Текст книги "Апрельские шуточки (СИ)"

Автор книги: Александр Черевков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

  Апрельские шуточки.

  Как только я освободился от проблем с выдачей зарплаты, то сразу пошел в издательства нескольких республиканских газет, редакции которых меня хорошо знали во время участия в различных литературных, поэтических, сатирических и шаржевых конкурсах в их газетах. Так что мои рекламные объявления в строжайшей секретности о сохранении тайны адреса автора рекламных объявлений были все приняты и уже на следующий день были опубликованы с последующим повторением до конца марта месяца. Мне оставалось только ждать, какова будет реакция, на печать моих объявлений, со стороны читателей нашей республики.

  Результат превзошел все мои ожидания. Через два дня мой почтовый ящик на почтамте был забит письмами до самого верха. Только во время первой выемки оказалось несколько сот писем. Читать все письма не было никакого смысла. Так как для этого нужно было прервать работу и заняться изучением писем, от ко-торых, возможно, что еще не будет никакой пользы. Я не говорю уже о прибыли, потому что по адресам авторов писем можно было подумать о том, что они просто вычисляют меня для своего будущего обогащения за мой счет. В таком случае, мне нужно прекратить ходить на почтамт, иначе меня авторы писем вычислят.

  После того, как я сделал подобные выводы с письмами, я решил позвонить в американскую фирму «Ле Монти, лтд.» и спросить Леона Гандельмана, что мне делать с письмами, которые написаны в его адрес. Леон Гандельман сказал, что когда я буду лететь за образцами его товаров в Москву, то могу захватить письма адресованные ему для последующего изучения этих писем. Мы так и договорились с ним, что встретимся первого апреля в воскресенье. Это был для меня самый удобный день. В этот день фирмы с/п «Расма» и «Бурда-Моден» не работают. Весь день я могу посвятить американской фирме «Ле Монти, лтд.». В понедельник, работа с фирмой с/п «Расма». Вторник, встреча с фирмой «Барда-Моден». Среда, встреча с голландской фирмой «Хантер Даглас». В четверг и в пятницу непредвиденные встречи с представителями зарубежных фирм. В пятницу вечером, вылет обратно домой в город Душанбе. Думаю, что одной недели на все мне вполне хватит. Нечего зря болтаться по Москве. Надо больше внимания уделять семье и работе на месте.

  Конечно, мне нужно было все рассчитать до мелочей, чтобы не было подобных проколов после командировки, как это случилось в последний раз. До наступления весеннего праздника «Навруз» я переговорил со всеми бригадами насчет зарплаты. Большинство склонились к тому, что бригадиры откроют счета в Республиканском сбербанке, куда я буду перечислять все зарплаты. Дальше они всей бригадой будут приходить один раз в месяц в не рабочее время в сберегательный банк и получать от бригадира там свою зарплату. Это удобно будет для всех. Тем более что все бригады численностью не больше десяти человек. Так что они не создадут никакой проблемы в получении зарплаты прямо в сберегательном банке. Могут заходить к столику за деньгами по одному человеку. В крайнем случае, сядут на свои машины и уедут в другое место.

  До конца марта месяца я дал распоряжение государственному банку Таджикистана перечислить зарплату по счетам бригадиров на день зарплаты, который выпал на пятое апреля 1990 года, это четверг, а в пятницу в конце дня бригадиры получат вместе с бригадами свои деньги. В самый раз, конец недели. За два выходных дня, каждый сумеет определить место деньгам, положить их обратно на свой счет в сберегательный банк или оставить деньги дома. Например, у меня деньги половина лежит дома, другая часть в сбербанке.

  В свободные рабочие дни, которых у меня фактически не было, я ездил на ювелирную фабрику, где мне подготовили новые образцы ювелирных изделий, которые обещал привезти в фирму «Бурда-Моден». Затем ходил рядом с «Зеленым базаром» в объединение «Памиркварцсамоцвет», где закупил образцы драгоценных и полудрагоценных камней, которые не успел показать зарубежным фирмам, так как подарил их своим близнецам, Александру и Александре. Теперь нужно было устранить пробел, показать образцы драгоценных и полудрагоценных камней заинтересованным фирмам, которые работают в сфере ювелирных изделий. Может быть, этот ход с ювелирными изделиями пойдет в моем бизнесе и я открою ювелирный цех? Все вроде шло хорошо, но вот с наличными деньгами для образцов товаров американской фирмы «Ле Монти, лтд.» у меня была проблема. Получилось так, что у меня дома и на работе не было купюр достоинством по сто и пятьдесят рублей, которые можно было бы рассовать во внутренние карманы костюма и спокойно довести до Москвы. Там сразу отдать их Леону Гандельману. Однако, эта проблема оказалась и в государственном банке Таджикистана. Там были купюры достоинством от одного рубля до десяти. Никаких других купюр не было. Мне пришлось, на образцы товаров, взять деньги из государственного банка Таджикистана, на сумму восемьдесят семь тысяч рублей в мелких купюрах, которые с трудом поместились в моем большом кейсе купленном в Гонконге. Мне тут же пришлось оформлять необходимые документы на сопровождение этой суммы из аэропорта города Душанбе в аэропорт «Домодедово» города Москва, в качестве ручной клади. Так как в противном случае мои деньги могли арестовать до следующего разбирательства. Что-бы быть окончательно уверенным в провозе этой суммы денег наличными, мне понадобилось уговаривать Юрия Филимоновича, оформить мне документы на провоз этих наличных денег на приобретение необходимых механизмов для министерства строительства Таджикистана. После долгих колебаний, Юрий Филимонович, все же рискнул пойти на эту авантюру. Ведь часть товаров из Москвы я вез и для его министерства.

  – Если сбежишь с такой суммой, то меня сразу с треком уволят. – сказал министр, подписывая документ.

  – Юрий Филимонович! – возразил я. – Если бы я хотел сбежать отсюда, то у меня было много поводов и предложений покинуть свою родину, но я этого не сделал. Мая родина, это моя семья, которая для меня дороже всего. Так что я тут в залог под эту сумму оставляю вам в Таджикистане самое дорогое, это свою семью.

  Юрий Филимонович успокоился, но сказал, что с меня причитается, самое мало, так это хотя бы хороший импортный коньяк. Иначе в другой раз мне ничего подобного от министерства строительства не подпишет.

  – Взятка будет обеспечена. – шепотом, шутя, сказал я, Юрию Филимоновичу. – Задание выполню со вкусом.

  Юрий Филимонович засмеялся и показал мне кулак под самый нос. Я понюхал его кулак, как это делали друзья моего детства в городе Избербаш. Юрий Филимонович вытаращив глаза от удивления еще больше стал смеяться от такой моей реакции. Тогда я ему коротко рассказал, что так поступали все друзья моего детства, когда нам по самый нос кто-то подносил свой кулак в знак не соглашения с нашим поведением.

  Во время подготовки к новой командировки я позвонил на главпочтамт, сообщил им номер своего абонентного ящика и сказал им, что в рабочее время никак не могу приехать за почтой. Поэтому пусть всю мою корреспонденцию оставят у дежурного почтамта. Когда у меня будет свободное время, то я подъеду к дежурному и все заберу. На почтамте согласились, но я пожалел об этом сразу, как только увидел два мешка упаковки писем. Пришлось все это брать. Не бросать же на помойку все адресованные «Ле Монти» письма. В последний день перед вылетом я упаковал все письма в огромный мешок, который специально взял в агентстве аэрофлота, чтобы в дальнейшем ко мне ночью не придирались во время регистрации билета на самолет. С Игорем Нисимовичем Полтиеловым договорился, что он меня в субботу отвезет в наш аэропорт прямо от здания министерства строительства и в следующую субботу будет встречать из города Москва. С Юрием Филимоновичем договорился, что дежурный по министерству строительства впустит меня в мой офис, чтобы я не вез весь груз образцов товаров от американской фирмы «Ле Монти, лтд.» к себе домой.

  – У меня к тебе есть одна просьба. – сказал мне, напоследок, Юрий Филимонович. – Это нужно для престижа нашего министерства. Рядом с тобой в салоне самолета будет лететь один бизнесмен, которого зовут Рузимов Джалол. Он хочет, чтобы ты его познакомил там с иностранцами. Точнее, с иностранными фирмами.

  – Там иностранцев столько же, сколько здесь русских. – удивленно, ответил я. – Пусть он с ними знакомится.

  – Понимаешь, этот человек родственник одного известного человека. – объяснил Юрий Филимонович. – Мы часто пользуемся его услугами. Так вот он впервые обратился ко мне с просьбой, чтобы я помог его родственнику освоится в городе Москва. Дажлол Рузимов еще никогда там не был. Он может просто заблудиться.

  – Юрий Филимонович! Я еду работать, а не экскурсиями заниматься. – возмущенно, сказал я. – Времени нет!

  – Тебе его никуда не нужно за собой таскать. – настаивал Юрий Филимонович. – Покажи ему какую-нибудь фирму, например, американскую «Ле Монти, лтд.» в которой он может купить себе дефицит. Больше тебе участвовать не нужно. У него есть номер проживания в гостинице «Россия». Деньги имеются. С большими деньгами он сам разберется в московской обстановке. Ему нужно там купить какие-то иностранные товары.

  – Хорошо! – согласился я. – Познакомлю с Леоном Гандельманом. Но как я узнаю Разумова в самолете?

  – Он тебя сам знает. – ответил Юрий Филимонович. – Джалол Рузимов брал вам оба билета на самолет, что-бы ты случайно не улетел другим самолетом в Москву или там не вышел без него. Так что он тебя найдет.

  – Ну, прямо детский сад. – засмеялся я. – Можно подумать, что в Москву автобусы ходят. Я могу ошибочно сесть ни на тот автобус. По той же причине там могу сойти ни на той остановке автобуса и не в том городе.

  – Да, в общем-то, ты правильно говоришь, – тяжело вздохнув, сказал Юрий Филимонович, – но, что тут поделаешь, такие люди, эти азиаты, как маленькие дети, их нам постоянно учить надо. Особенно в перестройке.

  Я ни стал напоминать Юрию Филимоновичу, что он тоже по национальности бурят и относится к этим азиатам, которые, «как маленькие дети, их нам постоянно учить надо». Ну, это я так, к слову вспомнил. Ни буду же я министра строительства учить. Ему уже дальше некуда учиться. У него взрослые дочки и внуки уже появились. Скоро Юрию Филимоновичу на пенсию идти. Это мне еще надо учиться и учиться до самой пенсии.

  Между тем, подошел день вылета в Москву. В этот день я всю свою семью отправил в гости к бабушке, своей маме, чтобы семья дала мне отдохнуть перед дальней дорогой. Поэтому я еще до обеда выпил пару баночек пива в виде снотворного и завалился спать. Фактически, я мог проспать до поздней ночи, так как Игорь Нисимович Полтиелов сказал, что приедет за мной в десятом часу ночи. Но разве с моей семьей выспишься на всю катушку?! Едва стало темнеть на улице, как они всей оравой явились домой. Когда се-мья в полном составе, то это похоже на огромный базар. У каждого свои дела. Артур в спальне включил свой приемник на всю громкость. Эдуард сидит у телевизора и старается звуком телевизора перекрыть звук приемника, у которого Артур слушает музыку. Людмила и Виктория на кухне спорят о том, как готовить по бабушкиному рецепту какое-то новое блюдо, которое, видимо, придется испытывать мне перед вылетом в Москву. Я у них, как испытательный полигон, что не приготовят в доме, все сперва испытывают на мне. Если папа съел и выжил, то тогда можно кушать всей семье. До сегодняшнего дня выживаю, пока они меня кормят.

  Однако, время всегда быстротечно. Постепенно дети угомонились и всей семьей сели к телевизору смотреть свой очередной фильм. Как только время подошло к девяти, так я сразу стал собираться в дорогу. Взял с собой два кейса, которые купил за доллары в Гонконге. Большой кейс набит до предела рублями. Кейс поменьше с документами, сменой белья и туалетными принадлежностями. Кроме двух кейсов я с собой взял еще пакет со свежими фруктами для девчат с/п «Расма». В Москве весна только начинает набирать силу, а в Таджикистане уже первый сбор ягод и фруктов. Хочется обрадовать девчат. Конечно, для дам лучше цветы, но я опасаюсь, что не довезу их в такую прохладную весну в городе Москва, как об этом сообщают синоптики. Несмотря на такое объявление синоптиков, куртку я с собой не беру. Если куртка мне месяц назад то-лько мешала в командировке, то сейчас тем более не нужна. Вот, пожалуй, зонтик мне там пригодится. В это время года в Москве часто бывают проливные дожди. Купить зонтик в Москве, всегда большая проблема.

  Распрощавшись с семьей, я стал спускаться на улицу. Не люблю встречи и проводы, поэтому всей семье сказал остаться на месте и один со своими вещами выбрался во двор своего дома. Любопытные соседи по высовывались из окон. Они словно чувствуют, когда что-то происходит за пределами их окон, как тут же выглядывают на улицу. За все годы нашего проживания в этом доме я ни помню того дня, когда я на долго задерживался у раскрытого окна. У меня никогда не было на это времени. Даже подробности местности возле своего дома не могу помнить. Потому, что некогда мне их разглядывать за повседневными семейными заботами. Чего ни скажешь о моих соседях. Словно у них нет никаких дел дома, как только выглядывать в окно, чтобы быть в курсе всех событий, которые происходят за пределами их окон на улице, как в космосе, в который так часто не выглядываю даже космонавты. Так как космонавты в космосе выполняют научную работу, им некогда бездельничать. Однако, в космосе я, наверно, часто смотрел бы в иллюминатор. Как не смотреть на такую красоту, как планета Земля из космоса? Хотя, возможно, что люди так и к красоте привыкают тоже?

  – Александр! Проснись! – слышу я, сигнал автомобиля и одновременно голос Игоря Нисимовича Полтиелова.

  – Как хорошо, что вы приехали! – радостно, сказал я, Игорю Нисимвичу. – А то меня эти бездельники уже глазами своими съели до костей. Вон, как дом наш сильно наклонился в эту сторону, скоро завалится совсем.

  Я громко сказал это в адрес своих соседей и показал на наш дом так убедительно, что соседи тут же в испуге стали захлопывать свои окна. Побежали смотреть на другую сторону дома, чтобы выровнять его устойчивость после своего любопытного созерцания на этой стороне нашего дома. Мы оба с Игорем Нисимовичем разом засмеялись и пошли с моими вещами в его автомобилю, который стоял на дороге возле дома.

  – Я твой мешок с почтой уже забрал у дежурного по министерству. – сказал Игорь Нисимович Полтиелов.

  – Вот и хорошо! – радостно, сказал я. – Нам не нужно будет делать круг, чтобы заезжать туда, в министерство строительства. Поедем в аэропорт Душанбе. Я вас там сразу отпускаю. У вас и завтра будет день отдыха.

  Как только мы очутились за пределами нашего города, Игорь Нисимович прибавил скорость и его старенький автомобиль «Москвич» петляя по трассе, не уверенно помчался по трассе. Я смотрел на култышки рук водителя и удивлялся, как он еще ухитряется управлять автомобилем обрубками рук без пальцев. Мне было жалко Игоря Нисимовича, что я его эксплуатирую с такими обрубками рук, уж лучше бы взял автомобиль в министерстве строительства или любую другую машину из своего предприятия. Ведь у меня на производстве легковых автомобилей уже больше сорока. Так нет, именно Игоря Нисимовича эксплуатирую, хотя он сам в этом виноват. Напросился, когда узнал, что у меня была проблема с персональным легковым автомобилем. После моей последней командировки в Москву. Пускай теперь сам отдувается за свое беспокойство.

  Когда мы подъехали к зданию регистрации в аэропорту города Душанбе, то город накрыли грозовые тучи и с небес хлынул такой проливной дождь, что казалось скоро все заполнится водой. Поэтому я попросил Игоря Нисимовича, чтобы он сдал свой автомобиль прямо к дверям здания регистрации билетов на самолеты. Рискуя быть мокрыми, мы оба выбрались из автомобиля и стали перетаскивать в зал регистрации все мои вещи и багаж. Благо, что людей было мало. У меня сразу нашлось место в кресле ожидания, рядом с которым я поставил свои вещи. В том числе большой кейс, купленный в Гонконге, набитый до предела рублями.

  – Спасибо! Игорь Нисимович, что меня подвезли. – сказал я, на прощанье, своему снабженцу. – Артура от себя никуда не отпускайте во время работы. Если он вам не нужен, то вы передайте его в помощь Черкасову Александру. Когда появится Шевелев Валера, в чем я уже сомневаюсь, но, вдруг, ему взбредет появиться, то скажите ему, чтобы он подготовил к отчету все объекты, которые были закреплены за ним. Мне нужно подготовить Шевелева Валеру к увольнению. Но вы ему этого не говорите, чтобы он не обокрал нас совсем.

  – Хорошо! – согласился Игорь Нисимович. – Я так и сделаю. Но если я буду в отъезде за материалами в день твоего приезда, то заранее скажу кому-нибудь из парней, чтобы тебя они встретили на другом автомобиле.

  Игорь Нисимович уехал, а я остался на своем месте в зале ожидания. Мне нужно было ждать регистрации билета на самолет еще несколько часов. Возможно, что и больше намеченного времени, так как за окном поливал такой проливной дождь, что рейсы на вылет самолетов постоянно откладывали. Так могли отложить вылет и рейса моего самолета. Но мне было уже все равно, когда будет самолет. Главное, чтобы только к утру быть в Москве. Там позвоню Якову Юдельсону, скажу ему, чтобы он забрал мешок с письмами, которые все были адресованы только их фирме «Ле Монти, лтд.». Пускай они сами разбираются с письмами.

  После того, как я уже не в силах был сидеть и стоять вокруг своих вещей, наконец-то объявили регистрацию билетов на рейс моего самолета. Я тут же подтянул все свои вещи к стойке регистрации и встал в очередь собравшихся пассажиров, которые почему-то успели пройти к стойки регистрации билетов раньше меня, хотя я здесь рядом в зале ожидания был намного раньше всех пассажиров на рейс этого самолета. Теперь это было ни так важно. Я ждал этого момента регистрации несколько часов, могу подождать и несколько минут. Через сорок минут мы все будем в самолете и вылет состоится. Только бы скорей они двигались.

  Как только я сдал свой мешок с письмами в багаж, так сразу от стойки регистрации отправился в накопитель для пассажиров на самолет. Также как и у стойки регистрации, прежде чем поставить свои кейсы на просвечивание рентгеном, я предъявил документы на деньги, которые находились в большом кейсе. Оба кейса поставили на просвечивание. Я посмотрел проверяющей в глаза которые у нее сильно округлились. Женщина в форме аэрофлота несколько раз посмотрела в мои документы и на дисплей. Я тоже посмотрел на дисплей и только тогда понял отчего так была удивлена эта женщина. Оказывается, что деньги ни только «не пахнут», но также и не высвечиваются. В дисплее кроме изображения пустого кейса больше ничего не было видно. Можно было подумать, что большой кейс туго набит тяжелым воздухом, но не пачками денег.

  Видимо, что эта женщина впервые столкнулась с такой ситуацией, но окончательно разум не потеряла. Она ни стала меня заставлять открывать кейс с деньгами, поверила столь официальным документам за подписью министра строительства Республики Таджикистан. Если бы она заставила меня сейчас открыть кейс с такой огромной суммой денег, то я уже наверняка не доехал с такой суммой до Леона Гандельмана. Меня прирезали бы если не в самолете, то за его пределами во время прибытия в аэропорт «Домодедова» еще задолго до моего продвижения к городу Москва. Но этот опасный момент миновал. Я благополучно прошел дальше в накопитель перед посадкой в самолет. Осталось мне только подождать остальных пассажиров.

  – Меня зовут, Рузимов Джалол. – назвал себя толстый таджик лет сорока. – Тебя зовут Александр. Это так?

  – Правда?! – обманчиво, удивился я, словно ничего не знал о нашей встречи. – Откуда ты про меня знаешь?

  – Меня с тобой, Юрий Филимонович, заочно познакомил. – ответил Джалол Рузимов. – Обещал нас, лично познакомить, но тебя постоянно не было в здании министерства строительства. Говорят, что ты сильно занят.

  – Да! – с глубоким сожалением, вздохнул я. – У меня действительно совсем не было свободного времени.

  – Ты меня познакомишь в Москве с какой-нибудь зарубежной фирмой? – спросил меня, Джалол Рузимов.

  – Конечно, обязательно познакомлю. – ответил я. – Есть одна знакомая американская фирма «Ле Монти».

  – Смотри! Сколько у меня денег. – доверчиво, сказал Джалол Рузимов, расстегнув свой кейс, который был набит сторублевыми купюрами. – Здесь двести тысяч рублей. На все разные покупки нам с тобой хватит.

  – Мне твои деньги совершенно не нужны. – откровенно, сказал я. – Но если ты еще кому-то покажешь свой кейс с такой огромной суммой, то я сомневаюсь, что ты доедешь до города Москва. Тебя еще в аэропорту «Домодедово» бандиты прирежут. Среди пассажиров самолета, наверно, есть их агент, которые пасут тебя.

  Джалол Рузимов с опаской оглянулся в салоне самолета, но пассажирам было ни до его кейса с огромной суммой денег. Измученные ожиданием регистрации билетов и вылета самолета в Москву, пассажиры устраивались на своих местах согласно купленных билетов. Каждый намеревался за четыре часа полета хорошо выспаться до прибытия в аэропорт «Домодедова» города Москва. Мне спать совершенно не хотелось, так как я перед прибытием в аэропорт города Душанбе спал почти целые сутки, с небольшим перерывом между сменой суток и отправкой своей семьи в гости к бабушке. Позже спал в кресле с вещами в зале ожидания до регистрации билета. Так что я безразлично разглядывал салон самолета и ждал, когда самолет взлетит. Джалол Рузимов перепуганный возможным ограблением до прибытия в город Москва, попросил меня поменяться местами, чтобы иметь двойное прикрытие, в случае нападения бандитов на него в салоне самолета. Я уступил место Джалолу Рузимову возле иллюминатора. Сам сел в сторону прохода. Джалол Рузимов

  пристегнул себя ремнем безопасности вместе со своим кейсом. Откинув сидение, он сразу уснул чувствуя себя в полной безопасности под моим прикрытием. Тем временем самолет выруливал на взлетную полосу.

  Наконец, когда все пассажиры успокоились, лайнер плавно оторвавшись от земли взял курс на Москву. Я решил, что мне тоже стоит четыре часа хотя бы подремать до прибытия в аэропорт «Домодедова», чего зря смотреть в привычные формы интерьера и дизайна самолета, в котором я летал в течении своей сознательной жизни уже многократно раз. Другое дело было лететь в аэробусе до Гонконга и обратно. Тогда мне было просто наслаждение все созерцать впервые ни то, что сейчас. В таком самолете, как этот ТУ-154, лететь девять часов до Гонконга и обратно было бы не выносимо. Сидения совершенно не удобные для длительного полета и воздух в салоне совершенно другой. Да и шум в салоне самолета намного сильнее, чем был в аэробусе. Здесь и кормить так не будут, как в аэробусе, где были все условия и еще превосходное баночное пиво. Где оно теперь? Наверно, тогда в самолете кроме меня никто другой пиво пить ни стал. Лишь я один.

  Видимо, что я все-таки хорошо уснул, так как не слышал объявления к легкому завтраку. Только когда стюардесса коснулась меня, то я тут же открыл глаза и удивленной посмотрел на тележку с признаками нашего легкого завтрака. Я тут же взял свою порцию и положил на столик. Возможно, что голод сильнее страха. Как только запах легкого завтрака распространился по салону самолета, Джалол Рузимов совершенно забыл об опасности окружающей его с деньгами. Он отстегнул ремень безопасности вместе с кейсом наполненным деньгами и сразу приступил к легкому завтраку, уплетая содержание комплексной пищи за обе щеки. Мне наоборот совершенно не хотелось кушать то, что подали нам сейчас. После того, что мне уже довелось кушать в течении марта месяца, то этот продукт выглядел каким-то отходом. На пластиковом блюдце лежал небольшой бугорок полусырого риса, который, видимо, пытались варить в аэропорту города Хорог, высоко в горах Памира, где рис невозможно варить. Затем этот не доваренный рис доставили в аэропорт города Душанбе. Вот теперь рис прикрыли на пластиковом блюдце ножкой не развитого цыпленка, который скончался еще при виде ножа и посинел от страха. Рядом с трупиком бывшего цыпленка лежала полоска черного хлеба, который, быть может, почернел от переживания, что его положили рядом с покинувшим нас преждевременно недоношенным цыпленком. По этой самой причине черный хлеб в добавок высох от горя и не подлежал употреблению. Такой набор тут далеко не качественных продуктов был мне не по вкусу и не по желудку.

  – Если не хочешь кушать, то я это съем. – сказал мне, Джалол Рузимов. – Я голоден, как собака, целые сутки.

  Не дождавшись от меня ответа, Джалол Рузимов, быстро перетащил все содержимое моего легкого завтрака на свой стол и тут же начал уничтожать продукт, от запаха и вида которого я едва не потерял сознание. Так как трупный запах не доношенных цыплят окружал меня в салоне. Понадобилось терпеть еще несколько минут издевательства над моим организмом. Прежде чем стюардесса убрала объедки легкого ужина хищных стервятником, которые только что поедали трупы не доношенных цыплят. Лишь после этого я облегченно вздохнул, когда трупный запах покинул солон самолета. Видимо, что стюардесса опасалась летального исхода в салоне самолета после такого легкого завтрака, поэтому она вскоре предложила нам прохладительные газированные напитки и сосательные конфеты леденцы. Не спрашивая разрешения у своего попутчика, которому я пожертвовал весь свой легкий завтрак, я выпил подряд две кружки газированной воды, чтобы как-то удержать признак тошноты внутри себя после трупного запаха. Только после этого я понял, что буду жить и поделился двумя леденцами с Джалолом Разумовым. Все остальные леденцы спешно запхал себе в рот, опасаясь того, что мой попутчик может отобрать у меня леденцы и признак тошноты обратно подступит к моему горлу. Но Джалол Разумов и не помышлял отбирать у меня леденцы. Он наслаждался тем, что его желудок был набит двумя легкими завтраками и внутри его желудка разлагались две маленькие ляжки трупиков недоношенных цыплят. Я стал опасаться, что запах разложения трупиков внутри моего попутчика начнет покидать его тело и мне тогда будет плохо. На всякий случай я посмотрел в кармашек переднего сидения в надежде отыскать там, на всякий случай, бумажный пакет. Вдруг, мне еще придется рвать от запаха. Но мои опасения были напрасны. Не успели трупики еще разложиться внутри моего попутчика, как стюардесса сделала потрясающее объявление, которое потрясло всех пассажиров самолета. Стюардесса сообщила, что из Москвы получено неожиданное радиосообщение – «С сегодняшнего дня, 1-го апреля 1990 года, все старые денежные купюры достоинством в пятьдесят и в сто рублей не действительны к обращению. Подлежат замене в размере одной зарплаты в течении одной недели. Граждане, не сдавшие деньги в установленный срок, утрачивают возможность обмена купюр достоинством в пятьдесят и сто рублей, на новые купюры такого же достоинства». Получалось, что все граждане Советского Союза были заложниками обмена денег на новые купюры. Кто хранил свои деньги в большом количестве или был с ними в пути, то автоматически становился банкротом. Так как никто из правительства государства не предупреждал граждан об обмене старых купюр на новые купюры Это, конечно, было трагедией для многих семей Советского Союза.

  – Вот теперь тебе нечего боятся! – воскликнул я, глядя на обезумевшее лицо Джалола Разумова. – Ты можешь получить огромное наслаждение, продергивая в унитазе самолета свои деньги достоинством в сто и пятьдесят купюр. Затем смотреть в иллюминатор, как твои деньги разлетаются вокруг всего земного шара вместе с дерьмом, которое также как твои деньги, не имеют цены. Теперь ты не нужен с о своими деньгами.

  – Боже мой! – стал стонать Джалол Разумов, во всю глотку. – Что теперь я буду делать со своими деньгами?

  Всего пару часов назад я завидовал этому парню, что он имеет деньги достоинством в пятьдесят и сто купюр. Сейчас мне его стало жалко. Фактически, из богатого в одно мгновение он стал нищим. Теперь я прекрасно понял, почему ни в сберегательном банке и ни в государственном банке мне ни дали купюры достоинством в сто и пятьдесят рублей. Как хорошо, что они умеют хранит такую тайну, иначе бы и я сейчас присоединился к бесконечной шеренге банкротов, которые любили хранить такие купюры у себя дома в различных тайниках и просто в карманах. К этой категории людей я перестал относиться после открытия счета в банке.

  До самой посадки самолета в аэропорту «Домодедово» салон нашего самолета сотрясали стоны и рев обанкротившихся пассажиров. Многие таджики любили хранить свои деньги дома в размалеванных анилиновой краской по алюминию национальных сундуках. Каждый таджик считал, что чем больше в сундуке дорогих шелковых тканей, золотых и серебряных украшений, сто и пятидесяти рублевых купюр, тем богаче эта семья. Таджики считали, что вполне прилично показывать уважаемым гостям свое богатство, которое находится в этих национальных сундуках. На свадьбу, в день рождение и на различные юбилеи дарили всегда дорогие подарки, которые хранились в этом сундуке. Даже самая бедная многодетная семья имела такой национальный сундук, который молодоженам обязательно дарят в день свадьбы, так вот, в этом сундуке всегда был неприкосновенный запас пускай даже самого малого богатства, нажитое семьей с первого дня образования этой семьи. Почти, как во всех странах мира, нет неприкосновенного запаса богатства в государстве, значит и нет самого государства. Представляю! Сколько стало семей-банкротов среди таджиков, кто хранил свои купюры достоинством в сто и пятьдесят рублей. Наверно многие сошли с ума и покончили с собой. Ведь другого выхода у полных банкротов нет. Сейчас уже никто не поможет вылезть им из бедности.

  – Ты можешь мне как-то помочь с обменом денег в городе Москва? – со слезами на глазах, спросил меня, Джалол Разумов. – Согласен я с тобой на любые проценты, лишь спаси меня от банкротства. Иначе, я погиб.

  – Никакие мне от тебя проценты не нужны. – сурово, ответил я. – Фактически, в городе Москва, я на таких же условиях, как и ты. Тоже гость. Но у меня есть кой какие зацепки. Сто процентов тебе помочь не обещаю, но постараюсь, как смогу. Мы с тобой договоримся так. Сейчас ты поедешь автобусом в Москву, устраиваться жить в гостиницу «Россия», там сразу постарайся рассчитаться сотнями и пяти десятками. Скажи в администрации гостиницы «Россия», что у тебя нет других денег. Они обязаны у тебя брать эти деньги, так как ты в полете узнал об обмене. Может быть, ты там еще где-то обменяешь эти купюры. Присмотрись к обмену. Когда устроишься в гостиницу «Россия», то подъезжай к центральному входу на ВДНХ к десяти часам дня. Там я тебя буду ждать. Смотри не опаздывай. У меня по делам расписана каждая минута пребывания в Москве.