Текст книги "Искатель. 1972. Выпуск №5"

Автор книги: Александр Казанцев

Соавторы: Гордон Руперт Диксон,Виталий Мелентьев,Николас Монсаррат,Бен Ист
сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 12 страниц)

Действительно, в «Салташе» было что-то крупное, солидное и серьезное, а по своей капитальности он ничуть не уступал складским помещениям, расположенным вдоль причала. Как-то эта махина будет управляться в море… С пирса «Салташ» выглядел, как любой другой корабль, который не совсем еще отделился от суши. Первый слой краски, покрывающий его борта, был заляпан суриком. Верхняя палуба после нескольких недель отделочных работ замызгана. Оглушительный грохот клепальных пневмомолотков на полубаке подводил черту под общей картиной беспорядка.

Корабль был грязен, шумен и для случайного прохожего выглядел предметом, не достойным внимания.

Эриксон поднялся на борт и ступил на грязную палубу, заваленную упаковочными ящиками и банками из-под красок. «Салташ» был длиной более 100 метров и поднимался уступами: бак, спардек, верхний мостик, «воронье гнездо» и, наконец, радиоантенна, венчающая мачту. На всех уровнях корабль был заставлен оборудованием и, видимо, вскоре его будет еще больше. На корме специально отведено место под увеличенный запас глубинных бомб. На палубе несметное число спасательных плотов и сетей. Здесь было три больших орудия, четырехствольная автоматическая пушка и целая дюжина легких спаренных пулеметов, натыканных где только можно и похожих на ветки кустарника. Новинка – большие орудия с электрическим подъёмником. Они могли палить весело и без заминок… Два больших катера. Дальномер. Совершенно новый бомбомет, который сбрасывал за борт сразу целый веер малых глубинных бомб. Эхолот. Специальные аппараты обнаружения акустических торпед. Все это бросалось в глаза с первого взгляда. Все обещало множество осложнений и требовало тщательного изучения. Но и обещало сделать «Салташ» грозным оружием, если овладеешь всеми приспособлениями.

Эриксон оставил Локкарта осматривать минное оборудование, обоим им незнакомое, а сам направился в машинное отделение.

Он все ниже спускался по бесконечным лестницам, которые становились все грязнее. Когда он достиг наконец машинного отделения, руки его и рукава кителя были полностью вымазаны.

Здесь было холодно и сыро. Группа рабочих монтировала маслопровод, а человек в фуражке и белых нарукавниках, подсвечивая себе фонарем, возился с пультом управления. Он обернулся, заслышав шаги Эриксона. Небольшого роста, лет сорока, с седеющими волосами и массивным загорелым лицом. На вид энергичный и знающий. Он с почтением поглядел на украшения козырька, на три золотые нашивки и орденскую ленту на плече Эриксона.

– Я командир, – после некоторого молчания представился Эриксон. – Вы мой инженер-механик?

– Так точно, сэр, – осторожно произнес тот, – Джонсон. Я только недавно получил диплом инженера.

– Здравствуйте, чиф, – Эриксон протянул руку. – Как у вас тут дела?

Джонсон широким жестом обвел помещение.

– Основное оборудование на месте, сэр. Я здесь уже около трех недель. И до этого, конечно, работали. Сейчас ставят вентиляторы и динамо. Рассчитывают через три месяца все приготовить к испытаниям.

– А каково качество работ?

– Здесь это не вопрос, сэр, – Джонсон пожал плечами. – Четвертый год войны… Турбины хороши. Здорово сделаны. Говорят, дают 20 узлов.

– Звучит многообещающе… На каком корабле вы служили раньше?

– На «Манакле», сэр, – ответил Джонсон. – В Средиземноморье.

– Вы впервые стали стармехом?

– Да, сэр, – он замялся в смущении. – В качестве офицера, я имею в виду. Я из механиков.

Эриксон удовлетворенно кивнул. Инженер-механик, прошедший школу механиков, служил на эсминце. Что же, это недурно. Двухтурбинный корабль водоизмещением в две тысячи тонн не относится к классу простых, каким был «Компас роуз». Масса сложнейшего оборудования потребует высокой степени внимания. Он увидел, что Джонсон посматривает на грязные обшлага кителя, и сказал:

– Я слегка перепачкался по дороге сюда.

– Могу найти для вас пару рукавиц, если хотите, сэр, – Джонсон почувствовал себя виноватым и был готов помочь. – Корабль грязный.

Эриксон кивнул.

– Знаю, на этой стадии трудно держать корабль в чистоте. Да, пожалуй, дайте-ка мне пару рукавиц и нарукавников, если можете. Придется полазить по трапам в ближайшее время.

– Может быть, вы хотите посмотреть, как у нас идут дела, сэр?

– Пока нет, чиф. Подожду, когда все приобретет подобающий вид.

– А на каком корабле вы служили, сэр? – спросил неуверенно Джонсон.

– На корвете. Он назывался «Компас роуз».

На лице Джонсона промелькнула тревога. Эриксон подумал: наверное, стармех знает о «Компас роуз», помнит небось, что он пошел ко дну за семь минут и что из команды в 91 человек погибло 80… Он об этом все знает, как любой на флоте, независимо от того, служит ли на эсминце в Средиземном море или прикреплен к базе на Скапа-Флоу. Тысячи моряков почувствовали чуть ли не личное горе, прочитав о гибели «Компас роуз». Джонсон был одним из них, хотя он никогда до этого даже названия корабля не слышал.

Эриксон почувствовал, что Джонсон смотрит на него во все глаза, и произнес с усилием:

– Его торпедировали.

– Я знаю, сэр, – сказал Джонсон.

Больше им не о чем было говорить…

Из машинного отделения Эриксон поднялся на мостик. Он решил оставить это удовольствие напоследок… Ноги оставляли свежие следы на покрывавшем доски инее. Эриксон поразился размерам мостика и количеству приборов. Ряды телефонов, батареи переговорных труб… Специальные дублирующие экраны радиолокаторов. Позади большая штурманская рубка, в которой размещались приборы управления огнем и великолепный гидроакустический аппарат. Имелся специальный стол для прокладывания курса, показывающий световой линией курс корабля. Тут же, на мостике, находились два сигнальных прожектора. Эриксон быстро смекнул, как много людей соберется здесь во время похода: двое вахтенных, двое сигнальщиков, двое наблюдателей, два гидроакустика, посыльный. Всего человек десять… Медленно подойдя к поручням и взглянув вниз, на полубак с двумя зачехленными орудиями, он вдруг почувствовал, как все это напрасно и бесполезно. Конечно же, он будет командовать кораблем. Но что толку? Вспомнить хотя бы его последний корабль… Он невольно вздрогнул от холодного утреннего воздуха. Под ним черный, лоснящийся от грязи Клайд нес свои воды, не очень приятно напоминая о море, лежащем не так далеко отсюда.

Эриксон выпрямился и, пройдя через мостик, стал спускаться по трапу вниз, в свою каюту. По пути он встретил Локкарта.

– Соберите документы и вообще все, что есть у стармеха, – резко сказал он. – Для начала изучим оборудование.

Итак, все сначала…

Следующий офицер, прибывший через неделю, совсем расстроил Локкарта. Старпом сидел в конторе верфи и подготавливал черновые вахтенные журналы. Вдруг дверь распахнулась, и чей-то голос спросил:

– Скажите, это «Салташ»?

Тот же тон, те же интонации! Локкарт резко повернулся на стуле. Однако это был не Беннет, их бывший старпом.

Но голос! Просто нет более похожего: тот же гнусавый «твэнг», те же резкие гласные, которые будили в нем и теперь старую ненависть и раздражение. Вошедший, долговязый светлолицый лейтенант в форме, сшитой из странно светлого, синего саржа, стоял в дверях с самоуверенным видом. Но вот взгляд его упал на рукав Локкарта. Он тут же вытянулся и сказал:

– Извините, что помешал вам, сэр. Я ищу «Салташ».

Локкарт, зачарованно вслушиваясь в голос, взял себя в руки.

– Да, это он и есть, – и махнул рукой в сторону окна, из которого был виден неопрятный серый корпус, – А кто вы?

– Аллингэм. Артиллерийский офицер.

– Австралиец?

– Так точно, – он посмотрел на нашивки Локкарта. – А вы командир, сэр?

– Нет, старший помощник. Наш командир – капитан третьего ранга.

– Ничего себе… А почему так много золота? – кивнул Аллингэм на нашивки.

– Мы будем возглавлять отряд охранения, – несколько строже ответил Локкарт. Из-за проклятого акцента он готов был сразу невзлюбить лейтенанта. – Так что я буду старшим офицером отряда.

– Неплохо. А что на корабле? – кивнул Аллингэм.

– Пока полный беспорядок, – ответил Локкарт. – Но будет хорошо. – Он слегка успокоился. – Там для вас полно пушек. Будет с чем поиграть.

– Здорово! – И опять акцент вырвал из памяти Локкарта прошлое.

– У нас в свое время был на корабле старпом-австралиец. По имени Беннет.

– Не Джеймс ли Беннет?

– Кажется…

– И что, он здесь у вас имел успех? – Аллингэм присвистнул.

– Нет, – ответил Локкарт. – Я бы не сказал.

Аллингэм положил противогаз и фуражку на стол.

– Но имя ведь то же самое. Тогда он здесь точно преуспел. Я слышал его лекции в Австралии.

– Лекции? – безучастно спросил Локкарт.

– Да. Он теперь на суше. Правда, что у него какое-то нервное расстройство после потопления этих подлодок?

– Я что-то не помню, – ответил Локкарт. – Вы мне об этом расскажете?

– О, там, дома, он знаменитость. Важная персона. Он, кажется, служил в свое время на корабле под названием «Компас роуз». Командир заболел, поэтому ему пришлось командовать кораблем в походе. Они тогда уничтожили две подлодки за четыре дня. Ему пришлось четверо суток стоять на мостике. После этого он слегка сломался. – Аллингэм помолчал. – Между нами говоря, газеты подняли у нас вой, так как ему за это даже медали не дали… Так это он?

– И никто иной, – Локкарт собрался с мыслями. – И что же? Он читает обо всем этом лекции?

– Конечно. Он выступает перед новобранцами. Разъезжает с речами по фабрикам. Говорят, это стимулирует производство.

– Это очень стимулирует меня, – в тон Аллингэму ответил Локкарт. – Насколько мне известно, Беннета поразила язва двенадцатиперстной кишки. Из-за того, что он слишком быстро ел консервированную колбасу. Ему пришлось списаться на берег и отправиться в госпиталь.

– А подлодки? – удивленно спросил Аллингэм. – А нервное перенапряжение?

– И подлодки, и нервное перенапряжение – все осталось нам, – покачал головой Локкарт.

– Ай да старина Джеймс Беннет! – расхохотался Аллингэм, – Да, сказки рассказывать он умеет.

– Это был негодяй, – коротко бросил Локкарт. – Я терпеть его не мог.

– У нас там не все такие, – с особым ударением произнес Аллингэм.

– Я, кажется, начинаю это понимать. – Локкарт улыбнулся, и Аллингэм, успокоившись, сразу оставил щекотливую тему. – Да и не могут там все быть такими, иначе Австралия давным-давно развалилась бы на куски. – Он поднялся. – Давайте забудем об этом. Пойдем посмотрим корабль.

* * *

Личный состав офицеров «Салташа» состоял из восьми человек. Кроме Эриксона, Локкарта, Джонсона и Аллингэма, к ним направили врача-лейтенанта, двух младших лейтенантов, один из них штурман, и гардемарина, который должен быть секретарем командира. Первая встреча в большой кают-компании живо напомнила Эриксону прошлое. Царили те же сдержанность и осторожность, особенно со стороны офицеров помоложе. Они напомнили Эриксону прежних Ферраби и Локкарта, когда те прощупывали новое для них окружение, пытаясь угадать, что здесь может понравиться в них и что нет. «Но вот здесь-то и кончается сходство, – подумал Эриксон, оглядывая собравшихся за столом. – Это не новички в своем деле». За исключением гардемарина, все были в походах и знали многое о службе охраны конвоев. Этот корабль он не сумел бы вывести в море с парой новоиспеченных младших лейтенантов, которые не стояли ни на одной вахте в своей жизни, и с таким старпомом, каким был Беннет. Эриксон подождал, пока офицеры займут места, и постучал по столу.

– Я собрал вас, – начал он, – чтобы получше с вами познакомиться, и узнать, чем вы занимались до того, как пришли на «Салташ». – Он оглядел внимательные лица. – Кое-что я уже знаю: старпом служил со мной на прежнем корабле, со стармехом, – он улыбнулся Джонсону, – я успел поговорить. А что касается остальных, то мне пока известны только имена.

Командир взглянул на лежащий перед ним список.

– Ну, начнем с вас, старший артиллерист. Вы, кажется, совершили самое длинное путешествие, чтобы попасть к нам. Чем вы занимались до этого?

– Служил на тральщике, сэр, – ответил Аллингэм, словно он давно привык к тому, что его таким вот образом выделяют. – Охранял северное побережье Австралии. Потом мне все это слегка надоело, потому что не было ничего интересного и вообще не было похоже, что война подберется к нам. Вот я и подал рапорт на перевод сюда.

– Вам приходилось ставить мины?

– Мы поставили всего две за три года.

– Артиллерийский курс вы проходили уже здесь?

– Да, сэр. Я только что с Уэйл-Айленда.

– Ну и как, заставили вас там побегать?

– Мы так и не остановились ни разу, стоило нам ступить на борт. – Аллингэм улыбнулся. – Я лично потерял не один фунт веса.

Прокатился смешок. Уэйл-Айленд, королевская артиллерийская школа, прославилась своей жестокой дисциплиной, чего не отрицал ни один из окончивших ее.

– Ну пушек вам для практики вполне достаточно… – Эриксон посмотрел на следующее имя в списке. – Младшнй лейтенант Рейкс, – и вопросительно посмотрел на молодого офицера, сидящего в конце стола. – Откуда вы, младший лейтенант?

– С восточного побережья, сэр, – ответил Рейкс, будущий их штурман, очень живой, подвижной молодой человек, прямой и напористый. У Эриксона создалось впечатление, что до войны штурман занимался продажей не очень популярных бытовых приборов и некоторые навыки речи и манеры прихватил с собой на войну из своей старой специальности.

– Откуда именно? Из Гарвича?

– Так точно, сэр. Мы сопровождали конвои оттуда и до Гумбера.

– На каком корабле?

– На корвете довоенного типа. С двойным винтом.

– Помню такие… У вас было много практики в каботажном плавании?

– Так точно, сэр, – Рейкс помедлил в нерешительности, не зная, что Эриксону известно о восточном побережье и что он вообще хотел бы знать о нем. – Там есть протраленный коридор для конвоев. Каждые пять миль – буй. Если упустишь какой-нибудь из них, сядешь на камни или минное поле.

– И сколько раз с вами такое случалось?

– Ни разу, сэр.

Эриксон улыбнулся откровенному ответу.

– Ну теперь-то вам придется привыкать совсем к другой навигации. Давно вы не пользовались секстаном?

– С самого окончания учебы. Года два. На восточном побережье не требовалось. Но я специально в этом практиковался последнее время.

– Хорошо. На старом корабле расчетами я сам занимался, но теперь хотел бы возложить это на вас.

Следующим офицером, имя которого Эриксон прочитал по списку, был корабельный врач.

– Вы откуда, Скотт-Браун? – спросил он.

– Харлей-стрит, сэр, – ответил несколько удивленный Скотт-Браун.

– А-а… Так, значит, это ваш первый корабль?

Скотт-Браун кивнул:

– У меня была частная практика, и я занимался исследовательской работой при Гайз-госпитале: начались сильные налеты на Лондон. А потом они меня отпустили, – все это врач говорил с извиняющимся видом, как бы доказывая, что вовсе не бездельничал, прежде чем попал в ВМФ.

– Да вы просто роскошь для нас, – заметил Эриксон. – У нас никогда раньше не было доктора с дипломом.

– А кто же у вас врачевал?

– Я, – ответил Локкарт.

– Как же вы этому научились? – обратился к нему Скотт-Браун.

– Да так, в процессе… Боюсь, что я угробил намного больше пациентов, чем вы, доктор.

– Очень смелое заявление, если учесть, что у меня восьмилетняя практика.

И снова все рассмеялись. Смех сблизил их. «Будет, очевидно, неплохая кают-компания, – подумал Эриксон, – все такие разные, но в них хватает здравого смысла, чего-то солидного и надежного».

В списке оставалось два имени – второго младшего лейтенанта и гардемарина. Краем глаза командир наблюдал за высоким, стройным молодым человеком, который воевал с пепельницей, нервно ожидая своей очереди. «Да он почти школьник», – подумал Эриксон. Он посмотрел на сидящего рядом младшего лейтенанта.

– Винсент, – спросил Эриксон, – я вас нигде не мог видеть раньше?

Винсент, маленький, темноволосый и довольно застенчивый, заранее приготовил нужную фразу.

– Я был в том же отряде, что и вы, сэр, – вымолвил он наконец. – Служил на «Трефойле».

– Я так и предполагал. – Эриксон кивнул. Голос его звучал обыкновенно, но что-то в душе командира дрогнуло. «Трефойл». Он был братом «Компас роуз» целых два года подряд. Тот самый замыкающий корвет, который, на счастье, заметил на экране локатора, как появился и исчез «Компас роуз». Именно он доложил об этом «Вайперосу». Именно «Трефойлу» они с Локкартом обязаны жизнью. Вполне возможно, что маленький застенчивый лейтенант приложил к их спасению руку. Но командир решил расспросить о подробностях в менее официальной обстановке.

– Ну, тогда мы все знаем друг о друге, – дружески сказал Эриксон. – И вы знаете, в чем будет состоять ваша работа… Остались только вы, Хольт, – неожиданно обратился он к гардемарину. – Чем вы занимались последнее время?

Пепельница со звоном упала со стола. Гардемарин Хольт мучительно покраснел. «Боже мой, – подумал Эриксон, – да ему, небось, лет семнадцать… Я ему в отцы гожусь… Нет, я ему гожусь в деды».

– Извините, сэр, – сказал Хольт, – я только что закончил учебу на «Кинг Альфреде».

– А до этого?

– Э… э… в Итоне,[9]9
  Один из аристократических колледжей Англии.


[Закрыть] сэр.

– О-о. – Эриксон поймал взгляд Джонсона, в котором была солидная доля уважения. Это его позабавило. Конечно же, Итон придавал кают-компании оттенок чего-то первоклассного, давал простым грубым морякам что-то вроде благородной приправы.

– А там вас учили морским специальностям?

– О нет, сэр, – удивленно ответил Хольт, – ведь образование там получаешь такое узкое…

Снова по кают-компании прокатился смешок, и Эриксон мог это только приветствовать. «Едва парнишка почувствует почву под ногами, он нас всех омолодит. И видит Бог, мы в этом нуждаемся…»

– Ну, для начала хватит, – откашлявшись, сказал Эриксон. – Нам предстоит много потрудиться, чтобы подготовить корабль к выходу в море. Но я уверен, что могу надеяться на ваши силы и умения. Старпом займется распределением работы по кораблю; кроме того, у вас уже имеются закрепленные за каждым подразделения. Аллингэм – артиллерия, Рейкс – навигация, Винсент – бомбы, Хольт – документы. Мы будем готовы к испытаниям не раньше чем через три недели. У вас есть достаточно времени, чтобы все привести в порядок, – он поднялся и сделал рукой знак Локкарту следовать за собой. Не доходя до двери, командир повернулся и сказал: – Мы сможем устроить в шесть вечера менее официальную встречу, если прибудет джин.

Когда дверь за ними закрылась, в кают-компании стало совсем тихо. Джонсон изучал раскрытый учебник по двигателям, Скотт-Браун закуривал. Хольт незаметно поднял упавшую пепельницу.

Аллингэм посмотрел на Винсента и спросил:

– Что случилось со старым кораблем нашего шкипера? Его торпедировали?

– Да, – Винсент кивнул, подыскивая нужные слова. – Он догонял конвой после того, как отвел пару кораблей в исландский порт. Мы засекли корвет на экране локатора. Далеко позади. Где-то около полуночи. А потом он совсем пропал. Мы подождали немного, но он больше не появлялся. Мы доложили «Вайперосу», головному кораблю нашего отряда. Тот вернулся и нашел их на плотах уже утром.

– Повезло им еще, что кто-то на экранах их засек, – сказал Аллингэм.

– Да, – без всякого выражения сказал Винсент.

– Это были вы? – спросил, посмотрев на него, Скотт-Браун.

– Да, я тогда был вахтенным офицером.

– Неплохо, – произнес Аллингэм. – А сколько спасли?

– Десять или одиннадцать.

– Не много, – присвистнул Аллингэм.

– «Компас роуз» был хорошим кораблем, – сказал Джонсон. – Одним из лучших.

– Чертовски жаль, что они потеряли столько ребят, – сказал Хольт. Его мальчишеский голос и лондонский выговор забавно контрастировали с северным произношением Джонсона. – Интересно, как это, когда торпедируют?

– Напрасно вы интересуетесь, – строго сказал Рейкс. – Говорят, что этого лучше никогда не знать.

– Лично я таким любопытством не страдаю, – заметил Скотт-Браун.

– Да и я тоже, – сказал Аллингэм, – Мне еще хочется увидеть Австралию.

– Странное желание, – невольно вставил Хольт.

Аллингэм секунду смотрел на Хольта и произнес:

– Молодой человек, вам стоит перетряхнуть свои взгляды. Вам, что же, ничего не сказали об Австралии в этой вашей шикарной школе?

– О да, – ответил Хольт. – Пару слов. Заключенные и кролики.

– Но-но, смотрите… – энергично начал Аллингэм.

– Полагаю, что юноша с вами шутит в лучшей итонской манере, – вмешался Скотт-Браун.

– О-о-э, – Аллингэм выдавил наконец из себя улыбку. – Нет ли в Британском королевском флоте указания о порке гардемаринов?

Джонсон вновь поднял взгляд:

– Уже давно такого не существует.

– Я старомоден, – возразил Аллингэем, – но кое-что хотел бы ввести вновь.

* * *

– Неплохая у нас компания, старпом, – говорил Эриксон уже у себя в каюте. – У них достаточно опыта. Раза в два больше, чем имели мы на «Компас роуз», когда начинали.

– Не бередите старые раны, сэр, – улыбнулся Локкарт.

– Я помню вас с Ферраби. Вы тогда зашли ко мне в будку у причала. Вид был у вас, как у пары белых подопытных мышей… Знаете, как-то странно снова иметь на борту австралийца. Напоминает Беннета.

– Да, – ответил Локкарт. – Скверное напоминание, не правда ли?

* * *

Хольт дважды в неделю совершал поездки в Глазго, где забирал секретные коды из оперативного отдела штаба. Он выполнял и разные другие случайные поручения, количество которых возрастало по мере приближения выхода корабля в море. Локкарт в конце концов почувствовал, что теряет покой и ему необходимо как-то выйти из атмосферы ежедневной суеты. Целых две недели он сражался со списками боеприпасов, аттестатами, накладными, а также с различными схемами и расписаниями, по которым должен жить «Салташ» в море и в гавани. Локкарт не был в Атлантике уже около четырех месяцев. Чувство личной ответственности за происходящее, владевшее им до гибели «Компас роуз» и пропавшее после нее, стало постепенно возвращаться. Пора было вновь окунуться в гущу событий, узнать, что происходит, как идет битва. Ведь и они должны возвратиться через несколько недель на поле этой битвы с новехоньким кораблем.

– Я сам поеду сегодня в Глазго, гардемарин. Мне нужен свежий воздух, – обратился как-то раз за завтраком Локкарт к Хольту.

Скотт-Браун посмотрел на него поверх газеты:

– Вот этого-то вы там как раз и не найдете.

– Все равно, мне нужно развеяться, – улыбнулся Локкарт.

– Сэр, – обратился к нему Хольт. Локкарт вопросительно обернулся к нему: – Там есть одна красотка в оперативном…

– Что в оперативном?

– Там есть… служащая…

– И что же?…

– Говорят, самая красивая леди Королевского флота. Вокруг нее в оперативном все готовы в узлы вязаться.

– Вряд ли она виновата в этом… Ну и что же все-таки?

– Я просто так сказал, сэр.

– Спасибо… – Локкарт серьезно кивнул. – Где же я могу увидеть это совершенство?

– В оперативном центре, сэр. Она там всем заправляет.

– А что вы, спрашивается, делали в оперсекторе, если сигнальный сектор в целой миле оттуда, да ещё и на другом этаже?

– Поддерживал контакт, сэр, – улыбнулся гардемарин.

* * *

В холодное мартовское утро серый город выглядел особенно бесцветным. Должна же, наконец, в Глазго прийти весна… Локкарт медленно шагал по Арджел-стрит сквозь толпы равнодушных покупателей и унылых личностей, ожидающих, когда наконец откроются бары.

Вспомнились недели, проведенные в Глазго более чем три года назад, когда они с Ферраби делили комнату в отеле, а в свободное от службы время бродили по городу и из кожи вон лезли, чтоб чувствовать себя молодыми повесами. Сегодня у города тот же суровый и строгий вид, который ему запомнился с 1939 года. И все-таки ведь что-нибудь произошло за это время: у кого-то родились дети, кто-нибудь потерял, а кто-нибудь заработал деньги. Но ничего этого нельзя было узнать, глядя на грязные мокрые мостовые, на полупустые магазины, на бледные лица прохожих, занятых только собой.

«Здесь каждый одинок, – подумал Локкарт, взглянув мельком на витрину ювелирного магазина, где грудой лежали обручальные кольца в ожидании покупателей, которые никак не приходили. – Но это все из-за войны…»

В морском штабе он взял солидную пачку денег и конвертов, спустился двумя этажами ниже, прошел по темному гулкому коридору, пока не добрался до двери с табличкой «Оперативный отдел». Постучал и вошел.

В комнате сидела только одна девушка, звонившая по телефону. На целых полминуты взгляд ее задержался на лице Локкарта. Он обрадовался, что может наслаждаться этим взглядом так долго. У девушки были большие глаза с длинными ресницами. Это была та «самая красивая девушка из служащих военно-морского флота», как сказал гардемарин. Она была неповторима. Эти глаза. Это овальное лицо с высокими скулами. Темные волосы, зачесанные назад. «Интересно, чего тебе недостает?», – подумал Локкарт. Подойдя поближе, он увидел, что глаза у девушки серые. Он отвел взгляд. Увидел на столе табличку: «Хэллэм», а внизу стояло «002».

– Да, – подумал он, – второй офицер оперативного отдела».

– Отправьте это, пожалуйста, ко мне, – сказала девушка, положила трубку, записала что-то в блокнот, лежавший перед ней, вновь подняла взгляд и произнесла: – Да?

– Если это не против правил, – неуверенно начал Локкарт, – я бы хотел взглянуть на карту боевых действий западных подходов.

– Вряд ли я могу позволить вам это, – ответила она. – Эти данные секретны. – Лицо ее оставалось холодно-безразличным. Видать, к ней многие заходят под этим глупым предлогом.

– Мне это известно, – ответил Локкарт, – но, видите ли… Я участвовал во всех операциях в течение трех лет. Теперь четыре месяца на суше, принимаю новый корабль. Просто хотелось узнать, что происходит.

Серые глаза в упор смотрели на него.

– С какого вы корабля? – спросила она через секунду.

– С «Салташа».

– Ах да, новый фрегат, – она мягко улыбнулась. Локкарт даже задрожал. «Господи, я не видел ничего подобного уже целую вечность, – подумал он. – А потом, черт побери… Конечно, этому найдется объяснение». И он вновь услышал ее голос: – Нет ли у вас на борту молодого человека по имени Гэвин Хольт?

– Да, есть. Наш гардемарин. Он передавал вам привет.

– Передайте и ему… – Она продолжала дружески; – Кто ваш командир? Или это вы и есть?

– Нет, капитан третьего ранга Эриксон.

– Тогда, – взгляд ее остановился на двух золотых нашивках его рукава, – вы старший помощник?

– Да, – кивнул он.

– Вам это не кажется странным? – Лицо ее на секунду нахмурилось. – Почему вы сами не командуете кораблем?

– Потому что захотел остаться с Эриксоном, – несколько вызывающе ответил Локкарт.

– Вы что же, боитесь самостоятельности? – брови ее удивленно взметнулись вверх.

Локкарт вдруг покраснел. «Ладно, хватит», – подумал он.

– Если б я боялся быть командиром, то никогда в жизни не признался бы в этом вам.

На лице девушки появилась улыбка. Теперь улыбались и глаза, откровенно притягивавшие его взгляд.

– Извините, – сказала она после недолгого молчания. Голос был тихий и веселый. – На самом деле, прошу прощения… Слушайте, если бы вы работали здесь, где так много молодых людей и так много неуклюжих интриг, попыток получить звание повыше и при этом поменьше работать, вы бы и сами стали несколько подозрительны.

– Увы, у меня все не так, – ответил Локкарт.

– Я в этом уверена, потому что вспомнила, кто вы такой. Вы вместе с Эриксоном были на «Компас роуз», не так ли?

– Да. Откуда вы знаете? – спросил Локкарт.

– Кто-то здесь говорил об этом вчера вечером… И вы потопили лодку. Мне еще раз извиниться?

– Нет-нет, ни в коем случае… Но это хоть как-нибудь повысило мои шансы увидеть карты и услышать новости?

– Это гарантировано, – с готовностью кивнула она. – Что вам рассказать?

Они говорили о делах целых десять минут. Из этого разговора Локкарт вынес несколько сумбурное представление о том, что дела в Атлантике понемногу улучшаются после тяжелых недель Рождества, что второй офицер Хэллэм занимает должность вот уже четыре месяца и что глаза офицера скорее темно-серые.

– Полагаю, вы очень заняты приемкой корабля, – вскоре сказала она, и Локкарт принял намек безоговорочно. Такая уж это девушка.

И все же прощание Локкарта было слегка омрачено. Когда он уже выходил, в комнату заглянул молодой флотский лейтенант и спросил:

– Обедаем вместе, Джули?

– Да, Эдвард, минут через пять… – улыбнулась она в ответ.

«Джулии, – думал Локкарт, шагая вдоль мрачного коридора, – прекрасное имя!» Пройдя еще несколько шагов, он решил, что ему никогда особенно не нравилось имя Эдвард.

Конечно, Локкарт был очень занят приемкой корабля. Как и все. Команда прибыла из девонпортских казарм и состояла в основном из жителей западных графств. Теперь на борту «Салташа» было 172 человека. Их размещение и назначение на вахты было трудным и довольно скучным делом, требовавшим большого терпения. Основная забота об этом выпала на долю Локкарта и боцмана Барнерда. Барнерд – полная противоположность Тэллоу. Тэллоу был медлительным и солидным. Барнерд же оказался маленьким, энергичным, соображал быстро. Он походил на хрупкого салонного актера, пытающегося играть фермера. У него росла золотистая бородка. Локкарт, увидев его впервые, подумал, что Барнерду стоило бы ее сбрить: слишком уж она ему не шла. Но эта настоящая атлантическая бородка выращена во время жестоких штормов, когда невозможно побриться… Барнерд был сторонником жесткой дисциплины, не терпящим нарушителей. Однако он обладал и какой-то особой добротой.

Иногда офицеры развивали такую бурную деятельность, что от нее нельзя было укрыться ни в одном уголке корабля. Наибольшая доля шума и беготни, несомненно, устраивалась Аллингэмом, который горячо взялся за дело, пытаясь передать своим артиллеристам хотя бы часть той подготовки и дисциплины, которую только что сам получил в Уэйл-Айленде. Его австралийский акцент слышался в любое время суток в любом закоулке верхней палубы. Его расчеты занимались упражнениями по заряжанию и стрельбе из орудий; сначала раздавалась серия резких громких команд, затем механический лязг замков и подъемников, затем новый поток слов, обычно недовольных или угрожающих. Был в деятельности Аллингэма какой-то смак, какой-то вкус к делу, который быстро создал ему популярность среди команды, несмотря на грубые методы. Слова, употребляемые им, могли бы в устах Беннета звучать очень неприятно, но у Аллингэма они не вызывали недовольства. Аллингэм оказался исполнительным и толковым специалистом, и был всегда в состоянии все необходимое сделать сам. Так что люди шли за ним без промедления.

Деятельность же лейтенанта Винсента, отвечавшего за расчеты глубинных бомб, была совсем иной, чем методы Аллингэма. Отслужив на корветах три года, Винсент неплохо знал свою работу, но очень нерешительно отдавал приказания. Его практические занятия напоминали работу молоденькой гувернантки, единственным действенным способом для которой является обращение к доброй воле ребенка: