Текст книги "Том 3. Пьесы 1862-1864"

Козьма Захарьич Минин, Сухорук
(1-я редакция) ^*

Драматическая хроника в пяти действиях, с эпилогом, в стихах

Действие первое
(25 августа 1611 года)

ЛИЦА:

Козьма Захарьин Минин, Сухорук, земский староста [1]1
  Земский староста– выборное административное лицо в Русском государстве XVI–XVII вв. Вместе с целовальниками и земским дьяком вершил суд по всем делам, кроме «разбойных», а также ведал раскладкой и сбором податей.


[Закрыть]Нижнего посада.

Иван Иванович Биркин, стряпчий, присланный в Нижний Ляпуновым для совету.

Василий Семенов, дьяк, старый человек.

Алексей Михайлович Поспелов, боярский сын.

Петр Аксенов, старик, богатый торговый человек.

Баим Колзаков, стрелецкий сотник.

Роман Пахомов, боярский сын,

Родион Мосеев, посадский, гонцы из Москвы.

Василий Лыткин (лет пятидесяти),

Павел Темкин (лет тридцати пяти),

Семен Губанин (лет двадцати), торговые люди.

Гриша, юродивый мальчик.

Павлик (писчик), писарь Биркина.

Марфа Борисовна, богатая вдова.

Всякие люди нижегородские обоего пола.

Часть Нижнего посада, близ Кремля: направо и налево деревянные лавки, на заднем плане деревянный гостиный двор, за ним видна гора и стены Кремля; налево, в заднем углу, на пригорке, башня и ворота в Кремль. Направо продолжение Нижнего посада. Вдоль лавок деревянные мостки с навесом для пешеходов; у растворов скамьи и раздвижные стулья.

Явление первое

В гостином дворе торговцы в лавках и у лавок; проходит народ, некоторые останавливаются и покупают разные вещи. Слышны голоса: «Здесь рукавицы, шапки, кушаки! Гляди, зипун! Из Решмы, с оторочкой». Петр Аксенов сидит на скамье у своей лавки (крайней справа). Василий Лыткин входит, отпирает крайнюю лавку с противоположной стороны; заставляет ее скамьей и подходит к Аксенову.

Аксенов

 
Здорово ль, кум?
 

Лыткин

 
Здорово, Петр Аксеныч.
Тебя как милует Господь?
 

Аксенов

 
Спасибо!
Живем-таки. Что Господа гневить!
Откуда, Вася?
 

Лыткин

 
С низу, из Казани;
Да позамешкался в дороге малость.
Домашние здоровы ль?
 

Аксенов

 
Все здоровы.
 

Лыткин

 
Не слышно ль из Москвы каких вестей?
 

Аксенов

 
Хорошего не много.
 

Лыткин

 
Да уж где нам!
Не до хорошего теперь, Аксеныч!
Поменьше бы худого, так и ладно.
 

Аксенов

 
Толкуют много. Может, что и есть
Новее, только хуже уж навряд ли.
 

Лыткин

 
А что?
 

Аксенов

 
Да якобы, грех наших ради,
Святого патриарха Ермогена
Михайло Салтыков да вор Андронов
С его вселенского престола свергли
И в тесном заточении томят.
 

( Тихо.)

 
Толкуют, что Михайло Салтыков
Ножом на патриарха замахнулся,
И проклят им отныне и до века.
Собака!
 

Лыткин

 
Ой! Ужли? Ах, грех какой!
 

Аксенов

 
Как терпит праведный Господь злодеям!
 

Лыткин

 
Беда нам, Петр Аксеныч, всем беда!
Вот до чего дожить нам привелося!
Я вот боюсь, у нас-то все ли тихо?
 

Аксенов

 
Здесь тишь да гладь да Божья благодать.
Как за стеной живем за воеводой
Алябьевым. Дай Бог ему здоровья!
Да и в народе смуты не слыхать;
Мордва да черемиса задурила,
Да присмирела.
 

Лыткин

 
Что Кузьма Захарьич?
 

Аксенов

 
Душой болезнует, скорбит. Сам знаешь,
Не радует ничто. О земском деле
Печалится один за всех.
 

Лыткин

 
Здоров ли?
 

Аксенов

 
Бог милует. Кузьма Захарьич дорог
Нижегородцам. За его здоровье
Все молимся. Он твердо, неослабно
За веру православную стоит;
По площадям да по базарам ходит;
Разумными речами утверждает
В народе крепость!
 

Лыткин

 
Что и говорить!
Радетель!
 

Аксенов

 
Диво это, брат Василий,
Как умудрил его Господь речами!
Нас, стариков, к себе сбирает на дом,
Да и беседуем до поздней ночи:
Ты, как дурак, сидишь разиня рот,
Вот так тебя слеза и прошибает,
Все слушал бы, кажись, и не ушел бы.
Вот какова его беседа!
 

Лыткин

 
Что же
Он говорит такое?
 

Аксенов

 
Эх, брат Вася,
Зачем тебе чужое дело знать!
Чай, своего довольно!
 

Лыткин

 
Не чужие
Ни ты, ни он: свои, чуть не родные.
 

Аксенов

 
Свои-то мы свои, да вот что, друг:
Уж очень это дело-то велико,
А у тебя язык некстати долог.
А, веришь ли, так душу и мутит,
Когда святое дело осрамляют
Речами праздными. Зело противно!
Как если пес какой нечистым рылом
Нанюхает на трапезе хлеб-соль:
Так все одно и это.
 

Лыткин

 
Я, Аксеныч,
Вот видит Бог, ни слова!
 

Аксенов

 
Не божись!
Ну, слушай, да язык-то за зубами
Подерживай! Затеи-то велики,
А что даст Бог, увидим. Сам ты знаешь,
Что вера гибнет, что ругатель-враг
Нас одолел, что православным тесно,
Что стон и плач сирот и горьких вдов,
Как дымный столб, на небеса восходит.
Вот, глупый человек, мы и толкуем,
Что легче смерть от острия меча,
Чем видеть, как ругаются святыней.
Вот и толкуем, как бы ополчиться
Да либо помереть уж, либо Русь
От иноземцев и воров очистить,
От всякой погани.
 

Лыткин

 
Аксеныч, страшно!
В разор нас разорят и животишки
Ограбят все; куда с детьми деваться!
Не трогают, так и сидеть бы смирно.
Куда уж лезть!
 

Аксенов

 
Да ты крещен аль нет?
Аль животы тебе дороже веры?
А братия? А слезные писанья
Из-под Москвы? И это ничего!
Пусть умирают, нам тепло да сыто?
 

Лыткин

 
Не обижай! Я от миру не прочь.
Уж коли все, и я.
 

Аксенов

 
Смотри, Василий!
Рцы слово твердо и назад не пяться.
 

Подходят Темкин и Губанин.

Явление второе

Те же, Темкин и Губанин.

Темкин

( Лыткину)

А, живая душа! Воротился? За барышами ездил, с татарами торговал?

Губанин

Как ему не торговать!

Темкин

Хорошо ли съездил? Чай, мошну-то туго наколотил?

Лыткин

Да, наколотил, как же! Ты спроси, свои-то целы ли. Нажил добра! На харчи не хватило.

Губанин

И как это тебе только не стыдно людей морочить! Вестимо, даром не поедешь! Что, мы тебя ограбим, что ли?

Лыткин

Не к тому, друг, что ограбишь. Где ограбить! А вот. право, тебе, как перед истинным…

Темкин

А я вот что скажу: доведись мне, я бы тебя ограбил.

Лыткин

Что ты, что ты! В своем ли ты разуме?

Темкин

Да уж ограбил бы: верно говорю. За то за самое, что денег у тебя больше всех, а ты все сиротой притворяешься.

Лыткин

Нечего в чужой мошне считать, ты считай в своей!

Губанин

(Увидав Поспелова, который выходит из Кремля)

Вон Алексей Михайлович идет.

Темкин

Вот душа-человек! Нужды нет, что из боярских детей, а много проще нашего брата будет.

Явление третье

Те же и Поспелов.

Аксенов

 
Куда гулять изволишь, Алексей
Михайлович?
 

Поспелов

 
Пришел тебя проведать.
 

Аксенов

 
Спасибо! Ты отколь?
 

Поспелов

 
Я из собора.
Вестей несу; да только не взыщите,
Не много радости. Роман Пахомыч
Да Родион Мосеич прибежали
Из-под Москвы; отписки привезли.
 

Аксенов

 
Ты видел их?
 

Поспелов

 
Нет, не видал; Кузьма
Захарьич сказывал. К нему и стали.
Сряжаются на воеводский двор
Несть грамоту от патриарха.
 

Аксенов

 
Чудо
Великое творится. Божьи люди
Между врагов бестрепетно проходят
К святому патриарху и разносят
По всей земле его благословенья
И грамоты.
Ну, Алексей Михайлыч,
Уж худо ль, хорошо ли, – не томи,
Рассказывай, какие слышал вести.
 

Поспелов

 
Прокоп Петрович Ляпунов убит
Казаками.
 

Аксенов

 
Да что же за напасти
Такие!
 

Губанин

 
Вот беда-то, вот поруха
Для дела земского!
 

Аксенов

 
Кабы не ты
Рассказывал, ни в жизнь бы не поверил.
 

Лыткин

 
Теперь такое время, Петр Аксеныч,
Хорошему не верь, а что дурное
Услышишь, это, брат, уж верно правда.
 

Темкин

 
Так подошло, хоть не живи на свете!
 

Аксенов

 
Бедам конца не видно. Знать, Господь
Нам прегрешений наших не отпустит
И до конца нас хочет погубить.
 

Поспелов

 
Да, Петр Аксеныч, времена плохие!
Москва разорена, в народе шатость
Да рознь, за что стоять, не знают;
Целуют крест неведомо кому!
 

Аксенов

 
Еретикам, латинцам да ворам,
Кому попало.
 

Поспелов

 
Новгород Великий
Из Швеции царевича зовет;
А сын Жигмонтов, Владислав-царевич,
В Москву идет; во Пскове новый вор.
Такой, что и сказать-то непригоже;
Маринкин сын, Ивашко, тоже царь.
 

Аксенов

 
А что же рать, что под Москвою в сборе?
Что воеводы?
 

Поспелов

 
Розно разошлись —
Которые домой, другие грабить.
Что воры не успели, то они
У православных христиан растащат.
 

Аксенов

 
Ужли ж совсем оставили Москву?
 

Поспелов

 
Остались под Москвой два воеводы:
Князь Трубецкой да атаман Заруцкий.
 

Аксенов

 
А что ж они?
 

Поспелов

 
Они-то? Целовали
Псковскому ведомому вору крест.
Все пошатнулись.
 

Аксенов

 
Наше место свято!
 

Вбегает юродивый.

Явление четвертое

Те же и юродивый.

Аксенов

 
Откуда, Гриша?
 

Юродивый

 
Ась?
 

Аксенов

 
Откуда, мол?
 

Юродивый

 
В монастыре обеденку стоял,
И панихиду пели, поминали…
 

Аксенов

 
Кого?
 

Юродивый

 
Раба Прокофья.
 

Аксенов

 
Упокой,
Господь, в святых твоих селеньях душу
Раба Прокофья!
 

Все

 
Упокой, Господь!
 

Юродивый

 
Он, говорят, был добрый. Я поплакал
И помянул. Подайте на дорогу!
 

Поспелов

 
Прими!
 

( Подает и уходит в лавку с Аксеновым.)

Лыткин

 
Аль ты куда собрался, Гриша?
 

Юродивый

 
Далеко. Длинная дорога; встанет —
Так до неба достанет. Все песками
Сыпучими да темными лесами
Дремучими.
 

Лыткин

 
Куда ж дорога, Гриша?
 

Юродивый

 
К честным обителям.
 

Лыткин

 
Один пойдешь?
 

Юродивый

 
Нет, много, много.
 

Лыткин

 
Что он говорит?
Сулит дорогу, а куда? Известно,
Одна дорога; значит, все помрем;
И надо полагать, что это вскоре.
 

Губанин

 
Нет, надо быть, что о другой дороге
Он говорит.
 

Темкин

 
Его не разберешь;
Убогий он у нас и малоумный.
 

Юродивый

(со слезами)

 
Нет, вот что: храмы там без богомольцев,
Без пения. Подайте на дорогу!
 

Бежит по сцене. Все расходятся по лайкам. Входят Биркин и Семенов.

Явление пятое

Семенов и Биркин.

Семенов

 
Ну вот, Иван Иваныч, твоего
Отца и благодетеля не стало.
Всем горе, а тебе, чай, вдвое.
 

Биркин

 
Что ж?
Все под Богом. Слезами не поможешь!
Всех мертвых не оплачешь!
 

Семенов

 
Это так;
А все-таки тебе он благодетель,
Понеже в люди вывел, дал дорогу.
 

Биркин

 
Сам виноват, гордыня обуяла,
Да и к тому ж с казаками не ладил.
 

Семенов

 
И по писанию, блажен тот муж,
Кто к нечестивым на совет не ходит;
С ворами как же ладить! Не бери
Греха на совесть! Лихом поминать
Не след тебе такого воеводу.
Его ж убили, он же виноват!
Не говори! Грешишь, Иван Иваныч!
 

Биркин

 
Кого ж винить? Бояр?
 

Семенов

(со вздохом)

 
И не бояр.
Нам осуждать бояр не подобает,
Мы молоды с тобой и худородны.
А виноват во всем злохитрый враг,
Злокозненный диавол, ненавистник
Спасенья нашего. Он искони
Враждует, искони злоумышляет
Расхитить божье стадо и украсть
И погубить вконец. Его-то действом
Междоусобие и рознь меж нами,
Вражда и ложь и дьявольская прелесть.
И в прелести смятеся вся земля.
 

Биркин

(оглядываясь)

 
А в Нижнем шатости не замечаешь?
 

Семенов

 
Нет, Бог хранит пока.
 

Биркин

 
А знаешь что?
Ведь Нижний – ключ всей Волги; за него бы
Король Жигмонт иль Владислав-царевич
Нам дорогую цену заплатили,
Кабы привесть к присяге. Воеводой
Быть можно. А тебя в Москву, в дьяки,
В любой приказ.
 

Семенов

 
Ты шутишь аль смеешься?
 

Биркин

 
Как хочешь понимай!
 

Семенов

 
Как понимать!
Изменником я не был и не буду,
И с дьяволом быть в доле не хочу;
Зане отступникам страшна кончина!
Идут во ад, и во святых церквах
Поминовенья о таких не будет,
И приношенья неприятны Богу,
И будет им мученье без конца.
 

Биркин

 
Я пошутил с тобой.
 

Семенов

 
Иван Иваныч,
Шути с кем помоложе. Этих шуток
Я не люблю, они подвохом пахнут.
 

Биркин

 
Ну, не сердись! не любишь, так не стану
Шутить с тобой; нам ссориться не след:
Неладно в Нижнем.
 

Семенов

 
Полно, что пугаешь,
Иван Иваныч; как тебе не грех!
 

Биркин

 
И знаешь, кто у нас заводит смуту?
 

Семенов

 
Кому же заводить?
 

Биркин

 
Кузьма Захарьев.
 

Семенов

 
Не верю, быть не может.
 

Биркин

 
Погоди,
Дай срок, увидишь сам. Всегда толпою
За ним народ валит, все шепчут что-то
И по ночам сбираются к нему.
 

Семенов

 
Нет.
 

Биркин

 
Ты не спорь со мной; разведай лучше!
 

Семенов

 
Да нет же, говорю.
 

Биркин

 
Не ошибись!
 

Семенов

 
Не ошибусь я в этом человеке.
Кузьму я знаю вдоль и поперек:
Он боек на язык, упрям и дерзок;
В дела мешается, за всех заступник;
А все-таки души он не продаст;
Сгрубить – сгрубит, а смуты не затеет.
 

Биркин

 
От грубости до мятежа далеко ль!
Я не люблю, кто бойко говорит.
 

Семенов

 
Да у меня ведь горлом не возьмешь!
Я не ему чета, молчать заставлю.
 

Биркин

 
На то мы власти, чтобы нас боялись;
Мы черный люд, как стадо, бережем,
Как стадо, должен он повиноваться.
 

Семенов

 
Я при царе Иване начал службу,
В дьяках состарился и поседел.
Уж мы с Кузьмой не первый год воюем;
Ты слово, а он десять, да зуб за зуб.
 

Биркин

 
Наскочит на меня, так будет помнить.
 

Семенов

 
Ну, и тебя таки честит изрядно,
И за глаза все Тушиным корит,
А тушинцам у нас почету мало;
На Волге их не любят.
 

Биркин

 
Не беда!
Насильно мил не будешь! Уж народец
У вас на Волге! Нечего сказать!
Новогородским духом так и пахнет.
Некстати говорливы! Вот ты здешний,
Не тушинский; а тоже говорят,
Что ты берешь посулы, что с живого
И с мертвого дерешь, не разбираешь.
 

Семенов

 
Да кто же говорит?
 

Биркин

 
А все Кузьма.
 

Семенов

 
Не верь, Иван Иваныч! Все напрасно;
Посулов не беру. Он злым поклепом
Меня обносит. Да ты сам ли слышал?
 

Биркин

 
Сам слышал.
 

Семенов

 
Не снесу такой обиды,
Пойду челом ударю воеводе.
 

Биркин

 
Я говорю тебе, что он мятежник;
С народом шепчет, а властей ругает;
Небось без умыслу? Да кто ж поверит!
 

Семенов

 
Его теперь и знать я не хочу,
Ругателя. Не вымолвлю ни слова,
Хоть вешайте.
 

Биркин

 
А ты пока молчи,
Умей скрывать обиду; дожидайся
Поры да времени. Он не уйдет
От наших рук, запомни это слово.
Я сторожа к нему приставил, знаешь,
Павлушку; он хоть зайца соследит;
Волк травленый, от петли увернулся.
Он из дьячков из беглых, был в подьячих,
Проворовался в чем-то; присудили
Его повесить, он и задал тягу.
Теперь веревки как огня боится.
 

Семенов

 
Да может быть, и не своей виной
В беду попался?
 

Биркин

 
Мне какое дело!
Хоть висельник, да только бы служил.
Ну, и писать горазд, мне то и нужно.
Да мы еще с тобою потолкуем.
Куда пойдешь отсюда?
 

Семенов

 
На Оку,
Стерлядок искупить недорогих бы.
 

Биркин

 
Так вместе и пойдем! И я туда же.
 

Уходят. Из Кремля выходит Минин, за ним несколько посадских.

Явление шестое

Те же и Минин.

Голоса

 
– Кузьма Захарьич идет!
– Кузьма Захарьич идет!
 

Аксенов, Поспелов, Лыткин и несколько торговцев выходят из лавок

Минин

(Лыткину)

 
А, милый человек! Как поживаешь?
 

Лыткин

 
Нешто! таки живем; а все тоска,
Кузьма Захарьич. Веришь ли ты, руки
От дела отымаются, и хлеб
На ум нейдет.
 

Минин

 
Да, годы испытанья
Наслал Господь.
 

Лыткин

 
Все боязно, Кузьма
Захарьич. Не знаю, что и делать,
Да как и быть!
 

Минин

 
Надеяться на Бога
Да денежку на черный день пасти!
 

Аксенов

 
Скажи нам что-нибудь, Кузьма Захарьич!
 

Минин

 
Дурные вести из Москвы.
 

Аксенов

 
Мы знаем.
 

Минин

 
Мне Бог гостей послал. Роман Пахомыч
Да Родион Мосеич, по старинной
Любви и дружбе, стали у меня.
Рассказами всю душу истерзали.
В Москве неладно; надо так сказать,
Что хуже не бывает. Владиславу
Одни последствуют, другие вовсе
Передались Жигмонту. Хоть и мало
Таких отступников, да страхом сильны.
И те, которые за патриарха,
Стоят не явственно, беды боятся.
А на него-то наша вся и надежда.
Он наше утверждение и столп,
Он твердый адамант [2]2
  Адамант– алмаз, бриллиант.


[Закрыть]в шатанье общем,
Он Златоуст, громит бесстрашно
Предателей. От нашей стороны
Он ждет спасенья русскому народу
И из темницы умоляет нас
Стоять за веру крепко, неподвижно.
Пахомову не раз он говорил:
«Спасенье русское придет от Волги.
Хороший, говорит, и чистый край!
Снеси ты им мое благословенье!»
Не обессудьте, что сказал вам мало!
У самого-то в голове неладно;
Прокоп Прокопыч из ума нейдет.
Пойдем-ка потолкуем, Петр Аксеныч!
 

Кланяется на все стороны; все расходятся по лавкам. Минин и Аксенов входят на мостки и садятся на скамью подле лавки Аксенова. Поспелов стоит у лавки. С Нижнего посада выходит Колзаков и трое стрельцов.

Явление седьмое

Те же, Колзаков и стрельцы.

Колзаков и стрельцы

(поют)

 
Нам на Волге жить,
Все ворами слыть.
На Яик идти,
Переход велик;
Под Казань идти,
Грозен царь стоит.
 

Колзаков

(увидя Минина)

 
А! Бог тебя люби, Кузьма Захарьич!
 

Минин

 
Ступай своей дорогой!
 

Колзаков

 
Аз есмь бражник!
 

Минин

 
Я вижу.
 

Колзаков

 
Видишь, а не осуждай!
Я старый человек.
 

Минин

 
Тебе же хуже!
 

Колзаков

 
Нельзя не пить: такое время! Вот что!
Ты думаешь, я с радости; я с горя,
Расстройство! Не возьмешь ничем! А помнишь,
Как помоложе был, так дело делал;
Царю Ивану царства покоряли.
А что теперь! Ходили с воеводой
И бились тоже, крови не жалели;
А с чем пришли? В глаза-то людям стыдно
Глядеть. Какой я воин, братец! Срам!
И что мы за люди! Прощенья просим!
 

(Отходит со стрельцами на другую сторону.)

Стрельцы

(поют)

 
Нам идти ль, не идти ль
На Иртыш на реку.
На Иртыш на реку.
Под Тобол-городок.
 

Скрываются. Выходит Марфа Борисовна, за ней две женщины оделяют деньгами нищих. Минин идет к ней навстречу.

Явление восьмое

Те же и Марфа Борисовна.

Марфа Борисовна

 
А я тебя ищу, Кузьма Захарьич!
Ты у обедни был?
 

Минин

 
Привел Господь.
Пока есть силы, каждый день бываю,
Не пропускаю.
 

Марфа Борисовна

 
Панихиду слушал?
 

Минин

 
Я панихиду сам и заказал.
 

Марфа Борисовна

 
Уж ты прости меня! Сама не знаю,
Что говорю. Уж кто же, как не ты!
Вот горе-то на нас, Кузьма Захарьич!
 

(Плачет.)

 
Ведь я не знала.
 

Минин

 
Ночью весть пришла.
 

Марфа Борисовна

 
Как услыхала в церкви, обмерла;
Стою, себя не помню; позабыла,
Что помянуть-то надо. Прихожу
Домой к себе, сижу да разливаюсь;
Как будто только мне и дела; точно
Я не хозяйка в доме. Да уж после
Хватилась. Разогнала всех людей
По бедным, оделить хоть понемногу
Да звать обедать. Приказала стряпкам
Для нищей братии обед готовить.
Зайди, Кузьма Захарьич, да зови,
Кого увидишь; вместе помянули б,
Чем Бог послал.
 

Минин

 
Благодарю за ласку.
А уж не знаю, как тебе сказать!
Есть дело земское: от патриарха
Гонцы сегодня прибежали ночью;
Так надо бы на воеводский двор
Идти. Чай, позовут.
 

Марфа Борисовна

 
Так ты попозже!
Уж очень скучно; хоть поговорить бы;
А то изныло сердце.
 

Минин

 
Все от думы,
Дела не радуют. Я и пришел бы,
Да у меня у самого-то гости:
Из Решмы мужичок, из Балахны
Да из Москвы. Гостей таки довольно.
 

Марфа Борисовна

 
Покорно просим и с гостями!
 

Минин

 
Ладно!
 

Марфа Борисовна

 
Я очень рада буду, буду ждать.
Пока прощай!
 

Минин

 
Прощенья просим, Марфа
Борисовна! Благодарю за память!
 

Марфа Борисовна уходит. Аксенов и Поспелов выходят к Минину. Павлик пробирается в лавку к Лыткину.

Поспелов

 
Об чем это, Кузьма Захарьич, Марфа
Борисовна с тобою говорила?
 

Минин

 
К себе звала.
 

Поспелов

 
Пойдешь?
 

Минин

 
Нельзя нейти.
Ее грешно обидеть! Приходите
И вы!
 

Аксенов

 
Святая женщина. Не много
Таких на белом свете наберется.
Вся жизнь ее есть Господу хвала.
Во младости цветущей овдовела,
И с той поры, что день, то новый подвиг.
Спроси сирот, спроси убогих, нищих,
Чьей милостью и сыты и одеты,
Чья ласка красит горькие их дни!
Да еще плачет, что не всем доходит
Ее копейка.
 

Поспелов

 
Кто ж ее не знает!
 

Аксенов

 
На вольном свете много лет я маюсь;
А что грешить, не приводилось видеть
Такого дива. Баба молодая,
Живет в миру, без мужа, без опоры,
Без старших; а чернице не уступит
Смирением, пощеньем и молитвой.
И весела всегда; печальным видом
Мирских людей обидеть не желает.
Другой ханжа: так всем нарочно кажет
Свой тощий облик, я-де вот пощусь.
Вот иногда сберутся наши бабы, —
Ну, праздничное дело, уж известно,
Не все-то трезвы – к ней-то и пристанут:
«Да выпей с нами!» – «Рада б, говорит,
Да я вчера, признаться, согрешила:
С подругой все сидела, да тянула
Я мед, такой-то сладкий показался,
Не утерпела. Нынче не просите!»
Она, чтоб не обидеть их, а те
Смеются сдуру, весело им, видишь;
Их полку прибыло. А ей до меду ль!
Какой тут мед! И мяса-то не ест.
Гляди, всю ночь молилась со слезами,
Во власянице, в тереме своем,
С бессчетными поклонами земными.
А утром весела, на пир идет.
Они смеются, а она, голубка,
И рада, что ее не очень хвалят.
Сама не пьет, а любит угостить:
Я бражничал у ней таки довольно.
Ступайте, братцы! Что ж, коли зовет,
Уважить надо.
 

Минин

 
Мы пойдем. А ты?
 

Аксенов

 
Недужится, уж стар. Был помоложе,
Так по гостям ходил; теперь и дома
Так только впору. Может, и приду,
Коль удосужусь да не разнедужусь.
 

(Уходит в лавку.)

Поспелов

 
Кузьма Захарьич! я к тебе с поклоном,
Заместо батюшки родного будь!
Мне жизнь не в жизнь: с утра до поздней ночи
И с вечера до утренней зари
Все об одном я думаю-гадаю,
Одно мне сна-покою не дает.
Ты наведи меня на ум – на разум.
Прямую путь-дорогу покажи!
 

Минин

 
О чем тоскуешь?
 

Поспелов

 
Как бы это молвить?
Такое дело, и сказать-то стыдно,
И утаить-то грех перед тобой.
Иль бес мутит, иль уж судьба такая,
Такой предел на долю вышел. Марфа
Борисовна все из ума нейдет.
Поверишь ли, все я об ней жалею.
Мне жаль ее, что сиротой живет,
Одна как перст, никто не приласкает,
Печаль-заботу не с кем поделить.
Ну, кто ее, сиротку, приголубит
И по-родному крепко обоймет?
Она о бедных плачет, слезы прячет,
А я об ней. Гляжу, да все боюсь,
Чтоб на нее и ветер не повеял,
Осенний дождь не канул на лицо,
Чтоб не озябла, ног не замочила.
 

Минин

 
Так любят да жалеют только жен;
А то грешно. Ты ей самой сказал ли?
 

Поспелов

 
Не раз, не два мы с нею говорили,
Отказом не обидела меня.
Не обещает, да и прочь не гонит.
 

Минин

 
Такое ль время, Алексей Михайлыч!
 

Поспелов

 
Да что мне время! Жить и умирать
Уж лучше вместе. Годы подошли,
Кузьма Захарьич, мне нужна хозяйка.
Ей двадцать лет, и мне уж скоро тридцать;
Она богата, да и я не беден;
Мы ровни по годам и по всему.
Поговори ты ей! Заставь меня
Навечно Богу за тебя молиться!
Честна вдова, а мужняя жена
Еще честней в дому благочестивом.
 

Минин

 
Придется к слову, я поговорю.
 

(Уходит в лавку Аксенова.)

Павлик и Лыткин выходят из лавки; к ним постепенно подходят из других лавок и проходящие.

Явление девятое

Павлик и Лыткин.

Павлик

Ох, дела, дела! Как сажа бела!

Лыткин

Так ты верно знаешь, что королевич скоро будет в Москве?

Павлик

Кабы не верно, я бы, друг любезный, и не говорил. Нам ли с Иван Иванычем не знать! Мы люди чиновные, грамотные; а вы что! Чернеть!

Лыткин

Что ж потом с нами будет, как королевич придет в Москву?

Павлик

А то и будет, что спросит: «Кто мне слуги верные?» Ему скажут, а он будет их жаловать. «А кто, спросит, нам супротивники?» Скажут на нас, ну и пошлет королевич рать-силу великую, без числа, и не оставят камня на камне.

Один из толпы

Вяземский подходил, да много ли взял!

Павлик

Что ты знаешь! С огненным боем придут, как тут устоять!

Лыткин

Разор, братцы.

Павлик

Все может быть, все может быть. Так не лучше ли заблаговременно… ( Увидав Минина, который с Поспеловым вышел из лавки, говорит что-то шепотом.)

Минин

 
Постой! что за народ? О чем толкует?
Того и жди что смута заведется.
Из воровских, полков с подсылом много
Народу набегает; не усмотришь,
Проезжий город. А, да это наш,
Из биркинских людей, Павлушка, писчик.
Негодный человечишка, за ним
Глядеть, да и глядеть! Что за охота
Держать такую дрянь, не знаю, право!
Послушаем-ка, что он там толкует.
 

Подходят к толпе.

Голоса из толпы

Ну, что ж ты замолчал? – Что язык-то прикусил?

Павлик

Я живу с краю, ничего не знаю, мое дело сторона. ( Убегает.)

Минин

 
Что он молол?
Голоса из толпы
Да много говорил. —
Про королевича. —
Да разореньем
Все нам грозит.
 

Лыткин

 
Такие страсти
Наговорил, не знаешь, что и делать.
 

Минин

 
Как только вам не грех воришек слушать,
Бездельных, шлющихся! Развесьте уши —
Им на руку, они тому и рады.
Их много изрыгнул на Русь святую
Огнедыхательный диавол, поядатель
Душ человеческих, злохитрый змей.
 

Голоса из толпы

 
Да кто ж ему поверит! – Зря болтает!
Учи нас, вразумляй, Кузьма Захарьич!
 

Минин

 
Одно вы помните и зарубите,
Что мы клялись креста не целовать
Ни Владиславу, ни кому другому
Из иноземцев; ждать, кого на царство
Пошлет Господь и выберет земля.
Нам государь – великий патриарх,
Другого нет у нас. Что скажет – свято.
 

Народ

 
Что нам прикажет, то и будем делать.
 

Минин

 
Сегодня от него пришли гонцы.
Мы грамоту прочтем и вам объявим
Его приказ и земское решенье.
 

Вбегают несколько человек.

Один из них

 
Отписки из Москвы! Гонцы с вестями!
 

Голоса из лавок

 
Куда идут?
 

Один из вновь пришедших

 
На воеводский двор.
 

Другой

 
Письмо от патриарха Ермогена.
 

Площадь наполняется. Входят Роман Пахомов и Родион Мосеев.

Явление десятое

[Те же,] Роман Пахомов и Родион Мосеев.

Родион Мосеев

 
Честным нижегородцам из Москвы
От разоренных и плененных братий
Поклон мы правим низкий, до земли.
 

Кланяется, все кланяются.

Роман Пахомов

 
Честному духовенству, воеводам
И всем, и старшим и молодшим людям,
Благословение от патриарха.