Текст книги "Пепельное небо. Пепельная земля. Пепельный рассвет. Пепел на зеленой траве. Тетралогия"

Автор книги: Александр Конторович

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 58 страниц) [доступный отрывок для чтения: 21 страниц]

Свет в поселке вырабатывал собственный генератор, поставленный еще в советское время на запруде, так что от окружающего мира население зависело не так уж и сильно. Хлеб пекли сами, благо запасов пока хватало.

– А когда по радио передали, что Москва накрыта ракетным ударом, все как-то растерялись.

– Это что же, прямо в новостях и сообщили?

– Нет, конечно. У нас отставной капитан жил. Он сам из этих мест, вот после службы и вернулся. А с собой он привез радиоприемник, какие на военных самолетах стоят. Он как раз на таком-то и летал. Там и в аварию попал, ногу ему отрезали. Раньше-то еще, при советской власти, у таких пилотов льгота была: могли они квартиру в крупном городе получить, как на пенсию уйдут. А сейчас все это отменили. Дали ему бумажку какую-то. Говорят, по ней жилье можно получить. Он два года-то так и мыкался, даром что на одной ноге, а потом, как понял все, домой и вернулся. Бумажку эту на стену прибил, по праздникам в нее из мелкашки стреляет, как выпьет. А вот приемник он сильный привез. Антенну к нему сделал. Очень хорошо по нему станции всякие ловились.

– Ловились?

– Ну, сейчас-то и слушать некого. Кого по радио ни поймаешь – так все больше помощи просят, либо ругаются с кем-то. Вот по этому-то приемнику мы все новости и узнавали.

– И каковы же новости были?

Перехватив удивленный взгляд девушки, поясняю ей:

– Я в тайге два месяца без связи просидел. Наша рация накрылась, а другой не положено. Ждали мы, что к нам связной выйдет. Однако его все нет и нет. Вот я за связью-то и пошел. И ничего толком понять не могу. На контрольный пост вышел – так он разгромлен весь, люди убитые лежат. Поселок проходил – так там и вовсе никого нет, как Мамай прошел. Что у вас тут творится? Это что за отморозки с вами перестреливались?

– Да хороших-то новостей, почитай, и нет никаких. Питер, вон, почти весь разбомбили. С тех краев и не слышно никого. В Москве что-то прилетело, да не один раз. Ростов, Волгоград – да всего и не упомнишь сразу. В общем, плохо все. Телевидение все умерло, радио считай что и вовсе нет никакого. Капитан целыми днями у приемника сидит да ручку крутит. Так до сих пор ничего хорошего и не услышал. Слава Богу, что хоть к нам ничего не залетело!

– А что, могло?

– Да кому мы тут интересны? Военных тут почти что и нет. Тюрьма вон стояла недалеко. Так оттуда почти все и сбежали. Да не одна здесь тюрьма была. Полгода назад еще большой лагерь построили, аккурат перед всем этим кошмаром только людей туда и привезли. Вот они и бегают у нас теперь по округе.

– Сбежали?

– Как же! Выпустили их!

– Это у кого ума хватило?

– Власть нонешняя. Как все плохеть-то стало, он и объявил, что теперь никакой власти, окромя его любезного, в этих краях нет и больше не будет. И объявил всем амнистию. Так что видели вы, чем теперь они занимаются.

– Там вроде все в полицейской форме были…

– Так настоящей полиции, почитай, и не осталось никого. Те, кто сразу с Верзилиным пошли, те остались. Начальники теперь. А всех прочих в один день за ворота выгнали. Те же, кто сразу с ним не пошел, ушли в лес, да на том пропускном пункте, что вы видели, и сидели. Я так думаю, они помощи ждали откуда-то. Да только не пришел к ним никто.

– А армия?

– Да где она здесь? И пары сотен человек не наберется, если всех вместе собрать. В наших лесах ничего интересного нет.

Однако же куда-то шел Ананьев. Значит, не совсем права девушка. Что-то тут есть, знать бы что?

– А потом начали эти гости к нам приезжать.

– Извини, задумался я. Слова твои пропустил. Да и звать тебя как, кстати говоря?

– Ирина я. А вот он, – кивает она на рыжего, – Никитка, брат мой. Младший. А вас как звать-величать?

– Сергей я. Так что ты про гостей говорила?

– Они до нас-то не добрались еще. Дорога к нам трудная, ехать долго. Да и делать у нас особо нечего. Раньше-то все население на руднике работало. А как перестройка началась, его и закрыли. Сказали, невыгодно. Поселок и уменьшился раз в пять сразу. Потом еще многие уехали. А кто остался, больше в лесу промышляет. Коровы еще у нас есть да козы. Так вот и живем понемногу. А гости эти… Они в разные поселки приезжают. Говорят, теперь они вместо полиции будут. Какие-то поселки, вроде того что вы на трассе видели, объявляют неперспективными. Мол, неча вам тут делать, только хлеб зазря едите. Собирают всех и увозят.

– Куда?

– Не знаю. Мы позавчера узнали, что они в Николаевку приехали. Там и народу-то всего ничего живет, все больше старики. Понятно было, что они и их с собой заберут. Вот мы и решили напасть да отбить. А вон оно как все вышло…

– Много народу-то на той стороне было?

– Да с десяток. Думали, пуганем этих, они и попрячутся. Кто ж знал, что их там такая куча будет?

– Думаю я, Иришка, что не вы засаду устроили, а, скорее, на вас. Теперь у них повод есть за вас всерьез взяться. Я так понимаю, что совсем беспредельщиками они выглядеть не хотят. Оттого и устроили вам такую ловушку. Теперь они с чистой совестью к вам нагрянут. Сколько народу-то у вас еще осталось?

Девушка опасливо косится на пленного.

– Да ты не боись, – успокаиваю я ее, – уж этот-то никому и ничего больше не расскажет. Будет и дальше дурака валять, ногами за корни цепляться, – так дальше этого леса никуда и не уйдет. Не тащить же мне его на спине!

Последние слова я сказал нарочито громко, так что начавший было филонить Хамзат быстро прибавил шагу.

Идти оказалось очень даже прилично. По крайней мере, пару привалов мы еще делали. Погони за нами не было. Думаю, что, обнаружив парочку своих товарищей, особо резвые догоняльщики слегка поубавили прыти. Во время остановок я самым тщательным образом проинвентаризировал все наши трофеи. Абсолютно бессовестным образом забрал себе почти весь боеприпас, который подходил к моему автомату. Так что к трофейным автоматам осталось всего по одному магазину. Самозарядка, при ближайшем рассмотрении, оказалась не наша, а весьма дорогая итальянская штучка – «Бенелли». Магазин у нее был шестизарядный, и вообще машинка была серьезная. Перезаряжалась она автоматически, но можно было передернуть затвор и вручную. Пожалуй, что лучше я тут уж точно ничего не найду. Дело оставалось за малым – отыскать ножовку и укоротить ствол и приклад. Варварство? А то ж… так делать-то нечего, охота мне точно теперь светит весьма не скоро. Если вообще когда-нибудь будет. Кстати… Окликаю Никиту и интересуюсь у него наличием боезапаса. Ответ мало что меня обескуражил, я попросту говоря охренел. В его карабине имелось всего пять патронов. И три – у Ирины. Теперь-то ясно, отчего они не рвались в бой. Одно дело – прижать к земле парочку негодяев, и совсем другое – воевать даже и с десятком противников. Не стесняясь девушки, высказываю все, что я думаю об умственных способностях их командиров. Вручаю парню трофейный автомат и два магазина, а Ирине высыпаю полтора десятка охотничьих патронов, благо калибр ее ружья и трофейной «Бенелли» совпадает.

На глазах у девушки появляются слезы.

– Зря вы так… Павел Иванович наверное, там погиб… мы же не солдаты, откуда нам такие хитрости знать. А он человек хороший был!

– Ира, хороший человек – это не профессия! Взялся командовать – соответствуй! Не можешь – сиди и не отсвечивай!

– Он у нас бригадиром был…

– Хоть председателем! Грамотный ефрейтор в бою трех губернаторов стоит!

Девушка не успокаивается, Никита обнимает ее за плечи и исподлобья смотрит на меня.

– Господи! – поворачиваюсь к рыжему. – Ну, а ты-то что на меня вызверился? Это что, меня там кончать собирались? И мою сестру насиловать? Парень, сказки кончились! Это со своими ребятами ты можешь подраться, а потом пиво пить до утра. Здесь люди совсем другие! Я бы даже сказал, что и не люди они вовсе. И пока ты этого не поймешь, тебя будут бить! Нагибать и совать мордой в очко! Они только одно понимают – силу! Жестокую и беспощадную! Хочешь остаться живым?

– Да…

– Тогда усвой – назад дороги нет! Или ты – или они! Когда ты будешь готов порвать противника в куски голыми руками, будь спок – он это почует! И уйдет, поджавши хвост. Вот тогда, и только тогда, ты можешь проявлять к нему милосердие. А сейчас заруби на носу – это твои враги. И они могут быть для тебя только по одну сторону мушки. Нет раненого или пленного – есть враг! Мир рухнул на фиг, и нам некогда чикаться со всякой сволочью. Негодяй? Сиди в тюрьме или лежи в могиле! Нет больше адвокатов и правозащитников. Око за око и зуб за зуб. Это, как ты понимаешь, не я сказал. И не сейчас. Так что, Никита, или они будут жить, как все, или не будут жить вообще. Раз он взял в руки оружие, чтобы грабить и убивать, четко должен зарубить на носу – он уже покойник. И живет только до следующей встречи с тобой или с кем-нибудь из твоих товарищей. Я еще должен тебе что-то пояснять?

Парень отрицательно мотает головой.

– Ну, и слава богу!

К полудню следующего дня мы перевалили через небольшую гряду холмов.

– Эк вас черти-то занесли… – ворчу я, – а говорили рядом, рядом… Сколько уже топаем, а конца-краю не видно.

– Так мы из поселка-то все ушли, сейчас в рудничных постройках сидим. Там дома каменные, пулю выдержат. Да и подход туда всего один, его оборонять легко.

– Вот запрут вас там…

– На здоровье, – фыркает Ирина. – Там и другие выходы есть, только не знает про них никто из чужих. Вода там есть, лес, дрова будут. Долго сидеть можно…

* * *

– Не, я, в натуре, не понял, Колян?! Ты че, нюх совсем потерял? Чего ты мне тут фуфло гонишь? – говорящий приподнялся из-за стола, и его оппонент попятился к двери. Было отчего: сидевший за столом человек не зря носил свое прозвище – «Глыба». Под два метра ростом и мускулы соответствующие – хоть в кино снимай! Правда, для этого надо было бы как-то утрясти вопросы с администрацией колонии – человека, имевшего пожизненный срок, не то что в кино сниматься, и к кинозалу подпустили бы с опаской.

Ибо обладал он совершенно непредсказуемым характером и представлял опасность в любом состоянии, даже во время сна. Должным образом оценив его «художества», суд и отвесил ему двадцать пять лет на исправление. А исходя из его поведения во время отсидки, шансов выйти на свободу он вообще не имел. Что не могло не сказаться на его характере. И без того далеко не сахарный, тот еще больше испортился. Однако при смене обстановки Глыба сумел быстро сориентироваться и, пользуясь своим авторитетом среди бывших зеков, быстро занял одно из ключевых мест. Сейчас он осуществлял руководство вооруженными отрядами, которые занимались установлением «нового порядка» на близлежащих территориях.

– Да… это… Глыба, мы ж все ништяк сделали… Лохов этих положили всех… А потеряли несколько наших, так ведь… стреляли же… – Николай Маранин, носивший прозвище «Бровастый», вытер со лба пот.

– Что стреляли, так это я в курсе! И подстрелили всего одного! А вот что двоих зарезали, как баранов… что ж ты про это не сказал? А Хамзата – так и вовсе с собою увели! Ща мне его кореша предъяву и выкатят – где наш братан? Как так случиться могло?

– Ну, он это… в обход пошел… Потом стали искать – нет никого, только два жмура лежат из наших.

– А ты, родной, в курсе, что Хамзат среди своих земляков вес имел немалый? И заслужено в авторитете ходил? Ладно бы, убили его – всякое бывает, и на старуху бывает проруха. Но его ж не убили! С собою увели. Зачем? А может, именно на него и охотились? Знает он много!

– Да ну… скажешь тоже… все случайно вышло.

– Разве? А ну, как скажут мне – товарища нашего ты специально подставил?

«Бровастый» замялся.

– Дык, я… обскажу все, как есть.

– А вера твоим словам будет? Короче. Берешь три десятка пацанов. Наших человек двадцать и к хамзатовым корешам подойди, они десяток дадут. Два грузовика добросят вас к поселку этому долбанному. Лохи эти пешком пришли?

– Да.

– Стало быть, пешком и ушли. На машинах вы туда быстрее успеете. Перехватишь их на подходе. В сам поселок не лезь, сил для этого маловато. Хамзата отбей. Хоть живого, хоть дохлого. Тогда бучи не будет, увидят все, что мы за товарища жизни не жалеем. Усек?

– Да.

– Тогда, ноги в руки – и вперед!

* * *

Свернув с дороги, оба грузовика остановились на обочине. Хлопнула дверь, и на дорогу выскочил Бровастый.

– Эй, пацаны! Выпрыгиваем все.

С ворчанием и руганью его воинство полезло через борта машины. Одеты они были самым разным образом. Кто-то в остатки полицейской формы, кто-то в обычную гражданскую одежду. Исключение составляли двенадцать человек, южан. Эти были одеты одинаково, в камуфляжную форму, позаимствованную в местных охотничьих магазинах. Соответственно одежде было и вооружение. Лишь часть боевиков была вооружена автоматами, у большинства были охотничьи ружья, а четверо и вовсе ходили только с пистолетами. Группа камуфлированных имела при себе ручной пулемет.

– Стройся! – гаркнул Бровастый.

– Да пошел ты, – беззлобно отозвались ему из рядов.

– Ей, там! Командир я или кто? Что, кому-то охота с Глыбой потолковать?

Упоминание данного персонажа возымело свое действие. Толпа боевиков нехотя построилась.

– Значит, так, пацаны, – заложив за пояс руки, командир прошелся перед рядами своего воинства. – Задача у нас будет простая. Та сволота, что товарища нашего увела, сейчас к себе домой намылилась. Там, за холмами, у них гнездо. Места этого им никак не миновать. Обязательно здесь они пойдут. Значит, встретить их надобно здесь. Поднимаемся наверх и тихо ныкаемся за кустами и деревьями. Будем сидеть и ждать. По всем прикидкам, сегодня они сюда выйдут. Как увидите их – валить на хрен! Только в горячке Хамзата не зацепите, спрошу строго! Все задачу уяснили?

Боевики ответили нестройными возгласами.

– Бардак, а не часть! – сплюнул Бровастый. – Вот вернемся в город, Глыба вам ужо выпишет на орехи…

Неровной цепочкой боевики потянулись вверх. Приблизительно через полчаса они достигли подножия холмов. Еще около часа занял подъем наверх. Наконец, они достигли нужного места и принялись занимать позиции. Бровастый охрип, мотаясь между ними и распихивая народ так, как ему казалось лучше. Паре человек пришлось отвесить подзатыльники за то, что они, усевшись в засаде, сразу же закурили. После получаса беготни какое-то подобие порядка все-таки было установлено, и лес снова затих. Зачирикали успокоившиеся птицы, где-то стукнул дятел, ничего не напоминало о том, что здесь только что прошли люди.

В тягостном ожидании пролетело несколько часов. Дисциплина среди воинства снова упала, кто-то даже заснул на своем посту. Внезапно на левом фланге раскатисто бухнул выстрел. Задремавший было командир сорвался со своего места и понесся к стрелявшему.

– Ты че? Видал кого?

– Да вон там, среди елок вроде человек был.

– Так вроде или был?

– Был. Непонятный какой-то. На парней похож.

– Так, может, это он сам и был? Ты не завалил его часом?

– Дык он в последний раз в кожанке, кажись, был.

– А под ней что было? Камуфляж и был! Кожан-то у него знатный был, могли и снять. Эх, черт тебя дери! Сходить теперь надо, посмотреть. А ну как ты его действительно урыл? Будут нам тогда терки с его пацанами!

Прихватив с собой пару человек пошустрее, Бровастый потопал к указанному месту.

Подойдя поближе, он облегченно перевел дух. На траве явственно были видны следы человека, но никакого тела не было. «Фу ты! Значит, живой!» – командир повернулся к своим сопровождающим, собираясь отдать им приказ. Открыл рот…

– Тихо, – прошептали ему сзади, и он почувствовал, как что-то острое уперлось ему в район поясницы. – Слово вякнешь – и покойник. Кто такие и что тут делаете?

– Так это… мы… дружина городская. За порядком, стало быть, следим.

– Что еще за дружина такая? Старший кто?

– Глыба.

– Какая еще глыба?

– Лазенков Федор. Это кликуха у него такая. Братва его старшим выбрала, чтоб за порядком смотрел. Ну, и чтобы укорот давать всяким зазнаистым.

– Какая еще братва? Откуда вас черти принесли? Да ты не зыркай на своих пацанов, они сейчас в таком же положении, как и ты.

Сбиваясь и перескакивая со слова на слово, Бровастый как мог объяснил создавшуюся ситуацию.

– Так это у вас, значит, бандитская республика образовалась? – поинтересовался невидимый собеседник.

– Отчего ж бандитская? – обиделся Бровастый. – Мы с местной властью заодно. Договорились чин по чину.

– Договорились, стало быть? Ну, так не с теми вы, ребятки, договаривались!

Острая боль пронзила тело командира бандитов. Он выгнулся, пытаясь вырваться и закричать. Но сильная рука перехватила ему рот, и крика не получилось. Обмякшее тело мешком сползло в траву. Вытерев об его одежду нож, Стрелок убрал его в ножны. Из кустов бесшумными тенями выскользнули его товарищи. Один из них на ходу убирал в ножны свой нож.

– Ну, как там?

– Порядок, командир. Заземлили эту парочку.

– Значит, так, ребята. У нас тут помеха неожиданная образовалась. Их, считая с этими, – командир кивнул на траву, – чуть больше трех десятков. Делимся на две группы. Грач, твоя тройка – левый фланг. Чтоб никто к машинам не ушел. Остальные со мной. Потеряшка, сидишь тут; чтоб по нашим следам никто не ломанулся. Сигнал к началу работы – три щелчка по микрофону. Вопросы есть? Работаем.

* * *

Лежавший у пулемета бандит приподнял голову. Какое-то движение почудилось ему впереди. Он приподнял приклад своего оружия и всмотрелся в заросли напротив себя. Показалось… Да там же впереди еще где-то командир со своими ребятами бродит. Небось кто-нибудь из них ветку и колыхнул. Успокоившись, пулеметчик выпустил оружие и потянулся к карману за сигаретами. Пока они там шастают, можно и покурить, особо не напрягаясь. Он вставил в рот сигарету и чиркнул колесиком зажигалки.

В следующую секунду она мягко упала на траву. А выроненная сигарета вертикальным столбиком воткнулась в мох на кочке. Простреленная голова пулеметчика ткнула в приклад. Лежавший рядом с ним бандит вскинул голову, пытаясь понять, что же произошло. Слева от него в кустах негромко хлопнул бесшумный пистолет, и любознательный бандюган свернулся в комок, пытаясь заглушить жгучую боль в животе. Вторая пуля прекратила его страдания.

В лесу тихо хлопнуло еще несколько выстрелов. В ответ заполошенно ударила пара автоматов. Сухо щелкнуло несколько выстрелов из снайперской винтовки, и стрельба осеклась. Из густой травы вскочил автоматчик и паля во все стороны, бросился к тропинке, ведущей в сторону автомашин. Но он успел сделать всего пару шагов, как наперерез ему вынырнула быстрая тень. Взмах рукой, блеск ножа – и на тропе осталось лежать бездыханное тело. Стрельба продолжалась недолго, и уже через десяток минут сопротивление было сломлено. Из кустов выбрался Стрелок, на ходу перезаряжая свой «Винторез».

– Обстановка? – бросил он в микрофон.

– Потеряшка – четверо. Движения не наблюдаю.

– Грач – все в порядке. Одиннадцать холодных.

– И у нас тринадцать человек Похоже, все. Оружие и боеприпасы собрать. Тела осмотреть. Все, представляющее интерес, в мешок Потом разберемся. Грач! На тебе грузовики и водители. Машины отогнать и замаскировать. Работаем!

* * *

Когда все стихло и незаметные, казавшиеся тенями фигуры в камуфляже вновь растворились в лесной глуши, из густого кустарника выполз человек. Его тщедушное тело сотрясала непрерывная дрожь. Ствол охотничьего ружья, которое он держал в руках, ходуном ходил во все стороны. Осмотревшись по сторонам, он подошел к сваленным в кучу телам своих товарищей. Они лежали грудой вокруг воткнутого в землю шеста. Шест был увенчан листом бумаги с лаконичной надписью: «Проход запрещен!». Еще раз осмотревшись, человек втянул воздух сквозь сжатые зубы, сдернул с шеста листок и опрометью бросился в кусты.

* * *

– Ты, часом, не обкурился чего-нибудь? – Глыба мрачной тенью навис над собеседником.

– Да ты что, Глыба? Нешто я порядков не знаю?! И в мыслях не было! Разве что пацаны стакан налили. Так у меня нервы без этого и вовсе сдвинулись бы. Такой ужас встретить – врагу не пожелаешь.

– Еще раз. Сколько их было?

– А я снова тебе говорю: не знаю! Я троих видел. А сколько их еще в кустах там сидело – про то одному Богу известно.

– Видел и не стрелял?

– Стрелял. Да только без толку все. Лес, не видно, куда попал, куда нет. Может, я их там целую толпу накрошил – иди, проверь! Одного, кажись, зацепил. Да у меня всего два патрона и осталось. Чем воевать-то? По ним, вон, из пулеметов садили – так и то никто не попал! А что ты от меня одного хочешь? Я заместо всех других с ними воевать должон?

– Ладно, не кипешись. Разберемся. Что жив остался да весть принес – то тебе в плюс будет. Ружье свое пацанам отдай, тебе чего-нибудь поприличнее найдем. И в должности повысим. Раз в бою не струсил, мы этого не забудем. А сейчас иди спи да ешь, нервы в порядок приводи.

Дождавшись, когда за визитером закроется дверь, хозяин кабинета повернулся к еще одному персонажу, который до сих пор никакого участия в разговоре не принимал.

– Ну, что скажешь, Капитан?

– Это спецы работали, Глыба. Зуб даю! Я подобные фокусы на службе видел. Ни в кого этот чмошник, скорее всего, не попал. Да и вообще сомневаюсь, что наши ребята хоть кого-то из них зацепить смогли. А бумажка эта, – кивнул Капитан в сторону лежащего на столе листка бумаги, – очень уж у меня ассоциации нехорошие вызывает!

– Чего вызывает?

– Слышал я про такие записки. Ежели и впрямь это послание от тех, про кого я думаю, так не удивлюсь, если следующая такая записка у тебя на столе окажется. Или у этого, Главы. Заметь, Глыба, никто ничего не увидит. И не услышит.

– Так что делать-то? Ты мне тут страшилки-то не рассказывай! Я и сам кого хошь напугать могу.

– Да? Ну, так иди и этих ребятишек напугай! Потом расскажешь, как успехи. Ежели сможешь, конечно. В смысле – рассказать сможешь.

Глыба обиженно засопел. В душе он понимал правоту Капитана. Тот, как-никак, был профессиональным военным. И, если бы не любовь к выпивке, в результате чего у него напрочь сносило крышу, на зону никогда бы и не попал.

– Ладно. Давай по делу говори. – Он вытащил из стола бутылку водки и два стакана, плеснул себе и собеседнику. – Считай, что ты меня напугал и убедил. Но ведь какие-то мысли у тебя в голове уже есть?

– Смотри сам: они увели Хамзата в поселок. Не пустили туда наших ребят.

– Ну, так они туда и не шли.

– Значит, им ходить мешали. Кто-нибудь что-нибудь знает об этом поселке?

– Да обычный поселок, каких тут до фига. Ничего там нет. Людей с полсотни или чуть больше. Черт их знает.

– Я на карту смотрел, – поставил на стол пустой стакан Капитан. – Там около поселка еще какой-то значок есть. Что это?

– Главе позвоним, спросим. Он-то должен знать, что у него в округе понатыкано, – и с этими словами Глыба снял телефонную трубку.

Через несколько минут он опустил трубку на рычаг и задумался. Поднял взгляд на собеседника.

– Там рудник. Старый, с советских времен еще. Сейчас не работает, законсервирован. Но все строения в порядке и целы. За этим специально было велено следить.

– А добывали там что?

– Черт его знает! Этот обалдуй не в курсе. Он вообще на этот пост дуриком попал. Трамплин себе готовил, чтобы выше скакнуть. Была у него в свое время волосатая рука где-то наверху. Да как бомбы упали – так и рука та неведомо куда сгинула. А поскольку у него самого авторитета тут никакого нет, он к нам и кинулся. Понимал, что местные его не поддержат: чужой он для них. Кроме как руками с трибуны махать да подписи ставить, он уже давно ничего не делал. Так что и шансов выжить у него было не то чтобы мало – вообще нисколько. А местными делами он не занимался и что здесь происходит, толком и не знал.

– Рудник, говоришь? – призадумался Капитан. – Ох, чует мое сердце, нечисто там! Такие местечки как раз подобные пареньки-то и любят. Вроде все на виду, а глянешь – так и нет ничего. Там они, Глыба! На руднике. Сам посуди: со всех сторон там холмы да болота, не пройти. Вход туда один, через поселок, чужой туда не пройдет.

– Думаешь, местные в курсе?

– Навряд ли все. Пара-тройка человек, может быть, и в курсе. Даже наверняка. Оттого и борзеют местные чрезмерно: чуют поддержку за спиной.

– Не стыкуется что-то, – повертел головой Глыба. – Как же мы тогда их на дороге-то положили?

– Так там местные были. Вояк, судя по всему, не было. Они, надо полагать, далеко от рудника не уходят. У них основная задача – караулить свой объект. Поэтому в рейды с местными никто из них ходить не будет. А раз так, есть у меня одна мысль. Здесь, под городом, часть воинская стояла. Артиллеристы. Солдат там было – раз, два и обчелся. Часть кадрированная. Оттого и вякать там некому было, когда их твои ребята к ногтю прижали. Я их склады после посмотрел. Окромя стрелкового оружия было там несколько полезных штуковин. Ты про такую штуку, как «Тюльпан», слышал чего-нибудь?

– Цветок такой есть.

– Ага. А еще есть такой миномет. Калибра двадцать четыре сантиметра.

– Сколько?! – Глыба развел руки в стороны, прикидывая калибр оружия. – Ты не охренел, часом?

– Он не один такой был. В советское время и другие подобные штучки попадались. Я уж думал, их давно на металлолом все порезали. Ан нет! Целы. Вот и придумал я следующий фокус. Блокируем выход с рудника. И накрываем там все живое минами. В каждом таком поросенке взрывчатки столько, что этот наш домик с одного попадания развалится. Полсотни мин – и нет там больше ничего и никого. Как тебе такое решение?

Глыба покачал головой.

– А говорят, я головорез… Ты на себя в зеркало когда в последний раз смотрел?

– А что?

– Да так… Присмотрись, когда рога расти начнут. Такую жуть измыслить… Ты ж там всех под топор подведешь. Не только вояк этих, но и гражданских.

– У тебя выбор есть? Сюда будешь гостей дожидаться?

– Нет выбора, это ты правильно сказал. А стрелять кто будет?

– Сам и буду. По основной специальности, если ты не в курсе, я артиллерист. Не забыл еще, чему учили.

– Ну, что ж… я тебя за язык не тянул. Хотя, откровенно говоря, ты прав. Не сегодня, так завтра. Не этим способом, так другим, а с этими отщепенцами пора кончать. Примеры дурные они прочим подают. Мол, и сами проживете, без нахлебников этих. То есть – без нас с тобой. Ну, и без Главы с его прихлебателями, это уж само собой. А этого допустить никак нельзя! Что ж мне – на старости лет за лопату браться?

* * *

Поселок оказался неожиданно основательным. Дома в нем были преимущественно каменными или сложенными из толстых бревен. Со слов Ирины, строили его еще в тридцатые годы и с того времени не раз ремонтировали и подновляли. Что добывали на руднике, она не знала. При ее жизни он уже не работал. Только иногда приезжали сюда какие-то комиссии, осматривали входы и здания. Проходов внутрь не было, штольни были забутованы. Большая часть рудничного оборудования демонтирована и вывезена.

Еще на подходах нас встретили дозорные. По их словам, за пару часов до нашего прихода прибежал один из уцелевших засадников, сообщил о гибели всей группы. Парень был ранен в руку, но оружие, малокалиберный карабин, сохранил.

Нас принял старший в поселке. Это был кряжистый пожилой мужик. Звали его Демьяном Семеновичем Ноздревым. Предложив мне присесть, он вопросительно посмотрел на пленного.

– Язык, – коротко поясняю ему. – Надо же знать, с кем дело имеем? Вот он нам и расскажет кой-чего…

– Обломаешься! – неожиданно спокойным голосом отвечает тот. – Только тронь меня пальцем – весь поселок ответит!

– Да? – язвительно вопрошаю я. – Чтось-то быстро ты в себя пришел? Пальцем, говоришь? Так и не трону. Здесь по дороге мне муравейник попадался… так ведь?

– Так, – кивает старший, – есть тут такой. И не один.

– Вот и посиди рядышком, поразмысли… Правда, не обессудь, если я твоих призывов о помощи не услышу, всякое бывает.

– Прав таких не имеете, – уже существенно ниже тоном говорит Хамзат.

– Ты еще мне жалобой в ОБСЕ пригрози. Суд по правам человека вспомни… адвоката потребуй… А? Что молчишь?

Пленный раскололся неожиданно быстро. Не могу сказать, что его откровения кого-либо тут обрадовали, скорее наоборот. Но поведал он немало ценного. И, судя по его словам, ловить тут было особо нечего. После того, как его увели, старший поселка вопросительно на меня посмотрел.

– Ну, что скажешь, майор?

– Даже и не знаю, что сказать, Демьян Семенович. У тебя под ружьем сколько человек?

– На сегодняшний день – тридцать пять. Шесть автоматов Калашникова, считая твои трофеи. Патронов штук шестьсот. Шестнадцать карабинов СКС и восемь КО. Четыре мелкашки, у остальных – охотничьи ружья. Для них патронов много.

– Воевавшие есть?

– Служившие.

Если кто понимает, то это две большие разницы. Служить можно хоть пекарем или вечным дневальным на тумбочке. А вот воевать… это воевать.

– А этих сколько?

– Восемнадцать человек.

То есть половина. Уже веселее, хотя и не намного.

– Ну, ладно. Что Бог дал…

– По ухваткам твоим судя, через войну пройти пришлось? – интересуется старший.

– Через три.

– Не хило…

– Да уж, опыт кой-какой набрался. Как оборону строить будем, Демьян Семенович?

Он пожимает плечами.

– А что тут думать? Один тут вход, через распадок. Место узкое, метров двадцать шириной и в длину метров четыреста. По скалам не обойти, круто. С другой стороны – болото, незнающий человек не пройдет.

– Что ж за рельеф у вас тут интересный? Скалы какие-то….

– Да тут лет сорок землю рыли все кому не лень. Вот и испохабили холмы-то окрестные. Пока этот рудник нашли, всю округу вскопали.

– А что тут добывали?

– Вольфрам. В войну, говорят, каждые пять килограммов специальный курьер увозил. Только я думаю, что брешут старики. Это, конечно, штука ценная, но чтоб за пятью килограммами курьер приезжал, – это вряд ли.

– Я тоже думаю, врут.

* * *

Остаток дня прошел в непрерывной беготне. Я носился по позициям, и волосы мои вставали дыбом. Несмотря на всю их кажущуюся неприступность, два взвода хорошо обученных солдат прошли бы сквозь них, как тонкая игла сквозь кусок мешковины. Не в том дело, что мужики не умели стрелять. Вот с этим-то все обстояло как раз очень даже хорошо. Не знаю, как насчет того, чтобы белке в глаз, но человеку в ухо они бы попали метров со ста. Сказывалась многолетняя привычка к охоте. А вот относительно огневого взаимодействия… было плохо. Оптимальным выходом из ситуации было бы рассадить их всех в лесу, чтобы они отстреливали наступающих поодиночке. В этом плане им равных просто не было бы. Но для этой цели мы могли использовать разве что мелкашки, все прочее громко бахало и имело ограниченный боезапас. Правда, оставалось неясным, кто в этом случае будет защищать проход. И еще одна проблема волновала меня очень серьезно: быть не может, чтобы у местных военных не нашлось хотя бы одного, даже самого завалящего, бронетранспортера. Вот в этом случае нам наступал полный и окончательный звездец. Даже с такой бронетехникой наличным оружием мы не могли сделать абсолютно ничего. Самый немудреный БТР прошел бы нашу оборону, даже не поморщившись. На следующий день вся эта беготня продолжилась с новой силой. Кое-что уже начало вытанцовываться, хотя положа руку на сердце, пахоты было еще неоглядная куча. Я успел выкроить часок и заскочил в местную мастерскую. Там, невзирая на все ахи и охи мастеров, безжалостно отпилил большую часть ствола у «Бенелли» и укоротил ей приклад. Получилась относительно компактная машинка для ближнего боя и зачистки зданий. При этом многозарядная и мощная. Продолжая прикидывать всевозможные варианты построения обороны, я дошел до центрального здания, где меня и отловил посыльный от Демьяна.