Текст книги "Ночная погоня (Повести)"

Автор книги: Александр Кулешов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 15 страниц)

Александр Кулешов
НОЧНАЯ ПОГОНЯ
Повести

Повести, собранные в этой книге, документальны. Автор изменил имена, сместил события, многое обобщил, но почти все, что рассказано в них, происходило в действительности.

Писатель Александр Кулешов – лауреат литературного конкурса Министерства внутренних дел и Союза писателей СССР на лучшее произведение о милиции.

К читателю

Днем и ночью, в любую погоду, в любом уголке страны милиция на посту. Она надежно охраняет покой наших граждан, плоды их труда.

Работа милиции многообразна – в ее обязанности входит не только борьба с особо опасными преступлениями, кражами, хулиганством, но и охрана порядка, регулирование дорожного движения и многое другое.

Но прежде всего предотвращение преступления.

Служба в милиции трудная, суровая, порой опасная, но благородная и почетная.

Рассказу о деятельности нашей советской милиции посвящены многие романы, повести, кинофильмы.

Вот и в этой книге читатель найдет три повести лауреата премии Министерства обороны СССР и премии имени А Фадеева Александра Кулешова. Они посвящены разным аспектам деятельности нашей милиции.

Сила советской милиции в ее связи с народом. Ее верные помощники – народные дружинники. Работник милиции всегда помнит, что при всей строгости и решительности его действия должны быть справедливы и понятны народу. На работу в милицию приходят люди по рекомендации коллективов трудящихся, направленные партийными и комсомольскими органами. Эти люди беспредельно преданы партии и Советской власти. Именно такими, вооруженными самой совершенной техникой, наукой, высокой профессиональной подготовкой, умными, смелыми, решительными, всегда готовыми выполнить свой долг, идти на риск ради защиты граждан, верными стражами закона и правопорядка, показывает работников советской милиции в своих повестях Александр Кулешов.

Генерал-лейтенант внутренней службы

Б. ШУМИЛИН

От автора

Более чем двадцатилетняя дружба связывает меня со многими работниками советской милиции. Встречаясь с ними, беседуя, слушая их рассказы, наблюдая за их трудом, я не устаю восхищаться замечательными душевными качествами этих людей – их скромностью, благородством, гуманностью, преданностью делу, беззаветной храбростью, высоким сознанием возложенной на них ответственности.

В свое время я написал несколько повестей, рассказывающих о работниках милиции и публиковавшихся в периодической печати. Прототипами героев этих повестей послужили реальные люди, которых я хорошо знал. Они и сейчас, уже в высоких званиях, продолжают трудиться в органах Министерства внутренних дел.

В те дни, о которых идет речь, они были еще на рядовой работе. Однако уже тогда в полной мере проявились их лучшие качества – профессиональный талант, смелость, решительность, пытливость, упорство, категорическое неприятие всего, что мешает жизни нашего общества.

Разумеется, как и в любом художественном произведении, я многое обобщил, изменил, пропустил через призму авторской фантазии, оставив при этом документальную основу.

За эти годы многое, разумеется, изменилось в работе нашей милиции, усовершенствовались методы, шагнула вперед наука, богаче стала техническая оснащенность, еще более возросли профессиональное мастерство, уровень подготовки и образования работников.

Однако высокие душевные качества этих людей, их преданность делу, их самоотверженность в борьбе со злом неизменны – как в первые годы создания нашей милиции, как на протяжении всего ее существования, в том числе и в годы, к которым относится написание повестей, так и ныне, когда нашей славной милиции исполнилось шестьдесят лет.

В заключение мне хотелось бы поблагодарить всех товарищей – работников МВД, помогавших мне в сборе материала, а также советами и замечаниями и в то время, когда создавались эти повести, и теперь, когда они готовились к настоящему изданию.

НОЧНАЯ ПОГОНЯ
Повесть

11 часов 30 минут

– Дежурный по городу Голохов слушает!

Зажав между плечом и правым ухом трубку, подполковник быстро записывает что-то в рабочий журнал, изредка задавая невидимому собеседнику короткие вопросы.

Владимир смотрит на него.

За десять лет, что подполковник служит дежурным по городу, сколько раз произносил он вот эту фразу – пятьдесят тысяч раз, сто тысяч?

Подполковник еще молод. Он веселый, всегда бодрый, всегда энергичный и решительный. Впрочем, в этом отделе все такие: и неторопливый, высокий, любящий пошутить подполковник Бибин, и подполковник Воронцов, самый дотошный и упорный, и другие. Здесь, в этой огромной комнате, середину которой занимает многометровый стол с планом столицы, идет нелегкая работа.

Десятки тысяч москвичей переезжают каждый год в новые квартиры, справляют свадьбы, нарекают именами родившихся детей.

Но об этом сюда не сообщают.

Сюда звонят, когда приходит беда. Беды этой все меньше с каждым годом, но она есть. Если сравнить ее с радостями, она покажется совсем маленькой, и в многомиллионном, колоссальном городе ее и не заметишь.

Но здесь, куда звонят только о ней, она заполняет комнату.

Бациллы чумы незаметны, сколько их на весь мир? Но когда они собраны в одной колбе…

В этой комнате не только собирают сообщения о горестях и несчастьях, но и борются с ними, исправляют. Возвращают людям покой и радость. К людям возвращаются смех, тишина, безопасность, и они вскоре забывают о прошедших тревогах. Тревоги, горести, все грязное, все жестокое оседает в этой комнате, в сердцах и памяти этих спокойных, энергичных людей.

Но сердца их не становятся оттого черствее, наоборот, они становятся добрее и шире открываются людям.

– Дежурный по городу Голохов слушает!

С тех пор как полтора часа назад Владимир пришел на дежурство, он только внимательно смотрит и слушает. Вообще-то говоря, ему, назначенному в очередной наряд оперативнику из уголовного розыска, положено сидеть внизу – там есть специальная комната. Но кто же прогонит его отсюда, молодого лейтенанта, впервые попавшего на дежурство?

Ему здесь все интересно. В этом небольшом двухэтажном доме, что приютился за огромным зданием, которое москвичи привыкли называть «Петровка, 38», круглые сутки не спят. Сюда протянулись провода со всех концов столицы.

В комнате за пультами сидят дежурный по городу, его заместители и помощники.

В тишине то и дело раздается спокойный, негромкий голос: «Заместитель дежурного по городу слушает!», «Помощник дежурного по городу слушает!» Короткие вопросы, а потом короткие, ясные распоряжения.

И вот где-то далеко, разрывая тишину сиреной, мчатся дежурные машины, спешат патрули, несутся мотоциклы…

Происходят в этом гигантском городе и убийства, и ограбления, и драки. Но все меньше становится преступлений, все меньше непойманных преступников.

Чтобы было так, трудятся многие – тысячи, сотни тысяч, миллионы. Дружинники и милиционеры, комсомольцы и спортивные коллективы, педагоги и просто хорошие ребята – рабочие, студенты. Многие… И люди, сидящие в этой комнате, особенно ясно ощущают перемены. Ведь за десять лет легко проследить, как меняется характер преступлений, как уменьшается их число.

Владимир все это знает. В школе милиции, на занятиях, на лекциях в заочном юридическом институте, учебники, наконец, рассказали ему то, что годами на собственном печальном порой опыте познавали старшие.

Вот и сейчас, разве то, что видит здесь и слышит Владимир, не школа?

На каждое дежурство в помощь постоянному дежурному по городу, его заместителям и помощникам разные отделы милиции, в том числе и уголовный розыск, где служит Владимир, выделяют сотрудников. В комнатах на первом этаже дежурят судебно-медицинский эксперт, специалист из научно-технического отдела, следователь прокуратуры, фотограф, оперативные работники, такие, как Владимир, проводники розыскных собак, просто наряд милиции. Во дворе всегда наготове машины.

Дежурить приходится нечасто. Вот сколько служит Владимир, первый раз довелось.

И хотя он уже опытный работник, и хотя он понимает, что каждый выезд оперативной группы – это большая беда, он все же хочет, чтобы что-то случилось и его послали, хочет действовать. Как-то неудобно сидеть сложа руки. Владимир прекрасно знает, что можно сто раз продежурить, так и просидев все двадцать четыре часа на диване и размышляя о самых разных вещах. Он это знает, но все же испытывает нелепое чувство вины за то, что просто сидит и ничего не делает.

А вообще у Владимира нет никаких оснований быть собой недовольным. Он кандидат партии, заканчивает второй курс заочного юридического института, мастер спорта по борьбе самбо, лейтенант… Многие ли стольного добились в его годы?

Ну а потом еще вот Таня. Есть Таня. Жена. И потому все его «штатские» мысли сосредоточены, разумеется, на Тане.

Все-таки Танька (виноват, Татьяна Георгиевна Анкратова) молодец! Серьезно! Не всякая женщина согласится иметь мужа, который может сутками не возвращаться домой, может вскочить по телефонному звонку среди ночи и умчаться в дождливую или снежную неизвестность. Не каждая привыкнет к тому, что, когда уже нет сил ждать, в час ночи, в два может раздаться в трубке хрипловатый голос полковника: «Владимир тут ударился… споткнулся… поехал в больницу… Да нет, так, пустяки, вы не волнуйтесь, скоро привезем».

Нет, совсем не просто быть женой сотрудника уголовного розыска, для которого нет мирных дней, который всю жизнь на передовой невидимого фронта.

Ведь случается, что полковник не звонит, а приезжает сам, седой, еще более суровый, чем всегда, и по взгляду его, печальному и яростному, все становится ясно…

На невидимом фронте война не прекращается никогда.

Мы всегда наступаем, мы всегда побеждаем в ней, но, как всегда на фронте, мы несем потери. И женщина, которая станет женой милиционера, должна быть мужественной.

А Таня, она не выглядит мужественной, совсем наоборот, у нее такие золотые волосы, такие карие глаза, такая улыбка, все время улыбка. Как-то это не вяжется с понятием мужество. А вообще, почему не вяжется? Где сказано, что мужественный человек должен быть черноглазым брюнетом с мрачным выражением лица? Где?

Владимир внутренне улыбается – надо позвонить Тане. Она, наверное, беспокоится – все же первый раз на дежурстве, и даже если бы это было не первое дежурство. Ведь привыкнуть к беспокойству за любимого человека нельзя ни за день, ни за год, ни за целую жизнь.

Владимир вспоминает их первую встречу. Она произошла в стиле лучших романтических историй.

…Было поздно, часов двенадцать. Владимир возвращался с концерта. Он шел не спеша, он любил возвращаться домой по ночной Москве. Впереди раздавался размеренный стук каблучков и маячил стройный девичий силуэт. Этот гулкий перестук органически вписывался в настроение Владимира.

Сначала он хотел отстать – еще подумает, что увязался. Потом пошел быстрее – мало ли что бывает, ночь все же, девушка одна. Кстати, почему одна? И Владимир ускорил шаги, чтобы все время держаться на одном расстоянии. В конце концов он сам увлекся этой невинной игрой. Он шел уже совсем не в направлении своего дома, шел быстро, бесшумно, упругой походкой спортсмена. И вдруг за одним из поворотов стук каблучков оборвался, замер на мгновение и с нарастающей быстротой послышался опять Девушка возникла перед ним и промчалась мимо так стремительно, что он даже не успел разглядеть ее. А через секунду из-за угла показались двое..

– Эй, красотка, эй, стой! Стон, говорят, хуже будет!

Голос злой, хриплый, пьяный.

Владимир не стал раздумывать.

Девушка, остановившаяся в отдалении и нерешительно переминавшаяся с ноги на ногу, услышала короткую возню, шарканье ног по асфальту, глухой вскрик – и вот уже трое идут, взявшись под руки, как самые лучшие друзья: неизвестный парень посередине, оба пьяных хулигана по бокам. Ей не слышен их негромкий разговор.

От страха и боли хулиганы тяжело дышат. Они идут тихо, послушно. Руки их зажаты в железном захвате.

Отделение, оказывается, недалеко. Владимир сдает дежурному сразу начавших обычное нытье хулиганов, предъявляет удостоверение. А где же девушка? Куда она исчезла? Необходимые формальности, и Владимир прощается с дежурным и выходит на улицу…

Она стоит на другой стороне переулка и терпеливо ждет. Владимир переходит и останавливается перед ней.

В тусклом свете фонаря ее карие глаза кажутся совсем черными, зато волосы еще светлей.

Она доверчиво берет его под руку, и они медленно идут по пустынным переулкам. Она – стуча каблучками, он – совсем бесшумно.

Они прошли минут десять в молчании. И только тогда она осторожно сжала его руку и сказала:

– Таня.

– Владимир.

Они рассмеялись.

…Вот так они познакомились год назад. Таня очень гордится этим знакомством, она любит рассказывать о нем подругам, а те восхищаются, охают и, наверное, тайно завидуют.

12 часов 20 минут

– Помощник дежурного по городу подполковник Воронцов слушает. Да, да. Где? Да. Когда? Да вы не волнуйтесь, гражданка. Найдем. Найдем, говорю вам. Сколько лет? Восемь? Цвет волос? Как не знаете? Русые? Ну вот, а говорите, не знаете. Сын ведь! Небось каждую родинку помните. Конечно. А глаза? Карие? Хорошее сочетание. Баловник? Нет? Да вы не плачьте. Все будет хорошо. Телефон ваш? Так. Так. Позвоним. Не волнуйтесь…

Подполковник укоризненно качает головой, улыбается. Только в ясных глазах затаилась печаль. Голохов хмурит брови и бросает на него тревожный взгляд. Но подполковник уже негромко диктует по селектору:

– Пропал мальчик Вова Сорокин, восемь лет, волосы русые, глаза карие, на правой щеке родинка, трусы черные, ковбойка. Потерялся у метро «Сокольники». Повторяю…

Владимир встает с дивана и спускается вниз. Надо позвонить Тане. Сегодня у нее занятий нет, и она наверняка дома.

Владимир набрал номер и, услышав звонкий голос жены, произнес не очень оригинальную фразу:

– Таня, это я…

При этих словах пивший чай проводник собак Николай Филиппович встал и тихо вышел, деликатно прикрыв за собой дверь.

На протяжении последующей четверти часа (а может быть, и получаса – кто считал?) Николай Филиппович несколько раз осторожно приоткрывал дверь и, грустно поглядывая на остывающий чай, со вздохом вновь прикрывал ее. Наконец Владимир вышел из комнаты, дав возможность Николаю Филипповичу допить холодный чай. Лицо Владимира свидетельствовало о том, что никаких неприятных происшествий за истекшие с момента его ухода из дому три часа не случилось. Таня любит его по-прежнему, она позавтракала, читает конспект лекций, очень скучает…

Владимир прошел мимо шахматистов и поднялся в комнату дежурного.

– Бибин, заместитель дежурного по городу, слушает… Да. Да. Адрес? Так. Так. Ясно. Ясно, гражданин, сейчас приму меры.

Владимир тихо сел на диван.

Бибин набрал номер.

– Двадцатое? Почему там у вас в овраге мусор жгут? Там же люди рядом. Как нет людей? A-а… Ну а что, если деревянный дом – так там не люди живут? Нет, ты скажи, там живут люди чи не живут? Так не сегодня ведь переезжают! Нет, будь добр, чтоб жгли где положено, мало ли что далеко возить. А в свою хату не ближе? Нет? Вот так: пока люди живут, никакого мусора. Точка.

Впрочем, конца Владимир не слышал. Он был еще под впечатлением телефонной беседы с женой.

…После того памятного вечера, когда он словно средневековый рыцарь прилетел для спасения своей дамы (это было не его сравнение – Танино), они встречались почти каждый день. Владимир сказал ей, что он студент юридического института. (Это, собственно, не было ложью – он действительно занимался заочно, как и многие его молодые сослуживцы, в юридическом институте.) А не хотелось сразу сообщать свою профессию потому, что вдруг Таня подумает, что, не будь он милиционером, не заступился бы за нее в тот вечер.

Они бродили по уединенным аллеям, целовались по часу, прощаясь у ее подъезда. Много говорили о лекциях, как всегда, без конца рассказывали истории о преподавателях, немного преувеличивая, чуть-чуть придумывая.

И, слушая забавные Володины истории про доцента гражданского права, прозванного студентами «гражданином быть обязан», заливаясь безмятежным смехом.

Таня, конечно, и представить себе не могла, что в тот самый день ее веселый, только уж очень ведущий себя по-мальчишески друг, рискуя жизнью, задержал особо опасного рецидивиста, поймав его руку с бритвой в сантиметре от своих глаз.

Она об этом не знает, а Владимир не думает. Когда он с Таней, он думает только о ней. Просто странно, что еще недавно он не знал ее и каждый из них жил своей жизнью, имел неизвестные другому мысли…

Владимир улыбается про себя: хорошие ребята, те двое хулиганов, без них он бы Таню не повстречал, надо их разыскать, пожать руку.

В семь часов Владимир прощается с Таней – пора на тренировку.

Из-за этих тренировок Таня вскоре и узнала о его профессии.

Дело было так. Вдруг Таня стала ревновать. У очень влюбленных так бывает. Верят-верят, а потом неожиданно начинают ревновать. То ли уж очень хорошо им – надо придумать какую-нибудь заботу, то ли им становится непонятно, как это все девушки на свете не стремятся отбить ее любимого, такого замечательного, единственного, и надо отражать опасность. Словом, появляется ревность. И Таня решила посмотреть, что это за такие «тренировки», на которые Владимир отправляется через день по вечерам. На тренировки, конечно, идти неудобно, а вот на соревнования в зале «Крылья Советов», о которых как-то говорил Владимир, можно сходить.

И пошла. Купила билет, прошла на трибуны и стала смотреть.

Это был финал первенства Москвы по борьбе самбо.

Таня не очень разбиралась в этом виде спорта. Вернее, совсем не разбиралась. Но, когда она увидела, с какой силой, с какой ловкостью и быстротой борцы проводят приемы, бросают друг друга, намертво захватывают руки и ноги, она поняла, почему так легко справился в ту ночь Владимир с двумя здоровенными хулиганами.

А когда сам Владимир вышел на ковер, Таня забыла обо всем на свете. С волнением следила она за схваткой, кусая губы, переживала все ее перипетии. Она хотела лишь одного: чтобы выиграл Владимир.

Но Владимир проиграл. Таня шмыгала носом, суетливо и беспорядочно разыскивая и не находя в сумочке платок. С каким бы наслаждением она отхлестала того рыжего, наглого, наверняка глупого, злого и самонадеянного парня, который оказался победителем! Да и судьи тоже хороши! Вот тот лысый явно подсуживал рыжему. И этот тоже…

Сам Владимир удивил ее, даже разочаровал. Он, весело улыбаясь, пожал руку сопернику, и, обнявшись, они вместе покинули зал. Вряд ли ему требовались утешения.

Когда стали награждать победителей, на верхнюю ступеньку пьедестальчика поднялся рыжий, на второй встал Владимир, а на третьей пристроился невысокий крепыш. Некто в белом костюме подошел, вручил призерам жетоны, дипломы, пожал руки.

А тем временем судья-информатор представлял победителей. Рыжий парень, новый чемпион Москвы, оказался мастером спорта, динамовцем, лейтенантом милиции Николаем Второвым.

«Сразу видно – милиционер, их учат самбо! – с неприязнью подумала Таня. – Как он грубо боролся, жестоко. Неудивительно, что Володя ему проиграл».

Мысли ее прервал сухой голос судьи-информатора:

– Жетоном и дипломом второй степени награждается занявший второе место мастер спорта Владимир Анкратов. Он также представитель общества «Динамо», лейтенант милиции. Третье место завоевал…

Но Таня ничего не слышала. Пораженная, сидела она трибуне. Володя! Володя – милиционер! Лейтенант! Ее Володя – лейтенант милиции!

Таня вскочила, торопясь к раздевалкам спортсменов.

Он! С ней всегда веселый, всегда беззаботный, ходит, гуляет, смеется, а его на каждом шагу подстерегают бандиты и опасности, о которых он ей никогда не говорит! И этот рыжий Второв, наверное, чудесный парень, такой же смельчак, как и Владимир, они вместе борются с преступниками, плечом к плечу! Как могло ей показаться, что он грубый, наглый…

Словом, все стало с головы на ноги, и одного только сейчас хотелось Тане – поскорей увидеть Владимира. Но в раздевалку ее не пустили.

– Вы куда? – сухо спросила дежурная.

– К Анкратову…

– А вы кто? Сестра?

– Нет, я… не сестра… я, собственно, так, знакомая. – Таня покраснела и замолчала.

Дежурная окинула ее снисходительным взглядом и значительно промолвила:

– Ах знакомая! Знакомых, милочка, у такого парня знаешь сколько? Вот то-то. Нет, посторонним нельзя, нельзя посторонним.

Таня убежала, глотая слезы. Посторонняя, это она посторонняя!

И, дождавшись Владимира у выхода, она, к великому его смущению, бросилась Володе на шею и громко, совсем по-детски расплакалась. Владимир долго утешал ее, обещая в следующий раз выиграть, но она только мотала головой, пока он наконец понял, что дело не в упущенной победе А в чем? Он тогда еще не мог понять того, что уже ясно поняла Таня: посторонними они никогда не будут…

Мысли Володи прервал негромкий голос Голохова:

– Дежурный по городу слушает…