Текст книги "Торпи"

Автор книги: Александр Парфентьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

Глава восьмая,
в которой Торпи и Компотик мечтают стать разбойниками

Наступило лето. Торпи уже хорошо освоился в крысином лагере, где для него к тому времени, не оставалось ни одного необследованного закоулка. Своей неуёмным любопытством он покорил всех крысят, когда забрался однажды в длинную мокрую трубу, которая тянулась под дорогой, и куда не любили соваться даже взрослые.

В одну из тёплых лунных ночей по лагерю прошёл клич. Вожак собирал отважных разбойников в поход. Торпи с Компотиком тоже пошли со всеми, им ужасно хотелось побывать на крысиной сходке, которая состоится на скалистом берегу реки. Малыши спрятались за камнем. Они думали, что их никто не видит, но неожиданно сзади подошёл Паштет. Он больно хлестнул Компотика хвостом по спине. От сильного удара крысенок упал на живот, растянув в стороны лапы. Потом Паштет повернулся к Торпи, но хвост спрятал в траву: крупный бобрёнок был ему не по зубам.

– Что вы тут делаете, малявки?! – прорычал Паштет. – Уходите отсюда, а то загрызу! Здесь вам не место.

Паштета приняли в отряд совсем недавно, и его прямо распирало от гордости. Но он был не намного выше и крупнее маленького Компотика – прямо дистрофик какой-то.

– Не зазнавайся, – ответил ему Компотик. – Скоро и мы станем такими же разбойниками.

– Ну да! – усмехнулся Паштет. – Станете. Если кошка не слопает…

Посвистывая, он пошёл дальше, и два маленьких друга сразу забыли про обидчика, потому что впереди, в середине крысиной толпы, появился Харчо.

– Это мой папа! – прошептал Торпи с гордостью.

– А вон мой! – показал Компотик, показывая на крысу с одним ухом, стоявшую справа от вожака.

– Станови-ись! – прокричал Одноухий.

Крысы, толкаясь и кусая друг друга, начали выстраиваться в длинную шеренгу. Харчо ждал, притопывая ногой. Его хвост нетерпеливо подрагивал. Конечно, раньше крысы и понятия не имели, что такое строиться, Кислый Батон совершенно не уделял внимания военной дисциплине. Неужто у этих тупиц совсем нет мозгов? Главное в шеренге – плечо товарища.

Ведь если чувствуешь плечо товарища, в бою с собаками уже не так страшно. Сколько раз Харчо втолковывал им эту простую истину! Но его безголовые сородичи не хотели ничего понимать. Они наступали друг другу на хвосты, вертелись, грызлись, и только злобный взгляд вожака удерживал их от крупной драки.

– Сми-и-ирно! – прорычал Харчо, потеряв, наконец, терпение.

Крысы знали, что после этой команды нельзя шевелиться, и замерли каждый на своем месте, независимо от того кто где и на чем стоял, даже если это был чей-то хвост.

– Суслики, да и только! – в сердцах крикнул Харчо. – Я сейчас сам вас расставлю. А кто пикнет – враз откушу что-нибудь, вы меня знаете!

– Знаем, сыр! – отозвались вояки нестройным хором.

Харчо встал по центру дороги и сплюнул на землю.

– Ты! – указал он на ближайшего разбойника.

– Вот твоё место.

Тот шустро подбежал и встал на плевок.

– Мордой к луне! – поправил его Харчо. Потом он сделал шаг в сторону и снова сплюнул на дорогу.

– А теперь ты, Баклажан! Вставай сюда. Тоже мордой к луне.

Старый сутулый крыс с уродливой опухолью на спине послушно встал на указанное место. Его с детства звали Баклажаном, но потом, когда на спине у него вырос горб, ему дали кличку «Горбун». Справа от Горбуна встал Перевёртыш, за ним пристроились остальные крысы, они все поворачивали носы к луне, недовольно поглядывая на вожака. Дисциплина давалась им невероятным трудом.

Торпи с Компотиком, раскрыв рты, наблюдали за бравыми разбойниками из-за камня. Им ужасно хотелось поскорей стать большими, чтобы вот так же строиться под луной.

– Когда я вырасту, я буду вожаком, – прошептал бобрёнок.

– А я буду твоей правой лапой! – ответил другу крысёнок.

И у них сладко защемило в груди от этих мыслей.

Когда крысы выстроились, вожак прошёлся вдоль всей шеренги, подравнивая ряд, потом взобрался на пень и скомандовал:

– Равня-а-айсь! – Воины выставили вперёд животы и напрягли хвосты, задрав их кверху. Харчо выждал, когда все хвосты будут под одним углом, и рявкнул: – Смирррно!

После этого он с удовольствием оглядел своей боевой отряд.

– В этот раз мы идём не для того, чтобы украсть что-нибудь… – начал он, но его командирскую речь тут же оборвали:

– А для чего мы идём, сыр?

– Прогуляться, сыр?

– Не хотим рисковать своей шкурой за просто так! Сыр!

– Кислый Батон не строил нас, но мы всегда знали, за что отдаём свои жизни, – добавил кто-то совсем тихо.

Харчо от злости аж подпрыгнул на месте.

– Разговорчики в строю! – прохрипел он.

Крысы испуганно замолчали, косясь на того смельчака, который сказал про Кислого Батона. Им было страшно, но в то же время до смерти любопытно – какую же расправу учинит Харчо над этим смельчаком? Но вожак не стал отвлекаться на такие мелочи. Он подошёл к шеренге поближе и окинув их грозным взглядом, произнес:

– Глупцы! Кислый Батон никогда не заботился о ваших желудках! Вспомните, кто первым врывался в магазин, когда вы прогрызали в стене ход?

– Б-Б-Батон, сыр! – ответили воины, заикаясь. – Он всегда первым бросался на мешки с зерном. Сыр!

– А кто первым вгрызался в голову сыра, едва кто-нибудь из вас сбрасывал её с потолка, перерезав верёвку?

– Батон, сыр! – злобно закричали крысы. – Он всегда хватал еду первым! А если кто-то пытался встать на его пути, он впивался ему в ухо зубами!

– А если на вас набрасывались собаки, что делал Кислый Батон?

– Он тоже был первым, сыр! Но только когда пускался наутек…

Разбойники захохотали. Вожак остановил веселье одним движением усов.

– Вот видите, какая короткая у вас память, – усмехнулся он. – А теперь вспомните, что делал я, когда на нас напали собаки?

– Сыр, вы вцепились самой большой собаке в горло! – сказал Паштет. – Я видел это собственными глазами!

Харчо на мгновенье опустил взгляд на землю. Он снова с ужасом вспомнил подробности той страшной ночи. Харчо стыдился не того, что не смог вовремя разведать опасность, он краснел из-за своего стремительного бегства. Хорошо ещё, что свалившись со складского окна, Харчо угодил не в навозную лужу, а прямиком на спину собаке – со стороны это выглядело, так словно он смело бросился в бой. На самом деле Харчо в тот миг не помнил себя от страха. Но теперь он поклялся себе, что такого больше никогда не повторится.

– Да! – воскликнул он и воинственно щёлкнул челюстями. – Если бы не я, вряд ли вы унесли оттуда свои лапы. Только благодаря храбрости вашего вожака вы отделались малой кровью в стычке. Кто теперь хочет сказать, что Харчо хуже Кислого Батона?

– Никто, сыр!

– То-то же! А теперь слушайте меня внимательно. Верно, в этот раз мы идём не за добычей. Мы идём на разведку! Этот склад – слишком лакомый для нас кусочек, чтобы так легко отказаться от него. Но его охраняют собаки…

– Целая свора собак, сыр! – поддакнул кто-то из строя.

– Мы поклялись отомстить им кровью, – напомнил Харчо своим солдатам.

– Да, да! И мы отомстим! Мы разорвём этих тварей на куски и сбросим их в реку! Сыр!

– Вот для этого нам нужно разведать их слабое место, – продолжал вожак. – Я вчера ходил туда один и кое-что узнал. Хозяин склада решил нас отравить! Он притащил сто мешочков с ядом, я сам видел эти мешочки. И собирается разложить эту дрянь по всем углам. Ох, скажу вам, мешочки так аппетитно пахнут, что усы аж в трубочку сворачиваются! Я сам едва удержался, чтобы не попробовать эту гадость…

– Какой вы отважный, сыр! – с восхищением воскликнул Паштет, но Харчо так злобно зыркнул на него, что крысёныш едва язык не проглотил от ужаса.

– У меня есть идея, – сказал Харчо и, задрав нос, торжественно оглядел отряд. – Мы подсыплем этот яд собакам в миски!

– Ура! – заорали разбойники. – Смерть собакам!

– Но, – поднял хвост вожак, когда все затихли, – но для этого нужно разведать, где находятся миски и можно ли к ним незаметно подобраться. Вот для этого мы и отправимся сейчас к складу. А потом отравим собак, они подохнут, и все мешки с картошкой и горохом, и все окорока, сыры и копчёные колбаски станут нашими!

Глава девятая,
в которой становится известно о чем тревожится бобрёнок

Крысиный отряд развернулся и длинной цепочкой двинулся в сторону деревни. Луна отбрасывала на дорогу чёрные тени с ушами и хвостами, и Торпи прошептал восторженно:

– Как красиво они идут!

– Да, здорово! – кивнул Компотик, цокнув языком.

Они спустились к реке. Вернее, это бобрёнок спустился, а крысёнку ничего не оставалось и он поплёлся за ним, ведь он всегда и всюду следовал за другом. Компотик иногда говорил себе, что, если Торпи прыгнет в воду, то и он, не задумываясь, сделает то же самое. Компотик ещё помнил тот ужасный день, когда они с Торпи впервые оказались на берегу реки. С тех пор его друг сильно изменился и больше не вёл себя так неосмотрительно. Компотик решил, что он просто повзрослел. Но Крысенок даже не догадывался, что та сила, которая так неумолимо влекла Торпи к воде, нисколько не уменьшилась за это время. Наоборот, она стала ещё больше. Просто Торпи очень любил своего остромордого друга и не хотел его беспокоить. Когда они были у воды вдвоём, он старался ничем не выдавать своего волнения.

Да, вода постоянно влекла к себе Торпи! Тихий шелест волн, запах тины и слабые всплески рыб нестерпимо манили его, как бабочку манит яркий цветок. Торпи часто уходил один на берег и долго сидел на камне, любуясь отражёнными в речной глади звёздами. А когда из-за утёса показывалась луна, становилось ещё интересней. От одного берега до другого словно перекидывался колеблющийся белый мостик, по которому так и хотелось пробежаться! Бобренку нестерпимо хотелось узнать, что же находится там на противоположной стороне? Какие звери там живут? Добрые или злые? Торпи знал, что когда-нибудь он сможет ответить на этот вопрос, ему нужно только немного подрасти.

Больше всего бобрёнка волновало журчание воды. От этого торопливого звука его хвост начинал нестерпимо чесаться, словно просился поработать. Голосом бегущих пузырьков река пыталась ему что-то сказать, но что именно, Торпи никак не мог понять, но он ясно ощущал эту прочную невидимую нить, которая связывала его с тайной.

Днём противоположный берег манил бобренка пышной зеленью тополей и осин, стройными белыми стволами берёз. Торпи мечтал попробовать всё это богатство на зуб. На этом берегу росли только ивы, да и тех было мало, они все были уже изгрызены бобрёнком.

После таких сидений у реки Торпи рассказывал Компотику о далёкой зелёной стране с белыми стволами, растущими у самой воды, о мягком пушистом холме, покрытом жёлтой шапкой цветов, и крысёнок внимательно слушал, но ему всё это казалось прекрасной сказкой, потому что он не видел дальше собственного носа.

Вот и теперь Торпи уселся на камне и привычно опустил в воду лапы.

– Осторожно, – волновался Компотик, который устроился поодаль на сухой траве. – Помни, что вода – наш враг!

– Я знаю, – отозвался Торпи. – Но я так её люблю!

– Ненормальный. У меня от твоих слов начинают дрожать лапы. За что же можно любить воду?

– За что? – переспросил Торпи. Он лёг на живот поближе к черной глади и посмотрел на свое отражение. – Но почему этот враг так похож на меня!

– Он заманивает тебя к себе, – крысёнок весь напрягся. Он ужасно боялся за своего несмышлёного друга. – Ты слышишь его голос?

– Слышу! Он зовёт меня.

– А я что говорю! – рассердился Компотик. – Пойдём домой, Торпи. Меня, наверно, мама везде ищет.

– Меня тоже ищет, – вздохнул Торпи. – Компотик, возьми меня за лапы и оттащи, а то я не могу сам.

– Нет, я лучше за хвост! – засмеялся крысёнок. – Твои лапы слишком коротки.

Он ухватился за толстый хвост бобрёнка и потащил друга вверх по склону. Обоим эта процедура необычайно понравилась, и ночную тишину неожиданно прорезал их заливистый смех.

Глава десятая,
в которой Торпи начинает действовать

Но им так и не удалось в ту ночь очутиться в своих тёплых постельках. Когда друзья выбрались на дорогу, неожиданно раздался яростный собачий лай, как раз с той стороны, куда отправился крысиный отряд во главе с Харчо и Одноухим.

– Компотик, – сказал Торпи и вдруг почувствовал, как по спине у него пробежал возбуждающий холодок, – а давай сходим туда?

– Куда? – не понял крысёнок.

– Туда!

Компотику передалось волнение его храброго друга. Торпи, не отрываясь, смотрел в сторону деревенских огней. Нет, огней он не видел, но зато слышал необычные звуки, совсем не походившие на шелест листьев или шум воды.

– Стра-ашно! – прошептал крысёнок.

Но его друг уже шагал по дороге. Луна отбрасывала на камни длинную искривлённую тень храбреца – большая круглая голова, короткие лапы и широкий хвост. Крысёнку очень захотелось рядом с этой тенью увидеть свою, и он быстро зашагал следом за Торпи.

Огни приближались, а вместе с ними собачий лай становился все громче. Вскоре, обойдя круглый камень на повороте, друзья увидели забор, за которым возвышалась крыша склада. Они остановились, чтобы осмотреться. Собаки лаяли за забором, но снаружи все было спокойно.

У самого забора в траве Торпи разглядел чьи-то трясущиеся уши. Бобрёнок подкрался к тому месту и упёрся носом в Паштета, который уже устал пищать и просто лежал, зажмурившись от страха.

– Эй! – позвал его бобрёнок. – Ты чего тут лежишь?

Паштет вздрогнул и ещё сильней вжался в землю. Но потом он приоткрыл один глаз и разглядел, кто с ним говорит.

– Эт… эт… это ты, Торпеда? – спросил он, заикаясь. – К… к… как ты тут оказался?

– А ты сам как тут оказался? – удивился Компотик.

– Меня поставили на выходе, – ответил Паштет и указал глазами на подкоп под забором.

– Зачем? – спросил Торпи.

– Наверно, чтобы он другим не мешал работать, – усмехнулся Компотик.

– Нет, – мотнул головой Паштет, и его челюсти громко клацнули, – я должен тут смотреть. Если объявятся собаки, я предупрежу наших, что отходить пока нельзя.

– Молодец, – похвалил его Торпи.

Бобрёнок подошёл к яме и заглянул в неё. Под забором было совсем темно, а лай собак из-под земли слышался еще отчетливей. Эта чёрная дыра что-то смутно напомнила храброму маленькому бобрёнку, но что именно, он никак не мог вспомнить. Торпи стоял, смотрел на дыру, и ему чудилось, что когда-то он уже нырял точно в такую же. И теперь ему ужасно захотелось повторить тот свой подвиг. Не долго думая, он прыгнул в чёрную неизвестность.

– Ты куда? – испугался Компотик. – Тебя же загрызут чудовища!

– Оставайся тут, я скоро вернусь, – донёсся из-под земли приглушенный голос бобренка.

Крысёнок только и успел увидеть, как широкий хвост блеснул в лунном свете и исчез в дыре.

Едва ушки Торпи высунулись из ямы по ту сторону забора, как в них ударил невероятный шум, замешанный на громком лае собак, писке крыс и ещё каких-то странных звуках, напоминавших сердитое бульканье. У невысокого сарая, примкнувшего одним боком к забору, на задних лапах стояли жуткие лохматые чудовища с длинными хвостами, покрытыми шерстью. Эти твари хлопали огромными челюстями с острыми зубами, издавая громогласное буханье, и из каждой такой пасти вязкими струями капала слюна. Пасти тянулись к крыше сарая, где, сгрудившись в большой дрожащий комок, укрывались крысы. В щелях между досок сарая Торпи заметил мелькание каких-то белых пятен – там внутри кто-то жил. Луна ярко освещала двор, и бобрёнок ясно видел каждую деталь. От страха лапы его словно прилипли к земле, но он всё же набрался смелости и поставил их на край ямы, чтобы вылезти повыше и хорошенько осмотреться.

Посреди двора стоял дом с большими окнами. В самом верхнем окне Торпи разглядел белую занавеску с жёлтыми цветочками, похожими на те, что он видел за рекой. Бобрёнок сразу решил для себя, что он непременно должен заглянуть за эту занавеску. Он был почти уверен, что увидит там сказку. Рядом с окном росло дерево, и одна из его веток висела совсем близко от занавески. Если как-нибудь вскарабкаться на это дерево, а потом раскачаться на ветке и… Торпи аж зажмурился, представив себе, как это будет здорово – летать вверх-вниз на такой высоте! Но как на него залезть? Он ещё раз внимательно огляделся по сторонам. Верёвка! От крыши дома к дереву была протянута верёвка. Она была привязана не к самой крыше, а к козырьку. Под которым возвышалась поленница, по ней запросто мог взобраться любой уважающий себя крысёнок. Так как Торпи считал себя крысёнком, а уважать себя он никогда не переставал, то задача добежать до верёвки и потом перебраться по ней на дерево показалась ему вполне выполнимой. Правда, по натянутым верёвкам бобренку ползать ещё не приходилось, но он решил, что это не так уж и трудно – нужно только лечь на неё животом и покрепче уцепиться лапами. Главное – ни в коем случае не коснуться верёвки зубами!

Приняв это решение, Торпи без колебания вылез из норы, и смело направился к крыльцу. Собаки лаяли в стороне и не заметили дерзкого появления врага на охраняемой территории. Торпи на своих коротких лапах совершенно не умел быстро передвигаться, он бы мог стать лёгкой добычей, но малышу повезло. Никем не замеченный, бобренок преодолел расстояние от забора до дома, вскарабкался на поленницу и уже собрался было ухватиться лапой за верёвку, как неожиданно услышал хриплый шёпот:

– Откуда ты тут взялся, уродец?

Уродцем его называл отец. Торпи оглянулся и увидел вожака шайки, притаившегося между поленьями. Бобрёнок не знал, что визжащий комок крыс на крыше сарая был отвлекающим манёвром. Пока собаки выполняли свой сторожевой долг во дворе, Харчо спокойно сходил на разведку, изучил все комнаты дома, облазил подвал, обнаружил пару слабых мест в стене, где можно было прогрызть отличные ходы, отыскал угол, где кормят собак, и теперь выжидал удобного момента, чтобы прорваться к спасительному лазу под забором. Моментов таких было предостаточно, старый крыс давно уже мог оказаться в безопасном месте, но почему-то медлил. Он вспомнил, как дал дёру, упав на спину собаки. Этот трусливый поступок не красил вожака, и сейчас ему не хотелось бы повторить его. Затаившись в укрытии, Харчо ломал голову, над тем, как помочь своему войску. Если он убежит, то его шайке вряд ли удастся уйти с крыши сарая. Рано или поздно до них доберутся люди, когда проснутся, и перебьют всех палками. Это-то и беспокоило старого разбойника больше всего. Что крысы подумают о нём, когда вернутся в лагерь? И вернутся ли они вообще? А если все погибнут, то с кем же он останется? С крысихами и их сопливыми детьми?

– Откуда ты тут взялся? – повторил вопрос Харчо.

– Не ругай меня, папочка, – хлюпнул носом Торпи. Конечно же, хлюпнул он только для вида, он совершенно не боялся наказания. Гораздо хуже было, если бы отец не позволил ему осуществить его дерзкий план. Поэтому Торпи сказал гордо: – Я тоже решил сходить на разведку!

– Тьфу ты! – сплюнул вожак. – Если тебя растерзают собаки – мне все равно. А вот мать мог бы и пожалеть.

– Со мной ничего не случится, – заверил его бобрёнок.

– Ты ещё очень глуп. Но это не оправдывает твои поступки.

– А ты разведал, где стоят собачьи миски? – спросил Торпи, он терпеть не мог выслушивать отцовские назидания.

– Конечно! Ты что, думаешь, я без дела прогуливался там? Сегодня выдалась отличная ночка: люди дрыхнут без задних ног и ничего не слышат. Ха! Вот бы всегда так. Не работа, одно удовольствие.

– Я горжусь тобой, папочка! – сказал бобрёнок.

– Я тоже хочу сделать что-нибудь такое.

– Что сделать?

– Чтобы ты и мама гордились мной. И ещё Компотик.

– Ты нашёл неподходящее место для этого, – проворчал Харчо.

– А вот смотри! – воскликнул Торпи в ответ.

Он подполз к верёвке, лёг на неё животом и оттолкнулся от козырька хвостом.

Торпи не видел, как встопорщилась шерсть на спине Харчо, и как напрягся у вожака хвост. Старый разбойник был в бешенстве. Уродец мог всё испортить! Вот так всегда – чётко спланированная операция может провалиться из-за какого-нибудь отчаянного глупца!

Глава одиннадцатая,
в которой Торпи попадает в плен и заодно получает смешное прозвище

Когда бобрёнок открыл глаза, он понял, что висит высоко над землёй, зубами вцепившись в верёвку. Теперь он знал – идея полежать на длинном тонком предмете была действительно глупой. Но мысль эта его нисколько не утешила.

– Держись крепче! – услышал бедолага гневный шёпот Харчо. – Сейчас я перекушу верёвку. Постарайся упасть не на голову, уродец!

«Почему же я сам до сих пор не перекусил её?» – пронеслась в голове несчастного какая-то посторонняя мысль. Если бы бобрёнку было время подумать над этим вопросом, он бы догадался, что верёвка не порвалась благодаря тому, что он зажал её коренными зубами, которые были не такие острые, ведь они предназначались для жевания.

– Кусаю! – донеслось от поленницы.

Торпи зажмурился. И почти сразу почувствовал, что стал лёгким как пёрышко, голова его закружилась, а в мордочку подул ветер. Лай собак ударял то в правое ухо, то в левое, то удалялся от него, улетая куда-то вверх, то приближался, смещаясь вниз.

Наконец, Торпи приоткрыл один глаз. Всё вокруг него вертелось и кружилось, ветки дерева, занавеска, забор, сарай, поленница и козырёк крыльца – всё мелькало перед глазами, то увеличиваясь, то уменьшаясь в размерах, а он продолжал держаться зубами за верёвку. Вдруг он налетел на ветку, и та отбросила его, завертев с ещё большей силой. Лай внизу превратился в захлебывающийся визг. Собаки носились по двору, пытаясь изо всех сил ухватить странного летающего зверька за хвост. Для них это была новая захватывающая игра. Если бы Торпи в ту минуту мог увидеть, что его полёт спас всех серых разбойников вместе с Харчо, которые, воспользовавшись суматохой, устремились к лазу, – он бы разжал зубы, потому что посчитал бы, что им теперь уже можно гордиться. Но ничего этого он не знал, и даже мыслей таких в его голове не было. Поэтому отважный бобрёнок приготовился сражаться до самого конца.

Когда ветка попыталась в очередной раз хлестнуть его, Торпи сам ударил в неё хвостом и вдруг с невероятной скоростью полетел прямо в окно с жёлтой занавеской! Он почувствовал боль в боку, в следующий миг раздался оглушительный звон, верёвка порвалась, и бобрёнок кубарем покатился по полу комнаты верхнего этажа.

Шум ещё долго сотрясал ему уши, а когда улёгся, Торпи осторожно приоткрыл глаза. Он увидел просторное помещение, во много раз большее его родного бочонка. Луна отбрасывала тени от странных высоких предметов, которыми было заполнено помещение. Один из предметов был пониже и пошире. Торпи присмотрелся, и у него от ужаса встала шерсть на спине: с этого предмета на него глядели большие чёрные глаза!

Бобрёнок бешено заработал лапами, но острая боль пронзила ему бок, и он замер, а когда боль притупилась, Торпи огляделся по сторонам и с удивлением обнаружил, что не сдвинулся с места ни на шаг. Он просто лежал на спине и болтал лапами!

Под чёрными глазами, внимательно изучавшими его, он разглядел нос и рот. Рот был маленький, клыки из него не торчали, и бобрёнок немного успокоился. Значит, его не перекусят пополам прямо сейчас. А пока он подумает, что ему делать.

Неожиданно рот начал шевелиться, и бобрёнок услышал непонятные слова, которые, по всей видимости, обращались к нему:

– Бедненький, да ты весь в крови! Как же ты напугал меня! Я решила, что это ворона влетела…

Торпи никогда раньше не доводилось слышать людей, он думал, что их голос должен походить на гром, но звуки, исходившие от этого человека, были очень ласковыми и добрыми. Бобрёнок даже воспрял духом.

– Ты не убьёшь меня? – пропищал он в ответ.

– Несчастненький! Стеклом порезался! – снова заговорил человек, и по нежной интонации слов Торпи догадался, что его не убьют.

«Странно, – подумал он, – а мама рассказывала про них такие ужасы!»

Но в следующий миг он уже переменил своё представление о людях. Что-то громыхнуло, и в комнату ворвался человек размером с десять бочонков, поставленных один на другой.

– Что тут творится?! Почему разбито окно? – прогремела гора. – Собаки так расшумелись, словно к нам в дом ломится толпа бандитов!

– Не бандиты, а маленький зверёк, – ответил ему ласковый голос. – Он влетел прямо в комнату. Это он разбил стекло, но только нечаянно. Посмотри, у него рана на боку.

– Какой ещё зверёк?! – снова затрубило чудовище. – Ах, этот!

Бобрёнку не нужно было знать человеческий язык, чтобы понять, что с ним сейчас сделают что-то ужасное. Если не перекусят пополам, то скорее всего, раздавят – в этом он ни капельки не сомневался!

Гора склонилась над ним. Торпи приготовился защищаться, но с рваным боком и лёжа на спине делать это было очень неудобно. Ему ничего не оставалось, как громко запищать на страшную лапу с толстыми пальцами, потянувшуюся к нему.

– Да это же бобер! – гора вдруг затряслась, извергая из себя отрывистые кашляющие звуки. – Вот так номер! А я сначала подумал, что это белка-летяга, только откуда она могла взяться в наших краях? Но бобер?! Как он умудрился залететь к нам в окно, если до реки не так уж и близко? Да и не любители они по воздуху летать!

– Ну какая разница, папа? – ответил десяти бочонкам человеческий ребёнок. – Ему больно, его надо полечить.

– Возьми в аптечке бинт и перевяжи его. А я схожу во двор, гляну, что там за шум.

На то, что творилось снаружи, и правда стоило посмотреть. Торпи так бы и сделал, если бы не боль в боку, от которой в глазах плясали разноцветные круги.

А дело было вот в чем, – крысы, спрыгивая с сарая, случайно задели засов на дверях, и они распахнулись. И теперь по всему двору с громким кудахтаньем носились куры, а собаки с лаем их гоняли. Стоял такой невообразимый гвалт, что его было слышно, наверное, даже в лагере серых разбойников.

Но всё это совершенно не интересовало человеческого ребёнка, который осторожно разглядывал рану на боку у бобрёнка.

– Ты ведь потерпишь, да? Ты не будешь меня кусать? – ласково приговаривала девочка, срывая с бинта бумажную упаковку.

Торпи конечно не понимал о чем она говорит, но от девочки исходила такая доброта и ласка, что ему и в голову не пришло кусаться. Бобренок стерпел всю боль, которая обжигала его, пока девочка промывала рану и забинтовывала ему бок.

– Вот и молодец, вот и умничка! – повторяла она каждый раз, когда приподнимала бобрёнка над полом, чтобы пропустить под ним бинт.

Но тут в комнату опять ворвалась гора.

– Они задушили четырёх кур и одного петуха! – загромыхал страшный человек. – Я убью этих тварей! И зачем только я купил их?

– Не убивай их, папочка. Лучше отдай соседу, ведь он давно хотел завести сторожевых псов.

– Вот завтра же и отдам! От воров мы и ружьём прекрасно защитимся, а на крыс поставим ловушки. Я видел в городе прекрасные капканы, куплю тысячу штук и расставлю вдоль всех стен. Ни одна зараза не проберётся!

– Вот и хорошо, – согласилась с отцом девочка.

– Ну, а как поживает твой Летягин? – спросил человек, присев рядом с дочерью.

– Он такой молодец, папа! Ни разу не запищал, пока я его перевязывала.

– И за палец не укусил?

– He-а!

– Поразительно… Но всё равно, давай-ка посадим его в клетку. Мало ли что. В клетке ему самому спокойней будет. А когда подлечится, выпустим в реку. Тут недалеко остров есть, Бобровым зовётся, вот там и выпустим.

Человек ушёл, но вскоре вернулся, и Торпи не успел даже сообразить, что произошло, как его вдруг подняли, потом опустили, и он очутился за металлической решёткой. Дверца клетки захлопнулась, и бобрёнок догадался, что в это утро он уже вряд ли увидит маму.