Текст книги "Раб и Царь"

Автор книги: Александр Смирнов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

 Любовь тут не причём. Я, старый дурак, и то ничего не заметил. Она же дочь моего старого сослуживца. Я всегда его очень порядочным человеком считал. Никак не мог предположить, что он так дочь воспитает.

 Значит не такой он и порядочный, раз такие дела…

Петру Ефимовичу становилось легче, когда он говорил о сыне с секретаршей. Наверное, потому, что она понимала его и сопереживала вместе с ним, однако телефонный звонок из приёмной прервал их диалог. Маша побежала снимать трубку, а генеральный директор вновь стал смотреть на фотографию сына, не в силах вернуться к делам, после свидания с ним.

 Это вас, – раздался голос Маши, – заместитель.

Он нехотя взял телефонную трубку.

 Пётр Ефимович, у меня к вам разговор неприятный, – послышался голос зама.

 Заходи, я сейчас свободен.

Через минуту зам уже сидел напортив него.

 Что-то случилось, – спросил его Пётр Ефимович, – что-то неприятное?

 Боюсь, что да.

 Ну, говори, не томи, что там у вас ещё?

 Конкуренты клиентов оттягивают. У нас уже третий договор расторгнут.

 Причина?

 Утечка информации.

 Откуда токая уверенность?

 Конкуренты демпингуют. Знают о нас практически всё. Если так дальше пойдёт, нас ждут крупные неприятности.

 Что ты понимаешь под большими неприятностями?

 Банкротство.

 Со службой безопасности говорил?

 Говорил.

 Что они?

 Они уверены, что кто-то наш на конкурентов работает.

 Если работает на конкурентов, значит уже не наш.

Пётр Ефимович вызвал секретаря.

 Начальника службы безопасности ко мне, срочно.

Совещание, которое началось так неожиданно, проходило в обстановке строгой секретности.

 Проверили каждый отдел, изучили личные дела каждого… – докладывал начальник службы безопасности.

 Надо проверять тех, кто к нам пришёл недавно, – прервал его директор.

 Мы уже это сделали. Если отбросить тех, кто не имел доступа к информации, остаётся только один, – начальник службы безопасности положил перед директором личное дело. – Более того, начальник отдела позволял этому программисту скачивать программы и базы данных для работы дома. Предлагаю начальника отдела немедленно уволить, а программистом надо заняться нашей службе вплотную.

Пётр Ефимович, не моргая, смотрел на личное дело и ничего не говорил. Заместитель и начальник службы безопасности переглянулись.

 Пётр Ефимович, вы слушаете нас? – спросил заместитель.

Но генеральный директор продолжал молчать и смотреть на фотографию, которая была приклеена к личному делу.

 Это, что, злой рок? – наконец смог вымолвить он.

Но слова эти прозвучали так тихо, что никто из присутствующих не услышал их.

 Разрешите мы займёмся программистом? – снова повторил своё предложение начальник службы безопасности.

 Разрешить вам? – переспросил его директор.

 Нам, а кому же ещё?

 Нет, – ответил директор тихо, – не разрешаю.

Оба сотрудника удивлённо посмотрели друг на друга.

 Я принимаю твой вызов, – продолжал директор.

 Какой вызов? – не понял заместитель.

 Идите, работайте.

 А что нам с этим делать, – зам показал на личное дело.

 Ничего, отнесите эти бумажки в отдел кадров. А его, директор показал пальцем на фотографию сотрудника, – пригласите ко мне.

 Может быть, вы оставите пока личное дело у себя, – предложил заместитель, – вы же ничего про него не знаете.

 Я не знаю? Я очень хорошо всё знаю. Идите и выполняйте, что вам приказывают.

Совещание закончилось. Пётр Ефимович снова остался один. Он печально посмотрел на фотографию сына и сказал:

 Нет, сынок, этот вызов должен принять я.

В кабинет снова заглянула секретарша.

 Пётр Ефимович, вам кофейку сделать?

 Кофейку? Нет. Ты вот, что лучше сделай: сейчас придет ко мне Андреев, ты впустишь его и сразу уходи, поняла?

 Куда уходить?

Вместо ответа директор только посмотрел на неё. От этого взгляда у Маши мурашки побежали по спине.

 Поняла, – тихо ответила она и закрыла дверь кабинета.

Михаил Александрович уже собирался идти домой, когда его вызвали к директору. Он так растерялся, что даже не заметил, как пошёл к начальству в одной перчатке, вторая так и осталась лежать на его столе. Однако он удивился ещё больше, когда зашёл в приёмную.

Как только он зашёл туда, секретарша испуганно посмотрела на него и спросила:

 Вы Андреев?

 Андреев, а что?

 Директор ждёт вас.

Михаил Александрович взялся за ручку двери. Секретарша, как ошпаренная вскочила со своего стула и преградила ему дорогу.

 Не понял?

 Обождите, мне срочно уйти надо.

 Ну, так и идите.

 Прошу вас, подождите секундочку, – она стала судорожно складывать что-то себе в сумку, задвигать ящики стола, а потом, бросив всё, зажав под мышкой сумку из которой всё падало, подбежала к двери.

 Заходите, – крикнула на ходу секретарша, выскочила из приёмной и закрыла за собой дверь.

Михаил Александрович, ничего не понимая, зашёл в кабинет. За столом, сгорбившись, сидел человек и неподвижно смотрел в одну точку. Лица его не было видно. Наконец человек медленно повернулся к нему. Михаил Александрович остолбенел.

 Это ты?

 Боже, как трогательно! А то ты не знал, у кого работаешь?

 Я сейчас же напишу заявление об уходе!

 Ну, теперь-то конечно. Когда ты меня обокрал, можно и свалить. Только я не понимаю – за что?

 Ты, что мелишь? Ты, хоть отчёт отдаёшь своим словам?

 Я то, как раз отдаю. Ты единственный человек, который выносил за пределы фирмы базы данных. Тебя вычислили. Может быть, хватит врать? Будь мужчиной, Если попался, так хоть имей мужество признаться в этом. Или ты уже забыл, что такое офицерская честь?

 И это ты говоришь мне о чести? Ты, кто вырастил урода, а не сына, подонка, а не мужчину. А теперь ты не нашёл ничего лучшего, как обвинить меня в воровстве? Тебе дочери моей мало?

 Твоя дочь шлюха! А ты, её отец – вор!

 Ты ответишь за свои слова, сволочь!

Михаил Александрович весь затрясся от ярости. Только сейчас он заметил, что выглядел смешно. На его руках была только одна перчатка. Он со злостью, судорожно попытался стащить её с руки. Но перчатка не слушалась. Тогда Михаил Александрович дёрнул перчатку изо всех сил. Перчатка, соскользнув с кисти, вырвалась, описала дугу, ударила прямо в лицо директору и упала на пол.

 Можно и так, – багровея сказал Пётр Ефимович.

Он медленно поднял перчатку, потом отвернулся от Андреева и подошёл к стене, на которой висели старинные клинки.

Не успел Михаил Александрович опомнится, как на стол, возле которого он стоял, со зловещим звоном упала сабля.

 Защищайся, подлец! – крикнул директор и, не дав противнику опомниться, изо всех сил махнул клинком.

Михаил Александрович чудом увернулся от удара.

 Это тебе за сына моего!

Клинок просвистел у самого уха.

 Это за воровство!

Клинок звонко ударился о саблю, которую Андреев подставил под удар. Удары сыпались один за другим. Пётр Ефимович вкладывал в них всю свою силу. Перед ним стоял не противник, перед ним был сам злой рок, который посадил его сына в тюрьму и который хотел теперь отнять у него всё.

Михаил Александрович только успевал отбивать удары. Наконец его сабля, отбив очередной удар, описала в воздухе дугу, и вонзилась в голову директора.

 А это тебе за мою дочь поруганную, – сказал Михаил Александрович, плюнул в сторону директора, и бросил на бездыханное тело саблю.

Двери кабинета открылись и в них появились заместитель и начальник службы безопасности.

 Всё кончено, – сказал им Михаил Александрович, – можете вызывать милицию.

Глава 7

По настоянию Кати, молодая семья Рабовых временно переехала к её матери. Оставлять мать одну после ареста отца было нельзя. Катя надеялась, что внук и круговерть большой семьи хотя бы отчасти смогут отвлечь её от горя. Она не ходила на работу и целыми днями была с матерью. Володя нанял кого-то, чтобы сдать квартальный отчёт и все бухгалтерские документы складывал в стол жены. Эти действия были вполне оправданы, потому, что Нина Фёдоровна находилась в самой настоящей депрессии.

Когда Володя пришёл с работы домой, то очутился в атмосфере гнетущей тишины. Тёща что-то тихо стряпала на кухне, возле неё, на подоконнике, сидела Катя и безучастными глазами смотрела в окно, даже сын в эти дни был тихим и играл, не дёргая ни мать, ни бабушку. Володя прошёл на кухню, сел за стол и тоже, молча, стал наблюдать за женой.

Катин взгляд вдруг перестал быть безучастным. Она внимательно что-то рассматривала.

 Что там? – спросил её муж.

 Диминого отца похоронили. С кладбища возвращаются.

 Господи! – воскликнула Нина Фёдоровна и, зарыдав, выбежала из кухни.

 В голове не укладывается… – как бы отвечая за мать, сказала Катя, – зачем он это сделал?

 Ты женщина, тебе этого не понять.

 Причём тут женщина?

 Он отомстил за тебя.

 Я ещё понимаю, если бы сразу… Столько времени прошло…

 Причём тут время? Такое не забывается никогда.

 И кому от этого стало лучше?

 Ты понять не можешь, это эмоции, они, рано или поздно, всё равно должны были выйти наружу. Помнишь, следователь говорил, когда зам и начальник службы безопасности вбежали в кабинет он сказал: 'Это за мою поруганную дочь'.

 Володя, но когда это было? У него уже внук. Он же нам здесь нужен, а не в тюрьме, неужели он о нас не подумал?

 А вы подумали о нём? Подумали, как он жил всё это время? Что на душе у него творилось? Теперь ему легче. Теперь он отомщён.

На кухню вернулась Нина Фёдоровна.

 А как я жить теперь буду, он подумал? Ведь он только на работу устроился.

 За это не беспокойтесь, мы же теперь с вами.

 Да разве я про это? Мне и пенсии хватит. Я понять не могу, какая может быть дуэль? Сейчас же не восемнадцатый век?

 Значит и в двадцать первом веке дуэли бывают, – задумчиво сказала Катя.

 А, может быть, на него помутнение нашло? Он же с этой работой совсем голову потерял. Я слышала, что эти компьютеры на голову действуют. Вчера по телевизору говорили, что все эти залы с компьютерными играми закрывать будут. От них дуреют. Может это совсем и не дуэль была?

 Экспертиза уже была, – пояснил Володя.

 А у убитого в кармане перчатку папину нашли, – добавила Катя.

 Какую ещё перчатку?

 Когда на дуэль вызывают, то перчатку бросают. А если перчатку поднимают, значит, вызов принят.

 Это что же, отец в него перчатку швырнул, а тот поднял?

 Мама, я со следователем говорила. Папа сам ему всё рассказал. Он сначала не хотел никакой дуэли, перчатка нечаянно упала. Это Димин отец расценил, что папа его вызывает. Ну, а когда тот меня шлюхой обозвал, то отец отказываться не стал. Кто мог знать, что директор фирмы, в которую устроился папа, Димин отец?

 Нелепая случайность, – вздохнув, произнесла Нина Фёдоровна. – Пойду Димочку спать уложу, поздно уже.

Нина Фёдоровна ушла. Володя и Катя остались одни.

 Случайность – частный случай закономерности, – задумчиво произнёс Раб.

 О чём это ты? – не поняло Катя.

 Да так… Слушай, на работе бумаг много накопилось. Тебе надо выходить, а то мы с отцом не справляемся.

 Куда же мне выходить? Её сейчас одну оставлять нельзя. Да и твоя мама… Я забегала вчера, ей совсем плохо стало. Хоть на части разорвись, ребёнок, моя мама, твоя, а ещё и работа.

 Ну, ладно, ладно, не заводись. Просто есть формальности, тебе надо кое-что подписать.

 Ну и принёс бы домой.

 А я и принёс. – Раб вышел в прихожую и вернулся с портфелем.

 Что там?

 Новые договоры подписать надо, – он вытащил и положил на стол целую кипу бумаг.

 Ого! Столько много? Откуда?

 Не было бы счастья, да несчастье помогло.

 В каком смысле?

 С кончиной Димкиного отца, фирма его развалилась. Вот его клиенты к нам и перешли.

 Значит, теперь могут сказать, что папа специально это сделал?

 У нас всё что угодно сказать могут, ты же знаешь, что это не так.

Катя, не глядя, подписала все документы и отодвинула их в сторону. Раб аккуратно выровнял все листочки и сложил их в портфель. Неожиданно раздался телефонный звонок.

 Я возьму трубку, – сказал он Кате, – это, наверное, меня по работе.

Катя видела, что её муж снял трубку, но не слышала, чтобы он отвечал. Володя положил трубку и вернулся на кухню.

 Мама умерла, отец сейчас звонил.

 Когда? – раздался сзади голос Нины Фёдоровны.

 Только что, – ответил Володя.

 Езжайте, я посижу с Димочкой.

Когда Катя с Володей приехали к Рабовым, Елены Ивановны уже не было. Отец сидел за столом, уставленным бутылками и пытался удержать свою голову, которая раскачивалась и грозила упасть прямо в тарелку.

 Увезли Леночку, – еле выговорил отец. – Накрыли простынёй и увезли.

Владимир недовольно поморщился, увидев отца в таком виде, Он хотел что-то сказать ему, но Катя угадала его желание.

 Перестань, оставь его. Горе-то, какое!

 Горе? Это у кого горе? У него? – отец зло смотрел на Владимира.

Катя удивлённо посмотрела на тестя и мужа.

 Это же он собственную мать убил!

 Ты, что несёшь? – не выдержал Владимир.

 Ты знаешь, кто перед тобой сидит? – вдруг спросил отец Катю. – Убийца. Да, да, убийца своей жены.

 Ну, понеслось! Допился, что называется, то я убил свою мать, теперь сам стал убийцей. Давай-ка спать, а то ты ещё что-нибудь выдумаешь.

 Не веришь, Катерина? А зря. Это ведь он меня заставил все деньги на свои дела пустить, вот у неё и был перерыв. А я, старый дурак, на поводу у него пошёл. И ты пошла. А ведь это он тебя в тот бордель затащил. Это он Димку в тюрьму усадил, и отца его это тоже он убил, и твоего батю, он на нары отправил.

Раб подхватил отца под руки и потащил в спальню.

 Ты думаешь, он человек? – продолжал кричать отец. – Он Стана! Он всех нас убьет: и меня, и тебя, и даже сына своего! Не веришь мне? Вспомни, он же обещал на тебе жениться? Вот и женился.

 Это случайность, он пошутил тогда, – не выдержала Катя.

Владимир кинул отца на кровать, стащил с него штаны и накрыл одеялом.

 Случайность это частный случай закономерности. Так любит говорить твой муж? – отец хотел ещё что-то сказать, но голова его упала на подушку, и он захрапел.

 Слава Богу, успокоился, – с облегчением сказал Володя.

 Не обижайся на него, – Катя ласково погладила мужа по голове, – его надо понять и простить.

 Я его прекрасно понимаю, ведь умерла не только его жена, но и моя мать, А вот простить… Бог простит.

 Ну, перестань, ты же понимаешь, что это просто пьяный бред: то он убил Елену Ивановну, то ты. Какие деньги, ведь ты тогда в армии был. А Димин отец, причём тут ты вообще? У человека просто истерика. Его словам не следует придавать значения.

 Хорошо, пусть проспится. Что делать будем? Опять переезжать надо?

 Не оставлять же его одного? Придётся мне опять разрываться на два дома. Завтра соберу вещи и перевезу сюда.

И снова Рабовы младшие, забрав сына, переехали к Рабову старшему.

Если бы Кате кто-нибудь, когда-нибудь, сказал, что она, такая хрупкая и слабая способна выдержать такие нагрузки, она бы не поверила. Но, как говорится, глаза боятся, а руки делают. Да, что там руки, ноги к вечеру гудели, как высоковольтные провода! Утром встань раньше всех, завтрак приготовь, ребёнка накорми, к маме сбегай, в магазин сходи, всех мужчин обстирай, обед с ужином приготовь. За день так набегаешься, что только к вечеру еле-еле до дивана доползаешь, чтобы хоть присесть. Только присядешь, а тут муж с работы приходит, значит, снова вставай и бегай по квартире – теперь уже до самого сна. Сколько же может это продолжаться? А сколько нужно, столько и может. На то ты и русская баба, чтобы всё вынести, вытерпеть, да ещё и мужа своего вечером ублажить. А как же, ведь он кормилец, добывает хлеб насущный в поте лица своего.

Катя только что накормила свёкра, уложила сына и присела, на диван, но звонок в дверь снова поднял её на ноги. Она побежала открывать дверь мужу.

 Ты, что своим ключом не можешь открыть, надо обязательно меня погонять!

 Войти не успел, и сразу упрёки. Я, между прочим, не с гулянки пришёл. Это ты дома сидишь, а мне работать приходится, как каторжному.

 От каторжных коньяком не пахнет.

 Мне не только головой приходится работать, но и печенью.

 Хорошая у тебя работа. Может быть, поменяемся? Я коньяк буду пить, а ты дома посидишь?

 А, что, я бы согласился. Невелика работа, ребёнку сопли подтереть.

 Так в чём же дело? Оставайся. Только не забудь ещё и за своим отцом сопли убрать. Он же хуже ребёнка. Не просыхает. Где он только эту водку проклятую берёт? Я уж из дома всё убрала, деньги спрятала, а он с самого утра пьяный. Рожает он её, что ли?

 Может быть, накормишь меня?

 Извини, Володя, я просто устала. Проходи всё уже готово.

Муж прошёл на кухню и сразу накинулся на ужин.

 Ты, что не обедал на работе?

 Какой, там обед? Покурить даже некогда. Ты бы хоть поинтересовалась, как у мужа на работе? А если точнее, то не у мужа, а у нас. Насколько я помню, главным бухгалтером числишься ты?

 И как же у нас дела в фирме, где генеральный директор не просыхает, а главный бухгалтер дома сидит? – грустно улыбнулась Катя.

 А дела у нас очень даже неплохо. И главному бухгалтеру премия полагается.

 Какая премия?

Володя вытащил из кармана ключи и положил их перед Катей.

 Что это?

 А ты в окно посмотри.

Катя выглянула в окно, но ничего не увидела. Улица выглядела, как обычно: по тротуару сновали пешеходы и, переходя дорогу, чертыхались на автомобили, которые невозможно было обойти, потому, что они выстроились у поребрика, образуя своеобразную цепь без проходов.

 Ну и что я должна увидеть?

 Вон туда посмотри, – Раб показал на иномарку.

 Посмотрела. Машина, как машина.

 Это не просто машина, это твоя машина, а это ключи от неё. – Он взял со стола ключи и положил жене в руку.

 Моя машина?! Но у меня и прав нет!

 И опять ты ошибаешься. – Володя достал из кармана небольшую карточку и отдал Кате.

 А это что?

 Твои права.

 Но, как ты мог…

 Очень просто. Сейчас рыночная экономика, а это значит, всё продаётся и всё покупается.

 Но я просто не умею.

 Научишься. Наш водитель обкатает тебя.

 Но, зачем? Куда я на ней буду ездить? И когда учиться? Мне вздохнуть некогда.

 Значит, наймём прислугу.

 Ничего не понимаю: прислуга, машина… Ты можешь объяснить, что произошло?

 Произошло то, что и должно было произойти. Я занял место в обществе, которое и должен занимать. Однако у этого общества свои правила, я обязан с ними считаться.

 И, что же это за правила?

 Моя жена не должна работать. У неё должен быть шикарный автомобиль, Всю работу в доме должна выполнять прислуга. Я подчёркиваю – в доме, а не в квартире.

 Что значит в доме?

 Это значит, что мы должны переехать в коттедж.

 В коттедж? Да откуда такие деньги?

 Понимаешь, тут очень интересная теория получается: если я отвечаю тем правилам, которые выдвигает общество, я имею в виду, конечно, высшее общество, то с деньгами проблем не будет, а если нет, то общество просто не примет меня, а отсюда можно сделать единственный вывод – денег не будет.

 Интересно твоё общество рассуждает, значит, если у тебя нет возможности иметь коттедж, то ты в него никогда не попадёшь?

 А общество вообще не рассуждает, оно просто живёт по своим законам и всё.

 Но ты только что сказал, что занял своё место в этом обществе. Выходит, оно приняло тебя, хотя ты и не имеешь коттеджа?

 Это и понятно. Ты же принимаешь человека, который, сидя за столом, ковыряет в носу?

 Я?

 Да, да. Если этому человеку три года. Но стоит ему подрасти до десяти лет, и ты уже не будешь принимать его.

 И, тем не менее, есть принципы, которыми я, например, не могу поступиться.

 Это какие ещё принципы?

 Во-первых, я не отдам своего сына на воспитание к чужому человеку, будь то прислуга, будь то няня, будь то горничная, а во-вторых, я никогда не соглашусь не работать.

 Во-первых, никто не требует от тебя отдавать нашего ребёнка на воспитание постороннему человеку. Можешь менять прислугу, хоть каждый день. Чем чаще – тем круче. А во-вторых, ты и сейчас не работаешь.

 Это временно. Ты же знаешь, что это вынужденная мера. Хотя формально я числюсь главным бухгалтером.

 Значит, ты хочешь принимать в работе фирмы самое активное участие?

 Хочу. Мне, например, очень интересно знать, откуда это у нас вдруг такие доходы, что и на машины и на коттеджи хватает.

 А здесь никаких секретов нет. Большая часть клиентов от Димкиного отца перешли к нам. На полученные деньги наша фирма скупила акции, которые принадлежали ему, благо, что после того, что произошло, они стоили очень дёшево.

 А почему эти акции не перешли по наследству его жене?

 Почему не перешли? Они как раз и перешли, только она решила продать их. Вот мы и купили.

 Она их продала?

 Продала, а что в этом удивительного? Муж убит, сын сидит, ей сейчас деньги нужны.

 Но получается, что ты за её деньги расплатился её же деньгами.

 Получается, что акции были выставлены на открытую продажу, а мы их купили. Могли и другие купить, но не захотели.

 Но ведь это не совсем этично!

 Напротив. Ты бы только видела, как она была благодарна мне!

 Володя, а тебе не противно этим заниматься?

 А тебе?

Катя ничего не ответила.

 Вот именно, – шутливо ответил Раб. – У неё так сложились обстоятельства, а с ними, как известно, спорить бесполезно. Кстати, уважаемый главный бухгалтер, тут много бумаг накопилось, надо подписать.

Володя достал из портфеля целую кипу документов и положил их перед женой.

 Ого! Что это?

 Да подписывай.

Катя укоризненно посмотрела на мужа.

 Ну, правда, это долго объяснять, выйдешь на работу и во всём разберёшься.

 Как быстро время идёт, – тихо сказала Катя, – кажется, мы только недавно познакомились, а у нас уже сын, фирма своя. Наши уже институт закончили, многие тоже фирмы открыли…

 Как видишь, то, что мы не доучились, на нашем положении никак не сказалось. Если на плечах есть голова, её ни один диплом не заменит.

Катя стала подписывать документы там, где ей указывал муж, даже не читая их.

Молодые за разговором не заметили, как появился отец. Он стоял в дверном проёме с опухшем от пьянства лицом, и внимательно слушал, о чём идёт речь.

 Значит, я теперь богатым стал? – спросил он.

 А ты-то здесь причём?

 Как это причём? Фирма эта моя, и я пока ещё в ней генеральный директор.

 Генеральный директор, ты бы тоже подписал документы, а то твоих подписей фирма уже месяц не видела.

 Давай, – отец самодовольно взял в руку ручку. – Где подписывать?

Сын стал подавать документы и указывать где отец должен поставить свою подпись. Когда всё было сделано Рабов старший отложил ручку в сторону и уже серьёзно спросил:

 Так я всё-таки хочу знать, где мои деньги?

 Я тебе ещё раз отвечаю, – также серьёзно ответил Раб, – твоих денег здесь нет. Ты к ним не имеешь ни малейшего отношения.

 Что!? Да ты думаешь, что говоришь? Мальчишка! Я тебя вышвырну из фирмы, как поганого щенка! Я хозяин фирмы, я генеральный директор!

 Ты пьянь гидролизная, вот кто ты. Иди, проспись.

Отец схватил бутылку, размахнулся и хотел ударить ей сына. Раб увернулся и удар пришёлся по холодильнику. Бутылка разлетелась вдребезги. Раб повалил отца на пол и начал вязать отцу руки ремнём.

 Я тебе покажу, гадёныш, кто я такой! – орал отец.

 Володя, что ты делаешь? – кричала Катя.

 А ты, что хочешь, чтобы он нам головы поразбивал?

 Подонок! Мать свою убил, а теперь меня хочешь? Не выйдет!

Раб закончил вязать отца. Он подошёл к столу и начал собирать документы.

 Катя, скорую вызывай! Это белая горячка. Его теперь с ребёнком оставлять нельзя, да и с тобой тоже. Смотри до чего допился, на людей бросаться начал.

Катя убежала к телефону, а Раб достал из кипы документов несколько листков и сунул их, чуть ли ни в физиономию отцу.

 Никакой ты не хозяин фирмы, и никакой ты больше не директор. Полюбуйся, что ты только что подписал.

Отец посмотрел на бумаги и взвыл.

 Да как же ты мог? Я же твой отец.

 В бизнесе нет ни друзей, ни родственников, не правда ли? Не помнишь, кто меня этому учил?

Отец закатил глаза, что-то пролепетал и потерял сознание. На кухню вернулась Катя.

 Сейчас приедут.

 Скорее бы! Видишь, ему совсем плохо стало.

Как и предположил Владимир, врачи подтвердили его диагноз и увезли отца в психиатрическую лечебницу с белой горячкой.

Катя, научившись управлять автомобилем, теперь стала кататься на нём между мамой, психиатрической лечебницей и коттеджем, в который они с мужем и сыном недавно переехали. Ей так и не удалось вернуться к работе. Мама после ареста отца стала часто болеть, да и Николаю Ивановичу становилось только хуже. О его выписки теперь не могло быть и речи. Мужу было всегда некогда, и навещать свёкра приходилось ей. Правда, Владимир как-то ходил в больницу и разговаривал с лечащим врачом, но ничего хорошего он оттуда не принёс. Врач сказал ему, что у больного обнаружена шизофрения, и о выписке говорить не приходится. Катя и сама всё прекрасно видела. Когда она приходила навещать Володиного отца, он каждый раз жаловался ей на сына. Свёкр всё время убеждал её, что именно её муж убил свою мать. И не просто убил, а в качестве орудия убийства использовал его – своего отца. Он был уверен, что историю с дуэлью подстроил именно Владимир. А уж, что Катя была изнасилована именно благодаря его сыну, он нисколько не сомневался.

Откуда вдруг у отца ни с того, ни с сего, возникли эти навязчивые идеи, никто не знал, однако факт остаётся фактом: Николай Иванович набросился на сына с бутылкой, а это значит, что болезнь его носит социально опасный характер, и такие больные обязательно должны быть изолированы от общества.

Кате было больно слышать все эти разговоры. Она помнила, как сама лежала в этой больнице. Она ни на кого не бросалась, она хотела покончить с собой. И только два человека тогда поверили ей: это отец и Владимир. Они не требовали от неё никаких доказательств, они просто верили ей, и не верили даже здравому смыслу. Именно эта вера и вернула её к жизни. Теперь ей предстояло добром ответить за добро. Теперь она должна верить мужу и не спрашивать у него никаких доказательств, и не верить больше никому, даже его собственному отцу.

Владимир сидел за столом в своём новом кабинете. Вернее кабинет был старый, но Раб находился в нём впервые. Он с интересом рассматривал стены, когда к нему зашёл его помощник.

 Здравствуйте, Владимир Николаевич, вы меня вызывали?

Директор не ответил на приветствие и даже не повернулся в сторону вошедшего. Он продолжал стоять спиной к дверям. Помощник продолжал стоять и не знал, что ему делать. Почувствовав его состояние, и насладившись им, Раб снизошёл до своего подчинённого.

 А почему здесь не хватает двух сабель? – спросил он, не поворачивая головы.

 Их милиция изъяла, как вещь доки, – ответил помощник.

 Значит, это те самые сабли, на которых происходила дуэль?

 Так точно.

 Тогда их тем более надо вернуть. Суд уже состоялся, так что имущество должно быть возвращено.

 Владимир Николаевич, так это не наше имущество. На момент изъятия оно принадлежало старому хозяину.

 На момент изъятия старого хозяина не было в живых.

 Да, но есть наследники…

 Вы меня начинаете утомлять, – также, не поворачиваясь, прервал помощника Раб.

 Виноват. Конечно, всё будет возвращено.

 Вот это другое дело. – Раб отвернулся от ковра с оружием, висевшем на стене, и сел за своё рабочее место. Помощник дёрнулся, думая, что хозяин пригласит его сесть, но приглашения не последовало.

 Вы принесли?

 Так точно! Разрешите? – помощник показал несколько папок.

Раб кивнул головой. Папки тут же были аккуратно разложены перед ним на столе. Владимир бегло просмотрел документы. Неожиданно взгляд его задержался на одной строчке. Однако помощник не заметил этого и стал комментировать, принесённые им материалы.

 Мне, кажется, фирмачка, так, не очень крупная. Стоит ли игра свеч?

Раб постучал пальцем по строчке на которой остановился его взгляд.

 Про него всё узнали?

 Обижаете, Владимир Николаевич.

Помощник только успел открыть рот, чтобы доложить хозяину, но тот, не дождавшись ответа, снова прервал его.

 Фотография его есть?

 Так точно. – Перед хозяином тут же появилась фотография.

 Интересно, сейчас ему хочется побегать голышом у реки? – сказал Раб, глядя на фотографию. – А тебе никогда не хотелось побегать голым вдоль речки? – обратился он уже к помощнику.

 Мне? А зачем?

 Вот и я не понимаю, зачем.

 В прошлом он…

 На счёт прошлого можешь не трудиться, я его знаю лучше тебя. А этой фирмой займёмся, даже не смотря, на то, что она не очень крупная. Посмотрим, как он сейчас бегать будет.

 А он, что, любит голышом бегать? – осмелился спросить помощник.

 Ничего вы о нём не узнали. Он, как раз, тогда не бегал, хотя делал вид, что понимает, для чего это делают.

Глава 8

Заходы в кафе после получки стали для бригады Ильи Петровича уже традицией. Ничто не сближает так коллектив, как стаканчик, другой хорошего вина. А если прибавить к этому задушевную беседу, а ещё лучше сыграть в очко, тогда уж точно авторитет бригадира становится просто непререкаемым. Тем более что Илья Петрович отлично играл в очко. Оказавшись в неформальной обстановке, люди тянулись не к бригадиру, то есть не к своему начальнику, а к нему – Серову Ильи Петровичу – личности, которую по праву можно было назвать незаурядной. Это относилось не только к членам его бригады, в кафе заходили совершенно случайные люди и, завидев Илью Петровича, сразу старались подсесть поближе к его столику. Да чего уж там, случайные? Бывало, зайдёт компания, закажет пива, и, сидя с одним стаканом, ждут Петровича – молчат. А уж как прейдет Петрович, вот тут только всё и начинается.

 А, что, Петрович, сыграем сегодня в очко? – спросят.

 Да не по рангу тебе со мной ещё играть, – ответит бригадир, – ты вон у моего ученика сначала поучись.

И пошёл чёрт по бочкам: болельщики садятся вокруг игроков, кричат, делают ставки, подзадоривают, одним словом не кафе это уже, а казино какое-то.

 Давай молодой, давай, – кричат одни, – не позорь бригадира!

 Сделай его, сделай, – кричат другие, – не по хрену задаваться!

 Двадцать! – молодой выкладывает карты.

 Очко! – противник кидает свои карты на стол. – Да, Петрович, слабовата у тебя бригада. Запомни, молодой, салага ты ещё против Стаса! Однако изволь заплатить. – Стас снял очки, подышал на них, протёр и снова одел.

 А я деньги не взял, – проскулил молодой.

 Да, Петрович, видно твоя бригада в долг пришла играть?

 Салага он ещё, порядков не знает, – бригадир вытащил деньги и положил на стол.

 А ну, пусти, играть не умеешь, только бригаду позоришь! – молодого отодвинул в сторону коренастый рабочий.

 С кем имею честь? – ехидно спросил Стас.

 Сердюк, – пробасил здоровый мужчина, лет сорока.