Текст книги "Вторая жизнь (СИ)"

Автор книги: Александр Санфиров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

К сожалению, Лена на демонстрацию не пришла, у нее была рабочая смена.

– Саша, мне плаката не хватило! – обиженно воскликнула Зинка Бахирева, незаметно появившаяся рядом.

–Да, пожалуйста, бери, – ответил я и протянул девушке своего Брежнева с мохнатыми бровями. Та сразу скорчила жалобную мину.

–Ой, я же пошутила, не хочу такую тяжесть таскать, – сообщила она.

Я не стал настаивать и снова положил плакат ручкой на плечо .

В это время машина с названием нашего треста тронулась в путь, и вслед за ней двинулось начальство во главе с директором.

Зина ловко прихватила меня под свободную руку и плотно прижавшись, пошла рядом.

– Лена говорила, ты квартиру снимаешь? – внезапно спросила она, в ее дыхании явственно чувствовался аромат вина Изабелла.

–Ничего себе? – мысленно удивился я. – Не думал, что Ленка такая болтушка. А эта подруга уже успела винца глотнуть

–Ну, да, снимаю,– нехотя вслух признался я.

–Может, после демонстрации покажешь, как ты устроился? – спросила она, глядя на меня смеющимися глазами.

Я в ответ окинул ее взглядом, еще в первые рабочие дни мне стало понятно, что Зина неровно дышит в мою сторону. Но она была замужем, воспитывала двухлетнюю дочку, поэтому я не обращал внимания на ее намеки, тем более, что увлекся Леной.

– Странно, только сейчас дошло, что фигурой она на Бьянку похожа, один в один, такая же жопастая и грудастая, хотя лицо совсем другое, – подумал я. Даже сейчас смешное зимнее пальто не могло скрыть ее грудь четвертого размера.

Неожиданно возникшее желание заставило сбиться с шага. Встревоженная девушка отпустила мою руку и воскликнула

–Саша, это же шутка, никуда я с тобой не пойду!

–Нет, уж, дорогая, в каждой шутке есть доля правды, -усмехнулся я.

–У девочек вино есть, – внезапно прошептала Зина, – будешь пить?

Я мотнул головой в знак согласия.

Когда колонна в очередной раз остановилась, мы встали в кружок и дружно выпили по полстакана венгерского хереса.

Наталья Петровна, наблюдавшая все это мероприятие, погрозила нам пальцем и сама отправилась пить армянский коньяк с директором треста.

Еще через полчаса мы прошагали мимо трибуны, на которой стояло руководство республики и города, прокричали "Ура партии и правительству". Выйдя с площади, закинули плакаты в кузов подъехавшего грузовика и начали разбегаться в разные стороны.

Зина стояла неподалеку и искоса наблюдала за мной.

–А чего, собственно, парюсь, – внезапно пришло мне в голову. – Если она хочет гульнуть, на стороне, то, кто я такой чтобы ей читать мораль.

Проходя мимо нее, шепнул свой адрес и медленно пошел вдоль улицы.

Зинка осталась на месте, затем присоединилась к девчонкам и, хихикая, шла с ними, ничем не показывая, что собирается навестить мое скромное жилище.

Не успел я повесить пальто на вешалку, как в дверь осторожно постучали.

–Бегом что ли бежала? – пришло мне в голову, когда повернулся, чтобы открыть дверь.

Зина стояла в расстегнутом пальто, тяжело дыша, и смотрела на меня шалыми глазами.

Я отступил в сторону и дал ей пройти. Закрыв дверь, начал помогать снять пальто. Оставшись в платье и кофточке, Зина, сняв войлочные ботики, схватила меня за руку, и сказав:

–Показывай, где у тебя кровать? – потащила в комнату.

Через два часа мы с ней пили чай на кухне. Вымотанный до предела я хотел одного, улечься в койку. Зато моя гостья чувствовала себя прекрасно, Она, похоже, не собиралась идти домой. Зина сидела, накинув мою рубашку на голое тело, и беззастенчиво демонстрировала задорно торчащие груди.

–Вот еще одну чашку выпьем, и скажу ей, что пора и честь знать,– думал я.

–Однако, некий орган, отдохнув, решил, что еще не вечер, поэтому речь о прощании я так и не завел.

Все-таки хорошо, что есть квартирка, – думал я, направляясь в сторону родительского дома. – Сейчас, даже стыдно вспомнить, как в той жизни приходилось зимой с девчонками по подъездам отираться. Только под юбку залезешь, или бюстгальтер расстегнешь, опять какой-нибудь жилец запоздалый домой топает. И начинаешь все по новой.

Летом можно было в лес пойти, но там комары, да мошки портили всю малину. Да и подглядывальщиков там хватало.

Время было около пяти, и я никуда не торопился. Зинку все-таки пришлось отправлять домой насильно. Он намеревалась у меня оставаться до ночи, мотивируя это тем, что ребенок у бабушки, а муж в рейсе.

Настроение у меня испортилось, когда она начала жаловаться на мужа, дескать, тот в постели не особо себя проявляет, не то, что я.

Было бы мне семнадцать лет на самом деле, я, наверно задрал нос кверху после таких слов. Но прожившему жизнь человеку, стало противно.

– Лучше бы ты мужа не вспоминала! Не нравится, возьми и разведись. Завтра может, также будешь говорить обо мне, – ядовито вертелась мысль в голове. – Нет уж, провели седьмое ноября в постели, отпраздновали, так сказать, пятьдесят первую годовщину революции и на этом закончим такие встречи.

И я намекнул, что меня ждут дома, поэтому нам нужно закругляться.

Зина сначала обиделась на мой намек, но быстро пришла в себя. От провожаний мы благоразумно отказались.

–Я тебя еще навещу, – улыбаясь, сказала она в дверях на прощание. Я же ничего на это не ответил, только чмокнул пухлую щечку.

Дома меня ждал накрытый стол, ждали только меня. Отец, для порядка надел свой китель с майорскими погонами украшенный орденами и медалями, и мы слегка отметили сегодняшний праздник.

Потом разговор опять перешел на мою работу, мама так и не смирилась с ней и вслух строила планы, куда я буду поступать после армии.

Не хотелось портить ей настроение, поэтому я послушно кивал головой в ответ на все ее предложения.

Незаметно наступила зима. Иногда казалось, что вся моя прошлая жизнь была просто сном, закончившимся этой весной. Но сном очень полезным, дававшим возможность выбрать другую дорогу в будущее. К сожалению, я знал о свободе выбора не понаслышке и прекрасно понимал, что каждое решение одновременно ограничивает меня в выборе следующего.

Решение работать барменом, собственно ничем пока не грозило. Вскоре у меня будут права с тремя категориями, так, что если надоест работа за стойкой, можно сменить ее на таксиста. Тем более, что в лихие девяностые такой опыт пришлось получить. Когда месяцами не выдают зарплату, приходится крутиться, как можешь.

Можно было подумать о заочной учебе в институте торговли. Но из-за маячившей впереди службы, пришлось этот вариант временно откладывать.

А пока я исправно ходил на работу, меня узнавали на улице и здоровались десятки людей. Даже появилась постоянная клиентура, оставлявшая изрядные чаевые. Зина Бахирева несколько раз намекала на продолжение наших отношений, но мне этого не хотелось. Зина, правильно поняв мои недомолвки, быстро от меня отвязалась и успокоилась, загуляв с приятелем Виноградова.

На учебе также все было неплохо, Ефремович меня освободил от занятий и я большую часть времени проводил в гараже, помогая Петровичу в ремонте. Зато мой заместитель в команде Вовка Иванов, не переставал удивлять. В очередной заезд он ухитрился загнать Урал с кунгом в самую глубокую канаву на пустыре. Как Ефремович не ругался, но пришлось ему все-таки заводить пятьдесят четверку и вытаскивать тяжелую машину.

Сам Урал остался практически, невредим, а вот кунгу наступит полный крандец.

Десятого февраля мне исполнилось восемнадцать лет, а первого марта я успешно сдал экзамены на водительские права. В отличие от своих товарищей, я сдавал еще вождение на мотоцикле, Заботливый Ефремович расстарался для меня, не забыв посыпать песком бревно, по которому нужно было проехать, и также песком нарисовать восьмерку.

Экзамены сдали дружно, даже Иванов. Инспектор сидевший в кабине, вздрагивал, матерился, тяжело вздыхал, но ставил зачеты всем подряд. Советской армии нужны адские водители.

Сложнее было с письменным экзаменом, но и тут все решалось без проблем.

Дома я с гордостью показал новенькие права и талон, пока еще девственный без единой дырки.

–Может, бросишь свой бар, пойдешь к нам водителем,– без особой надежды в голосе предложила мама.

–Не мама, не пойду, все равно через месяц в армию, зачем зря дергаться, – сообщил я в ответ.

Что меня напрягало, так это отношения с Леной. По мере приближения предстоящего призыва, она все больше нервничала, на свиданиях плакала, и требовала доказательств любви. Вообще ситуация была дурацкая. Ведь доказательств в основном требуют парни. А тут черт знает что, все шиворот навыворот.

На женские слезы всегда смотреть неприятно, наверно, это генетически запрограммировано в мужском характере, чем женщины беззастенчиво и пользуются.

Короче, в один прекрасный день, я не выдержал очередных упреков и сделал то, чего от меня давно добивались.

Правда, перед этим я скрупулезно подсчитал дни, прошедших у Лены после месячных, чтобы не попасть в положение солдатиков, приезжающих в десятидневный отпуск домой, чтобы зарегистрировать свои отношения в ЗАГСе.

–На фиг, на фиг, – думал я, – Лена, конечно, красавица, и вообще хорошая девчонка, но два года, это два года. И вообще жениться мне ни к чему.

Повестку принесли второго мая. Придя с работы, я застал маман в слезах.

–Саша, тебе надо двенадцатого на комиссию явиться, – сообщила она сморкаясь в платок.

–Мама, ну чего плачешь, два года быстро пройдут.

–Конечно, вам мужикам, что два года, а в мире такое деется. В прошлом году в Чехословакии мятеж. В этом году, не дай бог, в Польше, или с Китаем опять из-за Даманского воевать начнем, – плачущим голосом говорила она.

В военкомате было людно. Коридоры заполнены возбужденной толпой.

Отстояв небольшую очередь, я получил документы и зашел в дверь с надписью врачебная комиссия.

В небольшом зале на стульях раздевались и одевались призывники, пока еще не подстриженные под ноль.

Раздевшись до трусов, я по стрелке направился в первый кабинет. Окулиста и невропатолога я прошел влет. Лор-врач, пожилой старичок, долго разглядывал мою глотку, что-то бормоча себе под нос. Ничего не обнаружив подозрительного, написал годен и отправил дальше.

Зайдя к хирургу, я обнаружил там молодую симпатичную женщину.

Она попросила меня присесть, развести руки, а затем буркнула:

–Снимай трусы.

Я спокойно снял свои черные сатиновые труселя, и стоял с радостной улыбкой идиота.

Женщина неожиданно покраснела. Видимо мое поведение вышло за рамки привычного поведения молодых парней и это ее смутило.

Сев на табуретку передо мной, она пальцем ткнула в мошонку, проверяя наличие паховой грыжи.

В задницу пальцем она не полезла, зато заставила лечь на кушетку и раздвинуть ягодицы.

–Как анус, симпатичный? – спросил я, насмешливо улыбнувшись.

–Вот так достали ваши жопы! – сказала врачиха, проведя ребром ладони по горлу. – Слава богу, еще два дня и закончим этот балаган.

После заключения терапевта я вместе с другими ребятами уселся у дверей с надписью призывная комиссия.

Среди ожидающих оказались трое одноклассников. Мы не виделись с момента получения аттестатов, поэтому нам было о чем поговорить.

В этот момент в кабинет прошел знакомый мне майор Жилин, он внимательно глянул в нашу сторону, перед тем как закрыть за собой дверь.

–Интересно, что он на меня так таращился? – подумал я. – Ох, не к добру!

В свою очередь, пройдя в кабинет я обнаружил там несколько человек, сидящих за сдвинутыми столами.

Отдав секретарю свои бумаги, я молча ожидал вопросов.

За столом сидел военный комиссар, милиционер, молодой парень с комсомольским значком, наверно представитель райкома ВЛКСМ, непонятная женщина, а сбоку притулился, майор Жилин.

–Так-так, значит вы молодой человек закончили десять классов в прошлом году, – поинтересовался военком .

–Так точно, -товарищ полковник, – сообщил я в ответ.

–Ну, что товарищи, – сказал тот, коротко глянув мое дело. – Парень с образованием, комсомолец, спортсмен разрядник, в школе был комсоргом и на предприятии. Окончил курсы ДОСААФ. Имеет права категории А В и С. Кстати, у милиции к нему нет замечаний?

Милицейский капитан отрицательно покачал головой.

–Нет, данных на Сапарова не имею.

Отлично, направим мы тебя паренек в учебную часть, будешь служить сержантом, – заключил полковник

–Черт побери, неужели все повторится, как в той жизни? – подумал я. Но в этот момент Жилин заявил:

–Товарищ полковник, по сведениям из учебной части ДОСаАФ, Александр Сапаров во время учебы зарекомендовал себя с лучшей стороны, являлся старшим учебной группы, Принимал активное участие в восстановлении автотехники и блестяще сдал выпускные экзамены. В мой отдел поступил рапорт коменданта городского гарнизона, направить для него личного водителя, в связи с увольнением в запас предыдущего. Поэтому есть предложение направить Сапарова Александра Юрьевича в Н-скую часть, в распоряжение коменданта гарнизона..

–Ну, что же, товарищи, уважим просьбу коменданта, – улыбаясь, сказал военком. – Возможно, у кого-то имеются возражения?

Возражений, естественно, не было

Выйдя вслед за мной в коридор, Жилин сообщил:

–два дня тебе на сборы и чтобы утром пятнадцатого мая ты стоял на КПП Н-ской части с сопроводительными документами. Все понятно?

–Так точно товарищ майор, – уныло сообщил я.

–Ты, что не рад, что дома будешь служить? – удивился майор.

–Да, нет, все путем, – буркнул я. – Конечно, рад.

–Ну, тогда бывай здоров. Отцу передавай привет.– сказал он и удалился.

–Как это в городе остаешься? – возмутился батя. – А как же проводы? Так вот просто, соберешься и пойдешь?

–Ну да, соберусь и пойду, – подтвердил я. – Возьму только мыло одеколон, зубную пасту, щетку, да иголку с ниткой, кстати, пап, у тебя где-то валяется приспособление для чистки пуговиц, да асидола чуть-чуть.

–Возьми лучше брусок ГОИ, – посоветовал батя. – Асидола на пару раз осталось, да и лет ему немало.

–Не, не возьму, меня, наверняка, в карантин с остальным молодняком пихнут, там эту пасту на следующий день украдут или сержанты наедут. – Сообщил я в ответ.

–Ну, да, вполне возможно, – согласился отец.

Маму наш разговор не интересовал, с того момента, как она узнала, что сынок, родная кровиночка, остается служить практически дома, у нее началась почти эйфория.

Лена, узнавшая вечером о моем месте службы, радовалась не меньше. К сожалению, владелец квартиры, Мишка Петров неделю назад вернулся из длительного рейса, и ее пришлось освободить. Поэтому мы прогулялись по вечернему городу, и потом пили чай в кампании Агафьи Тихоновны.

Пятнадцатого мая, я сел в автобус и проехав три остановки, вышел у входа в часть.

Около КПП с деловым видом прохаживался часовой, АКМ без магазина висел у него на плече, на поясе болтался штык-нож.

–Мда, расслабуха полная,– насмешливо подумал я.

Зайдя на КПП, положил сопроводиловку и военный билет на стол кепешника. Грузинистый рядовой недоуменно разглядывал документы.

–Ты, эта кто такой? – наконец, спросил он.

–Там все написано, – пояснил я, показав на бумаги.

Грузин снова уткнулся в мой военный билет, затем взял трубку телефона.

–Товарищ капитан, докладывает дежурный по КПП рядовой Чхеидзе, тут какой-то гражданский хочет пройти, бумажки показывает, а пропуска у него нэт.

–Из трубки послышались громкие маты на голову грузина. Тот положил трубку и сказал:

–Жды, придэт дежурный по полку и все решит.

За окном светило солнышко, дул весенний ветерок, поэтому я вышел на улицу и, усевшись на солнечную сторону, зажмурил глаза от удовольствия.

–Эй, сынок, просыпайся, – раздался над ухом мощный бас. Открыв глаза, я увидел здорового краснорожего капитана с петлицами мотострелка и повязкой "дежурный по полку"

Вскочив, я представился

– Призывник Сапаров Александр Юрьевич, прибыл в в/ч N для прохождения срочной службы.

–Ни х.. себе! – громко прокомментировал мой доклад капитан. – Ты чего, от команды отстал? Почему один?

–В сопроводительных документах все написано, товарищ капитан, – бодро отрапортовал я.

Тот прошел на КПП и, взяв документы, вновь вернулся ко мне.

–Ага! -воскликнул он. – Понятное дело, значит, водителем в комендатуре будешь служить. Хм, что мне с тобой сейчас делать? У нас молодежь уже две недели в карантине, отдыхает, хе-хе. Так, пожалуй, я тебя сейчас в свою роту отведу, старшине поручу тобой заняться. Он научит Родину любить.

Капитан широким шагом двинулся по асфальтовой дорожке, с обеих сторон которой росли молодые березки, со стволами, покрашенными известью метра на полтора в высоту.

По дороге я не утерпел и задал вопрос

–Товарищ капитан, так вроде бы в штате мотострелковой роты не предусмотрен водитель коменданта, комендатура вообще самостоятельная структурная единица?

Капитан удивленно глянул на меня и сообщил:

–Для слишком умных и любознательных отвечаю, мы направляется в роту материально– технического обеспечения. В ней имеется хозвзвод в котором ты будешь служить. Комендатура, понимаешь, у нас не доросла до комендантского взвода.

Больше, на всякий случай, я вопросов не задавал, пока мы не зашли на первый этаж стандартного казарменного здания.

В пустынном коридоре на тумбочке сидел дневальный и чистил ногти штык-ножом.

Увидев нас, он спрыгнул с тумбочки, заорал:

–Рота Смирна!– и, типа строевым шагом направился к нам, на ходу пытаясь вставить штык-нож в ножны.

–Рядовой Мамедов, – заорал капитан. -Какого х.. ты на тумбочке жопу протираешь, где б.. п.... дежурный по роте. Думаете, если у меня дежурство по полку, то можно бардак устраивать.

В этот момент появился дежурный, заспанный сержант, он подбежал и доложил, чем занимается личный состав.

Слегка взгрев сержанта, капитан двинулся дальше, туда, где, как я предполагал, была каптерка старшины.

Старшина крепкий плечистый парень, в отличие от дежурного по роте, вел себя спокойно, при нашем появлении он встал и просто произнес:

–Добрый день Николай Павлович, кого это вы нам доставили?

–Здорово, Петро, – сказал капитан, – пвел тебе молодца, будет у нас служить.

Старшина нахмурился.

–Товарищ капитан, так, может его в карантин, пусть там его уму разуму учат, на хер мне с ним возиться. Примет присягу, тогда к нам заберем.

–Понимаешь, Петя, не все так просто, – задумчиво поделился капитан. – Парень будет водителем у подполковника Климова, а тот уже неделю пешком ходит. Так, что придется тебе новобранца в темпе вальса, одеть, обуть, и научить. Чтобы он б... п... на х... послезавтра сидел за рулем у входа в комендатуру. Усек?

–Усек, – хмуро пробормотал старшина.

–Вот и отлично, – резюмировал капитан и хлопнув меня по плечу вышел из каптерки.

Старшина взял у меня военный билет и начал его изучать.

–Сапаров, Сапаров, что-то парень у тебя фамилия не русская, из Чуркестана что ли приехал? – недовольно проворчал он.

А в чем проблема, – хладнокровно осведомился я, демонстративно разглядывая висевшую на стене табличку с надписью " ответственный, старшина Пузенко Петро Михайлович". – Мы все единый советский народ, так нас учит Коммунистическая Партия и Правительство.

Старшина заткнулся, поняв, что на этой теме может здорово погореть.

–Однако, как ни странно не обиделся. Одобрительно хмыкнув, он сказал:

–А тебе, я смотрю, палец в рот не клади. Бойкий на язык, наверно активным комсомольцем был.

–Комсоргом,– буркнул я.

–Это хорошо! – оживился старшина, – осенью мы с нашим комсоргом на дембель собираемся, будем иметь тебя в виду.

К словам старшины я отнесся спокойно, до осени еще было время, а про то, что я был комсоргом, на работе, при желании узнали бы все равно.

–Ну, что пойдем на склад, что ли, надо тебя в человеческий вид привести, – сказал Петро и поднялся.

Мы вышли из казармы и извилистой тропкой, сократив путь, прошли к длинному зданию склада. Войдя в неприметную дверь, оказались в маленькой комнатушке, в одной из стен которой имелось окно, закрытое сейчас ставнями.

Старшина забарабанил в него изо всех сил. Через минуту из-за ставен послышался мужской голос.

– Минутку, сейчас открою.

Увидев нас, пожилой старшина сверхсрочник доброжелательно улыбнулся и заговорил с Пузенко на украинской мове. Они говорили так быстро, что я почти ничего понять не мог. Несколько раз в разговоре проскакивала фамилия моего будущего командира.

Поговорив, сверхсрочник исчез в глубине склада, оставив окно открытым. Оттуда несло кожей и лежалой мануфактурой.

Минут через десять он появился, неся на руках целую кипу одежды и сапоги.

Когда он выложил ее на прилавок, теперь уже я в удивлении воскликнул

–Ни х... себе.

Передо мной лежала п/ш – полушерстяная повседневная форма солдата, под ней простая хэбеэшка, а рядом парадная форма. И все нового образца. Кроме того яловые сапоги а не простая кирза!

–Сейчас еще шинелку принесу и зимнюю шапку, сообщил кусок и снова скрылся в глубине склада.

–За какие заслуги мне все это, – спросил я у старшины.

В ответ тот подняв указательный палец вверх сказал:

–Сынок, ты, где будешь служить? В роте материального– технического обеспечения.

Я недоуменно пожал плечами.

–Все равно не понимаю, сапоги яловые, п мне с какой радости выдали?

Пузенко подозрительно глянул на меня.

–Ты что-то слишком много знаешь хлопец, п сразу разглядел. Откуда сведения.

–У меня отец военный, майор, только четыре года, как ушел в запас. – ответил я, – Мы всю дорогу по военным городкам мотались. Так. что про форму я знаю все. Бате сапоги чистил, как только щетку смог в руках держать, тоже самое, и с пуговицами на кителе.

Старшина сдвинул пилотку назад и вытер пот со лба.

–Ну, это радует, слышал же сам, как кэп приказал, чтобы ты послезавтра уже машину подал в комендатуру. А п тебе выдали из-за Климова, тот вечно требует, чтобы у него водитель нормально выглядел.

В это время кусок притащил шинель и зимнюю шапку. Забрав всю амуницию, мы двинулись обратно в казарму.

Там я переоделся в х в каптерке у старшины, свою домашнюю одежду запихал в наволочку, рассчитывая при случае отвезти ее домой. Кучку петлиц и погон распихал по карманам, рассчитывая пришить их, как только пристроюсь на табуретку рядом со своей койки. Остальную форму старшина аккуратно повесил на вешалку.

Посмотрев, как я заправился, он опять удивленно покачал головой, затем, щедро оторвав полметра белого материала, спросил:

Может тебя не надо учить, как подшиваться?

–Не надо – ответил я и мечтательно добавил. – Жаль не выдали гимнастерку старой формы, ее можно с проводком подшивать.

–Но, но сынок, – сообщил старшина. – Со стариками себя не ровняй, походишь и так. Ты пока никто и звать тебя, салабон.

Он забрал у меня все документы, сказав, что сам отнесет в строевую часть, после чего мы вышли в расположение. В большом помещении с четырьмя рядами двухъярусных коек почти никого не было. Около вешалки с шинелями топтался дневальный, видимо, на десятый раз, приводя их в нужное состояние. Рядом за столом сидел дежурный по роте и разглядывал свою рожу в зеркале.

–Синицын, ко мне! – негромко скомандовал Пузенко. Тот для начала подскочил, потом, повернувшись, сказал:

–Петя, достал со своими шуточками. Хорош под Ахрамеева косить. Так и сердечником стать недолго.

Старшина показал на меня.

– Поручаю тебе молодого бойца. Хватит прыщи перед зеркалом давить, делом займись. Проследи, чтобы он до обеда с гимнастеркой разобрался, а когда народ начнет подтягиваться, передай его Яшенкову. Я ушел в штаб. Все понятно?

–Понятно? – ответил Синицын и метнул на меня злой взгляд.

Как, же, салага заметил его испуг, да потом еще и по поводу прыщей старшина прошелся.

Стоило тому выйти из расположения, как младший сержант Синицын крикнул свободного дневального.

–Эй, Жан Тотлян ху..в, мухой сюда!

Мелкий армянин подбежав к нам с жутким акцентом доложил:

–Товарищ сержант дневальный, рядовой Гаспарян по вашему приказанию прибыл.

–Дневальный, дневальный, тащи станок еб ...й, -пробормотал как бы про себя, сержант, искоса поглядывая на меня.

Э! Да ты позёр, братец, – подумал я. – Перед молодым выступаешь, как в театре.

–Слушай сюда, – обратился Синицын к Гаспаряну. – Садишься рядом с этим раздолбаем, и показываешь, как надо пришить погоны и петлицы, на все, про все даю полчаса, все понял?

–Портянки то хоть умеешь наматывать? – обратился он ко мне, проявив неожиданную заботу.

–Умею, – ответил я, временно проглотив слово раздолбай.

Ну, и хорошо, – сообщил Синицын, отправляясь дальше давить угри на своем носу.

Ближе к обеду в роту стал подтягиваться народ. Мимо меня без шуток никто не проходил. Но пока особо не приставал.

Только я закончил шитье, как появился Синицын, вместе с еще одним старшиной лет тридцати.

Как оказалось, это был командир хозвзвода, Яшенков Илья Сидорович.

Он пристально оглядел меня со всех сторон и неожиданно спросил:

–Как насчет подъема переворотом рядовой, слабо?

–Без проблем, – ответил я и подошел к турнику. Демонстративно поплевал на ладони, подпрыгнул и ухватился за перекладину.

На десятом перевороте около турника появились зрители, на двадцатом они уже делились впечатлениями, ну а на двадцать пятом перевороте я сам решил завязать.

–Отлично, – хлопнул меня по плечу Яшенков. – Еще бы десять раз и перебил рекорд Гаспаряна.

–Мда, хорошо, что решил остановиться, – подумал я. – Только соревнований мне здесь не хватает.

–Так, что сынок через неделю от нашей роты пойдешь на полковые соревнования, вместе с ним, – обломал мои надежды комвзвода.

Стоявшие рядом парни весело засмеялись.

–Правильно, пусть салажня теперь за нас отдувается, – кто-то из них высказал общую мысль.

Яшенков посмеялся вместе со всеми, потом отвел меня в сторону и сообщил:

–Будешь служить в моем взводе во втором отделении, у младшего сержанта Синицына, Расслабляться некогда, после обеда займемся с тобой строевой подготовкой. Ротный, капитан Ахрамеев, приказал тебя гонять по плацу до отбоя, но чтобы послезавтра ты стал хоть чуточку похож на бойца.

Он подозвал к нам рослого светловолосого сержанта.

–Это мой заместитель Ромас Мицкунас, он лично займется твоим воспитанием.

Замкомвзвод хищным взглядом уставился на меня.

–Точняк, загоняет до смерти, – правильно понял я взгляд сержанта.

–Рота! Выходи строиться! – раздался крик дневального.

Бойцы вразвалочку двинулись на выход.

–Однако, хозвзвод нехреново живет, – подумал я, двинувшись вместе со всеми. – Помню, мы в учебке пулей вылетали на улицу.

На улице большинство сразу кинулось к курилке, на ходу закуривая сигареты. Однако долго курить не удалось.

Раздалась громкая команда Пузенко:

–Рррота, в пааходную колонну по четыре, станооовись!

Я слегка замешкался, не зная, куда бежать. Но тут рука Мицкунаса сгребла меня за воротник и вдернула в строй.

– Сынок, твое место сегодня здесь, сразу за мной. – Сказал он, нехорошо улыбаясь. – И попробуй только наступить мне на пятку. Будет очень х..во.

Я без возражений встал, куда было указано, а чего выступать? Молодой, есть молодой.

Между тем раздалась следующая команда, и рота не очень дружно двинулась в сторону столовой. Не доходя метров сто, до нее старшина, ведший колонну, скомандовал:

–Запеевай!

Шедший рядом со мной боец дискантом громко запел:

–Путь далек у нас с тобою, веселей солдат гляди,

И тут остальные подхватили:

Вьется, вьется знамя полковое, командиры впереди!

Я тоже принял участие в пении. Орал от души. Подумаешь, мне медведь на ухо наступил, Кто не шел в таком строю и не пел, все равно не поймет, Это даже бессмысленно объяснять. Вроде бы мы все разные, можем не любить друг друга, ссориться, но когда идем в одном строю, мы чувствуем себя единым целым, готовым к защите своего отечества.

Похоже, замкомвзводу делать было нечего, иначе, отчего он так взялся за строевую подготовку. Через час после обеда он вывел жалкие остатки взвода на плац, под руку ему попало всего восемь человек. Кроме меня все были из прошлогоднего осеннего призыва 1968 года. Остальные на их счастье были на работах. И тут сержант принялся нас муштровать и делал это буквально с садистским удовольствием. И было понятно почему, Несмотря на то, что он служил уже два года, а рядовые всего шесть месяцев, в следующем семидесятом году они уйдут на дембель в одно и то же время. С одной стороны прошлогоднему призыву повезло, им служить всего два года, но зато они уйдут в запас, так и не побыв дедами. Злые трехгодичники отыграются на них по полной. Мне повезло больше, целых полгода буду наслаждаться положительными сторонами дедовщины. Хотя, по большому счету, для меня все это было безразлично. Послезавтра начну возить коменданта городского гарнизона, и все разборки в роте будут до лампочки. Появляться буду в ней вечерами, да в выходные дни. Лелею, правда, небольшую надежду, что комендант, будет давать мне увольнительные на эти дни.

Несмотря на середину мая, солнце пригревало чувствительно.

Мицкунас уселся на скамеечку в тени и подавал команды оттуда.

Мы же дружно шагали строевым шагом под его непрестанные вопли:

–Ногу тяните выше! Е.. вашу мать.

Шел уже второй час издевательств, я уже боялся, что завтра придется набивать набойки на каблуки. Но тут вдруг в тенистой аллее появился офицер, он шел медленным шагом, слегка прихрамывая. Вначале он не обратил на нас внимания, но потом он обнаружил, что команды подаются непонятно откуда. Насторожившись, он прошел между кустами и вышел прямо на скамейку с развалившимся на ней сержантом.

И тут я услышал маты, нет, это были Маты! Офицер ругался самозабвенно, Мицкунас стоял перед ним с бледным видом. Если передать все это обычными словами то он говорил примерно следующее:

–Ты .... нехороший.... пидорас....какого..... тебя надо..... доложишь Ахрамееву, чтобы он тебя..... и высушил. Чтобы я такой .... больше не видел. Ты.... должен пример показывать, а ты .....

–Это кто такой? – спросил я у соседа по шеренге

–Замполит наш, майор Куницин, – вздохнул тот. – Сейчас он Роме пистон вставит, а тот потом на нас отыграется.

–И что он так всегда ругается?

–Да, ты что, разве это он ругается? Слышал бы, как он политзанятия проводит, там вообще полный п...ц

–Что прямо так на политзанятиях матерится?

–Конечно, он так и говорит, что без мата не было бы русского солдата. Что с одной МПЛ пехотинец выкопает окоп, а с помощью МПЛ и такой-то матери, два.

Но вот потоки брани из уст политработника иссякли. Он подошел к нам и доброжелательно глянул на наши лица.

–Устали, ребятки, – ласково спросил он.

–Я ничего не успел сообразить, как мои товарищи дружно отрапортовали:

–Никак нет, товарищ майор, не устали!

–Вот и хорошо, товарищи бойцы, тяжело в ученье, легко в бою, как говорил Александр Васильевич Суворов.

–А точно ли это Суворов сказал?– думал я, когда замполит тяжелой походкой направился к штабу.

–А если бы сказали, что устали? – успел еще спросить я, пока Мицкунас раскуривал сигарету.