Текст книги "Паранойя. Маскарад (СИ)"

Автор книги: Александр Орлов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– То есть?

– То есть, ты посмотри на это место. – Сказал он, обводя рукой зал, забитый мусором. – Стены пустые, нет старого шкафа, который можно сдвинуть.

– Шкаф всегда есть. – Глубокомысленно заявил я. – Мы его просто пока не нашли.

Тони карикатурно закатил глаза, но обошёлся без язвительного замечания в ответ.

Мы разошлись по углам, проходя вдоль стен, осматривая остатки штукатурки и треснутого кирпича на предмет следов краски.

– Теперь мне уже не кажется хорошей эта идея, Влад.

– Не ной, ты с самого начала знал, насколько дурная была идея.

Он с досадой пнул пакет с пустыми бутылками.

– Есть предложение, – Заявил он. – Давай походим ещё немного кругами, так для успокоения совести, а потом поедем завтракать? До вечера времени ещё много, если ничего не сыщем, вернёмся в участок, получим по задницам и пойдём домой. Или можно даже завалиться в бар. Заодно похмелишься.

Очередное универсальное решение проблемы от Тони. Безотказная формула: попробовать, плюс столкнуться со сложностями, равно бросить всё к чертовой матери.

– Я бы предпочёл бар вместо участка. По заднице и завтра получить можно. Бар вообще кажется мне хорошей идеей. – Сознался я. – Чувствую себя ужасно.

– Я не пью, пока не позавтракаю. – Серьезно ответил он. – Принципиально.

– Это как минимум заслуживает уважения.

Переговариваясь, мы распихивали в стороны хлам, сваленный у стен, пытаясь найти что-то, что хотя бы будет напоминать рисунок.

– За баннером? – Показал я на тряпку, что одиноко болталась над оконной решеткой.

– Я туда не полезу. – Покрутил он головой. – Ещё плащ порву об эту решётку. О, вон.

Он выудил из мусора длинную палку, которая когда-то служила частью столешницы, и бодро пошёл к окну. После нескольких прыжков, ему всё-таки удалось зацепить за веревочный край рекламного плаката и сорвать его со стены. Нас осыпало пылью, но мы будто и не заметили этого.

Мы смотрели на знакомый рисунок на стене, прямо над окном.

– Вуаля! Это было легко. – Заявил детектив. – Вот и твой краб.

– Слишком легко. Почему никто не нашёл его? Убийцы не особо-то его прятали. Какого хрена? – Непонимающе я развёл руками.

– Мы их уделали, Влад! Вот так просто, как Марио и равиолли.

Я не ожидал, что мы обнаружим его так быстро, почти не приложив никаких усилий, и я подошёл к стене поближе, чтобы убедиться, что рисунок настоящий. Изображение было идентичным ранее найденному, разве что было немного больше и тусклее.

– Смотри, Тони. Картинка старая. – Вырвалось у меня.

– В смысле?

– В смысле ей не один год. – Ответил я, показывая на трещины на рисунке. – Её нарисовали давно.

И, правда, граффити не выглядело свежим, линии размылись, стерлись временем, и цвет его поблёк.

– Как такое может быть? – Спросил он, удивлённо. – Они готовились заранее?

– Нет, это не имеет смысла… Не так. – Я грустно улыбнулся догадке. – Они нарисовали её годы назад не для этого.

– Черт, ты хочешь сказать, что… – Тони устало поднял глаза, уставившись в потолок. – Что в этой комнате были убийства, о которых мы не знаем.

– Именно. Нужно будет проверять.

– Твою мать, всё хуже и хуже.

Тони сделал несколько снимков и победно отправил их Шефу. Ну, нам хотя бы не придется отчитываться перед Артуром, победителей не судят.

– Поэтому рисунок нигде и не фигурирует. – Вдруг сказал он. – Он слишком старый, был нанесен задолго до убийства и его никак не связали. Мы бы тоже проигнорировали его, когда нашли первый труп, но краска ещё была свежая.

– Может быть и так, но мы хотя бы внесли это в протокол. – Подметил я, направляясь обратно к желтой ленте. – Идем дальше, нам нужно сегодня успеть посетить все остальные места.

Легкая возбуждающая дрожь пробежала по моему телу, ведь теперь у меня не было сомнений, что мы там найдём.

– Не успеем. – Остановил меня Тони. – Уже почти час дня.

– Тогда разделимся. Подвези меня к Джессике, я заберу машину.

Рисунок нам ничего не давал. Говоря другим языком, – мы продолжали ходить кругами, как бывалая проститутка.

Но что-то толкало меня на поиск другого рисунка. Я должен был знать, что есть третье изображение, что связь между убийствами более тесная, более табуированная. Почему-то я был уверен, что маска на стене приведет меня к убийцам. А может быть, я просто гонялся за единственной зацепкой, которая у меня была.

– Только после завтрака!

– Ладно, ладно, после завтрака. – Сдался я.

Мы заехали в кафе на соседней улице, хоть что-нибудь перекусить. Небольшой зал, скорее даже пристройка, столики у панорамных окон, быстрая раздача блюд и можно курить. На улице стояли горшки с вечно-зелеными растениями, открывался вид на проезжую часть и небольшой книжный магазин на другой стороне улицы.

– Влад, я понимаю, что сидеть в участке невесело, но, тебе не кажется, что мы затеяли всё зазря? – Спросил Тони, одной рукой щедро поливая яичницу кетчупом, а второй беспрестанно проматывая сообщения на телефоне.

– Не понимаю, к чему ты ведешь?

– Ты утренние отчеты смотришь? Вот, например, у Селины Гленмарк под ногтями обнаружили части кожи нападавшего, – она отбивалась и поцарапала его.Ещё есть волоски, четкий отпечаток ботинка, капли слюны… Осталось дождаться результатов и всё, считай он уже у нас в руках.

– По первому телу тоже отпечатки нашли. Но вот, только никак не определят, кому они принадлежат.

Мне принесли мои вафли с беконом и сыром. Девушка, которая принесла мой заказ, на секунду задержала на мне взгляд, перед тем, как поставить блюдо на стол, как будто узнала. Отчего-то мне стало не по себе.

– Вот, вот… – Продолжал Тони. – А представляешь, сколько они наследили за все семь случаев?

Я разрезал легкую корочку и отправил ещё дымящийся кусок в рот. Мне сейчас нужно было что-то жирное и вредное.

– И что ты предлагаешь, – сидеть на заднице? Ждать, когда всё само собой успокоится, и культ раскроют аналитики?

– Нет, конечно. – Тони разговаривал с набитым ртом, губы были перемазаны яичным желтком. Было видно, что он получал неимоверное удовольствие. – Но, мы уже доказали свою позицию, – ещё один рисунок на месте жертвоприношения. Как говорят – доказательства неопровержимы. Так зачем сейчас осложнять отношения с начальством и мотаться по городу? Поедем в участок, предоставим фото лейтенанту, отсидим вечерний брифинг и домой.

Мысль изучить места преступлений была плохой, и я это знал, но за неимением хорошей, я решил следовать этой, хоть и чувствовал, что пожалею. Всегда так делаю. Всегда жалею. Профит.

– Нет, давай ещё по одному дому осмотрим. Потом вернемся на твой брифинг во всеоружии.

– Мы сейчас могилу себе копаем, ты же понимаешь? – Спросил Тони задумчиво, потягивая из пол-литрового стакана клубничный коктейль.

– Ты о чём, о лейтенанте?

– Нет, конечно! Черт. – Красные капли напитка упали ему на рубашку. – Да я вот к чему, – крабья морда на заводе нарисована давно, так?

– Да.

– Вот только краска не слезла ещё, рисунку не более пяти лет. Понимаешь о чем я?

– Кажется, да. Это значит, что в прошлом, в этом зале, было совершенно такое же убийство, но никто об этом не знает. И ты тоже.

– Представь только, какую историю раздуют из этого газеты. Да и, если подумать, как вообще такое могло случиться?

– Это сезонность. В определенный период эти ублюдки совершают жертвоприношения. Господи, циклов могло быть несколько. – Покачал я головой, размешивая в стакане с минеральной водой пакетик обезболивающего.

– Это просто невозможно. Полиция, городские службы, свидетели, любители теорий заговоров, хоть кто-то бы заметил! – Не мог успокоиться он. – Дерьмо, Влад, у тебя должно быть объяснение.

– Угу. – Кивнул я, не глядя ему в глаза. – Есть парочка идей. Тебе не понравятся.

– Выкладывай.

– Логично предположить, что скрыть массовую резню можно только одним способом, – быть в сговоре со всеми, кого ты перечислил. Или хотя бы копами. Ты знаешь сам, как легко можно развалить дело, не доводя его до суда. Немного капнуть, подкопать, скрыть, перемешать и готово.

– Ты хочешь сказать, что у нас в участке крыса?

– Нет, Тони. Я лишь предполагаю, что тут замешан кто-то из управления.

– Это бред.

– Это логично. – Спокойно парировал я. – У меня есть некоторые мысли, но делиться ими сейчас не хочу.

– Скрывать что-то от напарника, вот это подозрительно. – Буркнул он.

– Я ничего не скрываю. Просто… Мне нужны доказательства теории, и тебя я ввязывать не могу.

– Пошёл ты, Влад. – Сказал Тони.

Я предпочел промолчать, я мог думать лишь о том, как далеко могли дотянуться щупальца с картинки?

Опять начался дождь, теперь и с ветром.

Я припарковал форд в начале улицы, куда меня вывел навигатор, и сидел, листая краткий рапорт с места преступления, иногда поглядывая на следующее здание в списке. Вэйвью 157. Мне нужно было на четвертый этаж, первая комната по коридору, без номера.

Опять старый район, опять нежилое заброшенное здание. Шесть этажей, пустые проёмы окон, развалившиеся остатки балконов, трещины по стенам… Через дорогу от здания такая же старая заправка, что удивительно с картонной вывеской “Открыто” на хлипкой двери. Я пригляделся и заметил тусклый свет из окон заправки. Надо же, ещё работает.

Я поднял воротник и нехотя вылез из машины под дождь, добежал до входа в пустое здание, остановился у дверного проёма и обернулся, спрятавшись под козырёк. Что-то не давало мне покоя.

По пустой улице порывами проносился ветер, создавая непроницаемую завесу воды, тучи висели так низко, что казалось, вот-вот упадут с небес вниз, погребая меня и весь город под собой.

Я вглядывался через стену дождя в слабый свет окон напротив, когда до меня наконец-то дошло. На заправке должны были быть записывающие камеры, – их устанавливают на любой заправочной станции, в не зависимости от её новизны. Ведомый идей, я перешёл дорогу, старательно игнорируя ливень, и был награждён.

На нависающей крыше заправки чернели круглые объективы. Одна камера смотрела за двумя бензиновыми колонками, а вторая позволяла увидеть дорогу и въезд, в том числе и 157-ой дом.

Мне было противно самому от себя, но я обязан был это сказать.

– Бинго. – Мой шёпот утонул в шуме дождя.

Я ничего не видел, просматривая отчеты, ни о заправке, ни о камерах. Неужели мои коллеги из других участков и это упустили?

“Я хочу быть детективом”.

“А что вы умеете?”

“Я дебил, и могу не замечать очевидные вещи“.

“Безусловно, вы приняты!“

Я прошёл мимо колонок к входу, но, несмотря на вывеску “Открыто”, дверь не поддалась, лишь ручка слабо лязгнула и обожгла холодом ладонь. Какого чёрта?

Я обошел постройку, заглядывая в окна, за которыми я заметил слабый свет, но они были плотно зашторены. Я остановился у источника света, вытянувшись, в попытке увидеть кого-либо через тонкую ткань жёлтых штор. На мгновение мне показалось, что внутри кто-то есть, лишь мелькнув тенью у окна.

Нет, не показалось, – на заправке точно кто-то был.

Дождь бил меня по лицу и заливал за воротник, словно прогонял прочь, в уютное нутро автомобиля. Я быстро промок и начал мёрзнуть.

Вернувшись к входу и с твердым намерением попасть внутрь, я несколько раз сильно ударил кулаком по двери.

– Полиция, откройте! – Крикнул я грозно.

Джонни Голливуд бы мной гордился.

Дальше всё закрутилось как лягушка в блендере, – быстро, красочно и с кровью.

За дверью что-то упало, что-то тяжелое, с треском и звоном битого стекла. Кто-то, тяжело ступая, побежал, с хрустом по осколкам. Моя реакция была незамедлительной.

Одним сильным ударом ноги я выбил дверь, над головой слабо звякнул колокольчик. С удивлением я заметил, что сжимаю в руке свой служебный пистолет. Когда успел его достать?! Впереди по узкому коридору бежал человек, я успел заметить его, когда он нырнул за угол, к пожарному выходу. Как собака, сорвавшаяся с поводка, я ринулся за ним, мимо кассовой стойки. На полу лежала полка с товарами, битыми бутылками и подавленными пачками чипсов, которую по неосторожности столкнул убегающий, когда я постучал в дверь.

Я на мгновение остановился у стойки, пытаясь осознать увиденное, – на кресле кассира сгорбившись, сидела девушка, уткнувшись лицом в открытый ноутбук. Её руки безвольно свисали вниз, голубая сорочка пропиталась кровью, темные ручейки стекали со стойки на белую плитку на полу. Рядом с ней стоял компьютер со вскрытым системным блоком и разбитый монитор охраны.

Я перепрыгнул через упавшую полку с товарами и, пробежав по коридору, вылетел под дождь через приоткрытую железную дверь черного хода.

Убийца бежал через дорогу к дому 157, я увидел его силуэт через стену воды и бросился следом. Он запаниковал, и бежал туда, где уже бывал. Место, которое знал.

Куртка расстегнулась, и жестокий ливень бил меня в грудь, мгновенно промокшая рубашка холодными объятьями облепила тело. Единственным источником света на этой проклятой улице оставалась заправка, огни которой остались у меня за спиной, и в наступивших сумерках улица превратилась в бесконечный серый туннель, который, казалось, продолжал сжиматься в тиски. Немного впереди маячило расплывающееся черное пятно, и я старался изо всех сил не упустить его из виду.

Кроме шума дождя и ветра ничего не было слышно, и мы бежали безмолвно, как в немом кино.

Подергивающийся силуэт исчез в темном дверном проёме заброшенного дома, я шел по его стопам.

Как только я забежал в пыльный подъезд, я услышал его тяжелое дыхание и топот на лестнице.

– Необходимо… подкрепление… – Прорычал я в рацию, подбегая к лестнице. – Веду преследование… Вэйвью 157.

Отзвук шагов отбивался от старых пустых стен и разносился по лестничному пролёту вибрирующим эхом. Я поднимался прыжками по лестнице, пытаясь настичь его, а шум нашего дыхания лишь подгонял меня вперед, в страхе, что я могу его упустить.

Убийца продолжал бежать вверх, третий этаж, четвертый…

В тесном пролёте мне не хватало воздуха, стены сжимались в узкий коридор, сердце било по ушам тяжелым молотом, но я знал, что конец подъема уже близко и не сбавлял темпа. Его хрипящие дыхание и тяжелые шаги сопровождали меня, убийца был всего лишь на один пролёт выше.

Я услышал глухой удар и скрип железа, он вырвался на крышу.

Шестой этаж! Я плечом толкнул висящую на одной петле дверь, и прыгнул вперед.

Дождь привычно ударил меня в лицо, свежий воздух обжег лёгкие холодным потоком. Я почти нагнал подонка, – он бежал по крыше впереди, его черная куртка развевалась на ветру, а намокший капюшон сполз с головы, болтаясь на плече.

Я вновь побежал, сначала неуверенно, но ритм быстро вернулся и понёс меня вперед. Я не бегал уже года два, совсем забросил спортзал после переезда, а ещё лет пять назад догнал бы этого урода ещё на лестнице и даже не вспотел бы.

Большие капли били по лицу, заливали глаза, заставляя меня постоянно смахивать воду со лба и щуриться, а мелкие резали щеки и кололи шею. Мышцы ныли, а в груди нещадно кололо, немой погоне не было конца.

…Человек… в черном… уходил…в пустыню…

Длинными прыжками он спустился по металлической лестнице на крышу прилегающего здания и почти скрылся из виду.

Он добежал до конца крыши и спрыгнул вниз, как оказалось, на перекрытия пешеходного моста между зданиями, который проходил на метр ниже. Убийца споткнулся и чуть не упал, но быстро выровнял бег.

Соседнее здание было на этаж ниже, с кровли моста можно было как раз перейти на крышу 154-го дома, и беглец уверенно направлялся туда.

…А Стрелок… последовал за ним...

Хрипло дыша и не слыша ничего, кроме грохота сердца я бежал и думал, что, наверное, зря вчера пил. Мы бежали по следующей крыше, и ничего не менялось, – убийца всё также маячил мутным бликом впереди, дождь и ветер также сбивали с ног, каждый шаг давался тяжелее предыдущего. Я бежал почти вслепую, и если бы вода не заливала глаза, это был бы пот. Меня охватил жар, даже ледяные ладони и промокшие ступни, казалось, были объяты пламенем.

Вот я бежал по седьмому кругу, вкушая на своей шкуре покалывание огненного ливня, ноги мои едва касались бурлящей лавы, обжигающий ветер наполнял легкие дымом с запахом гари.

Он опять оступился, немного сбавил скорость, я, уже чувствуя вкус крови, рванул вперед из последних сил, на мгновение забыв об усталости, и сократив расстояние до метров трёх.

Я видел его. Хорошо видел,– он был как ладони.

Он уже подбегал к краю крыши, где можно было заметить пожарную лестницу, я же падал на колено, готовясь стрелять.

Никаких предупреждающих выстрелов в воздух.

Никаких криков предостережения.

Пошёл он на хер.

Руки дрожали, а дыхание сбилось, прицел пистолета маячил перед глазами, пытаясь поймать бегущего.

Слава Богу, что стрельбище, в отличие от физических тренировок я не забросил.

Я проскользил по луже, ведомый инерцией и выстрелил несколько раз ему в спину.

Пистолет задрожал в ладонях, словно живой, следом вздрогнул человек в черной куртке.

Он сделал ещё несколько шагов к краю, оказавшись почти у своей цели, – у пожарной лестницы. Я выстрелил ещё раз.

Звуку выстрела вторили раскаты грома прямо над головой.

Он упал вперед, на край крыши, и соскользнул вниз.

Я без сил рухнул лицом в лужу, хрипло кашляя и пытаясь отдышаться. Я пролежал так секунд двадцать, и всё-таки встал, отмахиваясь от ярких огоньков перед глазами.

Надо… Бросать… Курить…

Я подошёл к краю, и лег на низкий парапет, пытаясь высмотреть тело беглеца.

Никого не было. Тело не лежало внизу распластанное в луже собственной крови, лишь небольшое белое блестящие пятно на мокром асфальте мозолило мне глаз. В конце улицы загорелись стоп-сигналы, и черный пикап, накрытый плотным тентом, резко свернул в проулок.

Я сел на землю и выругался.

Неужели его ждали внизу подельники? Они забрали тело, пока я лежал, и бросили его в кузов?

Я тяжело встал и пошёл к пожарной лестнице. Спустился вниз, и, шатаясь, подошёл к белому предмету на асфальте. Смахивая мокрые волосы со лба, я медленно поднял странную штуковину, рассматривая.

Пульсирующий в висках сердечный ритм, выбивал дробью мелодию.

Еc-Еb-Ea…

Я держал в руке ярко белую, блестящую маску, забрызганную кровью…

Глава 4

Второе межглавие.

Начало записи…

Прочищает горло…

– Запись обследуемого, прием... так какой у нас приём? А, сорок седьмой. Пациент – Старший детектив Ковач, время лечения пятый месяц. Привет Влад.

Её голос звучит спокойно, умиротворяюще.

– Привет, Кэтрин.

Он отвечает сухо, безэмоционально.

– Ты сегодня какой-то хмурый, в чем дело?

– Не вижу поводов для радости.

– Посмотри, какая на улице погода, разве это не повод?

Молчание.

– Ну, рассказывай, как у тебя дела, как самочувствие?

– Лучше.

Шелест бумаги.

– Разрешилась ли проблема со сном?

– Да, спасибо. Таблетки очень помогают.

– Только следуй рецептуре, не увлекайся… И всё же, что случилось, обычно ты более разговорчив.

Тяжелый вздох.

– Я устал приходить сюда. Хочу узнать, когда это всё закончится.

– Ты ведь знаешь, что это не от меня зависит. Ответь на вопрос, – почему ты здесь, Влад?

– Потому что управление назначило мне обязательный курс лечения у психолога.

– Во-первых, – я психотерапевт. Будь я психологом, я бы назначила тебе антидепрессанты и отправила домой пускать слюни в подушку.

– Знаешь, я был бы не против.

– Ты говоришь так, будто полицейское управление насильно упрятало тебя в Аркхэм. Данные курсы обычная практика для всех правоохранительных структур, а в разведке агенты проходят через подобное каждый год. Но ты здесь совсем по другой причине. Ты здесь, потому что тебе пришлось пройти через крайне экстремальные для морального здоровья ситуации, в том числе и потерю напарника. Нарушение сна и депрессии это первый признак посттравматического синдрома.

– У меня его нет.

– Да, но у тебя были неврозы, депрессивные состояния и внутреннее напряжение. С этим я и борюсь. Тебе предписан год восстановления, этим мы и занимаемся.

– Я уже говорил, – я чувствую себя вполне нормально. Бессонница это мелочи, мне просто нечем себя занять.

– Я очередной раз это слышу. Помнится, ты обещал мне найти хобби, хотя бы временное.

– Я сказал, что попробую.

– И каковы результаты?

– Знаешь, я понял, что мне не нравится наблюдение за птицами, коллекционирование монет и тушек насекомых. Также я узнал, что не умею выжигать по дереву, и копание в механизме часов меня тоже раздражает.

– Чем же это?

– Они тикают, Кэти. Они постоянно тикают.

– Хм…Несмотря на это, ты попытался, я весьма впечатлена.

Щелчок зажигалки, шумный выдох.

– Влад, разве обязательно курить на приёме?

– Мне приходится терпеть сеансы терапии, Кэти. А тебе приходится терпеть мои вредные привычки.

– Кстати говоря, о привычках, – ты не пьешь, я надеюсь?

– Нет, не то чтобы.

– В каком смысле?

– Выпил пинту пива в баре пару дней назад. С коллегами из отдела.

– Влад, мы обсуждали это. Нельзя позволять себе слабину, по крайней мере, пока не избавишься от стресса окончательно.

– Док, всего пинта в баре с друзьями. Именно так и избавляются от стресса.

– В случае, если на тебя накричал босс или если твою машину стукнули на парковке, тогда да, конечно! Но не твоём случае, Влад.

– Мне нужно оторваться от повседневного безделья, вот и всё, Кэти. Я хотел увидеть знакомые лица, узнать, что в отделе творится. Забыться ненадолго. Я знаю, что тебе это не нравится, но ничего страшного в этом нет. Я шёл туда не для того, чтобы пить.

– Может быть ты и прав, подобное общение может пойти на пользу. Но будь осторожнее, алкоголь в процессе терапии строго запрещен. И я вижу эту ехидную улыбку на твоём лице…

– Ладно, ладно! Лишь бы тебе было спокойнее.

– Раз мы начали эту тему, давай поговорим о работе. Ты по ней скучаешь? Я вот, не против взять оплачиваемый отпуск на год.

Тяжелый вздох.

– Не скучаю, нет. Сложно объяснить…

– Попробуй.

– Это как американские горки, – вот ты влетаешь в мертвую петлю, и мир начинает кружиться, понимаешь? И ты думаешь – “ Черт, как же страшно!” Но, не успеваешь ты понять, что происходит, а ты уже летишь вниз головой в новой петле. И вот что интересно, – ты уже не вспоминаешь о предыдущем вираже. Забываешь о нём полностью. Наверное, я просто хочу уйти в следующее пике, чтобы прошлый трюк забылся.

– Это не выход, Влад.. Моя задача вывести тебя с горок на прямую, чтобы ты мог успокоить нервы и приехать к финишу спокойным и готовым к следующему кругу.

– Тебе лучше держаться подальше от этих чертовых аттракционов, Кэти.

– Последняя мертвая петля, расскажи мне самую страшную точку.

– Вся горка была чертовым кошмаром.

– И всё же, где был самый пик? Тот момент, в котором ты срывался в пропасть, упав в которую ты оказался здесь, напротив меня.

Звук горения сигареты.

– Каждый раз, когда я думаю о той ночи… Знаешь, я не помню как они умирали. Не помню и половины из того, что происходило. Лишь его глаза.

– Глаза Мистера М? Когда всё закончилось?

– Его ярко-синие глаза. Никогда не видел таких синих глаз. Кэти… Если бы видела его этот взгляд… Ты бы поняла, ничего не закончилось. По крайней мере, не для меня.

– Влад…

– На сегодня хватит.

Тяжелые шаги, громкий хлопок двери.

Вздох.

– Твою мать. И что мне с тобой делать, Влад?

Конец записи.

Глава 4.

Они тикают.

Я расслабленно откинулся на спинку кресла и выпустил струю дыма в потолок.

Я почти дошел обратно до заправки, когда меня, промокшего и бледного как сама смерть, подобрал ехавший на мой вызов патруль. Меня привезли обратно на заправку, посадили в уголок, дали кофе и сухие сигареты и велели помалкивать. Я был не против.

Теперь вокруг суетились офицеры в блестящих жилетах, комнату озаряли яркие вспышки фотоаппаратов криминалистов, заправку оцепили по периметру и натягивали бедолагу пикачу. Труп девушки привычно упаковали в мешок и положили там же за стойкой, чтобы не мешался под ногами.

Она просто попалась ему на пути.

Я позвонил Шефу, вкратце, стуча зубами, обрисовал ситуацию. Конец истории уже рассказывал Тони. Шеф велел оставаться на месте убийства и ждать старшего по званию для дачи показаний.

– Влад, ты же знаешь, что на заправках курить нельзя? – Спросил мой напарник, разглядывая маску, которая лежала в пакете для вещдоков на стойке, где недавно убили девчонку.

– Отвали. – Ответил я.

– Странная штука. – Сказал он, поворачивая маску в руках.

И правда, странная… Молочного цвета, она серела, когда на ее поверхность попадал свет, а в темноте же ярко выделялась. Полностью гладкая, она имела лишь два выреза для глаз и небольшое углубление для носа, что придавало ей странный “безликий” вид. Держалась она благодаря ремешку, который должен был опоясать голову носящего, но крепление ремешка порвалось при ударе о землю, и маска осталась лежать на дороге, в то время как убийцу упаковали его подельники.

– Почти не поцарапалась. – Добавил Тони. – Думаешь, он прямо лицом в асфальт упал?

– Без понятия. Но судя по крови внутри, это возможно. – Ответил я, поднося трясущуюся руку с сигаретой к губам.

– Я конечно знал, что ты плохой коп, но ты сегодня себя превзошел. – Уважительно сказал он. – Как себя чувствуешь?

– Паршиво. – Честно сказал я. Я промок до нитки и замерз, меня било мелкой дрожью, но я не мог разобрать, – от холода ли это, или играли нервы.

– Дайте детективу плед, на человеке же лица нет! – Крикнул детектив толпе.

Кто-то из полицейских протянул мне куртку, я накинул её на плечи, кутаясь в неё и только позыркивая из-за воротника, с сигаретой в зубах.

С извинениями между нами протиснулся один из криминалистов, фотографируя свалившуюся полку с товарами и мокрые следы на полу. После чего занялся развороченным нутром компьютера.

– Что скажете? – Деловито спросил Тони у него.

– Он забрал с собой жесткий диск. – Ответил парень. – Вырвал его с корнем.

– Вот же сука… – Выругался младший детектив, в сердцах хлопнув кулаком по стойке.

– Изначально он никуда не торопился. – Продолжил криминалист, показывая на открытую кассу и труп на полу. – Вскрыл кассу и вытащил деньги, чтобы всё выглядело как ограбление. Потом начал снимать крышку системного блока, но что-то его напугало. – Он посмотрел на меня. – Видимо, вы. Так что он просто вырвал крышку, вытащил хард-диск и побежал.

– Дальше историю мы знаем. – Сказал Тони. – На месте падения больше ничего не нашли?

– Ничего кроме крови… – Покачал головой криминалист.

– Ты что-нибудь нашёл? – Спросил я у напарника.

Он достал из плаща телефон и показал фотографии.

– Это с Карстон, а это с Вачелини стрит. – Сказал он, листая фотографии, на которых было уже знакомое мне изображение. – Рисунки были и там, и там. Один на этаж выше, второй почти не прятали. Оба старые, часть краски уже слезла.

Сказать в ответ мне было нечего. Я даже не удивился.

– Понятно. – Единственное что я ответил.

Тони тоже молчал.

В сломанную дверь забивал дождь, шум которого иногда накрывали вспышки фотоаппаратов. Мой объятый туманной плёнкой взгляд блуждал по внутренней обстановке, то и дело возвращаясь к кровавым подтекам на белой плитке. Под ногами криминалистов скрипели осколки стекла, их короткие реплики идеально вписывались в антураж.

Я выкурил три сигареты пока приехал растрепанный знакомый нам лейтенант. К этому времени, Тони сбегал к моему форду, и принёс сумку с сухими вещами, которые я вожу в машине с прошлого месяца, когда мы с Джессикой выезжали за город. Я наспех накинул сухую куртку и переобулся, после чего вкратце отчитался. Не было уже сил находиться на этой заправке, разглядывая её убогие желтые стены и следы крови на плитке.

Лейтенанта звали Роберт, он работал в нашем участке лет двенадцать и по увиденному на службе дерьму его мог переплюнуть только Джонни Голливуд. Он спокойно выслушал мой рапорт, почти без комментариев записывая показания в дневник.

– Подозреваемый бежал вдоль края крыши. Я сделал несколько предупреждающих выстрелов в воздух, – рассказывал я, – и потребовал его остановиться.

Роберт вопросительно приподнял бровь и выглянул из блокнота.

– Сколько конкретно было выстрелов?

– Два или три. Я не помню точно.

– А потом?

– Я открыл огонь по подозреваемому, целясь в ноги. По всей видимости, один из выстрелов был точным, – подозреваемый оступился и упал вниз.

– С крыши? Куда именно?

– С крыши вниз, – на проезжую часть.

– Угу…

Роберт был нормальным парнем. Он знал, что лучше не спрашивать лишнего.

– Завтра сдашь подробный отчёт Бару. – Сказал он, уходя, и хлопнул меня по плечу. – Давай, езжай домой, отдыхай.

Я кивнул так, будто так и собирался сделать.

Так, будто чувствовал себя нормально. Но это было не так.

Я чувствовал тревогу внутри. Словно вулкан Мордора раскрыл свои чресла у меня в желудке, извергая проклятую лаву мне под рёбра. Это было чувство опасности, безысходности, чувство побуждающее забиться в самый дальний угол и закрыть голову руками, раскачиваясь как умалишенный.

– Кофе? – Спросил Тони, показывая на дверь.

– Нет. Мне нужно что-то погорячее. – Ответил я.

Я позвонил Джессике и сказал, что сегодня к ней не приду. Сказал, что не смогу, буду работать допоздна. Что переночую, наверное, у себя, чтобы не вваливаться к ней среди ночи. На её вопрос постарался сделать голос тверже и ответил, что всё нормально, и что расскажу обо всём потом. Просто завал на работе. Да, работы просто прорва и что я устал. Как только всё успокоится, точно возьму отпуск. Обещаю.

Ей не нужно было знать, что сегодня я убил кого-то и собираюсь напиться.

Тони молча крутил руль рядом. По его лицу время от времени пробегали разноцветные лучи ночного города. Дождь прошёл, дорога блестела как стекло, отражая свет фонарей и ночных витрин. Мы проезжали через деловой район, чистый, лощённый, светлый, искусственный как силиконовая грудь.

Каменные исполины держали пешеходный мост на плечах меж двумя самыми высокими зданиями города. С высоты птичьего полёта за нами наблюдали статуи рыцарей. С момента основания города они несли свою службу в этом неприветливом месте, восемь истуканов, по одному на каждый городской мост.

Дорога была пустой, лишь такси и мусороуборочные машины попадались нам по пути. Мы обогнули огромный и пустующий фонтан с монументом совы на вершине и поехали вдоль центрального парка. Здесь удачно расположился Бар Green Mill, посетителей которого не пугал раскинувшийся темный парк напротив. Приветливо моргая неоновыми зелеными огоньками, бар спрятался в подвале между тесно прижатых друг к другу офисных строений.

Внутри из колонок тихо играл ню-джаз и за барной стойкой были свободные места.

Здесь было тихо, – никаких горланящих в микрофон идиотов, никаких надоедающих официанток, отвлекающих бильярдных столов, музыкальных аппаратов и прочей ерунды. Только еле слышный звон стекла и тихие разговоры в дыму сигаретного дыма.

Иногда наступает такое настроение, когда тебе нужно сидеть именно возле барной стойки. Это не прихоть, а скорее необходимость. Вот именно сейчас, этим вечером, ты должен оказаться именно в этом месте, заказать виски и подумать, почему ты здесь. Бармен наливает и важно продолжает протирать пивной стакан только для вида. Ты же должен поставить пустой шот на эту стойку и задумчиво смотреть вдаль мимо рядов бутылок, в поисках ответов, над которыми бьешься уже не первый. Так всё и должно было быть.