Текст книги "Тайная битва сверхдержав"
Автор книги: Александр Орлов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 23 (всего у книги 31 страниц)
В эти годы англичане приняли на вооружение весьма совершенный по тому времени бомбардировщик «Канберра». Поскольку по мере совершенствования советской системы ПВО потери устаревших самолетов-разведчиков росли, было решено использовать для разведки «Канберру». Черчилль дал разрешение, но при условии, что вылет будет не из Англии. В августе 1953 года «Канберра» стартовала с аэродрома Гибельштадт (ФРГ) по маршруту: ФРГ – Чехословакия – Киев – Харьков – Капустин Яр (район Волгограда) – Иран. На пути следования самолет был неоднократно атакован советскими истребителями и обстрелян зенитной артиллерией. От зенитного огня в зоне Капустина Яра «Канберра» испытала такую вибрацию, что фотоснимки получились крайне низкого качества. Получив множество пробоин и вмятин, самолет все же дотянул до Ирана, где и приземлился. Но командир экипажа Б. Амори сказал: «Больше никогда!» С этим согласился и Черчилль {376}. Он опасался контрмер со стороны СССР. И не зря. Риск был немалый.
Командование войск ПВО СССР считало в то время самолет «Канберра» весьма трудной целью для советских истребителей-перехватчиков. Летчикам, вылетавшим на перехват, ставилась задача сбить «Канберру» любой ценой, вплоть до тарана. Полковник Николай Сысоев, командир истребительного авиаполка Бакинского округа ПВО, с которым автору этих строк довелось вместе служить в те годы, вспоминал:
«По идее нам не приказывали таранить „Канберру“ в лоб, но рекомендовали, если необходимо, применять таран по наиболее уязвимым местам бомбардировщика, чтобы, повредив его, не погибнуть самому. Но несмотря на стремление командования наводить истребители на цель с помощью РЛС, в ночное время МИГи не перехватывали воздушного противника» {377}.
Другой мой сослуживец, генерал Михаил Шульга, вспоминал, как он, летчик-истребитель, служивший в Грозном в 1954 году, получил задачу на перехват «Канберры», которая совершала пролет из Ирана через Капустин Яр и Грозный с возвращением в Иран:
«Я набрал высоту 16 000 метров и даже поднялся на 16 500 метров. С земли мне скомандовали искать противника выше и правее. И я его увидел, но выше себя. Я пытался увеличить высоту, приготовил оружие к бою, но нарушитель был на 1,5—2 километра выше. Я пытался еще набрать высоту, но характеристики моего истребителя не позволяли этого. „Попробуй еще один рывок вверх“, – командовали с аэродрома. Я сделал еще одну попытку, но без успеха» {378}.
Тайная воздушная война в воздушном пространстве СССР и на его границах продолжалась.
С принятием в США стратегии «массированного возмездия» американцам необходимо было установить объекты нанесения ударов на территории СССР, определить порядок их уничтожения, убедиться на практике в реальных возможностях советской авиации и ПВО. С этой целью продолжались систематические разведывательные полеты. Часть самолетов согласно плану, утвержденному Трумэном, предпринимала глубокие вторжения в воздушное пространство СССР. Так, 28—29 апреля 1954 года три американских разведчика (на этот раз это были RB-47) с опознавательными знаками Великобритании, вылетев из Англии (авиабаза Скалторп), повторили маршрут через Прибалтику, Белоруссию и Украину, имея целью разведку аэродромов советских межконтинентальных бомбардировщиков М-4. Однако к тому времени советская ПВО уже получила на вооружение более совершенные средства борьбы с воздушным противником. Самолет, приближавшийся к Киеву, был встречен сильным огнем зенитной артиллерии и, опасаясь быть сбитым, повернул назад. Два других разведчика были атакованы истребителями и вынуждены были повернуть назад, чтобы не подвергать себя дальнейшему риску {379}.
8 мая того же года другие три RB-47, также из Англии, вылетели на фотографирование советских военных объектов в районе Мурманск, Архангельск, Онежское озеро. Им предписывалось, соблюдая радиомолчание, выйти в район Мурманска. Два экипажа после фотосъемок объектов вокруг Мурманска должны были вернуться на базу. Третий экипаж (командир Г. Остин) имел задачу сфотографировать 9 аэродромов на Кольском полуострове, затем выйти в район Архангельска и далее Онежского озера и совершить посадку в Норвегии. В районе Мурманска американский разведчик был встречен тремя советскими МИГ-17. Это был серьезный противник: МИГ-17 мог действовать на тех же высотах и скоростях, что и В-47. Маневрируя, экипаж Остина вынужден был отклоняться от заданного маршрута, что затрудняло выполнение задачи. Близ Архангельска на перехват воздушного разведчика были подняты уже 6 истребителей. RB-47 предпочел покинуть воздушное пространство СССР и направиться в небо Финляндии. Советские истребители открыли огонь, американцы дали ответную очередь, но поспешили пересечь финляндскую границу. Единственно, что они могли тогда доложить своему командованию, – это то, что тяжелых советских бомбардировщиков на северных аэродромах не обнаружено {380}.
Но американская авиация продолжала глубокую разведку для возможного ядерного удара по основным городам нашей страны. Бомбардировщики В-47, стартовав с аэродромов Европы, не раз выходили на рубеж Новгород, Смоленск, Киев. По заключению советских специалистов того времени, не исключалось, что на борту В-47 могло быть и ядерное оружие. Это само по себе уже было опасно, поскольку известны случаи, когда происходил случайный сброс ядерных бомб. Такие случаи тщательно скрывали. Так, 20 февраля 1950 года бомбардировщик В-36 вынужден был сбросить атомную бомбу над Тихим океаном, у берегов Канады. Она была подорвана в 100 метрах над поверхностью океана. Подобный случай повторился в ноябре 1950 года {381}.
Советские РЛС обнаруживали и наблюдали многие полеты, но боевые средства ПВО были еще не в состоянии успешно противодействовать реактивным бомбардировщикам, следовавшим на больших высотах и скоростях. Это еще более укрепляло стремление военно-политического руководства СССР к совершенствованию и усилению советских вооружений. В широком масштабе внедрялись в Войска ПВО страны новые РЛС, разрабатывались подвижные зенитные ракетные комплексы, способные поражать цели на больших высотах; строились новые бомбардировщики, подводные лодки, сверхзвуковые истребители-перехватчики. А это в свою очередь подталкивало американское военно-политическое руководство к еще более интенсивному ведению разведки новых видов оружия в СССР.
Здесь уместно сказать, что руководство США полностью отдавало себе отчет в том, что нелегальное вторжение в воздушное пространство СССР представляет собой нарушение международного права. В этом отношении показателен инцидент 7 ноября 1954 года. В этот день советские истребители сбили американский разведчик RB-29, совершивший разведывательный полет вдоль береговой черты Советского Дальнего Востока в Японском море. 10 летчиков из экипажа выпрыгнули на парашютах и были спасены американскими аварийно-спасательными службами, один человек погиб {382}.
В США началась в прессе кампания, обвинявшая советских летчиков в расстреле ни в чем неповинного самолета. Лидер республиканцев в сенате Уильям Ноуленд явился к президенту Эйзенхауэру с требованием «разорвать дипломатические отношения с Советским Союзом», ссылаясь на требование общественности. Эйзенхауэр осторожно дал понять сенатору, что самолет выполнял задачу отнюдь не «невинного» характера:
«В международных отношениях случаются такие вещи, которые нельзя объяснить словами широкой публике… Мы порой ведем себя весьма агрессивно, но вы ничего не знаете об этом… Я знаю такие вещи, которые не могу позволить себе рассказывать даже жене… Наша разведка действует весьма активно и часто рискованно. Так что всякое может случиться».
Он сказал, что ему известны аргументы тех, кто хочет разорвать дипломатические отношения с СССР, но ведь это будет «шаг к войне», и закончил:
«И если это сделать, то возникнет следующий вопрос: вы готовы к нападению? Что касается меня, то я лично не готов к нападению. Необходимо понять, что может наступить день, когда нам придется вступить в войну. И если народ узнает, что мы ее как-то спровоцировали…» {383}.
Тем не менее, несмотря на полное понимание опасности нарушения советских границ, американская разведка не только не прекращала их, но и продумывала все новые ходы в этом направлении, рассчитанные на увеличение объема разведывательной информации и в то же время снижение риска провала и гибели людей.
В 1956 году на вооружение разведывательной авиации США поступила более совершенная фото – и радиоэлектронная аппаратура. Ею были оснащены самолеты В-47Е и В-47Н. В марте – мае такие самолеты действовали с авиабазы в Туле (Гренландия), совершая полеты над Северным полюсом и Кольским полуостровом, Новой Землей, Беринговым проливом. Каждый день в светлое время вылетали 4—5 экипажей. Их маршруты предусматривали вторжение в советское воздушное пространство. Эти разведполеты подтвердили первоначальные данные, что северные районы СССР имеют слаборазвитую радиолокационную сеть и мало активных средств ПВО {384}. В том же году была проведена операция «Генетрикс»: массированный запуск аэростатов из ФРГ и Турции, маршруты которых проходили через СССР и заканчивались в Тихом океане, где контейнеры с фотоаппаратурой сбрасывались в назначенном районе, где их подбирали специальные команды. Однако эта операция не принесла успеха. Из 516 запущенных аэростатов только 44 дошли до Японского моря. Остальные были сбиты советскими истребителями или не долетели до назначенного района по техническим причинам {385}.
Поскольку запуск аэростатов в воздушное пространство СССР не дал сколько-нибудь ощутимых результатов, ВВС США продолжали и глубокую авиационную разведку приграничных регионов Советского Союза. В марте 1955 года три RB-45 под командованием майора Дж. Андерсона произвели разведывательный полет в ночное время с задачей установить дислокацию и возможности РЛС социалистического блока на территории Чехословакии, Польши и прибалтийских республик СССР. Ночь была выбрана специально, чтобы затруднить перехват разведчиков советскими истребителями, которые противодействовали самолетам-шпионам. Все три RB-45 благополучно вернулись на свои базы.
В апреле и начале мая того же года САК ВВС США осуществляло «проект Сишор» (морское побережье) по специальному заданию ОКНШ. Четыре RB-47Е, оборудованные 100-дюймовыми длиннофокусными фотоаппаратами, выполняли разведывательные полеты над районами Северной и Восточной Сибири. Они действовали с авиабазы Айельсон (Аляска). Главная задача этих полетов состояла в том, чтобы разведать систему ПВО и ВВС на северном, главном для стратегической авиации США, маршруте, выводящем в глубинные военно-промышленные регионы Советского Союза кратчайшими маршрутами.
В марте – мае 1956 года командование САК провело еще одну разведывательную операцию – «проект Хоумран». В течение 7 недель новые самолеты-разведчики RB-47E и RB-47H, действуя через Северный полюс, вылетали на задания практически ежедневно и вели разведку прилегающей к СССР акватории Северного Ледовитого океана и северосибирских районов СССР на пространстве от Кольского полуострова до Берингова пролива. Эту операцию осуществляло специальное подразделение САК в составе 16 RB-47E 10-й эскадрильи стратегической разведки, а также 5 самолетов RB-47H 343-й эскадрильи стратегической разведки. Их обслуживали две эскадрильи самолетов-заправщиков (28 КС-97). Полеты производились с авиабазы Туле (Гренландия) и велись почти в полном радиомолчании.
Руководство разведкой ВВС разделило советское арктическое пространство на три базовых сектора: от Кольского полуострова до острова Диксон (Карское море); от Диксона до бухты Тикси (море Лаптевых); от Тикси до Берингова пролива. Как правило, B-47 вылетали парами на фото – (Е) или электронную (Н) разведку, в зависимости от предназначения самолета. В ходе ежедневных полетов, проводившихся в дневное время американским разведчиком, удалось получить фотографии советского новоземельского ядерного полигона; установить, что радиолокационные станции на севере СССР немногочисленны и удалены друг от друга на значительные расстояния. Аэродромная сеть в этих районах явно не обеспечивала базирования необходимого количества перехватчиков. За все время операции только в трех или четырех случаях RB-47 приходилось уходить от преследования советских истребителей.
Отсутствие эффективной ПВО на севере СССР позволило американцам перейти к более активным действиям. 6 и 7 мая 1956 года по шесть RB-47, взлетев с аэродрома Туле, пересекли Северный полюс и вторглись в светлое время суток в воздушное пространство Советского Союза в районе города Амбарчик. Им удалось беспрепятственно сфотографировать территорию от Анадыря до Берингова пролива, после чего приземлиться на авиабазе Айельсон (Аляска). Всего из Туле за этот период было совершено 156 разведывательных полетов у советских северных границ {386}.
Советские радиолокаторы наблюдали и отслеживали эти полеты, но малое количество истребителей, причем, как правило, устаревших типов, не позволяло вести борьбу с нарушителями хоть сколько-нибудь эффективно. Но правительство СССР не оставило без внимания деятельность американской авиации у северных рубежей нашей страны. Посольству США в Москве была вручена нота протеста, датированная 14 мая. 28 мая президент Эйзенхауэр пригласил на совещание по поводу советской ноты высшее руководство вооруженных сил США и ЦРУ. Было решено прекратить полеты воздушных разведчиков на севере СССР. На следующий день госдепартамент вручил советскому послу в Вашингтоне ноту, в которой выражалось сожаление по поводу того, что навигационные трудности в Арктике могли стать причиной нарушения американскими самолетами воздушного пространства СССР, если таковые и были» {387}.
Таким образом, до второй половины 50-х годов авиация США и стран НАТО вела главным образом разведку приграничных районов СССР, пытаясь получить сведения о противовоздушной обороне и близлежащих аэродромах. Но с течением времени накапливалось все больше информации о работе в СССР по созданию ядерного и ракетного оружия. Однако основные объекты этих программ (испытательные полигоны, позиции для развертывания новых видов оружия и т. д.) находились в глубине советской территории, куда становилось все сложнее проникать воздушным разведчикам Запада. Парад в Москве 1955 года показал, что и в области создания стратегической авиации Советский Союз достиг значительных успехов. Американское общественное мнение все больше приходило к убеждению, что Соединенные Штаты отстают от СССР на важнейших направлениях научно-технического прогресса.
В Пентагоне и ЦРУ пришли к выводу о необходимости немедленно приступить к сбору данных о советских программах разработок стратегических средств воздушного нападения.
Таким средством стал специально сконструированный для ведения фото – и радиоэлектронной разведки с больших высот, недосягаемый для истребителей и зенитной артиллерии того времени самолет, созданный талантливым инженером Кларенсом Джонсоном, вице-президентом самолетостроительной фирмы «Локхид», и его сотрудниками Эдвином Лэндом и Эдвардом Парселлом. Они назвали свое детище «Ангел», а официально У-2 (от английского слова utility – практичный).
Поиск варианта высотного разведчика начался еще в 1951 году, когда американская фирма «Мартин» пробовала приспособить для этой цели усовершенствованный вариант «Канберры». Однако специалисты разведки в ВВС США пришли к выводу, что двухдвигательный самолет никогда не сможет набрать требуемую высоту. Тогда к делу приступила фирма «Локхид». Осенью 1954 года создатели проекта У-2 обратились к директору ЦРУ А. Даллесу с предложением финансировать и принять на вооружение их проект. Даллес вначале был против. Рыцарь «плаща и кинжала», он считал разведывательную авиацию чисто военным средством. Однако Джонсон и Лэнд убедили его. 24 ноября изобретатели У-2 встретились с президентом Д. Эйзенхауэром. Они аргументированно убеждали его в том, что только такой самолет может обеспечить получение необходимых сведений о продемонстрированном в мае того года на параде в Москве советском бомбардировщике М-4 (по терминологии НАТО – «Бизон»), не рискуя быть сбитым советской ПВО. Президент дал согласие на то, чтобы самолет этот использовался под эгидой ЦРУ, а не ВВС {388}.
Командующий же стратегическим авиакомандованием генерал Лимэй недооценил возможности У-2, о чем впоследствии сожалел. А тогда он сказал офицеру, который характеризовал У-2 как очень эффективное средство фоторазведки: «Молодой человек, если мне понадобится получить фотографии объектов в СССР, я пошлю В-29» {389}.
ЦРУ между тем ставило задачи высотным самолетам-разведчикам. Они должны были в первую очередь проводить полеты над территорией СССР и добывать сведения о советских вооружениях и вооруженных силах. У-2 представлял собой одноместный самолет-разведчик с турбореактивным двигателем J-57 фирмы «Пратт – Уитни». Он был способен совершать полет на высотах до 20 километров, производить аэрофотосъемку с этих высот и вести радиотехническую разведку. Такая высота обеспечивала недосягаемость самолета для советских средств ПВО того времени. Самолет мог пролетать расстояние 4750 миль (8800 километров) без дозаправки и находиться в воздухе около 11 часов.
Конструкторы самолета в феврале 1955 года закончили экспериментальную модель. ЦРУ разработало программы предстоящих разведывательных полетов в интересах заинтересованных ведомств. Руководил программой заместитель А. Даллеса Ричард Биссел.
Первый испытательный полет У-2 состоялся в августе 1955 года, а в мае следующего года был сформирован первый отряд этих самолетов (подразделение «10—10»), который стал дислоцироваться в Англии. Однако вскоре британское правительство, опасаясь осложнения отношений с Советским союзом, потребовало убрать разведывательный отряд из Англии. Он был переброшен в Западную Германию, на авиабазу Висбаден (близ Франкфурта-на-Майне), где готовился к предстоящим разведывательным полетам.
Директор ЦРУ в ту весну был доволен работой своего ведомства. В Западной Германии с помощью немецкой разведки американские разведчики тайно прорыли туннель из Западного Берлина в Восточную Германию, который вывел их к подземным линиям секретной связи между Москвой и Восточным Берлином. Это позволяло прослушивать секретные переговоры с Группой советских войск в Германии и руководством ГДР.
Докладывая Эйзенхауэру о завершении работ над проектом У-2 и в берлинском туннеле, Аллен Даллес сказал президенту: «Я пришел доложить вам о двух наиболее оригинальных проектах: одном очень высоком и другом очень глубоком» {390}. Здесь уместно отметить, что если «высокий проект» – У-2 действовал успешно 4 года, то «глубокий» – тоннель под Берлином – провалился через год: он был раскрыт советской контрразведкой в апреле 1956 года.
Командование ВВС США, отвергшее проект У-2, настаивало перед президентом на том, чтобы для САК был принят на вооружение самолет-разведчик RB-57D. Это был разведывательный вариант английской «Канберры», который по лицензии купили США. Этот одноместный самолет имел два двигателя J-57 фирмы «Пратт – Уитни», поэтому развивал большую, чем У-2 скорость (до 900 км/ч), но по главному параметру – высоте – уступал последнему. Тем не менее Эйзенхауэр разрешил ВВС использовать этот самолет для разведки районов Cоветского Дальнего Востока. Три RB-57D были дислоцированы в конце 1956 года в Японии, на авиабазе Йокота. 11 декабря они произвели вылеты в район Владивостока. Однако вопреки надеждам американских разведчиков на то, что советские РЛС не смогут увидеть RB-57 на значительной высоте (более 17 километров), их обнаружили. Были подняты советские истребители. Американские летчики предпочли держаться подальше от них, за пределами территориальных вод СССР. Нота протеста советского правительства от 14 декабря подтвердила обнаружение попытки нарушить советское воздушное пространство. В ней говорилось:
«11 декабря 1956 года в 13.07—13.21 (время владивостокское) три американских реактивных самолета типа В-57, появившись со стороны Японского моря южнее Владивостока, нарушили воздушное пространство Советского Союза… Ясная погода в районе нарушения и хорошая видимость исключали возможность потери ориентировки летчиками в ходе полета… Правительство Советского Союза настаивает на том, чтобы правительство США приняло меры к наказанию виновных экипажей и в будущем не допускало нарушений государственных границ СССР американскими самолетами» {391}.
Правительство США принесло извинения. Эйзенхауэр запретил самолетам ВВС при разведывательных полетах вторгаться в пределы СССР, но для ЦРУ и его У-2 сделал исключение. Однако каждый их полет проводился только с его санкции. Он одобрил программу У-2 еще в конце 1954 года, рассчитывая на то, что большая высота полета не даст обнаружить их советским РЛС и не будет осложнений с Советским Союзом. Но через год, когда уже шла подготовка к практическому выполнению программы, он сказал ее руководителям: «Все это хорошо, ребята. Я думаю, что страна нуждается в такой информации, и я готов утвердить вашу программу. Но должен сказать вам одну вещь: наступит день, когда одна из этих машин попадется, мы получим бурю» {392}. Он оказался провидцем: через 5 лет У-2, пилотируемый летчиком Ф. Пауэрсом, рухнул с 20-километровой высоты на землю под Свердловском (Екатеринбург), сбитый советской зенитной ракетой.
Но все это будет позднее, а тогда, в 1954—1956 годы, отобранные Р. Бисселом летчики осваивали новую технику. Надо сказать, что эта задача была не из легких. В ходе испытательных полетов только в эти годы погибло 5 пилотов, до 1960 года (полет Ф. Пауэрса) – 15, а всего (до 1974 года) – 25 {393}.
В 1956 году Эйзенхауэр санкционировал операции по полетам У-2 в воздушном пространстве СССР и других стран социалистического содружества. Намеревались начать их в июне, но погода в западных районах СССР мешала проведению таких полетов. Поэтому 20 июня летчик Карл Оверстрит совершил полет над Польшей и Восточной Германией: был над Варшавой, Берлином и Потсдамом. Полет прошел успешно. В конце июня погода в СССР улучшилась, но полеты У-2 были отложены в связи с пребыванием в СССР Н. Туайнинга – на воздушном параде в Тушино и в поездке по стране.
