Текст книги "Кощеевы земли"

Автор книги: Александр Самсонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 26 страниц)

Пес насторожился и, подняв голову, зарычал, шерсть на массивном загривке встала дыбом. Девушка очнулась и открыла глаза. Местность вокруг стала неуловимо меняться. Деревья задрожали, растворяясь в подвижном, меняющем зрительную перспективу мареве, по земле заструился белесый туман, и вдруг на миг все погрузилось в абсолютную тьму. Маша в испуге прижала к себе подвывающего пса. Яркая вспышка озарила все вокруг.

Девушка протерла побаливающие после вспышки глаза и удивленно ахнула. Густой таежный лес исчез, холмистая, покрытая редким кустарником местность тянулась до горизонта. Сама Маша, держа за загривок испуганного боксера, сидела на мягкой траве, покрывающей вершину невысокой гряды, очень похожей на ту, что совсем недавно пыталась изучить их экспедиция. Внизу, среди яркой зелени, желтой извилистой полосой пролегала дорога, терявшаяся среди холмов. Вдали под лучами закатного солнца виднелось что-то похожее на крепость.

«Здравствуй, мир Гипербореи!» – Слова сами вырвались из уст. Маша решительно встала и, потрепав по загривку прильнувшего к ноге Адмирала, двинулась вниз по склону к виднеющейся вдали дороге.

«ХАЛАТНОСТЬ ИЛИ БЕЗОТВЕТСТВЕННОСТЬ? Очередное ЧП в карельских лесах. Группа энтузиастов решила провести исследования в так называемом эмском треугольнике. В результате несколько человек заблудились в тайге. Не имея ни опыта, ни нормального снаряжения, они затерялись в малонаселенных местах. МЧС организовало поиски пропавших, но пока результатов нет. Прокуратурой города возбуждено уголовное дело по данному факту. Обвинение предъявлено руководителю экспедиции гражданину А.» (из местной прессы).

Как Наста поняла, что с дочерью случилась беда, не знал никто. Просто воскресным вечером она закрылась в своем доме и, отложив все дела, занялась сильным даже по деревенским меркам колдовством. Ламбушка встревожено затихла в ожидании чего-то страшного и неотвратимого. Аким было сунулся к ней во двор, но почти сразу вылетел обратно на пыльную улицу и, бормоча под нос ругательства, поплелся к себе.

В ночь округа содрогалась от носившихся в воздухе заклинаний и ворожбы. Мелкая лесная нечисть забилась по норам и пыталась даже не дышать. Водяной с деревенского озера, забрав всех русалок, по мелким протокам уплыл на дальние ламбы. Старая кикимора, из-за своей древности обычно лежащая неподвижной корягой в болоте у Черных Камней, пробудилась от долгой спячки и выползла на пригорок у дороги. У шатавшихся по округе охотников, бомжей и других любителей прогулок на природе возникло стойкое желание бросить все и как можно быстрее бежать подальше, куда глаза глядят.

С наступлением ночи к дому Насты подошла невесть откуда появившаяся старушка. Она смело прошла во двор и уверенно постучала в закрытую дверь.

– Наста, впусти меня, – потребовала пришедшая и произнесла мелодичную фразу на древнем языке.

Дверь распахнулась, старушка шустро заскочила внутрь. Почти сразу же, громко впечатавшись во вздрогнувший от удара косяк, створка захлопнулась.

В большой комнате на первом этаже, возле заставленного горящими свечами и различными магическими предметами круглого стола, согнувшись, сидела Наста и, завывая, пела Песнь Отчаяния. Это древнее мощнейшее заклинание относилось к числу запрещенных даже в кругу самых сильных магов и колдунов. Активизируясь, оно забирало жизни всех, кто имел хоть малейшее отношенное к судьбе того, кому посвящалась эта песнь.

– Не делай этого, Наста! – перекрывая голос отчаявшейся ведьмы, заорала старуха. – Не делай этого, и я помогу тебе, клянусь праматерью всего сущего!

Ведьма осеклась на высокой ноте, бросила бешеный взгляд на пришедшую, постепенно в ее глазах разгорелся огонек узнавания, и она тяжело сползла на пол. Старушка взмахом руки погасила свечи и суетливо Начала приводить в чувство лежащую на полу хозяйку.

– Ты, Наста, не должна сейчас предпринимать ничего. – Удобно разместившись на мягком стуле и прихлебывая крепкий ароматный чай, старуха объясняла пришедшей в себя ведьме. – Жива твоя Мария, ведомо мне это. Но сейчас любое твое чародейство принесет ей больше вреда, чем пользы. На длинной горе неведомый колдун вызвал чудовище, дочь твоя изничтожила его, но, не зная до конца всего ритуала, она попала в ловушку другого мира и самой ей оттуда не вернуться. И не надо бежать и искать ее, все равно тебе туда дороги нет, ты суть от сути нашего мира, и в другие миры путь тебе заказан по-любому.

– Но Машенька туда попала, – убитым голосом возразила мать.

– Вспомни, кто ее отец, – едко проговорила старуха. – Григорйй по происхождению додол. Не кривись, ты об этом знала и именно по этой причине зачала от него детей, а не за его красивые разноцветные глазки. Вроде б и невозможно такое, но в его жилах текла и Кощеева кровь, и она тоже, видимо, передалась твоей дочери. Ты, самая сильная колдунья на заонежских землях, неужели ничего не чувствовала? У тебя две дочери, всего две! Где ж твоя знаменитая проницательность? Ты не задумалась, почему Кощей торопил с посвящением Марии на Вальпургиеву ночь, почему три цвета рун легли на ее тело? Ведь даже у тебя только два. Судьба твоей старшей предрешена, и никто не в состоянии вмешаться в предначертанное. И ты знаешь об этом, но стараешься изменить будущее. Неужели ты не понимаешь, что это бесполезно?

Под словами старухи Наста съежилась и даже не пыталась оправдываться. Сидящая перед ней мудрая женщина права, права на сто процентов! Но то отчаяние, что навалилось на нее, когда она ощутила, как прервалась связь между ней и ее ребенком, затмило всю ее рассудочность. Чувствуя особую судьбу старшей дочери, ведьма беспокоилась за нее. Младшая, Даша, почти все время находилась на Подворье под неусыпным присмотром боярыни и ее помощниц, но Мария уже давно вышла из возраста, когда деревня и дом в райцентре казались огромным и необъятным миром. И вот оно случилось – над старшей дочерью нависла беда, а она, ее мать, помочь не может ей, пусть даже считается самой могущественной заонежской ведьмой.

– Тебе винить никого не надо, это судьба, от которой никому никуда не деться. Главное – в другом суметь воспользоваться тем, что эта судьба предоставляет, – продолжала старуха, – и если ты сделала все, что должна была сделать, беспокойству места быть не должно. Насколько мне известно, ты успела передать ожерелье, обряд посвящения Хозяин тоже провел именно когда было нужно. Теперь все в руках самой девушки, и, вмешиваясь, ты можешь ей навредить сильнее, чем любой враг. Ты, как мать, сейчас можешь только одно – ждать и верить в ее судьбу. Я прошу тебя, ничего не предпринимай, пока не увидишь Машу. А дочь ты увидишь – я тебе обещаю. И вообще займись другим делом, если хочешь помочь ей.

– Каким? – тихим голосом спросила Наста, внимательно слушавшая свою гостью. – Я не могу вмешиваться в судьбу дочери, но должна помочь. Не понимаю.

– Отчаяние затмило тебе глаза, – едко усмехнулась старуха, показав на мгновение крупные кривые клыки, – ты хочешь мести всем подряд. А надо конкретным лицам, которые с непонятной настойчивостью лезут в наши дела, преследуют нас и даже пытаются сгубить. Подумай, почему Маша оказалась б такой ситуации, что ей пришлось попасть в другой мир, почему на нее пытались напасть, и не один раз, почему линия судеб близких тебе людей в последнее время запетляла как испуганный заяц и стала отличной от той, что можно было увидеть еще совсем недавно? Подумай, что стоит за всем этим, но сама ничего не предпринимай, а только разберись, и мы с тобой еще встретимся.

Старуха допила чай и, погрозив Насте пальцем, вы шла из дома. Женщина, казалось, не заметила этого осталась сидеть за столом, погруженная б размышления. К тому, что она услышала, следовало отнестись со всей серьезностью – ведь Баба-яга ничего не говорит без двоякого смысла. И все же лучик надежды мягко коснулся истерзанной переживаниями души.

Часть вторая
ДЕРЕВНЯ ЛАМБУШКА И ЕЕ ОКРЕСТНОСТИ

Глава 1
БЕЛЫЕ НОЧИ В ГОРОДЕ П.

Маленький домик возле обмелевшей, но чистой речки называли логовом скорее по привычке, чем за внешний вид. Разве можно сравнить идеально чистые хоромы, пусть и не такие огромные, как дома в Ламбушке, с узкими извилинами сырых темных нор. Повсюду чувствовалась женская рука Мелиссы – и во внутреннем убранстве, и вблизи дома. Тихое логово отшельников. И жилище оборотней.

Рудольф, удобно устроившись в старом кресле-качалке, развернул местную газету, удачно «приобретенную» в ближайшем селе из оставленного без должного присмотра почтового ящика. Несмотря на уединенный образ жизни и полнейшее безразличие к тому, что люди называли политикой, он иногда испытывал необъяснимую тягу к печатному слову. Складывание из букв слов, из слов фразы и поиск ее смысла стали для него увлекательным занятием. Мелисса с насмешкой относилась к увлечению мужа, но из полученной информации всегда умела делать правильные выводы и применять новости в личных целях. В утилитарном смысле – бумага хорошо шла на растопку и для предохранения пола от мелкого бытового мусора. Поэтому женщина-волчица не мешала супругу время от времени таскать в логово украденные то здесь, то там печатные издания.

Погода на дворе стояла под стать настроению. Повод для радости находился в сараюшке за домом и жалобно блеял. Жизнь прекрасна! Супруга, обернувшись в волчью ипостась, умчалась к дальним озерам и собиралась вернуться не раньше полудня. Покой. Сиди, читай и наслаждайся.

Крупный для такой местной газеты заголовок на первой странице бросался в глаза: «Все на выборы! На городском избирательном участке пройдет очередное голосование в местные органы власти...» – добросовестно прочитал Рудольф и лениво перевернул страницу – политикой он не интересовался. Ага, вот это поинтереснее: «Выставка сельскохозяйственной продукции Объединения фермерских хозяйств».

Закончив изучение прессы, оборотень без всякого зазрения совести (когда там еще Мелисса прибежит) перетащил качалку на аккуратно расчищенную под будущий огород площадку перед крыльцом и, сменив облик на звериный, клубочком свернулся на сиденье. Густой мех надежно защищал от комаров и порывов по-утреннему прохладного ветерка. Теплое солнце приятно пригревало, навевая здоровый и крепкий сон.

Спустя короткое время сквозь легкий шум листвы и журчание реки его чуткое ухо уловило посторонние звуки. Удары по воде перемежались с человеческим говором и постепенно приближались. Звериная половина насторожилась. Светло-серый волк поднял тяжелую лобастую голову и внимательно вслушался в лесную полифонию. К логову приближались чужаки. Сильное тело в один прыжок слетело с кресла, бесшумно растворившись в зелени прибрежных кустов.

Из-за поворота неторопливо выплыл широкий надувной плот. Повинуясь ударам весел, он медленно скользил против течения. Сидевшие по бортам люди монотонно буравили воду пластмассовыми лопастями.

– Глянь, народ, вон жилье виднеется, – послышался веселый голос с кормы. – Заворачивай, передохнем чуток.

Громоздкая туша плота, повинуясь рулевому, причалила к заросшему берегу, и на землю вышли шесть человек в легких куртках и ярких надувных жилетах. Сноровисто закрепив неуклюжее плавсредство к висящим над водой толстым веткам покосившейся березы, туристы по узенькой тропке поднялись на поляну, где стоял замеченный ими дом.

– Эй, хозяева, есть кто-нибудь? – громко спросил, оглядывая в приоткрытый дверной проем, молодой турист с веселыми нагловатыми глазами.

Красноречивая тишина стала ему ответом.

– Может, в гости зайдем? – спросил он, оборачиваясь к своим товарищам. – Вернутся хозяева, а мы у них в гостях уже сидим.

– Не стоит, – откликнулся его коллега, выделявшийся на фоне остальных солидностью и возрастом, – нельзя портить отношения с местными жителями. Нам лишние проблемы ни к чему. Придут хозяева – хорошо, а нет – так отдохнем на полянке и дальше тронем. Надо до дальних озер засветло добраться. И вообще, в таких местах неизвестно кто живет. А места здесь нехорошие. Слухи всякие ходят непонятные, мне даже сейчас кажется, что кто-то в спину смотрит.

– Вечно тебе, старый, всякие страсти мерещатся, – возразил еще один турист, вольготно рассевшийся в чужой качалке. – А в даче этой нищей наверняка помоечно-бомжовский был, там, кроме паразитов ползучих, ничего не обнаружишь.

Туристы весело захохотали, но заходить в дом не стали. Развалившись на траве, они дружно задымили сигаретами, сбрасывая пепел и гася окурки о землю прямо перед крыльцом.

Затаившись в густой листве, Рудольф зло впился желтыми глазами в хохочущих людей. Их поведение ему не нравилось и требовало возмездия, но человеческая половина, несмотря на окутывающую его в данный момент серую шкуру, пока не давала согласия на решительные действия. Знакомый запах Мелиссы оборотень почуял задолго до ее появления. Жена возвращалась, и меньше всего Рудольфу хотелось, чтобы она встретилась с неразумными туристами. Волчица была скора на расправу. Отбросив сомнения, он опрометью бросился вдоль берега, порыкивая для привлечения внимания подруги. Кто-то из туристов заметил мелькнувший в кустах серый волчий бок.

– Гля, мужики! Бон там зверь какой-то пробежал. Волк, что ли? Видели?! – разнесся над поляной громкий тревожный голос.

– Так, – мгновенно сориентировался солидный турист, – давай-ка, ребятки, к плоту. На воде спокойнее и безопаснее. Там и отдохнем.

Незваные гости быстро покинули ставшую в один миг негостеприимной поляну и торопливо попрыгали на свой ковчег. Через несколько минут с реки послышались дружные всплески опускаемых в воду весел.

Разъяренная Мелисса опасна в любой ипостаси, и вспышка ее ярости грозила Рудольфу если не разорванным ухом, то как минимум нервным стрессом.

– Хорош, нечего сказать! Бросил дом на растерзание непутевым прохожим, – бушевала она, – провоняли всю местность перед логовом! Истоптали все что можно. А хозяин в кусты! Завтра опять придут и уже в самом доме нагадят. Что им останется делать в жилище трусов?!

Оборотень с тоской смотрел на супругу. Оскорбленное самолюбие всегда считалось ахиллесовой пятой у женской половины оборотней-невров, но он отвык от подобных вспышек ярости. Последний раз такое случилось свыше десяти лет назад, когда охотники чуть не убили их сына, вздумавшего побегать по лесам в разгар охотничьего сезона. Все, к счастью, обошлось, и сейчас Вольфганг учился в престижном университете в Германии, но тогда...

Рудольф обнял шипящую от злости женщину и покрыл поцелуями ее лицо, вдыхая неповторимый запах волос любимой. Мелисса, бормоча все тише и тише, смолкла и прижалась к нему. Так они простояли посредине лужайки, пока не послышался насмешливый голос:

– Завидую я вам, ребята, у всех дела, заботы, а у вас счастье да любовь.

Фыркнув, Мелисса резво отскочила от мужа и развернулась в сторону говорящего. На краю опушки, мило ощерив клыки, широко улыбался незаметно подошедший Кощей. Даже сверхчувствительные возможности оборотней не смогли засечь приближение Лесного Хозяина, но на то он и глава в лесу. Смутившаяся парочка поздоровалась и выжидающе посмотрела на неожиданного гостя. Было понятно, что такой гость просто так на огонек не зайдет. Кощей все-таки.

Сохраняя жутковатый, но все равно обаятельный оскал, пришедший с довольным видом уселся в качалку и хитро посмотрел на растерянных хозяев.

– Дело у меня к вам есть, – начал он разговор, предварительно насладившись чуть затянувшейся паузой, – я думаю, вы не против небольшого путешествия за пределы нашего леса. Заодно и развеетесь немного, а то, я смотрю, вы совсем замшели в наших дебрях.

– Куда это? – дружным хором воскликнули удивленные оборотни.

Поудобнее развалившись в кресле, Лесной Хозяин начал излагать свой план.

Эффектная пара, одетая по самому последнему писку моды, с рассеянным видом прогуливалась по городской набережной. Молодежь, рассевшись на гранитном парапете и попивая пиво, с восхищением провожала взглядами стройную фигуру женщины в тонкой маечке и обтягивающих коротких шортах, облокотившуюся на мускулистую руку атлетически сложенного попутчика. Мужчина в джинсах и жилете, надетом на голый торс, вызывал вздохи и перешептывания у женской половины отдыхающих. Редкие собаки, усиленно тянущие хозяев к установленным на свежем воздухе шашлычным, настороженно провожали фланирующую среди праздно-болтающихся обывателей парочку.

– Долго нам еще шляться по этому «бредламу»? – сохраняя на лице улыбку, раздраженно спросила Мелисса. – Меня похотливые взгляды человеческих самцов начинают доставать. И вообще, мне всегда казалось, что так называемый венец эволюции, то бишь человеки, могли бы вести себя и поприличнее. Создали культуру, цивилизацию, а повадки у них остались животные, обезьяньи. Огромная стая бандерлогов, одержимая похотью и праздностью. Куда катится мир?

– Будь выше, – мило улыбаясь и внимательно разглядывая сквозь темные очки проходящих мимо людей, примирительно прошептал Рудольф. – Люди – это такие же животные, правда, очень слабые, но именно их слабость и стала средством к выживанию. Сейчас это доминирующий вид, а значит, правила поведения устанавливают они. Нравится нам то или не нравится.

– Но как от них воняет, – выдохнула женщина, – ходячая помойка, одним словом. В голодный год на плоть их не польщусь.

– Не отвлекайся, – одернул ее мужчина. – Хозяин сказал, что любимое место этих тваренышей в зонах отдыха, а это – самое популярное место в городе. А что человеки глазеют, так пускай. За погляд денег не берут.

Семейство оборотней, выполняя наказ Кощея, уже третий день в вечернее время прогуливалось по самым популярным местам отдыха и высматривало представителей других рас, затерявшихся среди людей. Инструктаж Лесного Хозяина был прост и лаконичен: найти и пригласить; в случае нежелания – доставить на бывшую ведомственную турбазу в пригороде. Своих планов полностью Кощей как всегда никому не доверял, даже тем, с кем имел дела не одно столетие.

Белая ночь по праву считалась любимым временем года для вечернего и ночного гуляния горожан, естественно, тех, кто не смог уехать в более теплые края или на дачу, но и таких хватало с избытком. Создавалось впечатление, что вечерний променад по берегу стал самоцелью и частью образа жизни небогатого населения северного города. Под теплым ветерком, струящимся с Онеги, таяла зимняя замороженность людей и быстро-быстро переходила в яростное прожигание денег и времени, благо что повод есть – теплые белые ночи.

Оборотни одержимы местной национальной идеей не были, да и пиво с подгоревшими шашлыками из мяса неизвестных народу животных их не привлекали. Они просто гуляли, беседовали, делали вид, что любуются красотами вечернего города, и внимательно сквозь темные солнцезащитные очки разглядывали окружающих.

– Дорогая, посмотри внимательно. Под Ротондой на скамейке интересная парочка устроилась. Хвост даю на отсечение, что это не люди, – процедил, не разжимая губ, Рудольф и громко добавил: – Милая, давай присядем под куполом, отсюда вид на залив самый лучший. Взяв Мелиссу за руку, он решительно повел ее к свободной скамейке под полукруглый купол Ротонды. Женщина, игриво смеясь, потянулась за ним.

Вблизи интересная парочка оказалось еще занимательнее. Черные водолазки с длинными рукавами и непроницаемые солнцезащитные очки контрастировали с бледными лицами, длинные извивающиеся, как червяки, пальцы белели на фоне темных штанов. Посмотрев на присевших рядом оборотней, они демонстративно поморщились и продолжили тихий разговор, явно игнорируя их.

– Эй, люди в черном, может, поговорим? – первой не выдержала импульсивная Мелисса.

– И о чем нам разговаривать с вами, волчья сыть? – Усмехаясь яркими накрашенными губами, ответила особь женского пола. – С говорящими животными у нас общих тем нет.

– Ах ты, тварь упыриная! – Мелисса вскочила на ноги, но супруг удержал ее и силой посадил обратно.

– Сразу видно – деревня. Ни воспитания, ни культуры поведения, – брезгливо хмыкнул другой упырь и успокаивающе положил бледную кисть на бедро своей соседки.

Упыриха, зашипев по-змеиному, непроизвольно задрала верхнюю губу, обнажая длинные и тонкие клыки.

– Может, подеремся? – весело предложил Рудольф.

– Да иди ты! – грубо огрызнулся упырь, – Делать больше нечего, как с бестолковыми волколаками прилюдно грызться.

– Вот и ладненько, – оживился Рудольф, – у нас к вам предложение, от которого отказываться нельзя.

Кровососы настороженно посмотрели на них, на их лицах читалось удивление, смешанное с опаской. Удовлетворенно хмыкнув, оборотень стал рассказывать о предложении Кощея, делая упор на то, что встречи с Лесным Хозяином все равно не избежать.

– Что этот дурак старый удумал? – Бледная физиономия упыря выразила брезгливое сомнение. – Последние сто лет наши пути не пересекались вообще, да и раньше мы как бы друг друга не особо интересовали.

– Не знаю, – откровенно признался оборотень.

– Мы подумаем и если посчитаем нужным, то послезавтра придем сюда, под Ротонду, а если нет, то это ваши проблемы, – подвел итог своим размышлениям вслух упырь и предупредил: – И еще, не вздумайте следить за нами. Пойдем отсюда, дорогая. Вечер испорчен, да и подумать надо.

Они поднялись со скамейки и быстрым шагом удалились, смешавшись с оживленной людской толпой. Рудольф довольно сморщил нос. От кровососов всегда оставался специфический запах, обонять который звериному носу легко, и даже в человеческом облике в течение часа оборотни могли легко стать на след. Так что следить за смывшейся парочкой смысла не было.

Чуть позже они пойдут по запаху и выявят место обитания этих бледнолицых.

Старый деревянный дом стоял в самом конце улицы, упиравшейся в лес. По его виду сразу становилось ясно, что он пережил все революции, войны и оккупации, построения новых обществ и разрушения их же. В подтверждение на фасаде торжественно блестела табличка: «Памятник деревянного зодчества. Охраняется государством».

Чтобы пройти по следу парочки упырей в городских условиях, оборотням пришлось немного потрудиться. След оборвался на троллейбусной остановке, поэтому приходилось каждый раз, когда двери транспорта открывались, выскакивать и ловить запах. К счастью, на конечной Мелисса смогла уловить след, и сейчас они из-за сарая внимательно рассматривали цель поиска.

– На сегодня хватит, – резюмировал Рудольф, закончив изучение дома. – Никуда теперь от нас им не деться, а нам пора пройтись по городу и немного развлечься. Кушать очень хочется. Составишь компанию?

Мелисса капризно надула губы и томным шепотом предложила поймать какого-нибудь аборигена для полновесного ужина.

– Конечно, человечье мясо набито под завязку никотином, всякой химией и прочими гадостями, но вон там – в сарайке, похрюкивает вкусный кабанчик.

– Нет! – решительно ответил супруг. – Поедим культурно, в ресторане, под легкую музыку. Правильно сказал кровосос – ведем себя как деревня. Так давай воспользуемся достижениями человечьей цивилизации. Кабак, казино и вечерний моцион по главной штрассе с романтическими впечатлениями.

Убедить увлекающуюся Мелиссу удалось легко, дольше длился процесс поиска подходящего, по их мнению, заведения для приятного ужина. Флегматичный таксист возил пару от одного ресторана к другому, но лишь когда чуткий нос оборотня уловил волнующий запах настоящего мяса, таксомотор отпустили.

Привычная к причудам посетителей официантка не особо удивилась сделанному заказу, лишь заметив, что санэпидемстанция держит под жестким контролем качество пищи. Невозмутимо сделав пометку в блокнотике, она неторопливо удалилась и вскоре принесла заказ. Груду непрожаренных бифштексов с кровью и большой графин с негазированной минеральной водой. Что ж, вечер начался не так уж и плохо.

Следующим по списку значилось казино, но все-таки раньше началось романтическое приключение.

На столик перед Мелиссой со стуком опустилась бутылка с шампанским. Рудольф с удивлением посмотрел на упитанного молодого парня, бесцеремонно плюхнувшегося на свободный стул.

– В натуре, мужик, у тебя глаза глупые, как ты сам, – пьяным голосом проговорил щекастый посетитель и радостно засмеялся своей шутке. С соседнего столика громыхнул смех таких же упитанных молодых людей.

– Пошел вон, – громко и по слогам произнес оборотень.

Парень оторопело выпучил глаза, смех за соседним столиком усилился. И так небледное лицо молодого человека стало наливаться кровью и очень скоро цветом напоминало свеклу. В ресторане наступила тишина, которую нарушил один из сидящих в заче:

– Студень, а тебя конкретно опустили. В натуре.

Фраза послужила сигналом для действий незадачливого Студня. Он, издав клокочущее рычание, с остервенением схватил бутылку и, ударив ею по краю стола, ткнул получившейся «розочкой» в лицо Рудольфу. Острые края стекла застыли перед глазами, но рука оборотня, успевшая перехватить кисть нападавшего, пошла вниз и со всей силой впечатала держащие «розочку» пальцы в массивную столешницу. С воплем Студень вскочил и замахал окровавленной рукой.

– Ты мне руку сломал! – Крик перешел в вой.

Краем глаза Рудольф заметил, что веселившаяся компания за соседним столом, не привлекая внимания, вышла из ресторана. Из глубины зала выскочили дюжие охранники и увели воющего толстяка. Один из них примирительно выставил ладонь:

– Мы сами разберемся. Если к нам нет претензий, можете отдыхать. Этот дурак нам давно надоел.

Почти сразу же подплыла официантка и, извинившись от имени администрации за произошедший инцидент, быстро пересервировала стол. Рудольф удивленно откинулся на спинку стула. Поведение людей не вписывалось ни в какие рамки, во всяком случае, по его, оборотня, разумению. Да и ладно, мысленно махнул рукой он, в чужой монастырь со своим уставом не лезут. Затем взглянул на жену. Иногда волчица дикой непредсказуемостью поражала даже его.

Как ни в чем не бывало Мелисса с удовольствием поглощала еду и приветливо улыбалась мужу. Вечер продолжался. За соседними столиками веселилась «золотая молодежь», опьяненная собственной, по их мнению, крутостью. Громкие голоса, сдобренные густым матерком, звучали все громче и громче. Для чутких ушей оборотней создававшийся шум сделался оглушающим.

– Дорогой, я сейчас вернусь, а потом мы уйдем отсюда. – Мелисса очаровательно сморщила нос и, шутливо мазнув ладонью по мужниной щеке, направилась к туалетным комнатам.

Краем глаза Рудольф заметил, как из-за сдвинутых в углу столиков поднялся широкоплечий чернявый мужчина. Огибая зал, он плавной походкой, выдающей хорошего спортсмена, прошел в том же направлении, что и Мелисса. Оборотень заинтересованно посмотрел на человека. За жену он не беспокоился – не нашлось среди человечьего племени героя, кто бы смог один на один справиться с оборотнем, пусть даже этот оборотень всего лишь красивая женщина.

Развязка последовала быстро. Вдруг из женского туалета послышался утробный вопль. С треском распахнулась дверь. Зажимая окровавленную руку, оттуда вылетел чернявый атлет и, завывая, бросился из ресторана Следом вышла невозмутимая Мелисса. Отмахнувшись от подбежавшего администратора, она присела за столик и предложила супругу заканчивать с ресторанными изысками.

– Что-то однообразно здесь, пойдем проветримся.

Настырный администратор все-таки подошел и с настороженным блеском в глазах поинтересовался случившимся в дамской комнате. На его вопрос женщина ответила, что она просто ничего не понимает в психологии маньяков, а также в организации обеспечения спокойствия клиентов, и потребовала счет. Обрадованный работник сферы питания мигом подозвал стоящую на стреме официантку.

На улице Рудольф поинтересовался, что же в самом деле произошло. Кокетливо улыбаясь, Мелисса ответила:

– Самец предложил вступить в половую связь прямо в туалете.

– Ну и...

– Ну я показала ему зубки. Вот, пожалуй, и все.

– А что у него с рукой?

– О зубы и поцарапался, – не выдержав серьезного тона, волчица рассмеялась. – А ну этих людишек, к черту. Пойдем в гостиницу, повеселимся без них. У нас-то есть что сказать друг другу, и не только сказать...

Мелисса прижалась губами к щеке супруга и слегка куснула. Рудольф подхватил жену на руки и закружил под удивленные взгляды редких прохожих.

Моложавые мужчина и женщина не спеша шли по опустевшим ночным улицам и оживленно разговаривали, держась за руки. Веселый женский смех перекликался с рокочущим говором мужчины. Прохожие с завистью провожали взглядами счастливую пару. Видимо, слишком редким было такое зрелище в городе П.

– Рудик, как хорошо! Я уже не помню, когда мы с тобой вот так просто ходили по пустынным улицам и нам было так радостно, – щебетала разрумянившаяся Мелисса. – Может быть, нам и в самом деле переехать из леса куда-нибудь поближе к цивилизации. И волчатам тоже станет легче – не вечно же им хвастаться, что родители в лесу живут.

– Не спеши с решениями. – Оборотень ласково посмотрел на жену. – Время подумать у нас еще будет, а пока просто отдыхай.

– Нет, в самом деле... – Неожиданно Мелисса осеклась.

– Впереди у киосков, четверо, – проговорил Рудольф, его ноздри затрепетали, втягивая вечерний воздух. – Жирное пьяное мясо. Ничего страшного. Это – не воины.

Придерживая под руку женщину, мужчина, не замедляя движения, повел ее по тротуару. Разгоряченные алкоголем и уверенные в своей неуязвимости, дружки Студня молча бросились на них из засады, размахивая обрезками железных труб.

Схватка заняла две секунды. Мужчина и женщина сделали по два быстрых удара, и на тротуаре распластались четыре неподвижных тела.

– Нет, в самом деле пора идти в гостиницу, – пробормотал себе под нос Рудольф, отбрасывая ногой кусок трубы. – Все, Мелисса, романтический вечер перешел в обычную ночь. Пойдем отсюда. Хозяин предупреждал насчет милиции, чтоб с ней дел не иметь.

– Слышу, слышу. Едут.

Две быстрые тени метнулись вдоль темной аллеи. Навстречу, сверкая огнями, промчалась милицейская машина.

– Завтра, говоришь? – хитро усмехнулся Кощей.

Оборотни дружно закивали головами.

Утренняя встреча стараниями Лесного Хозяина превратилась в производственную планерку. Доклад о проделанной работе, очередной инструктаж и «разбор полетов», то есть критика сверху. Критики снизу не предусматривалось.

Кощей, барабаня пальцами по столу, задумчиво закатил глаза к потолку. Казенная обстановка комнаты явно не соответствовала глубокому мыслительному процессу, но и не мешала. Как и образ смешного неуклюжего старичка, в котором сейчас пребывал правитель леса. Среди людей Лесной Хозяин внешне не выделялся, единственным исключением был костюм старомодного покроя. Для отдыхающих на турбазе строгий черный сюртук являлся признаком откровенного провинциализма и дремучей деревенщины. Кощей посмеивался над высокомерными манерами разношерстных гостей уютного дома и всячески выпячивал неуклюжие крестьянские манеры. Для верных оборотней его внешний вид не стал обманкой – они-то уж знали, каков настоящий Лесной Хозяин, и не торопились вызывать его гнев своими ошибками.