Текст книги "Байки дерзкого капитана"

Автор книги: Александр Волошин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 10 страниц)

Все промолчали, а значит можно было начинать движение.

– Можно перессать, через три минуты начинаем движение. Да, и еще, в случае какого-либо кипиша слушать мои команды и их выполнять. Отходить в любом случае будем на юг, к деревне, там через речку и сюда. Понятно?

– Понятно – ответил кто-то из соседей, и сводная группа разошлась.

– Витас, идешь первым, Морфей, ты второй, Витамин ты третий, радист ты четвертый, я за тобой. Ваша задача мониторить все сто восемьдесят градусов. У вас ночник крутой, теплак, поэтому мы должны видеть других раньше, чем они нас. Не ебланим, идем тихо. Если какое-либо подозрение, тихо сели, если надо – легли, наблюдаем и слушаем. Понятно?

Ответа опять не прозвучало, а значит все уже были готовы идти. Убедившись, что соседи в полном составе построились в походный порядок, я дал команду на начало движения, предварительно пообщавшись с ротным. Разговор был рабочим, про связь, про эвакуацию, про маскировку. Пожали руки и разошлись.

Мороз крепчал, щеки и нос немного прихватывало. Осмотрев бойцов соседей, я остановился на одном из них, который противотанковую мину держал за ленточную петлю в руках.

– Ты так собрался идти? Ты знаешь сколько нам идти? У тебя руки охуеют так нести.

– Я привыкший.

– Ну если привыкший, то хуй с тобой, неси так, я на тебя посмотрю через пару километров.

Мы начали движение, через какое-то поле, в направлении деревни. Посидев пару минут в каких-то камышах, послушав и посмотрев вокруг, мы выяснили, что свет в доме горит только справа на окраине, но нам туда не надо, что дым из труб идет, значит дома оттапливаются, но люди уже спят. Чтоб пройти мост, нужно было сначала спуститься немного вниз по дорожке, а потом также подняться, но подъем был не из легких. Я отправил двух человек на ту сторону на доразведку.

– Можно идти командир. – прозвучало в радиостанцию, и я, махнув рукой ближнему бойцу, который сидел за мной, и убедившись, что он понял мою команду, и что он ее передал дальше, сильно пригнувшись, я выдвинулся в сторону моста, вслед за радистом. Быстро пробежав открытый участок, мы оказались у мостика, который больше был похож просто на настил через небольшой ручеек, нежели чем на мост, и сделав небольшую паузу, начали подниматься вверх, уходя влево, вдоль деревни. Наша пятерка собралась у какого-то куста, я взял теплак и начал смотреть вдоль домов, и сквозь заборы, где это было возможно, а остальная группа медленно плелась в полный рост, и более того, кто-то кому-то еще что-то говорил. Я рванул к ним и жестом показал, чтоб заткнули рот, и пригнулись. Дождавшись всю группу, я дал команду двойке выдвинуться дальше.

В какой-то момент очень злобно и громко начала лаять собака, потом еще одна и т. д.

– Командир, наши действия? – уточнил у меня Витас.

– Бегом марш до самой балки, не оглядываемся.

Я повернулся к бойцу, который шел за мной и сказал:

– Передай всем, бежим максимально быстро.

– Понял. – коротко ответил он и начал передавать дальше.

Выждав пару секунд, и взяв автомат за цевье правой рукой, я рванул вслед за радистом. Собаки стали лаять еще громче, гул нарастал, так как бойцы соседей бежали очень шумно, и с огромной отдышкой.

Добежав до балки, и удивившись, почему два моих первых бойца еще сидят здесь, я отправил их наверх с ночником и теплаком наблюдать по сторонам, а сам ждал остальную группу. Мягко выражаясь, физо у соседей было на два балла, в балку они уже просто шли, в полный рост, кто-то снял шапка, кто-то держался за грудь.

– Командир, у меня к тебе один вопрос. Вы кто такие? Откуда у вас столько здоровья? Я уже заебался, а ведь мы еще только деревню прошли – спросил меня один из «соседей».

– Кто мы? Да такие же, как и вы, только бегаем почаще.

Он молча на меня посмотрел, заулыбался и произнес:

– Наш сорокалетний спецназ не готов так воевать.

– Готов, вы только об этом еще не знаете. Вперед.

– В смысле вперед? Мы же только пришли?

В ответ я повторно повернулся и очень убедительно посмотрел на бойца.

– Понял, идем. Пошли братва, нам предстоит сделать много интересного.

Убедившись, что Кубинец на месте, а значит вся группа в сборе, мы начали движение наверх, по балке.

– Ну что там, Витас?

– Тихо, командир, можно двигаться. Видать, в такой мороз все сидят у печей и греются.

– Ну и хорошо. Мы ж такую погоду годами ждем. Давай, вот так вдоль кромки тех деревьев, до пустыря, а там уже до перекрестка рукой подать.

Витас потихоньку с моими бойцами начал уходить вперед, а я ждал Кубинца, чтоб понять, что идут. Тот парень, который нес мину в руках, был уже не такой бодрый, и чтобы вылезти из балки, кинул ее куда-то в снег, после этого, изрядно вспотевший, подошел ко мне и сказал:

– Командир, давай я мину здесь прикопаю, а на обратном пути заберу, и поставлю где нужно.

– Нет. Мы здесь возвращаться не будем. Неси дальше, осталось немного, обратно налегке пойдем.

Увидев Кубинца, я повернулся и начал движение в сторону, куда пошла моя четверка. Видимость была очень хорошая, я отчетливо видел силуэты идущих впереди бойцов на метров семьдесят.

Так не спешно, периодически вскидывая автомат, чтоб посмотреть через ночной прицел обстановку вокруг, мы дошли до пустыря, на котором была не большая развилка полевых дорог.

– Кубинец, здесь нужно оставить две мины. Который в руках несет, оставляет здесь, у деревьев, второго определи сам, они на обратном пути ставить будут. Поэтому пусть тут прикопают, но главное запомнят, куда положили, мы сюда через час где-то вернемся, если все пройдет по плану.

– Принято, сейчас сделаем.

Кубинец начал шепотом раздавать указания, все остальные молча сидели и слушали все вокруг. Тишина была идеальная.

Ресницы, усы и борода покрылись инеем, так как мороз крепчал, но мы это не особо ощущали, так как было тяжеловато идти, и нам было жарко. Я периодически делал замечания соседям, чтобы надели шапку и не ели снег. Как маленькие дети, ей богу.

– Сюда внимание. Мы сейчас выйдем на Г-образный перекресток дороги, это будет центральная точка. На расстоянии пятидесяти метров от этого изгиба ставим мины, с обоих сторон. Дальше, параллельно нашей лесополосе, на расстоянии двухсот метров, с пересечением еще одной полевой дороги также установить две мины, и на перекрестке, севернее нашей центральной точки еще две мины. Итого шесть мин. Мину не должно быть видно, сначала готовим лунку, снег откидываем на плащ-палатку, и уносим с собой. Вокруг колеи не ходим, следы на дороге потом заметем, и закидаем снегом. Делать все это надо максимально быстро, установили, и ушли. В случае какого-либо движения, сначала доклад, потом уже решение. Витас, ты уходишь вверх по дороге, убедишься, что ставят в нужной точке, Морфей, ты уходишь направо, и периодически смотришь в свою сторону, так как оттуда очень часто ездит транспорт. Кубинец, тебе полминуты времени распределить людей, и начинаем работать. Вы двое, кто без мин, смотрите тыл и слушаете на триста шестьдесят градусов. Я вас потом чуть раньше отправлю, установите свои мины.

Началась работа, бойцы разбежались по всем направлениям, а я стоял и слушал по сторонам, смотрел, как устанавливает мину Кубинец. Снег был очень спрессованный, поэтому лопата не помогала. Кубинец лихо достал свой штык-нож из разгрузки и начал им усердно разрезать снег. Казалось, что этот звук очень громкий, но когда я отходил в сторону и пытался услышать работу других дозоров, то была тишина, и становилось спокойнее.

– Давайте, братишки, надо уже уходить отсюда нахер, что-то здесь не уютно посреди поля сидеть. – говорил я себе вслух.

Кубинец довольно лихо сделал лунку под ТМку, и начал ее туда примерять. Размеры подходили, но глубины не хватало, и он опять начал ковырять ножом промерзший снег. В такие моменты время замедляется, ты думаешь, что все длится намного дольше, чем на самом деле. Это все из-за тревоги, из-за адреналина и страха.

Когда Кубинец начал оттаскивать снег на плащ-палатке, я подошел к мине, положил на нее навигатор, и сфотографировал на свой маленький фотоаппарат координаты данной мины. Сделал я это потому, что у нас уже появлялись прецеденты, что к группам начали не доверять, и приходилось уже по-разному доказывать свою правоту. Сфотографированные координаты были моим прямым доказательством того, что мина стоит, и стоит там, где нужно.

Пока я возился с фотографией, подбежал второй дозор, которые были правее нас.

– Морфей, установили, прямо в колее?

– Да, прямо на Т-образном перекрестке.

– Отлично. Следы замаскировали?

– Обижаешь командир.

– Принял. Спасибо.

– Кубинец, забирай этот дозор, Морфей пойдет с вами, и тех двух товарищей, которые должны установить мины. Первую мину ставите прямо на развилке, недалеко от деревьев, вторую южнее, ближе к оврагу, тоже на дороге, в колее.

– Принял, уходим.

А я, радист и Витамин остались ждать третий дозор.

– Витас, что у вас там?

– Дау нас один нож на всех был, поэтому так долго. Снег промерзший, не вырыть яму. Но мы уже заканчиваем, возвращаемся.

– Давайте, мы вас ждем на центральной точке.

Через какое-то время три бегущих силуэта появилось на серо-белом фоне. В руках они несли куртку от Горки, в которую скидывали снег, так как там снег было некуда скинуть.

– Все отлично, отходим к развилке, там уже наши крайние мины ставят.

Мы побежали в колонну по одному. Витас какой-то веткой попытался замаскировать наш след отхода с дороги, поэтому немного отстал. Кубинец и его команда уже установили первую мину, тут снег был более рыхлый, поэтому все получилось установить с помощью лопаты. Установили, я сфотографировал координаты этой мины, и отошли еще глубже к балке, где ставили крайнюю восьмую мину. Там уже было все по накатанной, поэтому я своих бойцов отправил вниз проверить маршрут, а также найти проход через ручей, так как к мосту мы уже не пойдем.

Мой дозор ушел вниз, а минут через пять и вся группа Кубинца сделала то же самое. Сев на небольшом склоне балки, я сказал, чтобы радист передавал, что мы возвращаемся, но не через мост, а западнее.

– Командир, а можно покурить? – Спросил боец, который сидел в обледеневшей горке.

– Можно, по-разведчески. – ответил я.

– А это как? – удивленно спросил боец, доставая пачку из внутреннего кармана.

– Не прикуривая.

Он заулыбался, убрал сигареты обратно и не стал ничего говорить.

– Три минуты на отдых и начинаем движение, а то холодно очень, заболеем.

– У меня все-таки вопрос – начал говорить боец с вологодским произношением. – Вы что жрете такое, чтоб так херачить. Ну это же пиздец, просто. Я как лошадь загнанная, а вы даже не вспотели.

– В нашем деле главное не жрать желтый снег, а остальное херня.

Боец засмеялся, причем так громко, что прикрыл рот рукой, от неожиданности.

– Готовы? Вперед. Кубинец, ты крайний, в таком же режиме работаем.

– Принято, командир.

Группа начала спускаться, а внизу нас уже ждал Морфей и Витас, которые нашли переход через ручей. Мы быстро перешли замерзшую воду, и посматривая в сторону деревни, начали подниматься наверх.

– Витас, нам вот в ту лесополосу. Сейчас не торопимся, идем одной группой, смотрим по сторонам. Ротному сейчас продублирую, что подходим.

Радист повторно вышел на связь, сказал, что идем и примерное время подхода. Я определил, что заходить будем с поля, чтобы нас было видно из далека. Ночью выходить на своих, то еще удовольствие. Но светлая ночь нам очень помогла в этот раз.

Вернулись мы около трех ночи. Бойцы соседей были очень вспотевшие и уставшие, и когда Центр передал, что эвакуация будет не раньше семи утра, я забил тревогу.

– Мы тут в такой мороз столько не высидим, мы мокрые, прошли почти пятнадцать километров. Если машина будет так поздно, то мы просто пойдем дальше, вдоль поля, так будет теплее, а иначе мы замерзнем, а они вообще умрут, они в ледяных горках.

Ротный начал повторно выходить на Центр, и требовать эвакуацию сейчас.

– Возможно они просто не знают, что тут ебун и не май месяц. – сказал я ротному.

– Все, машина выезжает, в течение часа приедет.

Крайние двадцать минут были очень холодные, так как мы уже остыли, и становилось очень зябко. У бойцов соседей началась неконтролируемая дрожь, первый признак переохлаждения. Увидев это, я их построил в круг, и показал парочку упражнений для согрева. С того момента они узнали, что такое тест Купера, и что такое берпи. Но зато все согрелись более-менее. Когда нельзя разводить костры и нет утепляющих вещей, то в минус пятнадцать ты в любом случае начнешь мерзнуть, независимо ни от чего.

Вдали послышался рычащий звук двигателя грузовой машины.

– Едет, едет, сука – радовались как дети соседи.

Ротный уже все погрузил к себе в буханку, и ждал, когда машина приблизится, чтобы завести свою.

Момент эвакуации прошел очень быстро, все залезли, укрылись каким-то брезентом, который находился в кузове, я закрыл борт, и мы поехали оттуда. А в кабине было как всегда теплее теплого, поэтому минут через пять я уже пускал слюни себе на разгрузку, а водитель держал курс за буханкой. Проснулся я когда мы уже заворачивали к себе на базу, и со строгим невозмутимым лицом въезжал на нашу территорию.

Ну а дальше стандартная бытовая последовательность: бойцы идут сушить вещи, чистить оружие, командир идет на доклад к начальству.

– Заходи, Юстас. Рассказывай.

– Мины установлены, все, как и планировали. Дорога там наезженная, мы в колею все воткнули. Замаскировали, не видно. Если еще снежок пройдет, вообще идеально будет. Сделал две фотографии точных координат мин, ну в принципе могу и на карте точки показать.

– Напиши здесь точные координаты всех мин. – сказал мне комбат, протягивая лист белой бумаги.

Я склонился на карту, определил координаты всех точек, пронумеровал все мины, и отдал комбату, параллельно показывая на карте, где именно.

– Принял, тебя, Юстас. Спасибо за работу. Иди отдыхай.

Я вышел из комнаты, где находился штаб, а ротный остался внутри. В расположении бойцы сидели на коврике возле печки и чистили оружие. Я присоединился к ним, предварительно сняв верхнюю одежду.

– Ну и как вам соседи? – спросил я у бойцов.

– Дав целом норм. – ответил Витас.

– Они, конечно, подустали немного, но в целом нормальные ребята, вывозящие, хотя у некоторых ветер в голове гуляет – ответил Морфей.

– Да, согласен, есть немного, но в целом, я думал, что будет хуже. Повезло, что все тихо, без происшествий.

– Да такой холод, кто по полям ходить-то будет. – забурчал радюга.

– Тоже верно, морозяка еще тот. На остановках меня иногда потряхивать начинало. Не из легких задача в такой мороз. Терпимо, конечно, но на грани.

Так прошла у нас чистка, за разговорами, чашкой чая, после которой группа отбилась отдыхать.

Проснувшись, я первым делом потянулся в спальнике, потом налил воду в кружку и поставил ее на печку.

– Командир, там тебя зовут. Выйдешь? – обратился ко мне боец, который стоял на фишке.

– Да, конечно, сейчас выйду. Спасибо.

В коридоре меня ждал Кубинец, чему я очень удивился, так как они должны были уже давно уехать, но они почему-то остались у нас на базе.

– Здорово еще раз. А вы почему не уехали? – уточнил я у него.

– Нам разрешили переночевать, в соседнем крыле, а мы в свою очередь решили тебя позвать на обед.

– Вам комбат разрешил? Хм, интересно. А вот от обеда я не откажусь.

Мы прошли в соседнее крыло, попутно я увидел, что на всех положенных точках стоят наши бойцы и контролируют свой сектор.

– Оооо, какие люди. – начали кричать соседи, с которыми мы всю ночь выполняли задачу.

– Юстас, мы решили позвать тебя на обед и сказать тебе спасибо, что сходил с нами, что показал со своими бойцами как надо, мы поняли, что вы действительно крутые ребята – начал говорить уже слегка пьяный парень, который мину нес в руке, протягивая стопку водки.

– Спасибо парни, но, когда оружие на руках, я не пью, уж извиняйте, вот такой у меня принцип. Но вашей картошечки жареной отведаю с удовольствием.

– Мы понимаем, Юстас, но не предложить не могли. В общем, спасибо большое, было приятно поработать под твоим руководством. Ты правда хороший командир.

– И мужик ты настоящий, спасибо тебе – поддержал его Кубинец.

– Да не за что, это моя работа, мужики. Главное, что все живы здоровы. И помните, лучше быть, чем казаться.

– Точно. – закричали бородатые мужики, поднимая стопки.

Мы пообщались еще минут двадцать, я поел вкусную жареную картошку с тушенкой и ушел к себе в располагу.

Самая обычная задача, пришел, сделал, ушел. Не всегда на войне война. Иногда война заключается и в других моментах. А через три недели Юстас узнал, что шесть из восьми мин сработали, четыре единицы противника, и две наших. И здесь риторический вопрос, ответ на который каждый даст себе сам: нахер туда ходил Юстас, и снимал эти координаты, если они все равно никому не передаются, и страдает наша техника в том числе, слава Богу без потери людей.

Юстас резко оторвал голову от подушки, с учащенным дыханием, медленно приходил в себя.

– Приснится же такое. – сказал сам себе Юстас, медленно опускаясь обратно на подушку.

– Слава Богу, когда служил, такого не происходило. Бред какой-то, и сон дурацкий. Надо прекращать перед сном курить кальян, а то потом снится хрень всякая. – бегали мысли в голове у Юстаса.

– Пять утра. Еще нужно спать. – сказал Юстас, глядя на часы и уснул, уже без снов.

ПОРВАННЫЙ МЕНИСК
ИЛИ КАК МЫ БОЯЛИСЬ ВЕРТОЛЕТОВ

Чтобы это повествование было более насыщенными и информативным, рассказ про данную учебную командировку я начну немного издалека. Так получилось, что один из годов нашей службы был очень продуктивный на боевые командировки, настолько продуктивный, что из четырнадцати месяцев (я взял специально чуть больше года), одиннадцать, мы (наш отряд) были в командировках, то есть между командировками были только отпуска и все, снова в командировку. Именно в то время я ощутил на себе, что такое полная смена личного состава, когда после одной из командировок в группе осталось три человека из двенадцати. Уходили люди из-за меня, или из-за ротного, или в целом были не довольны службы – это сейчас не важно. Я говорю о факте, который был. Ну и ты, уважаемый читатель, должен понимать, что когда за неделю или за две до командировки тебе дают девять абсолютно незнакомых тебе бойцов, то ни о какой боеготовности группы разговора быть не может. Но, как выяснилось, да и что скрывать, оно так было всегда, начальству на этот момент откровенно насрать, у них другая задача – заполнить штат, с чем они справились, а как группы будут выполнять задачи, им все равно. Но не все равно было мне, когда я получал бээрку, принимал решение, и некоторых бойцов даже по имени еще не запомнил. Но это немного другая тема по поводу текучки личного состава, о ней поговорим как-нибудь в другой раз, сейчас разговор не об этом. Так вот, когда у тебя месяц отпуска и потом снова командировка, ты, конечно, стараешься этот отпуск посвятить семье, а свое здоровье отодвигаешь на второй план. Да и вообще, как-то так повелось, что все эти болячки – они постоянны, они у каждого, поэтому мы как-то не привыкли акцентировать на них внимание. Болит – это ничего не значит, вот когда уже конечность перестает разгибаться, или сгибаться, когда скручивает спину, вот тогда действительно пора лечиться. Потертости, какие-то воспаления и прочая хрень, все это мимо кассы. Ты командир группы и должен этому соответствовать, ты пример для бойцов, поэтому не жди жалости, когда ты в офицерском кругу начнешь рассказывать про свои болячки, все либо не услышат, либо всем будет похрен. И когда молодые лейтенанты носят медицинские наколенники или налокотники, ты понимаешь, что этот фрукт уже созрел, и служить он будет также, везде указывая на свои болячки. Так уж повелось, как, собственно, и с фотографиями. Ну не принято у нас фотографироваться и позировать, ни с винтовкой, ни с гранатометом, ни на задаче, просто не принято. Если бы я просил бойцов сфотографировать меня с ВСС или АС Вал каждый раз, когда стрелял, они бы меня засмеяли. Поэтому, когда у человека несколько гигабайт фотографий со службы, то встает вопрос, а ты, вообще, кем служил в подразделении специального назначения? Возможно, это мой стереотип, но он уже несколько раз подтверждался после службы. Но это я опять ушел не в ту степь, вернемся к командировкам.

Когда в одной из командировок, зимой, у меня стало клинить колено, оно не разгибалось ни от какого усилия, и приходилось либо меня нести, либо немного ждать, чтобы этот момент защемления прошел, и я смог самостоятельно продолжить движение, я забил тревогу и по возвращению из командировки пошел в военный госпиталь, где мне выписали мазь «Долобене», которая, конечно, уже не могла помочь. И тогда я пошел делать МРТ, где снимок сразу показал, что у меня разрыв мениска. Если отсчитывать от первых, ноющих болей, до заклинивающего колена, то скорее всего я отбегал с порванным мениском две командировки и абсолютно не считаю себя героем, так как еще раз говорю, что у нас каждый так терпит и превозмогает. И вот со снимком МРТ я возвращаюсь в наш госпиталь, и тут мне доктор, который вчера назначил мне мазь, записывает меня на операцию в Питере, приговаривая:

– Обычно полгода люди ждут, поэтому где-то к осени поедешь.

А примерно за неделю до этого, мне позвонил замком-бата Пеликан, и сказал, что я должен ехать через месяц на соревнования по тактической стрельбе в Белоруссию. Я вроде должен был ехать запасным, поэтому сильно не парился поэтому поводу. Но дальше происходит все по классике, сначала отваливается один из офицеров, и я уже в основном составе двойки на соревнования, а потом, буквально через три дня мне звонят из госпиталя и говорят:

– Юстас, тебе очень сильно повезло, тебе операцию назначили уже через месяц. Двадцать шестого июня ты должен быть в Питере в ВМА[16]16
  ВМА – Военно-Медицинская Академия.


[Закрыть].

– Отлично, спасибо большое за информацию. Я к вам еще заеду за документами. – обрадовался я на телефонный звонок.

Но было одно «НО», соревнования в Белоруссии проходили с двадцать второго по двадцать седьмое июня, именно в дату операции. Совместив эти даты, я, конечно, же побежал к ЗКО[17]17
  ЗКО – заместитель командира отряда.


[Закрыть] и начал просить поменять меня на соревнованиях:

– Товарищ майор, я не могу ехать, у меня операция двадцать шестого числа. Доктор сказал, что там по полгода ждут, а мне через месяц назначили.

– Нет, Юстас, замена невозможна. Во-первых, ваши фамилии уже в ФСБ, на пересечение границы. Во-вторых, заменить тебя неким. В-третьих, ты в том году уже участвовал, все там знаешь, все там умеешь. И в-четвертых, мы уже оформили все командировочные, все заявки и документы, поменять будет невозможно.

Сейчас, я, конечно же, понимаю, что он просто тогда не захотел заморачиваться, вот и все. Просто ленивая майорская жопа, которая не захотела вникать в нужды подчиненного, ему было просто насрать. Он был назначен старшим нашей команды, и бегать, суетиться, искать нового участника, который должен быть физически подготовленным, и стрелять еще должен уметь более-менее, было ему не очень интересно, вот и весь расклад.

Что мне остается, раз я уже в приказе? Я еду на соревнования, проебываю свою операцию, возвращаюсь обратно. Причем на соревнованиях задачу минимум мы выполнили, были первыми среди иностранных государств. Белорусам мы просрали прилично тогда, их ССОшникам. И вот после соревнований я сначала иду к Пеликану, который бил себя в грудь всю дорогу, попивая белорусское пиво, что он все решит, и меня по приезду отправят на операцию. Пеликан скромно ответил, сидя у себя в канцелярии, и прикручивая новый коллиматор на свой автомат:

– Езжай в госпиталь, а там будет видно.

Я еду в военный госпиталь, докладываю, что я не смог поехать на операцию, так как убыл в командировку. Хирург материл меня так, как будто я эту операцию проспал, он меня даже не слушал, а просто поливал меня матом, что я долбоеб, которого еще поискать надо. Тут же при мне он звонит в академию, запрашивает на меня место, кладет трубку и говорит:

– Ожидай здесь. Они сейчас перезвонят, медсестра тебе скажет дату. Но это будет нескоро, поверь мне.

Он ушел, а я остался сидеть на железной лавочке возле регистратуры. Меня подозвала медсестра и сказала:

– Юстас, десятого ноября ты должен быть в ВМА, за неделю до этого придешь сюда, получишь все необходимые документы.

Охуеть, ноябрь, а сейчас еще шел июнь. Вот тебе и соревнования, вот тебе и Пеликан-решала. Я понял, что обосрался, что меня подставил Пеликан, которому вообще было насрать на всех кроме себя. Не зря его потом уволили с позором лет через пять, так как говна он сделал много.

Тут во мне угасает мой запал, просыпается какая-то обида и досада. И я решил поступить также, как поступили со мной. Я пошел в санчасть, к моему товарищу начмеду, принес ему снимок МРТ и заключение, он мне выдал справку с категорией Г «временно не годен».

– Раз вы на меня хер положили, то я и на вас хер положу.

Категория годности «Г» означала, что я могу на службе проводить какие-то теоретические занятия и все, для всего остального я не годен. И это было классное время: моя группа не ходила в караул, я не ездил на стрельбы, на прыжки, не ходил в наряды и т. п. Как говорят в армии, я тупо проебывался. Но длилось это не очень долго, возможно чуть больше месяца. В одно прекрасное летнее утро, когда у отряда был смотр готовности к убытию в учебную командировку, я листал какую-то книгу в канцелярии и пил кофе. Был спокоен за себя и за ситуацию в целом, так как у меня была категория «Г», что означало, что я не могу быть допущен на учения. Но тут мне позвонил ротный:

– Юстас, иди на плац, тебя Первый хочет видеть.

– О как. Уже интересно. – ответил я ротному и, очень самонадеянно, взяв с собой справку от доктора и надев берет на голову, пошел на плац.

– Разрешите встать в строй, товарищ полковник?

– А вы почему не на строевом смотре вместе с отрядом? – грозно спросил у меня комбриг, слегка играя своими арийскими скулами.

– Так это смотр личного состава, который убывает в командировку, а я не еду. – по-молодецки и с уверенностью ответил я Первому.

– Это кто вам сказал, что вы не едете?

– У меня категория «Г». Порван мениск. Есть справка. Через минуту возле нас стоял начмед, который отвечал на вопрос, на каком основании он мне поставил категорию «Г».

– Такая травма колена дает мне право определить категорию «Г», которая освобождает данного офицера от любого вида нагрузок. – ответил доктор.

– Но он же сюда пришел на своих ногах, значит ходить может. А если не сможет, пусть его группа носит на носилках, куда же они без командира. Юстас, ты едешь в командировку. Иди собирай вещи. Командир отряда, доложить о готовности убытия товарища капитана с вами на учения.

Вот это и есть армия, есть система, есть единоначалие. Самый главный решил, и никто ему перечить не может. Первый положил на меня еще более толстый член, чем Пеликан, вес которого был уже ощутим.

Вот так я поехал в командировку, точнее на учения, на которые не должен был ехать, но что есть, то есть. Вот об этих учениях и будет эта глава. Причем я расскажу несколько историй, которые произошли на этих учениях. Возможно, они будут немного видоизменены, так как, во-первых, я их буду описывать со слов других командиров, а во-вторых, прошло уже прилично времени, некоторых деталей не помню. Прошу понять и простить. Но эти истории точно должны быть в этой книге.

Учения проходили на Урале, куда мы были доставлены несколькими самолетами Ил-76. Это был конец лета, было еще тепло. По замыслу, наши учения делились на две части. В первые две недели мы должны были отрабатывать диверсионные действия на стратегических объектах гражданского назначения, а вторая часть включала в себя работу за ДРГ противника во время боевой готовности войск данного округа. Отличие было лишь в том, что во второй половине нам должны были мешать ФСБ, военная полиция, и подразделения Росгвардии, но об этом мы еще не знали. Вообще, для нас, для групп армейского спецназа (за мою службу), это были первые учения, где нужно было работать с какими-то агентурными методами, и против других различных ведомств. Спасибо Сергею Кужугетовичу, который добавил реальности, колорита и насыщенности нашим учениям.

Расположились мы на территории одного из летных училищ. Мне, почему-то, очень везло «жить с самолетами» на одной территории в последнее время, поэтому к месту дислокации я отнесся уже с улыбкой. Расположились, поставили палатки, которые, кстати, прилетели на день позже подразделений, и поэтому мы сутки жили как мигранты, под кустами. Стоит отметить тот факт, что приняли нас там прекрасно: поставили на довольствие (а летунов кормят намного лучше, чем нас), разрешили ходить в баню, разрешили организованный выход в город – все было по красоте.

Первые три дня ушли на организацию быта отряда. Потом вроде планировали занятия, но что-то резко изменилось и прилетели первые задачи для групп. Важно добавить, что комбат проявил человечность и, зная мои небольшие проблемы со здоровьем, назначил мою группу в дежурное подразделение на всю командировку. То есть мы не выезжаем на задачи, а сидим в отряде и решаем внезапно возникающие вопросы. Когда я это рассказал бойцам, они начали орать и свистеть так, что я не с первого раз их успокоил.

– Наконец-то, командир, мы отдыхаем. А то, как какой-нибудь пиздорез или важная задача – группа Юстаса, а тут проебываться. Йоххху – громко проговорил Джонни.

Я пытался его успокоить, но он тут же добавил:

– А что не так, командир? Как охранять ПВД, так одни, а как с ПТУРами хуярить, так сразу Юстас. Нихуя страшного, пусть другие группы походят тоже, тем более не война, не страшно. В позапрошлую командировку вторая группа ни на одну задачу не сходила, зато мы как Санта-Клаус, каждую ночь стартовали. Пусть поработают, опыта хоть наберутся. – не успокаивался мой командир отделения.

– Все сказал? Теперь я могу? Спасибо. – с усмешкой ответил я Джонни и довел группе цель нашего нахождения в лагере, и что наряды никто не отменял.

В общем группа была более чем довольна сложившейся ситуацией, а я, наверное, тоже был больше рад, нежели расстроен. Первая командировка, пусть и учебная, где я буду выполнять какие-то второстепенные задачи.

Группы начали готовиться к задачам, принимать решение, готовить снаряжение, изучать районы, я же был в роли консультанта, то там немного подскажу, то тут, в общем все было замечательно.

В этой главе не будет очень подробных описаний задач, так как я в них особо не участвовал, а будет небольшой обзор, если так можно назвать. Забегая немного вперед, нельзя не отметить тот факт, что за эти две недели наш отряд провел около двадцати учебных диверсий на различных объектах Урала. Для нас это были просто учения, такие же, как были всегда, хотя я напомню, что именно в такой роли, с применением какой-то агентурной тематики, мы еще не работали. Это был пилотный вариант, так как потом такие учения проходили очень часто, и проходят по сей день. Про одни такие учения в Крыму я уже писал в прошлой книге.