Текст книги "Каратели"

Автор книги: Александр Шакилов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 19 страниц)

Глава 3
МЕСТЬ

Подумаешь, в детстве я дергал ее за косы. Если вам одиннадцать лет, а перед вами сидит прелестное существо с голубыми глазами и косой до попки, разве можно удержаться от того, чтобы разок-другой не тронуть пахнущие шампунем волосы?!

– Алла Семеновна, а Краевой опять! – Голос у Милены ломкий, плаксивый.

– У-у, ябеда-корябеда, соленый огурец, на полу валяется, никто его не ест!…

– Краевой, встань! – Голос у географички Аллы Семеновны громкий, властный.

Она учила еще мою мать, поэтому слыла большим авторитетом в нашей семье.

Я тут же вскочил, всем своим видом выражая готовность понести заслуженное наказание. И даже схватил дневник, чтобы по первой же отмашке ринуться к учительскому столу.

– Краевой, подготовь-ка к следующему уроку доклад о высокогорном озере Титикака. В качестве наказания за поведение.

Класс дружно прыснул в кулаки – топоним показался жутко смешным.

– А что вы смеетесь? Есть такое озеро. – Алла Семеновна указательным пальцем переместила очки на лоб. – И Краевой нам о нем расскажет. А чтобы Краевому одному не скучно было готовить доклад, ему поможет… Милена.

Я от удивления даже рот открыл. И в этот момент задребезжал звонок. Радостный, я выскочил в коридор – Алла Семеновна так и не попросила мой дневник! Мать меня не накажет, отец не отругает!

Лучше бы все обошлось дневником. Тогда бы много лет спустя я не угодил в тюрьму, а оттуда – в Зону.

Но разве мог об этом знать одиннадцатилетний мальчишка?

* * *

Настойчиво трезвонил телефон. На том конце провода явно не собирались сбрасывать вызов.

– Алло… Да. День добрый… Да. Сейчас позову этого оболтуса. – Батя подмигнул мне: – Тебя.

Я подошел, взял трубку и услышал голос. Ее голос. Она сказала:

– Привет. Нам на завтра доклад надо подготовить. Об озере Титикака. Забыл?

Если честно, у меня это озеро напрочь вылетело из головы.

– Нет. Не забыл.

– У нас дома Интернет. Поищем инфу?

Впервые девочка приглашала меня в гости. И не просто девочка, но первая красавица класса, а то и школы. По крайней мере, для меня никого красивей не было. Во рту у меня пересохло. Я с трудом выдавил из себя:

– Ага.

– Через час, – сказала она и положила трубку.

Ровно через час – специально засек время – я стоял у обитой дерматином двери и топтался в нерешительности. Звонок выдал трель соловья.

– Входи. Раздевайся, – улыбнулась Милена, и я сразу же оттаял.

Я так осмелел, что даже поинтересовался:

– А где твои родители? И где мы будем готовиться к докладу?

– Родители на работе, – нехотя ответила она. – Мы пойдем в папин кабинет, я ключ взяла. Там компьютер стоит.

В полосе ее прозвучала какая-то особая интонация. И мне бы заострить на этом внимание, но я… У меня, мальчишки, тогда еще не было опыта общения с роковыми женщинами.

– А можно? – спросил я. – Отец ругать не будет?

Она скривилась так, будто ее заставили съесть полкило лимонов.

Дверь в кабинет располагалась за шторами, которые нависали над ней, словно саван. При виде этих штор меня охватила тревога. Я не мог объяснить, что не так, но чувствовал: за дверью притаилось какое-то зло. Там – опасно.

– Слушай, а может, не надо? – робко предложил я. – Пойдем лучше погуляем. На углу есть отличное интернет-кафе.

– Нам надо сделать доклад! – Голос Милены звякнул сталью, голубые глаза превратились в две маленькие льдинки. Прям как в сказке о Снежной Королеве.

Она повернула ключ в замке и резко распахнула дверь:

– Входи!

До сих пор понять не могу, почему я послушался ее. Заворожила она меня, что ли? Я шагнул в кабинет, и дверь за моей спиной захлопнулась.

Я аж подпрыгнул на месте от неожиданности.

А потом началось нечто несусветное. Под потолком взвыла сирена, на оконный проем упали стальные жалюзи.

Развернувшись, я ударил плечом в дверь, но та не поддалась. Милена закрыла ее на ключ. Подлая девчонка! Когда я выберусь отсюда, разговор у нас будет короткий. Да и о чем разговаривать с человеком, который заманил тебя в ловушку? Я сразу сообразил, что попал в беду.

Я в чужой квартире, в кабинете, который оборудован сигнализацией. Решат, что я вор. И кому какое дело, что я ничего не взял? Я попался. Скоро сюда явятся сотрудники правоохранительных органов. Или амбалы из охранного агентства. И еще неизвестно, что для меня хуже… Мне вдруг стало так жаль себя, что слезы брызнули из глаз.

Сирена выла высоко под потолком. Она издавала ужасный звук, способный довести до умопомешательства. А еще она слепила меня яркими вспышками. Каждая вспышка на миг освещала комнату, к боковым стенам которой крепились стеллажи; на стеллажах стояли банки. Затем наступал миг тьмы, скрежета и воя. И снова вспышка, и опять тьма…

Я заметил какое-то движение в углу и вроде бы услышал, как разбилось стекло. Но я вовсе не был в этом уверен. Что не удивительно при таком-то шуме…

Вряд ли тогда я рассуждал именно так. Память запросто может сыграть со мной в поддавки. Но что-то очень похожее я испытал. И уж точно мне не понравилось увиденное на полках.

Сначала я подумал, что это маринованные огурцы, помидоры или грибы-маслята. А то и варенье. Обожаю варенье. Особенно – клубничное. Моя мама каждый год закатывала в банки на зиму много всего. Вот мне и стало интересно, чего это отец Милены в рабочем кабинете консервацию разместил.

Я шагнул к стеллажу и подвинул к себе первую попавшуюся под руку банку. Вспышка осветила ее содержимое. Я закричал, но крик мой заглушила сирена. Отшатнувшись, я сбросил банку на пол. Банка разбилась, залив ковер формалином или спиртом, или в чем там хранят препарированных животных. По ковру покатилась голова какого-то жуткого чудовища, у которого вместо рта были присоски, как у осьминога.

Тогда я еще не знал, как выглядит кровосос. Экземпляр, череп которого угодил в банку, был одним из самых мелких, что мне случалось видеть с тех пор. Я который год в Зоне, но пока не встречался с потомством кровососа. Если б не тот случай в детстве, я был бы уверен, что мутанты появляются на свет уже будучи здоровенными опасными тварями.

Вспышка зеленоватого света. Щупальца. Полный злобы, навсегда застывший взгляд. Сердце мое едва не разорвалось на части. Банка разбилась, и я мало того что испугался, так еще и умудрился наступить на осколок стекла. Больно было жутко. Пятку я разрезал до кости.

Стиснув зубы, я вытащил из ступни осколок. На раненую ногу невозможно было стать, а балансировать на одной не очень-то получалось. Из-за вспышек ориентация в пространстве нарушилась, мне казалось, что я вот-вот упаду. Поэтому я оперся на стеллаж, изо всех сил стараясь не смотреть на банки, которыми он был густо заставлен. Я уже знал, что там вовсе не клубничная вкуснятина.

И вдруг я разозлился. Меня окончательно вывела из себя сирена. Я схватил еще одну банку – маленькую, в таких продают детское питание – и швырнул в мигалку. Я старался не смотреть, но всё-таки заметил, что в банке утопили здоровенного жука, эдакого таракана-переростка.

Брезгливость добавила мне сил. Банка угодила в плафон, разбила его и разбилась сама. Комнату озарила паутина молний, на ковер посыпались осколки, запахло жженой изоляцией.

И среди осколков на ковер упало что-то, сверкающее зеленым.

Тогда я еще не знал, что подобные штуковины называют кристаллами. И уж тем более я не знал, что передо мной искрил один из самых дорогих и опасных артефактов Зоны Отчуждения. Тот самый артефакт, который позволяет фауне Зоны существовать в мире людей. Из-за которого образцы, собранные в этой комнате, не портились. И мало того – артефакт, извлеченный из-под фильтров, снижающих уровень его воздействия, реанимировал препарированных мутантов.

Жук из банки вдруг перевернулся на лапы, расправил крылья и взлетел.

Света, исходящего от кристалла, хватило, чтобы увидеть, как мутант взвился к верхним полкам, где принялся толкать к краю банку чуть больше той, в которой еще недавно мариновался он сам.

– Вот фигня! – выругался я и не узнал собственного голоса – так он дрожал.

Страшнее ругательства я не знал.

Сирена стихла. Теперь я отлично слышал все, что происходило в комнате. Из банки, которую столкнул жук, выскочила крыса. Точнее – крысёныш. Страшный, весь в язвах и худой. Его рвало той жидкостью, в которую он был помещен. Чуток оклемавшись, крысёныш бросился на меня. Его лапки проворно семенили между осколками, а я… Я не придумал ничего лучше, как схватить с полки еще одну банку, литров на пять, и швырнуть ее в грызуна. Уж больно он мне не понравился. Показался опасным.

И самое интересное, что я попал. Зверька раздавило. Но взамен я выпустил на свободу тварь более крупную и опасную. Больше всего она походила на тушканчика, которого я видел на канале Animal Planet. Только больше и зубастей.

Это сейчас любой малыш знает, что представляют собой монстры Зоны. А в пору моего счастливого детства эту информацию тщательно скрывали. Была даже специальная служба, которая глушила зарубежные трансляции, в которых упоминались Зона и существа, ее населяющие. Табу. Нет этого и не было. Живите счастливо, меньше знаете – лучше спите.

Тушкан прыгнул на меня. Он пролетел метра три, клыки его клацнули в опасной близости от моего тела – я извернулся, пропустив мутанта мимо. Он ударился в стеллаж и свалился на пол – грузно шлепнулся на спину и смешно задрыгал лапами, издавая натужное сопение.

Вдруг взволновалась жидкость в большом аквариуме рядом со мной. Я прикусил губу, глядя на собаку, которая скребла когтями по стеклу изнутри, явно желая разодрать мне горло. У собаки не было глаз, и в зеленоватом свечении кристалла слепая морда выглядела особенно жутко.

Во всех банках на стеллажах началось шевеление. Наверху жук двигал к краю очередную емкость с заточенным в ней монстром.

Тушкан наконец перевернулся на лапы. Вообще-то эти твари проворнее. Но тот, увиденный мною в детстве, еще не очухался от анабиоза. Только это и спасло меня тогда от смерти. Вряд ли одиннадцатилетний мальчишка сумел бы противостоять пусть мелкому, но очень агрессивному хищнику. Тут я не питаю ни малейших иллюзий. Я не супергерой и никогда им не был. Супергерои не попадают в ловушки и не режут себе пятки осколками стекла.

Тушкан вновь прыгнул – и не промазал. Он вцепился мне в левую руку, в предплечье, и повис, извиваясь и дергаясь. Боль шарахнула вверх по плечу так, что аж в голове зазвенело. Я ударил мутанта кулаком по уродливой голове, но тот не разжал челюстей. Я бил его и бил, но он продолжал меня грызть!

Жук столкнул еще одну банку. Собака в аквариуме настойчиво рвалась на волю. Я вдруг понял, что обречен. Я погибну, если не придумаю, как остановить зверье – всё и сразу. Я ведь не могу сразиться с каждым монстром в этом запертом кабинете. Их тут сотни!

…Спустя много лет я все еще пытаюсь понять, что это было. Подсказка свыше? Интуиция? Мальчишеская смекалка? Не знаю. Очевидно одно – я выжил. А значит, я поступил верно…

На одной ноге я прыгнул к кристаллу, что, мерцая, лежал на полу. И конечно же поранил вторую стопу! Я упал и уткнулся руками в россыпь стекла. Заодно досталось и тушкану, который вцепился в мое предплечье. Его тельце нашпиговали осколки, он стал похож на ежа. И всё-таки мутант не отпустил меня – он продолжал дергаться, калеча мне руку!

Я не стал тратить время на то, чтобы избавиться от тушкана. Нужно было решить проблему одним махом.

Из-под потолка спикировал жук. Он шлёпнулся мне на затылок и впился жвалами. Испугавшись, что тварь продырявит мне череп и выест мозг, я истошно заорал, упал на бок – стекло! сколько же на полу стекла! – и потянулся к кристаллу правой рукой, свободной от тушкана.

И тут же все закончилось. Свет кристалла померк. Предметы вокруг стали расплывчатыми, нечеткими. Но самое главное – мутанты больше не рвались растерзать меня.

Тушкан замер. Мне удалось разжать его челюсти. Потом я сбросил с затылка жука. Ненавижу тараканов! Что может быть хуже, чем таракан размером с мобильник? Который к тому же летает и кусается?… Вот именно, только два таких таракана!

Сколько времени я просидел на полу, баюкая кристалл, не знаю. Вряд ли долго. А потом я заметил у окна большой стол с офисным креслом, а на столе – ноутбук.

В полнейшей прострации я включил компьютер, а когда загрузилась операционка, вошел в Сеть. Запустив поисковик, я ввел одно слово. И слово это было «Титикака». Оно до сих пор у меня означает конкретные неприятности.

Я кликал по ссылкам и читал все подряд. Я узнал, что Титикака – озеро пресноводное, соли в нем менее одного процента, а находится оно на границе Перу и Боливии. И есть легенда, что инки спрятали на дне озера почти две тонны золота, чтобы оно не досталось испанцам…

Я с пользой провел время. Я боялся смотреть по сторонам – вдруг монстры в банках ожили и подкрадываются ко мне со спины?! Лучше уж пялиться в ноутбук. Если не знаешь об опасности, ее нет. Наивная детская философия…

А потом дверь кабинета распахнулась, включился свет. Только тогда я смог оторваться от компьютера. Крутанувшись вместе с креслом, повернулся к двери.

Передо мной стояли трое в длинных черных плащах. В руках вошедшие держали матовые серебристые пистолеты с глушителями. И один такой пистолет был направлен на меня.

– Ты кто такой? – спросил самый высокий, тот, что взял меня на мушку.

– Знаете, как переводится название Титикака? – прошептал я одними губами, но меня услышали.

– И как же? – Пистолет в руке чуть дрогнул.

– «Священный камень», – сказал я и протянул высокому кристалл.

Мужчина отшатнулся, его спутники навели на меня оружие.

Представьте, что вы входите в комнату и видите ребенка, который истекает кровью. Целиться в раненого мальчишку из пистолетов – разве это нормальное поведение для взрослых мужчин? А как же первая помощь? Как же охи-вздохи?

– Миля, это ты устроила? – услышал я строгий голос в коридоре.

Миля? Ту девочку, из-за которой я оказался здесь, звали Миленой. Значит, дома ее называют Милей. Забавно, да…

– Папочка, я… – Одноклассница попыталась оправдаться, но строгий голос перебил ее:

– Марш в свою комнату! И не высовывай носа, пока я не позову!

Хлопнула дверь – это Снежная Королева удалилась в тронный зал. А я, как дурак, протягивал троице кристалл, но никто не спешил его взять. И вот появился отец Милены. Я сразу понял, что это именно он – уж слишком уверенно держался. Так входит хозяин, а не тот, кто заскочил на минуту, чтобы проучить вора.

Высокий, седой, в светлой кожаной куртке, он, чуть прищурившись, смотрел на меня, будто прикидывая, что со мной делать. Он ничего не спросил, но я почему-то принялся тараторить:

– Понимаете, нам по географии доклад, Милена сказала, что Интернет и вместе, договорились через час, я не хотел, я пришел, она – вот там кабинет, там компьютер, я зашел, а она…

– Достаточно! – прервал меня отец Милены и кивнул троице: – Спрячьте оружие. Совсем охренели?! Ребенок же!

– Какой, на, ребенок?! Профессор, очнись! Это ж мутант какой-то! – Тот, который с самого начала угрожал мне пистолетом, принялся кричать на хозяина кабинета.

По-моему, зря он так. На некоторых людей лучше не повышать голос. Целее будете. Но, похоже, крикливый считал иначе:

– Он же разогнанный топаз в руках держит, и ему хоть бы хны! Пацан его реально погасил! Собой, тля буду, погасил!

Я понял, что речь идет обо мне, а кристалл – «разогнанный топаз». Что такое «топаз», я хоть и смутно, но представлял. Камень такой, ювелирный. А вот что значит «разогнанный»? Странное слово, неправильное.

– Грохнуть его, и все дела, профессор!

– Заткнись. – Отец Милены говорил спокойно, хотя лицо его искажала гримаса недовольства. – Как был ты уркой, так и остался. Тебе бы всех грохать и валить. Ничему тебя жизнь не научила, Косой. Ты ж видишь, парень необычный, а хочешь его в расход пустить, как сталкера какого. Нельзя так, Косой, кадрами разбрасываться.

А вот что было дальше в том кабинете с банками, я не знаю. Глаза мои заволокло пеленой, и я потерял сознание.

* * *

Очнулся я дома. Рядом сидела и тихонько плакала мама. С кухни доносились голоса: возмущенный отца и спокойный, даже самоуверенный, профессора, отца Милены.

– Это ж сын мой! Не дам, ты что?!… – Отец грохнул кулаком по столу. – Не в Зоне, здесь закон есть, я на вас управу найду!

Судя по грохоту, батя уже изрядно выпил. Бутылку перцовки в себя влил, не меньше.

– Ты, сталкер, мебель не ломай, – устало сказал профессор. – Ты налей себе, чего уж. И мне налей. Ты думаешь, я все это затеял, потому что зла твоему парню желаю? Я ж не заставлял тебя в Зоне детей делать…

А потом дверь на кухню захлопнулась, и я больше не услышал ни слова. Сталкер? Профессор назвал моего отца сталкером? Наверное, я брежу. И я опять провалился в забытье…

Когда раны на руках и ногах полностью зарубцевались, уже настала весна. Ко мне каждый день приходил кто-нибудь из одноклассников, приносил домашнее задание.

Семья Милены съехала на следующий день после того случая в кабинете. Отец сказал, что я больше никогда не увижу эту гоп-компанию, но мне придется раз в месяц ходить в поликлинику для обследования. Или чаще – если попросят сделать какие-нибудь особые анализы. А через пару месяцев отца уволили с завода за прогулы, и он запил вчерную. Мать тоже ушла с работы, но деньги в нашей семье теперь почему-то не переводились.

Я часто вспоминал Милену. Я все никак не мог понять, зачем она заперла меня. Неужели хотела таким образом отомстить за то, что я дергал ее за косички? Знала про мутантов, знала, что я могу погибнуть, но все равно заперла?…

Я отказывался в это верить. Моя Снежная Королева не способна на такую подлость. Это случайность, Милена ни в чем не виновата…

Я пообещал отцу, что забуду о том, что случилось, и никогда никому не расскажу. Помнится, батя наорал на меня, когда я спросил его, куда переехал профессор со своей семьей.

– Не смей даже думать о них! Не смей искать эту дрянную девчонку! Я не позволю тебе загубить свою жизнь!…

Прошло почти семь лет, прежде чем я вновь встретился с Миленой.

Глава 4
ОШЕЙНИК ДЛЯ КАРАТЕЛЯ

Раньше я никогда не носил ошейников. И поныне не испытываю тяги к садо-мазо. Даже без золотых цепочек и крестов-висюлек запросто обхожусь. А вот ведь довелось примерить особый обруч, спасибо товарищу майору. Хорошо хоть не намордник…

Словно прочитав мои мысли, Кажан ухмыльнулся:

– Радуйся, Край, что не намордник.

Я кивнул, изо всех сил изображая на лице довольство жизнью. Но актер из меня – как из пластилина пуля, такое лицедейство принято освистывать, топая и крича: «Не верю!».

Григорий Иванович Кажан – мужчина с брюшком, свисающим над ремнем, – приподнялся из-за большого дубового стола, опираясь на широко разведенные ладони. Брови у майора кустистые, идеальные для того, чтобы хмуриться, придавая взгляду значительность.

– Радуйся, Край, что не шлепнули тебя, что жив еще.

Я вновь изобразил умиление и благодарность. Даже не очень требовательный зритель швырнул бы в меня гнилой помидор.

Майор кутался в фуфайку цвета хаки, с которой не расставался даже в июльский полдень. У него проблемы с кровообращением. После того как у Янтаря его зацепила «жарка», он постоянно мерз. Если бы не фуфайка, Кажан имел бы вполне респектабельный вид, будто и не офицер ВС Украины. Под верхней одеждой он носил рубашки от Армани, к губе прилипла дымящаяся сигара, толстая и дорогая. Пробор в волосах, едва тронутых благородной сединой, пропитался хорошим одеколоном. Ни дать ни взять – светский лев. Я всегда завидовал представительным мужчинам. По крайней мере, пытался изображать зависть.

– Что это за бижутерия? – Я осторожно потрогал обруч, обхвативший мою шею: в сечении овал примерно в два пальца толщиной. На ощупь обычный пластик. Гладкий.

Сзади засопел сержант, пытаясь скрыть смешок. Надо же, у толстяка есть чувство юмора. Как-нибудь потом я напомню ему эту шутку, вместе посмеемся. А вот Васька Гримов в кабинет майора не попал – и не потому, что рожей не вышел, а потому что от перенапряжения вырубился в коридоре. Оно, знаете, вредно для здоровья – бить людей сзади, можно и сдачи получить. Зато напарник Васьки, Данько, то и дело втыкал мне меж лопаток ствол АК. Чтоб я лучше изображал и чаще соглашался.

Помимо Кажана и моих конвоиров, в помещении присутствовали еще четверо. Двое – то ли мусульмане, то ли еще кто. Короче, брюнеты с карими глазами. По мне, они – братья, а там хрен их, кудрявых, разберет. Одеты моджахеды – мысленно я их так окрестил – были в серенькие затрапезные пиджачки, на ногах – потертые туфли. Прям сельские учителя в районном центре. Вот только скажите мне, какого хека два интуриста-педагога забыли у границы Зоны Отчуждения, а? И зачем им оранжевые украшения, такие же, судя по всему, как у меня на шее?

Третьего гостя, щеголявшего оранжевой побрякушкой, я знал. Ну кто ж не знает бродягу Ворона, чтоб ему посреди Москвы в аномалию вляпаться?! О нем позже, ибо описание его нелегкой судьбы – разговор не на пять минут.

Четвертым был тот самый стрелок, который технично завалил бегущего кабана. Я мазнул взглядом по нашивкам и не смог скрыть удивления – натовские ведь нашивки. Неужто намечается что-то совместное? Америкосы наконец решились открыть второй фронт? Нет, что-то тут не так… Да и личико стрелка меня смущало. Такие рожи не производят в Вашингтоне, это отечественный продукт: с равной вероятностью Рязань, Винница или Минск.

– Бижутерия, говоришь? – Манера Кажана отвечать вопросом на вопрос неимоверно меня раздражала, и, чтобы не выдать себя взглядом, я уставился на ботинки натовца. – А ты сильнее подергай и узнаешь. Кстати, мои хлопцы давеча твоего знакомца в гости пригласили. Желаешь полюбопытствовать?

Ствол автомата Данько больно ткнулся мне в хребет, и я шагнул к окну. Еще в коридоре, у кабинета майора, мне опять надели наручники, поэтому хорошенько двинуть кулаком в челюсть я не мог. Только это спасло ретивого солдатика от визита к стоматологу.

Внизу, у железного щита с текстом присяги, едва стоял на ногах обнаженный по пояс Бегемот. Узнать его можно было лишь по короткой бородке и горделиво задранному подбородку. Лицо бандита распухло, тело покрывали струпья. Видно, били моего старого товарища много и не единожды. И вот теперь решили показать мне. Зачем?

– Заметил, у дружка твоего такая же прикраса на шее?

Я кивнул. Действительно, и Бегемота цацкой не обделили.

– Сван, продемонстрируй.

Снайпер повесил винтовку на плечо, вытащил из внутреннего кармана камуфляжной куртки пульт с маленьким дисплеем и кнопками, который я поначалу принял за старинный мобильник. Кнопки едва слышно попискивали, когда с их помощью вводилась нужная комбинация. Секунда, две, еще… Наконец снайпер довольно причмокнул и кивнул мне – мол, не на меня смотри, за окном интересней.

Ствол автомата Данько убедил меня в том, что он прав.

А внизу Бегемот, как назло, пялился именно в то окно, за которым стоял я. Наши взгляды встретились, и Бегемот даже открыл свой разбитый рот, чтобы сказать мне что-то, но…

В этот момент верхнюю часть его туловища разорвало на тысячу кусков и кусочков. Был человек – осталась нижняя половина, кусок по пояс, и. его почему-то не опрокинуло взрывной волной, от которой едва не вышибло стекла в штабе. Кусок этот шагнул вперед, поближе ко мне. Ноги разъехались в стороны – и то, что еще недавно было Бегемотом, упало. Сам Бегемот обязательно пошутил бы: «Бензин закончился».

Уже не пошутит.

– Готово, – отрапортовал Сван. Лицо его сияло от удовольствия, будто он не человека убил, а выпил бокал отличного вина.

– Готово? – откликнулся Кажан, будто не слышал грохота взрыва. – Что ж, спасибо за демонстрацию наших возможностей. Как тебе, Край? Понравилось?

Я кивнул. Сегодня у меня один ответ на все вопросы. Но впредь я буду знать: если мне надевают ошейник, это очень плохая примета. Настолько плохая, что Ворон тут же кинулся на Свана.

* * *

Ворон был быстр, ну очень быстр. Он мгновенно преодолел четыре с лишком метра, что разделяли его и снайпера с пультом. При том своими грязными сапожищами Ворон протоптался по шкуре медведя, расстеленной на паркете. За одно только это майор должен был расстрелять его на месте.

Выставленные перед собой руки сталкер нацелил на горло Свана. Но пощупать кадык снайпера ему не довелось. Сван резко ушел в сторону, пропуская Ворона мимо, и рубанул атакующего пультом по затылку. Колени сталкера подогнулись, он рухнул на пол, из носа полилось, марая шкуру.

Я был уверен, что Кажан лично пристрелит Ворона, но он лишь сильнее прикусил сигару и сказал:

– Сван, объясни, что это у тебя такое. Кстати, знакомьтесь. Это ваш командир Сван, майор спецназа ГРУ. В отставке. Форма его одежды пусть вас не смущает, у нас намечается небольшой, но очень забавный маскарад.

Вот так, играючи, сбить Ворона с ног?… Я внимательней взглянул на свое новое начальство. На голову выше меня, черты лица правильные, особых примет нет, глаза серые. «Ваш командир» – это мой, моджахедов и Ворона. В этом кабинете только мы щеголяли взрывоопасными ошейниками. Командиру, похоже, такой цацки не хватило. Что ж, я с удовольствием отдам ему свою. Остальные, думаю, тоже поделятся.

– Отечественная разработка. Активно используется в программах реабилитации преступников на Новой Земле. Но наш вариант усовершенствован согласно требованиям предстоящей миссии. Предупреждаю сразу: чтобы избежать активации ОСП-3, то есть ограничителя свободы перемещений, куратор должен каждые четыре часа вводить код подтверждения – семизначную комбинацию, уникальную для каждого подопечного. Куратор – это я. Максимальный срок эксплуатации изделия составляет двести сорок часов, после чего происходит самоликвидация. При нарушении герметичности – самоликвидация.

Сван замолчал, давая нам возможность переварить услышанное и осознать, в какую жэ мы встряли.

Тишину нарушил Ворон, который пришел в себя после удара по голове и поднялся на ноги:

– Это… майор, а память у тебя хорошая? Или на бумажке циферки записаны? Я, знаешь, не за себя переживаю, я человек конченый, а вот ребята здесь собрались хорошие, особенно Край, я его с пеленок помню, мальчонкой еще, я…

Ворон мог бы молоть чепуху еще долго. С тех пор как он остался один, поговорить с живым человеком – лучшее для него удовольствие. Сталкер тронулся умом, это отчетливо заметно. С пеленок он меня помнит, надо же!…

Ворон – человек в Зоне знаменитый и очень востребованный. В смысле, его голову требуют главари двух крупных сталкерских группировок. Наемник-следопыт Ворон когда-то отправился в глубь зараженных территорий с большой экспедицией «долговцев» – человек двадцать с ним шло, не меньше. А вернулся он один, клятвенно уверяя, что на его команду напали сталкеры «Свободы». Конечно, «Долг» не мог такое оставить без внимания, между группировками вспыхнула война – в полную силу, на уничтожение. В результате погибло много людей. А потом, пару месяцев спустя, известный на всю Зону бродяга Химик случайно наткнулся на лагерь, где на обратном пути остановилась экспедиция Ворона. Химик нашел там останки пристреленных и зарезанных людей. Осмотрев место происшествия, он с удивлением понял, что бойцы не оказали никакого сопротивления. Сталкер взял образцы тканей. Уж больно его заинтересовало, что же случилось на самом деле. Выяснилось, что все «долговцы» были отравлены. Стало понятно, что их убил сам Ворон, позарившись на хабар, добытый экспедицией. А чтобы замести следы, он имитировал кровавую баню. В общем, не повезло Ворону с дотошным Химиком.

Убийцу едва не взяли, когда он кувыркался с двумя милашками в борделе на окраине Чернобыля-5. Но Ворону повезло, он сумел сбежать и скрыться в дальних районах Зоны. На него началась охота – такая же яростная, как и война между кланами перед этим. «Долг» и «Свобода» объявили награду за голову Ворона. Многие сталкеры из других группировок позарились на эти деньги. Да что там сталкеры – мародеры хлынули в Зону, наплевав на риск, уж слишком заманчив был кусок.

Я сам участвовал в той травле и даже побывал в гостях у Болотного Доктора, после того как поговорил с Вороном тет-а-тет. Но это уже другая история… Как бы то ни было, охота так ничем и не закончилась. Ворон пропал. Считалось, что он погиб. Но, оказывается, его приютили военные.

– Память у меня отличная, – перебил Ворона мой новый командир. – Никаких бумажек, всё здесь! – Сван постучал себя пальцем по виску, и мне жутко захотелось ударить туда же кулаком. Помочь, так сказать, не словом, но делом.

Определенно, надо внимательней присмотреться к Свану, ведь его придется холить и лелеять – вовсе не из любви к ближнему, а чтобы не повторить фейерверк, устроенный Бегемотом.

– Отличная, значит, память, да? А теперь, после того как вы уяснили, что к чему, предлагаю перейти непосредственно к повестке дня. Есть возражения? – Когда Кажан начинал корчить из себя бюрократа, весь его светский лоск мгновенно улетучивался. – Значит, нет возражений? Ну и отлично. Товарищи, вам предстоит ответственная миссия в Зоне Отчуждения. – Майор замолчал, наблюдая за нашей реакцией. Сигара едва заметно дымилась в углу рта.

Нужно было как-то выразить свое отношение, и я пожал плечами. Ворон хмыкнул – он другого и не ожидал. Сван изначально был в курсе. А вот братья-моджахеды очень расстроились, узнав пренеприятное известие: яростно жестикулируя, они что-то залопотали на своем языке. Интересно, чего они ожидали у границы Зоны? Десантирования на борьбу с урожаем в соседний колхоз? Чую, нелегко придется с абреками. Вот ведь удружил Григорий Иванович Кажан. Впрочем, от майора подарков на Новый год я никогда не получал…

– В Зоне Отчуждения, да? – Кажан с силой впечатал в столешницу пятерню, моджахеды тут же заткнулись. – Сержант, свободен!

Когда за моими конвоирами захлопнулась дверь, Кажан подмигнул нам:

– Задание очень деликатное. Такое деликатное, что вы его узнаете лишь после того, как дадите искреннее согласие на участие в операции.

В комнате установилась гнетущая тишина.

– А те, кто откажется, не доживут до заката.

Естественно, согласились все.

Я даже попытался изобразить благодарность за оказанную мне честь и чуть не брякнул насчет военных сталкеров – мол, почему бы не задействовать штатных чудо-богатырей? Но вовремя прикусил язык.

Во-первых, мало ли, вдруг такая сложная мысль не посетила майора? И он, с моей подсказки сообразив, что военсталы куда лучше выполнят задачу, решит избавиться от Макса Края и его товарищей по несчастью?

Во-вторых, Григорий Иванович Кажан, тридцати двух лет от роду, вовсе не дурак. Спецы – это хорошо, но ходоки по Зоне подчиняются непосредственно штабу Объединенного Командования и какой-то майор им не указ. Сделай запрос, обоснуй необходимость привлечения к операции – и вперед. А Кажану, видимо, очень не хотелось извещать начальство о своих делишках на зараженных территориях.