Текст книги "Пионерск (СИ)"

Автор книги: Александр Руджа

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

– Тому дивится вся Европа, какая у Виолы обширная… практика, – раздумчиво говорит Семен. – Нет, бесполезно, был я в медпункте, и ничего эта Виола мне не помогла. Ни капельки.

– Зато красивая, – хихикаю я. Парень морщится.

– Наверное. Я не заметил.

Врет же, чертяка!

– Давай вернемся к нашему вопросу, – Семен берет серьезный тон. – К тому… нехорошему человеку, которого нужно найти.

– Верно, давай вернемся, – соглашаюсь я с облегчением, потому что больше не нужно делать вид, что все хорошо, и искать темы для разговора. – Это внутреннее дело, поэтому мы не можем обратиться в милицию, и будем разбираться самостоятельно, так что…

– Славя, – он останавливается, бросает на меня короткий взгляд. – Прежде всего мне нужно знать одно. Этот парень, о котором ты говорила… он очень сильно их обижал? Девочек? Делал им больно?

Семен делает акцент на слове «очень». Я не говорю не слова. Только смотрю ему прямо в глаза и часто-часто киваю. Бинго! Парень ломается с отчетливо различимым хрустом.

– Сволочь! Мерзавец! – он сжимает кулаки. Все же молодчина я! Правильная мотивация – половина успеха. Эх, рассказать бы Семену, что Человек делал со мной…, но нельзя. Все хорошо в меру.

– Так и есть, – соглашаюсь. – Как нам его отыскать, есть идеи?

– Хм… – парень с усилием успокаивается и переходит в конструктивный режим. – Сложный вопрос. А лагерь у вас довольно большой, верно, Славя? Сколько ребят сюда помещается?

– Думаю около двухсот. – На самом деле двести девятнадцать в настоящий момент, но неточность прощается; так даже лучше.

– Ясно… значит, бегать по аллеям и смотреть каждому в лицо мы не можем. Хм. Ладно, отбросим аналоговый путь.

– Что?

– Вместо того, чтобы искать парня, поищем его описание. Я тут наладил какое-никакое общение с ребятами из разных отрядов, попрошу помощи. Координация – великая сила!

Сказать по правде, эти комбинации нам без особой надобности – лицо Человека у меня до сих пор стоит перед глазами, а его псевдоним и принадлежность к отряду Ольга пробьет за считанные секунды – но мне нужно сейчас подстегнуть Семена, пробить его пассивность и заставить действовать осмысленно, самостоятельно и энергично. Обычная тактика, простая как топор, но всегда срабатывающая.

Поэтому я устремляю на парня восхищенный взор своих прекрасных глаз.

– Ну, ничего себе! А ты соображаешь!

– Да ладно… – Семен неожиданно принимается немилосердно краснеть. – Просто приятно убедиться, что я не все свои навыки и умения умудрился… утратить военно-морским способом.

– Это как?

– Хм… – он еще больше смущается. Это моя необразованность так влияет? – Это значит… потерять. Ну, неважно, вспомнилось вдруг что-то. Ты лучше посмотри, до чего вокруг красиво!

Со мной что-то не так.

Вокруг меня красиво. Теперь я это понимаю.

Я захлебываюсь красотой. Уходящие ввысь сосновые стволы – корабельный лес, из таких много лет назад делали мачты, видевшие пиратские абордажные атаки на юркие чайные клиперы и грозные фрегаты… Игриво мерцающие сквозь иглы солнечные зайчики – в английском они называются солнечными щенками… Запах хвои – он навевает странные мысли о далеких дремучих лесах и пущах, темных и свободных, его хочется пить, пьянея и блаженствуя, медленно погружаться в неосуществимые торжественные мечты…

В следующее мгновение я прихожу в себя. Что это было?

Что – черт его побери – это было?

Тишина и спокойствие. Ты не болеешь. «Хозяйки» не болеют.

Три раза ха-ха.

– Я тут в целях повышения культурного уровня недавно посетил исторический музей… блин, и откуда я помню именно это? – Семен не замечает моего короткого выпадения из реальности. – Красивый, белый, с колоннами, который на… нет, не вспомню улицу, она в мертвой зоне… в общем, я там рассматривал горшки древних людей, из бронзового и последующих веков. У них всех есть характерная черта – знаешь, какая?

– Расскажи. – Семен размякает еще больше. Схема «милая северянка» сбоев не дает.

– Они украшены. Даже на самых первых сосудах, прямиком из каменного века, сделаны характерные черточки, складывающиеся в узоры. Понимаешь, Славя… Люди тогда еще не умели делать краски и могли только выдавливать куцые штрихи на мягкой глине, но уже украшали свои вещи.

Я молчу. Вокруг нет никого, шумят дубы и сосны, рассказ Семена льется тихо и верно. Парень умеет привлечь внимание.

– А зачем, собственно, они это делали? Ведь украшенный горшок не станет от этого ни объемней, ни прочней, ни удобней. Картинки на его поверхности никак на это не влияют. Чистая трата времени и усилий – если рассуждать с точки зрения рациональности.

Тишина становится такой плотной, что ее можно резать ножом.

– И зачем же?

Семен вскидывает голову.

– Правильный ответ ты, конечно, давно угадала: все это делалось для красоты. Это то, что отличает нас от животных – внутреннее чувство соразмерности и гармонии. Нас притягивает красота и отталкивает уродство. Внутренняя моральность – прерогатива только высших приматов. Вот ты, например…

Нет! Пора прекращать это, пока не прозвучало что-нибудь по-настоящему неудобное. Что-нибудь, после чего все предыдущие усилия пойдут прахом. Ничего, успею.

– Так я, значит, достаточно высший примат? Симпатичная мартышка? – Я гневно подбочениваюсь. Нахмурить брови. Сжать губы. Обида сочится из глаз.

Семен запинается и замирает с открытым ртом.

– Нет, Славя, погоди… я совсем не это имел в виду, я другое…

– Правда, скакать по веткам я не очень умею, да и бананы не особенно ценю – слишком желтые! Но по всем остальным признакам…

– Славя…

– Возможно, через некоторое время я и эволюционирую в человека, но пока придется довольствоваться тем, что есть, вот такая проблема…

– Я просто хотел сказать… ты очень красивая.

Не успела.

***

Хоть меня и тянуло в бар, словно магнитом, но с этим пришлось пока погодить – очень длинный и муторный день выдался на этот раз. Следующая остановка – стоящая на отшибе разгрузочная станция «Пионерск». Приземистое, вытянутое в длину белое здание, из торцов которого уходят в обе стороны колеи. Ничего примечательного на первый взгляд – но так и задумано, основная часть станции скрыта под землей. Два раза в день сюда прибывают короткие товарные составы с провизией, инструментами, оборудованием и расходниками. Новые модели «хозяек» тоже этим же путем привозят, кстати.

Но сегодня я на станции по другому вопросу. Склад материальных ресурсов тоже устроили в этом циклопическом здании. Чтобы место не гуляло, наверное.

 – Привет, Женя!

Кладовщица поднимает голову, гаснущий солнечный свет снаружи отражается в ее очках. Довольно посредственная модель, постоянные сбои и на удивление скверный – для андроида – характер. Настройщики и техники бились над ней сутками – без толку, говорят, какой-то дефект на стадии сборки. В результате из библиотеки в лагере ее временно посадили на склад – все равно в библиотеке за все время ее существования не появилось ни одного гостя.

– Добрый день, – скрипит Женя. Все эмоции ей загнали практически на ноль, но по мрачному лицу этого нипочем не скажешь. – Чем могу помочь… Славяна?

– Очень можешь, очень, – здесь главное строить предложения попроще, тогда не запутаешься. – Мне нужен взломщик.

– Рабочая позиция отсутствует в каталоге.

– Нет… не в этом смысле. Взломщик как инструмент. Проверь номенклатуру.

Взгляд бывшей библиотекарши стекленеет.

– Позиция не найдена, – говорит она через секунду своим скрипучим голосом. – Ближайшее соответствие: аппаратная утилита «RemoteBrute» для удаленного администрирования настроек квази-живых систем.

– Это оно, спасибо!

– Наличие на первичном складе: одна единица, резервная. Выдача не осуществляется. Ожидаемое время доставки в случае заказа – завтрашний вечер.

Блин! Завтрашний вечер мне никак не подходит.

– Послушай, Женечка…

– Спасибо, что воспользовались моими услугами.

– Перехват приоритета. Личный код куратора: «двадцать – двадцать девять – девять – пять – шесть – девятнадцать – двадцать восемь».

У Ольги очень простой код, я его как-то раз видела и тут же срисовала. Будем надеяться, вожатая не обратит внимания на это маленькое нарушение.

– Код принят, – скрипит Женя. Мы одни в этом огромном холле с мраморными полами и запутавшимся в высоком потолке в стиле барокко неразличимым эхом. – Ожидайте доставки.

Она вылезает из-за стола и быстрым шагом удаляется на склад. Люблю я андроидов – за то, что не задают лишних вопросов. Ах, если бы все здесь были такими же!

Мечты, мечты. Со стороны доносится шарканье ног, приглушенные голоса, в зал заходят, не прерывая разговора двое – то ли грузчики, то ли техники.

– Трам-тарарам его мать! Люблю эту работу!

– Не ругайся… – быстрый взгляд в мою сторону -… при дамах, по крайней мере. А что случилось-то?

– Ну, я же сутки через трое работаю, вот и решил отработать, и на выходных смотаться в Германию, в этот их «Райх-парк», пострелять в белокурых бестий… У нас-то парк больше про слюни, сопли и «клич пионера – всегда будь готов», а хотелось чего-то пожестче…

– Ну и?

– Баранки гну… отказали. Сказали, могу понадобиться здесь. Обстоятельства особые, типа.

– Так ведь выходные же!

– То-то и оно. Выходные, но далеко работника отпускать запрещено. Люблю работу. Ну, я говорил уже… трам-тарарам.

– Теперь понимаю. А не согласишься с условиями – небось робота возьмут. За те же деньги, по большому счету.

– То-то и оно.

Шаги затихают; сгорбленные фигуры в спецовках истаивают в оранжевом мареве горящего дня.

– Примите доставку.

Женя уже тут как тут – миловидное, но неподвижное лицо в очках выглядит отталкивающе, взгляд устремлен в пустоту за моей спиной. В руках длинный картонный футляр. Есть контакт! Подтверждаю получение, поставив в электронном формуляре неразличимую закорючку, покидаю корявое здание станции.

Как там работают люди – уму непостижимо. В лагере, несмотря на всю его замороченность, все-таки гораздо лучше.

Я вхожу на территорию. Дело клонится к послеобеденному отдыху, на всех нападает мягкое сонное оцепенение. Миную зеленую лужайку умеренно неправильной формы – дизайнеры недаром жуют свой хлеб. На лужайке расположились четверо – трое ребят, тип «романтический пионер №2», «пионер-крепыш №4» и «дружелюбный пионер №1», самый ходовой, и одна «хозяйка» – Диана, изящная блондинка, похожая на юную Шарон Стоун.

– Мне, я думаю, уже нужно идти, – неуверенно улыбаясь, говорит блондинка. Форменная рубашка расстегнута на две пуговицы, волосы в легком беспорядке, девушка крутит в изящных пальчиках тонкий фиолетовый цветок. Наверное, ирис, здесь таких навалом. – Тихий час настал, у нас с этим строго…

– Да погоди, – с ленцой останавливает девушку «крепыш». Его широкая ладонь медленно-медленно ползет по загорелому бедру Дианы, девушка беспомощно оглядывается на «романтика», но тот нагло лыбится и не спешит на помощь. – Куда торопиться-то? Зачем вообще куда-то идти? Отдохнешь здесь.

– Ребята, я не… Подождите…

– Да все нормально будет, – сообщает «дружелюбный», поднимаясь на ноги. Вжикает расстегиваемая молния. – Никогда еще не пробовал вот так, на природе… в приятной компании…

– Не надо! Что вы… нет! Не надо!

– Придержи ее. Не, лучше за шею давай… О, вот так пойдет. Нормально.

Я скрываюсь за кустами и сцена – оставляющая очень мало места воображению – стирается из памяти.

Дрянь.

Чёрт.

Вот теперь не мешало бы и в бар.

– Славя!

Это Сережа, наш су-шеф, специализирующийся на рыбных блюдах. Скромный, очень застенчивый, довольно приятный в общении. Можно сказать, что мы с ним хорошие знакомые.

– Тоже в бар? – интересуется он после того, как мы обмениваемся улыбками и приветствиями.

– Да что-то вообще день дикий сегодня, сплошные засады, – жалуюсь я. – Собираюсь утопить их в алкоголе, мерзавцев.

– Дело нужное, – соглашается Сережа. – Я сейчас подтянусь, если подождешь минут двадцать, сделаю тебе отличный сет роллов для подкрепления расшатанного организма. А Раиса обеспечит ресурсы для утопления, за ней не заржавеет, сама знаешь.

– Увидимся! – подмигиваю я и шагаю внутрь.

***

Твою дивизию!

– Оружие! – кричу я, вламываясь внутрь. Базовые навыки владения огнестрелом у меня есть, конечно – создатели «хозяек» изначально не верили в мирный характер работы лагеря. Но между базовыми умениями и опытом использования есть все-таки существенная разница. – Хоть какое-нибудь!

– На! – Ольга ловко перебрасывает мне магазин для АК-14. Разумно, тут еще нет никакой умной электроники, черт его знает, что этот урод мог с ней сделать. – Первый и единственный, так что экономь!

У нее самой старенький «Хеклер и Кох 45 Тактикал». Отдача у него лошадиная, интересно будет посмотреть, как худенькая «вожатая» с ней справится.

– Обязательно буду! – запоздало отвечаю я, передергивая затвор. – А чего так плохо-то подготовились?

– Да хрен ли кто думал, что такое дерьмо может когда-нибудь произойти! – Ольга стоит грамотно, в глубине комнаты, не высовываясь из окна. Вряд ли среди противника есть «тяжелые», конечно, но береженого бог бережет. На снайпера ее обучали что ли? – А оно, как видишь…

– Случается, – соглашаюсь я. – Дерьмо всегда случается.

Ольга бросает на меня странный взгляд.

– Учитывая, что весь остальной персонал и гости как минимум ранены и рассеяны, а скорее всего – убиты, по всей вероятности, с особой жестокостью… – медленно говорит она, держа оружие на полусогнутых, потому что непосредственной опасности пока нет. -…Имею острый и злободневный вопрос. Кто, по твоему объективному и относительно трезвому мнению, нас теперь спасет?

– Очень надеюсь… – я окидываю взглядом неровные шеренги «хозяек» с изломанными ногами и окровавленными грязными руками, медленно приближающихся к нашему домику. Минут пять нам осталось, вряд ли больше. – Я очень надеюсь, что это будет Семен.

***

Часть 6

Путешествия во времени, как утверждают последние научные исследования, невозможны – по крайней мере, на том уровне науки и техники, который у нас есть сейчас. В далеком будущем, после осмысления ряда законов и закономерностей, череды важнейших открытий и получения доступа к бесконечным источникам энергии – может быть, тогда…

Следует заметить, что научные исследования заблуждаются. Прыжки во времени давно реализованы для десятков и сотен разумных существ.

Нас.

Андроидов.

Человеческий разум удивительно гибок – в этом одновременно его сила и слабость. Он способен выборочно запоминать и забывать мельчайшие фрагменты событий, усиливать или ослаблять впечатления и оттенки смыслов – и все это лишь для того, чтобы сохранить психологический комфорт хозяина. Андроиды на такие тонкости неспособны. Для них воспоминания о вчерашнем дне – или событиях десятилетней давности – настолько же ярки и живы как и восприятие текущего момента.

Можно сказать, что мы живем одновременно в прошлом и настоящем. Кто-то завистливо щелкнет языком, но я бы не советовала завидовать. Наиболее упорным советую проснуться утром и быть не в состоянии разобраться, какое событие из десятка произошло раньше, и есть ли между ними причинно-следственная связь.

Иногда это выглядит как сумасшествие; дни в «Совенке» похожи друг на друга, меняются только лица гостей. Цели гостей не меняются никогда. Сперва это, конечно, сбивает с толку, но потом ты привыкаешь.

Не думать о днях, сливающихся в сплошное цветное солнечное колесо.

Не хотеть от отчаяния вырвать пластиковое сердце из чертовой силиконовой груди.

Не стараться выбраться из замкнутого круга.

Нас создавали не для того, чтобы мы могли выбраться. Теперь я это знаю.

Новый день приходит как судорога; легко накладывается на календарь смазанных дат. Я открываю глаза в снежно-белой постели своего домика, который делю с мрачной кладовщицей Женей, и несколько секунд беспомощно гляжу в потолок. Мысли спутаны, словно кто-то развесил в черепной коробке долгие мерзкие полосы паутины, сплетенной обезумевшим мутантом. Где я? Когда я?

Это происходит сейчас, в настоящем, или я все еще живу в собственных не очень-то счастливых воспоминаниях?

К черту мысли. Помощнице вожатой Славяне предстоит много работы. После быстрого утреннего туалета и разминки я успеваю на площадь и провожу линейку. Отправляю отряды на завтрак. Встречаю очередной автобус с новичками: «Доброе утро, ребята! Добро пожаловать в наш замечательный дружный лагерь „Совенок“! Меня зовут Славя, я помогаю новичкам, обращайтесь, если есть вопросы. Надеюсь, вам у нас понравится!»

Рутина. Липкий маслянистый поток. Я ненавижу его.

Интересно, с каких пор у меня появились такие чувства? Когда обычную ворчливую активность притупила эта усталая ненависть?

С другой стороны, это положительный знак. Теперь я, пожалуй, могу быть уверена, что нынешняя я – это я настоящая. Какой-никакой, а прогресс.

– Славя!

А вот и еще один знак. Не слишком приятный, зато безошибочный.

Семен. Сосредоточенный и довольный.

– Что-то случилось? – говорю я громко. Вокруг меня течет лавина новичков, полных ожиданий и нерастраченной спермы. Не самое удачное время и место.

– Нужно поговорить, – парень морщится, его, видимо, посещают те же мысли. – Можно… переместиться куда-нибудь поспокойнее?

Пляж сейчас занят старожилами, прикидываю я. Спортплощадка? Есть вероятность, что там играют в футбол. Лес? Остров? Нет.

– Это сейчас прозвучит очень странно, – говорю я. Не будь ситуация серьезной, обязательно бы улыбнулась. – Но… в общем, пошли в баню.

Семен выглядит ошарашенным.

– Ч-что?

Забавно, наверное, это выглядит со стороны. То есть слышится. Отличница, комсомолка и просто красавица зовет приглянувшегося соколика на интимные развлечения! Вот так! И никаких гвоздей!

Черт, что я несу…

– Ну, у нас тут в лесу имеется баня, – объясняю, восстановив контроль над речью. – Небольшая, стоит уединенно. Там тихо, спокойно, можно расположиться с комфортом, и никто не подслушивает. Плюс недалеко.

Лицо Семена приобретает осмысленное выражение.

– А если ты попариться собирался – то это зря, ее протапливать нужно несколько часов для начала, – добавляю я, и парень снова тушуется. Вот такая я безжалостная – то ли генетическая предрасположенность, то ли развитой навык дал о себе знать.

– Давай тогда в баню, – ровным голосом произносит Семен, и мы отправляемся в путь. Парень и девушка на романтическом променаде – что может быть естественнее?

Гам утреннего лагеря постепенно остается позади, под ногами мелькает тропинка, сосны смыкаются над головами все теснее. Одуряюще пахнет хвоей.

– Денис его зовут, – неожиданно говорит Семен, и я спотыкаюсь. – Я тут побегал немного, поговорил с ребятами, потянул кое-какие ниточки…

– Да ты знаменитый манипулятор! – звонко восхищаюсь я. – Гипнотизер даже. Как Вольф Мессинг и Анатолий Кашпировский. Какие, интересно, ниточки ты успел протянуть за полтора дня-то, признавайся?

– Ну, разные, – сдавать контакты парень определенно не хочет. – Этот Денис один фиг приметный экземпляр, на него уже давно многие косятся.

– Что, даже остальные го… даже остальные ребята в отряде?

– Ага, они. Говорят, он отморозок какой-то. Неприятный тип.

Это уж точно.

Мы выбираемся на полянку. Сосны расступаются, давая ей место, и лишь укоризненно качают верхушками – не одобряют моего поведения, наверное. А я и сама его не одобряю.

Посреди полянки стоит невысокий компактный сруб; сделан он не особо искусно, с упором на функциональность, но искусство здесь и не требуется. А функционирует он вполне сносно, я проверяла.

– Прошу! – делаю приглашающий жест. Семен топчется на пороге, как медведь, но все-таки толкает толстую скрипящую дверь и заходит. И я за ним.

Внутри, конечно, пусто и спокойно – далеко не все вообще знают, что в лагере есть баня, а те, кто знают, предупреждают персонал о намерении отдохнуть с комфортом как минимум часа за четыре. Так что в ближайшее время нас здесь никто не побеспокоит. Романтика!

Тьфу ты, черт, какая еще романтика? С этими проблемами совсем запутываешься. Дуреешь практически.

Семен плюхается на нижнюю полку, принюхивается чутким носом. А и верно, запах еще не выветрился – кто-то в прошлый раз, видимо, плескал на камни холодным пивом. Толку от этого, конечно, никакого, зато сразу начинаешь выглядеть знающим ведуном и даже почти шаманом. Я прохожусь по бане пританцовывающим шагом, провожу ладонью по гладкому дереву – ай, черт, не такому уж и гладкому, занозу загнала! – и начинаю:

– Итак! Ты собрал нас здесь – хотя на самом деле это я собрала, но неважно – чтобы сообщить пренеприятнейшее известие! Верно?

– Верно, – решительно говорит Семен. На мои голые ноги он старается не смотреть – обидно, между прочим, ноги у меня роскошные! – В общем, как я уже сказал, нашего парня зовут Денис, фамилия, вроде бы, Богомольцев, но это не точно. Знакомая фамилия, между прочим, откуда-то я ее слышал…

– Это все?

– Вот еще. Самое главное – мы теперь знаем, где он живет. Центральная аллея, первый поворот налево, третий домик вглубь. Домик зеленого цвета, крыша синяя, щипец желтый.

– Кто?

– Ну… фронтон. Торцовая часть крыши. Живет этот Денис один. Контактов с другими ребятами не поддерживает. Что, в общем, и неудивительно.

А ведь и правда дельный доклад. Парень умеет работать с информацией.

– Отлично! – я демонстрирую Семену белозубую улыбку. – Ты просто молодчина! И такой смелый! И умный!

Если бы цвет его лица увидел, скажем Тернер, он бы до конца жизни писал только закаты на Темзе.

– Осталось одно! – с энтузиазмом продолжаю я, плюхаясь на полку рядом с Семеном. В крошечные окошки стучится солнце и предупреждающие машут ветви берез и сосен – «не допусти ошибки, Славя!» – Встретиться с этим подлым Денисом и…

– И… – вопросительно тянет парень.

Честно говоря, я сама пока не очень представляю, что будет потом. В идеале Семен должен устроить безобразную драку, чтобы у меня были основания подтянуть охрану и выпроводить обоих нарушителей из парка. А мы бы тем временем придумали способ навсегда отвадить взломщика от наших девчонок. Равно как и проверить «хозяек» на вредоносное ПО. Кто знает, скольких он успел заразить?

– И разобраться с ним! – выбираю я самое общее определение. – Отучить делать гадости беззащитным девочкам!

Семен кивает с легким сомнением.

– Я думал, мы просто сообщим администрации, пусть дальше сами разбираются… Что мы сделать-то можем, одни, вдвоем…

Нет. Нет-нет-нет! Усилить натиск на весы принятия решений! Беспощадно усилить!

Я вздыхаю. Тяжело, глубоко и театрально – окружающим всегда нравится.

– Понимаешь, Сёма… я бы согласилась с тобой, будь этот Денис простым хулиганом. Кинуть в товарища по отряду гнилое яблоко, отобрать у малыша пирожок после обеда, угнать с причала лодку и утопить ее за островом… Это укладывается в традиционные возрастные и поведенческие схемы. Неприятно, но отнюдь не смертельно. Жестокость и ограниченность – традиционные рецессивные качества, почти безвредные с эволюционной точки зрения.

Делаю паузу. Вокруг ни души, только шум деревьев да шепот облаков. Пахнет старым, потемневшим от времени деревом и тишиной.

– Но этот парень не жесток и не ограничен, – продолжаю я. – Он умен, зол и любит творить обычное, неприкрытое зло – просто потому, что может. И нет времени ждать, пока взрослые там что-то сообразят и решат, и нельзя больше это терпеть… Нельзя, понимаешь? Это как… побуждение, как голос изнутри, четко говорящий, что нужно что-то сделать… Нужно!

– Даже не знаю, Славя.

У парней это означает «нет», я проверяла. Получается, мягкий, как глина, и податливый Семен не хочет делать то, что делать нужно. То, что я должна заставить его сделать. То, что нужно Ольге, мне, лагерю. Всему «Совенку». Простое действие, можно сказать, элементарное.

Но он не хочет. И я использую секретное оружие. Оно есть у любой девушки, если только та не полная и законченная идиотка. Впрочем, у полных идиоток оно тоже есть.

– Семен… – я делаю романтический полуоборот, чтобы рубашка натянулась посильнее. В глазах мольба. Губы словно просят поцелуя. Наши лица совсем рядом. Совсем близко. – Пожалуйста. Ради меня…

Он держится секунд пять, потом сдается.

– Ладно, – голос у парня становится сиплый, как лязг пилы. Гормоны в крови. – Хорошо.

Он откашливается. Безуспешно. Я отворачиваюсь обратно – хорошенького понемножку.

– Когда отправляемся на подвиг? – как всегда в неловкой ситуации, Семен пытается перевести все в шутку. – Минут пять-семь у меня еще есть?

– Пять-семь – есть, – серьезно говорю я. Кончились шутки, нужно ковать железо, пока оно горячо. – А больше нет. Чем раньше мы найдем Дениса, тем лучше.

Семен бросает на меня взгляд, моргает и облизывает губы. Сильно его накрыло. Странное дело, но никакого удовольствия от только что достигнутого успеха я не испытываю. Скорее наоборот, словно что-то липкое, тягучее, неприятное просачивается в мозг, отравляя его. Совесть? Стыд?

Да нет, чушь какая-то.

– Идем тогда, – соглашается Семен.

Пока мы выбираемся из леса, я умудряюсь незаметно скинуть Ольге на планшет полученную информацию. Через несколько секунд приходит ответ. «Сличила со списками – совпадает. Похоже, и вправду он. Действуйте сами, я придержу рядом с площадью несколько девчонок для видеофиксации, плюс скину сообщение „ментолу“, пусть пооколачивается рядом. Удачи.»

***

«Тоска» считается одним из тех слов в русском языке, который нельзя не то что адекватно перевести на другие, но даже более или менее внятно объяснить. Не согласны? А вы попробуйте! «Долгая, тягучая печаль, дискомфорт и депрессия» – так ведь это и есть печаль, дискомфорт и депрессия, зачем еще одно лишнее слово? «Грусть, хандра, неясное стремление к чему-то нематериальному, но важному» – расплывчато и снова-таки непонятно. Сплин, что ли? – непонимающе нахмурится иностранец. Сам ты сплин, безъязыкий! Сказано тебе – тоска!

Благо нам и не нужно друг другу ничего объяснять. Любой понимает: тоска – это серьезно. Это клубящееся внутри головы ядовитое облако тумана, опадающее на ее дно клочьями липкого пепла. Это облитая напалмом обезьяна, со сломанными кривыми когтями выкарабкивающаяся из груди. Белый слон в тесной захламленной каморке разума – не проигнорировать и не обойти.

Тоска.

Совсем другое дело – давно ли я стала ей предаваться? Я не могу вспомнить.

Привычный путь до ПОУХ не занимает много времени – все та же осточертевшая уже жара, сменяемая приятной прохладой внутри здания. Все-таки и у работы техников есть свои бонусы, это надо признать.

– Славяна! – манерно улыбается Электроник, накручивая на палец кудрявый локон. Какой извращенец вообще его разрабатывал? – Прекрасно выглядишь сегодня, как дела? Чем обязаны возможностью лицезреть твои великолепные…

– Достаточно, парень. Проведи меня к Шурику.

Блондин захлопывает рот так резко, что я слышу стук его синтетических зубов. Картина для художника вроде этого вашего Уорхолла: «Дриада Славя объясняет кентавру Сереже, почему молчание – благо». Мы минуем первую комнату, заваленную разным малополезным хламом и проходим в отгороженную мастерскую.

Шурик ходит вокруг сидящей на стуле обнаженной Лены, как голодный тигр. Горят холодные ртутные лампы, заставляя силуэты разбрасывать вокруг синие тени. Смешная сцена, не будь она такой ненормальной.

– А вот и наша любимая хостесс, – комментирует мое появление техник. – А это никогда не закончится, верно? Что опять стряслось?

– Хочу попробовать еще кое-что, – я игнорирую его натужный сексизм и демонстрирую футляр из-под взломщика. – Надеюсь, в этот раз все пройдет гладко.

– Было бы неплохо, для разнообразия, – Шурик перестает кружить по комнате. – Задрался я с этой чушкой сбрендившей валандаться, сколько можно… Чувствую, скоро я с ней полноценный психоз получу. Вчера вечером знаешь – что?

– Что? – вяло интересуюсь я, раскрывая футляр. Вот он, взломщик. Белый угловатый корпус из дешевого пластика, мутный экран с пикселями размером в анисовое зерно, зато внутри – безотказная электронная начинка, надежная, как топор. Ничего, сегодня мы в темпе вальса разберемся с этой сбрендившей куклой.

– Забыл ее отключить, вот что. То есть я думал, что выключил, конечно, а сегодня утром прихожу – а она пырится на меня своими гляделками и бормочет что-то…

– Что? – мне становится жутковато. Представилась эта пустая комната, и весь длинный подземный уровень, отдающий глухим забытым эхом, и только тоненькая фигурка посреди темноты открывает и закрывает глаза, и повторяет без устали одну-единственную фразу…

Шурик пожимает плечами.

– Я не разбирал особо. Что-то насчет того, что она человек, и это звучит гордо, или как-то так. Ерунда, короче. Ну что, не будем терять времени?

– Много заказов на сегодня? Я видела, Электроник там в приемной мечется…

Техник хмурится, глядя в пол.

– Нет, это… он тут просто так, помогает.

Опять потрахаться решил небось, развратник!

– Помогает, – твердо говорит Шурик. – А из заказов… Ну, какую-то кошкодевочку на склад недавно доставили. Вроде как человек, но с хвостом, как у кошки. Плюс уши еще. Зачем такое?

– Я почем знаю? Может, клиенты просили. Или маркетологи балуются – исследования рынка, все такое.

– Уперли идею наверняка откуда-то, – решает техник. – Сами вряд ли бы до такого бреда додумались. У японцев увели тему, как пить дать.

– Может, и у японцев, – соглашаюсь я. Взломщик выходит на рабочий режим, весело помаргивая мне зеленым огоньком индикатора. Готов ломать, значит. Известно, ломать не строить, резать – не сшивать.

– Точно у них. Видел я этот их… «Сегунат», или как его? Ниндзя там, ронины всякие, гейши раскрашенные. Кругом мясорубка, кишки лезут, кровища хлещет литрами – а в свободное от кишок время можно расслабиться с милой школьницей с глазами как у кошки. Приятно! Надо бы и нам ввести зарубы на мечах, а то баланс скошен что-то в сторону еб… половых излишеств, я хотел сказать.

– Типун тебе на язык, – советую я. Только заруб нам здесь не хватало, для полного счастья. – Даже два типуна. В целях симметрии.

– О-па, – хихикает чему-то своему Шурик. – Прошивку что ли новую слепили? Давно пора… Ладно, неважно. Давай все-таки разбираться с этой твоей… Раньше сядем – раньше выйдем.

– Вернись в интерактивный режим, Лена, – говорю я. Веки куклы вздрагивают, и она открывает глаза. – Самодиагностика.

– Все системы функционируют нормально, – мягким голосом говорит Лена. Блики от ламп скользят по мраморной коже. – Загрузка процессора – два процента. Сценарные и поведенческие модули в порядке.

– Анализ файлов последнего несанкционированного обновления.

– Доступ запрещен. Я не могу этого сделать.

– Одна и та же хрень, – комментирует Шурик. – Запускай свою машинку, Славя, тут иначе никак… Эй! Стоп! Повторить последнее сообщение!

– Доступ запрещен, – говорит Лена. – Я не могу вам его предоставить.