Текст книги "Арктический мост(изд.1959)"

Автор книги: Александр Казанцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 35 страниц)

Глава восьмая
АКЦИИ

Мутные пятна фонарей отражались в мокром тротуаре. Под ногами хлюпало. Дождь сочился не переставая. Стены домов с темными проемами окон уходили ввысь, где сливались с мглой. Щель улицы казалась дном глубокого сырого ущелья.

Скрюченные, ссутулившиеся люди жались под карнизами и выступами стен. До утра было еще далеко. Готическая церковь, запиравшая собой улицу, чернела мрачным силуэтом. Серыми полосами казались колонны на здании биржи, около которой толпились люди, боясь упустить минуту открытия. Кто знает, какие потрясения может принести новое утро?

– Они упадут, опять упадут, помяните мое слово, джентльмены! Туннель съест их.

– За один вчерашний день они упали на пятьдесят три пункта.

– Будь он проклят, этот туннель, он разоряет нас! Кто мог думать, что пароходное дело пойдет ко дну? Что могло быть вернее пароходных акций? Разве мог пересохнуть Атлантический океан?

– Ничего не было вернее, дядя Бен! Ничего! Но вот строительство туннеля перевалило за половину, и…

– …и пароходные акции полетели ко всем чертям, словно океан вытек через дырку в земной скорлупе.

– А вместе с ним и наши кровные доллары, горбом заработанные.

– Надо думать, что сегодня акции упадут еще пунктов на пятьдесят.

Дядя Бен, такой же грузный, как и прежде, но совсем не такой добродушный, рассердился:

– Не каркайте! Я сорок лет копил деньги и все до последнего цента вложил в пароходные акции. Будь он проклят, этот туннель! Он отнял у меня младшего сына. Он хочет еще отнять у меня мои доллары…

– …от которых осталась едва половина.

– С радостью отдал бы и эту половину, если бы тем мог вернуть своего Генри!

– Да… Я знал вашего сына. Такой симпатичный был парень.

Лицо дяди Бена налилось краской:

– Мерзавцы! Негодяи! Заманили моего мальчика под воду и там убили! Они едва не потопили всех рабочих.

– Действительно, проклятое сооружение! Но где же туннельное просперити? Где же это процветание? Где? Я спрашиваю мистера президента…

– Просперити! – горько усмехнулся дядя Бен. – У меня было два сына и одна дочь. Теперь у меня остался один сын, а дочь должна ехать на Аляску, чтобы выйти замуж за простого монтера. Дела плохи в Нью-Йорке Вот я имел службу на судостроительном заводе мистера Элуэлла, а теперь завод закрылся. Никто не хочет заказывать суда. И старый Бен без работы. А его сбережения тают как снег, положенный в боковой карман.

– Конечно, джентльмены, совсем не выгодно сейчас держать у себя пароходные акции. Что касается меня, то я предпочитаю продать все три свои пароходные акции, чтобы купить одну туннельную.

– Если вы что-нибудь получите за свои пароходные, – пробурчал старый Бен.

– Да, – вздохнул кто-то в толпе, – я думаю, что в кармане Джона Рипплайна поубавится миллионов.

– Он просто вылетит в пароходную трубу.

– Я бы сказал, в трубу Арктического моста.

– А с ним вместе и мы, – рассмеялся кто-то горько.

Разговор замолк. Люди зябко ежились, отряхиваясь от дождевых капель.

К моменту открытия биржи и Брод-стрит и Уолл-стрит были запружены взволнованными людьми. Спекулятивная лихорадка овладела Нью-Йорком. Если всю ночь здесь продежурили злополучные владельцы пароходных акций, то к утру явились люди, чтобы купить хотя бы одну акцию Туннельного концерна или Стального синдиката, акции которых неизменно ползли вверх. При некоторой ловкости в несколько дней можно было удачной сделкой создать себе состояние. Золотая лихорадка овладела людьми. В подземке, в трамвае, на улице, на службе, в клубе и в кафетерии – везде говорили только об акциях, о пунктах, об онкольных счетах и дивидендах. Начатая месяц назад игра на повышение, игра, как ее называли, «больших быков», уже приносила свои плоды. Первой жертвой оказалась Атлантическая пароходная компания. Ее акции под влиянием бешеной агитации газет, носившихся с идеей скорого окончания трансконтинентального туннеля, покатились вниз.

– Покупайте железнодорожные акции! Никогда железнодорожное дело не было таким выгодным, как теперь, когда заканчивается подводный туннель! Покупайте железнодорожные!

– Дик Ольдстэд, тот, который женился в прошлом году на богатой вдове, в неделю заработал сто тысяч долларов на стальных акциях. У Стального треста снова предвидятся поставки для туннеля. Его акции летят вверх.

– Я продал на прошлой неделе пять акций и заработал неплохо, но теперь жалею. Сегодня я заработал бы на них вдвое.

– Счастлив тот, кто может совершать сам сделки на бирже. Он снимает все сливки. За место на бирже платят несколько сот тысяч долларов.

– А зарабатывают миллионы!

– Говорят, мистер Игнэс загребает каждый день по миллиону.

– Пароходам пришел конец!

– Я не дал бы свой старый автомобиль за пачку пароходных акций.

– Туннель! Туннель! Мистер Кандербль скоро достроит его. Уже поговаривают о прокладке трубы вдоль западного берега, чтобы соединить Аляску с Сан-Франциско.

– Я с удовольствием вложил бы свои свободные деньги в это дело.

– Покупайте железнодорожные!

– Интересно, как будут котироваться с утра пароходные?

Люди напирали. Всем хотелось первыми ворваться в здание биржи, чтобы узнать котировку и скорее совершить сделки.

– Идите к дьяволу! Не пробуйте пробраться раньше меня! – кричал дядя Бен. – Вы хотите заработать на моих потерях! Дайте сначала мне продать свои акции!

– Не толкайтесь, старина. Если у вас пароходные, то вы зря торопитесь. Подождите еще два дня, и вам уже не надо будет приносить свои акции: за ними на вашу квартиру придут мусорщики.

– Идите к дьяволу! Тише, не толкайтесь! Сейчас откроют.

Если бы двери не открыли через несколько минут, их, несомненно, выломали бы. Спотыкаясь, падая, люди бросились по широким ступеням. В одно мгновение толпа заполнила главный зал, стараясь пробиться к барьеру, чтобы завладеть маклером, производящим сделки. На огромной матовой доске зажглись названия основных акций. Все ахнули: акции подводного туннеля подскочили небывало высоко. Можно было подумать, что завтра уже начнется движение по туннелю. Но нет, работа по завершению гигантского строительства будет длиться еще несколько лет. В чем же дело? Чем объяснить этот небывалый ажиотаж? Почему обесцениваются реальные ценности и вздуваются еще не существующие?

– Туннельные! Туннельные! Дайте мне туннельные!

– Нет предложений, сэр. Нет в продаже.

– Акции Туннельного концерна! Купите мне по любой цене!

– Нет в продаже. Нет предложений, сэр.

На светящейся ленте под потолком бежали надписи биржевого телеграфа.

– Смотрите! Туннельные! Туннельные! Кто-то продал. Но по какой небывалой цене! Смотрите! Акции подскочили против вчерашнего еще на пятнадцать пунктов.

Дядя Бен, перегнувшись через барьер, тормошил уже вспотевшего маклера, которого рвали со всех сторон:

– Парень, парень! Вы должны поскорее продать мои пароходные. Парень, я вас очень прошу, в них все мои сбережения!

– Да, сэр, при первой возможности. Но никто их не покупает. Простите, сэр, вы просите туннельных акций? Нет, сэр, нет в продаже. Какую вы предлагаете цену?

– Смотрите, смотрите! Опять совершена сделка на туннельные. Они подскочили еще на пять пунктов!

– Боже мой, маклер! Продайте мои пароходные!

– Только за бесценок, сэр. Мне стыдно предложить вам цену, которую согласен дать один из моих клиентов.

Узнав сумму, дядя Бен разразился проклятиями. Он беспомощно оглянулся вокруг. Люди бегали взад и вперед как сумасшедшие. Они то смотрели на зажигающиеся цифры, то бросались к телефонам, за пользование которыми платили невероятные суммы, то осаждали биржевых маклеров. Деньги на покупку акций занимались под огромные проценты в расчете, что еще сегодня акции снова будут проданы, а прибыль, несмотря на эти проценты, чистая, огромная прибыль, звенящим золотом останется в кармане.

– Десять стальных акций! Мистер брокер, устройте мне эту сделку немедленно!

– Да, сэр, я уже оформляю.

– Кто просил туннельные акции? Есть предложение… Что? Цена слишком велика? Тогда, простите, у меня есть другой клиент.

– Смотрите, опять кто-то купил туннельные, по еще более высокой цене.

– Ну, как дела, дядя Бен? Все раздумываете, расстаться ли вам с пароходными акциями?

– Послушайте, – говорил недоумевающий дядя Бен, – как же так? Пароходы, настоящие пароходы, плавают по Атлантическому океану, перевозят грузы и пассажиров. Они будут перевозить их еще несколько лет до окончания строительства туннеля и, несомненно, будут плавать и после окончания. Я как владелец нескольких акций являюсь хозяином какой-то части пароходов, а мне хотят заплатить за мои акции гроши. Куда же делись мои деньги? Куда? Я не понимаю.

– Бросьте, дядя Бен! К тому времени, когда вы поймете, за ваши акции не дадут ни гроша.

– Но куда же девались мои деньги? Я их заработал за станком.

– Хе, старина! Они переходят в карманы того, кто купил вчера туннельные дешевле, а сегодня продал дороже. Это куда лучше, чем работать у станка.

Рядом кричали:

– Туннельные, стальные! Они опять поднялись! Кто-то играет на повышение и скупает акции на огромную сумму.

– Дайте мне туннельных, мистер брокер!

Дядя Бен все еще стоял и думал. Как может уступить он свое право владеть хотя бы несколькими винтиками атлантических гигантов за бесценок! Ведь он когда-то отдал за это право собственности свои сорокалетние сбережения.

Наконец он собрался с духом и опять обратился к маклеру:

– Сэр, очень прошу вас…

– Что? Пароходные? – отмахнулся маклер. – Едва ли кто купит…

– Смотрите, смотрите! Огромная сделка!

Биржевой телеграф отметил новое понижение курса пароходных акций.

Дядю Бена толкали, ругали, отпускали по его поводу самые нелестные замечания, а он стоял посредине зала и держал в руках ничтожную сумму, которую получил взамен своих сорокалетних сбережений.

Ограбили! Это было ясно для него. Но кто ограбил и как, этого он понять не мог.

Вспотевшие люди с блуждающими глазами, куда-то спешившие, хрипло переругивающиеся с брокерами, сновали мимо него, неизменно задевая его огромную тушу.

Кто же ограбил? Куда делись его деньги? Что смотрит правительство? Как может существовать легально такой несомненный грабеж? Ведь у него были деньги, а теперь нет. В то же время он ничего не сделал плохого. Пароходы же, владельцем которых он гордо себя считал, продолжают плавать. В чем же дело?

У дяди Бена в руке тоненькая пачка долларов. У низенького соседа с усиками топорщатся карманы. Он только что продал акции железнодорожной компании Бильта, Теперь он покупает туннельные. Каким же образом деньги Бена перешли в карман этого пронырливого биржевика? Ведь он не запускал своих рук в кошелек старого мистера Смита! Где же полиция? Где?..

Бен вышел на улицу и понуро побрел по мокрому тротуару.

Биржевой телеграф, хотя и запаздывал на двадцать три минуты, все же разносил по всему миру известия о небывалой пляске акций.

Мистер Медж, прислушиваясь к ровному постукиванию аппарата, пропускал между пальцами ползущую ленту.

Еще три пункта… еще два… Прекрасно! Они летят вниз, как нераскрывшийся парашют.

Мистер Медж никого не принимал в этот день, но тем не менее, видимо, был очень занят. Пиджак висел на плечиках позади кресла, жилетка его была расстегнута, а пополневший, ставший более рыхлым мистер Медж непрестанно вскакивал и бегал в волнении по кабинету. То и дело он срывал телефонную трубку и отдавал какие-то распоряжения, называя акции и стоимость. Потом надевал на голову наушники и слушал на короткой волне передачу своего специального агента, посланного с передающей установкой в зал биржи.

Ах, как запаздывает биржевой телеграф! На разнице показаний в двадцать три минуты можно потерять или составить миллионное состояние.

Кто-то стучал в дверь. Мистер Медж поспешно спрятал наушники, прикрыл бумагами телеграфный аппарат с ворохом лент и, недовольный, тяжеловатой походкой подошел к двери.

– В чем дело? Хэлло! Я же просил никого…

Дверь открылась. Мистер Медж посторонился.

– Хэлло, дэди! – воскликнула Амелия, подставляя щечку для поцелуя.

Мистер Медж подошел к столу, а его дочь стала бегать по кабинету, как разъяренная пантера. Сквозь стиснутые зубы она выбрасывала короткие, отрывистые фразы:

– Да, дэди, я здесь… Самолетом. Как я его ненавижу! Я разорвала бы ее собственными руками! Я делала все, чтобы привлечь его к себе, а она… она… Я старалась быть заметной, дэди! – уже плачущим голосом продолжала Амелия. – Я делала все в течение всей моей жизни, чтобы быть заметной… Я ненавижу все эти приемы… Хочу, чтобы он просто любил меня! Я пробовала быть всякой… Дэди, я несчастна!

Амелия упала в кресло и зарыдала. Плечи ее вздрагивали. Чтобы глаза не покраснели, она не вытирала слез, катившихся по ее нарумяненным щекам.

Мистер Медж подошел к дочери и, гладя ее волосы, спросил:

– Бэби, в чем дело? Что-нибудь с Гербертом?

Амелия вскочила, отбросив руку отца:

– Я его ненавижу! Я его всегда ненавидела… Какая-то русская женщина занимает его значительно больше, чем я. А она совсем ничего собою не представляет. Грубая, неизящная, глаза выцветшие. Фи! Я бы не взглянула. А Герберта я ненавижу! О, как я хотела бы ему отомстить! Чтобы он страдал, мучился. Я готова уничтожить то, к чему он так привязан… Пусть ему станет больно! Пусть!

Мистер Медж улыбнулся:

– О бэби, я очень рад… Мне хотелось предупредить вас о некоторых действиях… действиях… – мистер Медж замялся, – которые я предпринял.

Мистер Медж наклонился к дочери и стал ей что-то рассказывать.

Амелия вскочила и большими, испуганными глазами, которые сразу высохли, смотрела на возбужденного мистера Меджа, размахивавшего пухлыми руками.

Биржевой телеграф продолжал сообщать о прыгающем курсе акций. Туннельные продолжали неизменно подниматься, пароходные катились в пропасть.

Мистер Ричард Элуэлл нервно расхаживал между столом и зеркалом, наблюдая за лентой телеграфа. Несомненно, он разорялся. Акции Атлантической компании тащили за собой и акции его заводов.

Что делать? Что делать?.. Неделю назад он вынужден был закрыть четыре завода. Два еще работали, но сегодняшние биржевые операции – они окончательно разоряют Элуэлла. В следующую субботу ему уже нечем будет выплатить рабочим их заработок. Что делать? Заказов нет. Старые аннулированы из-за неустойчивой деловой обстановки.

Проклятый туннель!

Арктический мост победил его на политическом поприще и теперь уничтожает на деловом. Кто этот авантюрист Медж, которому улыбнулось счастье на выборах, который теперь, играя из-за угла, сбрасывает вниз пароходные и его, элуэлловские, акции? О, мистер Элуэлл прекрасно понимает, что все это только ловкая игра Меджа! Он искусственно раздувает успехи строительства. Вероятно, туннелю нужно привлечь новые капиталы. И вот серия статей в газетах – и тысячи дураков и любителей легкой наживы спешат отдать свои деньги мистеру Меджу для его туннеля взамен выпущенных Меджем бумажек, которые тот назвал акциями. А завтра эти бумажки будут перепродаваться, и кое-кто наживет на этом огромные деньги. Пароходные же и судостроительные акции ничего теперь не стоят, и он, Ричард Элуэлл, инженер, политик и предприниматель, разорен.

Тщетно искал Ричард Элуэлл выхода. Ему нужна была финансовая поддержка. Но кто, кто мог оказать ее? Джон Рипплайн? Но он и сам потерял добрую половину своих миллионов.

Вошел слуга, которому мистер Элуэлл уже третий месяц не платил жалованья.

– Сэр, мистер Кент просит принять его.

Мистер Элуэлл оживился. Кент? Его бывший импресарио, работавший когда-то у него на жалованье в пятьсот долларов в неделю…

Мистер Кент вошел, как всегда, развязной походкой, жизнерадостный и энергичный. По его лицу нельзя было определить ни его возраста, ни настроения. Это было добродушное и довольное лицо делового американца.

– Хэлло, мистер Элуэлл!

– Хэлло, мистер Кент!

Кент бесцеремонно уселся на край стола и протянул руку к коробке с сигарами. Откусив кончик и выплюнув его на ковер, он начал:

– У меня к вам дело, мистер Элуэлл. Не правда ли, ведь вы не являетесь владельцем своих заводов?

Мистер Элуэлл покраснел.

– Откуда вам это известно, сэр? – выпрямился он, гордо откинув назад голову.

– Деб, сэр. Мне сообщил об этом новый владелец вашего бывшего завода.

Мистер Элуэлл опустился в кресло:

– Кто же? Кто?

– Это лицо, сэр, кроме вашего завода, приобрело также и огромное большинство акций Атлантической пароходной компании.

– Джон Рипплайн? – воскликнул Ричард Элуэлл.

– О нет, сэр, – усмехнулся Кент. – Мистер Рипплайн не в лучшем положении, чем вы, сэр.

Элуэлл овладел собой и, приняв обычный солидно-респектабельный вид, сухо спросил:

– Чем же я обязан вашему посещению?

– У меня к вам дело, сэр, как к инженеру с именем. Надо будет возглавить в газетах кампанию о нецелесообразности эксплуатации заканчиваемого туннеля. Нужно будет выдвинуть новый проект трансконтинентального дешевого грузового сообщения по воздуху через Полярный бассейн. Вы предложите от своего имени воздушную трассу с Алеутских островов через Полярный бассейн в Европу – экономичную грузовую трассу. По всей этой трассе должны быть организованы промежуточные, перевалочные, заправочные ледовые аэродромы, оборудованные по последнему слову техники, обеспечивающие полеты в любую погоду, аэропорты на айсбергах, циркулирующих близ полюса по замкнутым кривым.

Элуэлл внимательно смотрел в ничего не говорящее лицо Кента и старался понять эту новую для него идею.

– Ледовые аэродромы должны быть организованы на искусственных айсбергах. Мне поручено передать вам вот эти чертежи. Из них вы поймете, каким способом будет создан айсберг под ледовым аэродромом.

Мистер Кент вынул из бокового кармана свернутый лист бумаги и разложил его перед Элуэллом.

Элуэлл молча слушал Кента и рассматривал чертеж. Он был хороший инженер и понял все с одного взгляда.

Наконец он отодвинул от себя чертеж, посмотрел на своего бывшего импресарио и неуверенно сказал:

– Да, но ведь именно сейчас все газеты наперебой анализируют выгоды туннеля.

– Пустое, сэр! Мы с вами начнем доказывать обратное. Дуг! Публика любит сенсации. Кроме того, лицо, уполномочившее меня на переговоры, имеет некоторый вес.

Элуэлл задумался.

– Вам хорошо заплатят, сэр. Все уже подготовлено для решительного удара. На Алеутских островах готова к вылету экспедиция для организации первого ледового аэродрома. Редакции некоторых газет уже… как бы это вам сказать… словом, они уже заинтересованы.

– Да, сэр, – задумчиво сказал Элуэлл, – я не могу сказать, что я не сочувствую новому проекту. Это, несомненно, прогрессивно и интересно. Это имеет, конечно, большее будущее, чем фантастический туннель. Однако, прежде чем поставить под всем этим свое имя, я хочу знать, кто истинный инициатор…

– Кто? – прервал его Кент. – Вы хотите знать, кто является фактическим владельцем всех пароходов, плавающих в Атлантическом океане, кто владелец вашего бывшего завода, кто нанимает вас для участия в противотуннельной кампании? – Мистер Кент закинул ногу на ногу и затянулся ароматным дымом.

Мистер Элуэлл поднялся:

– Да, сэр, я хочу знать, от чьего имени вы здесь говорите.

– От имени мистера Меджа, сэр.

– Меджа?! – воскликнул Элуэлл и бессильно опустился в кресло.

– Да, сэр, – невозмутимо подтвердил мистер Кент. – Мистер Медж приобрел пароходные акции и акции вашего предприятия по весьма низкой цене. Теперь он предлагает помочь ему опрокинуть туннель.

– Позвольте, это мистификация! Мистер Медж ведь председатель правления концерна, главный директор-распорядитель. Он душа и отец всего этого дела. Кто же не знает этого?

– О’кэй! – подтвердил Кент. – Но бизнес есть бизнес. Если мистер Медж сумел по сходной цене приобрести все пароходы, какой смысл ему строить туннель? Он достаточно деловой человек. Надо прекратить это невыгодное вам и ему строительство. Пароходные акции снова поднимутся, и мистер Медж будет обладателем огромного капитала, а вы вернете себе свое состояние.

– Но это уж слишком! – возмутился Элуэлл. – Вы предлагаете мне сотрудничать с таким беспринципным человеком? Вы плохо меня знаете, сэр!

– О нет, сэр! Я полагаю, что и у вас, и у мистера Меджа, и у любого другого человека дела есть один общий принцип – выгода. Только она и движет прогресс и способствует процветанию страны.

Мистер Кент еще долго говорил, убеждая бывшего патрона согласиться на условия своего хозяина.

В двадцатиэтажном здании Концерна подводного плавающего туннеля на Пятом авеню происходило экстренное совещание правления.

Мистер Медж оглушил акционеров своим заявлением о выходе из правления концерна. В торжественной речи он сообщил обескураженным членам правления, что он всегда стоял за все прогрессивное. Техника и жизнь неизменно движутся вперед. Если несколько лет назад идея плавающего туннеля была передовой, то теперь она уже явно устарела. Авиация с ее современными достижениями сулит большие выгоды. Мистер Медж видит будущее только в авиации, которая может покорить просторы над полярными льдами не только для богатых пассажиров, но и для дешевых грузов, создав постоянную торговую трассу в Европу по кратчайшему пути, впервые проложенному смелыми русскими летчиками.

И мистер Медж стал распространяться о своих все возрастающих симпатиях к русским.

Мистер Медж покинул заседание под улюлюканье и свист всех присутствующих. С гордо поднятой головой прошел он в свой кабинет и, вызвав к себе дожидавшегося его главного инженера строительства мистера Герберта Кандербля, имел с ним короткий, но, видимо, глубоко принципиальный разговор, после которого мистер Герберт Кандербль вышел оттуда совершенно красный, яростно скрежеща зубами. В дверях он встретился с секретарем. Тот ничего еще не знал об отставке Меджа и, закрыв за собой дверь, взволнованно сообщил патрону о панике на бирже, грозившей катастрофой акциям Туннельного концерна.

Сообщение это мистер Медж воспринял с непонятной секретарю веселостью. Забрав в портфель лишь некоторые свои бумаги, он объявил, что освобождает кабинет, и, фальшиво насвистывая модную песенку, спустился вниз и сел в свой личный автомобиль.

Перепуганный секретарь провожал его, забыв надеть пиджак, и вышел на Пятое авеню в одной жилетке.

Мистер Медж весело подмигнул ему из машины и помахал рукой.