Текст книги "Время Шамбалы"

Автор книги: Александр Андреев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 25 страниц)

Наконец, следуя примеру Сент-Ива, А. В. Барченко и А. А. Кондиайн, пользуясь своей УС, пытались заняться «расшифровкой» Библии. Вот, например, как они «прочитали» библейскую историю о путешествии деда Иохаведы (мать Моисея) Иакова, о которой рассказывается в 1-й книге Моисеевой (кн. Бытия, 28:5, 10, 19; 29:1):

«На пути в страну среди рек (Месопотамию, по Библии – А. А.) к обитавшему в высокой земле и начавшему новый век после краснокожих (т. е. к арамеянину Иакову) пошел в дорогу, по которой шел отец Рама (т. е. в Харран). И пришел на место, которое было нечто иное, как Вавилон (Дом Божий, Врата Небес), откуда пошел в землю сынов Востока».

Как относиться к идеям Сент-Ива д'Альвейдра и Барченко, прежде всего к их концепции «универсальной Древней науки»? Надо сказать, что многие дошедшие до нас памятники древности (мегалитические обсерватории Стоунхенджа и Аркаима, египетские и индейские пирамиды, античные храмы и другие постройки, различные приспособления для счисления времени, как-то лунно-солнечные календари и т. д.)[189]189
  См., напр.: В. Е. Ларичев. Мудрость Змеи: первобытный человек, луна и солнце. Новосибирск, 1989; Аркаим: Исследования. Поиски. Открытия. Сб. под ред. Г. Б. Здановича. Челябинск, 1995; А. В. Трехлебов. Клич Феникса – Российской солнечной птицы. 1997; Р. Бьювэл, Э.Джильберт. Секреты Пирамид. М., 1997; Г. Хэнкок. Следы Богов. М., 1997; Д. Фарлонг. Стоунхенджи пирамиды Египта. М., 1999.


[Закрыть] действительно свидетельствуют о весьма высоком уровне знаний наших далеких предков. Так, исследования английского палеоастронома Александра Тома показали, что в эпоху конца неолита – начала бронзы северо-запад Европы покрывала целая сеть мегалитических обсерваторий для наблюдений как Солнца, так и Луны. Общепризнанным ныне считается и факт использования человеком верхнего палеолита (15 и более тысяч лет назад) разработанной календарной системы (лунно-солнечный календарь). В то же время древние располагали и обширными сведениями о корреляционных связях между планетными конфигурациями (солнечной активностью) и земными биологическими процессами. Б. М. Владимирский и Л. Д. Кисловский в своей работе «Археоастрономия и история культуры» даже допускают, что «эмпирические знания наших предков по проблеме космических влияний на биосферу были, вероятно, обширнее и глубже, чем наши»[190]190
  Б. М. Владимирский, Л. Д. Кисловский. Археоастрономия и история культуры. М., 1989. С. 58.


[Закрыть].

Еще более поразительными были познания древних в области «тонкого мира» – человеческой психики и биоэнергетики, к изучению которых европейская аналитическая наука приступила лишь в конце XIX века. Древние знали о телепатии, ясновидении и иных «психических феноменах» гораздо больше и лучше, чем мы сегодня. И не только знали, но и могли управлять сложнейшими психо-био-энергетическими процессами. В этом смысле нельзя не согласиться с выводом А. Мартынова о том, что знание, накопленное человечеством в прошлом, «вне рамок позитивисткой науки», совершенно выпало из поля зрения современного человека. Люди перестали понимать язык, на котором оно выражено. «Стало непонятным издревле существовавшее стремление связать дискретное с континуальным». Причины такого состояния современного знания, по мнению ученого, «кроются в чрезмерном превалировании логического мышления в процессе получения новых знаний, в то время как не может не удивлять, что на заре нашей цивилизации созвездие великих мыслителей смогло постичь именно континуальные сущности, используя в качестве основного канала постижения истины – интуитивный канал. Именно попытка континуального, интегрального осмысления современных дискретизированных знаний приводит к ясному ощущению, что эти выводы уже были сформулированы нашими великими предшественниками: просто человечеству свойственно не только приобретать новые знания, но и, значительно чаще, забывать старые, как только они начинают не укладываться в стереотип мышления, навязанный очередной социальной структурой»[191]191
  А. Мартынов. Указ. соч. С. 4.


[Закрыть].

С помощью созерцательно-интуитивного метода (различного рода медитативных практик) древние смогли проникнуть за видимую, «субстанциальную» оболочку вещей и познать сверхчувственные, невидимые явления и «сущности», что позволило им создать (или «синтезировать», по Сент-Иву) гармонично-целостную картину мира, где все связано со всем – атом и галактика, человек и вселенная, картину, основательно раздробленную («дискретизированную») и фрагментированную позитивной «аналитической наукой». Это высшее, «космическое» видение мира было прекрасно выражено индийскими мудрецами-риши в философско-религиозных текстах «Упанишад».

С течением времени, в процессе формирования классовых обществ и государства, уникальные знания Древней науки концентрируются в руках жреческого сословия и становятся закрытыми для непосвященных – «герметизированными». Получить доступ к ним можно было лишь в храмовых школах под руководством жрецов. В древнем Египте такие школы назывались «домами жизни» («пер анх»). Здесь читались и переписывались священные тексты, хранились собрания папирусов самого разного содержания и проходило обучение различным наукам и искусствам – медицине, астрономии, математике, архитектуре и т. д. Здесь же учащимся давались и сокровенные эзотерические знания. «Герметичность этих знаний, как отмечает А. Мартынов, была столь велика, что до XIX века к парапсихологии относились как к мистике, а наука просто отмахивалась от фактов под тем предлогом, что этого не может быть»[192]192
  Там же. С. 7.


[Закрыть]. И действительно, мы знаем, что некоторые знания в течение длительного времени (столетий или даже тысячелетий) вообще не записывались, но передавались изустно от учителя к ученику, от посвященного к посвященному. Примером такого знания может служить древнеиндийская йога – «дисциплина духа», содержащая сведения о человеке и его интегральной психоэнергетической системе. Известно, что йогины, овладевшие в совершенстве этой дисциплиной, приобретают паранормальные – «сверхчеловеческие» с точки зрения обычного человека, способности, так называемые «сиддхи».

Источник этого знания – глубинный религиозный опыт человека, в основе которого лежат его трансперсональные («мистические») переживания, позволяющие выйти на иной, «более высокий» уровень сознания – «сверхсознание», или «расширенное сознание». Именно в таком состоянии, когда наш мозг работает в каком-то особом режиме, можно познать то, что недоступно для обычного сознания. Само слово «йога» означает на санскрите «соединение» – слияние с Высшим, с Абсолютом-Брахманом, или Богом. И в этом смысле йогу, как, впрочем, и другие знания, полученные древним человеком не эмпирически, но посредством медитации и интуитивных озарений, действительно можно считать «синтезом науки и религии».

Сент-Ив д'Альвейдр вслед за теософами утверждал, что высшее Знание было дано человеку изначально – через Божественное откровение. В системе Барченко подобное абсолютное Знание (или Божественная Истина) – это «Универсальный Единый Закон» или «Мировая Закономерность», лежащая в основе мироздания, что с его точки зрения, впрочем, ни коим образом не противоречит строго материалистической картине мира, созданной «марксизмом». (Как и его любимый герой Джордано Бруно, А. В. Барченко скорее всего понимал Бога не как личное, лежащее вне мира начало, но как «сокровенную сущность Космоса», говоря словами философа И. И. Лапшина. А потому «постижение этого Божественного начала для мудреца возможно лишь путем научной мысли, научного творчества, сопровождаемого величайшим энтузиазмом»[193]193
  И. И. Лапшин. Мистическое познание и «Вселенское чувство». См.: Сборник в честь В. И. Ломанского. СПб., 1905. С. 60.


[Закрыть].)

В наше время, как и столетие тому назад, вновь наблюдается всплеск живейшего интереса к эзотерическим знаниям и стремление использовать их в научных целях. Так, некоторые вполне серьезные ученые – археологи и палеоастрономы (как отечественные, так и зарубежные), сталкиваясь с фактами, явно не укладывающимися в рамки общепризнанной хронологии древнего мира, пытаются объяснить их с помощью теории працивилизации, гипотетически существовавшей на земле в «допотопные времена» – 10–11 (или даже более) тысяч лет до нашей эры. Такой подход заставляет нас по новому взглянуть на древние предания и мифы, еще недавно казавшиеся не более чем прекрасными сказками – о «золотом веке», некогда царившем на земле, о Великом потопе, уничтожившем «первое человечество», о затонувших островах-материках – Атлантиде, Лемурии и др. По мнению А. В. и А. А. Зиновьвых, «Перво-цивилизация – это древнейшее общество, которое не оставило после себя письменных памятников, но жизнь и деятельность которого привела к появлению астральных знаний на разных континентах. Працивилизация передала (изустно и практически, формулами культа и языком мифологии, священными знаками, алфавитами, хронологиями, посредством архитектоники Великих Ступ и Пирамид) свой опыт и свои достижения, что позволило новым народам подняться на более высокие ступени культуры и, пережив подъемы и падения, оставить свой неизгладимый след в истории. Протоцивилизация заложила основу исторического времени, создала незримый, но прочный фундамент динамичного развития человечества»[194]194
  А. В. Зиновьев, А. А. Зиновьев. Логос египетских Пирамид. Владимир, 1999. С. 6.


[Закрыть].

Эти первоначальные знания («синтетическая Древняя Наука»), однако, были в значительной степени утрачены в процессе поступательного («цивилизационного») развития человечества, когда доминирующим способом познания мира становится логическо-дискурсивный метод, лежащий в основе науки «аналитическо-экспериментальной». В то же время можно согласиться с Сент-Ивом и А. В. Барченко, что огромное число памятников «Древней Науки» погибло вследствие «мировых катаклизмов» – природных (геологических) и социальных. Говоря о последних, нельзя не вспомнить об утрате сотен тысяч (!) египетских и греческих папирусов в результате пожара Александрийской библиотеки и разграбления святилища Сераписа, о практически полном уничтожении памятников маясской культуры испанской инквизицией или о разрушении «каменных памятников» дохристианской Руси, например, на Соловецких островах (так называемые «вавилоны», «лабиринты» и «пирамиды»). Что же касается сохранившихся до наших дней таких загадочных сооружений, как египетские пирамиды и Большой сфинкс или мегалитические обсерватории Стоунхенджа и Аркаима, то они во многом остаются непонятными для нас, поскольку мы не имеем ключа к их «дешифровке» – прочтению изначально заложенной в них информации. Но, как знать, возможно, это смогли бы сделать Сент-Ив, А. В. Барченко и А. А. Кондиайн с помощью своих «ключей» к Древней Науке – «Археометра» и «Универсальной Схемы»?

В заключение мы познакомим читателя с концепцией А. В. Барченко о циклическом развитии земной цивилизации в том виде, как она изложена в «Памятке для членов ЕТБ». Эта концепция в значительной степени является его собственной разработкой, хотя ее исходные положения были опять-таки заимствованы у Сент-Ива, который в свою очередь ссылается на космогонические учения древних египтян и индийцев. А. В. Барченко говорит о чередовании двух циклов – Общеземной Большой Век (то же, что Золотой век), длящийся 144 000 лет, и век Малый (Железный век), продолжительностью в 36 000 лет. В границах Большого Века происходит 7 смен различных цивилизаций по следующей схеме: каждая цивилизация существует 20 000 лет – срок, который в свою очередь делится на 4 периода или малых века: золотой (8000 лет), проходящий под знаком Солнца, серебряный (6000 лет), под знаком Луны, медный (4000 лет), под знаком Венеры, и железный (2000 лет), под знаком Марса. В настоящее время (1920-е гг.) люди живут в железном веке, который, однако, истекает в 2000 г., после чего вновь наступит счастливый Большой Золотой Век. По представлениям А. В. Барченко, это было время, когда на всей земле господствовала Великая Всемирная Федерация Народов, «построенная на основе чистого идейного коммунизма». Таким образом, он подменяет божественную Синархию в доктрине Сент-Ива коммунистическим строем, в результате чего теократическая Империя Рама-Овна трансформируется в Рамидскую Федерацию. Понять причину такой метаморфозы, впрочем, не трудно. Неприемлемой для Барченко в новых условиях оказалась и идея троичной властной иерархии (цари – жрецы – пророки), составляющей стержень синархического миропорядка. В то же время говоря о Золотом – коммунистическом – веке А. В. отмечает, что эта невообразимо далекая от нас эпоха, «когда космические условия особо благоприятствовали развитию цивилизаций, сконструированных по Универсальной схеме», не была временем сплошного благоденствия. В пределах «грандиозного» 144-тысячелетнего цикла периоды расцвета чередовались с периодами упадка, при этом упадочный период неизменно разрешался бурным революционным переломом, за которым наступал золотой 8000-летний период полного расцвета Универсальной культуры, постепенно охватывающей весь мир[195]195
  См.: Памятка для членов ЕТБ. Цит. по кн.: О. Шишкин. Битва за Гималаи. С. 308.


[Закрыть].

Наряду с общеземными циклами существуют также космические или зодиакальные циклы, соответствующие древне-индийским «югам». Правда, у А. В. Барченко, как и у Сент-Ива, они в 12 раз короче «юг», хотя он и сохраняет традиционное соотношение между ними: 4:3:2:1 – 144 000 лет (Золотой век – Крита-юга), 108 000 лет (Серебряный век – Трета-юга), 72 000 лет (Медный век – Двапара-юга), 36 000 лет (Железный век – Кали-юга). (Для сравнения: по учению древних индийцев Крита-юга длится 4 800 божественных лет или 1 728 000 человеческих, Трета – 3600, Двапара – 2400, Кали – 1200. Начало последней юги индийская традиция относит ко времени великой битвы на Курукшетре, происшедшей в 3102 г. до н. э. Согласно же модели истории Сент-Ива, приблизительно в это время – 3250 лет до н. э. – царевич Иршу выступил против Синархии, что и привело к крушению синархической Империи.) В то же время космические циклы у А. В. Барченко не совпадают и с циклами Калачакры. Так, согласно Калачакратантре, все 4 юги имеют равную продолжительность – 5400 человеческих лет каждая, и Маха-юга, таким образом, составляет 21 600 лет (у индийцев 4 320 000 лет).

Семикратную смену земных цивилизаций или культур, однако, не следует понимать как смену 7 рас, о чем говорят теософы. Наивно думать, пишет А. В. Барченко, что во времена Атлантиды, например, на земле была только одна красная раса. Напротив, одновременно существовали и все другие «основные» расы, но красная занимала среди них лидирующее положение, являлась «вождем цивилизации». Вообще же «знамя культуры» переходило из рук в руки, т. е. от одной расы к другой, в такой последовательности: черная, белая, желтая, красная и опять в том же порядке. Черного «лидера культуры», по утверждению Барченко, сменили на евроазиатском материке около 9 тысяч лет назад (7500+2000) «Белые». Отголоском этого эпохального события служит предание о «переселении арийцев в Индию» и о их борьбе с представителями черной расы, отразившееся в эпосе о Раме.

В семейном архиве А. Г. и О. А. Кондиайн сохранился небольшой отрывок, озаглавленный «Оккультная трактовка истории человечества» (очевидно, записан Э. М. Кондиайн со слов Тамиила или А. В. Барченко), в котором рассказывается о послепотопном расселении на земле «белой расы».

«После потопа и разделения народов белокожий народ, родивший впоследствии легендарного великого вождя – Рама, двинулся с крайнего Севера. Промежуточным этапом его движения еще в доисторическую эпоху служили границы Вавилонии. Затем белый народ – отец Рама – двинулся из границ Вавилонии на восток, перевалил через Гиндукуш и, очутившись в ближайшем соседстве с Тибетом и Китаем, вошел в соприкосновение с культурой уже уставшей – древнейшей расы желтокожих. Затем двинулся на восток к Гималаям, к высочайшей горе Азии – Гауризанкару. Двинувшись на юг со склонов Гималаев, наводнил долину Ганга. При позднейшем возвращении части белого народа на запад была принесена культура, прильнувшая к белому народу при соприкосновении с усталой цивилизацией краснокожих». (Обратим внимание: движение «белокожего народа», т. е. арийцев, начинается откуда-то «с крайнего Севера».)

Рамидская Федерация, объединявшая всю Азию и часть Европы, согласно А. В. Барченко, просуществовала «в полном расцвете» около 3600 лет, но была свергнута в результате «революции Иршу» 5600 лет тому назад. Белая раса еще не расселилась по всему свету и еще не применяла «в мировом масштабе» Универсальный ключ (т. е. ключ к «Универсальному знанию») с целью постройки «федерации народов». Очередной всемирный потоп, который должен произойти через 1200 лет, окончательно уничтожит на земле «последние следы черной цивилизации в упадочной ее форме». После поднятия дна Атлантического океана погибнут вместе с Африкой «все низменности Европы, Америки и Азии… и степи Китая и Монголии. Горные же плато и кряжи Евразии, сплошь заселенные белой расой (афганы, кафиры, горные таджики, Курдистан, Белуджистан, Персия, Азербайджан, Закавказье и Гималаи с Шамбалой и Саджа) должны уцелеть». Таким образом, пережившая потоп белая раса останется в большинстве и сможет осуществить социальный идеал Универсального знания – создать или, вернее, воссоздать на планете Всемирную Федерацию Народов. Такую достаточно радужную перспективу будущего земной цивилизации А. В. Барченко нарисовал членам своего братства[196]196
  Там же. С. 313–314.


[Закрыть]. Проверить его предсказания, правда, можно будет не ранее, чем через 12 столетий.

14. Несостоявшаяся экспедиция

В конце 1923 г. А. В. Барченко зачислили на должность научного консультанта Главнауки и ему были выделены средства на создание биофизической лаборатории. Размещалась лаборатория в здании Политехнического музея в Москве, однако нам практически ничего не известно ни о составе ее сотрудников, ни о том, какие эксперименты проводились в ней. Можно лишь предположить, что это были скорее всего какие-то парапсихологические опыты. Косвенным подтверждением тому может служить довольно любопытное сообщение московского писателя А. К. Виноградова, согласно которому в 1924 г. в Красково (под Москвой) А. В. Барченко пытался устроить «ментальную спиритическую станцию», якобы для связи с Шамбалой. В этом ему помогали сотрудники Главнауки – Ф. Н. Петров (ее начальник), Р. В. Лариков (помощник Петрова), В. Т. Тер-Оганесов (зав. отделом охраны природы), М. П. Павлович (востоковед, издатель журнала «Новый Восток») и некто Тарасов[197]197
  См.: С. Шумилин. Delirium Persecutio // Новое литературное обозрение, № 4, 1993. С. 70.


[Закрыть]. Речь, по-видимому, идет об опытах А. В. Барченко по телепатической передаче мыслеобразов между Красково и Москвой, а возможно, и на большие расстояния. Здесь необходимо пояснить, что подобные опыты стали впервые проводиться на Западе в середине 1920-х, а затем (в 1930-е) и в России. Попытки установления ментальной связи между крупнейшими городами мира – Нью-Йорком и Парижем в обоих направлениях, а также между Афинами и рядом европейских столиц, оказались довольно успешными. А в Пасадене в США была даже создана «станция ментального радио»[198]198
  См. об этом: R. Warcollier. La telepathie a tres grand distance. Le comptes rendue officiel de III Congres International des recherches psychiques, Paris, 1927; Upton Sinclair, Mental Radio, Pasadena Station (USA), 1930; K. Konstantinides. Telepathische Experimente zwischen Athen, Paris, Warschau und Wien (Transactions of the Fourth International Congress for Psychical Research), Athens, 1930. Также: Л. Л. Васильев. Экспериментальные исследования мысленного внушения. Л., 1962.


[Закрыть].

В то же время из записок Э. М. Кондиайн мы знаем, что А. В. Барченко после возвращения из Мурмана в течение нескольких лет интенсивно занимался совместно с ее мужем проверкой и подтверждением данных Древней науки положениями науки современной, с помощью «Универсальной схемы». Отношение академических кругов Петрограда и Москвы к этой «научно-оккультной» работе А. В. Барченко, надо сказать, было весьма неодназначным. По свидетельству Э. М. Кондиайн, одни ученые, подобно физику А. К. Тимирязеву, восторженно заявляли, что «это революция в науке», другие, вроде непременного секретаря РАН С. Ф. Ольденбурга, были настроены куда более скептически. Правда, критикуя А. В. Барченко на публике, тот же С. Ф. Ольденбург в кулуарах расточал ему комплименты и говорил – «этого нельзя опубликовать»[199]199
  Архив семьи Кондиайнов. Э. М. Кондиайн. Тетрадь 2. Приложение на отдельном листе.


[Закрыть]. В самой же Главнауке А. В. Барченко пользовался активной поддержкой небольшой группы ученых во главе с Ф. Н. Петровым. Именно этих людей А. В. Барченко в первую очередь знакомил со своими самобытными исследованиями на импровизированных «семинарах», которые периодически устраивались на московской квартире Ф. Н. Петрова. Так, мы знаем, что на одной из таких встреч, состоявшейся 17 ноября 1923 г., с докладами выступили А. В. Барченко и глава мироведов Н. А. Морозов[200]200
  Некоторое представление о научных интересах Н. А. Морозова в послереволюционные годы дают названия опубликованных им книг: «Принцип относительности и абсолютное. Этюд из области проявлений волнообразного движения» (1920), «Принцип относительности в природе и математике» (1922), «Христос или Рамзес. Попытка применения математической теории вероятностей к историческому предмету» (1924), «Христос», кн. 1–7 (1924–1932). О принадлежности Н. А. Морозова к масонам («Великий Восток Франции» – ложа «Полярная звезда» в Петербурге) см.: О. Соловьев. Масонство в России // Вопросы истории, 1988, № 1 °C. 14.


[Закрыть].

В Петрограде же А. В. Барченко в основном поддерживали В. М. Бехтерев и его коллеги по Институту мозга. Известно, что в декабре 1923 г. А. В. Барченко устроил у себя (т. е. на квартире Кондиайнов) небольшое «консультативное совещание» представителей восточной и западной науки (как он назовет его в письме Цыбикову). Восточные ученые – это прежде всего Агван Доржиев, глава Тибетской и Монгольской миссий, и его заместитель Бадма Очиров, а также высокие гости из Монголии и Тибета, Хаян-Хирва и Нага Навен. Западных ученых представляли В. М. Бехтерев и В. П. Кашкадамов. Именно они, по свидетельству А. В. Барченко, высказались на этой встрече «за всяческую желательность теснейшего научного контакта русских ученых с тибетскими». Со своей стороны цанид-лама Доржиев заверил западных ученых в полной готовности ученых Тибета к такому контакту и обещал свое содействие[201]201
  НАРБ. Ф. 1. Оп. 1. Д. 966. Письмо Барченко Г. Цыбикову от 12 декабря 1927 – 24 марта 1928. Л. 41–42.


[Закрыть].

Устройство подобного совещания было первым шагом Барченко на пути к реализации уже вполне вызревшей в нем идеи – познакомить с достижениями Древней науки высшее советское руководство и побудить его к установлению контактов с главным центром доисторической культуры на Востоке – с Шамбалой. К этой идее, по его собственному признанию, он пришел под влиянием тибетца Нага Навена, который, по всей видимости, связывал с ее осуществлением какие-то свои тонкие политические расчеты. «В результате углубления в теорию „Дуйнхор“, – писал Барченко Цыбикову в 1927 г., – у меня оформилось стремление посвятить в эту тайну наиболее крупных и бескорыстных деятелей России, чтобы сообщить им правильный взгляд на истинное содержание и истинную ценность древнейшей и современной культуры Востока»[202]202
  НАРБ. Письмо Барченко Г. Цыбикову от 24 марта 1927. Л. 4.


[Закрыть]. Своими планами А. В. Барченко прежде всего поделился с Доржиевым, имевшим немало высоких покровителей в Москве, и с крупнейшими ориенталистами-буддологами, академиками С. Ф. Ольденбургом и Ф. И. Щербатским, возможно, рассчитывая при их протекции получить доступ в высшие правительственные сферы. Однако, Доржиев и ориенталисты отнеслись к его затее неодобрительно и постарались от нее отмежеваться:

«Этот мой шаг встретил со стороны главы лам и всей профессуры самое враждебное отношение. В академических кругах стали широко распространяться слухи о моей будто-бы личной, даже материальной заинтересованности в этой попытке. Взгляды мои на восточную культуру всячески дискредитировались. Дошло до того, что мое имя стали в печати связывать с заведомо ложными и дутыми сообщениями о научных открытиях, не имевших места в действительности. Перед группой же лам, к помощи коих я обратился, той же группой (ученых) я был выставлен как научный карьерист, мистификатор и даже как платный „тайный“ агент большевиков»[203]203
  Там же. Л. 5.


[Закрыть].

Причину столь сильной неприязни востоковедов к А. В. Барченко можно отчасти объяснить его связями с чекистами (хотя и бывшими). С другой стороны, имеются сведения, что столкновение Барченко с С. Ф. Ольденбургом произошло на сугубо оккультной почве. Согласно показаниям Г. И. Бокия, принадлежавший в прошлом к «масонской организации» (розенкрейцерам) С. Ф. Ольденбург был якобы крайне недоволен тем, что А. В. Барченко разгласил тайны Ордена[204]204
  Архив УФСБ по СПб. и Ленобласти. Д. П-23768. Л. 63.


[Закрыть], т. е. сведения эзотерического характера. Впрочем, несмотря на враждебность и даже угрозы влиятельного ориенталиста (если верить Г. И. Бокию), А. В. Барченко не отказался от своего намерения «посвятить» высших советских руководителей в тайны Древней науки.

Весной 1924 г. у А. В. Барченко произошел новый конфликт на идейной почве, на этот раз в стенах Главнауки. О своих принципиальных разногласиях, главным образом с курировавшим его работу научным отделом, А. В. Барченко поведал в довольно откровенном и резком по тону письме Ф. Н. Петрову. В нем, в частности, говорилось:

«Высказанные в Вашем присутствии заведующим Научным Отделом положения, в том числе признание, что „уже намечена жестокая борьба с математиками и аксиоматикой во всех ее видах“, что исходная база Научного Отдела: „ВСЕ, В ТОМ ЧИСЛЕ И КОСМИЧЕСКИЕ ЗАКОНЫ, МЕНЯЮТСЯ“, совершенно исключают для меня возможность научно работать в контакте, тем более под руководством, Научного Отдела. Для меня обязательно положение: „Диалектические моменты, в том числе революции, суть неизбежный обязательный фактор развития мирового процесса, ПОДЧИНЕННОГО ОПРЕДЕЛЕННОЙ РИТМИКЕ“.

Смелое выплескивание из ведра Мировой Закономерности, предпринимаемое Научным Отделом, занимающим вполне почетное место, но на космической пылинке диаметром в 12 000 километров, представляется мне занятием ДЕТСКИМ. И эта детская трактовка сакраментального „панта рей“, по моему крайнему разумению, для будущего Русской Науки ГИБЕЛЬНО.

Участвовать в этом, хотя бы в качестве мельчайшего фактора, для меня, по совести, неприемлемо»[205]205
  ГАРФ. Ф. А-2307. Оп. 7. Д. 8. Л. 250, 250 об. (письмо Барченко Ф. Н. Петрову из Красково, 24 мая 1924). «Панта рей» (Все течет) – знаменитые слова Гераклита; написаны в тексте по-гречески.


[Закрыть].

Из этого же письма мы узнаем, что научный отдел отказался поддержать предложение А. В. Барченко – «переоценить ценность аналитического метода сравнительной обработкой лабораторного материала, ОБЯЗАТЕЛЬНО В КОНТАКТЕ С ВОСТОКОМ, В ПОЛНОЙ МЕРЕ ВЛАДЕЮЩИМ СИНТЕТИЧЕСКИМ МЕТОДОМ». Столь же скептически сотрудники отдела отнеслись и к его идее о необходимости создания исследовательских институтов, работающих «синтетическим методом», – то, с чем в принципе соглашался Ф. Н. Петров. Еще одним поводом для недовольства ученого послужило подключение Главнауки к антирелигиозной пропаганде. «Как в докладных записках своих наркому Луначарскому и Вам, так и открыто в комиссиях», писал А. В. Барченко Ф. Н. Петрову, «я неизменно подчеркивал, что религиозные памятники представляются мне ценностями ИСКЛЮЧИТЕЛЬНЫМИ. Обнаруженные мною в области Древнейшего Естествознания данные могут и должны служить для борьбы с суевериями и шарлатанством. Но для борьбы <…> именно с этими отрицательными ПЕРЕЖИТКАМИ, а не с ПОЛОЖИТЕЛЬНЫМИ ценностями религии. <…> Участвовать как бы то ни было в современной не антиЦЕРКОВНОЙ, а антиРЕЛИГИОЗНОЙ пропаганде для меня НИ ПРИ КАКИХ УСЛОВИЯХ ПРИНУЖДЕНИЯ НЕПРИЕМЛЕМО».

В результате – «по зрелому размышлению» – А. В. Барченко решил отказаться от сделанных ему ранее предложений войти в состав научной коллегии бехтеревского института и Академии истории материальной культуры в Ленинграде. Более того, в письме Ф. Н. Петрову он говорит о своем решении «совершенно уйти на долгий ряд лет, если не навсегда», не только от общественной и научной деятельности, но и от «культурной жизни» вообще. В порыве безысходности и отчаяния у него даже прорываются слова о необходимости «кончить жизнь». Но кончить ее тем же «коммунистом без билета», кем он считал себя, «за исключением религиозных вопросов», на протяжении всей своей сознательной жизни благодаря знанию древнейшей натурфилософии.

Письмо А. В. Барченко заканчивалось рядом «маленьких знамений» – предсказаний «шагов завтрашнего дня» европейской науки в области химии и физиологии, за которыми, очевидно, скрываются его собственные открытия, сделанные с помощью «синтетического метода» Древней науки. А. В. Барченко предсказывал открытие «крайнего этапа радиоактивности за ураном, с атомным весом не больше 253-х» (т. е. открытии трансурановых элементов), утверждал, что аппендикс слепой кишки «это не признак атавизма, а обязательный в организме секреторный орган», а также заявлял о вредности радиотерапии. «Терапевтическое и регенерирующее значение, писал он, должны иметь железные массы, нагретые хотя бы в незначительной степени, прорастающие семена (эффекты солода), роса за час до восхода солнца, вода, аккумулировавшая солнечный свет, но отнюдь не механизм, проецирующий распадающуюся субстанцию атома. Воздействие нагретыми железными массами, солнцем и массажем на главные ганглиозные узлы, в особенности сакральный, обнаружит эффекты необычайно сильные»[206]206
  Там же. Л. 251.


[Закрыть]. (Последнее утверждение явно говорит о его знакомстве с учением индийской йоги об энергетических центрах человеческого организма – «чакрах».)

Духовный кризис А. В. Барченко, порожденный несоответствием между его идеалистическими устремлениями и суровой советской действительностью, однако, вскоре миновал, и ученый вернулся к работе в Главнауке. Неожиданная встреча с Кругловым, показавшая, что традиция Универсального знания живет и на русской почве, в среде староверческих сект «искателей Беловодья», дала новый импульс его поискам. Осенью того же 1924 г. А. В. Барченко отправился в Кострому, чтобы разыскать старца Никитина. Там ему действительно удалось встретиться с престарелым учителем Круглова, который, как выяснилось, принадлежал к секте голбешников (от «голба» – подполье.) родственной секте бегунов или странников. Старец, вероятно, рассказал А. В. Барченко немало интересного о своих хождениях в Тибет и Индию, о самобытной вере голбешников, и о загадочных символах-идеограммах, свидетельствовавших о знакомстве русских сектантов с буддийской тантрой.

Вернувшись в Ленинград, А. В. Барченко вновь загорелся желанием отправиться в Центральную Азию – в Монголию и Тибет – на поиски следов древней Шамбалы. Попытался организовать такую поездку под видом командировки от Главнауки для изучения восточных языков. Вопрос о монголо-тибетской экспедиции А. В. Барченко был рассмотрен на закрытом заседании президиума Главнауки, по-видимому, в конце 1924 г. По просьбе А. В. Барченко на него пригласили в качестве «консультанта» Хаян Хирву, который горячо поддержал ходатайство русского ученого. Во время обсуждения, однако, произошло новое столкновение Барченко с С. Ф. Ольденбургом. В письме Г. Цыбикову он рассказывает об этом так: «На этом заседании академик-ориенталист обрушился на меня, утверждавшего (без детальной аргументации), что монгольские и тибетские ученые далеки от облика наивных дикарей, который навязывают им западные ученые. Академик-ориенталист защищал точку зрения Рокхилла, Уодделла, и даже Гренара о низком культурном уровне лам, подтверждая это положение ссылкой на авторитеты свой и своего коллеги, известного Вам академика-ориенталиста, бывшего лично в Шигатзэ»[207]207
  См. прим. 8. Л. 64.


[Закрыть](Речь идет о Ф. И. Щербатском, недавно вернувшемся из поездки в Монголию. Справедливости ради, однако, надо заметить, что Щербатской в Тибете никогда не был.) Доводы непременного секретаря АН, очевидно, перевесили аргументы его не столь именитого оппонента, и президиум Главнауки в итоге отклонил ходатайство Барченко.

Несмотря на эту новую неудачу, в жизни А. В. Барченко на исходе 1924 г. определенно наметился перелом. Все началось с малозначительного вроде бы события: во время очередного визита к нему «чекушников» (Владимирова, Рикса, Отто и Шварца) ученый рассказал им о своем намерении посвятить в Древнюю науку советских вождей и обратился за помощью – попросил свести его с кем-либо «из близко стоящих людей к руководству ВКПб и Советского правительства». «Покровители» откликнулись на его просьбу с готовностью и тут же стали припоминать какие у кого имеются связи наверху. Так, К. Ф. Шварц назвал А. В. Барченко фамилии трех известных ему лиц: ленинградцев Н. П. Комарова (секретаря президиума Ленгубисполкома) и Я. Г. Озолина (заместителя председателя Губсуда), а также москвича, бывшего руководителя ПЧК, ныне возглавляющего Спецотдел ОГПУ, Г. И. Бокия. Взвесив все за и против остановились на кандидатуре последнего, который, таким образом, и должен был стать проводником А. В. Барченко в высшие партийно-правительственные сферы[208]208
  НАРБ. Письмо Барченко Г. Ц. Цыбикову от 12 декабря 1927 – 24 марта 1928. Л. 42–43.


[Закрыть].