Текст книги "Тюрьма мертвых"

Автор книги: Александр Райн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

Бум-бурум-бум… Тум-ту-ру-рум-бум.

– Дорогой, будильник.

– Ммм.

– Говорю, будильник звонит.

Бум-бурум-бум… Тум-ту-ру-рум-бум.

Номер не определён.

«Наверно, опять чёртов банк звонит, одобрили мне ещё одну кредитку».

Бум-бурум-бум… Тум-ту-ру-рум-бум… Там-ра-рам-бам-бам.

«Вашу мать! Четыре утра? Что за козёл звонит посреди ночи? С другой стороны, хорошо, что не будильник, еще спать и спать».

«Выключить бы телефон, но мне с утра должен позвонить этот тип со стройки нового торгового центра. Там для меня есть какая-то халтурка на пару дней, будет обидно упустить шанс заработать немного наличных».

Бум-бум-бум-ту….

Мне пришлось встать с кровати и отправиться на кухню, чтобы не будить Алину.

– Алло! Алло, кто это?!

– Здравствуйте, я по объявлению, услуги сварщика, всё правильно?

– Вы что, больной? Время четыре утра! Какие, к черту, объявления!

Но голос в телефоне не обращал внимания на мой настрой и спокойно продолжал:

– У меня для вас работа, очень хороший объем, госзаказ, ― голос в телефоне звучал издевательски бодро для такого времени, ― оплата каждую неделю, вам это интересно?

– Что за объемы такие должны заинтересовать меня в такое время? Почему бы вам не позвонить утром?!

– Прошу прощения. Этот вопрос не требует отлагательств. Если вы уделите мне хотя бы пару минут, я смогу объясниться, ― хрипловатый, насыщенный легким мелодичным басом голос принадлежал человеку в возрасте, но самое главное, что я отметил для себя ― он был трезв.

– …

– Хорошо, наша фирма занимается строительством исправительных учреждений.

– Тюрем что ли?

– Именно.

– Сроки. У нас горят сроки, мы совершенно не укладываемся, начальство давит, заставляет искать людей круглосуточно!

– Вы, конечно, извините, но какое мне должно быть, к чёрту, дело до ваших сроков?!

– Так здесь как раз ваш интерес и учтён! Начальство будет идти на уступки в вопросе ваших расценок, если, конечно, вы согласитесь сейчас приступить работе.

– Сейчас?! Вот прямо посреди ночи я должен встать и пойти на работу?!

– За какую дневную плату вы готовы выйти прямо сейчас?

В голове возник вопрос:

«Почему я до сих пор не вешаю трубку? В нашем городишке не платят тех денег, ради которых можно вот так посреди ночи сорваться и двинуть на работу. Пора отшивать его».

– Пять тысяч за смену!

– Мы будем платить шесть, если через полчаса вы будете в полной боевой готовности.

«Шесть тысяч? Шесть тысяч за смену? Пахнет дешевым разводом, никто не платит таких денег в радиусе пятисот километров».

– Послушайте, я не работаю ради пустых обещаний, есть хоть какая-то гарантия того, что я буду получать эти деньги?

– Конечно, мы заключим с вами официальный договор. Более того, если ваша работа нас устроит, мы готовы платить авансом. Давайте хотя бы попробуем. Один день поработаете, мы его полностью оплатим, плюс добавим за беспокойство.

– Мне нужно подумать.

– Думайте, у меня еще есть пара минут, потом я буду искать другого сварщика.

Я прижал микрофон телефона рукой и, вернувшись в свою уютную, освещенную молочным светом луны спальню, сел на кровать.

– Малыш, эй, Алина. Проснись, пожалуйста, ― я гладил её по голове, стараясь нежно растопить тонкие стенки сновидений, а не разбить их ударом молота.

– Сколько времени? ― она так сладко урчала из-под одеяла, что мне снова захотелось уснуть рядышком с ней.

– Середина ночи. Тут звонит какой-то тип, предлагает работу.

– Они совсем больные что ли? Клади трубку, мне вставать в семь.

«Как же я тебя понимаю».

– Заказов уже месяц не было, может, стоит съездить посмотреть? Как думаешь?

– Какие заказы, сам же говорил, тебе завтра должны позвонить со стройки. Ложись, пожалуйста, и не заморачивай себе голову.

– Там только на пару дней, а здесь говорят о больших объемах и хорошем, очень хорошем заработке.

– Решай сам, я тебе не указ, но на твоём месте я легла бы спать, ― в её голосе слышалась нотка раздражения. Это нормально для человека, которого будят посреди ночи и требуют принимать какие-то решения или давать советы.

Я задумался, нужно было что-то решать.

– Я съезжу.

– Хо-ро-шо, люб-лю те… ― последняя фраза слиплась в одно протяжно слово, и я понял, что она уже спит.

– Хорошо, давайте съездим, посмотрим, что там за работа такая срочная. Что от меня требуется?

– Собирайте рабочие вещи, инструмент и выходите на улицу, машина от фирмы за вами заедет.

Голос резко замолчал. Я не успел даже ничего сказать, видимо, от меня больше ничего не ждали.

Не знаю, сколько времени ушло у меня на сборы.

Я умылся, привёл в порядок дыхание и сбрил двухнедельную щетину. В холодильнике лежали два йогурта, один из них предназначался мне. Взяв ложку и зачерпнув лакомство, я принялся завтракать, уставившись в окно.

Прямоугольный бетонный лес спал, укрывшись плотным пуховым одеялом из утреннего тумана. Редкие желтые точки окон тут и там просачивались сквозь него, говоря о том, что я не одинок в этом ночном пробуждении, это немного успокаивало.

Прикончив кислую фруктовую жижу и, выкинув упаковку в мусорное ведро, я достал из шкафа свою рабочую одежду и сварочный аппарат. Тихонько прикрыв входную дверь и закрыв замок на два оборота, вышел на лестничную площадку.

Пока спускался по лестнице и шарил по карманам в поисках сигарет, в голове зародилась мысль:

«Как же они меня найдут, если я не назвал адрес?».

Я достал телефон и начал копаться во входящих звонках.

«Чёрт-чёрт-чёрт, дурацкий номер не определён, неужели всё зря?».

Вторая рука, наконец, нащупала смятую пачку в нагрудном кармане и, достав последнюю сигарету, я принялся раскуривать её, продолжая спускаться.

Первую глубокую затяжку удалось сделать, когда дверь подъезда открылась, и я вышел на улицу. Было ощущение, что я попал в большую баню, где суровые деревенские мужики натопили так, что ничего вокруг не видно, только без адского жара. Туман беспардонно поглотил всё, не давая шанса глазам разглядеть что-либо дальше вытянутой руки. Дым, из легких попадая наружу, становился частью это плотной, влажной массы, которая лезла в окна, просачивалась в вентиляционные отсеки подвалов, она оседала на коже и щекотала нос. Не сумев сдержаться, я чихнул.

– Будьте здоровы!

– Спасибо, ― я начал крутиться вокруг своей оси, чтобы увидеть доброжелателя, но, как оказалось, он сидел в автомобиле, что был припаркован под уличным фонарем, единственным источником света вокруг.

– Вы докурили? ― я не видел лица говорившего, так как оно было скрыто тонированным стеклом, опущенным лишь на несколько сантиметров.

Я глянул на тлеющую сигарету в моих пальцах и, не найдя взглядом урну, выкинул её в туман, который с радостью проглотил окурок. Не зная, что делать дальше, я стоял, не двигаясь, и тупо рассматривал автомобиль. Это была большая темная машина ― прирученный дикий зверь, молча смотрящий вперёд желтыми глазами, внушающий авторитет одним своим видом. В наш двор такие заезжают крайне редко.

«Да уж, работая сварщиком, такую себе никогда не купишь», ― грустно подумал я про себя.

– Садитесь.

– Это вы мне?

– Здесь вроде бы больше никого, ― поставленный командирский голос звучал холодно и властно, чувствовалась военная выправка.

«Действительно».

Я нерешительно подошёл к водительской двери, чтобы посмотреть на говорившего, но человек предпочёл не показывать лица, вместо этого он нажал на кнопку, и я услышал, как сзади открылся багажник.

Прежде чем сесть, я всё-таки решил окончательно убедиться, что приехали именно за мной, а не за моим соседом-адвокатом, который на ночь глядя собрался куда-нибудь на море.

– Как вы нашли мой адрес?

– В объявлении был указан.

Я начал перебирать в голове все объявления, которые оставлял на просторах интернета за последний год. Теоретически, в одном из них я мог указать место жительства. Что ж, всё звучало вполне логично.

Сложив вещи в багажник, я открыл заднюю дверь и аккуратно, чтобы случайно не поцарапать «зверя», залез внутрь.

В слоне сильно пахло еловым лесом, кожаными сидениями и дорогим табаком. Я чувствовал себя так неуютно, словно мы едем не на работу, а на свадьбу прокурора.

Спустя несколько секунд машина тронулась. Скажу честно, я боялся, со мной подобные вещи происходили впервые.

За стеклом ничего было не разобрать. Дома, деревья, билборды ― всё это стало жертвой ненасытного тумана. Глаза видели лишь мелькающие огни дороги и фары изредка проезжающих рядом с нами автомобилей. Но я достаточно хорошо ориентировался в городе, чтобы понимать, что мы едем в ту сторону, где город заканчивался.

– Я с вами разговаривал по телефону?

– Нет, не со мной, ― человек отвечал коротко и неохотно, давая понять, что беседы у нас не выйдет. Но меня это мало волновало.

– Может, скажете, куда мы едем?

– В одну деревню, неподалеку от города, минут двадцать езды.

– Деревню? Речи не было о том, что придётся работать за городом!

– Я, к сожалению, здесь ничем не могу помочь, моё дело ― отвезти, дальше разговаривайте с тем, кто вас нанимает.

«Блин, зачем я вообще согласился на этот бред!».

После того, как в зеркалах заднего вида показалась подсвеченная городская стела, я поймал себя на мысли, что очень сильно пожалею обо всём этом, от волнения правая рука непрерывно расчесывала нервно подёргивающуюся коленку.

– Что за деревня, вы хотя бы можете сказать?

– Кулаево.

«Кулаево, Кулаево, чёрт его знает, что это за дыра».

Я решил, что как только приедем на место, сразу ж отправлю смс Алине с координатами ― так, на всякий случай. Всю оставшуюся дорогу мы ехали молча, лишь изредка слушая щелканье поворотников. Я то и дело поглядывал на экран телефона, минуты меняли друг друга предательски медленно, хотя, по ощущениям, мы пересекали вселенную.

Когда на часах было уже на пару минут больше обещанного на путь времени, и я хотел было обратиться с новым вопросом, машина свернула с трассы на грунтовую дорогу. Мягкая подвеска хоть и сглаживала все неровности, но я всё равно ощущал задом камни и ямы, в которые то и дело проваливались колеса.

Спустя минут двадцать мы, наконец, остановились.

– Приехали.

Я не стал ждать, пока меня попросят выйти и, покинув салон, сразу же подошел к багажнику, чтобы забрать вещи. Как только я его захлопнул, машина сразу же тронулась с места и пошла на разворот, а через секунду пропала в тумане.

Я остался один на дороге со сварочным аппаратом в руках, нужно ли говорить о том, какие мысли тогда плодились в моей голове.

– Доброй ночи! ― раздался голос позади меня.

– А-а!

От неожиданности я выронил из рук инструмент и, обернувшись, выставил перед собой кулаки. В бледно-синем свете луны стоял престарелого вида мужчина в строгом костюме цвета мокрого асфальта (что-то из моды прошлого века). Худощавое лицо покрывали глубокие борозды морщин. Редкие седые волосы были приглажены на одну сторону, а крючковатый нос украшали две огромные ноздри. Он напомнил мне какого-то профессора из института, что постоянно сидит в своём пыльном кабинете, листая желтые страницы учебников по технической механике. Я предпочёл молчать.

– Извините, что напугал, это всё туман. Сергей Иванович, мы общались по телефону, ― мужчина протянул мне свою костлявую, с выпирающими венами руку.

– Олег, ― представился я в ответ и осторожно пожал неприятную кисть.

– Пойдёмте?

– А далеко идти? Я что-то не слышу и не вижу стройки.

– Так это потому, что она не здесь, просто машина дальше не проедет, нужно пройти полем и через деревню, а дороги там уже давно нет, деревня-то заброшенная…

– А почему вы не предупредили меня о том, что работа будет за городом?

– А это имеет значение?

– А разве нет?

– Вы хотите вернуться? Неужели вам не будет жаль потраченного времени? Вы даже не взглянули на фронт работ.

Эти слова немного задели меня, но я не стал этого показывать.

Немая пауза.

– Ну что, идёмте?

– Идём…

Небольшая тропинка, на которой умещалось два человека, тянулась вдоль заросшего высокой травой поля. Инженер шёл чуть спереди, прокладывая дорогу в этой непроглядной пучине. Для человека его возраста он был довольно прыток, и я еле поспевал за его широким шагом. Но старался не отставать, боясь, что туман поглотит его, навсегда спрячет от моих глаз и тогда займется мной.

Вокруг царила жуткая тишина, я не привык к такому. Понятно, что это не город с его живыми дорогами, слоняющимися по дворам пьяными подростками, воющими сиренами днём и ночью, уличными животными, шарахающимися по помойкам в поисках съестного, но всё равно мне казалось, что это ненормально. Ни единого сверчка, кузнечика или кто там еще обычно свистит в ночи. Слышались лишь удары ботинок о твёрдую почву и шелест колышущейся от ветра травы. Это держало меня в напряжении, хотелось разорвать тишину.

– Может, всё-таки объясните, почему такая срочность?

– Дело в том, что в тюрьме практически не осталось свободных камер, а поток новых заключенных за последнее время увеличился, скоро их некуда будет располагать.

– Так, погодите-ка, тюрьма что, действующая?

– Да, она давно начала принимать своих, кхе-кхе, «постояльцев» и постоянно расширяется.

– И что, мне придётся работать рядом с зэками?! ― такой расклад меня не устраивал, надеюсь, он понимает, что это невозможно.

– Нет, что вы, не переживайте, вы будете работать в крыле, которое еще не запущено.

– А в чём, собственно, состоит моя задача?

– Вам нужно будет варить металлические решетки, ну, знаете, те, что стоят в камерах.

– Я почему-то всегда думал, что это только в кино так, а в тюрьмах стоят двери.

– Не всегда, тюрьмы бывают разные, здесь используется такая система.

– Ясно…

Пока мы шли, я несколько раз замечал вдалеке какой-то силуэт, возвышающийся к небу и отбрасывающий блики, словно маяк, но из-за проклятого тумана было не разобрать. Маяк то появлялся, то снова исчезал, и я никак не мог разглядеть, что это. Одно было ясно точно, мы шли в его направлении, а значит, предположение, что это маяк, подходило больше всего.

Сварочный аппарат хоть весил и немного, но рука у меня уже отваливалась, да и ступни покалывало от непривычного хождения по каменистой почве.

Перед нами, наконец, возникли первые признаки человеческого жилья. Реденький заборчик из частокола торчал на метр из земли. Возможно, лет двадцать, а то и тридцать назад здесь был ухоженный плодородный участок с выкошенным газоном перед домом. Сейчас же здесь всё поросло метровой крапивой и бурьяном. Где-то в глубине этих сорняковых джунглей виднелась покосившаяся сараюшка, которая непонятно как еще держалась. Изба была уничтожена пожаром. Видимо, горело знатно, так как целыми остались лишь три обугленных стены и чудом не упавшая кирпичная труба, гордо стоявшая там, где когда-то была четвертая стена. Это случилось так давно, что в воздухе не осталось и намёка на запах гари, пахло лишь луговыми травами и сыростью от земли.

Спустя несколько шагов я понял, что этот дом был не единственной жертвой огня. Здесь таких пожарников целая улица, а то и половина деревни.

– Что здесь случилось?

– Как я слышал, какой-то мужик приревновал жену к соседу и, перебрав местной сивухи, пошёл мстить. Он поджёг хлев, в котором спала скотина, а там сено, сухие бревна, сами понимаете, фух, как спичка, и фиг потушишь. Дальше как по нотам: пламя быстро перекинулось с дома на дом, и в итоге получилось то, что мы с вами сейчас видим.

Он рассказывал, а меня преследовало ощущение, что я на какой-то экскурсии.

Но многие дома всё же уцелели, если эти сгорбатившиеся, унылые хибары можно так назвать.

Мы шли, не останавливаясь, пока перед нами не возник он ― маяк. Старая церковь из красного облезлого кирпича претенциозно возвышалась над всеми остальными низкорослыми постройками. Купол вместе с кривым крестом держался на соплях. Иногда лунный свет пробивался сквозь толщу тумана и отражался от креста, вот что бликовало. Окна были выбиты, так что заколоченные двери не сильно спасали от возможного проникновения. Фасад пооблетел, оставив на виду голые, обшарпанные стены, поросшие мхом. На фоне безжизненных домов это здание навивало смертельную тоску и тревожность. Вся эта атмосфера вокруг напоминала фильм ужасов, по спине стекали ручейки холодного пота, выделявшегося от волнения или от долгой ходьбы, а может от всего сразу. Я постоянно оглядывался по сторонам, всматриваясь в каждую деталь, ожидая, что в любой момент из-за угла или куста выпрыгнет вурдалак и утащит меня в темноту.

Спина уже изнывала, хотелось сделать перекур, присесть, перевести дух.

– Далеко еще?

– Нет, вон за тем леском уже тюрьма, ― Сергей Иванович уверенно ткнул своим тощим пальцем в воздух, указывая направление, а я понимающе кивнул, как будто действительно видел этот самый лесок.

Чем дальше мы шли, тем сырее и тяжелее становился воздух, запах грибов и болотины наполнял легкие. Деревня была позади, каменистая, твёрдая почва сменялась на мягкую и податливую, это означало, что мы на подходе к лесу.

«Господи, куда этот маньяк меня тащит?».

Всё это время меня не покидала мысль о том, что нет никакой тюрьмы, что всё это какой-то развод с целью затащить меня подальше от людей и… убить? Но зачем? Я вроде бы никому ничего плохого не сделал. Разве что в прошлом году забрал инструмент у того козла, который отказался заплатить мне за работу, но не мог же он организовать всё это из-за пары шуруповертов и лобзика, хотя… да нет, он слишком тупой и ленивый для таких махинаций. Я старался гнать прочь дурные мысли, но с каждым шагом делать это становилось всё сложнее.

Тут мой нос почувствовал знакомый запах, он был таким сильным и насыщенным ― пахло ёлками. Где же я недавно сталкивался с чем-то подобным? В голове невольно возникали образы ― я открываю дверь и сажусь в авто.

«О, точно! В машине, которая привезла меня сюда, пахло точно также, не считая сигарет. Но водитель вряд ли бродил тут, а от инженера я подобного запаха не учуял, странно, конечно».

Дорожка проходила прямо через самую гущу, воздух здесь был гораздо прохладнее, чувствовалась лесная свежесть. Мы шли мимо молчаливых хвойных стражей, которые под действие ветра кивали своими кронами, словно наклоняясь и спрашивая:

– Кто там? Что вам здесь нужно?

Было очень темно, из-за плотно стоящих друг к другу стволов лунный свет практически не проступал. Весь лес шелестел, деревья терлись друг о друга, под нашими ботинками хрустели опавшие сухие ветки, всё это не на шутку пугало, я был очень рад, что не один в этом месте и в этот час. В детстве в таком лесу меня потерял отец, когда мы собирали грибы. Ох, и натерпелся я тогда за пару часов. С тех пор у меня особое отношение к таким местам и природе в целом. Для меня она слишком живая, я чувствовал себя чужаком в этом месте, хотелось скорее бежать прочь.

– Это что, мне вот так каждый день нужно до работы добираться?!

– Зачем же! Вы останетесь на объекте на время работы, ― он говорил это так спокойно, будто я проглочу любую информацию, никак не отреагировав.

– В каком это смысле останусь на объекте?! ― я остановился и поставил сумки и аппарат на землю, дав понять, что не сделаю и шага больше, пока эта ситуация не прояснится.

– Вы же ездили в командировки? Представьте, что это она, у вас будет отдельная комната со всем необходимым.

– Так не пойдёт, я живу дома с женой, точка! ― терпению пришёл конец, я уже собирался разворачиваться.

– Плюс пять тысяч в неделю командировочными решат эту проблему? ― я слышал, как слегка поменялся его голос, теперь в нём появились металлические нотки, он явно был раздражён.

Я задумался. Прилившая к сердцу злость потихоньку отступала, теперь я чувствовал легкое, приятное волнение, которое растекалось по венам.

«Пять тысяч плюсом – весомый аргумент».

Набегала неплохая сумма. Всего за месяц я мог решить больше половины своих проблем: починить машину, отдать за долбанный домофон, закрыть кредит, который брал на холодильник.

«Месяц поработаю и свалю, да, так я и сделаю».

– Да, решит, ― сказав это, я хотел было достать сигарету, но потом вспомнил, что недавно скурил последнюю.

– Вот и славно, не будем больше останавливаться, уж очень много времени теряем, ― после этих слов мы двинулись дальше.

Лесок закончился, мы, наконец, вышли на открытую местность, где туман оказался гуще всего. Здесь был самый эпицентр, как будто где-то рядом стоял огромный парогенератор и без остановки качал пар в атмосферу.

– Пришли.

– Я ничего не вижу.

– Это всё из-за тумана, лес очень болотистый, поверьте, мы на месте.

Я посмотрел под ноги, но не увидел ничего ниже колен, нужно было сделать шаг.

«А вдруг я провалюсь в вырытый котлован? Или, спотыкнувшись, упаду на торчащую из земли арматуру и пропорю себе брюхо?».

Сергей Иванович посмотрел на меня взглядом вроде:

«Чего стоишь, резину тянешь?».

Сам он спокойно двинулся в туман и через секунду исчез. Я дышал так, как дышат, собираясь идти на смерть, затем по привычке закрыл на пару секунд глаза, как делал всегда перед тем, как совершить, что-то рисковое, и сделал маленький шажок. Ботинок промял влажную землю и погрузился на несколько сантиметров в жижу.

«Твою же мать», ― делать нечего, нужно было идти дальше. «Осторожно, еще один шаг, ботинки от грязи уже не спасти».

Хлюпая и совершенно ничего не видя перед собой, я двинулся вперед, туда, где исчезла спина инженера. Здесь было еще холоднее, чем в лесу, изо рта шел пар, рука невольно потирала потекший нос, и это всё несмотря на то, что на дворе середина июля.

По ногам прошлась какая-то вибрация, затем еще раз и ещё, до ушей, наконец, стали доносится звуки. Я прислушался, где-то неподалеку глухие удары отбивали ритм: «бум-бум-бум». Я начал идти чуть быстрее, но немного пригнувшись и смотря по сторонам, будто опасаясь затаившегося в укрытие снайпера. Спустя несколько шагов я увидел, как неподалеку из пелены что-то вылетает кверху и через секунду стремительно падает вниз, раскидывая клубы тумана по сторонам. Это была сваебойная машина, я много раз видел такие. С каждым таким падением молота бетонная палка уходила на несколько сантиметров в землю. Бетонные штыри торчали повсюду, напоминая шипы гигантского чудища, тянущиеся по его спине. Оба конца этой колоннады уходили в туман, и не было ясно, сколько всего их. Звуков становилось всё больше, что-то рубилось, стучало, ломалось, да, определенно, я был на стройке. Наконец, сквозь пелену начали появляться какие-то силуэты. Я уже догнал спину Сергея Ивановича и отставал лишь на несколько шагов. Мимо меня всего в метре прошёл человек с кувалдой на плече, лица его я разглядеть не успел, он очень тихо, словно не касаясь земли, выплыл из ниоткуда и нырнул в никуда. Справа четверо людей в серых робах, таких же серых и скучных, как и туман вокруг, крепили бетонную плиту, а рядом за процессом наблюдал высокий мужчина в длинном плаще.

«Должно быть, прораб».

Он стоял боком, неподвижно, скрестив руки на груди, молчаливо наблюдая за происходящим, как статуя. Вообще я заметил, что все работали молча, словно набрав воды в рот, никто не командовал, не кричал, даже между собой они не разговаривали, на такой стройке я был впервые.

«А вдруг – это всё рабы?! Им отрезали языки и держат в кандалах, заставляя работать», ― эта версия почему-то показалась мне весьма реалистичной, исходя из атмосферы вокруг, и я начал прокручивать её в голове.

Мне захотелось разглядеть получше человека в плаще, он мне напоминал офицера Вермахта, но ракурс был неудобный. Я заглядывал со всех сторон, чтобы увидеть хотя бы лицо, и я увидел. Точнее, мне показалось, что увидел, в реальности так быть не могло. Лицо, как и весь человек, было словно выточено в скале: маленькие губы, сложенные в узкую полоску, над ними торчал идеально прямой нос, острые скулы выпирали наружу, добавляя угловатости, и глаза. Это было что-то невероятное: два пустых, тёмных неровных круга. Они были похожи на чёрные дыры, те, что из космоса. Готов поспорить, что они двигались, росли, их тьма засасывала туман, мне вдруг резко стало не по себе, воздух потяжелел, мышцы внутри напряглись и начали изнывать, я чувствовал, как тьма этих глаз притягивает меня. Я смотрел всего секунду, разинув рот, а через миг в ужасе отвернулся.

«Господи, Боже мой, господи, наверно, показалось».

Меня потрясывало, дыхание сбилось, а ко рту подступил недавно съеденный йогурт, я постоял несколько секунд, глядя в серую пустоту, а затем, взяв себя в руки, двинулся дальше. Мы немого прошли вперед, безглазый остался позади, я не мог удержаться, чтобы еще раз не убедиться в том, что увидел, и обернулся. Человек уже был повернут ко мне спиной.

«Это какой-то бред. Так не бывает, нет, точно не бывает».

На всякий случай я быстро поставил аппарат на землю, перекрестился, глубоко вдохнул, раз-два-три, затем протяжно выдохнул. Я как-то видел такой метод по телевизору. Затем быстро догнал инженера, который снова оторвался метров на десять. Руки изнывали от усталости, на правой ноге из-за ходившего ходуном ботинка натиралась мозоль, от волнения у меня начало колоть в области сердца, хотелось бросить аппарат и бежать со всех ног.

«Чёрт, всё это какой-то бред собачий, мне тупо нужно поспать».

Я старался гнать дурные мысли прочь.

– Почему все работают молча? Что это за место такое? ― не выдержал я.

– Это заключенные, им нельзя разговаривать.

– Заключенные? Я думал, тут работают строители! Почему им нельзя разговаривать?

– Здесь действуют определенные правила, которые легче не нарушать, чем потом жалеть об этом. Этим заключенным позволено работать, проводить время вне камер, они получили такую возможность спустя много лет хорошего поведения, один проступок, и всё, здравствуйте три стены и решетка круглый год. Поэтому все они ведут себя так, как велено, и тюрьма, в свою очередь, их не обижает.

– Мне что же, придется работать вместе с ними?

– Нет, что вы, они работают только на возведение фундамента и стен, всё, что касается камер, решеток, безопасности тюрьмы, здесь они не принимают участие. Так что можете не переживать. На вашем участке заключенных не будет совсем.

Вроде бы всё логично, но я не мог успокоиться.

«Почему заключенные должны работать по ночам? Здесь что, вообще не слышали о нормах трудового дня?».

Больше я не отставал и не смотрел по сторонам. Этот туман, он, кажется, что-то делал со мной, с моим разумом, проникал в голову и заполнял собой, иногда мне казалось, что я до сих пор сплю.

Постепенно сырая, чавкающая земля сменилась на твердый бетон, и я, наконец, смог отбить об него свои измученные грязью ботинки.

«Могли бы и предупредить, что тут болото», ― я был очень зол, ведь эти ботинки мне ещё носить до зимы.

– Сергей Иванович, мы вообще сегодня дой…

Я не успел выразить возмущение, потому что перед моим носом совершенно из ниоткуда выросла огромная, непреступная каменная стена, мостом соединившая землю и ночное небо.

– О-хре-неть, ― я не смог сдержать эмоции, их была целая палитра: удивление, восторг и даже немного ужаса. Впервые в жизни я видел подобное строение.

«Нормальный такой заборчик», ― эту фразу я предпочел оставить внутри собственной черепушки.

Гладкая поверхность стены не имела выступов, окон, даже камни лежали идеально ровно, один на другом, как кубики LEGO. Туман разбивался о зеркальную поверхность, рассеивающую лунный свет, и растекался в разные стороны. Мне захотелось дотронуться до этого «чуда», и я протянул руку.

– Не трогай! ― инженер вдруг резко вскрикнул, увидев, что я собираюсь сделать.

Я, перепугавшись, резко одёрнул руку, словно меня только что спасли от ожога, пару секунд не понимая, что случилось, вопросительно смотрел в сторону Сергея Ивановича.

«Это шутка такая?». Но он явно не шутил.

– Прошу запомнить, это очень, очень важное правило ― эту стену трогать запрещено, ― его глаза злобно блеснули, он говорил таким тоном, каким обычно учитель отчитывает школьника за непослушание.

Я не понимал, что происходит, ситуация была дурацкой и странной.

Сергей Иванович глубоко вдохнул, зачесал пятерней волосы на голове набок и, медленно выдохнув носом, заговорил.

– Я прошу прощения, поймите меня правильно, на стене нет отпечатков пальцев. Каждые два часа вокруг тюрьмы идёт обход, стену подсвечивают, проверяют на наличие отпечатков. Если вдруг обнаружится хотя бы намек на чьи-то пальцы, поднимут тревогу и начнутся проверки. В итоге вся стройка встанет минимум на сутки.

Мне всё ещё казалось это какой-то несмешной шуткой, но инженер был непреклонно серьезен.

Вдоль стены тянулась протоптанная тропинка, по которой мы и пошли. «Как в такой темноте можно разглядеть отпечатки или вообще что-либо?».

Мы шли минут пять, шум стройки постепенно оставался позади, всё глуше доносилось эхо забивающихся в землю свай. Масштабы здания были невероятными, эта крепость никак не хотела заканчиваться, мне начало казаться, что мы никогда не попадём внутрь, пока Сергей Иванович резко не остановился и не повернулся к ней боком.

Я еле разглядел немного углубленную в каменную кладку дверь. Она была того же бледно-серого цвета, что и всё вокруг. Обычный кусок железного полотна на петлях с выпирающими цифрами кодового замка. Сергей Иванович нажал несколько цифр своими костлявыми пальцами, и механизм замка щёлкнул, намекая на то, что мы можем войти. Инженер толкнул тяжелую металлическую дверь, и она провернулась на петлях. Я зашел вслед за ним. Теплый воздух ударил в лицо вместе с удушливым запахом плесени. Перед нами был узкий коридор, вдоль его стен висели овальные светильники, рассеивающие тусклый, зеленоватый свет. Дверь с грохотом закрылась, я обернулся на звук и тут увидел обратную сторону дверного полотна. Оно было исписано сверху донизу мелкими буквами, сложенными в слова незнакомого мне языка. По углам двери сидели любопытные узоры, напоминающие древние символы из «Археологических загадок» по Discovery. Я хотел было спросить у инженера, что всё это означает, но он уже ушел вглубь коридора, и я тут же поспешил за ним. Чудные слова и узоры какое-то время ещё стояли перед глазами, но тут я увидел Сергея Ивановича, ждавшего меня на распутье, и мысли о двери улетучились куда-то прочь. Коридор разделился на две части.

– Олег, не отставайте, пожалуйста, иначе заблудитесь, ― сказав это, он свернул вправо, и я последовал за ним.

В новом коридоре нас встретили узкие стены и низкий потолок, едва ли не задевающий макушку. Два человека не разошлись бы здесь, поэтому мы шли друг за другом. Должно быть, это сделано специально, чтобы легче было вести заключенных. Думаю, если бы я страдал клаустрофобией, это место свело бы меня с ума. Стены были выкрашены в унылый бежевый цвет, то тут, то там виднелись проплешины отвалившейся от сырости штукатурки, потолок был в желтых разводах и со вспученной побелкой, весь этот тоннель напоминал заброшенный бункер времен Второй мировой. По дороге я заметил на стене ярко-красную цифру 3, должно быть, номер коридора. Через какое-то время мы снова оказались на развилке, но теперь здесь было три пути. На этот раз мы пошли прямо. Коридор был шире предыдущего, и мы спокойно умещались здесь вдвоём. Тоннель извивался, поворачивал, иногда даже становился шире. Теперь цифра 14 красовалась на одной из стен, сразу после неё мы свернули, прошли метров сто и снова вышли на развилку, она была один в один как первая, даже запыленные лампы выглядели точно также, мы свернули налево. От всех этих ходов и путей у меня разболелась голова.