Текст книги "Том 1. Остров Погибших Кораблей"
Автор книги: Александр Беляев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]
Александр Романович Беляев
Собрание сочинений в восьми томах
Том 1. Остров Погибших Кораблей
Предисловие
В жизни Александра Беляева есть событие, которое кажется удивительным и странным, похожим на страничку из его книг. Однажды, еще в детстве, он забрался на крышу сарая и прыгнул оттуда – вверх, в воздух.
Он хотел полететь. Он был уверен, что полетит.
Такие секунды внезапно, как вспышка молнии, обнажают в человеке самое сокровенное, глубоко упрятанное от чужого взгляда и насмешек.
Беляев весь – в этом прыжке, в этой одержимости мечтой, сжигающей его воображение.
Он не взлетел, а упал и разбился. Но этот прыжок выразил – без слов, одним лишь беспредельным восторгом мгновенного полета – все, бушевавшее в его душе, выразил главное в нем.
Он был мечтателем, человеком изумительного воображения, необыкновенно остро ощущавшим реальность сказочного мира и оттого особенно нетерпеливым мечтателем. Он жил в радостном предчувствии чуда. Он не верил в то, что существует на свете невозможное – оно всегда казалось ему только еще не осуществленным. Со страстной горечью говорил он о тех, кто не умел, не хотел мечтать. Каждой своей книгой боролся он за приближение, за осуществление своей мечты. В каждую новую книгу Беляев вкладывал частицу своей души, своей собственной сказки.
В жизни он казался обыкновенным человеком. Застенчивые глаза за стеклами очков, длинные пальцы тонких рук. Высокий, худой. Усталое лицо больного человека. Он был мучительно, страшно болен. Тягчайшие приступы болезни позвоночника делали его беспомощной игрушкой разбушевавшейся боли. Месяцами он был совершенно прикован к постели, почти парализован, смотрел в лицо смерти. Казалось невозможным предположить, что этот измученный, неподвижно лежащий в кровати человек может думать еще о чем-нибудь, кроме чудовищной, раздавливавшей его боли. Но он снова поднимался и продолжал работать.
В книгах он перевоплощался, становился таким, каким хотел быть. В них он открыто и радостно доверял людям самые страстные и немыслимые свои желания. Его книги волнуют обнаженностью чувства, трагическим разрывом мечты и реальности. Они изумляют силой человеческого духа, сумевшего вырваться из глубины страданий на крыльях мечты.
Книги его звучали как исповедь, как признание в огромном, всепобеждающем чувстве: «Я жил! Я мечтал! Я страстно верил!»
Мечта живет в каждом из нас. Это то тревожащее чувство, которое не позволяет нам остановиться в сегодняшнем дне, это тот «сказочник» в нашем воображении, который рассказывает нам сказки о нас самих.
Но иногда, затерявшись в сутолоке будней, чуточку повзрослев, мы начинаем стыдиться мечты, прячем ее в отдаленные уголки памяти, стараемся забыть. И какая это огромная радость – встретить на своем пути человека, который разрушит наше надуманное оцепенение, с трогательной, предельной искренностью и покоряющей убежденностью расскажет о своей мечте, о сказке своей жизни! Как открываются ему навстречу сердца, какие безграничные дали распахиваются, какой радостью и страстным, волнующим нетерпением наполняется жизнь!
Таким неожиданным другом был Беляев. Искренность его признаний пролагает путь от сердца к сердцу, минуя годы, привычки, условности.
Иногда случайное совпадение событий совершенно по-новому освещает всю долгую человеческую жизнь. Становятся понятными невидимые движения мысли и чувств. Связываются в единую, последовательную нить поступки и события, искания и ошибки.
…Прошло больше сорока лет с того дня, как на одной из смоленских улиц мальчишка забрался на крышу сарая, и, взмахнув руками, бросился в небо. Давно уже мальчишка стал взрослым, а потом постаревшим седым человеком, измученным болезнью. Но в 1941 году, за несколько месяцев до смерти Беляева, появился один из самых прекрасных его романов – «Ариэль», роман о летающем юноше. Значит, до последнего дня хранил он в памяти тот день как самое сокровенное. И не мог умереть, не рассказав о нем. Если подумать об этом, то станет вдруг ясным, что случайные события его жизни (о которой мы знаем обидно мало) были совсем не случайны, и не случайно им написаны именно эти, а не другие книги, и не случайно свою мучительно-трудную жизнь он сумел прожить, как совершают подвиг, – мужественно, вдохновенно, прекрасно.
* * *
Беляев родился в Смоленске в 1884 году. Смоленск тогда был захолустным губернским городом. Деревянные дома по обе стороны реки, узкие улицы с газовыми фонарями, керосиновые лампы по вечерам – все это напоминало десятки других глухих уголков Российской империи. Одиноко возвышалась труба пивоваренного завода, где-то за домами угрюмо вздыхали паровозы, идущие на Москву или Ригу. В сонной провинциальной одури губернского города единственным выходом для человека с живым воображением и пылкой душой была мечта. Беляев был мечтателем с детства.
Любимыми книгами его гимназических лет были романы Жюля Верна. Уже тогда проявилась в нем изумительная способность видеть фантастическое в реальных очертаниях. Вместе с братом он разыгрывал целые сцены из «Путешествия к центру Земли», пользуясь бесхитростной декорацией – стульями и одеялом. Убогость этих декораций ему не мешала – ему достаточно было один раз взглянуть на иллюстрации в книге, чтобы воочию увидеть себя заблудившимся в подземных пещерах, среди нависших скал и бесшумных водопадов.
«Позднее пришел Уэллс с кошмарами „Борьбы миров“. В этом мире уже не было так уютно…»
Беляев окончил юридический факультет университета, не удовлетворился этим, пошел учиться в консерваторию. Менял места работы – то служил декоратором в театре, то библиотекарем, писал статьи. Между тем его одолевали нужда и заботы о хлебе насущном, повседневная трудная жизнь. Он мог бы так и прожить свою жизнь, мыкаясь по случайным местам. В таких вот глухих углах России наперекор беспросветной и безрадостной жизни вырастало много мечтателей. Но та же мучительно-однообразная жизнь ломала их, гасила мечты, топтала безвестные замыслы. Вряд ли и Беляев стал бы писателем, если бы в его биографию не вошла Октябрьская революция.
* * *
Шел 1921 год. Позади были трудные годы гражданской войны. Все это время Беляев работал там, куда его посылала советская власть. Он был одним из тех интеллигентов, которые сразу встали на сторону революции. Иной путь был немыслим для человека, который со всей непримиримостью мечтателя ненавидел жестокую и бесчеловечную действительность царской России.
Все это время ему приходилось работать с детьми. Сначала это была служба в Наркомпросе, потом работа в милиции, потом должность воспитателя в детском доме. Работа с детьми будила его воображение. Возвращалась сказка. Беляев снова становился неистовым мечтателем.
В это время на него впервые обрушилась болезнь. Она притаилась в позвоночнике с тех самых пор, как Беляев упал в своем неудавшемся полете. Теперь она показала когти. Три долгих года он был прикован к постели. Ему грозила пожизненная неподвижность. Тело казалось ему мертвым, жила только мысль, неукротимый человеческий дух. «Я переживал ощущение головы без тела», – написал он позже об этом страшном времени.
Однажды в комнату, где он лежал, влетел жук. Скосив глаза, Беляев мог видеть, как он подбирался к его лицу. Но он ничего не мог сделать. Стиснув зубы, он ждал, пока жук кончит свое отвратительное путешествие от лба к подбородку. Должно быть, в эти минуты перед ним особенно отчетливо возникало видение возможного будущего – бесконечные годы беспомощного, жалкого существования. Может быть, на мгновение мелькнула даже мысль, что жизнь уже кончилась. Этого никто не узнает, потому что Беляев никогда не говорил о своей болезни. Он не хотел о ней думать. Он искал выхода. Где выход? Вот он, живой человек, полный сил, страстного желания жить, а рядом на кровати, как что-то отдельное, медленно умирает его собственное тело. В сказках, которые были его вторым миром, смерть отступала перед живой водой. Неужели наука бессильнее сказки? Он читал испещренные латынью книги по медицине, по биологии, рылся в старых журналах, искал и думал. Он мечтал о том еще неизвестном ученом, который откроет секрет обновления жизни. Этот человек скажет людям, что можно дать человеку новое тело, если старое его подвело, можно вооружить человека против бессмысленной преждевременной смерти.
В книгах он нашел описание старых опытов Броун-Секара, пытавшегося оживить умершие органы. Значит, это возможно! Пусть не сегодня, не сейчас, но наука уже взялась за это!..
Он видел себя в облике фантастического ученого – благородного, мужественного, самоотверженного. Передавал ему свои размышления о несправедливых страданиях людей. Наделил его своими переживаниями «головы без тела». Шаг за шагом прослеживал удивительную историю своей вымышленной жизни, которая должна была окончиться торжеством мечты.
Сначала это была почти игра. Но потом Беляев понял, что та надежда и вера, которые он вложил в свою сказку, нужны не только ему. Они нужны и другим людям – многим, тысячам, десяткам тысяч. Недаром ведь испокон веков человечество складывало сказки о «живой и мертвой воде». Недаром люди мечтают о победе над смертью.
Едва оправившись от болезни, Беляев начинает работать над первым своим романом – «Голова профессора Доуэля». Он понимает, что его книга будет фантастической. В то же время он чувствует, что она не будет похожей на фантастику его любимых писателей – Жюля Верна и Уэллса. Как ни громаден был талант этих людей, они не могли помочь Беляеву в то время, когда он мучительно искал свой путь. Фантастика Жюля Верна была научной, технической, фантастика Уэллса – по преимуществу социальной. А Беляев шел к роману-мечте, роману-сказке.
Главным героем, конечно, должен был быть сам Доуэль, профессор, совершивший фантастическое открытие, научившийся поддерживать жизнь отделенной от тела человеческой головы. Доуэль, конечно, из плеяды мечтателей – он хочет, чтобы его открытие осчастливило людей, уничтожило страх перед бессмысленной смертью. Доуэль должен быть открытым и честным, доверчивым и волевым. Рядом с ним он поставит его ученика, профессора Керна. Керн – это воплощение зла. препятствующего мечте осуществиться. Это хитрый и коварный враг, обманувший Доуэля, укравший его открытие. В своем стремлении к власти, к славе, к деньгам Керн дойдет до самого ужасного – убьет Доуэля, чтобы потом вымогать у оживленной головы своего учителя все новые и новые открытия. Все мысли, все страдания «головы без тела» Беляев воспроизвел так, как только он их знает – потрясающе-правдивыми и в то же время фантастически-непривычными. Но Керн не может, не должен победить. Победить должно добро, а не зло, правда, а не ложь. Итак, через тысячи препятствий, наперекор злой воле Керна, ценой жизни самого Доуэля его открытие должно пробиться к людям.
Рассказ был закончен в 1925 году и в том же году напечатан в журнале «Всемирный следопыт». Беляева ждал невиданный успех. Читатели единогласно называли его рассказ лучшим из воего, что было напечатано в журнале. Непривычный фантастический замысел, напряженный, полный опасностей и неожиданностей сюжет, глубоко драматичный образ профессора Доуэля, страстная ненависть к злу и убежденность в торжестве правды – все это потрясало и захватывало воображение.
К Беляеву пришла уверенность, что он нашел что-то очень важное для людей. Он начал понимать, что такие книги очень нужны, потому что затрагивают самые глубокие, сокровенные струны человеческого воображения, помогают людям в реальной жизни преодолевать трудности, бороться со злой, становиться лучше.
И вместе с тем пришла первая творческая неудовлетворенность. Лучше, чем другие, он видел, как много потерял, торопясь передать людям волновавшие его мысли и чувства. В своей книге он угадывал только слабые контуры всего передуманного. Больше всего его волновала оставшаяся невысказанной сложность того узла событий, которые должны были завязаться вокруг фантастической научной проблемы книги. События как будто развивались сами по себе, а научная проблема оставалась в стороне от них, волнующая, загадочная и нераскрытая. Эти две линии – научно-фантастическая и приключенческая – шли как бы порознь, сосуществовали, не сливаясь. Беляев окунулся в поиски.
* * *
Не зная еще, как полнее раскрыть волнующие его мысли, Беляев начинает писать небольшие рассказы, словно дробя по частям единую, большую тему. Мысль о бессмертии человеческого духа, о необходимости искать новые и новые пути для биологического «улучшения» человека, для расширения его физических и духовных возможностей – все это, так неясно еще выраженное в первом рассказе, постепенно все отчетливее звучит в творчестве Беляева этих лет.
В полушутливом рассказе «Идеофон» (1926 год) впервые появляется замысел аппарата для чтения мыслей. В том же году Беляев публикует рассказ «Ни жизнь, ни смерть». Наперекор тогдашней науке он выдвигает идею глубокого охлаждения человеческого организма с целью погружения в анабиоз. Находясь в анабиозе, герои рассказа становятся практически бессмертными. Но уже в самом названии рассказа Беляев выразил свое личное отношение к такой перспективе.
Потом появляется его любимый герой – доктор Вагнер. Цикл рассказов о нем тянется до 1935 года. Доктору Вагнеру Беляев доверяет высказывать в шутливой форме самые невероятные свои замыслы. Вагнер – это веселая маска самого Беляева. Посмеиваясь, он излагает самые «крамольные» с научной точки зрения мысли. Доктор Вагнер – это «человек, который не спит», он окончательно победил усталость, он научился мыслить обеими половинками мозга раздельно, каждым глазом смотреть в отдельную книгу, писать двумя руками сразу. Доктор Вагнер придумал пружинные скакалки и «ковер-самолет», чтобы человек мог взвиться в воздух, изобрел прибор для высокочастотного нагрева человеческого тела, чтобы люди могли в трусиках и босиком прогуливаться в Арктике и спать в снегу.
Замыслы Беляева – Вагнера родственны исканиям Беляева– Доуэля. Но в рассказах доктора Вагнера появляется мысль о том, чтобы не только возродить человеческий мозг к жизни, но и обогатить человека, дополнив мир его ощущений теми неслыханными возможностями, которые таятся в организме наших животных предков.
Эта мысль появилась не случайно. Примерно в то же время Беляев узнал о якобы найденном в Гималаях «снежном человеке». На этой основе он создал свой рассказ «Белый дикарь». Он перенес «снежного человека» с его примитивным, но непосредственным и чистым взглядом на мир в изломанное, лживое буржуазное общество; неизбежное столкновение привело к тому, что «белые дикари» затравили первобытного человека. Позже появляется второй, родственный по духу рассказ – «Мертвая голова» – об ученом, который одичал в тропическом лесу и так и не смог прижиться в цивилизованном обществе. Оба рассказа наталкивают на одну и ту же мысль: что приобрел и что потерял человек в процессе своей эволюции. Обычное, простое решение вопроса состоит в том, что человек только лишь совершенствовался, поднимаясь по эволюционной лестнице. Это, конечно, очень односторонний ответ, и он не мог удовлетворить Беляева. Беляев чутко уловил противоречивый, диалектический характер эволюции. Она совершенствовала мозг, чувства, способности человека, его ооудия труда, его общественный строй, но вместе с тем человеческий организм закостеневал, терял свою пластичность, податливость, ограждал себя от природы и потому не мог уже совершенствоваться под ее воздействием. Беляев отразил одну из сторон этого процесса в следующем своем рассказе – «Инстинкт предков», где показал человека, внезапно ставшего «первобытным» по силе, ловкости, обостренной чувствительности. Это богатство предков, но это же богатство ставит героя в невероятно трудное положение в реальной жизни.
Все эти размышления, переходившие из одного рассказа в другой, все больше раскрывали его главную, общебиологическую тему. Он все больше распутывал клубок своих мыслей, возвращаясь к первоначальной теме, видел неточность, поверхностность первоначального решения вопроса. Вот почему среди его книг так много переделок. Это не недостаток фантазии, а отражение связности, цельности захватившей его огромной темы, выражение непрерывных, обогащающих раздумий над ней.
Прошло три года напряженной работы, поисков, размышлений. Только в 1928 году Беляев принимается за крупные произведения. Его мысль уже не укладывается в рамки маленьких рассказов.
Все чаще обращаясь в своих рассказах к действительности зарубежного мира, вскрывая лживость, жестокость этой действительности, он все больше понимал, что научное открытие мало задумать и даже осуществить – нужно бороться за то, чтобы донести его до людей. Есть злобные силы, которые стремятся обратить науку против людей. Так появились «Вечный хлеб», «Борьба в эфире» и «Человек-амфибия». Каждая из этих книг открывала одну из сторон беляевского видения мира.
В «Вечном хлебе» Беляев показал трагедию профессора Бройера. Понимая невозможность работать для людей, Бройер бежит из рутины буржуазного университета. В одиночестве он открывает новый, даровой источник питания – непрерывно размножающееся «тесто» из питательных микроорганизмов. «Тесто» профессора Бройера должно облагодетельствовать человечество, осуществить его вековую мечту, освободить от тяжелого, рабского труда. Не сам процесс становления открытия интересует Беляева, его волнует другое – судьба мечты. Перед ним теперь не узкий, замкнутый мирок лаборатории профессора Керна, а большой, реальный, сложный мир со всеми его противоречиями, человеческими и социальными.
То, что эти противоречия развертываются вокруг фантастического открытия, не только не уменьшает их реальности, типичности, а еще больше обостряет, раскрывает их, позволяет увидеть главное и отмести случайное. Ведь речь идет об осуществлении такой мечты, которая кровно затрагивает интересы всех без исключения людей. Они не могут остаться равнодушными свидетелями событий. Они действуют в соответствии со своим пониманием последствий, которые принесет открытие Бройера, в соответствии со своими интересами, чувствами, характером. Этот сложный узел человеческих противоречий, завязавшийся вокруг «теста» профессора Бройера, вызывает стремительное развитие событий, глубоко оправданных законами жизни – и социальными и психологическими. Именно в событиях и в поступках начинает вырисовываться характер людей, их отношение к мечте, а это, в свою очередь, обусловливает судьбу открытия, развязку, итог. Различное отношение людей продиктовано могущественными общественными силами, которые они представляют, вызвано той ролью, которую фантастическое открытие способно сыграть в жизни мира, И именно в этом различном отношении и понимании открытия героями книги нам раскрываются и многогранная сложность замысла и противоречивая сложность мира.
«Вечный хлеб» не принес «вечного счастья». От нищего Ганса он попал в руки рыбаков, от них – к дельцам, потом в лапы крупных хищников, стал орудием утонченной эксплуатации, обратился в свою противоположность – стал угрожать жизни людей. История «теста», которое должно было спасти человечество, заканчивается грустным парадоксом: «Тесто было уничтожено. Человечество было спасено».
В современной американской фантастике написано очень много об ужасах, которые наука якобы неизбежно несет человечеству. Науку объявляют источником всех бед, потому что она якобы позволяет людям удовлетворить бушующие в них злобные инстинкты. Беляев иначе понимает роль науки в обществе. Наука сама по себе не враждебна людям. Другом или врагом человечества ее делают социальные силы, а не врожденное «человеческое зло». Вот рыбаки, пережившие страшное лето, снова собираются в море, и Фриц, один из них, вглядываясь в лица товарищей и вспоминая «кражи, убийства, пьянства», спрашивает: «Неужели все это было?» И отвечает себе: «Нет, это кошмар». Человек по природе и добр и зол – абстрактного человека нет. Социальные силы определяют, во что развернутся заложенные в человеке способности. Вот почему капитализм и враждебен людям: он порождает и насаждает зло всюду, и оно оборачивается против человека.
Но «Вечный хлеб» раскрывал лишь одну сторону размышлений о судьбах науки, о пути мечты. Беляев хотел показать и другую науку – служащую людям. Поэтому в романе «Борьба в эфире» он набрасывает картины будущего социалистического общества, в котором фантастическое развитие науки и техники воистину освободило человека от тяжелого физического труда, сделало его лучше, чище, сильнее.
Так ходом своих размышлений Беляев был подведен к советской теме в фантастике, к проблемам социалистического будущего.
В это время он находился под большим впечатлением идей своего нового друга – инженера Кажинского, энтузиаста проблемы биологической радиосвязи. Интерес к сложнейшим вопросам биофизической природы мысли сблизил Беляева с Кажинским. И в основу сюжета своей новой книги «Борьба в эфире» Беляев положил научные перспективы радиоэлектроники и телемеханики. Он сумел многое предугадать в своем романе: стратосферные научные станции, управление машинами на расстоянии. Но в те годы он еще не мог увидеть главного – людей будущего, реального облика грядущего.
Созданный в 1928 году роман «Человек-амфибия» до сих пор остается одной из наших любимейших книг. Все то, о чем размышлял Беляев, нашло отражение в этой книге. По-новому прозвучала старая тема «улучшения человека». Она сплелась с мыслями об утраченных в ходе человеческой эволюции возможностях и обрела черты замысла гениального хирурга Сальватора: вернуть человеку его вторую родину – море. Но не ради «чистой науки» идет Сальватор на свой дерзкий эксперимент. Ему видится могущество «нового человека», человека-амфибии, он произносит пламенную речь о богатствах океана, которые откроются перед будущим повелителем воды и суши.
Сальватор – гуманист, его Ихтиандр – воплощение мечты о гармоничном, необыкновенном, «новом» человеке, а не карикатура на людей, подобная созданиям доктора Моро. Ихтиандра уродует не опыт Сальватора, а уродливая действительность хищнического мира, где нет места мечте. Высокая цель Сальватора оборачивается трагедией по той же причине, что и замысел Бройера: социальное зло извращает цели науки.
Сказочно-поэтичны страницы, посвященные Ихтиандру – ожившей мечте. Трепетная и чуткая душа Ихтиандра тянется к любви и красоте, и в душе каждого тотчас рождается взволнованный отклик. Причудливый мир, в котором он живет, – это мир грустного одиночества, и трогательная дружба с дельфином вызывает щемящую жалость к Ихтиандру. Потому такой болью отзываются в сердце удары, падающие на него, такое мучительное сочувствие порождает трагическая судьба этого юноши, полюбившего землю и изгнанного с нее. Лирическая нота надежды, завершающая эту грустную сказку, долго звучит в растревоженной памяти. Беляев не смог бы так взволнованно рассказать о красоте и чистоте человеческих чувств, о надежде и разочаровании, о благородстве, растоптанном низостью, если бы не прожил жизнь мечтателя в лямке «подданного Российской империи». Он писал и о себе, но еще больше – о тех тысячах безвестных мечтателей, которых задушила судьба, обманула надежда, искалечила беспросветная жизнь. Пережитое наполнило образ Ихтиандра одухотворенным отсветом личных страданий, сделало его живым, и таким он остался в нашей памяти.
* * *
Вершиной этих лет стал для Беляева роман «Властелин мира», написанный в 1929 году. Невидимые нити связывают этот роман с давними размышлениями о власти человека над миром и над самим собой, о тех, кто мечтает сделать науку орудием для достижения власти. И вновь появляется проблема добра и зла в человеке. Все это сплетается в сложный узел философских раздумий.
Штирнер хочет поработить душу человека, его чувства и ум. Дело не в том, что Штирнер от природы злобен, ненавидит или презирает людей. Но он живет в мире, где закон гласит: «Человек человеку – волк», и вот он сам – волк среди волков. Вот почему и в своем открытии он видит прежде всего путь к власти.
Это взращенное капиталистическими нравами зло, вырвавшись на волю, обращается против своих хозяев. Глубочайший индивидуализм оборачивается общественной трагедией, а потом и личной трагедией Штирнера. По мере того как его власть расширяется, не остается и следа от легкомысленного, слегка комического оттенка изложения – нарастает трагическое звучание: властелин мира оказывается затравленным, судорожно огрызающимся человеком с надломленной волей и растерзанной душой; путь к власти становится дорогой к гибели. «Я проиграл сражение, – признается Штирнер. – Я один хотел повернуть историю человечества, навязать свою волю миллионам „капель“ человеческого океана… Хотел создать нечто вроде „фабрики счастья“, но… создавал только грубые суррогаты».
Концом истории Штирнера становится начало истории Штерна. Она глубоко символична: бывший властелин мира участвует в осуществлении дела, основанного на его идее. Но как различны цели этих дел! В руках свободных людей открытие Штирнера становится орудием неслыханного прогресса. Оно не порабощает, а освобождает людей, сказочным образом расширяет их возможности. Оно, наконец, делает людей истинными властителями природы, самих себя, мира. Освобожденное человечество – вот властелин мира.
Но глубокая философская мысль этого произведения, как и всего творчества Беляева, заключается в том, что путь к этому освобождению как необходимость включал трагедию Штирнера. Нужно было победить зло, чтобы утвердить добро.
* * *
В 1930 году в творчестве Беляева впервые наступает перерыв. За этот год он не издает ни одного романа или рассказа. Он переезжает в Пушкин (под Ленинградом) и много читает. Все сильнее и сильнее привлекает его к себе новая тема – тема социалистического строительства. Страна Советов преображается с каждым днем. В пустынной степи воздвигаются заводы, в арктические моря отправляются экспедиции, на сухих землях возникают цветущие сады. Освобожденный народ творит чудеса Люди тоже преображаются. Они начинают все смелее мечтать, каждый день приносит новые планы, один грандиознее другого, и нет недостатка в энтузиастах, героях, смельчаках, спешащих осуществить самые дерзкие мечты. Все отчетливее проступают контуры замечательного завтрашнего дня.
Покорение человеком природы особенно волнует Беляева. Ведь он в своих мечтах уже пришел к тому, что увидел человека будущим властелином океана и воздуха. А тут на его глазах живые люди претворяют его мечту в действительность.
Если раньше он искал в отдаленных перспективах науки убеждение в осуществлении своих прекрасных сказок, «снов человечества», то теперь эту уверенность и силу убедительности давала та самая жизнь, которую создавали его читатели.
Словно присматриваясь к новой теме, Беляев пишет в 1930 году несколько очерков: «Город победителей» посвящен прекрасному городу будущего – Ленинграду; «Зеленая симфония» рассказывает о великолепной здравнице, в которую ленинградцы превратят пригородные заброшенные районы; «ВЦБИД» – рассказ-очерк об управлении климатом с помощью искусственного дождевания; «Гражданин Эфирного Остроаа» – очерк о великом мечтателе К. Э. Циолковском. Замыслы Циолковского стали для Беляева символом нового времени, которому под стать уже осуществление вековой мечты человечества – покорение космоса. Беляев начал изучать труды Циолковского, познакомился с ним, с его последователями – энтузиастами из группы инженера Цандера, сотрудниками ГИРДа (группы изучения реактивного движения). Гирдовцы словно сошли со страниц беляевских книг – бессребреники, фантазеры, умные труженики. Когда не хватило серебра для одной из деталей экспериментальной ракеты, ребята из ГИРДа побросали в тигель серебряные колечки, ложечки, браслеты, принесенные из дома, – и ракета взлетела. Энтузиазм гирдовцев, их глубочайшая убежденность в осуществимости идей Циолковского заражали Беляева и открывали перед воображением фантаста новые, невиданные горизонты. Тема покорения космоса становится наряду с темой преобразования природы ведущей в творчестве Беляева в 30-е годы. Ей он посвятил романы «Прыжок в ничто» (1933 г.), «Воздушный корабль» (1935 г.), рассказ «Слепой полет» (1935 г.), повести «Небесный гость» (1937 г.) и «Звезда КЭЦ» (1939 г.). В первом своем произведении на эту тему, в романе «Прыжок в ничто», Беляев в остро сатирических тонах показал мечущихся, как крысы, на охваченной революцией планете «лучших» представителей буржуазного мира. Все эти банкиры, епископы, аристократы, сыщики и просто бездельничающие девицы готовы бежать от революции хоть на другую планету. Организаторы межпланетного полета – инженер, которого Беляев назвал по имени руководителя ГИРДа Цандером, и его друзья Ганс и Винкель – люди совершенно иного склада. Только они остаются подлинными людьми в чудовищных условиях чуждого венерианского мира.
Острый, захватывающий сюжет был использован здесь писателем для рассказа обо всех основных астронавтических идеях Циолковского. Впервые в научной фантастике появилось подробное описание принципов реактивного движения, процедуры подготовки к полету и тренировки космонавтов, проблемы космической радиосвязи. Впервые так широко показана была жизнь в ракете, эффекты невесомости, забавные недоразумения космического полета и грандиозные прекрасные картины космического неба и мира далекой планеты. Циолковский написал предисловие к роману, в котором назвал его лучшим произведением на космическую тему.
В 1934 году журнал «Вокруг света» начал печатать новый роман Беляева «Воздушный корабль». В основу и этого романа писатель положил работы Циолковского.
Редакция получила тогда письмо Константина Эдуардовича, в котором он писал (10 декабря 1934 года): «Рассказ… остроумно написан и достаточно научен для фантазии. Позволю себе изъявить удовольствие тов. Беляеву и почтенной редакции журнала. Прошу тов. Беляева прислать мне наложенный платежом его другой фантастический рассказ, посвященный межпланетным скитаниям, который я нигде не мог достать. Надеюсь и в нем найти хорошее. Прошу переслать письмо тов. Беляеву. С приветом. Циолковский».
Отзыв о «Воздушном корабле» взволновал и обрадовал писателя. Он сразу же выслал Циолковскому экземпляр романа «Прыжок в ничто».
Замечания Константина Эдуардовича по первому изданию романа (выходившему без его участия) имели частный характер. Лучшей оценкой книги послужили слова предисловия, которое Циолковский дал к следующему, второму изданию: «Из всех рассказов на тему о межпланетных сообщениях, оригинальных и переводных, роман А. Р. Беляева кажется мне наиболее содержательным и научным. Я сердечно и искренне приветствую появление второго издания, которое, несомненно, будет способствовать распространению в массах интереса к заатмосферным полетам. Вероятно, их ожидает великое будущее».
