Текст книги "Восход дальней звезды"

Автор книги: Александр Родной

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)

– Я и не спрашивал вашего мнения. Не забывайтесь, вы всего лишь назначенный Надзиратель Большого Континента. У вас есть семья, к сожалению не полная. И вы знаете, что бывает за неисполнение приказов. По дороге в столицу Большого Континента доложу о решении верховному правителю. Уверен, он меня поддержит. Официальные документы придут завтра по почте.

Зимовит вышел из-за стола и покинул резиденцию, не сказав больше ни слова.

***

Агния проследила через окно за тем, как Зимовит уехал, и спустилась вниз. Девушка увидела, как отец прогуливается возле озера. Она накинула на плечи косынку и выбежала во двор.

Каменистое побережье, сосны, сопки на другом берегу и чистая как слеза вода в озере – это было потрясающе красивое место.

Агния глубоко вдохнула с детства знакомый неповторимый здешний воздух, и на душе стало спокойно и приятно. Здесь она чувствовала свой дом.

Надзиратель повернулся к дочери, и девушка увидела его хмурое лицо.

– Пора прятаться, – сказала она, подойдя к нему.

Надзиратель промолчал и отвёл взгляд в сторону.

– Плохие вести?

– Тебе лучше не знать.

Надзиратель поцеловал дочку в лоб, и они пошли в дом.

– Завтра мне придётся уехать. Поживёшь пока с Василисой.

– Я хотела провести эти короткие каникулы с тобой.

– Знаю, но я Надзиратель.

– И как у любого правителя, у тебя нет свободного времени. Если честно, я знала, что так будет.

Надзиратель сильно прижал дочку к себе.

– Ещё успеем поиграть этой ночью в карты, – подмигнул он.

– И Василиса?

Надзиратель кивнул.

Агния побежала на кухню за хранительницей очага.

До рассвета оставалось совсем немного времени. Надзиратель подошёл к красной кнопке, что располагалась на стене между прихожей и залом, и нажал на неё. Тут же заработал механизм, и стальные ставни плотно закрыли все окна в доме. Теперь им не был страшен восход Дальней Звезды.

Василиса Васильевна сняла фартук и села в кресло, на другом кресле сидел Надзиратель, а Агния – на диване. Они смотрели друг на друга счастливыми и преданными, любящими глазами. Они были словно настоящая семья, когда вот так собирались вместе.

***

Славко ехал домой на поезде. Вернувшись из вагона-ресторана, где по студенческому билету можно было полноценно и бесплатно потрапезничать дважды в сутки, молодой человек улёгся на верхнюю полку в плацкартном вагоне и стал смотреть в потолок, размышляя о своём. Наступило утро, и свет был приглушен, чтобы пассажиры могли спокойно выспаться. «Интересно, – подумал Славко, – Зачем в поездах вообще делают окна? Ночью через них ничего не увидишь, а днём их плотно закрывают стальными ставнями».

Славко повернулся на бок и увидел на стене памятку безопасности:

«Внимание! Эти правила могут спасти жизнь вам и вашим близким! Ещё до наступления рассвета, днём и до захода Дальней Звезды, вы должны находиться в помещении с плотно закрытыми окнами, чтобы яркий губительный свет не покалечил вас. Помните о безумной болезни! Первые, самые важные признаки недуга: отсутствие желания сна днём, покрасневшие глаза и зевота по ночам, раздражительность, нарушения речи и проблемы с памятью, спутанность сознания, бред, агония. Если вы заметили у кого-то из окружающих подобные признаки в поведении или нетипичные изменения во внешности, немедленно сообщите по телефонам скорой помощи или службы патрульных, обратитесь в ближайшую лечебницу или участок службы патрульных».

Дорога на малую родину составляла около двух суток. Городок стоял в ущелье между двух хребтов. Он был небольшой, когда-то в нём проживало около сорока тысяч человек, теперь же гораздо меньше. У города не было названия, лишь порядковый номер двадцать девять. Города, которые перестали быть выгодны в экономическом плане, в которых отсутствовали какие-либо важные производства, лишались названий по приказу верховного правителя. Этот город, в котором когда-то добывали руду, потерял название с истощением месторождения. А какой он был раньше… Красивый, ухоженный, с асфальтированными дорогами, по которым ездили автомобили, с театром и кинотеатром, с просторной центральной площадью… Теперь же он представлял собой жалкое зрелище. С истощением месторождения ушло финансирование из бюджета. Город со всеми его жителями просто был брошен. Работы больше не было, и люди не могли платить за отопление, за водопровод… Ушли обслуживающие организации. Свет и водоснабжение там, где остались, стали ещё дороже. Жители начали бежать из никому ненужного города, исчезли почти все врачи, учителя. От большой и хорошей больницы остался лишь крохотный фельдшерский пункт, от десяти великолепных школ, только одна. Дороги пришли в негодность, мосты разрушились или находились в аварийном состоянии. Те, кому было некуда идти, остались в холодных квартирах, тем же, у кого были частые дома, повезло гораздо больше, долгими зимами они могли согреваться от печного отопления. Прямо посреди города жители разбивали огороды, центральная площадь была перекопана, и на том месте, где когда-то цвели кустарники, теперь росли овощи. Со временем участились взаимные претензии, кражи, дело доходило до драк и кровопролития. Всё это продолжалось до тех пор, пока несколько активных граждан не организовали добровольные патрули, следящие за обстановкой. Огороды были строго разграничены, таким образом мало-мальски установился хоть какой-то порядок.

Славко родился за три года до истощения месторождения. Его семья жила в частном доме на окраине и имела небольшой участок земли. В одной из стычек за продовольствие в возрасте шести лет он потерял отца и сам чуть не погиб, благо нож не задел жизненно-важные органы, но шрам на животе остался на всю жизнь. Родной брат его матери Матвей, будучи одним из местных патрульных, в тот день был на смене. Именно после этого случая собрался народный сход, где было решено установить в городе порядок. С тех пор Матвей, живущий на другом конце населённого пункта, присматривал за сестрой и племянником. У Матвея не было ни жены, ни детей, поэтому с отъездом Славко в университет, он переехал к сестре, так было безопаснее.

Этой ночью Славко ждала встреча не только с матерью, но и с дядькой.

Поезд остановился на станции всего на минуту. Славко вышел на железнодорожный перрон и вдохнул знакомый с детства воздух. Здесь было темно, лишь одинокий фонарь освещал часть привокзальной площади, когда-то большой и многолюдной, теперь засаженной картошкой. Поезд тронулся, и через пару минут скрылся за хребтом. В воздухе висела дымка, и звёзды было трудно рассмотреть на ночном небе.

– Стой, кто приехал! – раздался командный голос с хрипотцой.

Из темноты вышли три человека, одетые в какие-то лохмотья, с красными повязками на левой руке – дежурный патруль.

– Бронислав, студент, приехал на каникулы, – ответил Славко.

– Славко?

Знакомый голос. Среди патрульных был друг детства Славко, Ростислав.

– Здорово, брат! Это честь для нас, встречать такого гостя.

– Прекрати, Слава.

Они дружили почти с пелёнок, будучи соседями. Одного назвали Брониславом, другого Ростиславом. Чтобы не путаться, сговорились Бронислава звать Славко, а Ростислава, младшего, просто Слава. Так и повелось.

– Дай я на тебя посмотрю, у харю отъел! – Слава ущипнул друга за щёку. – Хорошо, небось, студентов кормят?

От станции до дома путь был неблизкий.

– Ладно, парни, – Слава обратился к патрульным, – я друга провожу, чтобы он случайно во тьме чужие помидоры не подавил, а потом к вам вернусь.

Он включил фонарик, работающий от батарейки, и они пошли в сторону домов.

– Освещение осталось в центре, а на окраинах – только свечи, которые очень берегут, но я все тропы знаю, не боись, – Слава был рад встрече, и ему хотелось говорить со старым другом без остановки.

– Макс, наверное, тоже в народный патруль подался?

Слава помолчал немного, потом сказал:

– Нет больше Макса. Заболел он. Тут кроме нас и другие патрульные есть. Экипированные, наетые, в командировку сюда приезжают вахтовым методом. Отлавливают тех, кого считают безумными. Он спать перестал днём, глаза покраснели, бредить стал, к людям приставать. Они его схватили и в лечебницу. А тех, кто туда попадает, через пару дней сжигают в котельной. За три месяца десять человек, никто не исцелился, все погибли.

– Макс…

Они шли закоулками, виляя между различными посадками и ямами с оврагами. Кое-где кто-то копошился в своём огороде. Где-то из окна на развалины смотрела одинокая старушка. Откуда-то слышались крики играющих детей.

– Ты в шоке, небось, после столицы? – спросил Слава.

– Я здесь вырос, никогда не буду от этого в шоке. Ты не надумал уехать?

– Уехать? Меня выгнали из школы ещё в третьем классе, объявив, что из меня толку не выйдет. Я не побеждал на олимпиадах, как ты, я ничего не умею, а тут я нужный человек. Охраняю порядок, помогаю родителям. Невесту себе нашёл.

– Поздравляю! И кто же та единственная?

– Олеся.

– А-а, ты в неё ещё в школе влюбился.

– Как выяснилось, и она в меня. Ну, а ты? Ещё не женился там втихаря на какой-нибудь денежной студентке? Как твоя дружба с дочерью Надзирателя?

– Мы просто друзья, я же тебе говорил при пришлой встрече.

– Да, говорил, но мало ли что.

– Много ли! Там у нас всё строго. Чуть отвлечёшься от учёбы, тут же могут отчислить.

– Тебя всё равно не отчислят. Ты умный, а умных они любят. Не зря же проводят на нашем континенте и даже в таких заброшенных городах олимпиады! Вот и наши дома, твой слева, мой – справа.

Они обменялись крепким рукопожатием, и Слава отправился в патруль.

А Славко пошёл к себе домой. Открыв деревянную калитку, Славко оказался на узкой тропке между посаженной рядами картошки. Он поднялся на узенькое крылечко и отворил дверь. В сенях пахло печёным, чем-то очень вкусным, и запах этот был знаком. Мамины пряники.

Славко разулся, постучал в следующую дверь и вошёл внутрь. Надежда, женщина пятидесяти лет, высокая, худая и поседевшая, достала из печи последнюю порцию пряников. Она была одета в домашний халат, на руках были рукавицы. Надежда оглянулась на стук и увидела сына. Спешно поставив противень на стол, сняв рукавицы, она кинулась обнимать и целовать Славко. Из комнаты вышел дядя. Он деловито, с уважением пожал Славко руку и слегка приобнял.

– Руки мой и давай за стол, – с заботой сказала Надежда.

– Я не голоден, а вот чаю с пряничками – с удовольствием.

Они просидели за чаепитием около часа, Славко рассказал о жизни в студенческом городке и учёбе, а дядя Матвей поведал последние новости города под номером двадцать девять. С беспорядками было покончено, постоянные народные патрули охраняли спокойствие оставшихся жителей, хоть какая-то хорошая новость. А вот в здании единственной сохранившейся школы потекла крыша. В фельдшерском пункте из-за старой проводки произошёл пожар, поэтому сейчас врач принимает больных прямо у себя дома.

Поезд прибыл в город, перед самым началом зари. Сейчас же небо посветлело уже заметнее. Вскоре должен был начаться рассвет. Снаружи окна закрыли деревянными ставнями, изнутри – плотными шторами. Привыкшие к мраку глаза, казалось, могли рассмотреть любой предмет в темноте. Хотя домочадцы уже наизусть знали, как пройти по комнатам, ничего не задев: тут скрипнула половица, значит справа шкаф, тут она скрипнула по-другому – это путь на кухню.

– Спокойного дня, – Надежда проводила сына в его комнату и отправилась спать.

Славко долго не мог заснуть. Эмоции переполняли его. Это были негативные эмоции. Он чувствовал себя виноватым перед матерью. Там, в студенческом городке, у него было всё: комфортная комната, хорошее трёхразовое питание, качественная одежда. К тому же после окончания университета его ждала хорошая работа и предоставленное жильё. Но он ничем не мог поделиться сейчас, и самое ужасное, что и в будущем не сможет тоже. Хорошие студенты, окончив университет, по распределению отправлялись на Малый Континент. А всем остальным, у кого была прописка на Большом Континенте, путь туда закрыт. Когда мысли об этом захватывали внимание, у Славко разрывалось сердце. Одна половина в нём хотела сбежать из города под номером двадцать девять и навсегда забыть о его существовании, другая не могла бросить здесь мать и своё прошлое. Не только перед ней он чувствовал себя виноватым, но и перед другом детства, и перед дядей Матвеем, хотя и в меньшей степени. Славко пытался переключить внимание на что-нибудь иное, не важно на что, лишь бы думать о другом. Как только это получалось, он цеплялся за новые мысли и уже не отпускал их. Напряжение росло, противостояние двух мнений становилось всё серьёзнее, и когда-нибудь этот внутренний конфликт должен был разрешиться. Пока Славко не знал, какого себя он выберет. У него ещё было время, и он страшно боялся того момента, когда оно закончится.

***

Несколько населённых пунктов располагались на северном морском побережье, от Большого Континента их отделяли скалистые горы. Климат в этих местах преобладал суровый. Здесь всегда было холодно, а ветер поднимал высокие волны, которые с грохотом разбивались об огромные валуны.

Добраться туда было непросто. Ветер вечно прибивал к горам туманы и плотную облачность. Тем не менее, там постоянно проживало несколько сотен человек, и переселяться куда-либо никто из них даже не думал.

Три часа не вертолёте, ещё около часа на бронемашине в тумане по ветвистой горной дороге, и Надзиратель добрался до края скалистых берегов.

Надзиратель вышел из бронемашины, вдохнул свежий морской воздух полной грудью и подошёл к блокпосту.

Навстречу ему в камуфляжной форме вышел командир спецгруппы, готовящейся провести зачистку населённых пунктов. Со своим ростом и шириной плеч он выглядел огромным. На его лице была густая чёрная щетина. Ему можно было дать лет сорок. Судя по его суровому взгляду, этот человек был готов на всё и лишь ждал приказа.

– Капитан спецподразделения гвардии особого назначения Бедагост.

– Вы что на войне? – спросил Надзиратель, осмотрев командира с ног до головы. – Я прибыл, чтобы лично убедиться в том, что эти люди обезумили.

– У меня на руках приказ Зимовита.

– А приказа верховного правителя у вас нет? Я так и думал. На этом континенте я могу отменять приказы любых должностных лиц кроме верховного правителя. Так его приказ у вас есть?

– Никак нет…

– Я обойду каждую деревню, и если жители здоровы, вы снимите оцепление и вернётесь в свои казармы.

Надзиратель пошёл в сторону деревень. Со всех сторон они были обнесены колючей проволокой, пройти можно было лишь по единственной автомобильной дороге, охраняемой двумя вооружёнными наёмниками. Они перегородили путь Надзирателю.

– Пропустить! – рявкнул Бедагост, и они расступились.

Ветер дул порывами и временами завывал в ветках плакучих ив, окружающих деревню. Здесь не было фонарей, но Ближняя Звезда была полна и освещала окрестности через разорванную над деревнями облачность. Дома стояли вразнобой, многие были заброшены. По мере продвижения вглубь населённого пункта, домов становилось больше. Из окон на высокого гостя смотрели удивлённые местные жители. Они стали выходить на улицу, поначалу шепча, а потом всё громче повторяя: «Надзиратель. Надзиратель!» Среди них были старики, молодые люди и дети.

– Надзиратель! – во весь голос воскликнула одна женщина. Она упала на колени и стала ползти к нему, раздирая ноги в кровь, – Будьте великодушны! Умоляю! У меня двое детей. Одному шесть лет, второму только два года. Спасите нас! Мы здоровы!

Надзиратель подошёл к ней и взял за руки.

– Поднимитесь, – сказал он.

Увидев благосклонное отношение Надзирателя, к нему стали подходить другие, смелея и прося о помощи.

Так Надзиратель обошёл три деревни. На двести двадцать жителей безумными за последние двое суток зарегистрировали всего лишь восемь человек. У остальных не было никаких признаков болезни. В эту же ночь Надзиратель отменил постановление Зимовита и по телефону спецсвязи созвонился с верховным правителем, который согласился с действиями Надзирателя под его личную ответственность. Оцепление и карантин были сняты, а спецподразделение особого назначения отправилось к месту своей дислокации.

Надзиратель стоял на обрыве и смотрел на океан. Волны бурлили, набегали и разбивались о скалы, обдавая его водяной пылью. Надзиратель улыбался, он только что спас множество жизней и был доволен, хотя понимал, что эта ситуация приведёт к конфликту с Зимовитом.

– Господин Надзиратель, телефонный звонок! – сказал ему водитель бронемашины.

«Быстро до него вести доходят», – подумал о Зимовите Надзиратель и сел в машину. Поднеся телефонную трубку к уху, он услышал отчаянный голос Василисы Васильевны…

***

Наступила четвёртая ночь недели, и в храм Ближней Звезды пришли все жители города под номером двадцать девять. Просторный полумрачный зал был заполнен меньше чем на четверть. Горожане стояли смиренно, положив левую руку на сердце, и наблюдали за действиями жреца, совершающего обряд у алтаря. Периодически они повторяли за ним слова: «Мы – сыны Ближней Звезды, да будет вечно освещать она нам путь в ночи. Да будет исцелять нас от болезней. Да будет защищать нас от ворога. Да будет Ближняя Звезда вечно!»

Служба продолжалась около часа. Стоя между матерью и дядькой, Славко переминался с одной ноги на другую, ему было неспокойно. Он ощущал какую-то скрытую тревогу, взявшуюся непонятно откуда. Возможно, это было последствием нежелательного пребывания в этом городе. Славко снова почувствовал свою вину и перед матерью, и перед другом, которых бросил в этом забытом месте. К нему опять вернулось депрессивное состояние, овладевающее им во время каждого приезда в родной город. Но этой ночью к нему прибавилось что-то новое, ещё более неприятное. Предчувствие чего-то плохого отразилось ощущением горечи во рту. Славко стало тошнить. Он посмотрел на жреца и мысленно помолился святому лику, чтобы служба поскорее закончилась.

Наконец, жрец произнёс последние слова и скрылся за алтарём. Служба завершилась.

– Ты с нами, сынок? – спросил Надежда.

– Повидаюсь со Славой и приду домой, – ответил Славко и стал осматривать выходящих из храма людей.

Этой ночью друг детства был одет в джинсы и тёмную рубашку, а спутницей его была молодая и красивая круглолицая девушка в сером сарафане.

– Привет, – сказал Славко и слегка поклонился Олесе, – давненько с тобой не виделся.

– Какие манеры, тебе стоит поучиться, – обратилась она к Славе.

– Мы собираемся прогуляться к руднику, – проигнорировал её слова тот, – не составишь нам компанию?

– С удовольствием, – ответил Славко. Он уже много лет не бывал на руднике, всю прошлую ночь провёл дома, помогая матери по хозяйству, и ему хотелось пройтись.

Ближняя Звезда была полна, светила через дымку, но и этого было достаточно для привыкших к постоянной темноте глаз.

– Я бы хотела посмотреть на столицу, – призналась Олеся, – думаю, там красиво.

– А я думаю, в нашем безымённом городе жить интереснее, – сказал Слава.

– Не могу избавиться от чувства вины перед всеми окружающими, – признался Славко, – это несправедливо, что кому-то повезло, и он имеет шанс на лучшую жизнь, а многие другие нет.

– Если бы в жизни царила справедливость, то и жить было бы скучно, – ответил друг и похлопал его по плечу.

Они преодолели улицу с пятиэтажными домами и оказались на окраине населённого пункта. Навстречу им шли трое народных патрульных, дежуривших в этой части города. Они громко обсуждали какую-то новость и спороли между собой.

– Да не могла она заболеть! – говорил тот, что ниже ростом.

– Её уже в лечебницу поместили, так мне проводник поезда сказала. А Надзиратель где-то на севере был, спасал жителей трёх деревень. Хороший всё-таки он у нас, – мечтательно сказал тот, что повыше.

– Хороший? От того ни разу в двадцать девятый город не приехал? – вступил в спор третий.

Славко услышал, о чём разговор, когда они поравнялись, и спросил:

– А кто заболел?

– Тебе то что?

– Отвечай, раз спрашивают, – сказал Слава повелительным тоном. Он знал всех трёх патрульных, а они знали его.

– Дочка Надзирателя. Не всё беднякам болеть безумной болезнью.

– Агния? – не поверил своим ушам Славко.

– Она самая.

Слава в ужасе посмотрел на друга. Славко встал как вкопанный и замер.

Какое-то время в голову не приходили никакие мысли, Славко будто попал в другую реальность, где время остановилось. Он простоял в оцепенении несколько секунд, не обращая никакого внимания на окружающих. Потом его бросило в жар, сердце заколотилось сильнее, на лбу проступил пот, а лицо покраснело.

– Я должен идти! – воскликнул он и помчался домой.

– Во дела, – прошептал Слава и посмотрел на шокированную Олесю. – Я догоню его.

Надежда была дома одна. Она нарезала картошку для супа, когда ворвался запыхавшийся сын. Он был сам не свой.

– Что стряслось? – бросила свои дела Надежда.

Славко был в панике. Им овладела трясучка – дрожь охватила всё тело. Славко кинулся в свою комнату, достал из-под кровати дорожную сумку и спешно стал закидывать в неё вещи.

– Куда ты собрался, ведь ещё рано?

– Я должен уехать. Срочно должен уехать.

– Ты уезжаешь завтра.

Славко застигнул на сумке замок и перекинул лямку через плечо.

– Мой друг в беде, я должен уехать, – сказал он матери.

Надежда увидела его глаза, полные отчаяния. Лишь однажды она встречалась с таким взглядом Славко, ему было тогда всего шесть, и, казалось, будто он ещё мало чего понимал… Женщина растерялась. Какой друг? Какая беда? Где? У неё на глазах тут же проступили слёзы.

– Славочка, Славочка, – лишь повторяла она…

Славко крепко обнял мать.

– Прости, – сказал он и выскочил из дома.

Надежда выронила из рук нож и зарыдала.

Поезда проходили через станцию города под номером двадцать девять каждые два часа. Среди них были и пассажирские, и товарники. Большинство останавливались на этой станции на одну-две минуты, чтобы дальше безопасно разъехаться с другими поездами на оживлённой железной дороге.

Славко нервничал и дёргался. Слава, провожающий его, пытался приободрить друга.

– Это могут быть пустые слухи, – говорил он, – к тому же её отец -Надзиратель! Он найдёт способ вылечить её, если она и вправду заболела.

Подошёл пассажирский состав из десяти вагонов. Дверь в одном из них открылась, и на пирон спустился проводник, чтобы подышать свежим воздухом. Славко подошёл к нему, показал студенческий билет, и тот ответил, что свободные места имеются.

– Удачи, Слава, – Славко обнял друга и поднялся в вагон.

– Тебе удачи, – ответил тот.

глава третья

Болезнь безумия. Страшная напасть, внезапно обрушившаяся на людей.

Первые случаи были единичными, и никто не знал точно, когда это началось. Два года назад число заболевших стало резко расти. Год назад ситуация приняла масштабы эпидемии.

Дальняя Звезда – пылающий ворог всего живого. Её яркий свет ослеплял и убивал тех, кто вовремя не скрылся в убежище. Излучение плавило кожу, в лучшем случае оставляя рубцы, в худшем – лишало жизни. Дальняя Звезда заставляла скрываться днём, временами испепеляла урожаи, ломала новейшую технику при вспышках. Теперь к этому добавилась новая болезнь. Суть её была в следующем: человек переставал спать при свете Дальней Звезды, постепенно сходил с ума и становился опасным для окружающих. Заболевших помещали под карантин в специальные лечебницы, открывшиеся повсюду. Излечившихся пока не было, как не было найдено и лекарства от страшного недуга.

Как же медленно ехал этот поезд! Мучительно долго тянулось время. За двое суток Славко чуть с ума не сошёл. Он почти не ел и не спал. Когда он закрывал глаза, перед ним возникало доброе лицо Агнии, её испуганные глаза просили о помощи. Он вспоминал их прогулки по парку студенческого городка, то время, когда они подолгу засиживались в читальном зале библиотеки, мешая другим обучающимся своим шёпотом и бесконечными разговорами. Иногда Славко задумывался и спрашивал себя, были ли у него особенные чувства к этой девушке, но связывала их только дружба.

Поезд прибыл в столицу в начале ночи. Центральный вокзал, освещённый множеством фонарей, был полон людей. Туда-сюда сновали богачи и бедняки, пассажиры и провожающие, служащие, патрульные и попрошайки, которых гоняли эти самые патрульные. Станция с множеством путей, с постоянно отбывающими и прибывающими поездами, толпами народа, движущегося хаотически, была похожа на гигантский разворошённый муравейник.

Славко спрыгнул из вагона на пирон и посмотрел на главные вокзальные часы. Огромный циферблат с подсветкой красовался на башне так высоко, что его было видно даже за пару кварталов отсюда. До полуночи оставалось полчаса.

Славко не знал, в какую из двадцати лечебниц столицы поместили Агнию. Денег на то, чтобы купить газету и прочесть последние новости, у него не было. Телевизор, по которому он мог узнать их, имелся лишь в зале первого этажа общежития. Поэтому он решил направиться прямиком в резиденцию Надзирателя. Он просто не знал, куда ещё можно было пойти.

Резиденция располагалась в одиннадцати километрах на запад от центрального вокзала. Добраться туда можно было либо на личном транспорте, либо пешком.

Дорога была бетонная и находилась в отличном состоянии. Дымка приглушала тусклое свечение Ближней Звезды. Славко шёл быстрым шагом и мысленно репетировал будущий разговор с Надзирателем. Он прокручивал его в голове снова и снова, придумывая новые идеи о том, как помочь Агнии.

Вскоре впереди стали видны пост и преграждавший дорогу шлагбаум. От поста в обе стороны тянулся высокий каменный забор с колючей проволокой на вершине, по которой был пущен ток. Вход стерегли четыре вооружённых охранника. Один из них заметил Славко и предупредил остальных о приближении неизвестного человека.

Когда Славко подошёл ближе, один из охранников поднял руку вверх и приказал остановиться.

– Кто ты такой и что здесь делаешь? – спросил охранник, прислонив одну руку к кобуре на поясе.

Славко приподнял руки на всякий случай и ответил:

– Я друг Агнии и мне нужно поговорить с Надзирателем.

– Надзиратель тебя ожидает? У тебя назначена встреча?

– Нет. Но мне необходимо поговорить с ним.

– Это исключено. В резиденцию допускаются только те, кто есть в списке. Как тебя звать?

– Меня не будет в том списке.

– Тогда проваливай.

Дорогу стал освещать дальний свет от фар. Славко оглянулся. Это был бронированный джип Надзирателя.

– Освободи путь! – скомандовал охранник.

Славко отошёл в сторону, но когда машина приблизилась, кинулся под колёса, размахивая руками. Джип остановился, а охранники кинулись к Славко и схватили его.

– Надзиратель! – завопил Славко. – Мне нужно поговорить с вами! Я друг Агнии! Я друг Агнии! Надзиратель!

У окна задней двери джипа опустилось стекло.

– Отпустите его, – спокойно сказал Надзиратель.

Охранники отошли в сторону. Славко подошёл к машине и замер. Он уставился на Надзирателя и не знал, что сказать. Он будто разом забыл все слова.

Лицо Надзирателя казалось каменным. На нём застыло выражение отчаяния и обречённости, а глаза были покрасневшими, какие бывают у человека, недавно обливавшегося слезами.

– Мы дружили, – Славко заставил себя говорить, – мы были друзьями. В какой она лечебнице?

– Там карантин. К заболевшим не допускают абсолютно никого.

– Вы – Надзиратель! Прикажите! У вас должны быть связи! Агнию нужно спасти!

– Как тебя звать?

– Бронислав.

– Ступай в храм, Бронислав, моли святой лик спасти мою дочь. Потому что врачи бессильны в борьбе с этим недугом.

– Вы не можете сдаться! Вы не имеете права!

Стекло поднялось, и машина заехала на территорию резиденции.

– Вы не имеете права бросить её там! – закричал Славко вслед отдаляющемуся Надзирателю.

– Пошёл вон! – приказным тоном сказал охранник и достал из кобуры пистолет.

Славко развернулся и побрёл назад в сторону столицы. Лечебницы находились в разных районах города, их невозможно было обойти за одну ночь, к тому же там поддерживался строжайший карантин. Агнию невозможно было отыскать…

Обратно Славко шёл медленно. На глазах наворачивались слёзы. Его распирало от злости и отчаяния. В один момент он возненавидел Надзирателя.

Всю оставшуюся ночь Славко бродил по улицам столицы, не обращая внимания на прохожих и на всё, что происходило вокруг. Им овладевали странные желания, то хотелось остановиться и закричать, что было мочи, то разрыдаться, то пойти в какую-нибудь лечебницу и разгромить там всё. Но какая-то внутренняя сила останавливала его от необдуманных поступков. К утру он пришёл в студенческий городок. Завтра наступала последняя ночь недельных каникул. Большинство студентов, как и он, должны были вернуться только завтра, поэтому комнаты в общежитии были пусты. Славко поднялся по лестнице, зашёл в своё временное жилище и упал на кровать. Вскоре закрылись ставни, и наступил день. Славко долго держался, но эмоции пересилили его, и градом хлынули слёзы. Таким слабым, не способным помочь другу, вызволив из беды, Славко себя ещё никогда не чувствовал. Тут же вернулись переживания о тех, кого Славко бросил в безымянном городе. Славко снова почувствовал себя предателем и ощутил ненависть к самому себе.

Следующей ночью в студенческом городке снова стало шумно. Обучающиеся вернулись с каникул. Большинство из них обсуждали лишь одну новость – смерть дочери Надзирателя от болезни безумия в лечебнице.

Славко услышал об этом из громких, эмоциональных разговоров, доносившихся из коридора. Сердце будто разорвалось, но слёз не было. Славко ощутил на физическом уровне, как от него оторвали какую-то важную часть, без которой он уже не представлял жизни. Опустошённый он пролежал в кровати всю ночь. Он не выходил ни на один приём пищи.

Раздался стук в дверь. Славко даже не шелохнулся. Ему было всё равно, кто там.

– Славко, это Ждан. Открой.

Он ткнулся в дверь, и она отворилась, оказавшись не запертой.

Ждан вошёл в комнату и обнаружил друга неподвижным, отвернувшимся в сторону окна, которое до сих пор было закрыто ставнями.

– Мне очень жаль, – печальным голосом сказал Ждан.

Славко промолчал. Вслед за Жданом в комнату вошёл Мал.

– Парни, – на нём не было лица, – это жуть какая-то… Когда это происходит с другими, с незнакомцами, то кажется, что беда где-то очень далеко, что тебя никогда не коснётся ничего подобного…

Славко обернулся к друзьям.

– Я думаю уехать домой, – сказал он и поднялся с кровати.

– Что ты несёшь? – возмутился Ждан.

– Я не могу здесь оставаться. Я не вижу никакого смысла! Получим мы это образование, а дальше что? На Малый Континент? Навсегда бросить родных?

– Не всех приглашают на Малый Континент, – возразил Мал.

– Хочешь сбежать? – со злостью спросил Ждан. – Сядь и выкинь дурь из головы! Агния была дорога тебе, и ты готов предать память о ней и убежать? Она возглавляла студенческий совет. Она считала это очень важным. А теперь, скорее всего, председателем станет Иван! Тебе объяснить, чем это грозит всем нам? Агния была очень добра, она поддерживала бюджетников, чем только могла, боролась за нас. Иван нас ненавидит. Ты находишься в совете. И ради памяти об Агнии ты должен продолжить её политику.