Текст книги "Жизнь и деятельность Бальтазара Коссы"

Автор книги: Александр Парадисис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)

Косса схватил за шиворот гиганта, чтобы прервать поток его оправданий и добиться наконец объяснения.

– Римляне восстали, – проговорил Буонакорсо. – Кто-то пронюхал о том, что ты задумал. Я никому ни слова не говорил. Даже во сне звука не произнес. Но всё-таки об этом как-то узнали. Узнали, и народ собрался у собора и никого туда не подпускает. «Никто не посмеет потревожить святые останки! – кричат люди. – Они останутся здесь! Сам святой Иоанн раскрыл нам то, что вы собираетесь сделать! Нет, они останутся в Риме [87]!»

Иоанн XXIII, с недоверием слушавший утверждения Гуиндаччо о его безгрешности, принял удар спокойно. Он сказал только:

– Я потерял пятьдесят тысяч флоринов. Хотел бы я только знать, откуда это стало им известно. Но смотри, ничтожество, если ты ещё будешь болтать!… Я убью тебя.

– И ещё… – процедил сквозь гнилые зубы бывший грабитель, почесывая седеющие космы под маленькой круглой шапочкой. – Приехала синьорина Динора, а вместе с ней синьора Джильда Черетами и синьора Констанца.

– Где они? – быстро спросил Косса.

– Я поместил их туда… – И Гуиндаччо указал рукой на север, в сторону Ватикана.

Наш герой тут же покинул монахиню, с которой провёл ночь, и отправился к трём женщинам, прибывшим из Перуджи. Он не питал больше никаких чувств к своим прежним любовницам – ни к Констанце, напоминавшей ему о его пиратских годах в Неаполе, ни к Джильде, которую узнал, став священником. Но к девочке, внучке первой и дочери второй, был очень привязан. Всё в ней привлекало: красота, ум, лукавство, живость.

Девочка, увидев Иоанна, бросилась к нему в объятия и со страстью, неожиданной для её возраста, зашептала ему в ухо:

– Мой дорогой!… Хороший мой! Теперь я всегда буду с тобой! – Она заботливо оглядела его. – Мы все останемся здесь. И мама и бабушка. А отец будет жить в Перудже…

* * *

Прошло почти два года. Теперь, в 1414 году, Диноре, едва минуло 16 лет, но она приобрела уже большой опыт и была достойной любовницей папы, сохранив при этом детскую наивность и непосредственность, свежесть и красоту ребенка.

Она многому научилась у Иоанна ХХIII и прекрасно разбиралась не только в любовных, но и во многих других делах. Способная и умная, она всё схватывала на лету! Иоанн часто с восхищением вглядывался в хорошенькое личико своей внучки-любовницы.

«Эта девочка может мне помочь… Именно теперь…» – думал он.

Что он имел в виду? Какую пользу могла принести ему шестнадцатилетняя девочка?

В последний год у Иоанна ХХIII снова осложнились отношения с неаполитанским королём Владиславом, постоянным врагом папства, который посвятил свою жизнь тому, чтобы расширить свои владения за счет земель, принадлежавших папскому государству. Косса и раньше ссорился с Владиславом. Он даже объявил крестовый поход против него, вышел победителем и чуть не уничтожил Владислава. Потом, как помнят читатели, они стали друзьями, Владислав признал Коссу папой и отрёкся от другого папы. Но папа Григорий XII, поселившись в Римини при дворе тамошнего правителя, не переставал посылать анафемы Иоанну ХХIII за его оргии. Коссе очень хотелось поймать Григория XII, устроить над ним суд, доказать, что он еретик и раскольник, и добиться его сожжения. Он потребовал у Владислава, чтобы тот помог ему в этом. Но Владислав не проявил никакого желания ловить папу Григория XII. И Косса рассвирепел.

– Осёл! – повторял он ежедневно. – Я послал бы его на костёр и навсегда избавился от забот. (Под «ослом» подразумевался Владислав.) Он поступает так потому, что хочет моей гибели. А как только меня не станет, проглотит все папское государство, начиная с Рима. Ему мало Неаполя, Апулии, Калабрии, Капитанаты я других мест. Он хочет присвоить всю Италию!

Тревожили Коссу и военные приготовления Владислава. Располагая кое-какими средствами, он сумел набрать немалое войско. Деньги Владислав получал, продавая своим подданным титулы. Кроме того, он прибрал к рукам богатства семей, ему не сочувствовавших. С помощью этих денег Владислав надеялся нанести удар папским войскам и заставить Коссу сдаться. Но не в характере Коссы было сдаваться. Люди, помнившие Коссу-пирата, знали его решительность и активность, знали, какой это изворотливый политик и тактик. Теперь он вдруг начал заискивать перед римлянами, которые до сих пор страдали от непомерных налогов и особенно были недовольны последним – налогом на вино. Чтобы смягчить народный гнев и выглядеть благодетелем, Косса отменил этот налог и под барабанный бой приказал оповестить всех об этом.

«Из-за любви к римлянам я отменяю этот налог!» – гласил указ [79].

На следующий день, 5 июня, был объявлен ещё один указ Коссы: «Приняв во внимание желания римлян, я возвращаю народу все права и свободы, которые он имел до моего прихода к власти. Отныне Римом будут управлять «консерватори» и правители, которых избирает сам народ». Римляне с восторгом приняли эту новость и громкими возгласами выражали признательность Иоанну XXIII.

– Верьте, святой отец, что все римляне готовы пролить кровь за святой престол и лично за вас!

Косса в эти дни предпринял и другие, более практические и действенные меры. За большое вознаграждение ему удалось нанять около трех тысяч солдат. Из квартала Трастевере на левом берегу Тибра он перебрался в центр Рима, во дворец князя Орсини.

Чем была вызвана такая «благотворительность» Коссы? Зачем он стянул войска к стенам Рима? Он узнал, что Владислав внезапно выступил с войском и флотом и находится уже на подступах к Вечному городу. Флот Владислава – сорок четыре корабля, парусники и галеры – подошел к устью Тибра у Остии, находившейся неподалеку от Рима. Сам же Владислав, во главе войска, двигавшегося по суше, занял Фродзиноне, расположенный почти у стен Рима.

Однако народ, собравшийся на улицах и площадях Рима 7 июня 1413 года, ничего ещё не подозревал о надвинувшейся опасности и кричал:

– Пусть все слышат: римляне скорее согласятся умереть от голода, чем подчиниться этому чудовищу Владиславу [79]!

На сердце у Коссы стало спокойнее. Осмотрев городские стены, он под вечер направился во дворец Орсини, где его встретил Буонакорсо, который, выполняя привычные обязанности, привел внучку-любовницу в новую резиденцию папы, во дворец Орсини.

Встретив Иоанна, Буонакорсо низко поклонился и ушёл, накрепко закрывая за собой все двери.

* * *

Наступила ночь на 8 июня. Всего несколько часов назад римляне клялись, что «скорее погибнут, пожертвуют своими детьми, чем подчинятся «этому чудовищу»…

Едва забрезжил рассвет, как кто-то громко постучал в двери папской опочивальни. Косса соскочил с кровати и в одно мгновение оказался у двери.

– Это я… – послышался из-за двери плачущий голос Гуиндаччо. – Святой отец, одевайся скорее. Войска Владислава в городе…

Действительно, с улицы доносился отдалённый гул, были слышны крики: «Да здравствует король Владислав!»

Иоанн XXIII подошёл к кровати.

– Вставай, Норетта.

По старой привычке он оделся моментально. Динора замешкалась. Иоанн быстро поднял девушку на руки, хотя она была в одной рубашке, и вынес из комнаты.

«Так-то эти подлецы римляне проливают кровь за меня! Где же их обещания?..» – думал он.

Шум нарастал. Возгласы «Да здравствует король!» стали слышнее. Гуиндаччо плёлся за Коссой, который нёс на руках девушку.

– Святой… святой… отец… Здесь… Тебя ищет…

Иоанн XXIII опустил на пол Динору, обернулся, весь красный от гнева, и влепил звонкую пощёчину своему верному телохранителю, докучавшему ему в такой час. Гуиндаччо скривился от незаслуженно полученного оскорбления, задевшего его «чувствительную натуру», правой рукой поднял полу разорванной сутаны и закрыл ею лицо, пряча своё унижение.

В слабом свете свечи, которую он нёс в другой руке, промелькнул силуэт женщины. Вглядываясь в темноту, Косса старался определить, кто бы это мог быть, но безуспешно,

– Кто это? – спросил он.

– Вот видишь… – забормотал Гуиндаччо. – Ты был неправ… это сеньора Джаноби…

Он произнес это имя совсем тихо, чтобы не услышала Динора.

Косса, не скрывая радости, бросился к женщине, оставив Динору одну.

– Где твой муж? – тихо спросил он Иму.

– У меня больше нет мужа, – так же тихо ответила она.

Косса подозвал Динору и с обеими женщинами потайным ходом, вырытым ещё при папе Александре V по его указанию, вышел на берег Тибра. Они переехали реку и укрылись в крепости Архангела. Здесь они были в безопасности.

– Динора, – обратился Косса к девушке. – Я надеюсь на твою помощь…

Девушка, нахмурившись, поглядывала то на любовника, то на женщину из Милана.

– Я хочу, – продолжал сухо Косса, – чтобы ты осталась здесь в Риме, познакомилась с Владиславом и заставила его полюбить тебя. Я знаю, что ты сумеешь это сделать…

И он, понизив голос, дал девушке подробные наставления. Потом отпустил её и позвал Буонакорсо.

– Гуиндаччо, пойди к Пасхалию и возьми у него пятьсот флоринов. Возьмёшь деньги и письмо, которое я напишу, поедешь в Перуджу и отдашь и то и другое аптекарю Черетами.

Он повернулся к Име.

– Это моя дочь, – с деланной гордостью «объяснил» он своей верной подруге, показывая глазами на девушку. Потом внимательно посмотрел в глаза Име. – Итак, сеньор Джаноби умер?

Уходившая Динора сердито и ревниво поглядывала издали на эту пару. Има счастливо улыбалась, радуясь встрече со своим первым и единственным любовником, ставшим теперь папой.

– Нет… – помедлив, ответила она. – Мой муж жив. – И, отвернувшись, тихо добавила: – Я бросила его и приехала к тебе…

Иоанн XXIII удивленно взглянул на неё.

– Он тебя мучил?

– Нет, – тихо ответила она, краснея. – Он меня любил.

И она закрыла лицо руками.

– Я не знаю, что со мной, – помолчав, продолжала Има. – Я до сих пор схожу по тебе с ума… После стольких лет… Кажется, мне уж пора было бы стать умнее… Но я не могла больше оставаться в Милане.

Косса крепко прижал её к себе.

* * *

Косса, увидев, что римляне предали его, в тот же день вместе с Имой, Буонакорсо и несколькими близкими ему людьми выбрался из крепости Архангела, направился в Витербо, а оттуда в Сиену. Гуиндаччо с письмом и кошельком, набитым флоринами, из Витербо поехал в Перуджу. Он отдал письмо и деньги Черетами, лекарю и фармацевту, зятю Констанцы, мужу Джильды и «отцу» Диноры, главному поставщику ядов Коссе. В письме Балтазар давал Черетами чёткие указания.

Но надеяться только на яды Черетами или на соблазнительность Диноры в борьбе с Владиславом Косса не мог. Он вступил в переговоры с королём Сигизмундом, давно уже обращавшимся к папе с просьбой о созыве собора, который произвёл бы некоторые реформы и разрешил больные вопросы церкви. Наш герой сначала слушать не хотел об этом, так же как и его предшественники. Но сейчас положение осложнилось, народ настойчиво стал требовать церковных реформ, очищения церкви, удаления разложившихся церковнослужителей. Римляне, на которых Косса надеялся, предали его (как он считал), Владислав успешно продвигался всё дальше. Косса стал беспокоиться. И хотя созыв собора он считал несчастьем для себя [42]42
  К. Тревизани в своей «Истории средневекового Рима» пишет: «Папа Иоанн XXIII ещё в молодости вел очень разнузданную жизнь. В зрелом возрасте он стал к тому же алчным и честолюбивым и приобрел печальную славу отравителя двух пап».


[Закрыть], вынужден был согласиться на это, чтобы привлечь та свою сторону Сигизмунда. Точного времени и места собора он не назвал.

Что в это время происходило с Динорой? Захватив крепость Архангела, воины Владислава обнаружили там синьорину Черетами и препроводили её к королю. Динора смело и уверенно разговаривала с королём. Она рассказала ему, что она – дочь папы, что её мать и бабушка живут здесь же, в Риме.

Владислав поместил всех трёх женщин в одном из дворцов Рима. Он так же, как и Косса, был весьма неравнодушен к женскому полу и очень скоро увлёкся юной и прекрасной девушкой.

Динора, как и предвидел Иоанн XXIII, стала любовницей Владислава. Но наш герой одного не мог предвидеть, – что и девушке понравится Владислав.

Способствовало этому главным образом оскорблённое самолюбие. Динора пришла в ярость, когда поняла, насколько тесно связан Косса с Имой. Но, став любовницей Владислава по указанию Коссы, она постепенно привязывалась к королю всё больше. Она не забыла об оскорблении, которое нанес ей как женщине её первый любовник, и даже не думала о том, чтобы помочь отцу в его замыслах против Владислава.

Владислав, захватив Рим, двинулся дальше и вскоре занял также Тиволи, Браччано, Веллетри и другие города, и 26 июня он захватил Витербо, а вслед за ним – Перуджу. Динора, как признанная королевская подруга, повсюду следовала за Владиславом. Вместе с ним она приехала и в Перуджу, свой родной город.

В это время туда же приехал и Буонакорсо с новым полным кошельком и новыми указаниями Иоанна XXIII аптекарю Черетами.

«Действуй решительнее и быстрее, – писал папа. – Передай подходящее »лекарство» Диноре. Она любовница короля, она всегда рядом с ним и найдёт случай »угостить» своего любовника».

Черетами, прочитав письмо, загадочно улыбнулся.

– Хорошо, – сказал он посланцу папы. – Пусть святой отец не беспокоится. Я передам дочери то, что нужно, – подчеркнул он.

Дело в том, что Динора уже несколько раз приходила в «отчий» дом и просила «отца» помочь ей. Она хотела получить от него любовный эликсир, который помог бы ей удержать короля Владислава. Динора Черетами забеспокоилась потому, что её любовь к Владиславу всё крепла, а его чувство к ней в последнее время значительно ослабело. Неаполитанский король снова пустился в любовные приключения, прерванные его недолгой страстью к Диноре.

Владиславу продолжала ещё нравиться Динора Черетами, но он привык и стремился к «разнообразию». Каждую неделю ему требовались две-три новые девушки. [43]43
  Жизнь венценосного Владислава имела и другую, скрытую сторону. это был распутник, насильник, человек без всяких моральных устоев. Достаточно привести один лишь факт, чтобы охарактеризовать Владислава. В 1389 году, когда ему было едва 14 лет, он женился на Констанце Клермон, дочери Манфреда Клермона, самого крупного феодала Сицилии. Огромное приданое принесенное ему молоденькой сицилианкой, помогло Владиславу укрепиться на троне. Весь двор любовался совершенной красотой молодой женщины. Но вскоре Клермоны потеряли все свои богатства. Владислав решил, что теперь, когда он стал королём, ему следует заключить брак с какой-нибудь другой, более влиятельной особой. Тем более что жена его, всегда ровная и спокойная, надоела ему. Он обратился к папе Бонифацию IX (Симонисту, другу Коссы) и попросил у него разрешения на второй брак.
  Владислав был достаточно влиятельным лицом, и церковь не могла и не хотела отказать ему в просьбе. Его королевство было довольно близко от Рима…
  Кроме того, папа Бонифаций IX не хотел упустить случая, который мог принести ему деньги. И вот однажды (это было в 1392 году) епископ Гаэты, который вел богослужение, прервал его и начал читать папскую буллу, объявлявшую о расторжении брака между Владиславом и Констанцей.
  Констанца очень любила Владислава и была поражена. Волнение её особенно возросло, когда епископ гаэтский направился к ней, чтобы снять с её руки обручальное кольцо.
  Расторжение брака в то время церковью не разрешалось, и поэтому поступок Симониста, Бонифация IX, вызвал возмущение народа.
  Однако Констанце суждено было пережить ещё более сильный удар. Венценосный муж после расторжения брака решил заточить её в тюрьму. Целых три года несчастная королева томилась в темнице. Через три года Владислав соблаговолил освободить её… чтобы выдать замуж.
  26 декабря 1395 года должно было состояться бракосочетание королевы с Андреем Капуанским, одним из фаворитов Владислава, бракосочетание с точки зрения церкви незаконное.
  Войдя в церковь под руку со своим будущим мужем, Констанца не удержалась и крикнула:
  – Ты самый счастливый человек в королевстве, граф Андрей! Твоей любовницей будет законная жена короля Владислава [47,96]!


[Закрыть]

Для Диноры удержать Владислава было вопросом самолюбия. Она хотела доказать всем в Италии, а особенно своему неверному любовнику, что это в её власти. Вот почему она приходила столько раз к своему «отцу» Черетами. Ей был нужен «эликсир любви».

В первый раз, когда Динора пришла к Черетами, он задумался. И раздумывал довольно много дней. Но когда она пришла в четвёртый раз, у него уже созрело решение. Глаза его сверкнули, когда он взял с полки банку с сероватой густой мазью и подал «дочери».

– Это то, что тебе нужно, – сказал он. – Эта мазь навсегда привяжет к тебе Владислава.

– Как ею пользоваться? – спросила обрадованная девушка.

Аптекарь подошел и прошептал ей на ухо, как надо обращаться с мазью. Динора, покраснев, опустила глаза.

– О! Как же я это сделаю? – спросила она.

– Дочь моя, – торжественно произнес Черетами, – ты должна суметь это сделать. Другого способа я не знаю. Намажься этой мазью за несколько минут до того, как Владислав придёт к тебе.

Девушка забрала банку и ушла.

Через два дня, когда ночью Владислав пришел к ней, Динора была весела и беспечна. Но только Владислав ушел, как страшная боль в нижней части живота заставила её закричать. Она мучилась всю ночь. Под утро ей стало совсем плохо… в полдень она умерла. Черетами, её «отец», сохранял абсолютное хладнокровие. Он отомстил папе, двум женщинам (своей жене и теще) и, кроме того, получил тысячу флоринов.

Болезнь, погубившая Динору, настигла и Владислава. Он тоже был в тяжелом состоянии. Корчась от невыносимой боли, он спрашивал: «Что это жжёт меня?» Он пытался в карете добраться до столицы, но умер в пути через семь дней. Это было 7 августа [96],

* * *

Ещё до этих событий, находясь далеко от захваченной неприятелем столицы, во Флоренции, куда он приехал из Сиены, Косса часто спрашивал себя: «Что-то поделывают Черетами? Что предпринял лекарь? А Динора? Неужели до сих пор сердится на Иму?» Знатная миланская красавица теперь открыто жила с папой.

Так как не в характере Коссы было сидеть сложа руки, он снова начал переговоры с королём Сигизмундом, который хотел добиться от папы двух вещей: чтобы папа Иоанн XXIII короновал его императором (это усилило бы его влияние) и чтобы он согласился на созыв собора, который излечил бы недуги церкви.

Косса отправил к Сигизмунду трёх послов для переговоров.

«Ты хочешь созыва собора? – писал Косса королю. – Он будет созван. Ты хочешь короноваться императором в Риме? Пожалуйста! Но сначала помоги мне освободить столицу от этого антихриста Владислава, который захватил её. Я отправляю к тебе трёх кардиналов, договорись с ними» [87].

Папа Александр V

Конечно, и этот «отец христианства» не хотел созыва собора. Зачем ему было собирать (да ещё приглашать!) церковнослужителей и теологов со всего света? Чтобы они могли рассуждать, кричать и советовать, что правильно, а что неправильно, и… волновать его? Но что было делать? Косса думал, что Владислав (тогда уже покойный), захвативший Рим, жив и что он настолько силён, что сможет захватить и всю Италию. Он чувствовал настоятельную необходимость иметь сильного сторонника и помощника, более сильного, чем Владислав. Таким он считал Сигизмунда. Но тогда он ещё не знал о смерти Владислава.

В тот же день, когда пришло известие о смерти неаполитанского короля, Косса узнал, что римляне прогнали наместников Владислава, вышли на улицы и кричат: «Да здравствует пана Иоанн!» Косса услышал и ещё одну новость: его послы заключили соглашение с Сигизмундом о том, что собор состоится в конце года в Констанце. Иоанна ошеломило это известие.

– Где? – переспросил он.

– В Германии, в городе Констанце.

Папа вперил сверкающий взгляд в кардиналов, взгляд мрачный, жестокий и страшный, такой же, какой был у него тридцать лет назад, когда он, чёрный от солнца и ветра пират, со своими верными друзьями бороздил моря, наводя ужас и смятение вокруг.

– Дураки! – крикнул он. – И вы заключили такое страшное соглашение?! Даже Буонакорсо, если бы я послал его туда, не сделал бы такой глупости!

– Но почему? – заикаясь, спрашивали встревоженные кардиналы. – Ведь вы сами, святой отец, приказали нам соглашаться!

Действительно, Косса давал им такое напутствие, так как понимал, что это неизбежно. Но он был уверен, что собор состоится в Италии, и не беспокоился. Но кого он сможет напугать, на кого повлиять там, в Констанце, где он, чужеземец, будет один среди тысячи незнакомых и далёких ему людей?

Бывший пират раздражённо шагал из угла в угол.

– Ничтожества! Вы губите и церковь и меня. Разве может один человек устоять перед сотнями и сотнями светских и духовных лиц, которые приедут на собор с единственной целью разгромить нас?

Возмущению его не было предела. Что он, неаполитанец, сможет сделать там, на севере, «на краю света», в холодном и угрюмом германском городе?

И в волнении он повторял:

– Sic capiuntur vulpes! [44]44
  Так ловят лисиц! (лат.)


[Закрыть]

Он имел в виду себя. Он всё старался взвесить, продумать, его сверлила одна мысль: «Что ещё можно предпринять?»

Вспомнил он и о позиции двух своих предшественников, избегавших созыва Вселенского собора, вспомнил, что они боялись его, как черт ладана. К каким только увёрткам они не прибегали! Но он вспомнил также, как негодовал народ, когда обнаружилась эта нечестная игра, и то, как осудил их собор в Пизе.

«Надо ехать!» – решил он.

Сигизмунд приехал в Ломбардию, и Иоанн XXIII должен был там встретиться с ним. Тем более что Сигизмунд до этого прислал письмо с выражением своего глубокого уважения «пресвятейшему и высокочтимому Иоанну»…

– Готовься, Има! – сказал он Давероне. – Мы едем.

Он объяснил ей, что послы показали себя глупцами и чуть совсем его не погубили. Поэтому необходимо сейчас хоть чем-то умаслить своих врагов. С любовницей и несколькими кардиналами он направился в Северную Италию, на встречу с Сигизмундом.

– Вот и путь наш на край света сократится… Будто в Италии не хватает места…

Конечно, если бы собор созвали в Италии, все было бы в порядке. Он был уверен, что ни один его враг не остался бы неразоблаченным.

Но, как бы там ни было, собор должен состояться, хотя бы и в Германии.

Косса дал указание секретарю канцелярии составить приглашения на собор в Констанце всем священнослужителям западной церкви. Немного раньше то же самое сделал и Сигизмунд как германский император. Правители всех стран, принадлежавших к западной церкви, приглашались на собор лично или назначенные ими представители.

Папа Иоанн

Иоанн ХХIII и Сигизмунд встретились в ломбардском городке Лоди. Выразив притворную радость по случаю встречи, наш герой пытался заставить первого из правителей изменить своё решение.

– Почему вы выбрали Констанц местом для собора, Сигизмунд? – спросил Косса. – Он так далёк от Италии, от Средиземного моря. Пожалуй, я не смогу приехать. Я разослал приглашения, но оставил пустым место для названия города, где должен собраться собор.

Сигизмунд, понимающе улыбаясь, смотрел на папу.

– Я выбрал Констанц потому, что этот город находится в центре западного мира. На юг от Констанца лежит Италия, на север – германские и скандинавские государства, на запад – Англия, Франция, Испания, на восток – Австрия, Венгрия, Польша и православные страны, которые из политических соображений вынуждены будут присоединиться к ним. Пожалуйста, святейший владыка, заполните пустое место в ваших приглашениях, напишите, что собор будет в Констанце.

Иоанн ХХIII испытующе посмотрел на Сигизмунда. «Хитрец ты! – думал он. – Такой же, как и я. Умеешь добиваться того, чего хочешь! Увы… ничего не поделаешь!»

Действительно, Сигизмунда тоже закалили всякие распри, он приобрёл большой опыт.

Сигизмунд был всего-навсего правителем Бранденбурга (района, где расположен Берлин, тогда небольшая деревушка), когда в 1382 году он женился на дочери короля Людвига Марии, предполагаемой наследнице польского и венгерского престола. Сигизмунд сделал попытку прибрать к рукам Польшу, но поляки восстали и прогнали его из своей страны. Когда же он стал королём Венгрии, против него восстали хорваты. Сигизмунд подавил восстание. Поднялись валахи – Сигизмунд поработил и их. Кроме того, ему приходилось бороться с бесконечными заговорами против него. Подозрительный Сигизмунд жестоко истреблял заговорщиков. Многие представители знатных венгерских семейств погибли от его руки. Был день, когда сразу тридцати трем венграм отрубили головы.

Выступили против Сигизмунда и турки. Он объявил крестовый поход против них, двинулся на Болгарию, но в сражении под Никополем крестоносцы потерпели поражение. Десять тысяч человек, попавших в плен, были перерезаны, все дороги и переправы оказались заняты турками, которые стремились не дать Сигизмунду возможности скрыться. Но ему всё-таки удалось ускользнуть. По Дунаю на лодке он спустился в Чёрное море.

Голодный и измученный, он в течение нескольких дней носился по бушующим волнам, тысячу раз рискуя жизнью. Но всё-таки ему удалось достигнуть Византии. Через некоторое время он покинул Византию и на корабле отправился в Далмацию. Через полтора года он снова вернулся в Венгрию. Но здесь недовольные им феодалы поймали его и бросили в подземелье замка, принадлежавшего самому ярому его врагу. Сыновья владельца замка сами сторожили его. Но Сигизмунду удалось обмануть их и уговорить отпустить его. Он снова захватил власть и начал теперь вмешиваться в дела Богемии, где королём был его брат Венцеслав. В 1410 году выборщики германских императоров избрали его германским императором вместо не удовлетворявших их Рупрехта и Венцеслава [13].

И этому страшному человеку должен был противостоять наш герой. Сигизмунд, кроме того, был таким же развратником, как сам Косса и покойный Владислав. Все неудачи настигали его именно тогда, когда он был занят любовными похождениями. Его враги, пользуясь тем, что он всецело поглощен своими страстями, в это время устраивали заговоры.

Но, почувствовав опасность, Сигизмунд отбрасывал лень и равнодушие к делам и со слепой жестокостью мстил своим врагам. Приняв какое-нибудь решение, он осуществлял его, не считаясь ни с какими препятствиями и опасностями.

Созыв собора был необходим ему. Поэтому он так горячо принялся за дело, объехал всю Европу, превзойдя в быстроте передвижения даже своего деда, богемского короля Иоанна, которого называли «венценосным почтальоном королей». Он побывал во многих странах Европы. Из Польши мчался в Англию, из Франции – в Венгрию, из Германии – в Италию и Испанию, уговаривая тамошних правителей приехать на собор. Сейчас он договаривался с нашим героем, папой Иоанном XXIII.

И папа и император проявляли друг к другу чрезвычайную предупредительность. После Лоди и Пьяченцы Иоанн XXIII и Сигизмунд поехали в Кремону. В сопровождении правителя Кремоны, без Имы, которая ожидала внизу, они поднялись на знаменитую колокольню собора Кремоны. Прекрасный пейзаж Ломбардии с извилистым и величественным руслом реки По расстилался перед ними. Было это осенью после полудня. Папа и император любовались от крывшимся видом – живописными деревнями и городишками, окруженными зеленью, поднявшейся после прошедших дождей, прихотливыми поворотами реки, когда снизу вдруг послышался испуганный крик Имы. Иоанн вздрогнул, а правитель Кремоны Гамбрино Фонтоло побледнел и в смятении шагнул назад.

Косса мгновенно обернулся и своими железными руками стиснул правителя Кремоны.

– Что ты задумал, мессир Гамбрино? – воскликнул он.

– Ради бога, святой отец, что вы хотите этим сказать?

Как рассказывают летописцы, правитель Кремоны Гамбрано Фонголо, снискавший себе печальную славу вероломного предателя, хотел воспользоваться тем, что папа и император одни поднялись на высокую башню. Он решил столкнуть и папу и императора вниз (хотя Сигизмунд оказал ему немало услуг), а так как он был бы первым, «узнавшим» о происшествии, использовать время неизбежной суматохи в своих целях. [45]45
  Через 11 лет Гамбрино Фонтоло, захваченный в плен и приговоренный к смерти миланским герцогом Филиппом-Марией Висконти, исповедуясь перед казнью, сказал: «Я очень сожалею, что мне не удалось в своё время разделаться с папой и императором, когда они были и моих руках».


[Закрыть]

Папа Иоанн XXIII и Сигизмунд на соборе в Констанце.

Рассвирепевший папа готов был в свою очередь тут же столкнуть вниз изменника. Сигизмунд сначала улыбался, видя такую горячность, а затем, сделав презрительную гримасу, посоветовал папе оставить Фонголо в покое. Он не верил, что последний действительно хотел убить их.

– Пусть будет так, – согласился бывший пират. – Но только вниз пускай он идет первым.

А позже наедине он говорил Сигизмунду:

– Как видно, Сигизмунд, мы должны немедленно покинуть Кремону. Без войска оставаться здесь небезопасно. [46]46
  Об этом происшествии рассказывается в «Генуэзских летописях».


[Закрыть]

* * *

Это было 16 ноября 1414 года в вольном имперском городе Констанце.

Какое небывалое скопление людей! Ни на один собор не собиралось столько народу. В Констанц, жителей которого можно было пересчитать по пальцам, съехалось сто пятьдесят тысяч человек. Около тридцати тысяч рыцарей явились верхом на лошадях – зрелище, доселе невиданное [13].

Мале пишет: «Этот собор был самым внушительным из всех, какие когда-либо видело христианство. Наряду с иерархами церкви и учеными-теологами сюда собрались посланцы монархов и правителей всех христианских стран, император Сигизмунд присутствовал лично. Одних только церковников-иностранцев приехало восемнадцать тысяч».

Альцог пишет по этому поводу: «На собор явились двадцать архиепископов, девяносто два епископа, сто двадцать четыре настоятеля монастырей и бесчисленное множество правителей и властелинов».

«Впервые в истории Вселенский собор происходил в Германии, – пишет архиепископ и историк католической церкви Хефеле. – Событие это было необычным и чрезвычайно важным. Тысячи людей из разных стран стеклись сюда. Каждый из правителей старался захватить возможно большее число сопровождающих, чтобы блеснуть перед другими.

Одних толкало сюда простое любопытство, другим хотелось показать своё величие, третьи рассчитывали встретиться с друзьями и поговорить о делах. И очень многие стремились сюда в надежде заключить выгодные сделки и заработать на этом. Были тут и торговцы, и ремесленники, и мастеровые. Приехали в Констанц актёры, музыканты и просто бездельники и авантюристы».

Но не только они. «В Констанц, – пишет де Поте, – прибыло много сотен куртизанок, которые тоже надеялись заработать, продавая за деньги любовь, хотели «послужить» иностранцам и главным образом развратным иерархам церкви. Доминиканский монах отец Нидер утверждает: «Множество дьяволов проникло в Констанц и смешалось с проститутками. Дьяволы эти вселялись в мужчин и склоняли их к сладострастию, к телесной близости с женщинами» [70].

П. Учелло. Портрет Имы Давероны

Городские власти Констанца поручили Ульриху фон Рихенталю дать статистические сведения о приезжих, установить по возможности их имена, род занятий и прочие данные. Ульрих фон Рихенталь в «Хронике Констанцского собора» пишет, что он обнаружил в городе около семисот уличных женщин-иностранок. Некоторые из них совместно, а кое-кто и самостоятельно, сняли дома в городе. Но, кроме них, есть ещё женщины, которые скрываются, а сколько их – он знать не может [47]47
  Историк католической церкви аббат Мурре утверждает, что женщины приехали в Констанц не для совращения церковных мужей, как несправедливо (по его мнению) утверждают многие историки, желающие опорочить церковнослужителей. Они соблазняли только светских людей!


[Закрыть].

* * *

Верхом на белоснежной лошади, которую вёл под уздцы пышно одетый воин, под шёлковым балдахином с четырьмя золотыми кистями по углам, укреплённым на серебряных шестах (их несли четыре «рыцаря церкви»), Иоанн XXIII с триумфом въезжал в Констанц. Впереди шагали церковнослужители, копьеносцы и лучники, которые несли на подушках широкополые красные шляпы кардиналов, сопровождавших Иоанна XXIII.

На протяжении всего пути от сверкающей Италии до серого Констанца, от тёплой и ласковой страны до холодного имперского города наш герой, сидя в старинном экипаже, медленно двигавшемся по разбитым римским дорогам, пребывал в мрачном настроении, хотя Има, повсюду сопровождавшая Иоанна, делала всё, чтобы развеселить его.

– Не нравится мне эта поездка, – говорил папа. – Не знаю, каких людей я встречу там. Боюсь, что вдали от Италии и моих людей мне придётся очень туго.

«На протяжении всего пути, – пишет католический историк Альног, – Иоанн XXIII чувствовал себя неуверенно, он то взывал к народу – горожанам и крестьянам, встречавшимся по пути, то проклинал его. По всему было видно, что ему не хочется ехать в Констанц. Увидев издалёка этот город, он повторил то, что сказал однажды в Италии: »Так ловят лисиц»».

Однако первые дни пребывания в Констанце вселили в него надежду – представители, присутствовавшие на открытии собора, в большинстве своём были итальянцы и, казалось, были ему преданы.

Собрание иерархов церкви происходило в огромном здании у озера, построенном незадолго до этого (в 1388 году) и служившем хранилищем для товаров, которые привозились в имперский город.

Размеры здания, где происходил знаменитый Констанцский собор, трудно даже представить. Это строение сохранено и по сей день. Только одно из его помещений было размером 48 X 32 метра. Вдоль стен этого помещения были расставлены скамьи, на которых восседали иерархи церкви и другие участники собора: три западных «патриарха», двадцать девять кардиналов, тридцать три архиепископа, сто пятьдесят епископов, около трёхсот учёных-богословов, множество настоятелей монастырей. Все вместе они и составляли Констанцский собор.