Текст книги "Большая книга о природе"

Автор книги: Александр Пушкин

Загадки зимние

Снег на полях,

Лёд на реках,

Вьюга гуляет,

Когда это бывает?[2]2
  (Зимой)


[Закрыть]

Прошла девушка Беляна!

Побелела вся поляна.[3]3
  (Снег выпал)


[Закрыть]

Скатерть бела

Всю землю одела.[4]4
  (Снег)


[Закрыть]

На дворе – горой,

А в избе – водой.[5]5
  (Сугроб)


[Закрыть]

Зимой и летом одним цветом.[6]6
  (Ёлка, сосна)


[Закрыть]

Какой мост из воды построен.[7]7
  (Ледяной)


[Закрыть]

Гость гостил,

Мост мостил

Без топора,

Без клиньев.[8]8
  (Мороз)


[Закрыть]

Народные пословицы и поговорки

Мороз не велик, да стоять не велит.

Спасибо, мороз, что снегу нанёс.

Береги нос в большой мороз!

Солнце – на лето, зима – на мороз!

Народные приметы

Дым столбом – к морозу.

Если ночью был иней, днём снег не выпадет.

Кошка – в печурку, стужа – на двор.

Вороны и галки садятся на вершины деревьев – к морозу.

Зимние вопросы

1. Где зимой теплее: в ельнике или березняке?[9]9
  В ельнике. Еловые ветви гуще, они задерживают ветер и снег.


[Закрыть]

2. Почему клёст вьёт гнездо зимой?[10]10
  Зимой в лесу много еловых семян, которыми клёст кормит птенцов. Весной еловые шишки раскрываются, и семена высыпаются в снег. Вода разносит их по лесу, и клесту не найти птенцам корм.


[Закрыть]

3. Как ворона предсказывает мороз?[11]11
  Если ворона расположилась на ночлег на кончике ветвей – значит, ночь будет тёплая. Если прижалась к стволу – жди мороза.


[Закрыть]

4. Какой снег быстро тает – чистый или грязный?[12]12
  Грязный, потому что он тёмный. Тёмные цвета поглощают больше солнечных лучей.


[Закрыть]

5. Что теряет лось каждую зиму?[13]13
  Рога.


[Закрыть]

6. Почему у снегиря такое снежное имя?[14]14
  Потому что встречаем снегиря только в снежное время – зимой. Весной снегири улетают на север.


[Закрыть]

7. У кого из зверей холодильник в сугробе?[15]15
  У чёрного хоря. Осенью он складывает на берегу пойманных им лягушек.


[Закрыть]

8. Кто полгода не обедает?[16]16
  Барсук, ёж, медведь и все звери, которые на зиму впадают в спячку.


[Закрыть]

9. Все ли зайцы белы зимой?[17]17
  Белеют только беляки, русаки остаются серыми.


[Закрыть]

Весна

В. Бианки
Три весны

Зима лютая, она всё бы хотела заморозить насмерть – людей, зверей, птиц, деревья. И всех с голоду уморить. Но солнце – отец жизни – уже объявило ей войну и 21 марта перешло в решительное весеннее наступление.

В этот день оно ровно полсуток побыло на небе, разя врага своими лучами-стрелами. Другие полсуток – ночью – зима морозила землю, чинила свои разрушенные укрепления. Потом солнце всё дольше и дольше стало задерживаться на небе, день стал быстро расти, ночь уменьшаться, тепло прибывать. С каждым днём теперь солнце выше поднимается в небо, лучи его прямей падают на землю и сильней разят снег.

Первая победа – весна полевая.

Она началась, когда в полях показались первые проталины, освободилась первая земля. Обрадовались ей грачи, мигом примчались к нам. Потом – скворцы и полевые жаворонки.

Грачи рады, что могут ковырять носами поле, вытаскивать из потеплевшей земли проснувшихся червей, жучьих личинок. Скворцы ловят оживших насекомых, жаворонки собирают в поле зёрнышки.

Вслед за жаворонками прибыли с зимовок самцы-зяблики – и тоже пока кормятся на земле. А из куликов первыми прилетели красивые хохлатые чибисы – заняли ещё мокрые пашни, с которых поднимается уже тёплый пар.

Вторая победа – весна речная.

Ещё не кончилась весна полевая, не все ещё поля освободились от снега, а солнце повело уже новое наступление – на самые крепкие, ледяные укрепления зимы.

В полях отступает, бежит с них ручьями снег, спасается от солнца в овраги, под крепкий лёд реки. Не дремлют реки, копят силы в неволе. Вот понатужились и поднялись.

Будто пушка ухнула над рекой – треснул толстый лёд. Река вырвалась на волю, с громом и звоном понесла к морю льдины, кроша и разламывая их. Но не доплыть им до далёкого моря: по дороге солнце расстреляет их золотыми горячими своими стрелами.

Ждут не дождутся освобождения рек, озёр, прудов водяные птицы – утки, гуси, лебеди, чайки, гагары, речные и болотные кулики. Ведь в освобождённой воде будет им чем поживиться: проснулись в ней рыбы, разные насекомые, рачки, улитки, личинки и другая водная мелюзга.

А реки, освободившись от льда, поднимаются выше и выше. И будет скоро: выйдут из берегов своих, хлынут в луга, затопят долины, кустарники. Люди скажут: «Вот и паводок – весенний разлив. Напоит вода землю».

Это вторая великая победа солнца, вторая весна – весна речная.

В полях уже ни следа не останется от снега, реки начнут возвращаться в свои берега, а зима ещё всё не захочет сдаваться, всё ещё будет бросаться в контратаки – насылать свои морозы-утренники. Последние разбитые отряды её снега ещё долго будут прятаться от солнца в лесу, по тенистым склонам оврагов.

Закукует кукушка, лес закутается зеленоватым туманцем, прилетят ласточки, с последним крепким морозцем белыми звёздочками зацветёт черёмуха. Все певчие птицы вернутся на родину, и бегом прибежит, прячась в зелёной, уже подросшей осоке, болотная курочка-погоныш.

Лес оденется. И соловей запоёт в цветущей, благоуханной сирени.

Это будет третьей решительной победой солнца над зимой. Это третья весна – весна лесная. Последняя: за ней наступит лето.

Г. Скребицкий
Март

Зазвенела по водосточным трубам капель, побежали ручьи, испортились, почернели дороги, на пригорках, на солнцепёке, из-под снега показалась земля. Значит – зиме конец. Пришёл первый весенний месяц – март.

А взгляните на небо – оно тоже совсем не такое, как было зимой: не бесцветное, будто вылинявшее.

Весной небо становится ярко-синим, и по нему, как белые комья ваты, раскинуты пушистые облака. Называются они кучевыми: под вечер скучатся у самого горизонта, точно огромные снеговые горы, и светятся тёплым розовым светом в лучах заходящего солнца. Ручьи, проталины, первые кучевые облака – это и есть самое начало весны.

В палисадниках задорно чирикают воробьи, растопырив крылышки, хвостики, наскакивают друг на друга, кричат, дерутся. Это на них так весеннее солнышко действует. По карнизам домов и на крышах воркуют голуби. А что такое случилось с вороной? Уселась на дерево, вся взъерошилась, шею вытянула, во всё горло кричит: «Карр, карр»… Это она поёт. Тоже радуется весне и солнцу.

Хорошо выйти за город в погожий ясный денёк, когда так весело журчит первый ручей, чирикают воробьи и в воздухе пахнет тающим снегом.

Но вот небо закрыли тучи, подул резкий холодный ветер, и вдруг пошёл снег, да какой: хлопьями и сразу, будто зимой, укрыл всю землю. Тонкой ледяной плёнкой подёрнулись ручейки, смолкли голоса птиц. Кажется, вновь вернулась зима.

Вернулась, да не совсем. Теперь уже тучам не спрятать надолго солнца. Вот и опять оно выглянуло, вновь светит и греет землю, гонит с полей, с косогоров снег. Опять зажурчал ручей, зачирикали воробьи, и от пёстрых проталин поднимается кверху лёгкий парок – дышит оттаявшая земля.

А заметили вы, юные натуралисты, насколько прибавился день? 21 марта будет день весеннего равноденствия, то есть долгота дня и ночи сравняются. От восхода и до заката солнце будет светить ровно двенадцать часов, а потом день станет ещё прибывать и так до второй половины июня. Радостная наступает в природе пора, пора торжества тепла и света.

Ф. Тютчев
* * *

 
Зима недаром злится,
Прошла её пора —
Весна в окно стучится
И гонит со двора.
 
 
И всё засуетилось,
Всё нудит Зиму вон,
И жаворонки в небе
Уж подняли трезвон.
 
 
Зима ещё хлопочет
И на Весну ворчит.
Та ей в глаза хохочет
И пуще лишь шумит…
 
 
Взбесилась ведьма злая
И, снегу захватя,
Пустила, убегая,
В прекрасное дитя.
 
 
Весне и горя мало:
Умылася в снегу
И лишь румяней стала
Наперекор врагу.
 

А. Толстой
* * *

 
Вот уж снег последний в поле тает.
Тёплый пар восходит от земли,
И кувшинчик синий расцветает,
И зовут друг друга журавли.
Юный лес, в зелёный дым одетый,
Тёплых гроз нетерпеливо ждёт,
Всё весны дыханием согрето,
Всё кругом и любит и поёт.
 

А. Майков
Весна
(Отрывок)
_{Посвящается Коле Трескину}

 
Уходи, Зима седая!
Уж красавицы Весны
Колесница золотая
Мчится с горной вышины!
 
 
…У неё не лук, не стрелы,
Улыбнулась лишь, – и ты,
Подобрав свой саван белый,
Поползла в овраг, в кусты!..
 
 
Да найдут и по оврагам!
Вон уж пчёл рои шумят,
И летит победным флагом
Пёстрых бабочек отряд!
 

А. Фет
Весна

 
Ещё весны душистой нега
К нам не успела низойти,
Ещё овраги полны снега,
Ещё зарёй гремит телега
На замороженном пути.
 
 
Едва лишь в полдень солнце греет,
Краснеет липа в высоте,
Сквозя, березник чуть желтеет,
И соловей ещё не смеет
Запеть в смородинном кусте.
 
 
Но возрожденья весть живая
Уж есть в пролётных журавлях,
И, их глазами провожая,
Стоит красавица степная
С румянцем сизым на щеках.
 

М. Пришвин
Светлая капель

Солнце и ветер. Весенний свет…

Солнечный луч на железной крыше создаёт нечто вроде горного ледника, из-под которого, как в настоящем леднике, струится вода рекой, и от этого ледник отступает. Всё шире и шире темнеет между ледником и краем крыши полоса нагретого железа. Тоненькая струйка с тёплой крыши попадает на холодную сосульку, висящую в тени на морозе. От этого вода, коснувшись сосульки, замерзает, и так сосулька утром сверху растёт в толщину. Когда солнце, обогнув крышу, заглянуло на сосульку, мороз исчез, и поток из ледника сбежал по сосульке, стал падать золотыми каплями вниз, и это везде на крышах, и до вечера всюду в городе падали вниз золотые интересные капли.

Далеко ещё до вечера, стало морозить в тени, и, хотя ещё на крыше ледник всё отступал и ручей струился по сосульке, всё-таки некоторые капельки на самом конце её в тени стали примерзать, и чем дальше, тем больше. Сосулька к вечеру стала расти в длину. А на другой день опять солнце, и опять ледник отступает, и сосулька растёт, утром в толщину, а вечером в длину: каждый день всё толще, всё длиннее.

Ф. Тютчев
* * *

 
Ещё земли печален вид,
А воздух уж весною дышит,
И мёртвый в поле стебль колышет,
И елей ветви шевелит.
Ещё природа не проснулась,
Но сквозь редеющего сна
Весну послышала она
И ей невольно улыбнулась…
 

А. Блок
Ворона

 
Вот ворона на крыше покатой
Так с зимы и осталась лохматой…
 
 
А уж в воздухе – вешние звоны,
Даже дух занялся у вороны…
 
 
Вдруг запрыгала вбок глупым скоком,
Вниз на землю глядит она боком:
 
 
Что белеет под нежною травкой?
Вон желтеют под серою лавкой
 
 
Прошлогодние мокрые стружки…
Это всё у вороны – игрушки,
 
 
И уж так-то ворона довольна,
Что весна и дышать ей привольно!..
 

И. Соколов-Микитов
Март в лесу

По-весеннему пахнет воздух. Отбрасывая на снег лиловые тени, недвижно стоят в лесу деревья… Чуткое ухо ловит первые знакомые звуки весны. Вот почти над самой головой послышалась звонкая барабанная трель… Это, выбрав сухое звонкое дерево, по-весеннему барабанит лесной музыкант – пёстрый дятел. Если прислушаться хорошенько, непременно услышишь: там и там в лесу, ближе и дальше, как бы перекликаясь, торжественно звучат барабаны. Так барабанщики-дятлы приветствуют приход весны.

Вот, прогретая лучами мартовского солнца, сама собой свалилась с макушки дерева, рассыпалась снежною пылью тяжёлая белая шапка…

Г. Скребицкий
Весенняя песня

Это случилось давным-давно. Прилетела с юга в наши края Весна-Красна. Собралась она леса зелёной листвой обрядить, на лугах пёстрый ковёр из трав и цветов раскинуть. Да вот беда: Зима никак уходить не хочет, видно, понравилось ей у нас гостить; что ни день, то задорней становится: закрутит пургу, метель, во всю мочь разгуляется…

– Когда ж ты к себе на Север уйдёшь? – спрашивает её Весна.

– Подожди, – отвечает Зима, – твоё время ещё не пришло.

Ждала, ждала Весна и ждать устала. А тут ещё все птицы и звери – всё живое взмолилось к ней:

– Прогони Зиму, заморозила нас совсем, дай хоть погреться на солнышке, поваляться в зелёной траве.

Опять Весна спрашивает Зиму:

– Скоро ли ты уйдёшь?

А Зима хитра, вот что придумала.

– Стара я стала, – отвечает Весне. – Все месяцы перепутала, не помню, когда мне срок настаёт в дальний путь собираться. Давай так решим: как запоёт по-весеннему первая птица, так, значит, я и отправлюсь на Север.

Согласилась Весна. Полетела она по полям, по лесам, созвала всех птиц, которые в этих краях зимовали, и говорит им:

– Запойте скорее весёлые песни! Зима как услышит их, так и уйдёт отсюда.

– Это нетрудно! – с радостью согласились птицы. – Мы завтра же утром, как только выглянет солнце, так сразу и запоём.

Настало утро, поднялось солнце. Хотело на землю взглянуть, да не тут-то было: Зима затянула всё небо серыми тучами и ну давай посыпать поля и леса хлопьями снега. А потом как закрутит метелью, света белого не видать.

Все птицы попрятались кто куда. А Зима и рада. Говорит Весне:

– Что-то не слышу я птичьей весёлой песенки? Значит, рано мне уходить. Поживу ещё месяц, а то и два.

И на другой, и на третий день всё непогода: то снег идёт, а то и дождь вместе со снегом.

«Как же Зиму прогнать?» – думают птицы.

Наконец самые озорные и» них – воробьи – решили запеть. Не беда, что на воле холодно, сыро. Расчирикались

воробьи за деревенской околицей, прямо удержу нет. Крылышки распускают, хвостики, растопырили, наскакивают друг на друга, кричат, шумят, из кожи лезут вон – так стараются.

– Слышишь, как весело воробьи поют? – говорит Весна Зиме.

Но та и слушать не стала.

– Да разве это пение?! – ответила она. – У меня снегири да клесты с утра до ночи в лесу кричат. Я это за пение и не считаю…

Услышал их разговор пёстрый дятел и говорит Весне:

– Видно, без моей помощи никак не обойдёшься. Завтра же я за дело примусь: такой концерт в лесу устрою, любо-дорого будет послушать.

Согласилась Весна, ждёт с нетерпением – какой весенний концерт устроит в лесу пёстрый дятел.

Только долго ждать ей не пришлось. Едва рассвело, взлетел дятел на верхушку сухой сосны, уселся там поудобнее на её ствол, цепкими коготками за кору ухватился, опёрся на растопыренный хвост да как застучит клювом по сухому дереву.

Далеко по лесу разнесло эхо барабанную дробь лесного барабанщика – дятла. И сейчас же с разных концов послышалась ответная трескотня. Все дятлы, как по команде, принялись барабанить, приветствуя приход Весны.

– Слышишь, как радостно дятлы меня встречают? Пора тебе уходить! – говорит Весна Зиме.

А Зима только рукой махнула.

– Послушай-ка, – отвечает, – как скрипят в бурю старые сосны и ели, ещё забавнее получается. Дятлы твои совсем петь не умеют, только носами стучат. Какая же это песня?!

«Что правда, то правда», – вздохнула Весна. Решила она других певцов поискать.

– Давай-ка я попробую, – предложила синица, – мне ни снег, ни мороз не страшны. Пусть только солнышко выглянет, я сразу и запою.

Дождалась синица, когда солнце выбралось из-за туч. Начала она перепархивать с ветки на ветку, а сама звонким голоском распевает: «Чи-чи-ку, чи-чи-ку…» Ловко так у неё получается, будто серебряный колокольчик звенит.

– Слышишь, как хорошо синица поёт? – спросила Весна у Зимы. – Или ты и это за песенку не считаешь?

– Конечно нет, – отвечает Зима. – Пойдём-ка со мною в лес, послушай лучше, как звенят сосульки на ветках, когда их качает ветер. Куда лучше выходит. Нет, это совсем не песня.

Хитрит Зима. Не хочет синицу настоящим певцом признавать. Что поделаешь, придётся искать другого.

– А если я попытаю счастья? – предложила свои услуги длиннохвостая серенькая овсянка. – Я всю зиму с воробьями на деревенских гумнах жила, а теперь перебралась на лесную поляну. Там я и спою свою первую песенку.

– Ну что ж, попробуй, – согласилась Весна.

И вот, как только настало утро, овсянка уселась на верхушку дерева и тоненьким голоском запела: «Зинь-зинь-зинь-з-и-и-и-и-и». Помолчала, передохнула немножко и снова: «Зинь-зинь-зинь-зиииии-иииии».

Простенькая получилась песенка, но зато такая хорошая, задушевная.

– Слышишь, как славно овсянка поёт? – сказала Весна Зиме. – Значит, пришла пора тебе в дальний путь отправляться.

Рассмеялась Зима:

– Ну и песенка, ну и певец! Да у меня в лесу корольки и пищухи с утра до ночи пищат. Я это за песню никак не считаю.

Загрустила Весна. К какому же ей певцу ещё обратиться? Уж и не знает, кого просить.

А тут, глядь, откуда ни возьмись, – тетерев-косач прилетел. С виду красавец: перья чёрные с сизым отливом, брови красные, хвост косицами на две стороны завивается. Сразу видно – лесной артист.

– Давно бы меня попросили, – сказал он Весне. – Я завтра чуть свет усядусь на сук старой берёзы да на весь лес и запою. И птицы, и звери – все моё пение хорошо знают.

Обрадовалась Весна: «Наконец-то настоящий певец нашёлся! Теперь Зиме уж не отговориться».

И вот только настало утро, с высокой берёзы раздался задорный крик тетерева. «Чу-фшшшшшш! Чуфшш-шшш!» – шипел он, да так громко, что было слышно не только в лесу, но и в полях, и во всей округе.

– Ишь тетерев зачуфыкал, – говорили люди в соседней деревне, – значит, скоро тепло настанет.

Полетела Весна к Зиме.

– Слышишь, как громко поёт в лесу тетерев. Люди в деревне толкуют, что это к теплу он так распелся, значит, пора тебе уходить восвояси.

– А какое дело мне до людей? – заносчиво отвечает Зима. – Ты заставь птиц петь по-весеннему, тогда я и уйду. А тетерев совсем не поёт, только шипит, как змея. Разве это можно песней назвать!

Ничего не ответила ей Весна. Улетела прочь, думает: что же дальше ей делать, какого певца найти, чтобы Зима опять не сумела отговориться. Много певцов имеется: славки, малиновки, соловьи… всех и не перечесть, только все они зимуют на юге. Теперь эти птицы ждут не дождутся, когда наконец в их родных краях растает снег, зазеленеет трава и можно будет снова к себе домой вернуться. Но пока вся земля покрыта снегом, пока в полях и лесах хозяйничает Зима, перелётные птицы боятся возвратиться на родину.

Так ничего и не смогла придумать Весна за весь день.

Опять наступила ночь, а за нею утро. Из-за дальнего леса медленно выплыло солнце. Оно осветило леса и поля, все белые – покрытые снегом. Только кое-где на пригорке ветер сдул белый наряд зимы. Там темнела мёрзлая, укрытая бурой прошлогодней травою земля.

Вдруг с одного из таких пригорков взлетела небольшая серая птичка – жаворонок. Взлетела, но не умчалась вдаль, вовсе нет. Она затрепетала крылышками и стала медленно подниматься всё выше и выше. И вот оттуда, с голубой высоты, полилась на землю радостная звенящая песня.

В этой песне слышался и тихий звон весенней капели, и журчание хлопотливого ручейка, и ещё что-то такое светлое, радостное, чего словами и передать нельзя.

Далеко-далеко разнеслась песня жаворонка по полям, по лугам и даже по глухим лесным трущобам.

Заслышав эту весеннюю песню, торопливо полезли из своих норок, из щёлок, из трещинок все, кто скрывался от лютого зимнего холода. Жучки, паучки, букашки выбирались на солнышко, грелись там, расправляли крылышки, усики, ножки…

Вылез из норы и толстый лентяй барсук. Даже огромный медведь заворочался с боку на бок в своей берлоге.

Все звери, и птицы, и крохотные букашки слушали песню жаворонка, и все, наверное, думали об одном: о том, что сейчас уже не страшна лютая стужа, что нечего было её и бояться, потому что всегда вслед за зимним ненастьем наступают светлые вешние дни.

А жаворонок всё пел, поднимаясь выше и выше. Яркое солнце осветило его, и теперь он уже казался с земли не серенькой птичкой, а золотой звёздочкой, вторым крохотным солнышком, рождённым самой землёй.

– Что же, и это не песня? – спросила Весна Зиму.

Но Зима ничего ей не ответила, только рукой махнула. Она уже отправлялась в далёкий путь.

А. Плещеев
Весна
(Отрывок)

 
Уж тает снег, бегут ручьи,
В окно повеяло весною…
Засвищут скоро соловьи
И лес оденется листвою!
 
 
Чиста небесная лазурь,
Теплей и ярче солнце стало,
Пора метелей злых и бурь
Опять надолго миновала.
 

А. Майков
* * *

 
Ласточка примчалась
Из-за бела моря,
Села и запела: «Как, февраль, ни злися,
Как ты, март, ни хмурься,
Будь хоть снег, хоть дождик —
Всё весною пахнет!»
 

С. Аксаков
Ледоход на реке Белой

Великим моим удовольствием было смотреть, как бегут по косогору мутные и шумные потоки весенней воды мимо нашего высокого крыльца, а ещё большим наслаждением, которое мне не часто дозволялось, – прочищать палочкой весенние ручейки. С крыльца нашего была видна река Белая, и я с нетерпением ожидал, когда она вскроется. На все мои вопросы отцу и Евсеичу: «Когда же мы поедем в Сергеевку?» – обыкновенно отвечали: «А вот как река пройдёт».

И наконец, пришёл этот желанный день и час! Торопливо заглянул Евсеич в мою детскую и тревожно-радостным голосом сказал: «Белая тронулась!» Мать позволила, и в одну минуту, тепло одетый, я уже стоял на крыльце и жадно следил глазами, как шла между неподвижных берегов огромная полоса синего, тёмного, а иногда и жёлтого льда. Далеко уже уплыла поперечная дорога, и какая-то несчастная чёрная корова бегала по ней, как безумная, от одного берега к другому. Стоявшие около меня женщины и девушки сопровождали жалобными восклицаниями каждое неудачное движение бегающего животного, которого рёв долетал до ушей моих, и мне стало очень его жалко. Река на повороте загибалась за крутой утёс, и скрылась за ним дорога и бегающая по ней чёрная корова. Вдруг две собаки показались на льду: но их суетливые прыжки возбудили не жалость, а смех в окружающих меня людях, ибо все были уверены, что собаки не утонут, а перепрыгнут или переплывут на берег. Я охотно этому верил и, позабыв бедную корову, сам смеялся вместе с другими. Собаки не замедлили оправдать общие ожидания и скоро переправились на берег. Лёд всё ещё шёл крепко, сплошною, неразрывною, бесконечною глыбою. Евсеич, опасаясь сильного и холодного ветра, сказал мне: «Пойдём, соколик, в горницу, река ещё не скоро взломается, а ты прозябнешь. Лучше я тебе скажу, когда лёд начнёт трескаться». Я очень неохотно послушался; но зато мать была очень довольна и похвалила Евсеича и меня. В самом деле, не ближе чем через час Евсеич пришёл сказать мне, что лёд на реке ломается. Мать опять отпустила меня на короткое время, и, одевшись ещё теплее, я вышел и увидел новую, тоже не виданную мною картину: лёд трескался, ломался на отдельные глыбы; вода всплескивалась между ними; они набегали одна на другую; большая и крепкая затопляла слабейшую, а если встречала сильный упор, то поднималась одним краем вверх, иногда долго плыла в таком положении, иногда обе глыбы разрушались на мелкие куски и с треском погружались в воду. Глухой шум, похожий по временам на скрип или отдалённый стон, явственно долетал до наших ушей. Полюбовавшись несколько времени этим величественным и страшным зрелищем, я воротился к матери и долго с жаром рассказывал ей всё, что видел. Приехал отец из присутствия, и я принялся с новым жаром описывать ему, как пошла Белая, и рассказывал ему ещё долее, ещё горячее, чем матери, потому что он слушал меня как-то охотнее. С этого дня Белая сделалась постоянным предметом моих наблюдений. Река начала выступать из берегов и затоплять луговую сторону. Каждый день картина изменялась, и, наконец, разлив воды, простиравшийся с лишком на восемь верст, слился с облаками. Налево виднелась необозримая водная поверхность, чистая и гладкая, как стекло, а прямо против нашего дома вся она была точно усеяна иногда верхушками дерев, а иногда до половины затопленными огромными дубами, вязами и осокорями, вышина которых только тогда вполне обозначилась; они были похожи на маленькие, как будто плавающие островки.