Текст книги "Адам Борут. Путь воина (СИ)"

Автор книги: Александр Перунов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 20 страниц)

Выслушав подробный рассказ Тадеуша, Адам кивнул и спросил:

– А девушка эта, Снежана – говоришь? Она как, сама помощь предложила?

Тадек слегка покраснел и под насмешливым взглядом Марека проговорил:

– Да, сама, узнала, что мы русины, которые Кречера прикончили. А она его похоже сильно ненавидела, вот и сказала – если надо что…

– О-о! – сказал Скворуш, лениво разлегшись на траве и покусывая травинку, – чувствую вы там не скучали.

– Да не было ничего, – сердито начал Тадек.

– Не о том речь, – прервал его Адам, – лучше скажи, доверять ей можно, как думаешь?

– Можно! Конечно. Она нам очень помогла и вообще…

– А что вообще? – Скворуш улыбался. – Вот это очень интересно.

Адам глянул на друга с усмешкой и произнес укоризненно:

– Сашко, помолчи. Дай ребятам высказаться.

– А я уже все сказал, – буркнул Хортич, – вон Марек подтвердит.

– Марек? – Спросил Борут.

– Так все и было, – кивнул тот, – она хорошая девушка и Тадек ей здорово понравился, сразу видно было.

– Ага, – хмыкнул Сашко, – все, молчу!

– Ладно, – Адам повернулся к Орлику, – а что с Марфой? Что-то узнал?

Орлик, который слушал остальных, прикрыв глаза, сидя, прислонившись к раскидистому дубу, задумчиво посмотрел на князя и ответил:

– Много чего, и, думаю, далеко не все, что она могла. Как я понял, она довольно хорошо знает обстановку в городе и даже имеет определенный вес среди молодежи. Если бы не Шатун, да и Гамсунг со своими ребятами, я уже и сегодня мог многое выяснить. Так что, пожалуй, придется мне снова к ней наведаться, познакомиться поближе.

Микола спокойно взглянул на развеселившегося Сашко и тот, хмыкнув, воздержался от замечаний, которые уже готовы были сорваться с его языка.

Помолчав, добавил:

– Если точнее, то в городе много парней, которые не прочь встать под знамена достойного вождя. 'Сотни две наберется' – это ее слова. И с бандами хотят драться, и опять же, нет предводителя. Так что куда ни кинь, все упирается в тебя, Адам. Но думаю, после сегодняшних и вчерашних наших дел кто достоин стать их вождем у гребенцов появилось. – Он довольно пристукнул кулаком об ладонь левой руки.

– Добре, – сказал Адам, – хорошие вести, есть еще что-то? К слову, а Шатун? Ты мне утром сказал – нужный нам человек…

– Мутный тип. Знает, что ты и есть Лютый, бандой нас назвал…

– Не хорошо, надеюсь, ты, Микола, ему доступно объяснил, чем мы от банд отличаемся? – Резко приподнявшись, Сашко враз посуровев лицом уставился на Орлика.

– Ты на меня, братушка, так не смотри, это ж не я сказал, а Шатун. Не переживай, все я ему пояснил. Главное, от работы не отказался, мол, как надо будет, свистните. Он Марфе дичину таскает. Сегодня кабана приволок на плечах, а там туша – пудов десять – не меньше.

– Ого, – удивленно воскликнул Скворуш. – Силен мужик!

– Да, и не глуп, и знает много, а раз с Марфой связан, значит, нам не враг пока. Надо поскорее с ним знакомство свести. Давай-ка завтра с ним по горам прогуляемся, посмотрим, чего да как. – Решил Адам.

– Понял тебя, командир. Все сделаю. – дисциплинированно отозвался Микола.

– А что с Куцым? – спросил Скворуш, сплевывая травинку и срывая новую, – ты не думаешь, командир, что его надо бы прихватить, да расспросить с пристрастием?

Адам покачал головой, глядя на бурное течение Ужицы, шумно несущей свои прозрачные воды по каменистым перекатам русла. Солнце играло бликами на мокрых камнях. А возле самого берега на высоком валуне, почти сливаясь с поросшей мхом верхушкой, грелась ящерка, иногда открывая один глаз, словно прислушивалась к разговорам людей.

– Не будем спешить, – наконец сказал он, – знает он много, это точно. И опасен. С бандами повязан очень плотно, но пока мы силы не соберем, рано ворошить это осиное гнездо. Не так все просто здесь, в долине. Сначала разберемся, что и как. А шашкой помахать и допросить с пристрастием – успеем. А раз ты, Тадек, пришелся по вкусу девчонке, вот и займешься – вместе с Мареком. Только по осторожней там. Не подставляйтесь по глупому.

– Слушаюсь, командир, – сказал Тадек, – я и один могу.

– Прав командир, лучше вместе, – не согласился Марек, – пусть Тадек Снежану раскручивает, а я могу и с Куцым подружится. Он вроде не против, думает – молодые – глупые, хе.

– Ты, Марек, конечно лихой разведчик, – заметил Скворуш, – только зря думаешь, что Куцый глупее тебя. Чтоб так дело поставить, да с разбойниками дела иметь, надо обладать очень тонким чутьем как минимум, а судя по всему, наш корчмарь этим чутьем обладает в избытке, битый волчара.

– Да какой волчара, шакал он! – Начал горячиться Марек.

– Скворуш прав, – оборвал Хортича Адам, – так что это мы еще обсудим. И никакой больше самодеятельности, каждый шаг только с моего разрешения, повезло нам всем, в другой раз иначе выйти может если дуром переть будем… А сейчас, пожалуй, пора к замку возвращаться. И внимательнее там, приглядитесь ко всем. Не уверен, что удастся сразу, но человека Куцего надо вычислить. Не исключено, что он врал Гамсунгу. Может и нет у него никого. Значит приведет, а мы уж его встретим как следует. Ты, Сашко возьми это на себя.

– Понял, командир, – четко и серьезно ответил Скворуш.

– И отлично. Марек, распутай коней – пора уже. Да и с графом еще потолковать надо.

* * *

Вернувшись в замок, Адам первым делом провел Бурана в конюшню, сам расседлал, не спеша вычистил коня, потом задал ему корма в ясли и угостил заранее припасенной горбушкой с солью. Буран, прихватив хлеб мягкими губами, благодарно ткнулся носом в плечо князя и стукнул копытом о деревянный пол просторного, светлого денника, будто говоря хозяину 'Я готов скакать и нести тебя, хозяин!'.

Потрепав белоснежного коня по шелковой гриве, Адам ласково говорил с ним некоторое время, шепча с детства знакомые слова. Когда Адаму исполнилось десять лет, отец, уже получивший чин княжьего воеводы в доме Борутов, подарил единственному сыну молодого жеребца-однолетку. Адам назвал его Ветром и без устали занимался с ним, проводя в конюшне и на лугу со своим новым другом все свободное время. Жеребчик оказался с норовом, никого и близко к себе не подпускал, кусался, норовил ударить копытом. Только Адам составлял исключение, не даром тогда же прозвали его ведуном братья-княжичи.

Было что-то волшебное в том, как прислушивался конь к словам мальчишки, реагировал на каждое движение, отвечал, словно читая мысли наездника. Такого единения с животным, не могли добиться лучшие воины Борутов. Так как он – успокоить коня не мог никто, разве что Орлик. И говоря сейчас с белоснежным красавцем, он чувствовал, как возвращается то полузабытое ощущение уверенности, что Буран – предназначен судьбой именно для него… Уходить не хотелось, но Адам пересилил себя, с сожалением попрощался, услышав в ответ негромкое ржание…

Следующим местом, которое Борут решил посетить, стала комната отца Филарета, временно преображенная в лазарет. Поднимаясь по вытертым каменным ступеням, Адам думал о Кречере и его месте вожака местных банд. Прежде им доставались лишь обрывки информации об устройстве горских разбойничьих отрядов. И вот теперь, оказавшись в самом сердце Ермунганда, в ставшей для многих полулегендарной Чернагоре, он куда ближе подошел к разгадке тайн горцев.

Монах словно ждал Борута, рука князя не успела подняться, чтобы постучать в дверь, как она сама распахнулась, открыв светлое, просторное помещение, на пороге которого стоял в потрепанной серой рясе сам отец Филарет.

– День добрый, княже, – приветствовал он Адама негромким голосом, – заходите. Кризис уже миновал и раненый просто спит. Скоро должен проснуться.

Он посторонился, пропуская Борута внутрь и открывая вид на высокую кровать, стоявшую возле дальней стены. Горец, разметавшийся во сне по белым простыням, выглядел уже гораздо лучше. Лицо, покрытое прежде мертвенной бледностью и запекшейся кровью, сейчас было чисто вымыто, а на лбу и заросших щетиной щеках появился слабый румянец.

Теперь, при свете дня, без этих страшных окровавленных тряпок, Адам смог лучше его рассмотреть. На вид он был не намного старше его самого. Аккуратная повязка из бинтов полностью охватывала его голову, скрывая цвет и длину волос, зато воинственно торчащие рыжеватые усы, жесткие и густые, заодно с недельной щетиной того же цвета, ясно указывали на вагрские корни горца. Грудь и живот горца тоже были перевязаны. Он спокойно спал, лишь иногда непроизвольно пытаясь коснуться рукой раны на боку, в такие моменты монах аккуратно отводил его руку в сторону, негромко увещевая.

Борут хотел уже уйти, когда горец вдруг вздрогнул и открыл мутноватые от боли светло-карие, почти желтые как у рыси глаза, глядя прямо на него.

Минуты две они молча смотрели друг на друга, пока Адам первым не нарушил молчания:

– Ты сейчас в безопасности…

– Я пленник? – хрипло перебил его раненый.

Адам пожал плечом и поинтересовался:

– Хочешь что-нибудь? Можешь говорить?

Горец закашлялся, попытался сесть, но отец Филарет спокойно и настойчиво уложил его обратно:

– Нет, нет, лежите, не пытайтесь встать, друг мой, вам пока рано делать столь резкие движения. Вы вполне можете ответить князю лежа.

– Князю? – удивленно переспросил горец, послушно откинувшись на подушки, с таким видом, словно даже попытка сесть, отняла у него все силы. Чувствовалось, что беспомощность тяготит его, а возможно и злит, судя по молниям, на миг мелькнувшим в необычных глазах. – Так вы князь? Монах сказал, что мы в Чернагоре… Не понимаю…

– Да в Чернагоре. Замок графа Шлоссенберга. Я – князь Адам Борут.

– Откуда вы? И какой еще граф?

– Вижу, тебе намного лучше. Отец Филарет сотворил истинное чудо… Сейчас мне, – он особо выделил последнее слово, – нужны ответы на мои вопросы и для начала – кто ты и как оказался в плену у Кречера?

Голос князя оставался отстраненно-спокоен. Горец, почувствовав в нем хозяина положения, скрыл вспыхнувшее раздражение и согласно прикрыл глаза.

– Этот подлец обманом заманил меня в засаду, – презрение и гнев переполняли горца. – Он обещал безопасность, принес клятву на кресте! Звал на встречу, говорил – мир заключим… Шелудивый пес! Он предал меня, преступил крестоцелование! Думал, я сдамся, но не таков Брадан, сын Фиака по прозвищу Рысь! Я сражался до конца, многих убил. Сабля застряла в груди врага и сломалась…

Обессилив от гнева и ярости, горец откинулся на подушку и замолчал. Борут задумчиво смотрел на него, решая как вести разговор дальше. Будь раненый горец его другом, он бы гордился такой дружбой, будь Брадан его врагом – уважал. Но сейчас вагр не был ни тем ни другим, и только от Адама зависело, чем обернется это знакомство.

– Что ж, мы назвали себя друг другу, теперь можно отбросить лишние формальности. Стало быть ты вагр, Брадан – значит мудрый, – Адам покачал головой, – жаль, что ты не смог разгадать замысел Кречера… Скажи. Зачем они оставили тебя в живых?

– Не знаю. Но если б не монах, я все равно умер бы от ран. Наверно, негодяй хотел продлить мои мучения или надеялся вынудить моих родичей заплатить выкуп? Все может быть…

– Где твой дом, сын Фиака? Чем живут твои родичи?

– Ты спрашиваешь, не добываем ли мы себе добро в набегах? Это честное дело, но мы не людоловы и не работорговцы, да и караваны не грабим. У нас много врагов и мало друзей, если не будем сильными – потеряем уважение и погибнем, таковы теперь законы Змеиных гор.

– Что знаешь про Кречера?

– Кречер был сильнейшим среди хищников, тех, кто живут разбоем. Сам он из местных, но отряд свой набирал из пришлых, часто даже не горцев, всякого отребья много к нему сходилось, без чести и достоинства. – Брадан снова разгорячился, приподнявшись на локте, и Филарет мягко, но настойчиво заставил его улечься.

– А кто такой Гамсунг?

– Ха, это еще один хищник, раньше подручным был у Кречера, потом свою банду сколотил. Есть у него один силач – Акула…

– Это знаю, сегодня мой товарищ с тем Акулой боролся и одолел.

– Неужто? Не бывало такого еще… Не удивляюсь больше, что сумел ты, князь, Кречера одолеть. Спрашивай еще, что знаю – расскажу.

– Хватит пока разговоров, наговоримся еще. Отдыхай, Брадан, набирайся сил и помни, ты не пленник – ты мой гость. – И он протянул горцу руку, в ответ получив крепкое рукопожатие, так хотелось Рыси не быть слабым перед Борутом.

– Отче, пора мне, оставляю вас, вечером еще загляну, до встречи.

С этими словами он вышел из комнаты, задумчиво перебирая серебряный набор воинского пояса.

Решив найти Орлика и Скворуша, чтобы рассказать о горце и о выводах, к которым он пришел, князь спустился во двор, но уже на выходе столкнулся с мастеровыми. Отец Борислава – Яков, смущенно топтался на месте, когда князь, поздоровавшись, остановился возле них. Андрей, плотник, как обычно, молчаливо прятал взгляд. Они явно о чем-то хотели поговорить и не знали, как начать.

– Не пройдете ли со мной? – спросил Борут, указывая рукой в сторону казармы – Мне бы хотелось услышать ваше мнение. Ты ведь Яков, оружейник? – Обратился он к Якову.

– Да, и отковать, и наладить и починку провести – все могу.

Эта мысль, привлечь к делу мастеровых – возникла у Адама еще вчера, когда большое количество оружия, взятое после боя с Кречером, разгружали в казарме. Очень неплохие образчики разного рода сабель, ножей, пистолетов и ружей попадались среди бандитского добра. Некоторые вещи были просто загляденье – пару кинжалов Адам сразу отметил – такие и князю не зазорно иметь.

Одна беда была – большей частью оружие было сломано, или находилось в совершенно неподобающем состоянии.

Яков, увидев эту гору на полу, даже горестно всплеснул руками, такое обращение с дорогими его сердцу изделиями, не укладывалось в его сознании. На предложение Адама попробовать разобраться с этим, он сразу ответил бурным согласием, заверив, что именно об этом и хотел просить князя, сидеть без дела и даром есть чей-то хлеб, он не привык. Было видно, что мастеру не терпится заняться делом.

– Клинки надо бы отполировать, переточить, ружья и пистолеты отремонтировать и в боевое состояние привести. Сколько тебе потребуется времени, Яков?

Мастер вдумчиво окинул взглядом тюки с оружием и огладив короткую, только сегодня подстриженную бородку, отчего будто сбросил десяток лет, ответил:

– Вижу, работы много, но постараюсь в неделю управиться со всем.

– А если Андрей будет помогать тебе?

– Да и то просить хотел в помощники его дать. Он же и по дереву и по кости работать умеет, как раз приклады да рукоятки сможет поправить, в человеческий вид привести.

Андрей покивал, соглашаясь с его словами.

Догадываясь, что не прогадал, поручив это важное дело спасенным мастерам, Адам, подозвав двух дозорных, велел им помочь перенести все в мастерскую при оружейной, навесить на дверь замок и отдать Якову.

– Головой отвечаешь, – добавил он, обращаясь к мастеру, который уже весь в предвкушении, любовно поднимал то пистоль, то палаш, то саблю кривую. Оглаживал их, как некие драгоценности, прикидывал что-то в уме.

– Благодарствую, князь, – воскликнул он, почувствовав, как подтолкнул его Андрей, отрывая от приятных мыслей, – все будет в лучшем виде.

– Добро! Если что понадобится – сына пришли. Постараюсь помочь.

Поняв, что работа закипела и его участие больше не требуется, Адам выдвинулся к господскому дворцу на ходу подозвав Борислава, который крутился поблизости.

– Малец, разыщи господ Орлика и Скворуша, пусть придут ко мне в комнату. И вот еще что, ты как относишься посыльным у меня послужить?

Мальчишка задохнулся от восторга не в силах вымолвить ни слова, Адам легко хлопнув его по плечу, добавил:

– Добре, тогда решено. – Окинув новоиспченного порученца взглядом, уже другим, строгим тоном скомандовал, – стоим?! А ну бегом!

Славка неловко кивнув и выдавив нечто невразумительное, опрометью кинулся бежать. Борут довольно хмыкнув, пошел дальше.

Придя к себе, Борут снял оружие, шапку и чекмень, сполоснул лицо в рукомойнике и вытершись льняным рушником, заботливо повешенном прислугой на крючок, достал мешок с драгоценностями и пакет с бумагами. Разложив на столе, он принялся внимательно изучать самую ценную добычу вчерашнего дня.

'Так, сначала бумаги, остальное проще будет. Что имеется? Три конверта – очевидно письма, и раз-два-пять, ого, десяток странных документов… По виду какие-то расписки долговые или векселя заемные, черт, да что за ерунда! Ни адресов, ни имен, зато суммы – очень интересные, каждая бумага – на тысячу золотых, итого что выходит? Десять тысяч золотом? Серьезно. Это сколько же надо было грабить, чтобы столько набрать?! Даты на векселях разные, самый первый – больше трех лет назад выписан, я тогда еще в лейтенантах карабинерских ходил, ну-ка, точная дата, ха, точно, май седьмое число, а ведь десятого мы у Крково дело имели, жарко было… Не о том сейчас надо думать. Думай, Войко, думай! Так, самая свежая расписка – апрель этого года, сейчас конец июня… Всего скорее, в этом мешке то, что награбили за три месяца и еще не успели вывезти. Так, особой системы в датах нет, видно как накапливали, так и отвозили. Вывод не радостный – вот он – клад главного атамана разбойников Ермунганда. Близок локоток, да не укусишь. Но одно ясно – те с кем они связаны были, кому добычу отправляли – не просто банкиры и ростовщики – они повязаны с бандами и уверен, занимались сбытом награбленного. Вот и подтверждение тому – письма. Никакие это не послания семье или любовницы, а просто описи вещей… Так, интересно, это же список выкупов за пленников, а это суммы за проданных в рабство пленниц. Да…'

Борут отложил документы в сторону и задумчиво посмотрел в окно на синеющие вдали вершины гор. То что он прочел укрепило в давней мысли – разбой и людоловство, работорговлю и захват заложников для получения выкупов – надо прекращать и чем быстрее, тем лучше. И он сделает все, что от него зависит для достижения и этой цели. Вендия слишком прекрасна, чтобы терпеть такую мерзость в себе.

В дверь вежливо грохнули кулаком.

– Открыто, чего церемонии разводите!

В комнату довольно ухмыляясь незамысловатой шутке ввалились Микола и Сашко, следом появилось личико Славки, с любопытством уставившегося на стол и разложенные на нем драгоценности.

– Господин князь, еще распоряжения будут?

– Нет пока, но ты не убегай, посиди в коридоре, понадобишься, кликну.

– Есть. – Коротко отозвался малец и юркнул за дверь, которая тут же захлопнулась от легкого толчка Миколы.

– Садитесь, друзья, будем думу думать и добычу оценивать.

Друзья уселись по обе стороны от стола в удобные кресла и невольно уставились на простой холщовый мешок в руках Адама.

– Командир, ну что там? – Безразличным тоном спросил Сашко, видя, что Борут, задумчиво крутит ус, словно забыл о том, что держал в руках.

– Ах, да! – князь аккуратно наклонил мешок и стал медленно высыпать его содержимое. На стол посыпались золотые и серебряные кольца, перстни, кулоны, цепи и цепочки, броши, браслеты и серьги. Со звоном покатились вендские червонцы, имперские пистоли, саксонские марки, испанские дублоны, венецианские дукаты. Всего с полсотни полновесных монет. Сверкнуло синим сапфировое ожерелье, выпала пара тяжелых золотых пряжек какого-то знатного модника, грубо срезанные с его щегольских ботинок, и целая россыпь роскошных золотых и серебряных пуговиц. И уже с самого дна Адам вынул пару брегетов – массивных золотых часов-луковиц.

– Да тут монет на пятьсот или даже семьсот, если конечно не на вес сдавать, а толковому ювелиру где-нибудь на юге или лучше в самом Радославле и по-штучно, – прикинул Скворуш опытным глазом.

Микола довольно крякнул, сам же Адам добавил, весело глянув на друзей.

– Оружия еще на пару сотен, одежда дорогая, не знаю сколько потянет, но пусть полсотни.

– Больше, там ткани дорогие очень и я видел пяток больших отрезов парчи и шелка – такие идут по десять монет за штуку, получается еще пять десятков золотых сверху.

– И кони еще, – лукаво посмотрев на Борута, бросил Сашко.

– Коней мы точно продавать не будем. – Твердо ответил князь.

– А кто бы сомневался? – улыбнулся Сашко, – спору нет, таких красавцев продавать, себя не уважать, да и надоело пехотой быть, пора в седло снова всесть.

– И еще скажу – в этих бумажках, – князь небрежно сгреб векселя в кучку, – десять тысяч золотом, но к кому идти, когда забирать – не понятно…

– Эрик! А не он ли связной между Кречером был и этими, которые деньги хранят? И Гамсунг не о тех ли бумагах так переживал? – щелкнув пальцами выпалил Сашко.

– Так чего ждать, пошли и тряхнем разбойничков, они мало знают, но хоть что-то да расскажут, – решительно погудел Микола.

– Борислав! Иди-ка сюда! – громко позвал посыльного князь.

Дверь приоткрылась и в дверном проеме возникла вихрастая голова.

– Я здесь, господин князь.

– Молодец. Вот что – сбегай и разыщи сержанта Штаделя, скажи, что мне необходимо допросить пленников в казематах, пусть придет туда с ключами. Понял? Тогда повтори.

– Найти сержанта. Казематы, ключи, допрос, прямо сейчас, – бойко протараторил Славка.

– Тогда беги.

Когда дверь снова закрылась, Адам повернулся к друзьям и задумчиво произнес:

– Надо решить, что будем с добычей делать.

– А что ты предлагаешь, командир?

– Сами знаете к чему идем. Пока все сходится. Почти тысяча золотых у нас в распоряжении имеется, да еще и оружия почти три десятка мушкетов и сабель, если подтянуть наши запасы, то почти на сотню наберется. Правда винтовок нет совсем, но если Яков окажется толковым мастером, это не вопрос – сделает.

– А местные не прочь под твое знамя встать, уверен. – Добавил Орлик.

– Значит, мы очень близко от цели, а бумаги – все равно дожмем и этого таинственного банкира отыщем, – уверенно вставил свое слово Скворуш.

– Поэтому предлагаю добычу не разделять, а использовать для общего дела – набора собственного полка. – Дождавшись утвердительных кивков товарищей, Адам продолжил, – и вот еще что, считаю, пора братьям с ученичеством заканчивать. Скоро им надо будет свой десяток разведчиков учить и натаскивать.

– Не спорю, Адам, выросли парни, – согласился с мнением князя Микола.

– Ну, манеры у них хромают, а в драке – мало чем и нам уступят, так что я тоже – за, – поддержал товарищей и Сашко.

– Добре. Быть по сему! С этого часа Хортичи – равные нам товарищи! – Князь торжественно возвысил голос и чувством хлопнул ладонью о столешницу, так что рассыпанное по нему золото мелодично зазвенело. – Сейчас я пойду к пленникам, допрошу их, справлюсь один, у вас дел и без того хватит.

Собрав бумаги, Адам уложил из в пакет и убрал в поясную сумку, драгоценности же вернулись в мешок и были отправлены в сундук, на который князь навешал крепкий замок.

Все разом поднялись, и прихватив оружие, вышли из комнаты. Адам шел последним, накрепко запер дверь, слишком много ценного осталось внутри, выставлять же часового было бы не вежливо по отношению к хозяину – графу Людвигу. Так что приходилось немного рисковать. Но и передавать сокровища Шлоссенбергу, чтобы он поместил их в надежно охраняемой сокровищнице Боруту не хотелось.

Отто дисциплинированно ждал у входа в темницу. До него уже дошли слухи о сегодняшних подвигах русинов, их утреннее занятие с шашками произвело на старого воина глубокое впечатление, так что степень уважения к князю и его товарищам в глазах Штаделя подскочила до почти максимальной отметки. Без единого вопроса сержант открыл подземелье и провел Борута к камерам, в которых были по одиночке рассажены пленники. Адам не желая задерживать в холодном и не радостном помещении Штаделя, просто взял у него ключи от дверей камер и отпустил.

В сущности все вопросы князя сводились к двум: что знают бандиты о Эрике и о передаче драгоценностей. Если первый вопрос не вызвал у пленников затруднений, каждый четко и подробно рассказал о нем и описал внешность курьера, регулярно отправлявшегося с требованиями о выкупе заложников, то вопрос о перевозке ценностей и бумагах остался совершенно не проясненным. Бандиты попросту ничего не знали об этом, свою долю они получали регулярно, очевидно, все эти огромные средства являлись собственностью самого Кречера. Что заставляло покойного атамана продолжать разбой, обладая такой значительной суммой денег, на которую без труда можно было купить средних размеров баронство, осталось для Адама загадкой. Он смог предположить две причины – чья-то воля, принуждавшая Кречера нападать на караваны и мирных людей или его жестокость, любовь к насилию над невинными жертвами.

Уже выходя из подземелья, Борут столкнулся на ступенях с графом Людвигом, который в сопровождении Витреда, Штаделя и еще пяти неизвестных Адаму солидных, добротно и не без роскоши одетых седобородых старцев прошел ему навстречу, очевидно, желая показать всем пленных разбойников. Отто и еще двое воинов гарнизона несли в поднятых руках факелы, которые своим мерцающим светом создавали особое, мрачновато-торжественное настроение. Адам не стал задерживаться и поднявшись наверх был встречен Бориславом, своим посыльным, который не получив иных распоряжений от своего господина, решил просто дожидаться его сидя на небольшой каменной лавке неподалеку.

– Славка, знаешь, кто эти старцы?

– Это городской голова и совет Гребенска, прибыли полчаса назад, вели беседу с господином графом, а теперь он объявил, что намерен провести суд над разбойниками и приказал голове и советникам присутствовать при этом.

– Хм, откуда ж ты все успел выведать?

– Ничего сложного, я спросил у господина сержанта, да и сам не слепой и глухой. – бойко ответил малец.

– Молодец, хорошо начинаешь службу, – похвалил мальчишку князь.

Славка просиял в ответ.

– Какие будут приказы, господин?

– Никаких, беги к отцу, на сегодня все.

* * *

Анна рассерженно посмотрела на Лизи и отбросила листы с начатым рисунком:

– Не хочу рисовать, – заявила она, – придумай что-нибудь другое. Если бы ты знала, до чего мне хочется кого-нибудь убить. И первую очередь – конечно Людвига. Этот рыцарь винной бочки вполне заслужил самой мучительной смерти!

Лизи ахнула:

– Да за что же? Чем он так провинился перед вами, госпожа?

– Будто не знаешь! – Анна поднялась из-за красивого бюро и прошлась по комнате, – ничего, он еще пожалеет.

– Но госпожа…

– Тише! Идет кто-то!

В коридоре послышались шаги и в дверь постучали.

– Войдите, – повелительно приказала Анна, замерев посреди покоев с гордым и надменным видом.

Дверь приоткрылась, и на пороге появился Витред.

– Госпожа баронесса, – почтительно сказал он, – господин граф просил справится о вашем самочувствии и передать это письмо.

На подносе, который он держал в руках лежал сложенный листок. Анна сдержано улыбнулась и кивнула:

– Передайте графу, Витред, что я благодарю его за беспокойство. Право, не стоило, мне уже гораздо лучше.

Она знаком приказала Лизи забрать послание, что та и поспешила сделать. Дождавшись, когда дверь за Витредом закроется, она выхватила записку из рук девушки и нетерпеливо открыла.

– О! Этот мальчишка предлагает мне прогуляться с ним по стене замка! Вот негодяй. Так, Лизи, подай мне шаль и посмотри – прическа не растрепалась?

– Вы замечательно выглядите, госпожа Анна, но неужели вы пойдете на эту прогулку? Вы же злы на него, хотя я и не понимаю почему.

– Не будь смешной! Конечно, я пойду.

– Значит, вы передумали? И больше не злитесь?

– Ну, вот еще! Фон Мессинги не прощают предательства!

Анна подошла к зеркалу и накинула на плечи шаль, поданную девушкой.

– Неплохо, – произнесла она, придирчиво себя оглядев, – могло быть и лучше, но для графа сойдет. Ты была внизу? Что там? Князь со Скворушем вернулись?

– Еще нет. Мне сопровождать вас?

– Зачем это. Не говори глупостей. Это всего лишь провинциальный замок. Мы же не в столице, чтобы так тщательно соблюдать этикет. Нет. Останься. Займись чем-нибудь.

Как бы она не храбрилась перед служанкой, баронесса вышла из парадных дверей, слегка волнуясь. Ей было далеко не безразлично, как она покажется графу теперь, при свете дня. Злость на его утренний поступок, уже почти улеглась, но появилась расчетливая уверенность, что он не тот человек, который ей нужен, не заслуживает ее, а потому она поступит с ним просто. Заставит на себе жениться, но теперь он будет жертвой.

Отец бы ее одобрил, недаром он твердил, что чувства не должны руководить ее поступками. Это она должна играть чувствами других. Плакать где надо, смеяться, где должно. Влюблять, но не влюбляться самой. И абсолютно всегда, просчитывать каждый шаг, знать, что и когда сказать, когда промолчать. 'Не верь мужчинам, опасайся женщин. Будь умнее, помни, жизнь – игра. Ты, девочка моя, красива и умна, а значит, можешь добиться многого. Слова лишь воздух, а бумага легко горит. Надежно только золото и сталь'.

Он прав, как всегда, ее папенька, есть только три вещи в мире, которые действительно важны – сила, хитрость и богатство. Сила есть у ее отца, известного кондотьера – пять сотен наемников, которые она может предложить графу, хитрости – у нее тоже хватит, богатство – даст ей граф, вместе со своим именем и положением в обществе. Вот только немного потерпеть. И все у нее получится – отец еще будет ею гордиться!

Ее немного разозлило и то, что он заставил ее взбираться на стену. Однако лестница оказалась достаточно удобной, а открывшийся перед баронессой вид на горы Ермунганда, и уверенность, что граф почти в ее руках, заставили на время забыть ооб всех своих обидах.

– О, граф, – воскликнула она, заметив приближающегося к ней Людвига, – как же здесь красиво!

– Здравствуйте, баронесса! – граф немного растерялся от такой встречи, но, заметив, что девушка выглядит довольной, поспешил согласиться, – вы правы!

– А вам не нравится? Вы совсем не смотрите вокруг!

– Да, – чуть рассеянно отозвался граф, – вид прелестный, но глаза мои полны вами, Анна!

Она посмотрела на него сквозь ресницы и спросила самым нежным голосом:

– Вы это серьезно, граф? Или смеетесь над бедной девушкой, волею судьбы оказавшейся в вашей власти?

– Клянусь вам, Анна. Я серьезен как никогда. У меня и в мыслях не было смеяться над вами. И о какой власти вы говорите? Вы здесь гостья.

– Гостья? – задумчиво переспросила она, и неторопливо пошла вдоль зубцов стены, краем глаза следя за графом, который поспешил вслед за ней.

– Ну, разумеется, – ответил он, – самая желанная гостья в моем замке.

– И только? – баронесса бросила еще один взгляд из-под ресниц, изящно повернув головку.

– Больше чем гостья! – Отвечал Людвиг, немного растерявшись. И добавил с жаром, – любое ваше желание – закон для меня!

– О! Как это мило с вашей стороны, Людвиг! Неужели любое?

Граф подтвердил, что конечно, как может быть иначе, но вопрос задал с осторожностью: