Текст книги "Искатель. 1972. Выпуск №5"

Автор книги: Александр Казанцев

Соавторы: Гордон Руперт Диксон,Виталий Мелентьев,Николас Монсаррат,Бен Ист
сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 12 страниц)

– Боюсь, что сейчас получилось не очень хорошо, – говорил Винсент. – В следующий раз постарайтесь сделать немного быстрее.

А в это время, совсем рядом, гремел Аллингэм:

– Если вы, ребята, хотите разбить мое сердце, разгуливая по палубе, как стадо старых шлюх на пикнике, то вам придется сшаркать башмаки до самой задницы. А ну-ка вкалывайте!

Только будущее могло решить, который из двух методов более эффективен… Джонсон же избрал средний путь. Его часто встречали на верхней палубе, молчаливого и целеустремленного, сопровождаемого толпой грязнющих и серьезных кочегаров. Они занимались погрузкой необходимых машинному отделению запасов. Иногда Джонсон останавливался послушать Аллингэма, иногда наблюдал за Винсентом. Он обычно хмурился, поворачивался к своим странным спутникам и говорил что-то неразборчивое. И они собирались вокруг того, что предстояло оттащить вниз – бочку краски, набор запчастей, – и занимались делом, ни на кого не обращая внимания.

Командира на борту не было. Целых полмесяца он находился в Ливерпуле на курсах, которые невинно назывались «тактическими курсами командиров», а фактически оказались серьезным испытанием. В задачу курса входил разбор последних событий войны в Атлантике и их практическое изучение. Сначала читалось несколько лекций, а во второй половине дня все офицеры устраивались на полу в пустой комнате возле нарисованной огромной карты. На ней были расставлены модели походного ордера судов конвоя, боевого сопровождения и подводных лодок противника. Начиналась игра в конвой, давались исходные данные, задавалась погода, тонули корабли; вокруг собирались подлодки, а боевое охранение должно было разрабатывать контрманевры и осуществлять их, как если бы все происходило в походе. Этим делом заправлял целый капитан первого ранга. Терпеливые девушки в морской форме передвигали модели, передавали сигналы и потихоньку подсказывали ученикам, что делать дальше. Это казалось морским волкам несправедливым, но девушки знали буквально все.

Даже внимательно прослушав лекции, Эриксон посчитал тактические занятия необыкновенно трудными. Многое изменилось в Атлантике за те четыре месяца, пока он оставался на берегу. Появились новое оружие, новые опасности, новые контратакующие маневры. Оказалось, что из-за недостатка практики он потерял командирское чутье. Слишком о многом приходилось думать, слишком многое предвидеть. Иногда он забывал даже отдавать приказания об изменении курса, забывал передать нужный сигнал. Будучи старше всех в чине, он обычно назначался командиром отряда охранения и, совершая ошибки, не мог забыть, что через несколько недель поведет в поход собственный отряд охранения. А если он и там повторит подобные ошибки, за них придется платить потерянными кораблями, погибшими людьми. Еще одним горящим танкером, еще одним «Компас роуз». За все будет теперь в ответе он и его совесть.

Какой из него выйдет командир отряда, если он делает ошибки, которых год назад и во сне не сделал бы?…

И вернувшись на «Салташ», Эриксон никогда не забывал своих сомнений.

Локкарт встретил его у трапа. Эриксон осмотрел корабль, и настроение его улучшилось. Рабочий день заканчивался. Первые увольняющиеся на берег матросы готовились к построению. Проверка внешнего вида и формы была очень строгой и внимательной. Впрочем, и сами матросы старались выглядеть нарядными и подтянутыми. «Салташ», казалось, уже был готов к выполнению своих обязанностей. Верхняя палуба сияла, все было ровно и чисто выкрашено.

Подробно доложив Эриксону о проделанной за время его отсутствия работе, Локкарт пригласил командира вниз, в кают-компанию, где уже все собрались на файф'o'клок.

– Ну и как курсы, сэр? – спросил Аллингэм, едва Эриксон устроился в кресле. – Туго пришлось?

– Бегать нас, правда, не заставляли, но остального было вполне достаточно. Давно мне так не приходилось работать.

– Появилось ли еще какое-нибудь ужасное оружие? – спросил Рейкс.

– Ну… – Эриксон секунду подумал. – Немцы усовершенствовали гидроакустические торпеды, которые преследуют корабль по шуму винтов, пока не догонят. Идет слушок об этакой «дыхательной трубке»,[10]10
  Имеется ввиду шноркель – устройство забора воздуха для дизелей из подводного положения.


[Закрыть] которая позволяет подлодке находиться на перископной глубине сколько угодно времени, – он оглядел присутствующих, – только об этом нигде не следует говорить.

– Вот ублюдки! – беззлобно произнес Рейкс.

– Нам придется чуть побольше поработать, вот и все… – Эриксон обратился к Джонсону. – Испытание начнем через десять дней, стармех. Пойдем вниз по реке до Тейл-оф-зе-Бэнк, и будем там, пока не отправимся в Арднанрейш.

– О подобной программе я уже как-то слышал, – заметил Локкарт.

– Да и я тоже, – подтвердил Винсент. – Интересно, как поживает наш свирепый старикан?

– А это кто? – спросил Скотт-Браун.

– Адмирал, возглавляющий учебную базу кораблей охранения в Арднакрейше. С самого начала войны провел громадную работу, но его нельзя назвать ангелом.

– Должность его едва ли к этому обязывает, – Эриксон задумался. – Ну что, устроим прощальный вечер перед отплытием?

– Все уже подготовлено, сэр, – сказал Локкарт. – В конце следующей недели, если вы согласны. Стармех сделает для нас небольшую иллюминацию, а потом выпивка и что-то вроде ужина.

– Достаточно ли у нас знакомых для большого вечера?

– Уже сейчас в список приглашенных входит около шестидесяти человек, – рассмеялся Скотт-Браун.

– Шестьдесят? – Эриксон удивленно поднял брови. – Чем же вы занимались в мое отсутствие?…

– Вы же знаете, как растет число посетителей кают-компании, сэр, – произнес Джонсон с угрюмым видом человека, имеющего небольшой счет в банке и полностью лишенного тщеславия. – Иногда это больше похоже на гостиницу, чем на кают-компанию.

– Да, но есть много таких, кого стоит пригласить, – сказал Скотт-Браун, – Офицеры других кораблей на верфях. Строители. Несколько человек с базы. Девушки… У меня есть предварительный список.

Он порылся в кармане, извлек листок бумаги и передал его Эриксону.

– Что, будет адмирал? – удивился Эриксон, прочитав имя, идущее под номером первым.

– Говорят, что адмирал любит такие вечеринки. И эту уж ни за что не пропустит.

– Хорошо, – Эриксон продолжал просматривать список. – Полагаю, все эти загадочные люди с шотландскими фамилиями – с верфей… А кто такой второй офицер Хэллэм?

– Красотка из оперативного, – ответил Хольт.

– Что?… – опешил Эриксон.

– Э-э-э… служащая оперативного отдела, сэр, – покраснел гардемарин. – Ее пригласил старший помощник.

– Хороша?

– С ума сойти, сэр.

Эриксон вопросительно уставился на Локкарта, который, к собственному удивлению, почувствовал смущение.

– Надеюсь, вы не поддаетесь женским чарам, старпом?

– Ни в коем случае, сэр! – ответил Локкарт. – Просто я подумал, что нужно пригласить побольше людей с берега. Они к нам хорошо относятся.

– И второй офицер Хэллэм тоже входит в эту категорию?

– Да, пожалуй.

– А вот ко мне, кажется, не очень, – вставил Хольт не очень тихо.

– Хольт! – начальственным тоном сказал Локкарт.

– Да, сэр?

– Пожалуй, хватит.

– Извините, сэр, – ответил Хольт, нисколько не смутившись. – Я думал, что вам приятно будет это слышать.

Локкарт благоразумно промолчал. Эриксон вновь посмотрел на него. Ну и ну, вот, оказывается, какие дела…

– Ну что же, надеюсь, она хороша.

Локкарт не очень-то рассчитывал, что Джули Хэллэм примет приглашение. А увидев ее в уголке быстро заполнившейся кают-компании, вообще засомневался, правильно ли сделал, что пригласил ее.

Она сидела на подлокотнике кресла в окружении поклонников. Вовсю пускал в ход свои чары Скотт-Браун. Эриксон, обходя гостей, задержался рядом с ней, развеселив своим шуткам. Постоянно вился рядом Хольт.

Адмирал, веселый и общительный человек, беседовал на королевский манер: несколько быстрых вопросов, двухминутный обмен любезностями, затем смена собеседника. Локкарту он сказал:

– Вы впервые занимаете должность старшего помощника?

– Нет, сэр, – отвечает Локкарт. – Я уже был старпомом на старом корабле капитана третьего ранга Эриксона. На корвете «Компас роуз».

– Ах да, – адмирал, у которого и память тоже была королевской, уклонился от такой, далеко не праздничной, темы. – Все ли в порядке?

– Да, сэр.

– Надеюсь, мои люди оказывают вам необходимую помощь?

– Да, сэр, они нам очень помогли.

– Хорошо, – адмирал кивнул и пошел дальше. И тут же Локкарт услышал его вопрос, адресованный Аллингэму: – Вы впервые занимаете должность артиллерийского офицера?

Локкарт заметил Джонсона в углу кают-компании и направился к нему.

– Веселитесь, чиф?

Джонсон кивнул и произнес несколько неуверенно:

– Все это для меня немного непривычно, сэр.

Прямота Джонсона особенно нравилась Локкарту. Тот совсем недавно знал лишь машинное отделение эсминца и матросский кубрик и совершенно откровенно признавался, что кают-компания для него непривычна.

– Если надоест, вы просто выверните пробки, и тогда вечеринке конец, – сказал он стармеху.

– Приму ваш совет к сведению, – улыбнулся Джонсон.

Локкарт взял поднос с закуской у одного вестового и стал обходить гостей. Он поговорил с женщиной в очень большой шляпе, которая все спрашивала:

– Одного я не понимаю: откуда вы знаете, куда плыть, когда находитесь прямо посредине моря?

Потом он заговорил с мужчиной, который сказал:

– Мы вложили в этот корабль очень много труда. Надеюсь, вы о нем хорошо позаботитесь.

Он побеседовал с начальником порта, проводил адмирала, а затем отправился на верхнюю палубу посмотреть, хорошо ли затемнен корабль. Затем сделал запись в вахтенном журнале, перекинулся парой слов с боцманом Барнердом, после чего вернулся вниз и поговорил с заместителем мэра Глазго. Время шло, но толпа не проявляла ни малейшего желания расходиться. Потом Локкарт оказался рядом со старпомом другого нового фрегата, который выпалил:

– Я, к сожалению, только что прибыл… Один из наших матросов упал во время увольнения в реку… Кто эта прелестная девушка, вон там?…

Локкарт впервые за два часа посмотрел на Джули Хэллэм. Именно в этот момент она подняла голову и улыбнулась ему. Он состроил комически-отчаянную гримасу, указывая на тесный кружок ее ухажеров, и увидел, что она поднялась и пошла к нему через толпу гостей. Локкарт пошел навстречу. В глазах Джули все еще светилась улыбка, когда она взглянула на него снизу вверх и сказала:

– Как пригласивший меня на вечер, вы сумели очень немногого добиться для себя, не так ли?

– При такой конкуренции… – засмеялся он.

– Да. Но еще вы были заняты, как любой хороший старпом, – она взглянула на часы. – Мне пора. Положено быть в казарме к десяти.

– О… А ведь мне так и не удалось с вами поговорить.

Она улыбнулась еще шире, еще более откровенно глядя ему в глаза, и промолвила, несколько смущаясь:

– Вы не поверите, если я скажу, скольким я уже сообщила, что вы провожаете меня домой.

* * *

Они медленно шли в темноте, дорожа каждым дюймом черной мостовой, словно это была мера самого быстротечного времени.

– У вас, должно быть, очень веселая кают-компания, – сказала Джули. – Мне нравятся Аллингэм и ваш доктор. И уж конечно, гардемарин, ужасно мил.

– Иногда я чувствую себя рядом с ним девяностолетним стариком. Но всегда приятно иметь рядом кого-нибудь веселого и молодого.

– Это, наверное, очень заразительно… А вам, похоже, очень нравится Эриксон?

– Я чувствую, что должен закончить войну вместе с ним и ни с кем другим. Вот как я его люблю, – Локкарт увидел, что она улыбается.

– Именно это же командир сказал и о вас.

– Мы как близнецы… Это не глупо звучит?

– У нас, женщин, редко бывают такие отношения. А если и бывают, то никогда не связаны с серьезными вещами вроде войны и командования кораблем.

– Это, по-моему, единственное чувство, которому можно давать дорогу в военное время. Я все удивляюсь, как можно сочетать семейную жизнь и в то же время командование эсминцем, да еще в войну?

Они молча перешли улицу на перекрестке и вновь попали в тень здания.

– Вы пуританин? – задумчиво спросила она.

– В этом отношении да. Войне нужно посвящать всего себя. Остальное только мешает. Приходится думать только об одном, ни на что не отвлекаясь, приходится быть решительным и… жестоким. Это едва ли подходит для такой штуки, как брак.

– И почему вы стали таким? – после короткого молчания спросила она. – Вы ведь не профессионал. Зачем же вам так жертвовать собой?… Кем вы были до войны?

– Журналистом… К такому выводу я пришел не сразу. Возможно, он годится только для меня… Думаю, что даже удачный брак слишком большая ставка. Уж лучше быть одному.

– А вы очень худы, – сказала она вдруг.

– Это все из-за «Компас роуз». Да и слишком много забот и мало отдыха было у меня в последнее время. – Локкарт не хотел говорить на эту тему и заметил с легкой иронией: – А вы выглядите потрясающе.

– Хорошо, что хоть это увидели, – улыбнувшись, ответила она.

– Я имею в виду, что вы не кажетесь слишком усталой, хотя у вас изматывающая работа… Кем вы были до войны?

– Снималась для журнала мод.

– О! И вот теперь вы второй офицер оперативного отдела, а выглядите… ну, далеко не худшим образом, – сказал он, и оба расхохотались.

Словно сговорившись, они замедлили шаги.

Через минуту перед высоким угрюмым зданием Джули сказала:

– Вот здесь я и живу.

Локкарт, не зная, как с ней проститься, произнес:

– Прогулка стоила всего вечера, хотя нам и не удалось о многом поговорить.

Ее лицо, озаренное мягким светом, было серьезным и прекрасным. Прощание… Ночь, которая только что обнимала их, теперь должна разлучить…

– Неплохо мы прогулялись… И это я придумала, – сказала Джули, – Вы бы меня пригласили?

Локкарт отрицательно покачал головой.

– Из-за все той же преданности войне? – спросила она. Он вновь покачал головой.

– Просто я думал, что ответ будет отрицательным.

– В следующий раз… – начала Джули и умолкла.

Они долго смотрели друг на друга.

– Даже имея дело с пуританами, трудно все устраивать самой.

– В следующий раз моя очередь, – согласился Локкарт. – Спокойной ночи.

Она кивнула и ушла, Локкарт повернулся и медленно пошел по улице.

* * *

Вице-адмирал сэр Мюррей-Форбс спустился на пирс, едва получил сигнал о подходе «Салташа». «Салташу» суждено стать 521-м кораблем, который пройдет через него. Ему был оказан точно такой же прием, как и предыдущим 520-ти. Огромное количество кораблей, прошедших адмиральские заботы, никак не отразилось ни на лице адмирала, по-обычному живом и внимательном, ни в манере взбегать по трапу. Он появился на юте, где его приветствовали Эриксон и офицеры, образовавшие почтительный строй. Пройдя несколько шагов взад-вперед и оглядев все вокруг, адмирал обратился к Эриксону:

– Фрегат больше, чем я предполагал.

Эриксон задал совершенно уместный вопрос, придав голосу выражение глубокой заинтересованности:

– Это первый фрегат, который заходит сюда, сэр?

– Да. И ваш прежний корабль был первым корветом здесь тогда, в 1939-м. Странно… Много времени прошло… Представьте меня офицерам.

Адмирал быстро обошел всех. Локкарту он сказал: «В последний раз вы встречали меня без фуражки». Винсенту: «Вы были, кажется, на «Трефойле». Остальные удостоились прямого острого взгляда из-под густых кустистых бровей. После чего адмирал сошел с Эриксоном в командирскую каюту, где ему подали лучшее шерри.

– Эти фрегаты, кажется, хорошие корабли, – сказал он. – Нам в Атлантике нужно что-нибудь покрупней и помощней… Хотя и корветы неплохо, просто первоклассно поработали, – адмирал посмотрел на Эриксона: – Вы потеряли «Компас роуз», командир?

– Так точно, сэр.

– Да, долгая война, – сказал адмирал. – Чертовски долгая война. Но ганс выдыхается, клянусь Богом, выдыхается! Скоро совсем выдохнется. Сейчас начало его конца. – Он тут же сменил тон: – Вы здесь пробудете три недели, Эриксон. Вряд ли вам стоит рассказывать об учебном курсе или о моих требованиях. Вы знаете мои стандарты, – он посмотрел в иллюминатор. – Вам здесь покажется несколько прохладно, как всегда. Теперь у нас есть кино и хорошая столовая. Но это, пожалуй, и все.

– Насколько я помню, сэр, у нас будет не слишком много свободного времени, – улыбнулся Эриксон.

– Клянусь Богом, что это так! Ведь еще только середина войны… Как ваш новый старпом? Лучше первого?

– Первоклассный, сэр. Мы так долго были вместе…

– Удивительно, что сейчас делают эти непрофессионалы. Никогда б не поверил в начале войны, – адмирал осушил стакан, отказался от второго и поднялся. – Пора мне и двигаться… Вы должны как-нибудь со мной пообедать. Я хочу услышать о той лодке.

«Как ему удается? – удивлялся Эриксон, сопровождая адмирала на верхнюю палубу. – Что это? Такая невероятная память или он перед визитом на корабль специально читает на каждого из нас досье?»

У трапа выстроилась команда.

– Где-то я вас видел, – сказал адмирал, глядя скорее на бороду, чем на ее обладателя.

– Барнерд, сэр, – ответил боцман.

– Боцман с «Танджерина». Тоже здесь был, – адмирал удовлетворенно кивнул. – Тогда у него не было бороды, – пояснил он Эриксону. – Но чтобы измениться до неузнаваемости, бороды мало. Я сразу его узнал…

Просвистели боцманские дудки, адмирал отдал честь, ловко спрыгнул в катер. Уже оттуда он сказал:

– Завтра ваши занятия начинаются в 5.30 утра, – он тут же отдал команду, и его надраенный, сияющий катер понесся к берегу. С катера передали сигнал: «В гавани все стволы всех орудий должны находиться в диаметральной плоскости корабля». Локкарт обернулся, увидел, что одно из орудий, увы, градусов на десять отклонено от оси корабля, и тяжелыми шагами направился разыскивать Аллингэма.

* * *

Проходили дни. Люди быстро привыкали к службе, и время, затрачиваемое на различные действия – стрельбу из орудий, сбрасывание глубинных бомб, передачу сигналов, спуск шлюпки, – постепенно, секунда за секундой, уменьшалось. «Салташ» становился кораблем, приближающимся к идеалу адмирала и Эриксона. Эриксон хотел, чтобы фрегат стал вторым «Компас роуз», только чуть лучше.

На корабле такого размера офицеры были больше удалены от команды, чем на «Компас роуз». В течение рабочего дня им не приходилось иметь дело с живыми людьми. Теперь люди стали номерами: «Двадцать человек – на полубак!» «Шестнадцать кочегаров – для бункеровки!» Команда «Салташа» почти в два раза больше, чем на корвете, и они уже не знали всех по именам. Не было Грегга, не было Уэйнкрайта, не было сигнальщика Уэлльса… Если даже и находились на борту подобные люди, то они не попадались на глаза Эриксону и Локкарту, оставаясь лишь номерами корабельном расписании и именами в ведомостях жалованья. По утрам, отдав приказ «Команде построиться» и глядя на двойной строй по восемьдесят человек в ряд, Локкарт иногда начинал тосковать по прежней, почти семейной, обстановке на борту «Компас роуз».

Офицеры сидели после обеда в кают-компании, когда передали сигнал к отходу, положивший конец пребыванию в Арднакрейше. Приказ был короток и деловит.

«Кораблю Его Королевского Величества фрегат «Салташ» надлежит отправиться в Гринок в 6.00 утра 15 апреля, и войти в состав Клайдского отряда боевого охранения».

– Черт побери! – воскликнул Винсент, читая приказ. – А ведь я хотел бы снова стоять в Ливерпуле.

– А мне Клайд вполне подходит, – сказал Джонсон.

– А мне подходит что угодно, – сказал Хольт. – Хочу увидеть белый свет.

– Должен сказать, – заметил Скотт-Браун, – что есть места и похуже, чем Глазго весной.

Итак, они вновь отправились на войну.

* * *

К середине 1943 года вот-вот должен был наступить момент равновесия: корабли боевого охранения отбирали у подлодок то солидное преимущество, которое было достигнуто немцами за последние три года, и добивались, хотя и с огромным трудом, чего-то вроде возможности сражаться на равных. Отряды сопровождения все еще были малочисленны. Иногда в море одновременно находилось 700 судов, и на них приходилось лишь сотня кораблей сопровождения, а это предоставляло подлодкам огромный простор для выбора целей. Но и малочисленные отряды были сильным оружием. Подлодки теперь уже не в состоянии были удерживать то кровавое преимущество, которое было у них последние три года.

Атаки волчьих стай достигли своей вершины и время от времени приносили неожиданно жестокие результаты. Так, например, в Южной Атлантике немцы за два дня потопили семь танкеров из десяти, входивших в конвой. Немцы держали в море сотню подлодок одновременно. Субмарины собирались в стаи, насчитывающие до двадцати штук. В начале года они опять стали выигрывать, а в марте потопили рекордное количество судов – 108. Новые акустические торпеды следовали за целью по шуму винтов. Но немцам пришлось считать и свои потери: в марте потоплено 15 подлодок, в апреле – 16, в мае – 45. На этой ступени войны немецкое верховное командование кое-что изменило в стратегии – подлодки стали понемногу уходить из Северной Атлантики в более безопасные места.

Корабли боевого охранения увеличивались не только численно. Теперь они могли пересекать с конвоями всю Атлантику благодаря новому методу бункеровки – заправки горючим в океане. Стало вполне достаточно кораблей, чтобы организовать специальные рейдовые группы, независимые от конвоев и способные быстро прийти на помощь. И, что самое главное, силы боевого охранения научились находить, ловить и уничтожать врага.

Никто уже не рассчитывал на счастливую звезду. Прошли времена, когда плохо обученные экипажи и слабовооруженные корабли отправлялись в бой с горсткой глубинных бомб и парой хлопушек, лезли, неизвестно на что надеясь, в самое пекло. Теперь же в Атлантике царствовали наука и люди, ею овладевшие. Локаторы и гидроакустические приборы стали поразительно точны. Системы перехвата радиосигналов подлодок дали возможность предупреждать атаки. Небольшие авианосцы, сопровождающие многие конвои, обеспечивали в самой середине океана прикрытие с воздуха, которого так не хватало раньше. Чаша весов стала склоняться а пользу конвоев. Лучшего времени для вступления «Салташа» в битву нельзя и придумать.

* * *

Эриксон собрал офицеров перед отходом к 10 часам утра, чтобы отдать командирам семи находящихся под его командованием кораблей последние приказания и еще раз сказать об организации заградительного заслона.

Его группа состояла из трех фрегатов и пяти корветов. Корабли находились на якорной стоянке у Тейл-оф-зе-Бэнк. Яркое апрельское солнце обещало веселый поход, после того как корабли покинут устье Клайда. Три фрегата – «Салташ» и два других, которые присоединились к нему в Арднакрейше, – были «с иголочки». Пять корветов оказались старыми работягами. В 9.45 от бортов кораблей стали отваливать катера. Им приходилось пробираться между скученными на рейде кораблями. Здесь стояло что-то около сорока военных кораблей: эсминцев, сторожевиков, фрегатов, корветов, тральщиков. Кроме того, там находились линкор, крейсер и два небольших авианосца, стоявшие чуть в стороне от общей массы, словно олицетворяя мощь флота. А вниз по реке, ближе к устью, на специальном рейде стояли плотной массой грузовые суда.

– Катер у борта, сэр! – доложил вахтенный старшина. – Командир «Хармера», сэр.

– Играть захождение! – приказал Локкарт. «Хармер» – следующий по старшинству после «Салташа» фрегат. Командир его был ярым поборником морского этикета. Локкарт без всякой наигранности вытянулся и отдал честь, когда прибывший командир стал подниматься по трапу.

Эриксон сидел в кресле, разглядывая собравшихся командиров. Это как раз те люди, которые ему нужны. Двое из них – он знал совершенно точно – пили больше, чем следовало, один из командиров постоянно грубил офицерам. Но все они хорошие боевые командиры…

За столом их семеро. От командира «Хармера», шестидесятилетнего (!) капитан-лейтенанта, до молодого, с лицом младенца, старшего лейтенанта, командующего «Петалом» – замыкающим корветом. Несмотря на разницу в званиях, возрасте, внешности и воспитании, всех их делала похожими одинаковая печать ответственности и знание своего дела. Их лица – морщинистые, овеянные многими ветрами – несли на себе в большей или меньшей степени резкий след войны.

«Я, наверное, выгляжу точно так же», – подумал Эриксон.

Они занимались очень незаметной работой – год за годом водили конвои между Старым и Новым Светом. Их война и войной-то, в общем, не была – скорее спасательной операцией грандиозного масштаба. Спасение судов, попавших в беду. Спасение людей, тонущих в воде. Помощь войскам, которым необходимо оружие, и самолетам, которым не хватало бензина. Спасение сорокамиллионного гарнизона Великобритании, которому, чтобы не умереть от голода и холода, необходимы продовольствие и одежда.

На столе перед собравшимися офицерами лежали списки конвоя, приказы к отходу, карты, коды и шифры, списки радиопозывных, диаграммы, схемы поиска подлодок, таблицы необходимых запасов топлива.

Эриксон посмотрел на список боевого охранения: «Салташ». «Хармер», «Стриммер», «Виста», «Рокери», «Роуз Арбор», «Пергал», «Петал».

– Перед вами лежит план построения боевого охранения, – сухо начал он. – На карте вы видите, как должны располагаться корабли отряда. Впереди два фрегата – «Салташ» и «Хармер», по два корвета на флангах – «Виста» и «Пергал» – на правом, «Рокери» и «Роуз Арбор» – на левом. Третий фрегат, «Стриммер», в свободном поиске, а замыкающим идет корвет «Петал».

– Опять Чарли на кончике хвоста, – сказал командир «Петала», молодой человек, который ничуть не смущался своего мальчишеского вида и отсутствия командирской респектабельности. – И все-таки когда-нибудь я узнаю, как выглядит нос транспортного судна.

– А об этом лучше спросите «Рокери», – ехидно посоветовал командир «Хармера», и все захохотали. Несколько недель назад отставший транспортник протаранил «Рокери», когда корвет пытался его поторопить. При этом транспортник попал в середину корпуса настолько точно, что «Рокери» стал похож на велосипедный руль. Корвет отправили в док, откуда он вышел совсем недавно.

– Я в этом не виноват, – запротестовал командир «Рокери» с видом человека, который вот уж в который раз повторяет одну и ту же фразу. – Он шел прямо на меня. Я не успел увернуться.

– Так говорят девушки с Пиккадилли. – сказал командир «Петала».

– Да и результат похож, – заметил командир «Стриммера», который запомнился Эриксону грубым обращением с подчиненными. – Ему пришлось отправиться в док налегке.

Снова раздался смех. «Минуточку, – подумал Эриксон, – не такое совещание мне хотелось сегодня провести». Он резко постучал по столу.

– На сегодня достаточно сплетен, – начал Эриксон как можно холоднее. – Я бы хотел поскорее закончить, так как уверен: на ваших кораблях не меньше дел, чем на моем собственном. На этот раз мы идем через весь океан, до Сент-Джонса на Ньюфаундленде. Как обычно, в море будет бункеровка. Каждое утро передавайте мне сведения о количестве топлива. Время бункеровки буду назначать я сам. И очередность, в которой будете подходить к танкеру, сообщу вам я.

«Кажется, переборщил», – подумал Эриксон про себя, поднял взгляд и заметил, что командир «Хармера» уставился на него с выражением открытой антипатии. Через секунду последний сказал:

– До этого мы сами решали, когда нам бункероваться.

В молчании все ждали ответ Эриксона. Никому не понравилось, как он принялся за дело, как сразу решил взять отряд в ежовые рукавицы. Они считали, что знают свое дело не хуже его.

«Ну хорошо, если вы сами этого хотите, – тяжело подумал Эриксон, – тогда вам туго придется. Отряд мой. И если кто-нибудь совершит ошибку, это будет моя вина…»

Он поднял правую руку и многозначительно погладил по трем золотым нашивкам на лацкане своего кителя. Взгляды присутствующих проследили за его шестом, который не мог быть яснее и, по правде говоря, оскорбительнее. Потом Эриксон посмотрел на командира «Хармера» и сказал медленно:

– Ну тогда это будет первым, что я хочу изменить в отряде.

Приговор Эриксона задал тон остальной части собрания. И хотя Эриксон не собирался столь резко заявлять о своей власти, но отнюдь не намеревался и отступать. Он без околичностей перешел к тому, что должен был сообщить: о сигналах отражения атаки, о куче всякой рутины, которую необходимо решить перед отправлением в любой конвой. Теперь за столом все только соглашались с ним. Командиры решили посмотреть, что получится из этого нового руководства. И когда в конце собрания Эриксон, желая разрядить обстановку, сказал: «Я еще надеюсь увидеть всех вас в каком-нибудь скверном отеле Сент-Джонса», – никто не улыбнулся и не принял шутки…

(Окончание следует)

Перевел с английского В. ДРОБЫШЕВ