Текст книги "Трагедия в Нью-Мексико"

Автор книги: Александр Казанцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

12. Анатом и капеллан

 
Кто верует, всегда блажен.
Средь крепостных церковных стен.
 

Врачи, препарировавшие погибшую в сбитом объекте загадочную девушку без женских признаков, долго не могли прийти в себя.

Извлеченные из трупа органы ни на что не походили. Ни на желудок, ни на кишечник, ни на печень или почки. И мозг был ни человеческий, ни обезьяний. Словом, препарированное существо, очевидно, разумное, судя по высокой технологичности летательного аппарата без обычных двигателей, не было человеком, созданным Богом по образу и подобию своему. Как же это могло быть?

И старший из патологов доктор Браун, связанный не только устрашающей подпиской о неразглашении, но и клятвой на Библии в присутствии священника базы Корнуэлл отца Майкла, за невозможностью обратиться еще к кому-нибудь пришел за разъяснениями к нему.

– Сочтите это за исповедь, святой отец. Но сделанное нами препарирование неизвестного существа лишило меня покоя. Враг человеческий подкинул этого урода, чтобы усомниться нам в Священном писании.

– Похвально, сын мой, твое обращение к церкви, чтобы приобщиться к Святой Истине.

– Потому я к вам пришел, святой отец.

– Любой интеллигентный человек, не сомневаясь в вере, должен понимать Божественную символику Священного писания. Семь дней творения от вечности идут. И всяких динозавров и свет далеких звезд, миллиарды лет летевший к нам, в единый тайный акт включают.

– Где ж человек, подобный Богу, повелевшему ему жить и размножаться, когда у этой инопланетянки нет того, что отличало Еву от Адама?

– А кто сказал, что Всемогущий, звезды зажигая, планет не создал вокруг них и не позволил жизни там развиться?

– И разумные там лишь внешне человеко– или богоподобны?

– Почему внешне? Не знаем мы пока, каких нам братьев Бог сотворил. И к нам летя, мечтали ли они о встрече с лаской или посланцы дьявола они. Все в Высшей воле, доктор Браун. Останься с верою, сын мой.

Но доктор Браун был все же врач. Загадочные внутренности препарированного существа по-прежнему смущали его. Вот если бы не грозная подписка о неразглашении и поспешное сожжение пришельцев, американская наука внесла бы неоценимый вклад в познание мироздания. Но… сидящие вверху считают, что им виднее…

Законопослушным католиком остался доктор Браун.

13. Обольщение арифмометра

 
Каким высоким ни был сан,
И все ж обман – всегда обман.
 

Президент Трумэн сам позвонил директору ЦРУ, чтобы узнать, как продвигаются дела с раскрытием инопланетных тайн.

Он был раздражен упорством профессора Оппенгеймера, создателя первой атомной бомбы, который, терзаемый тем, что сделал, наотрез отказался от работы над более разрушительной водородной бомбой, предложенной венгерским эмигрантом Тейлором. Пришлось Оппенгеймера отстранить от совершенно секретных работ, к которым не допускать и сторонников пресловутого письма Эйнштейна и Сцилларда Рузвельту, протестовавших против применения атомного оружия, хотя они же и предложили его из опасения, что оно раньше появится у Гитлера.

Директор ЦРУ заверил президента, что все идет по плану и в отношении инопланетянина приведено в действие «оружие», превосходящее атомную бомбу, – Секс-бомба.

– А вы уверены, что она на них подействует? Мне, как президенту Соединенных Штатов, нужны гарантии безошибочности действий.

– Если командир космолета так беспокоится о своей дочери, значит он мужчина, самец и уязвим. К тому же по вашему совету, – продолжал докладывать шеф разведки, – ей уже удалось его убедить, что дочь жива и он может спасти ее от мучительных процедур. Несомненно, он поделится с нашей доверенной дамой своими знаниями, которые будут сейчас как нельзя более кстати. Если русские хотят иметь свою Хиросиму в кармане, то им надо преподнести что-нибудь покрепче.

– Будьте молодцом, Тэдди, – похвалил шефа разведки Трумэн. – Вы на правильном пути. Это говорит вам ваш президент! Видит Бог, СЕКС – великое дело и может нам помочь.

Сестра, явившись рано поутру к своему подопечному в военном госпитале, застала Коэна бодрствующим, принимающим у окна заряд утренних солнечных лучей.

– Вы завтракаете, сэр? Как это прелестно выглядит! Вы не будете ничего иметь против, если я присоединюсь к вам? Но мне придется сбросить с себя все, что мешает общению с солнцем, кроме мини-мини…

И, не дожидаясь ответа Коэна, она стала бесцеремонно раздеваться, причем делала это с непревзойденным изяществом классического стриптиза.

Коэн со смесью удивления и неловкости наблюдал за ее движениями.

– Считайте, что мы с вами на пляже. О'кэй? Как я выгляжу, на ваш взгляд? – говорила она, усаживаясь рядом с ним к окну и касаясь его голым плечом.

– Когда солнце разморит меня, мне так хочется в постельку. А вам? Нам надо крепить нашу дружбу, Коэ. Не так ли?

– Думаю, что не так, мадам, – прозвучало в мозгу секс-бомбы, не знавшей отказа испытанным приемам.

– Почему не так? Я вам не нравлюсь? У вас другие женщины? Скольких вы любили? Кого больше всего запомнили? Признайтесь! Мы же друзья!

– Я мог бы сказать, Сестра, что не вполне понимаю вас, но это было бы ложью. А я ее не принимаю. Мне хочется постигать истину.

– Вот и отлично! О'кэй! Я знала, что вам захочется… – она запнулась и кокетливо закончила, – узнать земных людей. И в первую очередь нас, женщин. Не правда ли, Коэ?

– Вы заблуждаетесь, мадам, – жестко прозвучал неслышный голос Коэна. – Вы считаете меня не за того, кто я есть.

– Как это не за того? За отца прелестной Коэлли, на которую, по вашим же словам, я похожа. Ну, дотроньтесь до меня. Как до дочери.

Дверь в кислородную палату открылась, и на пороге показался Главный врач:

– Гм, – пробасил он в усы.

– Мне кажется, что я не совсем вовремя явился со своим врачебным обходом, – и он дал знак сопровождающим медикам остановиться.

– Пусть вам это не кажется, – возмутилась Сестра. – Я же просила…

– Прошу извинения, я сожалею и тотчас удалюсь.

– Нет, прошу вас, доктор, не уходите! – запротестовал Коэн.

– Мне требуется ваше медицинское заключение.

– Это не ко времени! – повысила голос Сестра. – Сейчас, я считаю, важнее всего помочь дочери мистера Коэна, которая попала в руки агентов ФБР.

_{^{Документальная съемка операции инопланетного существа, произведенной в одной из секретных военных лабораторий США после катастрофы летающей тарелки в Нью-Мексико в 1947 году.}}

– Извините, но это за пределами медицины, – заявил врач.

– Но то, что ваш пациент или узник обходится без пищи, интересует медицину? – спросил Коэн.

– О да, конечно, сэр! У нас так мало подобных примеров. Особенности мутантов, жертв радиоактивности, представляют большой интерес для нас.

– У вас в госпитале есть вычислительные устройства?

– Разумеется, сэр.

– Вы кормите их за своим обеденным столом?

– Коэ, друг мой! Зачем эти нелепые вопросы? – протестовала Сестра, начав одеваться, ничуть не стесняясь присутствия мужчин.

– Это очень важно, – настаивал Коэн.

– Мы их подключаем к электрической сети, – недоумевая ответил Главврач.

– Ну, а, скажем, арифмометры, которыми прежде пользовались ваши бухгалтеры… Вы не заботились о том, чтобы они дали потомство?

– В прошлом мы покупали новые в магазине. Простите, мистер Коэн, но ваши несколько странные вопросы тревожат меня как врача. Возможно, сказываются последствия травмы.

– Отложите ваши медицинские темы, – властно потребовала Сестра. – Мисс Коэлли в опасности. Надо вызвать сюда агентов ФБР. Мистер Коэн расскажет им все, что их интересует.

– Это бесполезно, – твердо передал Коэн. – Никакой опасности для биологического устройства, поврежденного близ Корнуэлла, нет. Оно было запрограммировано под мою дочь Коэлли, как мое устройство запрограммировано под ее отца, профессора Коэна, за которого вы меня принимаете. И напрасно стараетесь уверить, что погибшее и препарированное биоустройство Коэлли продолжает существовать, рассчитывая получить опасные для человечества сведения.

– Вы безумны, мистер Коэн. У вас бред! – забеспокоился Главврач.

– Не хочет ли он в этом бреду сказать, что я обольщала арифмометр? – вне себя от возмущения воскликнула Сестра.

– Такая гипотеза может многое объяснить, если я, конечно, не ошибаюсь, – заметил, ухмыляясь, врач.

– Вы не ошибаетесь, доктор, – подтвердил Коэн.

– Но откуда эта особь может знать, что произошло с другой особью в Корнуэлле? – вне себя от возмущения вопрошала Сестра.

– Я биологически связан с профессором Коэном, представляя его здесь, как была связана со своим биоустройством Коэлли.

– Разбирайтесь с этими арифмометрами или биоустройствами сами, – высокомерно бросила разгневанная Сестра, покидая палату.

Главный врач проводил ее насмешливым взглядом.

– И чему их учат в разведшколе! – сказал он, садясь напротив Коэна.

– Ваша информация представляет еще больший интерес, чем исследование предполагаемого мутанта, – и, расправив усы, он устремил на загадочное существо внимательный, пронизывающий взгляд.

14. Быстрый Бизон

 
Благородство, гордость, смелость,
Пренебреженье к пришлым белым.
 

Быстрый Бизон, вождь индейского племени из ближней к военной базе Корнуэлл резервации, вернулся с охоты, спешился, отдал коня и охотничьи трофеи сыну, узнав от него, что его ждет белый гость из Корнуэлла.

Неторопливо величавой походкой вошел вождь в открывшуюся со скрипом дверь, церемонно молча поздоровался за руку со знакомым военным кинооператором базы и уселся напротив него у тлеющего посередине помещения костра. Дым уходил в отверстие потолка, вернее крыши.

По его знаку темнолицая женщина с иссиня черными, заплетенными в косички волосами подала вождю две трубки, набитые табаком. Хозяин дружески протянул одну из них гостю. Тот знал, что отказаться нельзя, и, затянувшись слишком крепким для него табаком, закашлялся. В полном молчании попробовал еще раз. И только когда кинооператор пришел в себя от угощения, Быстрый Бизон безразличным тоном спросил:

– Что привело Охотника за всем, что можно снять, в вигвам Быстрого Бизона?

– Уверенность, что нет более гордого, отважного и верного вождя, чем Быстрый Бизон. Только ему можно доверить великую тайну всего человечества.

– И гость знает ее? – как бы между прочим, спросил вождь, впившись в гостя глазами.

– Не только знаю, но принес ее вождю на сохранение на пятьдесят лет.

– Уже двести лет как белокожие пришли в наши прерии, люди племени Быстрого Бизона не живут так долго.

– Я говорю о племенах всей Земли.

Индеец глубоко затянулся и выпустил такой клуб дыма, что он столбом устремился к отверстию в потолке.

– Их очень много. Больше, чем цветов весной в прерии.

– Скорее, колючих кактусов, норовящих в пустыне любого уколоть.

– И все дороги становятся тропами войны, – заключил вождь.

– Вот этого больше всего испугались большие начальники, когда наша пушка сбила летевшую в небе маленькую луну.

– С маленькими шестипалыми людьми, – добавил индеец.

– Как можно рассмотреть? Ведь далеко стоял.

– Быстрого Бизона в детстве звали Птичий Глаз.

– В катушке, которую я прошу хранить пятьдесят лет, он разглядит, что маленькие люди – не люди и живут на другой Земле у иной звезды. Она светит им, как наше солнце.

– Большие начальники боятся, что маленькие шестипалые люди придут на Землю и поступят с ними так, как сами они двести лет назад – отнимут у живших здесь их землю.

– Быстрый Бизон верно говорит про начальников. Они судят по себе, стремясь захватить все больше, загнав хозяев здешней земли в резервации, страшатся, что шестипалые умнее их и будут держать их в скотских загонах. И подобно страусу со страху прячут они голову в песок. Словно скрыв появление звездных людей, они избавятся от них! И приказано у нас сжечь все, напоминающее шестипалых, запугать всех, кто видел их, заставляя считать, что ничего этого не было. Я снял много катушек о шестипалых и их корабле, и все их для вила сжег, все, кроме одной, которую сохранит для людей будущего самый смелый, самый мудрый из вождей. Пусть Быстрый Бизон возьмет эту катушку. Она прольет свет тем, кто познать хочет Великий звездный путь, что серебрится ночью в небе.

Индеец протянул руку и молча взял переданную ему бобину.

– Сын Быстрого Бизона Зоркий Ястреб даст тебе коня и проводит до базы, – прощаясь, сказал вождь.

В лунном свете каменистая пустыня казалась застывшим в штиль морем, и поблескивающие россыпи камней сливались в сказочную лунную дорожку, ведущую к ночному светилу.

У гряды скал, поднявшихся как бы из-под земли, кинооператор узнал место падения инопланетного аппарата. С грустью смотрел он на камни, куда не суждено было ступить загадочным звездным людям, поразившим патологоанатомов отсутствием знакомых органов.

Земля на фоне освещенных луной скал казалась особенно темной и неприветливой.

– Ястребиный Глаз видит огонек, – сказал сын вождя и повернул коня в сторону, там спешился и снова, не касаясь стремени, вскочил в седло. В руке его что-то поблескивало.

Он показал кинооператору полоску:

– Была мягкая, не как теперь. Кто-то хватал, вдавил руку.

На серебристом металле отпечаталась ладошка шестипалого пилота.

– Надо спрятать, – посоветовал оператор.

– Нет, – возразил индеец.

– Это талисман!

Дальше оператор пошел знакомой дорогой пешком, а индеец, ведя другую лошадь в поводу, ускакал.

_{^{Отпечатки-слепки шестипалых рук. Взяты с поверхности неопознанного летательного объекта.}}

15. Клятва Гиппократа

 
Когда-то была свята
Клятва Гиппократа.
 

Джентльмен в шляпе, надвинутой на узко посаженные глаза, прошел в кабинет Главного врача военного госпиталя и потребовал у санитара немедленно вызвать того для разговора.

Главврач застал непрошеного гостя в неснятой шляпе, развалившегося в кресле, положившего ноги на журнальный столик.

– Садитесь, док, – указал он рукой хозяину кабинета на его кресло, – говорить будете с федеральной спецслужбой. О'кэй?

– О чем разговор? – недовольно пыхтя в усы, спросил Главврач.

– Ну, об этом насекомом, мутанте… или как его там…

– Вы имеете в виду мистера Коэна с другой планеты?

– Вот-вот, о нем вам и придется позаботиться.

– Мы, как врачи, заботимся о нем. Ему требуется больше кислорода, и мы поместили его в кислородную камеру. Представьте, вместо пиши ему нужен солнечный свет, мы чисто вымыли стекла в его палате. Наблюдаем за ним и ликвидировали последствия травмы.

– Насчет травм мы еще подумаем, а вот кислород и свет – это ему ни к чему.

– То есть как это ни к чему? Как вас понимать, сэр?

– А вы пораскиньте мозгами, док. Тогда поймете, как надо служить Америке да еще в звании полковника.

– Я это звание получил именно за службу в армии Соединенных Штатов, молодой человек.

– А теперь для армии Соединенных Штатов нужны некоторые сведения, известные вашему ублюдку, а он упорствует, объедается у вас солнечным светом, а ему врачебная диета нужна. Поэтому вам надлежит прикрыть окна в его камере глухими щитами, пока у него не развяжется язык.

– Я врач, сэр! И давал клятву Гиппократа лечить, а не пытать пациентов.

– Вы давали присягу, полковник. И она сейчас действует, как считает наш президент, а не клятва какому-то древнему язычнику. И вам придется выполнять мои указания от имени президента.

– Я не могу наносить вред пациенту и скорее подам в отставку, чем поступлю против своей совести.

– Считайте свою отставку принятой, а о щитах на окна я сам распоряжусь.

– Может быть, вы возглавите врачебный обход госпиталя?

– Я лошадиных клятв не давал. Ведь ваш Гиппократ ипподрому сродни.

– Я сообщу о своей отставке пациенту, не хочу, чтобы он обо мне плохо думал.

– Пусть он лучше думает, как бы ему не было плохо.

Главврач вошел в кислородную камеру, когда окна в ней стали закрывать снаружи. В комнате становилось сумрачно.

Коэн, сидевший у окна, встал при виде вошедшего Главврача.

– Они хотят оставить вас без света и темнотой вынудить вас сообщить какие-то сведения. В связи с этим я подал в отставку, не желая принимать в этом участие.

– Это делает вам часть, доктор. Требуемые сведения касаются наилучших способов убивать людей, которых вы лечите. Но они ошиблись, доктор. Мое биологическое устройство рассчитано на пребывание в космической темноте в течение трех миллионов (по вашей десятеричной системе) ударов сердца.

– В течение месяца! – мгновенно сообразил врач.

– Но я ощущаю и недостаток кислорода. Меня, доктор, можно уничтожить, сжечь, как мою бедную био-Коэлли, но нельзя сломить. Ведь я – часть профессора Коэна, который в другой галактике недосягаем.

– Какое безумие отказаться от общения с вами, скрыть ваше существование, брать с нас клятвенные подписки о неразглашении! Если б я, как подавший в отставку, мог бы задержаться в госпитале, я бы часто навешал вас, чтобы узнать о вашей планете и каким должно быть человечество. Но я уже знаю, что не таким, как у нас!

Когда врач уходил, в открытую дверь хлынул солнечный свет. Но дверь плотно закрылась, а подошедший санитар запер ее на ключ.

16. Президенты

 
Не в гибели машин беда.
А в лжи правителей всегда…
 

В январе 1948 года по американской традиции прежний президент Гарри Трумэн передавал дела управления страной вновь избранному президенту генералу Дуайту Эйзенхауэру.

Они проводили много времени вместе, проявляя лояльность друг к другу, хоть и представляли разные партии и республиканец сменял демократа. И все же различное отношение к политическим вопросам порой прорывалось у них.

Так, 20 января за пять дней до вступления генерала в президентскую должность в том самом овальном кабинете Белого дома, где в прошлом году они обсуждали план Пентагона атомной бомбардировки ста русских городов, Гарри Трумэн вспомнил об этом и сказал:

– Так кто же выиграл войну, поставил последнюю точку: ты, командовавший американскими войсками во время войны, или я, президент Соединенных Штатов, не побоявшийся сбросить атомные бомбы на Хиросиму и Нагасаки?

– В этом не было военной необходимости, – заметил генерал.

– Как не было? Я заставил перепуганных японцев капитулировать!

– Атомные бомбы были сброшены в начале августа, а капитуляция произошла 2 сентября, после разгрома русскими Квантунской армии, когда японцы фактически лишились сухопутных сил. Лучше было бы послушать Эйнштейна и Сцилларда и не побуждать русских создавать свое атомное оружие, которое не позволит нам применить свое, ибо, как я уже говорил, победителей в атомной войне не будет.

– Сенат не согласится с тобой, ядерное оружие надо совершенствовать, и новому президенту заботиться об этом. И венгра Тейлора с его водородной бомбой тебе, Дуайт, придется поддержать.

– Придется, потому что ядерная гонка началась, и я не уверен, кто первым взорвет термоядерную бомбу – мы или русские. Кстати, о русских. Помнишь, Гарри, как ты открытым текстом приказал сбить предполагаемый их аппарат. Он оказался, как писала пресса, воздушным шаром.

– Это дело особой секретности, которое я откладывал на коней нашей работы.

– Что же это было? Можно познакомиться с документами?

– Я приказал все уничтожить, сжечь.

– Но это противозаконно, Гарри. Существует срок давности, после чего тайное становится явным.

– В данном случае срок давности – вечность. Люди никогда не должны узнать об этом!

– Но почему?

– Потому что это противоречило Библии. Я хранил веру в Бога.

– Чем же можно опровергнуть Священное писание?

– Бог создал человека по образу и подобию своему, и не могут прилететь из космоса на Землю разумные существа, не похожие на создания Господа.

– В Нью-Мексико прилетали инопланетяне?

– Их сбили, как я приказал. Двое погибли, третьего взяли живым. Как президент, ты должен знать об этом. Для остальных – произошла авария с воздушным шаром. Двоих погибших препарировали. Оказались бесполыми, а внутренности их ни на что не похожи. И сродни Божьим тварям, разве что насекомым.

– А третий?

– Третий умел беззвучно передавать английские слова и грозился превратить Землю в мертвую планету страшными средствами уничтожения, какими они располагают. Попытки узнать, чем они владеют, не увенчались успехом.

Пришлось уничтожить это вредное насекомое. Жаль, наши техники не смогли разобраться в принципах действия их аппарата. Двигателей, нам привычных, в обломках не оказалось. Что-то болтали о неведомых психических полях. Но скорее всего, эти болтуны сами были психами.

_{^{Снимок шестипалой ступни человекоподобного существа, находившегося под обломками звездолета. Фото И. Чунусова}}

– Трагичное это, на мой взгляд, дело, – вздохнул Эйзенхауэр.

– Ну что ж, будем считать это трагедией в Нью-Мексико.

– Нет, дорогой президент. Это трагедия всего обманутого тобой человечества, которое должно знать, что оно не одиноко во Вселенной!

– А как же церковь?

– Будет молиться Богу, еще более Всемогущему, разнообразно сотворившему всю Вселенную.

Трумэн с неприязнью посмотрел на своего преемника:

– Во всяком случае я надеюсь, что при новом президенте это не будет предано гласности.

– В американской истории президенты не порочили своих предшественников. Со мной или без меня, люди узнают о своих братьях по разуму.

Эйзенхауэр сдержал свое слово, хотя при нем и зародилась уфология и неопознанные летающие объекты стали обрастать легендами…

Но только через пятьдесят лет, пока престарелый индейский вождь хранил утаенную от уничтожения бобину, фильм о препарировании инопланетянки стал общим достоянием. Он вызвал много споров. Эксперты утверждали невозможность подделки, а скептики все равно сомневались, считая кино великим обманщиком. Никто не понял какие кровоточащие органы были внутри взрезанного тела пришельца, и никто не понял, что эти органы принадлежали существу, не нуждающемуся в пище, не способному к размножению, и что это были биороботы.