Текст книги "Человек, который был Богом. Скандальная биография Альберта Эйнштейна"

Автор книги: Александр Саенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 6 страниц)

Почему…

Как-то Эйнштейн одним росчерком пера поднял в Штатах панику. Его стол засыпали гневные письма губернаторов, политиков, а иногда и рядовых американцев, каждый из которых тоже готовился к войне с коммунизмом. Когда газеты на все лады хаяли Сталина, смакуя детали реформ в СССР, а богачи дрожали за свой капитал, Альберт опубликовал статью в известной газете, где признался в искренней и пылкой любви к «советским врагам».

«Почему социализм?» – именовалась сенсация. Не скупясь на резкие выражения, Альберт обличал «идиотизм» американцев, раз они отказались от равенства, трудясь на дядюшку-повелителя, а не ради себя и семьи. Он обвинял «колдунов Уолл-стрит» во лжи и безразличии к «простым смертным». Призрак коммунизма уже расшагивал по Америке, дребезжа цепями, но выдающиеся умы страны это только приветствовали. «Апрельские тезисы», наделавшие столько шума в СССР, перебирались сюда. Восхищаясь «Советами» и призывая восстать против империалистов, он разворошил улей всей чиновничьей махины «самой свободной нации мира». «И этого «товарища» мы допустили к тайной информации!» – кричал начальник ЦРУ, вне себя от злобы, уже зная и о «переписке» с советскими разведчиками. Альберт больше не переступил порог Белого Дома, его «забыли» военные.

Счастью физика не было предела. Он добился, чего хотел.

Каждый день – новое солнце…

Эльза плохо себя чувствовала, а потому в этот вечер оставила его одного. Оставшись наедине с окружающим миром, он остался с природой один на один. Яркое солнышко, утром молодое и жизнерадостное, светившее днем так, что всем становилось непереносимо жарко, теперь догорало на западе, собираясь исчезнуть до следующего утра. У Альберта мелькнула интересная мысль: «А что, если каждый раз встает новое солнце, а прежнее, догорев, погибает там за горизонтом?»

Он сидел с сигарой и смотрел на его тихую гибель. «Так и моя судьба, – думал он, – в детстве никто не думал, кем я стану, потом я всех удивил, и каждый на меня смотрел как на пророка; не было, наверное, в физике того, кому не стало бы жарко, а теперь тихонько «догораю» на западе, и скоро оставлю этот мир».

Он гнал мысли о надвигающейся смерти, но будто слышал в этот момент неумолимое тиканье часов, и ждал, когда «ходики» начнут бить. Тогда и настанет «час X». «Я блесну такой же яркой полоской, как это солнце, а потом наступит тьма… по крайней мере, для меня одного».

Повелитель всей мировой лжи

Сейчас он с горечью сознавал: то, во что он верил долгие годы, оказалось сказкой, мифом, фантазией. Теория относительности, сделавшая его в одно мгновение «самым гениальным физиком истории», состояла из одних ошибок. Дорога славы привела в никуда.

Перед ним лежала статья, принадлежащая одному молодому физику. Тот точно указал все, одну за другой, ошибки теории относительности, ругал другие теории. Альберт плакал: все оказалось правдой.

Ошибки случаются у многих ученых… но он не мог смириться, чувствуя в глубине души предстоящее падение. Надежда оставалась только на Великую Ложу. Он снял трубку и позвонил.

– Вы читали последний номер «Саентифик ревью»? Меня, наконец, опровергли… – сказал он после ритуальных приветствий.

– Не может быть, – ответил собеседник.

– Увы… но вы же примете меры?…

– Да, – ответил мужчина, – завтра же выйдет опровержение.

Печально стать «повелителем мировой лжи», но Альберт из последних сил боролся за свою репутацию.

Пусть будет война…

Альберт приготовился к выступлению. Он раньше не появлялся на такой трибуне. Зная, что его выступление увидит весь мир, он волновался. Он здоровался с политиками, улыбался. Один крепко сжал руку, Альберт не мог освободиться. Приглядевшись, он узнал магистра.

– Вы готовы, Эйнштейн? Если спросят о Палестине, скажите: пускай начнется война.

– Но весь мой пацифизм тут же померкнет, мне больше не поверят, возненавидят… почему?…

Магистр оглянулся, улыбнулся генеральному секретарю; они долго общались, а потом, оттянув ученого в сторону, прошептал ему на ухо:

– Так надо; это тайные мистерии Братства… просто исполните, о чем вас просят, и «узаконьте» войну, к вам прислушаются…

Разговор оборвался. Оказавшись на высокой трибуне, он призывал отказаться от ядерного оружия, «самоуничтожения», и говорил об Израиле.

– А Палестина?… Ведь может быть война… – крикнул советский дипломат.

Альберт понял: он в ловушке. В зале собрались сотни человек, но он нашел взглядом магистра. Тот пристально смотрел на Эйнштейна.

– Да, будет война, – упавшим голосом произнес Альберт, – но… пусть она не пугает вас: ради государства евреев мировая общественность должна сделать все, даже пойти на войну…

«Пацифизм» Альберта за одну минуту стал пустым звуком; ему больше не верили, а еще пришлось открещиваться от обвинений в сионизме.

Стать президентом!

Но все же к призыву Эйнштейна прислушались, и несколько месяцев спустя на мировой карте появилось новое государство – Израиль. Альберт исполнил свой долг, но его вновь мучали сомнения. Если евреи обретут свое государство, они лишатся статуса привилегированного народа. Сейчас они правят миром, имея в каждой стране свою элиту, но обретя государство, потеряют эту власть. Да и войны с Палестиной не избежать. Из-за этого он поругался со многими сторонниками проекта «Земли обетованной».

Как дурное знамение он воспринял кончину Хаима Вейцмана. Его скоропостижная смерть казалась приговором самому проекту. «Долго эта страна не просуществует», – с грустью думал Альберт. Он впал в депрессию, все шло не так. Еврейское закулисье приступило к дележу пирога: кто теперь станет главой всех евреев. Альберт не мог на это спокойно смотреть. Его стол завалили письма, многие спрашивали его рекомендаций, но Эйнштейн молчал.

Однажды он получил загадочное письмо. Несколько часов он перечитывал его как завороженный, задумчиво расхаживал с сигарой по кабинету. На столе лежала адресованная ему официальная бумага с предложением возглавить Израиль и весь еврейский народ.

Бессмысленные человеческие игры

Однажды старый приятель позвал Альберта на Мичиганское озеро. Это был Джонс. После лечения в больнице он получил увольнение, и теперь наслаждался неожиданно свалившейся на голову свободой. Если бы не продолжительная болезнь, начавшаяся после того эксперимента, из секретной службы Джонса отпустили бы только с пулей в голове. Несмотря на муки, он мысленно благодарил Эйнштейна, а пригласив на озера, искренне заверил, что никакой информации выпытывать уже не будет. Альберт согласился.

Они плавали на яхте, болтая о бессмысленных мелочах. Джонс ловил рыбу голыми руками, а Альберту это все никак не удавалось.

– Кстати, – внезапно сказал Джонс, – как там госпожа Коненкова? Переписываетесь?

Альберт хорошо помнил свою русскую «шпионку».

– О да, она шлет мне письма каждый день.

– Значит, еще любит…

Они долго смеялись. Конечно, Джонс полагал, что она интересовалась только секретами.

– Ничего эдакого не пишите… – сурово предупредил он.

– О нет, – парировал Альберт, – что мог, уже все написал.

Лицо Джонса на секунду посерело, а потом он рассмеялся. Все уже не имело значения.

– Будьте осторожнее, вашу почту читают, – произнес Джонс, пристально глядя ему в глаза. Альберт кивнул. Читают, раз знают, что шпионка… Но он устал от глупых и бессмысленных человеческих игр, оканчивающихся чьей-то смертью, и равно выступал против всех: американцев, китайцев и масонов.

Я не стану палачом!

Альберт выключил свет. Это надо было сделать в темноте. Последние разработки безумно тревожили его. Ядерный удар, ложь, закрутившаяся в сумасшедшем ритме гонка вооружений заставляли его сделать это. Знания вели человечество к апокалипсису. Новое изобретение, открытие только разжигали жажду самоуничтожения. А если они начнут путешествовать во времени, летать со скоростью света – судьба людей будет решена.

Он схватил ворох рукописей и одну за другой побросал в камин. Огонь проглотил, наверное, самые интересные исследования за всю историю человечества. Альберт понимал: реализуй он их, он навсегда бы превзошел всех «выдающихся», от Леонардо да Винчи до Николы Теслы, но слава отступала на второй план.

Утром Эльза чистила камин и обнаружила, что он полностью забит пеплом.

– Что ты жег, Альберт?

– Последние рукописи, – ответил он и вытер появившиеся было на глазах слезы. – Человечеству будет лучше без этих знаний…

– Они сначала должны научиться использовать открытия в мирных целях, это и станет прогрессом. И кто-нибудь их откроет вновь. А я не стану палачом, – сказал Эйнштейн, и, подняв совок с пеплом, вытряхнул его в окно.

Лицо с банкноты

Шло время, а Альберт медлил с ответом. Он знал, вокруг будущего президента Израиля дискуссия продолжалась. Наверное, не было ни одной известной фигуры в еврейском мире, кто бы не судачил о том, примет ли Эйнштейн приглашение. Альберт колебался. Он несколько раз тянулся к телефону, но одергивал руку.

А борьба нарастала. Бен-Гурион – идейный вдохновитель полутеррористической организации «Гашомер», отстаивавшей ранее права евреев в Палестине, требовал назначить на пост президента Исаака Шимшелевича. Об Эйнштейне Бен-Гурион отзывался резко негативно, называя его непостоянным. Альберта просили не медлить с ответом, Шимшелевич бежал из СССР, а значит отношения с «советами» испортятся. Эйнштейн был против, он котел принять предложение, но понимал: его силы на исходе. Что важнее: покой, или благополучие еврейского народа? Альберт набрал номер.

– Я понимаю, какую честь вы оказываете мне, – начал он. Он понял, чего хочет, а что выше его сил. Видеть эту кровавую драму, бряцание оружием, интриги, «разборки» разведок?… Нет, он мечтал лишь о покое. – Но… я вынужден отказаться. Я слишком стар, у меня проблемы со здоровьем, поймите меня правильно, в общем, я отказываюсь!

– Хорошо, господин Эйнштейн, – раздалось на том конце провода, но Альберт уже бросил трубку. Он считал себя почти предателем, но сражаться дальше было выше его сил. И несмотря на этот отказ его портрет как выдающегося еврея был напечатан на денежных банкнотах Израиля.

Одним уравнением

Все имеет начало и конец, и Эйнштейн понимал, что его время подходит к концу. Но именно сейчас он понял: единую теорию поля, о которой он мечтал с детства, не найти уже никогда. Мечта описать все сущее одним уравнением, будоражившая его всю его жизнь и пробуждавшая волю к жизни, стала призраком. Наконец он сообразил: найти ответ выше его сил. Вскрыв столько закономерностей, произведя множество открытий, перехитрив природу, он заблудился в собственных умопостроениях.

Голова раскалывалась, но он работал и работал, забывая иногда на несколько дней о сне и еде… Недавно справив свой 73-й юбилей, он убеждал себя, что числа значения не имеют, а в душе он чувствовал себя еще молодым, а если сравнить со всем мирозданием…

– Это несправедливо – говорил он, – звезды живут миллионы, миллиарды лет, наша планета – сколько же… а землянам отмеряй только век, чтобы все понять и разобраться во вселенской мудрости, которая старше всех людских поколений!..

Его иногда посещали мысли о смерти, и иногда мерещилось ее приближение, но он гнал от себя грустные мысли. От Альберта теперь уже не зависело ничего. А порой ему казалось, что смерть станет освобождением от всех проблем.

Последняя весна Альберта

Я люблю жизнь, но и смерть для меня не так страшна». Эту фразу Эйнштейн повторял снова и снова. Он произнес ее в разговоре с журналистом за неделю до кончины. Они обсуждали ее философскую сторону.

– Я не боюсь умереть: это не равнодушие к жизни, это высшая любовь к ней, наполненная «внеличным», это отношение, близкое к эллинской гармонии… – произнес он тогда, а на его лице царило спокойствие и безмятежность. Конечно, он много раз думал о смерти, и, казалось, смирился с ней.

Неделю спустя, 13 апреля, Эйнштейну стало плохо. Приехавший врач обнаружил аневризму аорты и потребовал срочной госпитализации. Без немедленной операции жизнь пациенту было спасти невозможно. Но Альберт наотрез отказался от операции.

Силы таяли. Он искал ответы на многие вопросы, которые так и остались нерешены за всю жизнь – долгие 76 лет. Он разговаривал с сыном о своих достижениях и судьбе, а ближе к вечеру ученого увезли в больницу.

Вечером к Альберту пришли друзья. Он улыбался, шутил, смеялся. Смерть нисколько его не пугала. Ближе к вечеру все разошлись, и Эйнштейн остался с сиделкой. Ночью медсестра заметила, что пациент тяжело дышит во сне. Испугавшись, она побежала к двери, желая позвать врача, но не успела. Он произнес несколько слов по-немецки, и она вновь кинулась к кровати…

На часах было двадцать минут второго. Эйнштейн был мертв.

Подружиться с ветром…

Всего несколько человек… Только близкие и друзья собрались на склоне горы. По завещанию, никто никогда не должен был знать, где это произошло. Эйнштейн презирал славу, не хотел, чтобы на месте упокоения собирались паломники. Да и эзотерики среди масонов, к которым ученый иногда прислушивался, словно разуверившись в рациональности мира, доказывали ему, что только так он обретет «великий покой». Это казалось абсурдом, но они знали много из того, что неведомо простому смертному.

Без лишних слов, траурных речей и слез, его дочь Марго открыла урну с прахом. Ветер подхватил пепел и понес прочь. Теперь он объединился с природой, которую так любил, стал с ней одним целым. Марго закрыла глаза: ей казалось, что отец прощается с ней…

Никто так и не узнал, где ученый обрел покой. Ни журналисты, терроризировавшие родственников, ни коллеги, ни поклонники. Мечтая слиться с природой, ученый исполнил свое желание, подружившись с ветром, наслаждаясь тишиной и умиротворенностью. Стихии, бушующие в душе долгие годы, наконец оставили его в покое. И ничто: ни слава, ни любовь, ни радость открытий не могли сравниться со сладостным покоем, чарующей тишиной вечности. А может, это и есть «внеличная» свобода, к которой он так стремился?… Ответ известен лишь ему одному…

Теория относительного бессмертия

Мир со скорбью воспринял смерть ученого. Казалось, Эйнштейн станет воплощением вечности, а его власть над природой безгранична и он смог ее приручить. При жизни его считали Богом. Но это, конечно, оказалось не так.

Одна за другой, сначала робкие, встречая критику, насмешки и непонимание, а потом уже появились уверенные критические статьи, поставившие под сомнение гипотезы Эйнштейна. Теория относительности не подтвердилась. Вслед за ней навеяли скепсис практически все работы «великого физика». Полные парадоксов и противоречий, концепции оспариваются всеми ведущими мировыми университетами.

Лишь сейчас появилась информация и о внебрачных детях «великого еврея», о смерти Милевы Марич, которая так и не получила причитающейся ей половины Нобелевской премии, а умерла в нищете и одиночестве…

Политики не имеют власти. Она целиком и полностью принадлежит ученым. Играя с законами природы, они осознанно или неосознанно ставят мир на грань гибели. Их философия особенна. Любить все человечество и никого в отдельности – «святое правило» великих.

И правда, какую роль играют обычные люди, по сравнению с загадками вселенной и всемирной славой? Они – ничто, лишь «массовка» для настоящего действа, которое принадлежит Богам…