Текст книги "Детские шалости (СИ)"

Автор книги: Александр Черевков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

  – Конечно! Мы летим! – поспешил согласиться, Сашка, словно кассирша могла сама передумать.

   Как только билеты на самолёт оказались в наших руках, так сразу Сашка облегчённо вздохнул и потащил меня за рукав следом за собой в ближайший туалет. Вероятно, это он там хотел спрятаться от возможных наших преследователей и заодно от милиции тоже. Так как бежать в сортир по особой нужде было ещё рановато.

   Наши желудки ещё не успели переварить ту массу продуктов, которые мы уничтожали за золото в кафетерии фуникулёра Тбилиси. Ведь прошло чуть больше часа после того, как мы, словно самые трусливые зайцы, бежали из кафетерия фуникулёра, где нас кормили, словно королей, правда, это за наши королевские золотые подарки. Хорошо, что мы смогли вырваться из этих ужасных приёмов на фуникулёре. Иначе бы нам уже пришлось кормить вшей на зоне или лежать в грешном гробу.

  – Мы здесь будем сидеть до тех пор, пока объявят регистрацию нашего самолёта. – сказал Сашка, трусливо выглядывая в зал ожидания из-за двери сортира. – Иначе, у нас на этом все здесь закончиться. Нас убьют.

  – Так это же тебя потянуло в дальние края. – напомнил, Сашке. – Могли и дома отсидеться. Мы же знаем массу потайных мест в Беслане, где никто не нашёл бы наши чемоданы золота и драгоценностями.

  – Теперь уже поздно что-то решать. – оправдался Сашка. – Дома надо было напомнить об этом. Нечего ныть.

   Ни стал ничего говорить Сашке. Нам ещё не хватало подраться, чтобы нас побыстрее милиция определила в места заключения, отдалённые от родных мест. Лучше уже сесть за решётку дома. Там родители нам передачу принесут. Будет нам, что пожрать, когда голодные будем. Мы для родителей все равно дети, какие бы гадости в своей жизни мы не совершили, родители по-прежнему думают о нас.

   Вот и сейчас, когда мы удрали с ворованным золотом, родители думают о нас и ищут своих блудных детей по всему Беслану. Наверно уже объявили всесоюзный розыск, а мы сидим сейчас в вонючем сортире и нюхаем чужое дерьмо в ожидании вылета. Скорее бы тут объявляли регистрацию билетов на рейс нашего самолёта в Баку.

  – У тебя отчим грузин. – напомнил мне, Сашка. – Пошевели своими гнилыми мозгами. Вспомни, как по-грузински сказать, что ты везёшь подарки к родственникам на свадьбу в Баку. Пригодится на регистрации.

  – Это скажу. – согласился и тут же подколол Сашку. – Тебе то же самое придётся говорить в ереванском аэропорту на армянском языке. Ведь у тебя тётя армянка в Ереване. Так что вспоминай армянский.

  – Ладно! Хватит тебе подкалывать. – отмахнулся Сашка. – Пойдём чемоданы забирать из камеры хранения.

   Мы вышли из сортира после часовой отсидки и направились к автоматам камеры хранения. На наше счастье или удачу, возле автоматов никого не было, и мы спокойно пошли к регистрации билетов на самолёт рейсом Тбилиси-Ереван-Баку. В то время никаких специальных аппаратов досмотра багажа не было и тем более дисплеев с рентгеновским просвещением багажа.

   У всех было полное доверие между пассажирами и аэрофлотом. В эти годы никаких помыслов угона самолётов ни у кого не было, так как каждый гражданин Советского Союза знал, что у всех табу за границу и даже пассажирский самолёт с людьми будет сбит ракетой ещё до границы СССР. Так что тут взаимное доверие граждан и власти было тесно связано со страхом.

   Когда мы со своим багажом подошли к столу регистрации, то грузинка спросила у меня что-то на грузинском языке. Ей тоже ответил на своём грузинском языке, что везу подарки на свадьбу к родственникам в Баку. Грузинка из-под очков посмотрела недоверчиво на мою далеко не грузинскую морду и пропустила нас вместе с нашими четырьмя чемоданами на посадку. Откровенно говоря, сам не знал, что ей сказал.

  – Чемоданы с подарками можно взять в салон самолёта. – сказала грузинка, на русском языке. – Пассажиров в самолёте мало и подарки не побьются в дороге. Только грузинский язык так не звучит, как это сказал ты.

  – Ты, что, с самого рождения живёшь с грузином, – прошептал мне, Сашка с упрёком, – а до сих пор нормально не научился говорить погрузински. Больше тебя знаю грузинских слов матом. Лучше бы промолчал.

  – Посмотрю, как ты на армянском языке будешь объясняться с тётушкой в Ереване. – опять подколол Сашку. – Наверно, тоже матом могу лучше тебя объясняться на армянском языке. Так что заткнись.

   Сашка заткнулся, и мы с четырьмя чемоданами золота отправились на посадку в самолёт, который в действительности был почти пустой. Кроме нас, в самолёте было всего человек десять. Так что каждый сел туда, куда он считал нужным. Мы рассовали свои чемоданы в багажные ящики над головой и тут же сели в разные стороны к иллюминаторам, чтобы смотреть на взлёт самолёта, который там вскоре стал выруливать на взлётную полосу аэропорта в Тбилиси. Мы с нетерпением ждали, когда наконец-то взлетим в воздух.

   За окном уже было темно. Как только самолёт поднялся в воздух, то тут же погрузился в сон. Мне совершенно не хотелось смотреть в небо, закрытое мрачными тучами, так как сама наша жизнь уже выглядела, как эти мрачные тучи, без перспективы просвета в ближайшие годы. У Сашки, видимо тоже было такое скверное настроение. Он также напялил свою шляпу на нос и откинув назад кресло самолёта, принял позу сонной летучей мыши, собрав себя под шляпу.

   Наверно, Сашка представил, как спят днём эти летучие мыши. Мы спали до самой посадки самолёта в аэропорту «Звартноц» в Ереване, столицы Армении. Возможно, что спали бы и дальше. Если бы стюардесса нам не сказала, что самолёт задерживается до утра в Ереване из-за не лётной погоды и нам предстоит побыть до вылета в зале ожидания аэропорта «Звартноц». Нас предварительно пригласят на посадку в самолёт, как только синоптики объявят лётную погоду.

  – Мы можем оставить свой багаж в самолёте? – спросил стюардессу. – Чтобы никуда не таскать с собой.

  – Если вы не передумаете лететь дальше, – ответила стюардесса, – то можете оставить чемоданы на месте.

  – Нет! Нет! – поспешил, ответить Сашка. – У нас лишь одна дорога, это в Баку к моей любимой тётушке. Мы пока погуляем по Еревану. К вылету самолёта обязательно вернёмся обратно. Нам всего пару часов хватит погулять по старинному городу и вернуться в аэропорт.

  – У тебя уже и в Баку появилась тётушка? – опять, подколол Сашку, когда мы вышли из самолёта. – Много родни у тебя. Может быть, мы поедем на пару часов в Ереван к твоей армянской тётушки? Время у нас до самого утра предостаточно. Хватит в гостях побывать и на Ереван посмотреть. Как-то не хорошо будет, если мы в Ереване в гостях не будем. Что ты скажешь в Баку своим родичам?

  – Хватит тебе болтать! – зло, сказал Сашка. – Лучше поедем в центр Еревана. Посмотрим там на него.

  – Только ни в какие кафетерии заходить не будем и ни на какие фуникулёры подниматься не будем. – заявил сразу. – С нас достаточно посещения кафетерия и фуникулёра в Тбилиси. Наелись тогда досыта.

   Сашка ничего ни стал говорить. Он тут же вошёл в автобус, следующий до центра Еревана. Поспешил за Сашкой. Мне не хотелось оставаться одному в зале ожидания неизвестного мне аэропорта «Звартноц» в Ереване. Хотелось тоже посмотреть на Ереван, в котором никогда не был и, возможно, что уже не буду никогда. Так как нам с Сашкой, вероятно, придётся всю свою оставшуюся жизнь провести в лагере за решёткой и за колючей проволокой. Только ещё неизвестно, в какой лагерь нас будут определять. Конечно вместе мы сидеть не будем.

   Мы вышли в центре Еревана и сразу поразились его красотой. Одна из улиц города освещалась круглыми фонарями прямо из земли. Свет снизу освещал прекрасные дома из бледно-розового камня и зелёные деревья. Все это придавало какой-то сказочный вид улице и движущимся по ней автомобилям. Тень от фонарей падала ни на дорогу, а разбрасывалась по всей улице на здания и на прохожих, которые тоже отбрасывали в свою очередь длинные тени на большие здания.

   Это было так чудесно и фантастически, что удивлённо ходил в этом месте туда и обратно, разглядывая свою беспризорную тень, блуждающую между фонарей, горящих прямо из асфальта у тротуара улицы. Поэтому мы здесь задержались на несколько минут.

   Затем мы пошли в небольшой парк, где две изящные белые руки торчали прямо из земли и нежно переплетались между собой при таинственном свете, идущем где-то из-под земли. Большие деревья окружали это прекрасное место, как бы охраняя эти нежные руки от постороннего взгляда людей, которым нельзя было приближаться ближе, чтобы не повредить эти прелестные руки. Тут тоже все было таинственно и красиво.

   Немного придя в себя от этой поразительной красоты, мы стали гулять по Еревану, любуясь его архитектурными строениями. Так мы вышли на центральную площадь и увидели ещё одно интересное зрелище. На самой середине площади стоял огромный фонтан воды которого освещались различными огнями и под звуки музыки струи воды фонтана поднимались резко вверх и тут же обрушивались вниз. Высота воды фонтана была ровна высоте музыки и силе яркости разноцветного света, который то ярко вспыхивал, то угасал согласно силе музыки и воды. Музыка постоянно менялась, вместе с ней менялся цвет свет и фонтаны.

   Мы ещё долго любовались красотами Еревана, пока не заметили, что на улицах города стало значительно мало людей. Мы поняли, что люди отправились спать и в парках остались лишь влюблённые пары, которым некуда было спешить, так как они едва нашли себя, чтобы уже больше никогда не разлучаться.

   Но нам надо было спешить обратно в аэропорт «Звартноц», чтобы не идти туда после пешком, так как автобусы могли закончить своё движение. Какое тут расстояние от центра Еревана до аэропорта мы не знали.

  – Уважаемые пассажиры! Улетающие транзитным рейсом до Баку, просим вас пройти на посадку. – услышали мы, лишь вошли в зал ожидания аэропорта «Звартноц». – Посадка началась! Не опаздывайте!

   Мы с Сашкой тут же поспешили на посадку. Просто удивительно, как это мы не остались в городе на более позднее время. Ведь вылет обещали на утро. Тогда уже точно нам пришлось бы распрощаться со своими чемоданами, набитыми золотом. Может быть, так было лучше? Тогда бы мы сократили наш путь к себе домой обратной поездкой через «Крестовый перевал», который был нами же открыт два дня назад.

   Когда мы поднялись по трапу в самолёт, то оказалось, что в салоне самолёта никого из пассажиров нет. Стюардесса сказала нам, что пассажиры сдали в кассу свои билеты и, возможно, вернулись обратно в Тбилиси или отправились в Баку другим транспортом. Рейсовым автобусом можно спокойно к утру добраться из Еревана в Баку в любую погоду. Ведь рейс нашего самолёта откладывали до утра, а погода изменилась и вылет самолёта объявили раньше.

   Так что ещё неизвестно, кто из нас выиграл, пассажиры самолёта, сдавшие билету в кассу и уехавшие в Баку вполне земным транспортом или мы с Сашкой преданные аэрофлоту. Но нам было даже интереснее лететь вдвоём в пустом самолёте. Стюардессы оказывали нам особое внимание и выполняли все доступные пожелания двоим летевшим пассажирам.

   Усевшись на свои прежние места в салоне самолёта, мы тут же приготовились спать. Но не прошло и нескольких минут после взлёта самолёта, как в самолёте началась болтанка. Можно было подумать, что мы не летим на самолёте в небе, а плывём по морю на корабле, так как наш самолёт бросало из стороны в сторону, как это бывает вовремя сильного шторма в открытом море.

   Точно также сейчас происходило в небе с самолётом. Вокруг самолёта клубились волнами чёрные тучи. Совсем близко громыхал гром и сверкали яркие молнии. Наш самолёт попал в грозовую тучу, которая была готова разорвать самолёт вместе с нами. На себе ощутили турбулентность. Хотя вообще ничего раньше об этом не знали. Мы с Сашкой тряслись от страха и уже пожалели о том, что тоже не сдали билеты в кассу, чтобы дальше отправиться наземным транспортом, который совершенно безопасен в такую погоду. Вероятно, это Бог решил наказать нас за наши земные проделки и теперь издевается над нами в этом самолёте. Так нам и надо, чтобы мы больше не занимались грабежом ювелирного магазина на земле. Если мы только выживем, то сразу завяжу со своими детскими шалостями. Больше никогда не буду воровать и всегда буду жить честно.

   Прошло минут десять полёта, прежде чем закончилась воздушная тряска самолёта. Наши пакеты, наполненные собственной блевотиной мы с отвращением, понесли в мусорный ящик возле туалета в хвосте самолёта. Самолёт продолжал свой уже плавный полет, а нас все ещё раскачивало от только что штормового полёта и оттого, что в наших желудках было пусто от баланса продуктов, которые сохраняли наше равновесие в полёте на этом самолёте. Сейчас мы могли стать невесомыми, как космонавты в космическом корабле.

   Нас так и бросало в разные стороны, пока мы ходили по самолёту в туалет и обратно. Стюардессы всячески старались нам помочь. Давали нам сосательные конфеты. Отпаивали газированной водой. Только в креслах пристёгнутые ремнями мы почувствовали облегчение своей души и тела, которые были наказаны Богом за наши земные проделки. Теперь Бог дал нам облегчение, чтобы мы могли чистыми изнутри вернуться на землю. Но нам ещё нужно было долететь до Баку, а что нас ждёт там, мы совсем не знали.

  – Дальше рассказывай ты. – сказал Чирикову Сашке, Лагутин Толик, переведя дыхание. – Мне надо немного выпить коньяку, а то уже вся пьянка прошла за рассказом и коньяк скоро кончится. Хорошо бы ещё выпить.

  – Закажу бутылку коньяка. – сказал Чириков Сашка, подзывая к столу официанта. – Пейте коньяк и наслаждайтесь свободой. Такое ни каждый день бывает. Буду рассказывать дальше, что с нами приключилось.

   Когда мы приземлились в аэропорту Баку, то небо над нами было совершенно чистым. Словно не было никакой грозовой болтанки самолёта в небе. Над аэропортом в Баку была ночь. Мы с Толиком отправились со своими чемоданами в зал ожидания аэропорта. Нам некуда было спешить. Город ещё не проснулся, там нас могли забрать милиционеры с четырьмя чемоданами болтающихся по ночному городу. В зале ожидания аэропорта мы были равные со всеми присутствующими тут.

  – Как это вы добрались в Баку? – удивлённо, воскликнул офицер армии, который вместе с нами летел из Тбилиси до Еревана. – Ведь вы же там тогда отправились гулять в центр Еревана?

  – Мы вернулись обратно в аэропорт «Звартноц», как раз перед вылетом самолёта. – ответил за себя и за друга. – Но вот вы куда, интересно, делись тогда в аэропорту, а теперь появились здесь в аэропорту Баку?

  – Как только объявили, что рейс нашего самолёта задерживается, – ответил офицер, – то тут же поменял билет на рейс через Махачкалу. Там, над Каспийском, где находится аэропорт Махачкала, небо было совершенно чистое и самолёты принимали. Рассчитывал, что из Махачкала к утру доеду скорым поездом Москва-Баку. Но тут оказалось, что есть самолёт на Баку. Вот так добрался, почти в одно время с вами до аэропорта в Баку. Выходит, что мы все сравнялись по времени полёта.

   Несколько минут мы разговаривали с офицером о нашем полете в грозовой туче. Где нас рвало и швыряло во все стороны, как в штормовом море. Вскоре приехала военная машина за офицером и его забрали в воинскую часть Баку, где он находился на воинской службе и только что вернулся из своего очередного отпуска, который он проводил в гостях у своих друзей, в Тбилиси у грузин. Теперь офицер дома.

   Как только первые лучи восходящего солнца осветили небосвод над Каспийским морем, то мы тут же отправились в центр города. Нам не терпелось увидеть Каспийское море, которое мы раньше никогда не видели. Поэтому мы отправились с автобуса сразу на приморский бульвар в Баку вместе с чемоданами. На приморском бульваре никого не было и мы, разинув рты, с четырьмя чемоданами золотых изделий, бродили по набережной приморского бульвара любуясь бесконечной гладью Каспийского моря, которое было тихим.

  – Пойдём искупаемся в море. – предложил, Толику. – Ведь мы открывали плавательный сезон все годы в Международный женский день 8-го Марта. Сегодня уже 9-е марта, так что нам можно спокойно открывать плавательный сезон этого года в Баку. Смотри, какое море тихое и нет волн. Море само завет нас.

   Толик согласился со мной, и мы пошли искать ближайшее место у берега, где можно было свободно войти в морскую воду. Такое место оказалось между приморским бульваром и вертолётной площадкой откуда туристы летают над Баку, чтобы посмотреть на город с высоты птичьего полёта. Вот в этом месте мы и решили с Толиком искупаться в Каспийском море. Так как другого удобного места у моря рядом не было.

   У Толика, с его медлительностью, всегда были проблемы. В этот раз он либо специально запутал свои шнурки в туфлях, так как не хотел купаться в море и боялся мне это сказать или медлительность его в этот раз спасла Толика от дальнейшего позора, который вскоре постиг меня. Так как у меня вечно не хватало терпения и, не дождавшись, когда Толик развяжет свои шнурки, вошёл в воду Каспийского моря, которое в этот день было в полном штиле и вовсе не холодное. В самый раз было открывать тут плавательный сезон. Медленно поплыл в сторону кораблей, которые стояли на рейде очень близко от берега моря. Пока плыл до корабля. В это время на берегу стал собираться народ. Все смотрели в мою сторону и что-то кричали. Затем стали мне свистеть, смеяться и показывать пальцами у своего веска. Видимо, это у них в головах чего-то не хватало и поэтому они смеялись надо мной. Возможно, что в Баку плавательный сезон начинают вместе с летними каникулами в школе с июня месяца, а сейчас на дворе только март месяц. Вот они и смотрят на меня, как на моржа с Северного ледовитого океана. Какие-то тупые люди в Баку.

   Так рассуждал, пока плыл до якорной цепи ближайшего корабля. Там обхватил якорную цепь руками и стал спускаться в воду. Когда мои ноги не коснулись песчаного дна, а увязли во что-то мягкое, то посмотрел в воде вниз и чуть не вскрикнул на глубине от ужаса того, что под моими ногами находилась темно-коричневая масса нефти и мазута. Вот только сейчас понял почему смеялись на берегу местные люди и показывали мне пальцем у своего веска. Это у меня действительно не хватало в голове. Не подумал о том, что нахожусь в городе нефтяников, где даже вода и продукты давно пропахли нефтью. Не говоря о том, что само море выделяло на поверхность из своих глубин нефтяные фонтаны, а дно моря было покрыто нефтью.

   Когда поднялся из глубины морской воды на поверхность, то обнаружил вокруг себя нефтяное пятно размером с корабль находящийся рядом со мной. В сопровождении этого нефтяного пятна мне уже пришлось плыть до самого берега. Там собралась такая масса любопытных людей, что любое театральное и цирковое зрелище могло позавидовать мне. Лишь мне было не до представления. Медленно плыл к берегу и думал о том, что теперь мне всю свою оставшуюся жизнь придётся ходить черным и доказывать людям, что не советский негр, а болван, который решил искупаться в нефтяном море. Так мне и надо, чтобы больше не лазил туда, где не был раньше. Этому Толику тоже надо набить морду. Наверное, знал о Каспийском море.

  – Иди в ближайший магазин и купи ящик одеколона. – зло, сказал, Толику, когда вышел из морской воды.

  – Тебе ни одеколон нужен, – сказала толстая женщина, – а хорошего ремня, чтобы не лез в море с нефтью.

   Ничего не сказал в ответ, так как женщина была вполне права, что мне следовало вообще хорошего ремня всыпать ни только за то, что полез в море наполненное нефтью, но и за то, что мы сделали с Толиком, когда забрались в ювелирный магазин и начисто обокрали его. Вот так за эти свои гадости сейчас получил сполна. Так и буду ходить испачканный нефтью по городу. Пускай местные жители смеются надо мной. Вскоре Толик принёс целый картонный ящик «Тройного» одеколона и огромную упаковку носовых платков. Мы стали одеколон выливать из флаконов и тереть моё тело, которое все было покрыто густой плёнкой нефтепродуктов Каспийского моря. Темно-коричневая масса каталась под носовым платком, намоченным в «Тройной» одеколон, но никак не смывалась с моего тела. Можно было подумать, что родился в нефти.

  – Вам нужно сходить в баню к массажисту. – сказал мужчина, разглядывая меня. – Баня находится прямо в начале приморского бульвара. Массажист отмочит тебя в растворе, и ты будешь чист, совсем как младенец.

   Видимо был ни первый в этих местах купания, если местное население знало, как надо отмывать таких болванов от нефтепродуктов Каспийского моря. Возможно, что поэтому и построили эту баню вблизи этого самого места на приморском бульваре, куда мы отправились с Толиком отмывать меня. Толик тащил два чемодана и мою одежду.

   Обернул ручки двух чемоданов носовыми платками и нёс их так, чтобы не испачкать об свои грязные ноги, которые запачканные нефтепродуктами вместе с моими волосами на ногах выглядели, как русские валенки темно-коричневого цвета, выделяясь своим объёмом от других частей тела.

   Все остальное было бледнее ног. В таком виде вошёл в баню к массажисту, рядом с приморским бульваром. Хорошо, что в это утро никого не было рядом с баней. Можно было сразу без очереди и без насмешек со стороны пройти в баню и как можно быстрее привести себя в человеческий вид.

  – М-да! Угораздило же тебя так вляпаться. – сказал огромный массажист бани, когда увидел меня. – Это тебе дорого обойдётся в деньгах и в терпении. Так что раздевайся на голое тело и приготовься раскошеливаться.

  – Оплачу твой труд в два раза больше, чем ты думаешь. – сказал. – Лишь отчисть меня от нефтепродуктов.

   Массажист больше ничего ни стал мне говорить. Мы пошли с ним в помещение, где была большая ванная. Массажист насыпал в ванную какой-то порошок. Затем заполнил ванну горячей водой и сказал мне, чтобы забрался в ванну с этим раствором и терпел то, что будет происходить со мной в ванне. Так и сделал, со страхом забираясь в ванну, где мои ноги сразу стали шипеть, как змея, неожиданно застигнутая врасплох человеком далеко от её жилища.

   Мне некуда было деться, как той змее, так как тоже был далеко от дома. Мне некуда было деться от опасности, которая ждала меня в ванне с неизвестным составом наполненной до самих краёв. Не знаю, что насыпал массажист в ванну, но мне казалось, это была какая-то кислота, которая была готова сожрать моё тело вместе с нефтепродуктами на моём теле. На это было мне страшно смотреть.

   Вокруг все бурлило, шипело и обжигало моё тело. Массажист постоянно подсыпал этот порошок и периодически подливал горячую воду, постепенно поднимая температуру воды. В это время на моей голове был какой-то колпак, под которым тоже происходило что-то ужасное, что невозможно так передать словами.

   Мне казалось, что мои мозги пытаются вынуть наружу вместе с волосами и нефтепродуктами Каспийского моря, которые густо покрывали всю мою тупую голову. Ведь только она позволила моему телу полезть в нефтепродукты Каспийского моря. Вот так мне и надо вместе с моей головой, чтобы в следующий раз знать, куда мне лазить. Теперь мне приходится терпеть тут все издевательства массажистов и его банной химии.

   Прошло не меньше трёх часов, прежде чем тут горячая вода в ванне приняла обычный естественный цвет вместе с моим телом и самой эмалированной ванной. После этого массажист стал в ванную лить какую-то ароматную жидкость и постепенно понижать температуру в ванне, до обычной комнатной температуры. Затем массажист вытащил меня из ванны и стал оттирать с меня то, что было не под силу даже его банной химии. Вес массажиста был килограмм сто пятьдесят, если не больше. Всей этой массой веса массажист водил щёткой по моей коже и мне казалось, что скоро из меня он все выдавит, как из лягушки, по которой проехал каток асфальта-укладчика. Орал по дикому. Извивался весь под щёткой и весом массажиста, который молча оттирал меня. Мне казалось, что массажист скоро вытрет с меня все нефтепродукты и кожу тела.

  – С волосами тебе придётся расстаться. – сказал массажист, когда закончил своё издевательство над моим телом и душой, которая едва не покинула меня. – В волосах осталось много мазута и с дна песка с нефтью.

  – Стриги! Чего их жалеть. – обиженно, согласился с массажистом. – Главное, что ты жизнь мне оставил на долгую память.

   Массажист засмеялся моей шутке и принялся прямо лезвием безопасной бритвы снимать с меня все, что было у меня на голове вместе с моими некогда роскошными волосами. Видимо, это обратно Бог знал, что делал руками массажиста, который приводил меня в полный порядок. Как только все было закончено, и пошёл в раздевалку, чтобы окончательно принять нормальный вид, то там увидел милиционеров, которые терпеливо ждали моего выхода на сцену новой жизни. Понял, что на этом тут наши экскурсии закончились.

  – Это все тебе. – сказал массажисту, выгребая все деньги из своих карманов. – Они мне теперь больше не пригодятся. Только дай слово, что следующего болвана отчистишь совсем бесплатно. Как сейчас чистил меня.

  – Выполню твою просьбу. – растерянно, ответил массажист, при виде ментов. – Но вас милиционерам не закладывал. Ты же видел, что все время был рядом с тобой и не выходил оттуда. Вас там кто-то заложил.

  – Тебе нечего оправдываться. – сказал массажисту. – Пришло время. Нас все равно забрали бы и без тебя.

   Мы с Толиком подняли свои четыре чемодана и пошли на выход в сопровождении нескольких милиционеров, которые сопровождали нас при скоплении многочисленной толпы зевак на приморском бульваре до ближайшего отделения милиции, которое находилось в нескольких метрах от летнего кинотеатра расположенного на территории приморского бульвара. Видимо, это нас кто-то действительно заложил или нас уже искали.

   В участковом отделении милиции был большой зал, в середине которого стоял круглый стол. На этом столе лежало множество различных сумок, чемоданов и саквояжей. В этом зале возле стены сидел весь сброд Баку. Большинство присутствующих шпана, воры и бандиты были в наручниках с разбитыми лицами. Лишь мы с Толиком выглядели интеллигентами на фоне этого сброда, который собрали милиционеры тут по всему городу под различным предлогом. Нас тоже никто не сдавал. Просто подмели под одну метлу. – Богатый у нас сегодня улов! – восторженно, воскликнул майор милиции, который только что вошёл в зал. – Молодцы! Ребята! Хорошо почистили наш город. Посмотрим, что они тут привезли к нам из дальних стран.

   Милиционеры стали вскрывать весь багаж, находящийся на круглом столе. Буквально во всех чемоданах, саквояжах и сумках был опийный мак сырец, конопля и какие-то другие наркотики, которые были обложены зелёным чесноком и черемшой. Очевидно, это для того, чтобы овчарки не могли нанюхать наркотики. Как мы позже узнали. Вся эта шушера приплыла на пароме из морского порта Красноводска, который находится в Туркмении.

   Это был кашкарский транзит наркотиков из Средней Азии в порт Баку и дальше по всему Кавказу в Россию. Так зарождалась в Советском Союзе торговля естественными наркотиками, партию которой пресекли милиционеры Баку. Мы в тот раз под эту облаву попали совершенно случайно.

   Когда дошла очередь до наших чемоданов, то от неожиданности того, что увидели в наших чемоданах, тут вскочили со своих мест все присутствующие, включая милиционеров вместе со всей заморской шушерой. Милиционеры тут же выставили оружие наготове и оттеснили шушеру на свои места. Несколько минут присутствующие в зале находились в шоке.

   Такого улова никогда никто не видел в Баку. Да возможно, что во всём Советском Союзе до этого ещё не было подобных краж золота в таких размерах. Поэтому, милиция и шушера, в растерянности смотрели все на наши чемоданы с золотом и никак не могли сообразить, что все это они видят в действительности. Мы же оба безразлично смотрели на это богатство. Так как у нас не было никаких причин оправдать себя.

   За несколько дней скитания, по столицам закавказских республик, мы сильно устали от тяжести этого богатства, которое все это время давило на нас, как физически, так и морально. Так что мы в душе были даже рады, что так быстро закончилось наше путешествие с опасным грузом драгоценностей, за которое нас могли убить воры. Под общие вздохи и ахи, нас тут же изолировали из зала. В крытом «воронке» чёрный милицейской машины нас отвезли куда-то в неизвестное направление. Возможно, что если бы нас менты захватили без многочисленных свидетелей, то нас скорее всего убили бы сами милиционеры, а золото поделили бы между собой. Но этот момент был упущен ментами, так как наверняка уже в этот день весь город знал, об улове ментами четырёх чемоданов с золотыми вещами.

   Ментам невозможно было упрятать от людей, это богатство вместе с носителями этих чемоданов. Поэтому нас определили в какую-то ментовскую конуру, где должны были решить окончательно нашу судьбу вместе с четырьмя чемоданами, полные золотых украшений.

  – Вах! Вах! Вах! Какие молодцы! – восторженно, воскликнул полковник милиции, которому, уже очевидно доложил майор милиции, чтобы заслужить себе награду или хотя бы похвалу. – Такое добро смогли взять и не смогли уберечь. Как вам не стыдно! Как вам не стыдно! Молодые и не опытные. Что же теперь мне с вами делать? Отдать правосудию или отпустить восвояси? Молодцы! Молодцы! Надеюсь, что мои люди знают арифметику и сумеют посчитать все это богатство, которое вы так и не смогли уберечь от посторонних глаз.

   Майор милиции, который сидел с кислой миной на лице, из-за того, что это ни его хвалили за такой улов четырёх чемоданов с золотыми вещами, был не доволен за похвалу полковника милиции в наш адрес. Но когда полковник напомнил им о знании арифметики его подчинённых, то майор взбодрился, так как понял, что из наших чемоданов можно получить значительно больше чем государственную награду или похвалу со стороны своего крупного начальника по службе. Вот с этого момента и началось то, о чём мы раньше никогда не подозревали за милицией. Мы словно попали в совершенно другой мир, который раньше не знали.

   Нас вместе с чемоданами перевели в другую комнату, где кроме глухих стен и железной двери больше ничего не было. Там начался долгий и изнурительный счёт содержимого четырёх чемоданов. По этикеткам на упаковках золотых цепочек можно было определить, сколько там их имеется.

   Но менты срывали этикетки со всех упаковок, в том числе и с золотых цепочек, лишь после этого начинали считать, каждый раз останавливаясь на отдых. Начиная новый счёт с цифры значительно ниже, чем с той, на которой остановились ранее.