Текст книги "Сумерки империи (СИ)"

Автор книги: Александр Терников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)

Возле Севильи картонажная фабрика начала работать, она же немного бумажная. Под названием «Картонажный труд». Рубщики в дельте Гвадалквивира камыши срезают, потом их на мелкие кусочки шинкуют. Затем берется гигантский горшок, целый керамический чан, все кусочки бросают туда и заливают водой. Пусть отстоится. Рядом поставили еще один горшок с накрытый плотной крышкой. В крышке две медные трубы. Одной подается воздух кузнечными мехами, другая ведет к дну керамического чана. Это чтобы серную кислоту не возить издалека в амфорах. Все на месте делается.

В горшок серы закинули, подожгли, погнали воздух, серный дым погнали мехами в большой чан. Он побулькал и серную кислоту образовал. Еще в чан извести добавили и можно содержимое варить. Сваренное на сито высыпали получили целлюлозную массу. Грязную, желтоватую. Для картона сделали валики, как раньше на старых стиральных машинках белье выжималось. Целлюлозу с мелом смешали, на валиках ручку покрутили– на подложке целлюлозную массу подали– получился картон. Пока этот картон идет для упаковки и даже для письма, не все же дефицитную бумагу тратить. В перспективе можно попытаться из этой целлюлозы что-нибудь взрывающееся сделать, если время будет.

Все это а так же многое другое (красители, сталь, цветные и благородные металлы, зеркала) становилось золотыми ручьями, стекающимися со всех четырех сторон света в сундуки Кирилла. И золото и серебро обеспечивало чеканку полновесной монеты, за которую можно было купить все что угодно.

В том числе и отряд, который Кирилл решил обкатать в деле. Отчего-то клинку вдруг стало в ножнах узко. Хотелось парню, исходя из своего «бригантинного возраста», в пампасы. Или в Крым. Или на войну. Так как пампасы сейчас временно не доступны….

Собралось в поход три сотни воинов. В том числе сотня лучников, три десятка стрелков из арбалета, семь десятков балеарских пращников, полсотни панцирной пехоты из громил кельтиберов в латах и полсотни прочего люда в основном гранатометчиков, в том числе и дюжина стрелков из громоздких «ручниц». Хотя с рук с них стрелять нельзя, отдача конская, даже самым сильным людям она могла сломать руку или выбить плечо. Из-за большого наличия бойцов с дистанционным оружием оставалось только надеяться, что в день битвы дождя не будет. Иначе тетивы и ремни для пращей размокнут, не говоря уже о порохе и римляне просто вырежут его людей как баранов.

Зато почти все собравшиеся – отборные парни, «молодец к молодцу, одинаковы к лицу». Все были наемниками – наемными убийцами, ставшими мастерами в этом деле. Большинство одеты в кирасы, склеенные из льна. Они легкие, удобны в жарком климате летом, и лишь немного хуже бронзовых. Правда, подобные кирасы обычно белые и хорошо заметные (когда новые), здесь же кирасы в начале окрасили в отваре луковой кожуры до светло-коричневого цвета, потом, при помощи медного купороса, покрыли хаотичными зелеными пятнами.

Далее, в результате тренировок (а окаменевшая клееная тряпка стирается плохо), они самостоятельно покрылись слоем пыли и въевшейся грязи. Получилась отличная маскировка, сливающаяся с окружающим пейзажем. Здесь так, без всякой пышности, никто не воюет. Стараются наоборот, чтобы видно было издалека. Если бронзовые шлемы и доспехи, то их надо начистить так, чтобы они сияли за несколько километров. Если плащ – то ярко красный, на худой конец черный. Словно это не воины, а весенние цветы.

Так же большинство солдат имели легкие кожаные шлемы с металлическими вставками. А так же кожаные штаны, чтобы лазить по колючим кустам, и сапоги. Кроме того, кожаные вещи могут отвести удар меча, нанесенный вскользь. Лишь тяжелая пехота («скутарии», так как эти иберийцы обычно имели такой же щит «скутум» и меч– «гладий» как и римские легионеры и только дротик немного отличался, он был целиком из железа в отличии от римского пилума), столь страшная в рукопашном бою, носила солидные стальные доспехи, но и те были покрыты воронением при помощи селитры.

Из Гранады они прибыли в Малагу, а оттуда на шести зафрактованных торговых судах проследовали на Балеарские острова. «Одиссей покинул Итаку». Весла мерно ударяли по светлой поверхности воды. Чайки и крачки добывали в волнах мелкую рыбешку.

Пустынное море впереди дразнило отсутствием врага. Нищие Балеарские острова римляне пока не трогали, сосредоточившись на защите галльского побережья, чтобы Ганнибал не мог получить морем подкрепление и припасы. Римские пентеры курсировали вдоль всего северного берега материка, нападая на транспортные суда, идущие с юга.

Вот еще одна беда– малая грузоподъёмность здешних судов. Чтобы перевезти 2,5 тысячи воинов надо сгонять со всей страны флот в 50 кораблей. К флотилии Кирилла на Балеарских островах присоединились корабли Лала-Зора. Они были необходимы для защиты, а то тут народ мало того, что был непривычен к морским сражением, так большинство еще лежало в лёжку, терзаемые морской болезнью. В том числе и сам Кирилл.

Для набега выбрали остров Сардинию. Пора указать итальянским крысам из сточной канавы, где их место! Хозяин вернулся! Этот остров еще 22 года назад принадлежал Карфагену, так что у Малха там было много своих доверенных агентов. Их флот заранее встретили проверенные рыбаки и провели в укромную бухту на западном побережье. Все чисто. Никаких ловушек. Римляне не слишком дорожат этим островком, так как здесь особо ничего нет.

Сардиния? Тот островок горбатый, что для Республики является заплатой? Сардиния? Пустое! Привесок, островок, забытый средь прибоя! Лоскут, притянутый на ниточке живой, к Республике и все же ей чужой!

После высадки десантники с проводниками глухими тропами проследовали к римскому военному лагерю. Некоторые проводники-сарды, правда, считали неслыханным в истории войн, чтобы можно было с меньшими силами идти против больших, да еще вдобавок защищенных валами и рвами.

В римском военном лагере размещалась усиленная военная когорта -1200 солдат. Кирилл внимательно осмотрел это защищенное место и решил, что римлянам не хватает вкуса и изящества. Определенно! Но зато этот военный лагерь или же «каструм», как обычно, был прекрасно укреплен рвом, валом, частоколом, дозорными вышками. Классическая армейская архитектура периода античности, все построено с безграничным размахом, на безграничные средства. С безграничным оптимизмом. Днем и ночью на площадках вышек можно было увидеть стражей, обязанностью которых было трубить, если они замечали чье-либо приближение.

Вот только ночью римляне не воюют. Строй в темноте трудно держать. Да и вообще это же – Мистеры Осторожность, вон как укрепились, чтобы спокойно выспаться…

Естественно, что свою трусость и неумение римляне оправдывали всякими громкими словами. Кто может видеть славу в ночной битве? Кто может свидетельствовать о проявленном героизме? Лишь шакалы могут нападать на свою жертву ночью. Шакалы и грязные падальщики. Ну-ну!

Посмотрим, каковы эти деревянные Пиноккио Урфина Джуса на вкус!

Прибыли почти к утру. Расположились. Принесли поближе к лагерю римлян кучки сухого бурьяна, приготовили горшки с горячими угольями. Лучники подползли, воткнули стрелы в землю. Пращники подтащили запасную сумку с округлой галькой, набранной прямо на сардинском пляже. Пушкари подтянули свои ручницы к главным воротам лагеря, выкопав ямки для упора этих древних «минометов». Как бы лениво ни несли службу здешние часовые, Кирилл сомневался, что они настолько глупы, чтобы позволить непонятным людям долго мелькать у них перед носом. Хорошо, хоть собаки не любят итальянцев, а то бы уже давно псы подавали голос. Интересно, перед входом в римский лагерь имеется характерная табличка с надписью «Осторожно! Злой гусь!»?

Все было тихо и мирно, как в ночь на 22 июня 1941 года… «Спи, моя радость, усни…»

Часовые заметили какое-то шевеление в темноте и решили подсветить факелами. Пора потыкать кротов в этой норе раскаленной кочергой! Эти придурки просто умоляют, чтобы мы их слопали! По часовым моментально отработали арбалетчики, а так как те щитами не закрывались, то получилось сразу наглухо. Кто– то поднял тревогу. Пускай! Кровопролитие неизбежно. Как и смерть сотен воинов.

Лучники дали залп из сотни стрел, выпушенных по дуге навесом, из ста больших иберийских луков по лагерю. Пращники дали залп крупной галькой. Все это почти без визуальных эффектов и почти без шума. Как большая стая птиц пролетела. Но кому-то в лагере явно поплохело.

Внутри проснулись по тревоге и столпились сотни ошарашенных и плохо понимающих, что происходит, легионеров. Мало у кого были нагрудники, но большинству римлян удалось подобрать оружие, когда они бежали от палаток. Посыльные метались по лагерю, передавая сообщения от одной части к другой. Горнисты продолжали трубить боевую тревогу.

В это время часть гранатометчиков, неся связанные фашины с хворостом, подбежали ко рву и закидали его, образовав проход. Другая часть– человек пятнадцать подбежали к частоколу и, пока римляне не опомнились, закинули за стены частокола свои горшки с порохом и взрывчаткой. Это было до абсурда легко. Раздались взрывы, римляне забегали как тараканы на свету. По ним еще полетел залп пращников уже со свинцовыми гранатами, начиненными порохом. А потом и на сладкое – с горящими стрелами, чтобы зажечь шатры и палатки.

Все это были, конечно, булавочные уколы. Помимо арбалетчиков, уничтоживших с десяток часовых, остальные стреляли неприцельно. Но количество переходит в качество. Еще с полсотни противников было убито или ранено. Капли в море. Внутри центурионы уже держали бойцов в полной боевой готовности. Единственное, что они позволили наспех собранным центуриям, так это по очереди сходить к своим палаткам, чтобы забрать одежду и оружие.

Римляне немного успокоились, построились, выставили стену своих больших щитов– скутумов, прекрасно закрывающих их от стрел и камней и даже от свинцовых гранат. Теперь враг потерь почти не нес. Хотя лучники еще пару залпов дали, поджигая палатки в лагере. А пращники, дабы римские вояки немного успокоились, дали пару залпов простыми булыжниками, безвредно постучавшими по щитам. Лишь арбалетчики могли выцеливать выглядывающих со стен легионеров, пытавшихся определить кто же на них напал. Но и там, если осторожный враг защищался щитом, то, пробив его, арбалетный болт мог только лишь ранить вражеского воина.

Так, без особого результата прошло еще минут десять. Враг опасался выходить из лагеря, хотя для него тщательно старались создать впечатление, что нападавших всего 150–170 человек. Вот же трусы римские, нежные сыны курортов, – для кого лучники костры разожгли? Летом рассветает быстро, так что горизонт скоро начал сереть. В бледной мути рассвета алели пылающие тряпки палаток. Увидев, что соперник не превышает числом три сотни воинов, в основном легковооруженных, римляне преисполнились грубой смелостью и отвагой.

Командующий когортой, выполняющий обязанности префекта лагеря трибун Гней Северий Флакк, которому доложили, что ночных нападавших совсем немного, да к тому же они не разодеты как павлины, так что, наверное, не являются хорошими воинами, пришел в неописуемую ярость!

– Атаковать! С пленных псов содрать кожу, а потом отрубить голову. Главарей– на крест! Пусть помучаются!

Римляне решили выйти из ворот и наказать нападающих. Так как легионеров все еще было 1100 бойцов. А такое громадное численное превосходство говорило о том, что исход сражения предрешен еще до его начала. Победа неизбежна, как и то, что за жизнью следует смерть. Нет сомнения, что легионеры в кольчугах и с тяжелыми щитами-скутумами устроят налетевшей «банде» серьезное испытание.

Но римляне спешить не могут. Оружие и латы, да огромные тяжеленные шиты, да неудобные пару дротиков– все это весит двадцать с лишним килограммов. Сильно не побегаешь. Да и не индивидуалисты римляне, так что всегда передвигаются строем, словно советские туристы на Западе. Глядя как высыпают из ворот, переваливающиеся как утки итальянцы, Кирилл чуть было не рассмеялся. Спокойно, друзья! Не надо швыряться зазря шлепанцами! От такого геройства можно повредить безымянный палец!

В это время, упирая ручницы в землю, расположенные специально у ворот пушкари, проворные словно кошки, поднесли заранее зажженные фитили к запальному отверстию. Оружие грянуло разом, словно стрелял один человек. Грохот, клубы густого дыма от черного пороха, и вылетевшие маленькие ядра, размером с грецкий орех, от которых не спасают ни панцири, ни щиты. Преимущества научного прогресса. Два десятка людей в первом ряду мешками повалились на землю, раздались крики боли и ужаса. Хорошо, но мало.

– Держать строй! – раздались истеричные крики.

А тут арбалетчики усугубили. А вместе с ними, пользуясь наступившей неразберихой и дырами в строю, и лучники с пращниками. Лучники за минуту выпустили по шесть стрел– нормальный результат. Выпустить шесть сотен стрел– какого, а? Залпы следовали один за другим, у одного лучника со звоном лопнула тетива и он остался безоружным. Теперь ему спешно надо натягивать запасную.

В это же время взрывы свинцовых гранат уже взымали с врага более кровавую дань, чем булыжники. В общем, из тех трех сотен легионеров, что успели сдуру на свою беду вылезти за ворота лагеря, обратно убежало меньше сотни.

Воздух сразу стал тяжелым от гари, от клубов густого порохового дыма, отдающего серой, от пролитой крови, запах которой напоминал запах железа, и вонючих испарений, исходящих от исколотых и разорванных на части тел.

Опять сидят римляне в лагере, затаились. Дротики на такой дистанции бесполезны, катапульт в этом провинциальном гарнизоне нет, а те полсотни дрянных лучников, что пытались вести перестрелку с арбалетчиками Кирилла, почти сразу кончились. Надо противника приободрить!

И Кирилл сделал вид, что у них кончился огневой и стрелковый запас и подал знак отходить. Как примерный пионер, при помощи горна. Отступать на заранее подготовленные позиции, вот только римляне об этом не знали. Чтобы поймать несколько итальянских мух, надо налить хоть чуточку меда…

Увидев, что противник убегает, из лагеря выдвинулось восемьсот легионеров. Они построились в ряды с такой быстротой, на какую не была способна почти ни одна пехота в мире. На этот раз римлян никто не обстреливал, так что они приободрились. К ним вернулась отвага. Более того, почувствовав, что враг бежит, легионеры издали победный клич.

– Подавить любое сопротивление! – гневно разорялись римские командиры, казалось, извергавшие с дыханием смерть и уничтожение, словно сказочные драконы.

Наступали римляне, ободряемые воспоминаниями о былых подвигах, своим обычным манером. Тупо и методично шли вперед, с настойчивостью бульдозера. Позади расположились триарии, опытные ветераны, для которых война стала привычным порядком и образом жизни, в середине – принципы, зрелые мужчины, впереди – гастаты, самые молодые пехотинцы. Щиты передних воинов, высотой 1,2 метра буквально составляли единую стену. Непроницаемую. Казалось, что движется настоящая крепость. На обтянутых шкурой римских щитах были рисунки. Как ни странно, Кириллу вдруг понравились эти изыски итальянских модельеров, все эти несущиеся в атаку кабаны, прыгающие волки и символические орнаменты из кругов и спиралей. За дизайн – твердая четвёрка!

Сардиния остров гористый, так что отряд Кирилла не спеша отступил на склон какой-то горы, поросшей редким лесом. Получая преимущество высоты. Не особо быстро, чтобы дать римлянам стимул для преследования. «Варвары» умело изобразили панику. Только довольно медленную и ленивую. А здесь, на плече горы, были оставлены лишние грузы под присмотром сардинских проводников, чтобы на лагерь нападать налегке.

– Дайте пить солдатам, иначе они не выдержат, – распорядился Кирилл. – И умойте лица, чтобы пот не застилал глаза.

Римляне продолжали наступать в гору. Вернее это был скорее здоровенный меловой холм, основательно загаженный воронами. Неужели враги вдруг разом отупели? Неверные действия и неправильное руководство. Отсутствие настоящего планирования и внятной стратегии.

И потихоньку снова началось веселье. Метатели керамических дисков с нефтью поодиночке спускались со склона и, раскрутившись, метали в сомкнутые ряды противника свои снаряды. На сей раз диски были сразу оснащены горящими фитилями, поэтому разбивавшись, разбрызгивали горящую нефть на щиты и доспехи воинов. А находиться в раскаленной скорлупе – ощущения ниже среднего. Да и в сандаликах прыгать по горящим лужам– занятие так себе.

Но и люди Кирилла не злоупотребляли, так как хотели чтобы римляне осмелели и подошли поближе. Полсотни пострадавших разве это потери для когорты? Римлян уже нельзя было сдержать, как ударяющий в стену таран!

– Держать строй! – постоянно слышались команды центурионов.

Легионеры отвечали на приказ боевым кличем. Стараясь быстрей и плотнее сомкнуть ряды. Каждый из этих солдат не сомневался, что служит в лучшей сухопутной армии мира. Это храбрая пехота шла в бой, как идет кабан на охотника.

Глупцы! Они шли на верную смерть!

И вот, когда охваченные слепой кровожадностью римляне подошли уже на тридцать шагов, – почти можно было метать дротики, но снизу вверх это было пока еще делать бесполезно, – вниз, на головы врагов, полетели десятки керамических горшков с порохом и взрывчаткой. Покатились несколько деревянных бочонков с порохом, дымя очень короткими фитилями.

Раздалась многочисленная серия взрывов, разбрасывающая легионеров окровавленными тряпичными куклами или просто частями тел в разные стороны. Монолитный строй был разорван сразу в нескольких местах. Под силой огня легли первые ряды, как колосья под вихрем. Языки пламени, взрывы, грохот, казалось, сюда выплеснулось адское пламя. Тут же синхронно с грохотом ударили ручницы и с умопомрачительной быстротой посыпался дождь стрел и свинцовых гранат пращников. На таком маленьком расстоянии арбалетные болты прошивали щиты насквозь, словно бумажные. И даже обычные стрелы, если они не попадали в щиты, то гарантированно пробивали доспехи и глубоко вонзались в тела. Ничей глаз не мог уследить за их полетом. Гранаты тоже были губительны, они крошили врагов на куски. Ни один выстрел карфагенских солдат не пропал даром. Когорта превращалась в кучу вздрагивающего от боли человеческого мяса.

Хотя римским легионерам оставалось сделать только последнее усилие, чтобы оставшимися в строю пятью сотнями солдат разорвать дерзких нападавших на части, большая часть легионеров промедлила, просто не понимая, что происходит и откуда весь этот ужас. Пороховой дым еще был чрезвычайно густ, и никто друг друга хорошо не видел. Только сотня римских храбрецов, горя доблестным духом соревнования, продолжила движение. Это были уже не молодые гастаты, а принципы. Ими овладела горячка боя. Ярость настолько переполняла их, что солдаты даже не думали об осторожности. К тому же, большинство принципов были в хороших доспехах с тяжелыми нагрудниками, и убить их было очень непросто. Битва еще не окончена. Еще у легионеров имелась надежда. Жажда убийства искала выход.

Многим из принципов уже не придется увидать римских холмов, вонючих вод Тибра и темных кипарисов, но они бежали с яростью, рассчитывая на победу. Их лица, побагровевшие от бега в полном вооружении, казались лицами инфарктников. На последнем издыхании…

 
Что боги лучшего сейчас могли послать,
Чем саван храбреца, что Рим пошел спасать?
 

Кирилл скомандовал «Давай!», а солдаты ответили криком: «Бей! Руби!» и помчались во весь дух. Навстречу врагу мрачной и несокрушимой преградой с холодного Севера встали полсотни свежих и полных сил громил кельтиберов, что силой своей могли тягаться с медведями. Их возглавлял могучий кельт Артебудз, чьё имя в переводе означало «Медвежий член». Защищающиеся уже проглотили «ангельскую пыль» для боевой бодрости, и теперь действовали с неистовством первобытного человека. Обмен залпами дротиков просто лишил большинства сражающихся щитов, отягощенных лишней тяжестью. Хотя, кое у кого из кельтиберов от фанерных щитов римские пилумы с остриями из мягкого железа просто отлетели.

Атакующих римлян было намного больше, но кельтиберам сильно помогли арбалетчики и лучники, так что в итоге щитов лишились почти все атакующие легионеры, но не все остались при этом невредимыми. Пробитые щиты, с торчащими из них погнутыми дротиками из дрянного железа, словно мусор летели под ноги. Непрерывно раздавались крики боли – это зазубренные стрелы пронзали скутумы и на излете вышибали людям глаза или протыкали незащищенные ноги и глубоко вонзались в землю. Когда падал кто-то из солдат, в стене щитов возникала новая дыра. В нее тут же летело множество стрел: «варвары» пользовались любой возможностью нанести врагам как можно больше урона. Римляне же, стиснув зубы и молясь про себя, упорно заслонялись щитами на бегу.

Сшибка! Это была борьба двух стихий, так как отряды с лязганьем и грохотом столкнулись как волна и гранитный утес. Никогда еще ярость атаки не разбивалась о такое бешенство обороны. Все смешались, клубясь в каком-то буйном вихре. А потом, более похожих на поредевшую толпу, чем на строй, римлян новоявленные берсерки со зверскими лицами начали просто рубить секирами как дрова.

А как вы хотели? У кельтиберов шлемы и кирасы из отличной стали. Кованные доспехи с ребрами жесткости, с цементацией, с воронением. Такую кирасу пробить коротким бронзовым мечом – надо сильно попыхтеть. Штаны и сапоги– кожаные, рукава, короткие юбки на бедра– «птериги» и затыльники из клееного льна. А мечи и секиры? Согласно местным легендам эту сталь добывают сказочные гномы в подземельях, чтобы выковывать такое великолепное оружие для героев северных лесов.

А у римлян? Доспехи из кожи с металлическими бляхами и заклепками, или кольчуги из дрянного мягкого железа. Тяжелые и неудобные шлемы из меди и бронзы, подозрительной надежности. Голые руки и ноги. Сандалии которые не защитят от стрелы в ступню. И даже если на кому наступят на ногу– тоже больно.

Тут только за счет одних доспехов потери сражающихся должны быть в соотношении один к пяти. А учитывая превосходящие физические данные кельтиберов, превосходных солдат, своей свирепостью напоминавших волков, получались где-то – один к десяти. Окровавленные лезвия поднимаются с быстротой молнии и тут же падают на головы, плечи, руки. Смерть косила вовсю!

Обе стороны набросились друг на друга таким с великим пылом, и между ними завязался бой настолько яростный, что он казался огромным центром бешеного водоворота из рубящих, колющих, сверкающих, словно молнии, клинков. Не успели все оглянуться, как из ста нападавших римлян восемьдесят было уложено на месте. Агрессия, гнев и ненависть взяли верх над искусством фехтования. Грубая сила, закаленная опытом тренировок, сопровождалась изумительной быстротой реакции. Защищавшихся легионеров рубили с такой ловкостью и быстротой, что немыслимо было уследить глазом за движениями секир. Словно порыв урагана разметал стог сухого сена.

Остальные римляне, дети шлюх, видя как бесславно гибнут атакующие, обливаясь кровью и корчась в судорогах, взревели от бессильной ярости, как львицы у которых отняли львят, и рванули было к ним на помощь. Но очередная порция взрывающихся горшков и свинцовых гранат от пращников, которые на таком мизерном расстоянии убивали и ломали кости одной своей тяжестью, быстро разубедили их в таком намерении. Наступил всеобщий переполох, граничащий с безумием, солдаты Рима гибли словно мухи. Вонь была невыносимой: воздух пропитался дымом, гарью, запахом крови, вспоротых кишок, обуглившегося дерева, металла и человеческой плоти.

Это было слишком, поэтому оставшиеся три сотни итальянцев, точно стадо, задыхаясь от ужаса, рванули наутек. За ними вдогонку побежали лучники, пращники, некоторые гранатометчики, вооруженные мечами, чтобы добивать отстающих. Даже великаны кельтиберы, находясь под воздействием допинга легко догоняли несчастных итальянцев и разрубали их на куски. А жертвы лишь пытались прикрыть головы руками. Только сотня, бросающих шиты и оружие легионеров сумела укрыться в лагере. Эти «храбрецы», толкая друг друга, с таким неистовством бросились в свой «каструм», что в воротах задавлено было более пяти человек.

Теперь можно было действовать не спеша. Надо добить врага, чтобы выжившие сильно не болтали о разных военных хитростях и приемах битвы Кирилла. Еще не время… Пока арбалетчики контролировали движение за полевыми укреплениями римлян, остальная армия Кирилла добила раненых противников, собрала трофеи, отдохнула и пообедала. В это время сочувствующие карфагенянам сардинцы на лодках доставили грузы со стоянки кораблей поближе к месту действия.

У римлян в лагере оставалось сотни две вооруженных солдат с серым от шока лицами. Сердца их охватило отчаяние и предчувствие гибели. Вот уж действительно «Мементо мори»; помни о смерти. Возможно, что еще вдобавок к ним могут сражаться с полсотни раненых. Люди Кирилла вооружились доставленными дощатыми щитами «павуа», собрали еще вязанки с хворостом и мешки с землей. Затем, прикрываемые арбалетчиками, подошли к лагерю, засыпали ров (первоначальный «мост» предусмотрительные римляне уже умудрились сжечь при помощи факелов) и забросали частокол множеством горшков с нефтью, а потом подожгли. Римляне в отчаянии начинали огрызаться, как огрызается дикий зверь, когда видит, что для него нет спасения. Стена, на которую они уповали, которая казалась надежной защитой, уподобилась пропасти, несущей гибель.

Когда ограда прогорела, стрелки подавили вражеских метателей дротиков. После разметали хилый строй ручницами и арбалетчиками, отшлифовали стрелами лучников и снарядами пращников, а сверху все заглянцевали керамическими горшками со взрывчаткой. Римлян истребляли как бешенных собак!

В результате этой стремительной компании у Кирилла было убито около десятка воинов, с полсотни ранено. Но зато он уничтожил укрепленный римский лагерь, в котором находилось 1200 легионеров. Этот день для Римской республики оказался очень скверным. Кстати, неправильно называть всех погибших легионерами (мобилизованными). Большинство из них были «соции», то есть союзники. Но так уж все привыкли говорить.

Скажем лишь эпитафию по погибшим:

 
Здесь львом был легионер– червем стал нынче он;
А древний гладий – пушками сметен!
 

Все лица воинов Карфагена сияли радостью, все души горели надеждой и желанием дальнейших побед. Лишь одним только захваченным трофейным оружием можно было оснастить около тысячи ополченцев.

Теперь на Сардинии у римлян оставалось только около тысячи человек, разбросанных по городским гарнизонам. В основном в Коралисе и Ольвии. Вся сельская округа внезапно оказалась в руках местных жителей – сардов. Но поскольку Рим оставался властелином морей и мог в любой момент перебросить на остров дополнительные войска, то Кирилл, от греха подальше, убрался обратно в Испанию. Он был доволен этим тренировочным боем. Тем более что пираты Лала-Зора, эти жнецы вод, пока патрулировали вокруг острова – сожгли пять вражеских кораблей, в том числе небольшую разведывательную римскую галеру. Остальные суда были торговыми.