Текст книги "Наполеон. Попытка № 2"

Автор книги: Александр Никонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Одновременно с наведением порядка на информационном поле Наполеон начал укреплять властную вертикаль. Он сохранил деление страны на департаменты, но отменил выборность на местах. Теперь префект каждого департамента назначался из столицы. Префект же, в свою очередь, назначал мэров городов и поселений, которых мог снять за плохую работу. Вся структура власти в стране была перемонтирована.

Одновременно нужно было реформировать погрязшую в коррупции судебную систему. И здесь есть один весьма любопытный момент. С одной стороны, во Франции у Наполеона была масса политических противников, как справа, так и слева. Причем и те и другие периодически совершали на Наполеона покушения. Порой эти покушения инспирировались из-за границы. И здесь Наполеону нужна была возможность быстрых политических расправ.

С другой стороны, развитая экономика не может существовать без честного правосудия. Поэтому от судейского корпуса Наполеон требовал в гражданских процессах строжайшего соблюдения закона. Когда перед ним предстали представители первой волны новых судей, пришедших на смену старым, Наполеон заявил им: «Никогда не рассматривайте, к какой партии принадлежал человек, который ищет у вас справедливости».

Но что делать с политическими преступниками? Да и с экономическими тоже? Армия без сапог, а на виду у всей страны ходят олигархи, за пару лет нажившие из воздуха сотни миллионов. По закону прищучить их нельзя. Наиболее громким и известным из этой братии был некий банкир Уврар, сколотивший состояние на разворовывании армейских поставок. По бумагам у него все было чисто, но откуда такие бабки на личных счетах Уврара? И где казенные деньги?..

Уврар был посажен в тюрьму. Без всякого басманного правосудия. Посидев там достаточное для осознания своих ошибок время, банкир-казнокрад вернул государству все украденное. После первого удачного опыта этот способ был применен к разным казнокрадам еще не один раз. Как отмечает Тарле, Наполеон «сажал финансиста в тюрьму, когда была уверенность в совершенном им мошенничестве, независимо от того, успел или не успел тот ловко замести следы, и держал его, пока тот не соглашался выпустить свою добычу».

Поскольку память на цифры у него была феноменальная, Наполеон лично стал проверять самые крупные счета государственных расходов, и если цифра казалась ему завышенной, задерживал выплаты до выяснения.

Одновременно со всем вышеперечисленным Наполеон приступил к реорганизации убитой финансовой системы. Обладая прекрасным чутьем на таланты, он нашел парня по фамилии Годэн, которого сделал министром финансов. Посовещавшись, Годэн с Наполеоном решили перетряхнуть всю налоговую систему страны, заменив прямые налоги косвенными (нам они знакомы – НДС). Это был чисто психологический трюк. Когда в цену товара включается налог, это не так сильно нервирует обывателя, как вид налогового инспектора, приходящего к человеку отнимать живые деньги. Да и взимаются косвенные налоги автоматически. К тому же устанавливается плоская шкала налогов – и богатый, и бедный платят в казну одинаковую сумму, покупая тот или иной товар. Прелесть!

Одновременно Наполеон занимается своим любимым делом – строительством. Он велит снести все ларьки, загромождающие двор в Тюильри и закрывающие вид на набережную Орсе, велит набережную продлить и решает транспортную проблему Парижа – между Лувром и Колледжем четырех наций закладывает новый мост, который получает название Мост искусств, чтобы людям в этом месте через Сену шлюпками не переправляться. Для Биржи строится новый дворец, восстанавливается сгоревший при прежней власти хлебный рынок. Реставрируется церковь Дома Инвалидов. Наполеон планирует прорубить через трухлявый район Парижа новый широкий проспект до Сен-Жермена.

Жизнь начинает меняться к лучшему, меняется и дух нации. Нация понимает, что не ошиблась, отдав свои голоса Наполеону. Дезертиры перестают бегать от армии, напротив, закон о всеобщей воинской обязанности исполняется неукоснительно и даже с воодушевлением. Потому что такое хорошее отечество в опасности!..

Вся эта колоссальная работа была сделана Наполеоном всего за полгода, и уже весной 1800 года – последнего года XVIII века – Наполеон, оставив своим министрам прекрасно отлаженную государственную машину, отправляется воевать с коалицией европейских стран, угрожающих Франции.

Он не хотел воевать.

Глава 2 ПОБЕДА ЦВЕТА МАРЕНГО

Он воевать не хотел.

У Наполеона было слишком много дел во Франции, где только-только все начало налаживаться, чтобы лезть в Европу и громить там коалиционеров. Поэтому одновременно со всеми преобразованиями, которые он творил внутри страны, Наполеон сделал еще одно дело – на сей раз во внешней политике. Став первым консулом, он от лица Франции предложил Англии и ее союзникам мир.

Но Англии мир не был нужен. Англии была нужна война. В ответ на протянутую руку Наполеона король Англии Георг III заявил, что, если Франция хочет мира, пусть восстановит на троне Бурбонов. Это наглое заявление, которое было не чем иным, как грубым вмешательством во внутренние дела Франции, разумеется, осталось без ответа.

В глазах Европы Наполеон оставался – и не без оснований – наследником дела революции. И потому успокоиться она не могла, опасаясь дурного примера для своих народов и желая этот пример задавить. Наполеону пришлось принять вызов и обнажить шпагу.

В Париж пришла весна 1800 года, которую ждали с тревогой, потому что весна эта сулила войну. И война началась. Хорошо еще, что из антифранцузской коалиции выпала Россия! Случилось это так.

Пока во Франции творились все описанные мною выше революционные дела, в России умерла Екатерина II и на трон сел император Павел. Сначала русский царь по инерции и с большим рвением продолжил дело Екатерины. Его борьба с революционной заразой порой доходила до смешного. 8 ноября 1796 года в России было запрещено ношение круглых шляп, отложных воротников, жилетов, сапог с отворотами, завязок на башмаках и прочей французской моды. По столице были пущены драгуны, которые срывали с прохожих шляпы, срезали отложные воротники, портили прочую «революционную одежду». Несколько офицеров было арестовано за то, что косички их париков были короче уставных и тем самым могли намекнуть на неповиновение. Были запрещены к употреблению слова, напоминающие о революции: «гражданин», «отечество», «общество», «представители»… Однажды Павел даже выгнал из своей кареты статс-секретаря, когда тот, забывшись, произнес одно из запретных слов. Короче говоря, русский император был горячим сторонником антифранцузской коалиции и войны против Франции.

Но потом все волшебным образом поменялось. Павел сообразил: а на кой ляд России воевать за английский интерес? России вообще нет никакого смысла вмешиваться во всю эту европейскую свару. Зачем ей сажать Бурбонов на французский трон? Поэтому Павел отозвал крепостника Суворова домой, а весной 1800 года генералиссимус умер, так и не осуществив своих замыслов – пройтись победным маршем по маршруту Гренобль—Лион—Париж и задушить французскую революцию.

Кстати говоря, подтолкнул Павла к этому правильному решению Наполеон. Получив от Англии жесткое «нет» в ответ на предложение мира, Наполеон повернулся в сторону России. Зная рыцарский характер нового русского царя, Наполеон собрал захваченных в Голландии и Швейцарии русских пленных (об этом мы уже говорили), за счет французской казны одел их в новую русскую форму, выдал деньги на дорогу и отправил на родину. Без всяких условий. Без выкупа.

Павел был настолько тронут этим благородным поступком, что немедленно отозвал все русские войска из Европы. Поняв, что пушечное русское мясо может выйти из войны, «благородные» англичане начали проводить в России ту же самую работу, которую они проводили во Франции – ее целью было убийство первого лица в государстве. Только если во Франции несколько попыток покушения на Наполеона сорвались, то в Петербурге англичанам заговор удался: Павел I был убит, и на троне воцарился бесталанный, беспринципный, но не в меру амбициозный Александр I. Впрочем, не будем забегать вперед.

А пока, 17 марта 1800 года, во время обсуждения мирного вопроса по устройству дипломатических школ при министерстве иностранных дел Франции, Наполеон внезапно прерывается, поворачивается к своему секретарю и весело спрашивает:

– А знаете, где я разгромлю австрийцев?

– Где?

– Тащите карту Италии!

Самая большая карта Апеннинского полуострова была разложена на столе, и Наполеон, вооружившись булавками с разноцветными головками, начал накалывать на нее план своей будущей победы. Командовал войсками антифранцузской коалиции в Италии генерал Мелас. Его войска Наполеон отмечает черными булавочками, свои войска – красными. Вскоре карта напоминает ежика.

– Вот, – показывает результат своих трудов довольный Наполеон.

– Яснее не стало, – говорит секретарь, тупо глядя на карту, усеянную булавками с черными и красными головками.

– Вы глупец! – веселится Наполеон. – Смотрите, Мелас находится здесь, тут у него штаб-квартира, все склады, госпитали, резервы и артиллерия. Я перехожу Альпы по перевалу Сен-Бернар, бью по тылам, отрезаю Меласа от Австрии, догоняю на равнине Скривии и здесь разбиваю начисто. Вот в этом месте!

Так все и случилось. Место, куда ткнул палец Наполеона, называлось Маренго. Сейчас оно известно всему миру; в разных музеях Европы висят картины, изображающие битву при Маренго. Эта битва сыграла в судьбе Европы немалую роль.

Тут надо прояснить любимому читателю одну вещь. Наполеон обладал удивительной особенностью: делая разные дела, он мог параллельно напряженно думать о чем-то другом. Причем держал проблему в голове довольно долго, то отодвигая, то приближая ее, но никогда полностью не упуская из виду. Пока вдруг не всплывало решение. Вот как в этот раз…

В мае Бонапарт двинулся навстречу неприятелю, перешел через Сен-Бернар. Взял Брешию, Крекмону, Павию, Пьяченцу. Отрезал Меласа от Австрии. И возле деревушки Маренго встретился с главными силами генерала. У Меласа было в полтора раза больше людей, чем у Наполеона. А пушек у австрийцев было в семь (!) раз больше, чем у французов. По всем раскладам французы должны были проиграть. И проиграли бы, если бы у них не было Наполеона.

Битва была очень тяжелой. И на эту битву с замиранием сердца смотрел весь цивилизованный мир. Во Франции поражения Наполеона ждали затаившиеся роялисты, которым за предыдущие полгода Наполеон изрядно настучал по рогам. Они знали, что вся Франция сейчас держится исключительно на воле одного человека. И как только этот невысокий человек будет повержен превосходящими силами австрийцев, состоится высадка английского десанта в Вандее. Кадудаль в те дни считал восстановление монархии во Франции делом практически решенным. Собственно говоря, и его банды, и англичане ждали только сигнала для выступления. Гады Бурбоны уже паковали чемоданы. Сигналом к общему выступлению должно было послужить известие о гибели Наполеона и его армии в Италии.

Трусоватые нейтральные страны Европы тоже ждали поражения Бонапарта при Маренго, чтобы на следующий же день присоединиться к антифранцузской коалиции.

Битва была настолько тяжелой, что французы – все, кроме одного человека, – считали ее проигранной. А австрийские гонцы, посланные Меласом в Вену, сообщили австрийскому двору о блистательной победе над Наполеоном. Австрийский двор в полном составе пустился в пляс и захлопал шампанским. И только Наполеон сохранял уверенность и спокойствие, когда его солдат теснили австрийцы, а австрийские пушки косили французские ряды. Утешая своих пригорюнившихся штабистов, он ходил по штабной палатке и, как заклинание, повторял: «Битва еще не проиграна. Битва еще не проиграна».

На что он рассчитывал? Он ждал подхода дивизии генерала Дезе. И дождался. Дезе, зная, что положение отчаянное, поспешал изо всех сил и ударил с ходу. Не ожидавшие такой напасти, австрийцы дрогнули и побежали.

Вы только представьте себе ликующий, танцующий, хлопающий и смеющийся австрийский двор, в который врывается запыленный гонец с пренеприятнейшим известием: вышла небольшая ошибка, мы не блистательно выиграли битву при Маренго, а совершенно ужасно, просто катастрофически ее продули. А вместе с ней и всю Италию!

Генерал Дезе погиб во время атаки. И Наполеон после битвы, сжав зубы, сказал: «Как жаль, что мне не позволено плакать!» И все-таки заплакал… Вообще Наполеон плакал всего несколько раз в жизни: когда убили Дезе; когда через несколько лет он держал на руках истекающего кровью своего самого талантливого маршала – Ланна, которому ядром оторвало обе ноги. И еще один раз, о котором я расскажу позже. Этот третий раз не был связан с войной.

В общем, Наполеон снова завоевал Италию.

Надо ли описывать радость Парижа? Плакали и смеялись все: банкиры и казнокрады, военные и чиновники, богачи и полуголодные бедняки из рабочих предместий. Не радовались только роялисты и якобинцы. Ну и черт с ними!..

Антифранцузской коалиции пришлось заключать мир. Но на каких условиях? Дело в том, что Наполеон был гениальным не только полководцем, но и дипломатом. С помощью военной победы он обеспечил себе выгодные условия подписания мира с Австрией, отобрав у нее все, что только можно было. А с помощью дипломатической победы Наполеон сделал Россию своей союзницей, расположив к себе Павла. И для Европы это было страшнее всего. Дело в том, что, подружившись, эти два монстра – Россия и Франция – были бы полными хозяевами в Европе и могли делать там все, что угодно! Для Англии это означало, во-первых, угрозу Индии, которой могла через Среднюю Азию грозить союзница Франции Россия (Наполеон никогда не оставлял идею захвата Индии как главного сокровища британской короны). А во-вторых, это означало опасность полного закрытия континентального рынка для английских товаров. Именно поэтому Англия вкладывала деньги и в убийство Павла, и в убийство Наполеона, и в то, чтобы натравить Европу на Францию.

И тут надо рассказать публике, что же, собственно говоря, не поделили Франция с Англией, почему они враги по жизни. Это важно.

Поскольку английская революция случилась задолго до французской и капитализм начал развиваться в Англии раньше, чем во Франции, Британия поимела существенные преимущества в буржуазном развитии, и терять своего монопольного положения совершенно не хотела. Английский текстиль и продукция английской металлургической промышленности захватили французский рынок еще при Людовике, само существование которого сдерживало развитие французского капитализма. Поэтому, как только французы сковырнули Людовика, и Конвент, и Директория сразу же стали проводить меры по защите внутреннего рынка, то есть всячески сдерживали проникновение английских товаров в страну. Эти заградительные меры приветствовались молодой и слабой французской буржуазией, а английские промышленники и торговцы терпели убытки и давили на свое правительство, чтобы оно вновь вернуло на трон Бурбонов, при которых англичанам так вольготно жилось во Франции.

Много лет английский кабинет вкладывал деньги в войну. Ничего не помогало, был лишь один крупный успех – убийство русского царя Павла. Это случилось после серии неудавшихся покушений на Наполеона. И когда Бонапарт узнал, что в Петербурге убит Павел, он горько воскликнул: «Англичане промахнулись по мне в Париже, но попали по мне в Петербурге!» Удар был воистину страшен: Наполеон очень рассчитывал на Россию. Поскольку делить им было абсолютно нечего, Россия могла бы стать самым верным союзником Франции. И наоборот.

Сейчас в некоторых книгах можно прочесть сказки о том, какой глупый был император Павел: начал дружить с Наполеоном, а своих «традиционных партнеров» – англичан похерил. Пишут также, что Англия как торговый партнер была для России выгоднее, чем Франция. Действительно, Россия служила Англии сырьевым придатком. Только в то время она продавала не нефть, а пшеницу, пеньку, лен, лес. Англия – великая морская держава, у нее много кораблей, которым требуется уйма канатов, веревок, дерева.

Будущий декабрист Фонвизин писал: «Разрыв с Англией наносил неизъяснимый вред нашей заграничной торговле… Разрыв с Англией, нарушая материальное благосостояние дворянства, усиливал в нем ненависть к Павлу… Мысль извести Павла каким бы то ни было способом сделалась почти всеобщей». Действительно, российская олигархия, наживавшаяся на продаже сырья, скрипела зубами после того как Павел переориентировался с Англии на Францию, заключил союз с Наполеоном и ввел на торговлю с Англией драконовские пошлины и таможенные тарифы. Не зря же главными заговорщиками, активно подталкиваемыми английским посольством, были те люди, которые наживали огромные бабки на поставках в Англию. В заговоре против Павла участвовал, например, состоявший на русской службе адмирал Хосе де Рибас – управляющий Лесным департаментом и взяточник… Заговорщиком был и граф Пьер фон Пален, выращивавший пшеницу и коноплю в промышленных масштабах. Заговорщиком был крупный латифундист граф Панин. Косвенно в заговоре, пока не помер, участвовал даже фельдмаршал и крепостник Суворов.

А кому первому доложили заговорщики после того как убили государя Павла? Заказчику и спонсору – английскому послу. После убийства великий российский зодчий итальянского происхождения по фамилии Росси как человек, имеющий некоторое отношение к искусству, загримировал изуродованный труп царя. Сынок покойного Александр на голубом глазу заявил, что «папенька скончался от апоплексического удара», и тут же переориентировал торговлю с Франции на Англию. Российская олигархия торжествовала. Англия тоже.

А если бы не убили? Что сулила России ориентация на Францию?.. И почему вообще главным торговым партнером России была очень далекая от нее Англия? Тому было две причины. Первая: торговый флот островной Англии был самым развитым. Причем с конкурентами «благородные» англичане боролись отнюдь не джентльменскими методами: Англия была царицей морей еще и потому, что во всех морях-океанах вовсю кишели пираты, которым британская корона покровительствовала. Они считались как бы на службе британской короны, поэтому грабили все суда, кроме тех, что несли английский флаг.

Вторая причина: случившаяся в Англии социальная революция, подстегнувшая революцию промышленную, дала стране фору. Англия была на тот момент самым развитым государством, поэтому русский лес шел на постройку английских кораблей, русский лен – на английские ткацкие станки, русская пшеница – в английские желудки. (Сама себя промышленно развитая Англия едой уже не обеспечивала. Невыгодно ей было у себя еду производить, дешевле купить.)

Но во Франции тоже приключилась капиталистическая революция! К тому же страну возглавил самый эффективный менеджер всех времен и народов, главной целью которого стало развитие национального бизнеса. Союз с Францией, возможно, был невыгоден сиюминутно, но открывал перед Россией блестящие перспективы в будущем – он открывал для нее всю Европу (которая вскоре практически вся окажется под пятой Наполеона и де-факто превратится в единообразно управляемое пространство с общими мерами длин, весов, объемов, а в перспективе и единой валютой – рай для бизнеса!).

Конечно, флот Франции и ее промышленность были слабее английских и не могли пока что переварить столько пеньки, конопли и дерева, сколько могли продать русские. Но если немного подождать, сработать на будущее. К тому же не надо забывать о политических перспективах: у Наполеона и Павла была договоренность о совместном походе в Индию. И не просто договоренность! Начались уже конкретные действия – Павел снарядил в Индию казачий корпус атамана Платова, а Наполеон активно создавал на Ближнем Востоке «аэродром подскока» – базы, склады, резидентуру… Если бы поход в Индию состоялся и был возглавлен Наполеоном, результат у меня лично никаких сомнений не вызывает – жемчужина Британской короны быстро сменила бы владельца. Англии был бы нанесен такой удар, от которого она оправилась бы не скоро!

«Если бы Павел был жив, – говорил Наполеон на острове Святой Елены своему врачу-англичанину, – к настоящему времени вы бы уже потеряли Индию».

Но Павел был убит. Вторая часть клещей, в которые Наполеон мог бы взять Европу, исчезла. И я понимаю переживания первого консула. И его чувства к Англии. И все-таки он предложил Англии мир еще раз, уже после Маренго.

Англия задумалась.

Наполеон, разгромивший австрийцев под Маренго и вернувшийся в Париж, продолжил заниматься внутренними делами. В том числе очисткой политического пространства от внутренних врагов, которые были двух сортов и находились по обеим сторонам политического спектра – роялисты и якобинцы. Якобинцы были отрыжкой революции. Наполеон не мог забыть, как летели в корзины головы лучших ученых Франции, и полагал, что якобинцы – гораздо большая угроза для страны, нежели роялисты.

Якобинцев он ненавидел. Когда Наполеона назначили командиром Египетской армии, что узнал он, едва приехав в Тулон? Что якобинский террор, которому в Париже положила конец Директория, в провинции все еще проявляет себя: накануне его приезда в городе состоялись казни «контрреволюционеров». Узнав, кто был казнен, Наполеон пишет в военную комиссию следующее письмо (обратите внимание на подпись):

«Граждане! Я с величайшей болью узнал о расстреле семидесяти-восьмидесяти стариков, беременных женщин и женщин с малолетними детьми, обвиняемых в намерении эмигрировать.

Неужели солдаты сделались палачами?

Неужели жалость, которую доносили они до самой гущи сражений, умерла в их сердцах?

Закон 19 фрюктидора являлся мерой общественного спасения: его целью было уничтожение заговорщиков, а не несчастных женщин и дряхлых стариков. Я призываю вас, граждане, всякий раз, когда закон представит на ваш суд стариков старше шестидесяти лет или женщин, вспоминать, что даже среди битв вы дарили пощаду старикам и женщинам ваших врагов.

Воин, выносящий приговор лицу, неспособному носить оружие, – трус!

Бонапарт, член Национального института».

Европа вообще и русский двор в частности считали Наполеона продолжением французской революции. А он не был революционером! Революционерами были те, кто во время террора казнил сотнями стариков, женщин и детей. А член Национального института Наполеон был нормальный буржуа, семейный человек с благородным сердцем и естественными человеческими ценностями – любовью к деньгам и семье. Он взял от революции все лучшее, с ненавистью перечеркнув худшее, и на этом вопрос с революцией закрыл.

Поэтому к роялистам он относился более терпимо, чем к якобинцам. Роялистам нужен король? Вот он – Наполеон – практически король! Чего еще надо?.. Возврата старых феодальных порядков? Не дождетесь! Они тормозят бизнес. Это понимал не только он. Подавляющее большинство французов, нюхнувших экономической свободы, были против роялистов и не хотели старых порядков.

Забавный момент. После того как Наполеон стал практически единоличным властителем Франции, к нему обратился с письмом один из Бурбонов, находившийся в Англии. В этом письме претендент на французский трон предлагал Наполеону добровольно передать власть ему, Бурбону, а взамен испросить себе любую должность. Парень был явно неадекватен, и чтобы прояснить оторвавшемуся от родины эмигранту настроения во Франции, Наполеон ответил так: «Вы не должны желать возвращения во Францию: для этого вам пришлось бы шагать по сотням тысяч трупов. Принесите свои интересы в жертву покою и счастью Франции. История вам это зачтет…»

Роялистов Наполеон полагал социально близкими и потому делал все, чтобы примириться с ними. Он объявил амнистию эмигрантам. А когда многие из них вернулись, некоторым даже возвратил те земли, которые не были распроданы во время революции. Наполеоновская администрация охотно брала на работу бывших роялистов.

Но именно роялисты на английские деньги произвели одно из самых известных и самых ужасных покушений на первого консула. Вот как рассказывал об этом покушении сам Наполеон: «Это случилось в разгар рождественских праздников… В течение всего дня я был очень занят, и вечером чувствовал себя уставшим. Я прилег на диван в одной из комнат и вскоре заснул. Вскоре ко мне спустилась Жозефина и, разбудив, стала настаивать, чтобы я поехал в театр. Она была прекрасной женщиной и уговаривала меня делать все, чтобы я снискал расположение людей. (Ох уж этот PR! – А. Н) Ну ладно, я встал с дивана вопреки моему желанию и отправился в карету. Я чувствовал себя настолько сонным, что заснул в карете. Я спал, когда раздался взрыв и, проснувшись, пребывал в таком состоянии, словно карета оторвалась от земли и пробивается сквозь массу воды».

Взрыв был такой чудовищной силы, что несколько домов были частично разрушены, вся улица покрылась трупами. Карета Наполеона была сильно повреждена и, если бы взрыв раздался на две секунды раньше, он был бы убит, как десятки людей вокруг. Однако карета осталась на ходу и даже смогла доставить первого консула в театр. Он вошел в свою ложу совершенно спокойно, будто ничего не случилось.

А министр полиции Фуше сразу же начал активное расследование. Выяснилось, что заговорщики использовали для взрыва водовозную повозку и бочку, набив ее порохом. Полицейские агенты собрали все остатки адской машины, какие только смогли найти в этом кровавом хаосе, и отдали на экспертизу. В качестве экспертов и свидетелей выступили высококвалифицированные ремесленники Парижа. Некоторые из них опознали детали и заявили, что совсем недавно выполняли заказ на изготовление этих непонятных деталей, не зная их предназначения. Они описали заказчиков, по их описанию был составлен «фоторобот», а проще говоря, рисунки подозреваемых. Причем судя по акценту незнакомцы были выходцами из Южной Бретани. Это уже намекало на роялистов, позиции которых в Бретани и Вандее были традиционно сильны. Но Наполеон все еще полагал, что это покушение устроили революционеры (якобинцы), а не контрреволюционеры (роялисты). И у него были основания так думать: несколько предыдущих покушений на его жизнь, предотвращенных полицией, были делом рук именно якобинцев.

Что же спасло Наполеона на сей раз? Почему взрыв раздался чуть позже запланированного? Это просто анекдот!.. Дело в том, что эскорт Наполеона состоял из двух карет, окруженных всадниками. Кареты были похожи друг на друга, и террористы не знали, в какой из них едет Наполеон и едет ли вообще. Лучшей защитой Наполеона от покушений была его непредсказуемость. О которой он сам говорил так: «Никто не знал, что я намерен делать или куда я направляюсь за пять минут до того, как я собирался это сделать». Вот и в тот день Наполеон вполне мог не поехать в театр. Поэтому один из заговорщиков на повороте, где кареты замедлили ход, подошел к первой из них и, заглянув внутрь, увидел спящего Наполеона. В ту же секунду к нему подскакал один из охранников – здоровенный высокий парень – и пинком под зад отбросил любопытствующего от кареты. Террорист упал и на несколько секунд растерялся от неожиданности. Но потом вскочил и бросился к адской машине, после чего привел ее в действие.

Это было первое обстоятельство, спасшее Наполеона. А о втором сам Бонапарт, уже будучи на острове Святой Елены, рассказывал так: «Возможно, мой кучер также мог быть причастен к моему спасению: он неистово погнал лошадей, так как был пьян, и в этот момент ему было море по колено. Он вообще… решил, что взрыв – это салют в честь моего визита в театр».

Вскоре полиция разыскала дом, в котором изготавливали адскую машину, там была найдена мерка со следами пороха, с помощью которой наполняли бочку. Хозяин дома подтвердил, что двое мужиков из Южной Бретани снимали у него жилье. А наутро в день покушения уехали на водовозной бочке. По всему Парижу были распространены рисунки подозреваемых, и вскоре они были пойманы. Выяснилось, что Наполеон в своих подозрениях ошибался – на сей раз покушение было организовано не якобинцами, а роялистами.

Это было не последнее покушение на Бонапарта. Однако судьба хранила его. Зачем-то он нужен был провидению, и потому не ушел из истории, пока не выполнил свою великую задачу.

Несмотря на то что полиция Фуше зачищала страну от непримиримых революционных огрызков по обеим сторонам политического спектра, несмотря на то что последнее, самое страшное покушение, подготовку которого полиция прошляпила, организовали роялисты, Наполеон не свернул составление списков тех эмигрантов-роялистов, которым разрешалось вернуться во Францию. Десятки тысяч людей вернулись на родину и стали служить новой власти.

Тем временем закончились переговоры о мире с Австрией. Это был очень выгодный для Франции мир, от которого Австрия горько плакала, поскольку теряла Бельгию, Люксембург, все германские владения на левом берегу Рейна, Швейцарию, Голландию, почти всю Италию. Никто Австрию не утешал: сама виновата. Соблюдала бы нейтралитет, осталась бы при своих. Так нет, надо было влезать (по наущению Англии) в антифранцузскую коалицию!

Таким образом, в состоянии войны с Францией осталась одна Англия. Именно тогда Наполеон и предложил ей мир. Именно тогда Англия призадумалась. Там шли свои сложные процессы.

Британская корона истратила уже уйму денег, оружия, различных материальных припасов, финансируя проект «Бурбонов – во Францию!» Английские деньги рекой текли в Пруссию, Австрию, Пьемонт, Неаполь, Россию, во Францию роялистам и шуанам… На одно только покушение на императора Павла английский бюджет истратил около миллиона фунтов стерлингов. Только этот миллион и сработал. А остальные бабки – как в пропасть ухнули. Стало даже хуже! Раньше для английских товаров были открыты Бельгия, Голландия и все прочее, теперь доставшееся Наполеону. Изрядный кусок рынка из английских зубов был выдернут.

Не пора ли замириться?

В Англии сложилось две группировки. Против примирения были промышленники, ориентированные на еврозону, и те круги, которые наживались на французских колониях. Дело в том, что под шумок, пока у европейского соседа гремела революция и ему было не до того, Англия отобрала у Франции почти все колонии. И если теперь подписывать с Францией мир, их придется вернуть.

За примирение выступали торговцы, которым война мешала торговать. Нет людей более миролюбивых, чем торгаши! Они в тот раз в Англии и победили. Англия согласилась на мир.

Мир был подписан в городке Амьене. По этому договору Англии пришлось вернуть практически все украденные ею колонии не только Франции, но и ее нынешнему вассалу – Голландии. При этом французский рынок все равно остался закрытым для английских товаров, поскольку Наполеон считал нужным помочь развиться собственной, пока еще слабой французской промышленности.