Текст книги "Травник (СИ)"

Автор книги: Александр Романов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

 

   Я осторожно открыл глаза. Хм, вроде живой, как ни странно. Может приснилось... Да нет. Я четко помню свет фар встречной легковушки в лицо, потом удар, скрежет металла и темнота. Хотя нет, я ещё помню обжигающую боль и хруст ломающихся рёбер и грудины, когда осколки рулевого колеса перемалывали в кашу содержимое грудной клетки. Я сам врач с более чем десятилетним опытом и осознаю, что шанс выжить при сочетанной политравме стремится к нулю. Но ведь вытащили! Так что зря ругают нашу медицину, зря...

   Попытался приподняться на локтях, что бы осмотреть палату. Тщетно. Вроде руки и ноги на месте, даже чувствую, как мышцы сокращаются, а пошевелиться не могу. В голове сразу всплыл страшный диагноз – внутричерепное кровоизлияние или спинальная травма. В первом случае еще был мизерный шанс восстановить моторные функции, во втором – без вариантов овощ. Похоже, поторопился я с высокой оценкой эскулапов. В моем случае гуманнее было дать спокойно уйти пациенту. Прожить остаток жизни в виде безвольного обрубка, придатка запертого в черепной коробке мозга – перспектива удручающая. Наконец, сумев приподнять голову, я обнаружил толстые веревки, сковывающие мои конечности, ведущие куда-то вниз. Это еще что за номер...

   Пока я лежал наглухо привязанный к кровати и тупо пялился в выбеленный потолок, раздался скрип двери и торопливые шаги. Надо мной склонилось грубое мужское лицо.

   – Оклемались, ваше благородие? – участливо поинтересовался он.

   – Ты что обкурился? Где я и почему меня связали?

   – Вы дома. Пришлось связать, поскольку вы изволили буянить, а лекарь прописал полный покой.

   – Лекарь? Лекарь это хорошо. Вот и позови его. А заодно принеси мне ручку и бумагу. Я на вас такую жалобу в облздрав напишу, до пенсии отписываться будите.

   – Никак не можно. Мастер после проведения лечебного воздействия отбыл к себе.

   – Ладно, зови хоть медсестру.

   – Барин вы что-то напутали. Вы один у батюшки.

   – Ты дурак? Какого еще батюшки?! Я детдомовский. Что вообще происходит. Может ты хоть скажешь, что со мной произошло?

   – Так точно. Вы накануне перебрали наливки в трактире, и, отобрав у приказчика лошадь, решили продемонстрировать трактирным девкам свою удаль, да не удержались в седле, перелетели через забор, выбив головой окно. Кровищи было – жуть. Вас как домой доставили – совсем бледный были. Отец ваш не поскупился, лекаря вызвал. Тот вас почти что с того света вытащил. – Мужик перекрестился.

   Неожиданно в голове начал складываться калейдоскоп воспоминаний. Все верно, вчера вечером мы с приятелями решил немного поразвлечься и...

   Понятно, похоже, мы оба бредим! Какой трактир, какие приятели. Вчера я был в Питере на конференции по новым аспектам применения лазерной микрохирургии и только поздним вечером выехал домой.

   – Может, наконец, развяжешь меня? – обратился я к мужчине, после очередной безуспешной попытки принять сидячее положение.

   – Можно и развязать, – ухмыльнулся он. – Полечиться рассольчиком не желаете?

   Я уселся на кровати, растирая затекшие кисти, и огляделся.

   Мое ложе оказалось большой кроватью из мореного темного дерева с вычурной резьбой на спинках. Нормально? Это какая больница расщедрилась на дизайнерскую мебелью? Фискальной службы на них нет. Хотя, если стены обшили евровагонкой, то и дизайнерская кровать тут прямо по феншую. Похоже, меня поместили в экстра-вип палату. Даже страшно представить, какой будет счет за пребывание.

   – Любезный, у вас тут вообще кормят?

   – Чего изволите?

   – Мне бы чего-нибудь жиденького и теплого, – пробормотал я.

   – Сейчас исполню, вашблагородие. Манька поутру ушицу сварила. Она еще не остыла.

   Мужик свалил, а я решил прогуляться по палате, размять ноги. Возле входа обнаружилось зеркало.

   – Сука!!! – Я отскочил от стены, едва не врезавшись в шкаф. – Да ну нах...

   На дрожащих ногах я приблизился к зеркалу и уставился в отражение.

   На меня смотрела какая-то пародия человека. Отекшее, покрасневшее лицо, с прожилками сосудов, заплывшие невыразительные глаза. Фейс типичного алконавта со стажем, хотя навскидку отражавшемуся в стекле индивидууму нет и двадцати. На негнущихся ногах я вернулся в кровать.

   – Обед доставлен, – послышалось от двери.

   – Поставь на стол, у меня что-то аппетит пропал.

   Никак не могу сосредоточиться. В голове бесконечной чередой проносился калейдоскоп образов и воспоминаний. Наконец эта карусель закончилась, и я с полной ясностью осознал, что я это не совсем я, точнее совсем не я. Вот это тело, которое стало ловушкой для моего сознания, звали Максом, или бароном Максимилианом Ставровичем Корнеевым, восемнадцати или девятнадцати лет от роду. В отличие от меня, у него была семья. Отец – Ставр Алексеечич и мать... Хотя нет, мать умерла два года назад от лихорадки. Было весьма странно иметь два комплекта воспоминаний. Это больше похоже на просмотр плохо срежесированного фильма...

   Аппетита не было, но я упорно хлебал густую жижу с рыбным ароматом, пытаясь разобраться в мешанине знаний. Получалось хреново.

   Бывший хозяин этого тела считал себя весельчаком и балагуром. Как по мне – обычный бездельник и пьяница. Вместо учебы в столичном университете, которую отец оплачивал полновесным золотом, бывший владелец тела предпочитал проводить время в многочисленных тавернах в компании сомнительного происхождения особ женского пола. Что собственно и подтверждает его сильно непрезентабельный вид.

   Что до учебы – воспоминания о ней оказались крайне обрывочными. Я так и не смог вспомнить, на кого учился молодой барон. В его голове этому аспекту совершенно не нашлось места.

   – Ваше благородие, отец вызывает вас к себе в кабинет, – оторвал меня от созерцания пустого дна тарелки мой нянька. Как же его там... Ну да, Федор.

   С трудом поднявшись на ноги, я нетвердой походкой покинул комнату. С трудом ориентируясь по огромному дому, я взобрался по ступенькам на второй этаж...

   – Что сынок, до белочки допился? – Сидящий за столом мужчина брезгливо смотрел на меня. – Мне больно смотреть, во что ты превратился. И вообще, мне надоело терпеть твою дурь... Я на многое закрывал глаза, но последняя выходка перешла все разумные границы. Мне надоело, что ты постоянно мараешь в грязи репутацию нашего рода. Завтра-же отправляешься в северное имение. Поживешь там, пока за ум не возьмешься.

   Вынужденное наказание я воспринял с некоторой толикой облегчения. Понятно, что к прежнему образу жизни возвращаться я не собирался. Но и что делать дальше – не представлял. Надо собраться с мыслями и разложить все по полочкам. И вынужденное изгнание – прекрасный шанс для этого.

   Три дня поездки я провел в полудреме. Организм, лишенный ежедневного алкогольного допинга бунтовал. Но отец строжайше наказал Федору, который сопровождал меня в поездке, не допускать меня к зеленому змею. Не сильно и хотелось. Я вообще в прошлой жизни алкоголь почти не употреблял. Только изредка, скорее, по необходимости, для поддержки компании.

   Всю дорогу я пытался понять, в какую эпоху меня занесло. Все говорило в пользу средневековья. Позднее или ранее? А хрен его знает, история никогда не была у меня любимым предметом. Все мои представления об этом времени почерпнуты преимущественно из книг и фильмов.

   К приезду в поместье голова, наконец, прояснилась и мысли упорядочились.

   Встречать юного барона вышла все немногочисленная челядь. Ранее я уже пару раз гостил в имении, поэтому, не смотря на дежурные улыбки, в глазах людей я рассмотрел тщательно скрываемый страх. М-да. Репутация у меня тут еще та. Молодой барон никогда не отличался покладистым характером, а последние года три вообще пошел в разнос.

   Пока разгружали вещи и перетаскивали сундуки в мою комнату, я потребовал горячего чая и уединился в уютной беседке на краю пруда. Хотелось побыть в одиночестве и, наконец, разобраться с планами на будущее.

   Думай атаман, как восстанавливать подмоченное реноме будешь и обустраиваться в жизни. Надежда бывшего хозяина тела возглавить семейный бизнес, с учетом его поведения последние годы, не больше чем фарс. Пока отец жив, он этого точно не допустил бы. А с нынешней моей позиции – и сам бы не захотел. Не мое это, не на того учился...

   Чем заниматься в дальнейшем вопрос не стоял. Не зря же я выучился на врача. Лечить мне нравилось. Большую часть свободного времени я проводил, штудируя литературу по профессии. Мое профессиональное рвение не осталось не замеченным. К концу третьего года работы в абдоминальной хирургии одной из городских клиник меня вызвал на ковер Илья Маркович – наш зав отделения.

   – Проходи. Я давно к тебе присматриваюсь, – заявил он, едва за мной закрылась дверь. – Ты хирург от бога, Алексей. За три года ни одного прокола, ни единого нарекания. И со стороны пациентов и от коллег – самые лестные отзывы. Аккуратен, профессионален, старателен, стремишься к новым знаниям. Похвально. С такой жизненной позицией у тебя отличные перспективы. Не думаю, что тебе стоит ограничивать себя абдоминальной хирургией.

   Я непонимающе уставился на пожилого еврея, теряясь в догадках, к чему он ведет.

   – Мой хороший знакомый руководит недавно созданным отделением лазерной микрохирургии, – пояснил он,– и как в воздухе нуждается в молодых талантливых врачах с незашоренным взглядом, способных быстро освоиться и продвигать новое направление. Я взял на себя смелость рекомендовать ему твою кандидатуру. Ты, надеюсь, не против перевода...

   Понятно, что мой многолетний опыт ювелирных операций на сосудах и нервах тут востребован не больше, чем кондиционер зимой на Аляске. Может он и был бы востребован, но без соответствующей материальной базы толку от него. А вот с хирургией стоит поиграться. Думаю, с моими знаниями и школой Пирогова, я недолго буду прозябать в праздном безделье.

   Окрыленный неожиданной мыслью, я кликнул Федора и попытался провентилировать интересующий меня вопрос.

   Если он и удивился моему вопросу, вида не подал. Лишь брови на мгновение взлетели вверх. Детально просветить меня в структуре здешней системы здравоохранения он не смог, поскольку в этом вопросе оказался несведущ. Но даже из его поверхностных знаний начала вырисовываться относительно ясная и довольно удручающая картинка. Хотя, нечто подобное стоило ожидать. Медицины в современном понимании тут не было от слова совсем.

   В деревнях лечением народа занимались травницы. В городских лечебницах, находящихся в епархии церкви, уход за пациентами осуществлялся монашками, которые пытались лечить страждущих граждан божьим словом и настоями из трав, закупаемых у тех же деревенских травниц. Особняком от них стояла закрытая каста лекарей. Но их методы и способы лечения оказались тайной за семью печатями. Экстрасенсы-шарлатаны, резюмировал я.

   Попытаться сдвинуть медицину в нужном русле? Создать школу современной хирургии? Мысль интересная, но бесперспективная. Не по силам это одному человеку. Надо фундаментальные исследования, институты, кадры. Благословение свыше, в конце концов. И это я не о божественном благословлении, а о бюрократической машине.

   Остается лишь вариант с частной практикой. Тут проще, но не без подводных камней. Необходима хоть минимальная лекарственная номенклатура. Те же антисептики, противовоспалительные, обезболивающие. Вот только где это все взять. Не в аптеках же, которых тут и в помине нет. Хотя....

   – Федор, не подскажешь, где ближайшая травница обитает?

   – Так, в вашей деревне и обитает, ваше благородие. Ольгой кличут. Вообще, травницей ее мать была, но ее, горемычную, прошлой весной медведь-шатун помял. Она через несколько дней и преставилась. Но люди говорят, свою науку крепко дочери передала.

   – Далеко живет?

   – Да нет, минут десять хода. Сейчас девок пошлю, что б кликнули ее.

   – Не надо девок, проводить сможешь?

   – Знамо дело смогу.

   – Вот и веди. Хочу посмотреть, чем людей тут лечат.

   Покинув территорию поместья, мы оказались на неширокой деревенской улочке. Местные жители с любопытством поглядывали на живого барина. Провожаемыми заинтересованными взглядами, мы подошли к небольшому домику. Федор услужливо приоткрыл дверь и из прохода на меня накатили насыщенные и такие знакомые ароматы лекарственных трав.

   Дело в том, что я не сторонник повального применения фармакологических препаратов. Это химия, и кроме необходимого лечебного эффекта, она имеет немало побочных действий. Настои из трав куда безопаснее и в большинстве случаев совершенно не уступают по эффективности таблеткам.

   Поднявшись в дом, я с интересом уставился на гербарий, который и наполнял воздух всевозможными ароматами. Вдоль стен на натянутых веревках висели десятки пучков высыхающих растений разной стадии усушки. Я без труда узнал ромашку, календулу, мать-и-мачеху, зверобой.

   Увлекшись изучением коллекции, я не сразу обратил внимание на девушку, склонившуюся в глубоком поклоне.

   – Вот барин, травница, про которую я говорил.

   – Чем провинилась, барин? – испуганно спросила она, не поднимая головы.

   – Почему сразу провинилась? Или грешки имеются? – усмехнулся я.

   – Нет вроде... – Она подняла голову, и посмотрела мне в глаза.

   Хм, совсем девчонка, лет двадцать от силы. К тому же красивая. Тонкие, аккуратные черты лица совершенно не свойственные деревенским девушкам. Стройная фигурка, нежные руки, не привыкшие к тяжелому физическому труду. А глаза... Утонуть можно.

   Мое пристальное внимание не укрылось от девушки. Она засмущалась, и щеки налились румянцем. Какая милота.

   – Федор сказал, ты умеешь травами болезни лечить? – прервал я затянувшееся молчание.

   – Его правда, обучена. Моя матушка и моя бабка травницами были.

   – Вот и славно. Расскажешь, какие травы используешь, и при каких жалобах. А ты Федор, – я повернулся к стоящему в проходе мужичку, – ступай в имение. Я сам вернусь, как закончу разговор.

   – Как прикажите, барин, – он торопливо вышел на улицу, прикрыв за собой дверь.

   Оставшись наедине с девушкой, я устроился на лавке за стоящим по центру комнаты столом.

   – Ну, рассказывай.

   – Даже и не знаю, с чего начать. У меня тут так много трав, еще и коренья... Вы все и не запомните...

   – Хорошо, поступим иначе. Я вижу возле окна несколько пучков календулы, она же Calеndula officinаlis. Когда и как ты ее используешь?...

   Игра в вопросы и ответы продолжалась достаточно долго. Первоначальный испуг у девушки прошел, сменившись нарастающим удивлением, связанным с моими обширными познаниями растений.

   Ну, что сказать. Опыт применения трав для лечения хворей тут довольно внушительный, правда, однобокий. Для употребления травы завариваются и принимаются исключительно внутрь. О таких лекарственных формах как мази, гели, настойки и ленимент тут понятия не имеют. Какое благодатное поле для работы. Я даже заулыбался от открывающихся перспектив.

   – Горе-то, беда-а, – заголосил бабский голос на улице. Через мгновение причитающая женщина ввалилась на порог. – Беда, Оленька. Михась голову топором разрубил, лежит в кузнице, помирает. Что-же теперь будет-то.

   – Барин, надо бы глянуть, – робко обратилась девушка ко мне.

   – Конечно, надо, – не задумываясь, ответил я, уже просчитывая объем операции, – веди быстрее, – рявкнул я в сторону голосящей тетки.

   Когда мы вбежали в просторное помещение кузни, картина открылась живописная. На полу помещения возле огромной наковальни лежал крупный мужчина. Его лицо полностью было залито уже начавшей запекаться кровью из рубленной раны на лбу, из которой торчал кусок железа. Судя по форме – осколок рубища топора. Как ни странно, пациент находился в сознании и даже медленно моргал.

   – Слышишь меня, Михась? – обратился я к нему.

   – Слышу, барин, – ответил он, скося в мою сторону взгляд.

   – А чего лежишь, не встаешь?

   – Так лежа помирать сподручнее.

   Я склонился над травмированным и осмотрел кузнеца. Дыхание в норме, судорог нет, сознание ясное, когнитивных нарушений не наблюдается. Рубленая рана, хоть и выглядела страшно, особого опасения у меня не вызывала. Зуб даю, даже мозговые оболочки не задеты. Иначе бы уже были хоть какие-то симптомы церебральных осложнений. Единственная опасность при таких травмах – инфицирование и развитие вторичного менингита. По-хорошему, надо бы тщательно промыть рану физраствором, потом хлоргексидином. В рану ввести антибиотик широкого спектра, да дренаж на пару дней оставить. Только где это богатство взять.

   Стоящая рядом Ольга растерянно смотрела на окровавленного мужика, не зная, что делать. Оно и понятно, травками тут не помочь. Надо ПВХ (первичная хирургическая обработка) проводить. Эх, где наша не пропадала.

   – Быстро теплой воды, кусок чистой ткани, небольшую иглу, нить для ушивания раны и спирт.

   – Спирт? – переспросила крестьянка, – уцепившись за незнакомое слово.

   – Крепкий алкоголь. Что у вас мужики по праздникам пьют?

   – Так, первач и пьют.

   – Вот его и неси, литра два. И еще чистую глубокую посуду.

   Оставив меня с пациентом, обе девушки выпорхнули во двор.

   – Как тебя так угораздило, болезненный ты наш? – поинтересовался я.

   – Силы дурной много. Правил лезвие топора, да не рассчитал. Ка-ак жахнул молотком, кусок откололся и мне прямо в голову.

   Через несколько минут помещение кузни наполнилось гамом и причитаниями. Заказанный мной набор для ПВХ разложили прямо на поверхности наковальни. Так, что тут у нас. Деревянный таз с водой, пара глубоких глиняных мисок, обрез серой, но вполне чистой ткани. От пятилитровой бутыли ощутимо попахивало самогоном. Меня аж передернула от насыщенного аромата. Гадость-то какая. И как ее вообще пьют.

   – Ольга, бери ковшик, и поливай мне на руки водой. – Скомандовал я. Тщательно вымыв руки под тонкой струей теплой воды, я повторил процедуру уже с самогоном. Надо было видеть глаза крестьян, при виде льющегося в землю добра.

   Оторвав кусок ткани, я обработал края раны и стер с лица запекшуюся кровь. Теперь приступим к самому ответственному моменту. Крепко ухватив пальцами торчащий осколок, я потянул его на себя, и он неожиданно легко выскользнул из раны. Так и есть. Кусок металла проник в череп едва на палец. Кстати, лобная кость – самая толстая в черепе. Попади осколок в область виска – последствия были бы куда печальнее. Тщательно промыв рану, я несколькими стежками стянул разрубленную кожу. Пока я занимался вышивкой крестиком, кузнец лишь шипел сквозь зубы, даже не застонав.

   – Ну, вроде все, – констатировал я, закрепляя повязку на голове. – Лоб не морщить, не улыбаться, повязку не снимать. Если все нормально, дня через четыре-пять сниму швы.

   Под изумленно-восторженный шепот селян, мы с Ольгой вернулся в её избушку.

   – Так, на чем мы остановились, – спросил я, устраиваясь за столом. Взглянув на девушку, я наткнулся на полный восхищения горящий взгляд.

   – Что? – не понял я странное проявление эмоций.

   – Где вы так научились? – спросила она. – У нас так не делают.

   – Много ты знаешь, – хмыкнул я. – Понятно, что не делают. Откуда в вашей глуши докторам взяться.

   – Знаю, – фыркнула она. – Я, между прочим, с мамой пятнадцать лет в столице жила. Она у тамошнего лекаря помощницей работала.

   – О как! – не смог я сдержать возгласа изумления. Как говорится, на ловца и зверь бежит.

   Позабыв о кореньях, я вцепился в Ольгу клещами, до мелочей выпытывая ее про их работу у лекаря. Оленька оказалась настоящим кладезем информации. По мерее ее рассказа мои брови поднимались все выше от удивления. Поторопился я с нелестной оценкой профпригодности здешних светил медицины.

   Рассказ девушки вызвал у меня далеко не однозначные чувства. Методы работы столичного светилы медицины показались мне очень спорными. Тот лечил пациентов методом наложения рук. Сильно попахивает мистификацией, да только не все так однозначно. Со слов Ольги, пациенты, поступающие на лечение чуть ли не на носилках, после продолжительного сеанса оздоровления покидали дом местного эскулапа на своих ногах, и выглядели при этом не в пример лучше. Не доверять словам девушки веских причин у меня не было. Но и принять, явно противоречащие здравому смыслу факты, мне не удавалось. Только где зарыта собака, я понять так и не смог. Мне бы пообщаться с одним из этих экстрасенсов. Только возвращаться в город не с руки пока.

   – А чего в деревню то приехали, – поинтересовался я. – В городе то жизнь и сытнее и проще.

   – Мастер Грегор на меня глаз положил. Так и заявил матери – не отдашь дочку за меня, выгоню на улицу.

   – Так, а в чём проблема. Завидная партия. Богатый, уважаемый. Жила бы как у бога за пазухой.

   – На кой мне эта старая песочница. И на носу у него противная бородавка.

   – Ясно, – я не сдержался от ехидной ухмылки. – Старого козла потянуло на клубничку.

   – Ага, – весело улыбнулась девушка. – Я так не хочу. Если замуж, то по любви.

   – Логично. А за меня бы пошла, – поддавшись внезапному порыву, поинтересовался я.

   – Нет, я хочу сильного мужа. Что б за его спиной как за горой, – горячо выпалила она, но тут же осеклась, смутившись. – Ой, простите, барин. Это я не подумавши ляпнула. Вы хороший. Только...

   Я не весело усмехнулся. Чего уж там. Жених из меня прямо завидный. Такой завидный, что самому тошно. Тело мне досталось, врагу не пожелаешь. Не складная фигура, с дряблыми, не знавшими физической нагрузки мышцами, уже оплывший жирком живот. Одутловатое лицо с мутным, невыразительным взглядом. Придушил бы собственными руками, да пожить еще хочется.

   – Ладно, не бери в голову. Это я так, ради интереса спросил.

   Попрощавшись со стоящей посреди комнаты смущенной девушкой, я покинул дом травницы, и, погруженный в невеселые мысли, побрел к себе в поместье.

   Слова девушки не то что меня обидели, но глубокие струны задели. Правда, она и есть правда, хоть и горькая. Все, начинаю новую жизнь с чистого листа.

   – Эх, хорошо-то как.

   Выйдя на крыльцо, едва над горизонтом показалось солнце, я глубоко вдохнул свежий прохладный воздух, наполненный ароматом сочной травы. Настроение, после глубокого и спокойного сна было замечательное, а планы наполеоновские.

   Вчера я долго изучал доставшуюся мне оболочку. С одной стороны прежний хозяин совершенно не заботился о ее физической форме и от созерцания печальной картины, отражающейся в стекле обрамленного в мощную бронзовую раму зеркала, невольно опускались руки. С другой – не все так печально как кажется. В прошлой жизни я периодически посещал небольшой тренажерный зал, расположенный через пару кварталов от моего дома. Начал ходить в качалку, что бы банально убить свободное время, неожиданно появившееся после перевода на новую работу. Но уже через несколько месяцев занятий сравнивая летние фотографии, сделанные на городском пляже, с отражением в зеркале не мог не признаться, что деньги, потраченные на оплату занятий не пропали зря. Фигура довольно сильно изменилась исключительно лучшую сторону.

   В отличие от прошлой жизни, сейчас у меня в руках гораздо более пластичный материал. Молодой быстро растущий организм. А если еще его нагружать на два-три раза в неделю, а каждый день. Да не с ленцой, а полной отдачей...

   – Митяй, организуй мне теплой воды сполоснуться, – приказал я мелькнувшему во дворе слуге, и отправился на утреннюю пробежку.

   В поместье я вернулся уже спустя четверть часа. Взмыленный и тяжело дышащий, словно жеребец после финального забега на ипподроме. Моя физическая кондиция не выдерживала никакой критики. Обнять и плакать. Спекся после третьего круга. О продолжении разминки и речи быть не могло. Доползти бы до ванны.

   Следующие два месяца пролетели как один день. Каждый день начинался с обязательной разминки без оглядки на погодные условия. Хоть дождь, хоть солнцепек, каждое утро с восходом солнца я выходил во двор и приступал к изнурительным тренировкам, вылепливая из доставшегося мне в наследство тела настоящего мужчину. Конечно, я бы не отказался от помощи квалифицированного фитнес-тренера, да и вместо занятий на свежем воздухе, предпочел теплое помещение тренажерного зала. Но, увы, все это осталось в недоступной прошлой жизни. Теперь лавкой для пресса мне служила широкая, грубо обструганная доска, стоящая на притащенной с дровяного склада колоде, турник – любая подходящая ветка в лесу. А я в качестве штанги я приспособил коромысло, с подвешенными наполненными утрамбованной землей кадками для воды, литров на двадцать каждая.

   Результат не заставил долго ждать. Молодой растущий организм под воздействием бурлящих гормонов в сочетании с избытком свежего воздуха, изнуряющими нагрузками и обильной, богатой протеинами пищей без всяких ГМО, быстро восстанавливал надлежащую форму. А аппетит после начала тренировок у меня появился ого какой. Ел как не в себя. Несмотря ни на что, пропорции тела и рельеф менялись на глазах.

   Незаметно втянулся живот, уступив место красиво смотрящимся квадратикам затвердевшего пресса. Бицепсы обрели объем и перекатывались тугими шарами под кожей во время моих постоянно удлиняющихся тренировок. Последние три недели к утреннему комплексу упражнений я даже добавил легкую вечернюю разминку.

   Прислуга поместья, вначале подозрительно смотревшая на странное увлечение барина, как говорится, прониклась. Я несколько раз наблюдал, как мужики, с интересом следящие за моими акробатическими кульбитами на лугу у дома, задирают холщовые рубахи, и, переводя взгляд с меня на свои трудовые мозоли, печально качают головами. А вот в глазах девушек все чаще стал улавливать подозрительные блеск и оценивающие взгляды. Вообще тут попользовать в постели девок из прислуги было вполне обыденно и не зазорно. Только, чур меня. Фигу им, а не барское тело.

   Разбуженный ласковыми лучами показавшегося над кронами деревьев солнечного диска, я сладко потянулся, и, выбравшись из постели, подошел к ростовому зеркалу, пристально вглядываясь в свое отражение. Результат не мог не радовать. Отражение было со мной полностью согласно. Из зеркала смотрел подтянутый, атлетически сложенный юноша. Былой одутловатости лица и близко не осталось. Четко очерченные скулы, волевой подбородок, пронзительный взгляд серо-голубых глаз с задорной искринкой откровенно порадовали. Налюбовавшись своим новым телом, я прошелся по комнате, остановившись возле стола, заваленного бумагами.

   Каждый вечер на протяжении последнего месяца я переносил на бумагу все, что мог вспомнить, касательно использования растительного сырья для лечения заболеваний. Перечеркивая, дописывая, делая пометки на полях, я настолько увлекался процессом, что не редко засиживался до самого утра, а то и вообще, подложив под голову стопку исписанных листов, засыпал прямо за столом. В результате многократных исправлений и тщательной систематизации к концу месяца я стал гордым обладателем средневекового компендиума. Более сорока листов, переписанных начисто, содержали описание более чем четырех десятков лекарственных растений, начиная от повсеместно произрастающих полевых цветов, таких как ромашка и календула, заканчивая экзотическими корнем женьшеня, китайским лимонником и кипреем. Примерный ареал произрастания, что используется в фармакопее, по каким показаниям. Еще на десятке листов я набросал возможные комбинации трав, и примерные способы изготовления различных лекарственных форм.

   Следующим этапом я решил попробовать изготовить несколько микстур, не слишком прихотливых в технологии производства. Туже настойку от кашля, или настой для растирания при ушибах и мышечных болях. Только придется озаботиться адекватным растворителем, ибо благоухающий сивушными маслами первач оказался слишком тяжелым испытанием для моих обонятельных рецепторов. С исходным сырьем тоже надо что-то думать. Можно воспользоваться гербарием нашей травницы, но из свежей биомассы экстрагирование необходимых веществ будет более эффективным.

   Для начала запасусь медицинским спиртом, решил я

   По моему требованию Федор приволок реквизированный с боем примитивный самогонный аппарат, отобранный у кого-то из крестьян. При ближайшем рассмотрении это агрегата, созданного местными кулибиными, я едва сдержал слезы умиления. Дешево и сердито. Гнутый, покрытый толстым слоем копоти котелок, явно выкованный в местной кузнице, накрывался плохо подогнанной, вырезанной по форме котелка круглой доской, в которой была пробита дырка, в которую вставлялся змеевик. Сам змеевик мало походил на своего старшего брата из моего времени. По сути, это была обычная полая трубка из мягкого металла, закрученная в грубую спираль. Судя по сине-зеленому налету на поверхности – из меди.

   Совершив набег на кухню, я стал обладателем почти новой чугунной кастрюли литров на тридцать. Поручив выстругать из досок новую крышку, плотно закрывающую емкость, я подцепил змеевик, и направился в деревню. Если уж делать, то сразу как положено. Мне требовался кожух, в который будет заливаться охлаждающая жидкость. Этим вопросом я планировал озадачить давно оправившегося от ранения кузнеца Михася.

   Искать кузнеца не пришлось. Еще на подходе к кузнице я услышал размеренный звон наковальни. А войдя внутрь, обнаружил Михася, выковывающего из раскаленного куска металла будущую заготовку. Заметив меня, он тут же отложил молоток.

   Мою идею он понял с первого раза. Покрутив змеевик, клятвенно заверил, что к вечеру все будет сделано в лучшем виде, пообещав, как только закончит, лично передать мне в руки готовое изделие.

   Я уже возвращался к себе, когда неожиданно набежавшие тяжелые черные тучи закрыли солнце. Почти без прелюдий с неба сорвались тугие струи воды, мгновенно пропитавшие одежду. Ноги сами свернули к знакомому домику. Забежав на крыльцо, я пару раз стукнул костяшками пальцев по двери, и отворил створку.

   Ольга хозяйничала у печки, когда услышала скрип открывающейся двери. Обернувшись, она застыла в изумлении. Вошедший в дом юноша оказался не из местных. Она с восхищением рассматривала широкоплечего незнакомца в свете пляшущего в печной топке жаркого пламени. Легкая полупрозрачная рубаха, намокшая под дождем, плотно облегала тело, повторяя рисунок рельефной мускулатуры. Правильные, утонченные черты лица намекали на «чистую кровь». На его лице блуждала загадочная улыбка, а глаза, словно два бездонных колодца, гипнотизировали девушку, не позволяя отвести взгляд.

   – Ольга, приютишь замерзшего барона? – послышался от двери знакомый голос. – Это совершенно неожиданно разразившийся ливень оказался на удивление мокрым.