Текст книги "Сумерки империи (СИ)"

Автор книги: Александр Терников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц)

А сейчас на всем Пиренейском полуострове, где от тоски дохнут вороны, живет менее двух миллионов человек. В том числе, на территории подвластной Карфагену – тысяч восемьсот. Вот Ганнибал с ретивостью человека, продирающегося через джунгли с мачете в руке и рубит сплеча. Он собирается мобилизовать весь возможный контингент по максимуму. Мол, что вам дома сидеть, нажравшись диетической лебеды, черемши, репы и прочих полезностей. Не лучше ли Вам, чем бестолково дергать сиськи тощим коровам всем как один погибнуть в битве за урожай! Нет, не то. В борьбе за правое дело! Ну, что-то в этом роде…

А на долю Кирилла оставались либо юноши 16–17 лет, которым в дальний поход идти было рано, либо ветераны, которым осуществлять такой марш-бросок было неимоверно тяжело. Да и этих добровольцев было – «кот наплакал». Если зачислять в ряды всех желающих то и четырех сотен новичков не наберется. И плюс к этому еще и дрессировать личный состав как правильно сражаться в строю совершенно некому. Нужные специалисты только в Греции, Македонии или Риме имеются.

А борьба будет идти на встречных курсах. «Кот из дома– мыши в пляс». Ганнибал отправится в Италию, римляне со своей неистовой жестокостью – сюда, в Иберию. И с кем же их встречать? Большой вопрос! Сципион Старший морем отправит сюда два римских легиона, а это десять тысяч бойцов. Но это только римляне! Прибавим к ним еще два легиона латинских союзников, да к ним еще пару– тройку «союзнических» легионов, собранных из прочих италийцев. О таких союзниках римские историки, придворные жополизы, всегда стыдливо умалчивают. Триста спартанцев и все! А остальные 1200 греков и 600 прислужников-илотов просто там мимо Фермопил проходили. Может не надо рассказывать нам сказки?

Это у противников набирается уже тридцать пять тысяч. Тут уже двумя большими и злыми собаками не отделаешься….

Да плюс к этому греки из французского Лазурного берега и испанского Солнечного берега с криками ура-улю выставят в помощь Риму еще тысяч пять воинов. И испанцы из враждебных племен, поддавшись на посулы пришельцев, присоединятся к завоевателям. А это еще тридцать или сорок тысяч. Всего считаем тысяч семьдесят-восемьдесят. Так что тридцатитысячному контингенту из карфагенян и их испанских союзников придется совсем плохо. Веселой вечеринки не получится. Карфагеняне сразу потеряют север Иберии, а потом и юг. И Кирилл большой помощи им оказать не сможет. При всем своем желании, ибо не с кем ему геройствовать.

Вот такие тягостные мысли отягощали буйную голову нашего беспокойного попаданца. С утра пораньше. Так как бессонница замучила. Как будто ему засунули в задницу раскаленную кочергу. По самую ручку! Кирилл, прогоняя ситуацию и так и сяк, от напряжения отбивал пальцами нервную дробь на своем бедре. Как же вывернутся из такой задницы?

Взгляд молодого человека, не задерживаясь, скользил по двору, напоминавшему идиллическую пастораль. Огромная цепная собака лежала в зеленой будке, свесив язык. В загородке конюшни лоснились фигуры сытых коренастых и мохнатых верховых лошадей; веселый осел, хлопая ушами, добродушно косился на задиристого петуха, рывшего лапой навоз под самым его копытом; голубые и белые голуби стаями носились в воздухе. Короткошерстная кошка наблюдала за птицами. Сей буколический вид, контрастировал с внутренним состоянием парня.

Пугающий вопрос: «Что будет дальше?» Ситуация оставалась крайне нестабильной. Судьбу не перехитришь.

Нельзя терять время. Не надо гадать, как и почему это произошло. Не надо винить себя. Не надо искать виновных. Не надо думать о том, как избежать повторения той же ошибки. Всем этим можно будет заняться позже. Если останешься жив. Первым делом надо под другим углом оценить ситуацию. Проанализировать. Определить минусы. Найти плюсы. В соответствии с этим составить план действий. Если сделать так, у тебя появится шанс продержаться и потом заняться всем остальным.

Жгучая, острая тоска затравленного зверя сдавила Кириллу грудь, и он гневно скрипнул зубами. Весь момент напоминал ошибку в числе ступенек лестницы, когда сдержанное движение ноги внезапно встречает пустоту и человек, лишенный равновесия, – вдруг замирает, оглушенный падением, причина которого становится ему ясна даже раньше, чем руки падающего упрутся в землю. Но свежая голова хорошо работает.

Решение было принято. Как говорится с суровой ясностью: «Ухо! Ухо! Поздно, уже прокомпостировали!»

Кирилл зычно закричал, сделав строгую «морду лица»:

– Окта!

На пороге появился испуганный слуга, классического античного типа, в тунике, плаще и сандалиях. Вся одежда была темных цветов, очень любимых иберийцами. Этот слуга был чем-то неуловимо был похож на хорошо вышколенного стюарда, работающего на океанском лайнере.

– Чего изволите, господин? – угодливо спросил этот смуглый и чернявый сын Андалусии с натруженными крестьянскими руками.

– Опять на кухне с бабами хихикал? Смотри дождешься у меня! Давай завтрак быстро. И соберите меня в дорогу, сразу после завтрака я отправляюсь прямиком через Красную Седловину в Малагу, и оттуда на корабле сразу в Карфаген, пока навигация не закрылась.

Секунду промедлив, Кирилл, ощущая трепет борьбы и чувствуя себя несокрушимой силой, гением, озаренным молниями, властно добавил:

– И уложите ко мне в багаж два новых арбалета, что натягиваются при помощи ворота. Поторапливайтесь!

Война это не боксерский ринг. Здесь нет никаких правил. Все запреты и ограничения равносильны смерти. Бей первым, бей изо всех сил. Насмерть. «Мертвые не кусаются» – как поговаривал известный капитан Флинт из «Острова Сокровищ». Как говорил товарищ Сталин: «Ликвидацию неграмотности мы уже закончили. Пора приниматься за ликвидацию грамотных». Так что мы еще побарахтаемся! Под популярным шахматным лозунгом: «На каждый шах – ответим матом!» Казалось бы, план просто безупречный. Так что будет для «дорогих итальянских гостей» традиционная раздача пощечин, гоголь-моголь, истерика и другие аттракционы.

Глава 2

Через десять дней наш одинокий искатель приключений прибыл в окруженный циклопическими стенами Карфаген.

– Гребцы, сушить весла, – звучит финальная команда, завершающая плавание.

Рядом виднелся огромный мегаполис Карфагена – загадочный, таинственный и непостижимый, как человеческая душа. О, эти величественные массивные стены Карфагена, построенные из песчаника, покрашенного известью, и отражавшиеся от них ослепительные лучи небесного светила. А еще – великолепная Агора (главное место встреч и собраний) и изысканные гавани-близнецы! Даже в преддверии зимы в городе, было достаточно тепло, здесь почти каждый день светило солнце.

Кирилл снова прибыл в восточный Торговый порт «Хома», откуда до Бирсы, очарованного зноем старинного района, где находилось поместье сенатора Малха, было рукой подать.

Все относительно конечно, для грандиозного четверть миллионного города, не имеющего городского транспорта. Но пешком дойти за полтора часа до нужного места возможно было. А пройтись– в радость. Ведь, как всякий сухопутный человек, Кирилл всегда очень страдал при плаваниях от морской болезни. Как обычно всю дорогу лежал и блевал…Бе! Что для финикийца было редкостью. А как нарочно этой поздней осенью на море было достаточно свежо, как будто Мелькарт, морской бог, яростно грыз свой трезубец.

Старый порт Карфагена издавна был пересечением дорог и торговых путей, здесь можно было увидеть людей всех рас и цветов кожи. Густые, тяжелые лучи солнца торчали в просветах овчин-облаков, подобно золотым шпагам, сверкающим на голубом бархате, пока парень осуществлял свой путь, пробираясь по улочкам сквозь пеструю толпу людей. Мощные стены, кварталы бедноты, лавки, рынки, мастерские, кварталы среднего класса, храмы, местная «Рублевка». У каждого квартала было свое лицо, и как-то упорядочить, отнести их к определенной категории было просто невозможно. «Кто не видел Карфагена, тот не видел чуда» – гласит пословица.

Вот, наконец, и угол улицы Пса и переулка Слепых. Дом, милый дом. Словно скопированный из сказки Шехерезады. Расположенный возле холма с главным храмом Эшмуна. Кирилл не был в Карфагене, городе называемом «Благоухающей белой невестой Запада», «расцелованным Солнцем», уже два года. Вечно не было времени.

Привратник в отцовском доме, посаженный у ворот вместо цепного пса, был уже другой, не тот что тут был два года назад, но тоже чернокожий. По видимому на родине этот громадный молодой негр был важным человеком, о чем говорил кожаный козырек на его лбу. Во многих негритянских племенах, местное начальство– «мганги» надрезает себе кожу на лбу и спускает вниз, наподобие чулка. А в место надреза втирают пепел, чтобы образовался ритуальный шрам.

Слухи о прибытии Кирилла, известного здесь как Ганнон, в порт Хома, уже долетели сюда с быстротой ветра, так что сенатор уже был дома и предупредил привратника.

– Проходите, молодой господин, – с петушиной важностью приветствовал чернокожий гостя, словно особу королевской крови, сияя белоснежной улыбкой остро заточенных треугольных, как у акулы, зубов.

Очевидно, этот обитатель Черной Африки относился к разряду плотоядных. Кстати, зубы у негров такие же желтые как и остальных людей, просто контраст с черной кожей создает «эффект сияния». А этот внушительный привратник-каннибал, возвышался над всеми почти двухметровой черной башней.

Пройдя сад, мимо цветочных клумб и небольшого фонтана, перед каменным двухэтажным домом, окруженным сплошной стеной малинника, бузины и высоких, шумящих фруктовых деревьев, Кирилл заметил встречающего его сенатора. Когда-то тот был воин, каких мало. Жить в этом роскошном поместье в неге и роскоши было совсем недурно (тепло, светло и мухи не кусают), вот только прелесть жизни отравляла особая порода людей, именуемая «римлянами».

– Слава богине Танит! Наконец-то, впервые за два года ты сподобился приехать домой, – набросился на него с шутливыми упреками коренастый, плотно сбитый и бородатый «папаша». – Похож на меня, а кажешься выше на целых две головы – мерзавец! А давно ли, выстругав деревянный меч, ты отправлялся на городской пустырь, покорять дерзкий чертополох. А сейчас? Могучий ливанский кедр! К тому же литой из железа! Но посмотри на себя, Ганнон, на кого ты стал походить? Как ты одет? Совсем в своей Иберии стал настоящим варваром! Надеюсь, ты собрался жениться? А то у меня есть на примете отличный вариант.

В несколько насмешливом взгляде сенатора мелькал огонек, присущий людям, рожденным для блеска и власти… Его осанка и черты лица свидетельствовали о богатстве и благородном происхождении, а необычный эскорт указывал на человека, облеченного большой властью. За Малхом стояли две прекрасные рабыни– северянки, родом из кельтов, с полуоткрытыми роскошными белыми грудями, с ногами укутанными разноцветными тканями. Девушки были увенчаны фиалками.

Кирилл радушно обнял «отца». Он его почти любил, и искренне уважал. Слишком много было завязано в этом мире на многоуважаемого благородного сенатора с большим сердцем. В его нынешней жизни. Малх был главной опорой Кирилла.

– Какая такая женитьба? – начал на правах любимца, довольно фамильярно и задорно отшучиваться парень, улыбаясь радостно и открыто. – Зачем она вообще нужна при нашем рабовладельческом строе? Когда любая рабыня (и даже любой раб) искренне рад в любой момент ублажить меня в койке? Никто не хочет попасть в шахты и каменоломни, чтобы сгореть там за год! А ты знаешь отец, что у меня в управлении и в долевой собственности более десятка рудников. А это значит туда тысячу человек каждый год вынь и положи!

Это было небольшим преувеличением. Действительно в местных шахтах рабы могли продержаться год. Максимум три. К примеру, на галерах три года, максимум пять. Но у Кирилла в шахтах широко использовались порох и взрывчатка. Так что он из человеколюбия обходился ежегодно для своего горнорудного направления тремя сотнями бедолаг. Без рабов что делать будешь? Роботов здесь нет, а работяг здесь еще так не измордовали, чтобы они за кусок хлеба в шахту на погибель лезли!

Се-ля-ви! Как говорят греческие философы: «Без рабства нет государства.» Не будет преувеличением охарактеризовать работы на серебряных и медных рудниках, в каменоломнях, на рубке леса гребле на галерах как древний «Гулаг», принимая во внимание их бригадный характер и высокий уровень смертности.

К тому же, брак с дальний родственницей, а всякие двоюродные и троюродные братья и сестры, кузены и кузины, через браки снова попавшие в семью, чтобы сохранить и приумножить капитал, – не столь уж редкое явление в старинных аристократических семьях (поколение за поколением никто не хотел отходить от источника богатства и власти) – Кириллу совсем не улыбался. Абсолютно.

– А то, что хваленный греческий Аполлон передо мной свинья свиньей, это я тоже знаю, – картинно добавил приезжий гость, явно не страдающий скромностью. – Я ус имею черный, не хуже чем кто другой, для дам слуга покорный!

– Вы только посмотрите на него! Любимец богини любви – Астарты. Высадите его на голый риф, и он моментально влюбится. В кого? В том-то и весь секрет… Ладно, – еще годик можешь погулять пока молодой, если жениться не хочешь, – покладисто согласился сенатор, тряхнув кудрями цвета перца с солью. – А потом ты у меня не отвертишься. Ах, какую я тебе невесту приготовил! Персик, нежный персик! Маленькая козочка! Чистая голубка! Божественный дар вселенной! Но первым делом у нас сегодня вечером пир! Согласно законам гостеприимства!

– Погоди отец, – давай пока на пороге поговорим о делах, – заволновался Кирилл, – у меня очень мало времени. Катастрофично. Так что помоги мне с ходу, начнем процесс, а потом уже я отдохну и помоюсь с дороги.

– Вечно спешишь! Ну что там у тебя? Даже в дом еще не вошли! Что за манеры для благородного аристократа – вечно как на пожаре! Когда же ты, наконец, освоишь мои уроки? «Терпение, терпение и терпение». Пусть весь мир провалится в бездну, ты, человек высшей касты, и бровью не должен повести!

– Есть реальная тема. Я горю по срокам! Навигация закрывается, а мне надо в Рим людей на перекладных через Киренаику отправить. А до этого еще надо их найти и обучить! В общем, хоть по примеру еврейского царя Иисуса Навина бег светил на небесах останавливай, чтобы день не кончался.

– Вечно у тебя какой-то аврал в уличном балагане! Ты же не в пивной! – недовольно заметил Малх, с шутливостью удава. – Так, что надо делать?

– Ради Ваал-Сафона, распорядись, пошли людей на рабский рынок! Прошерсти наши поместья, латифундии, дома друзей в городе и окрестностях. Мне срочно нужны две или три греческие семьи из рабов, чтобы таких не жалко было потерять. Если успеем, если найдем… Мне везет, как утопленнику. Ах, все пропало! Но я бы охотно съел сейчас пару жареных куриц и домашнюю колбасу. Все равно, жизнь испорчена! – свой сбивчивый монолог закончил парень веселой шуткой.

– И что у тебя за вкус к различному гастрономическому убожеству! У нас как раз приготовили свежих омаров и пряную баранину в горшочках с овощами, под пикантным соусом. Ладно, пока не спрашиваю, после бани все сам мне расскажешь! Посмотрим, в чем суть веселья! – внушительно заметил сенатор Карфагена и, позвал финикийца-дворецкого, отдал ему соответствующие распоряжение. Работа пошла…

Потом Кирилл поднялся на второй этаж особняка, в свои прежние юношеские покои. Открыв дверь из лимонного дерева с эбеновыми инкрустациями, он вошел внутрь. Тут был полный бардак, словно в театральной кладовке реквизита: оружие, мечи с золотыми насечками, мандолины, арфы, кубки, серебряные кувшины, шкуры животных, в том числе львиные и леопардовые, разнообразные ковры, атласные и бархатные подушки, большие, неизвестно набитые чем сундуки и множество дорогих костюмов, сваленных в кучу. На стенах красовались фантастические существа: драконы, крылатые леопарды, странные человекозвери.

Парень разместил свой багаж, немного отдохнул, перекусил, так как был по-волчьи голоден из-за последствий морской болезни, посетил купальню, и только потом снова пошел к «отцу». Серьезно поговорить….

Малх встретил его, сидя на ковре перед скромным «достарханом», уставленным вкусными, ворчащими маслом бифштексами и свежими фруктами.

Наливая себе в чашу воды и «окрашивая» его прекрасным Библским вином, сенатор начал разговор:

– Ганнон, сколько же мы с тобой не виделись? С того летнего штурма Сагунта уже прошло месяца три-четыре?

– Да где-то так.

– А я ведь собирался к тебе в Иберию, где-то в конце февраля. Хотел вызвать тебя для встречи в Новый Карфаген.

– Что-нибудь случилось?

– Да я вызвался возглавить карфагенское посольство к племенам за реку Эбро. По примеру предков, что все служили Карфагену так достойно в годины роковые, мы пойдем перед войском Ганнибала Барки и будем договариваться если не о подчинении варваров, то хотя бы о том, чтобы они пропустили нашу армию без крови. И твоего брата Бостара с собой возьму. Ты же знаешь, у варваров часто все вопросы решаются в поединках, так пусть он разомнется. Волею Ваал-Хаммона наш Бостар – хороший фехтовальщик! Дни нашей славы приближаются, начинается чудное смелое предприятие, как предприятие гигантов, нагромоздивших горы Атласа. Давно уже пора восстановит славу нашего народа как хозяина Средиземноморья. Никогда еще Карфаген не имел такого огромного войска под командованием такого великолепного полководца, никогда еще столько славы и доблести не соединялось вместе!

В этом был весь сенатор Малх. Один из главнейших людей Карфагена, по первой же просьбе Ганнибала, сломя голову готов кинуться помочь любимому военачальнику. В это время схваток и бурь, не взирая на опасность, собрался ехать к диким племенам проримской ориентации, рискуя там расстаться с жизнью ни за понюшку табаку. Это же косматые люди не нашей породы и они совсем не уважают Великий Город.

Наш старый вояка-сенатор, ветеран Первой Пунической войны, так яро ненавидит Рим за потерянные владения на Сицилии, что буквально боготворит Ганнибала, потому как тот дает возможность отомстить за те поражения. Все ненависть живет, не зная примиренья. «Баркиды» наше все, так как остальные карфагеняне думают больше о торговле, чем о предстоящей войне. Ничего, карфагенский конь затопчет римскую волчицу, недаром же основатели Рима были детьми дешевой проститутки!

Да что это такое твориться? А о семье кто будет думать? Вот снимут с плеч сенатора голову, что тогда делать Кириллу? В этом бардаке, царящем в насквозь коррумпированной Карфагенской Республике, в этом базаре продажных торгашей, парень совершенно не разбирается. А с местными «жирными котами» и заплывшими жиром «денежными мешками» общий язык найти не смог. Он просто не понимал, как глава местной партии осторожных торговцев, его дряхлый тезка Ганнон, мог демонстративно облачаться в праздничные одежды и веселиться при известиях о поражениях Карфагена. Неужели схватка «за место у корыта» уже отбила ему все мозги?

А эта вечная карфагенская болтовня о законности, пустопорожняя в спокойные дни, становится подчас смертельно опасной в период любого кризиса. Без Малха Кирилл как без рук. Сейчас он за отцом как за каменной стеной, а потом? Здесь процветает «майорат» или право первородства. Первенцу достается все, остальным – ничего или какая-нибудь мелочь.

Эти старинные обычаи прекрасно отражены в сказке «Кот в сапогах». Когда старший брат получает мельницу, средний– осла, а младший – кота. Это сейчас сенатор выделяет своего младшего сына как самого умного, а старших держит в черном теле. Большая часть финансовых дел семейства Малха идет через Кирилла. А потом почти все достанется старшему брату – Сафону. А наш герой с ним не очень контачит, благодаря разнице в возрасте и разным интересам. Со средним братом Бостаром еще нормально, но сенатор рискует в гостях у дикарей одновременно не только своей головой но и жизнью среднего сына. Дела!

Но делать нечего. С отцом не поспоришь. К тому же Кирилл все иберийские дела замкнул на себе лично, там он главный собственник, а наследнику Сафону придется просто вернуть вложенные инвестиции. Но как быть с Карфагеном и его властями? Подобно семейству Баркидов уходить в глубокую автономию? Пока у парня недостаточно политического веса….

Да и с кем ему в Испании союзы заключать? С вождем Идебилом? Или же с вождем Тугодумном?

Чтобы скрыть свое неудовольствие отцовской беспечностью, Кирилл налил и себе воды, закрасив ее вином. Горячего чая и кофе тут пока нет, горячие компоты и отвары пить в жарком климате неприятно, а холодильников не имеется. И подобные напитки прокиснут очень быстро. Свежевыжатых соков, благоуханных шербетов и лимонада зимой нет. А сырую воду употреблять для здоровья не полезно, еще какую-нибудь холеру подцепишь. Вот и пьют местные сильно разбавленное вино, вместо компота.

К тому же пряности тут свои, «доморощенные», и национальная карфагенская пища часто печет гортань не хуже блюд грузинской кухни. Ни в какую Индию и Америку за пряностями пока плавать не надо, так как сейчас в соседней Киренаике дикорастущего сильфия просто завались. Его там столько много, что употребляют его по-варварски. Пасут скот, чтобы мясо баранов приобрело пряный вкус. И естественно, почти никто не выращивает, ожидают, что и сам вырастет. Кончится все это плохо, лет через триста сильфий совсем изведут и во времена поздней Римской империи придется римским гурманам покупать перец в далекой Индии. За золото. Понятно, что никто уже баранов этим перцем откармливать не будет.

– О чем же ты хотел поговорить? – тем временем спросил Малх, сверкнув глазами.

На руке «батяни» сверкал перстень– знак сенаторского достоинства. Перстень был золотой и представлял собой рычащую львиную голову с рубинами вместо глаз.

Кирилл почувствовал насколько за два прошедших года он вжился в местную среду. Два года назад при звуках отцовского имени о вспомнил лишь эпизод из Библии о аресте Христа. Тогда апостол Петр схватил меч и отсек ухо Малху, рабу первосвященника. Рабу! Как бы не так. Малх это не только имя, но и должность. Так называется командир храмовой стражи, подчиняющейся Первосвященнику-кагану, богоцарю народа. Так сказать командир ордена «храмовиков». Опора государства.

Или же министр МВД, правая рука правительства Карфагена, рука вооруженная, отрубающая неверным и мятежникам больше голов, чем звезд на небе. С древней поры «малхи» всегда будут стоять во главе войска «западных семитов», рядом с судьями-суффектами и Первосвященником– каганом. Естественно, что такие люди происходят из самых знатных и благородных семей. Недаром же искаженное слово «мелех» стало означать царя у евреев, а «малик» – у арабов. Да и описанного М. Шолоховым славного казацкого донского воина Григория Мелехова трудно назвать рабом. Такое впечатление, что церковники жутко экономили и переводили Библию за бутылку водки у какого-то алкаша-интеллигента.

– Война на пороге, а весы сильно смещены не в нашу сторону, – неспешно начал разговор Кирилл. – Да, Карфаген больше Рима, но сколько в нем граждан? Из 250 тысяч населения нашего города, если отбросить рабов, приезжих мигрантов, иноплеменных торговцев, женщин и детей останется всего сорок тысяч «благословлённых богами». На нашей выдолбленной в скале и выравненной площади собраний все прекрасно помещаются. А сколько из них воинов? Сотни четыре? Мы – народ торговцев, в отличии от Рима у нас процветают торговля, науки и искусства. А наши власти прямо запретили нашим гражданам иметь оружие, во избежание беспорядков. Торгаши-купцы боятся свой народ намного больше иноземных завоевателей. Что простонародье броситься с кинжалами на богачей-живоглотов, как это уже было в старом Тире, перед тем как нашим предкам пришлось бежать сюда, на край света, в Ливию. Так что Барки вынуждены содержать войско, набранное ими самими.

Последовала крохотная пауза, во время которой Кирилл отхлебнул глоток разбавленного вина. Приличное марочное вино, не слишком сухое, со сладким ароматом.

– Кроме этого, мы – пришельцы в Африке, – продолжал витийствовать сын, изображая из себя Кассандру. – И горная Финикия никогда не была единой, шесть главных городов вечно воюют между собой, словно греческие Афины и Спарта, так что финикийские колонисты из разных областей даже друг на друга смотрят волком. Сколько у нас полноправных карфагенских граждан наберется по всей Африке и Иберии? Тысяч сто? И прибавим к ним еще столько же полноправных других финикийцев, близких нам по культуре, но имеющих политические разногласия. Итого народонаселения финикийского происхождения в нашей державе наберется всего тысяч восемьсот. Так?

– Так. Продолжай!

– Аборигены: ливийцы, нумедийцы, иберийцы и кельтиберы нас люто ненавидят. Они наши союзники только до поры до времени. А наемные войска, на которые опирается Карфаген, как показала осада Сагунта ненадежны. Лишь меч Ганнибала, как посох пастуха, согнал их в одно общее стадо…

– Не все так плохо. На Сицилии наша армия ничем не уступала римской. Если бы флот не подкачал, еще не известно кто бы победил.

– Допустим. Но какие силы нам противостоят с другой стороны? Италия– самая густонаселенная страна Средиземноморья. Если исключить Египет. Но Египет очень древнее государство, где народ давно измордовали, превратив в сущих трусливых овец. Эти потомственные «овцы» безропотно работают на хозяина, а воинов из них не получится. Их дух истлел. Курица не побьет орла! На северном побережье Внутреннего моря все совсем по другому. На Италийском полуострове проживают пять миллионов человек. Это намного больше чем на плоскогорьях большого Пиренейского полуострова или полуострова Малой Азии, не говоря уже о гористом Балканском полуострове. В Италии очень плодородные земли, так как этот довольно узкий полуостров хорошо увлажнен и всегда имеет достаточно осадков. Из пяти миллионов жителей – почти четыре составляют народ одной культуры, религии и языка. Италийцы. Если отбросить компактно проживающих на севере галлов, лигурийцев и венетов, и греческие колонии на юге, то это этнический монолит. Рим находится почти в центре страны, в плодородной долине Тибра. В последних выборах участвовало свыше 251 тысячи граждан, носителей железных колец. Это же настоящая орда, людское море, человеческая масса!

– Скорее огромная волчья стая, с повадками необузданных зверей. Но численность еще ни о чем не говорит.

– Напротив! Там все граждане– воины. Если отбросить стариков, то только римляне постоянно могут держать «под орлами» двухсоттысячную армию. А это в два раза больше, чем мечтает собрать Ганнибал. Кроме того, Рим – компромиссный союз трех итальянских народов: этрусков, латинян и сабинян. А это значит крепкий союз Рима с 12 главными городами Этрурии и 13 городами Лация. Их единство основано на кровных обязательствах. Почти два миллиона населения, и четыреста тысяч воинов под единым командованием. Настоящая грандиозная военная машина! Рим не пользуется наемниками, а формирует национальные войска, сплоченные и целеустремленные. При достаточной упертости, они могут выиграть только за счет своего количества любую войну. Да такими огромными силами они могут постепенно захватить все Средиземноморье!

– Но Ганнибал надеется, что покоренные Римом народы Италии, при прибытии его армии, перейдут на сторону Карфагена!

– Зачем им это? Если по языку, религии и культуре они совершенно идентичны римлянам? Италийцев можно сравнить с финикийцами, выходцами из других областей в карфагенской державе. Конечно, кто-то из италийцев (за исключением латинян и этрусков), прейдет к нам, как и некоторые наши финикийцы перейдут на сторону Рима, в случае вторжения его армии в Африку и Иберию, но в целом «духовные скрепы» им послужат надежным якорем.

– Но в Италии есть и другие народы!

– Греки? Они нам точно не друзья. Они настолько привыкли воевать с Карфагеном, что не заметили, что из союзников Рима, постепенно становятся его рабами. Конечно, кто-то и примкнет к нам если наша армия будет успешной, возможно даже Великие Сиракузы, но не на первоначальном этапе войны.

– Маловер! А галлы? Сотрясатели земли? Клянусь огнем Ваала, они будут нам верными союзниками, так как ненавидят римских завоевателей.

– Что галлы? Во-первых, в северной Италии живет целый конгломерат варварских народов: новопришлые галлы и венеты и древние лигурийцы. Едва ли они смогут договориться. Кроме того, во-вторых, сами галлы состоят из множества враждующих племен: таврины, бойи, инсубры и прочие. Сообща они действуют очень редко, и хватает их ненадолго. Так что если кто-то станет союзником Карфагена, то их соперники тут же станут верными друзьями Рима. Вспомни Иберию, разве наш Карфаген не сумел покорить враждующие иберийские племена, не умеющие объединиться, по одиночке? И в-третьих, галлы не позволят превратить свою строну в арену боя. Как только мы освободим их от римского гнета, они поспешат нас выпроводить дальше, не желая кормить огромную чужую армию. И в-четвертых, намного более вероятнее, что на сторону Рима перейдут наши ливийцы, нумедийцы, иберы и кельтиберы. Тут достаточно лишь вспомнить прошедшую 20 лет назад Ливийскую войну и обстоятельства гибели в Иберии Гамилькара и Гасдрубала. И что мы видим в сухом остатке?

– Что-то ты рисуешь весьма мрачную картину!

– Это я делаю для того, чтобы ты, отец, понял что борьба будет ожесточенной, и мы не должны упускать из виду ни одной возможности досадить Риму. Ни одной! Даже самой подлой!

– Что ты задумал?

– Очень многое. Для начала я завтра же отправляюсь на маленькой галере вдоль побережья, осмотреть местные солончаки и соленые озера. «Свой глаз – алмаз» Постараюсь быстро уехать обратно в Иберию и там зимой методом вымораживание в горах подготовить из этих солей кое-какое сырье.

– А что рабы-греки, которых ты тут хочешь найти?

– Война будет идти долго. Ганнибал сущей будет идти в Италию почти год. Мы уже не цари морей. В отличии от римлян, которые на кораблях сразу зададут нам жару. Думаю, что Мальта обречена. Так что рекомендую выводить оттуда все твои активы. А из греков, что я переправлю в Италию, я собираюсь организовать группу, которая будут устраивать врагу в тылу различные неприятности. К примеру, ныряльщики, ловцы губок, могут в Остии дырявить днища военных кораблей. Они же могут устраивать пожары на складах со смолой, парусиной и канатами. Ни днем, ни ночью, не оставляя супостата в покое. А в самом Риме мои люди могут слушать, собирать информацию и устраивать небольшие точечные акции. Но все это дело будущего, сейчас я хочу переправить в Рим хотя бы парочку человек. До даты ежегодных выборов. Главное, разведка! А поскольку греки – союзники римлян, то чтобы эти люди верно работали, я хочу держать их семьи в заложниках. Метод кнута и пряника – ничего нового. Кто хочет достигнуть цели – тот не должен пренебрегать всеми средствами. А то вместо сведений, которых нам не дадут, мы получим какой-нибудь удар ножом.