Текст книги "Избранник духа Тантры (том 1)"

Автор книги: Александр Нептунов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)

СИСТЕМА ОТКРЫВАЕТ ПРОХОД. ПЛАН ПОБЕГА

Рада, Грегориан и Саша прогуливались по весеннему солнечному парку, расположенному у пляжа. Растительность радовала глаз своими чарующими красками и наполняла пьянящими ароматами. Саша настолько увлекался своими новыми ощущениями, что временами не слышал того, о чем говорила Рада с Грегорианом. Обострилось все: зрение, что даже хотелось беспричинно плакать, глядя на пеструю зелень и теряющееся на горизонте море; слух, воспринимающий больше отзвуков природы, в которых можно было распознать пение птиц, шелест листьев и лай резвящихся собак, отлично знающих, что весна – это прекрасная пора; обоняние, с помощью которого стало возможным выделить из свежего воздуха запахи разнообразных цветущих растений, отделить от них кислород, вырабатываемый деревьями, и морской воздух, принесенный утренним бризом к уютному побережью; осязание, дающее ему необъяснимо блаженное чувство в касании нежного ветра, теребящего его шевелюру и ласкающего его кожу. Душа Саши, переполненная восторгом от слияния с природой, ликовала, глядя на игру окружающего мира. Солнце, время от времени прячась за полупрозрачными гордыми собой тучками, летящими куда-то по своим делам, подглядывало за тройкой людей, радующихся дню и приближающихся к морю. Несчетное количество раз Саша бывал в этом парке, бегал по пляжу, заходил в это море, но никогда он не был еще так близок к величественной и всепоглощающей красоте всего того, что окружало его тогда и окружало его сейчас. Вся эта незыблемая панорама мира, с ее буйством красок, обрушилась на него в один миг и даровала тонкое ощущение, некую причастность в отношении ко всему происходящему. Она отвела ему роль, свое место в неисчислимо великой ткани бытия, где такие люди, как Рада, Грегори, Шурик, Лиля, были крепко вплетены туда и имели каждый свою функцию и окраску. Саша чувствовал, что его приняли с испытательным сроком, где он пока не являлся крепкой нитью, но был очень рад тому, что на ступеньку выше он уже продвинулся.

Подойдя к морю и традиционно проверив температуру, они вернулись в парк и уселись на лавочку.

– Ну что будем делать, – обратился к ним Грегориан. – Радоваться здесь и сейчас это хорошо, но нужно подумать о будущем, пока Сашкина мать совсем нас не выгнала, лишив жилища, а своего сына пути сердца.

Интонации его были собранными и направленными.

Я думаю, все будет отлично, – туманные глаза Саши плыли где-то за деревьями на другой стороне парка.

Не встревай, – резко оборвал его Грегориан, – ты даже не представляешь, как быстро можешь вернуться к прошлой жизни.

Замечание Грегориана ему не понравилось, и он хотел что-то по этому поводу ему ответить, но Рада дернула его за рукав, стрельнув глазами.

– Не стоит вмешиваться туда, куда ничего конструктивного не можешь привнести, – адресовала она свое замечание Саше.

Ученик в недовольстве замолк.

У тебя есть какие-то предложения? – спросила она Грего-риана.

Да. Я тут поразмыслил и решил, что нам с тобой, Радочка, нужно ехать в Россию. Во-первых, здесь личная история не даст нормально нам заниматься и развиваться, во-вторых, там у тебя ученица есть, которая может снять нам квартиру.

Саша заволновался, вся красота весны куда-то исчезла.

Не знаю, тут столько уже людей наработали, – отозвалась Рада, – можно остаться здесь, просто в другом месте снять жилье и продолжить работать.

Хэ, – ухмыльнулся астролог, – у нас так всегда было, сначала наработаем людей, целыми группами к тебе ходят на лекции, на целительные сеансы, а потом Марта припрется, скажет, что твоя дочка, войдет к ним в доверие, и от зависти начнет тебя грязью обливать и сплетни плести, да такие несусветные, что все потом разбегаются. Поди их потом догони и объясни, что родная дочь тебе завидует и кармически строит как враг. Плюс моя бабка как узнает, что мы здесь живем и работаем, прибежит, встанет у порога нашего дома и будет ждать людей, чтобы со смаком рассказывать всем о том, какая ты плохая, какая ты ведьма, приворожила ее внука, а потом вдобавок изнасиловала. И что мне потом делать? Бежать за посетителями и кричать вдогонку, что на самом деле у нас с тобой все по любви.

М-да-а, – протянула задумчиво Рада. – Так оно всегда и получалось. И ты прав, и Христос прав, говоривший, что в своем отечестве пророков нет.

Послушайте, ну как же вы так можете меня бросить?! – не выдержал Саша и возмущенно заявил: – Радочка, ты ведь обещала меня не покидать? Как же я дальше буду заниматься без вас?

Ты ему обещала??? – утрируя, скорчил недовольную гримасу Грегориан.

Обещала в том случае, если он станет настоящим учеником!

А я разве не стал?

Нет. Еще пока только на подступах, – заметила Рада.

Пусть, если хочет, едет с нами! – с легкостью предложил Грегориан, прекратив свои издевки.

Как? Я? С вами в Россию? Я никогда не был в России! Сегодня же скажу об этом матери! – запрыгал на лавочке ученик.

Только попробуй! Ни одного слова своей матери! Забыл, что они тебе недавно с Тоней устроили!? – остановила его Рада. – Тот, кто несчастлив, завистлив и зол на весь мир, не поспособствует чужому счастью и любви. А она у тебя такая, поэтому не рассчитывай на благословляющий поцелуй в лобик на дорожку.

Если бы она не напомнила Саше о недавнем визите сестры, он бы точно стал уверять Мастера и астролога в том, что мать все поймет, но вспомнив тот день и те глаза Анны и Антонины, он передернулся и спросил:

А как же тогда быть?

Она ничего не должна знать. За раз, сидя на лавочке, такое дело не решить, оно требует тщательного изучения и в последующем подробной стратегии, которой всем нам нужно будет придерживаться, чтобы добиться желаемого результата. А сейчас мы должны для начала хорошенько помечтать и забросить эту мечту в пространство.

Грегориан тут же последовал совету Рады и, поглядев на небо, заговорил:

А что, будет очень здорово, если мы возьмем его с собой. Ты был когда-нибудь в настоящем лесу?

Нет, никогда. Только в Киеве и Кишиневе, и то мне тогда семь или восемь лет было, так что я ничего не помню. После этого я вообще никуда отсюда не выезжал! – ответил Саша.

– Ну ты даешь! Мы с Радочкой где только не были! Рада на пару с Грегорианом были умелыми рассказчиками.

Описывая поездку в поезде, красоты России и условия для саморазвития вдали от навязчивых родственников, они увлекли воображение ученика в мир фантазий, и когда им пришлось спустить его на землю с сегодняшними обстоятельствами, он без былого удовольствия поглядел на все вокруг и скис, погрузившись в уныние. Рада с Грегорианом долго смеялись, толкая в бок грустящего Александра…

Мы все с астрологом обдумали, конечно, аспекты сейчас не совсем за нас, а это говорит о том, что будет достаточно напряженно, но зато с нами Дух и наше безупречное следование его знакам. Кстати, Лилька тоже знает о нашей предстоящей поездке в Россию, и сама изъявила желание поехать вместе с нами.

Ничего себе! – обрадовался Саша.

Да, она молодец. В этом году она окончила институт иностранных языков и теперь полностью свободна. Так что может даже уже по профессии работать. А ты, если поедешь, то будешь на наших шеях восседать, а, маг великий?

Ну что же ты Радочка, я могу работать и найду себе какую-нибудь работу! Буду все тебе приносить!

Ну не мне, а всем нам, ты же будешь питаться или нет?

Да, буду, конечно.

Ну вот, а мне ты будешь приносить деньги, трудно представить, когда.

Все равно буду, скоро буду. Я ведь тебя люблю, и ты мой Учитель!

Хватит слов. Не люблю я этого. Поживем – увидим. Если не будешь работать или отрабатывать за обучение, значит, поедешь к своей маме, понял?!

Понял! – Саша ничуть не оскорбился, потому что знал, что работать он будет, и Рада останется им довольна.

Но хочу тебя предупредить, ты должен быть готов ко всему, возможно я тебя даже не отпущу на социальную работу, так как мне будет нужна помощь в других делах. Если к нам пойдут люди, то мне понадобится помощник, ты им станешь, Грегориан здесь не подойдет, у него другие функции. И еще, я тебе не говорила, у меня скоро начнется сложное время, в принципе, оно уже началось – я буду сбрасывать форму. – Она увидела вопрошающий взгляд ученика. – Сейчас объясню. Если говорить совсем просто и доступно, то меня будут покидать последние капли чувства собственной важности, эго, гордости, называй как хочешь, если усложнить объяснение, то скажу, что чужеродный разум, внедренный невидимыми хищниками, будет меня оставлять. «Прощание» с формой – сложный период в жизни каждого воина или тантрика, это состояние подобно крабу, сбрасывающему старый панцирь, после чего он остается некоторое время очень уязвимым. В это время воин нуждается в поддержке со стороны своих единомышленников. Энергетические кольца, идущие с верхушки кокона, безжалостно проходят до самого его низа, выталкивая разум хищника.

Она показала это руками, и по Сашиной спине пробежали мурашки. – Ощущения при этом не самые лучшие. – Она хмыкнула и перевела улыбку на одну сторону лица. – Если к моменту сброса формы воин плохо развил и подготовил свою физику, ум и энергетическое тело, то возможны самые разнообразные состояния, иногда кончающиеся, увы, летальным исходом, но как говорил в этом случае Дон Хуан: «безупречный воин не умирает…»

Саша в изумлении покачал головой.

– Значит так, твоя мать тебя должна отпустить добровольно, – переключилась Рада.

Саша расплылся в улыбке, думая, что Мастер изменила свое решение.

М-ц, ты сначала выслушай, – цыкнув, осекла его собеседница, а потом глаза закатывай! Мы с Грегорианом последнее время сильно ее раздражаем, поэтому с нами она ни за что тебя не отпустит. Но мы должны заполучить ее напутствие хитростью, потому что если ты просто исчезнешь, то она сразу поймет, что ты уехал вместе с нами и подаст в международный розыск. А так как ты несовершеннолетний, то по просьбе матери тебя даже насильно могут вернуть обратно. Скажи, ты год уже в своей Бурсе отучился?

Да, – не поспевая за быстрым ходом Радиных мыслей, ответил он.

Угу, значит, ты кое-что знаешь и можешь уже подрабатывать, так!?

Да.

Ну вот, ты поедешь в Москву на заработки с Юрой.

Что, правда? – заскулил Саша. – Ну, а вы с Грегорианом тоже в Москве будете жить?

Нет, что ж ты такой глупый бываешь! Юра тоже посвящен в наше дело о твоем спасении, он просто вместе с тобой поедет в одном автобусе, а сойдет через пять минут, и постарается, для собственной безопасности, больше не попадаться твоей матери на глаза, понял?

Саша не выдержал и рассмеялся.

А что ты думал, все продумано до мелочей, мой отец был КГБэшником.

Вот эта да! – восхитился ученик.

Ну сейчас речь не об этом. Конечно, мать у тебя неглупая, догадается или хотя бы будет подозревать. Поэтому, чтобы дело не провалилось, ты должен убедить даже себя самого в том, что ты едешь работать в Москву вместе с Юрой. Ты стопроцентный сталкер, и я уверена, что все у тебя получится. Энергетический туман со своей стороны, чтобы тебе было легче, я на нее напущу. Грегори-ан внесет свою лепту. Он предскажет Анне, что тебе этим летом светит удачное устройство на работу. Все остальное, абсолютно все остальное, будет зависеть только от тебя. Любой прокол, и мы с тобой больше никогда не сможем увидеться, потому что я назад за тобой не вернусь, и не буду упрашивать твою мать, чтоб ее сыночек стал обучаться Тантре у тети Рады.

Лицо Рады пылало румянцем. Взгляд выражал неистощимые силы и мудрость даже в таких мирских делах. Своим собранным состоянием она возбуждала в нем рвение к тому, чтобы идти по пути бесконечного самопознания.

– Вернемся к Юре. Повзрослее тебя будет, все-таки уже сам зарабатывает, он скажет Анне, что у него хорошие связи в Москве и поэтому жить будет где, и соответственно на работу эти знакомые тебя тоже устроят. Мы с Грегори поедем на пять дней раньше и остановимся в Симферополе, дольше находиться там не сможем, так как жилье достаточно дорогое. Автобусом будешь добираться самым ранним, на вокзале Грегориан тебя встретит. Скажешь матери, что поедешь на заработки на два месяца, а Юра до конца убедит ее в этом беспроигрышном варианте. Когда очередь дойдет до вещей – собирай по-настоящему, все что пригодилось бы, если бы ты на самом деле ехал на заработки. Смотри здесь не допусти ошибки, театр должен быть реалистичным, чтобы зрители хотя бы на мгновение забыли, что сидят в своих креслах и смотрят на сцену. Как раз нам, для того чтобы совершить маневр, понадобятся несколько таких мгновений. А сейчас ты должен будешь притворяться, так как уже сегодня я скажу Анне, что мы с Грегорианом скоро от вас уедем. Вот увидишь, она будет искусно играть переживающую хозяйку. После нашего заявления ты должен будешь на нас обидеться, потому что если мать вместо волнения и плохого настроения, увидит твою уверенную физиономию, то она все поймет. Когда останешься с ней наедине, сыграй обиду, постепенно переходящую в надменность, где ты, как бы невзначай, выплеснешь лестную для нее реплику: «Ну и ладно, пусть едут, я, конечно, благодарен им за все, но жизнь продолжается, поэтому нет поводов для грусти, ведь жили же мы без них и сейчас выживем. Буду зарабатывать деньги и приносить тебе, не пропадем». Это ей очень должно понравиться. До своего отъезда жди самых невероятных новостей и провокаций, произойти может все, что угодно. Ты не должен недооценивать вторые силы. Этот мир – мир двойственности, и кому-то очень выгодно оставлять все так, как есть. А посему радуйся, что тебе предоставляется шанс выбраться отсюда и будь предельно внимательным, чтобы не лишиться его. Посвященных в наш совместный отъезд всего пятеро. Это я, ты, Грегориан,

Лилька и Юра. Больше никто, ни одна душа не должна знать об этом плане, иначе системе, кстати, тоже предоставившей тебе шанс на новую жизнь, не понравится наша излишняя уверенность, и она изменит свое решение и закроет проход.

Рада говорила загадками, но Саша, не привязываясь к словам, чувствовал то, что она хотела донести. Понимая, что времени у них мало, он не перебивал ее и не переспрашивал. Главная суть была ясна, и Саша был уверен, что все у них получится. В тот вечер Рада сообщила Анне, что они с Грегорианом скоро покинут их. Саша, играя из себя обиженку, наблюдал за ликующей матерью. На ее лице мелькали призрачные маски, которые ничего не давали ей кроме внутренней скуки и уныния. Но сейчас она и не думала унывать, она была одержима целью поскорей выпроводить отсюда этих славных людей и остаться наедине с Сашей, чтобы вновь постараться пробудить в нем прежний образ нуждающегося и такого знакомого и известного сына. Он никогда не бывал так часто дома как эти пять месяцев, и все его представление о матери было фрагментарным. Но теперь, со всей своей любовью и привязанностью, он увидел свою мать в другом свете. Теперь он не мог ее оправдывать как раньше, так как знал, что причина всех ее бед была заключена только в ней самой.

Подходил к концу последний месяц весны, а значит, день отъезда Рады и Грегориана был совсем близок. В связи с этим грядущим событием у Саши было не спокойно на душе. Мать же, напротив, была очень весела и оптимистична. Как ни странно, она старалась больше времени проводить с Радой, выспрашивая у нее дальнейшие рекомендации по питанию и зарядке. Саша не переставал удивляться материнскому лицемерию и актерским способностям. Внутренне посмеиваясь над ней, он жалел, что она не пошла учиться в театральный.

ОТБЫТИЕ ВОЛШЕБНИКОВ

Наконец наступил долгожданный день для Анны Георгиевны, когда Рада и Грегориан должны были отбыть из их городка. Саша же пребывал в состоянии полного отупения. Только сейчас, когда Рада полностью забрала всю силу из дома, а вместе с ней и видимую поддержку, то есть себя, исполняющую роль его вдохновительницы, до него стало доходить, насколько серьезна была их затея. Причем шансом на ее осуществление служила, ничего не обещающая половина, где второй половиной являлись серые будни, с кажущимися бесконечными механистичными окриками: «Как у тебя дела?» или «Как оно?» и такими же отмашистыми ответами:

«Все нормально, а у тебя?». При таком настроении ему чудилось, что можно было сделать все намного проще, но как именно, он не знал.

Солнечное утро, сумки в руках Грегориана, и одна еще у Саши, легкий синий в мелкий белый горошек сарафанчик на Раде, идущая слева веселая мать – все это казалось ему дурным сном. «Что я сейчас делаю?» – спрашивал себя он. – «Я люблю Раду и мой выбор – путь Тантры. Почему приходится хитрить и скрывать мои чувства и рвение заниматься? Неужели так устроен весь мир?».

Пока Саша пребывал в своих раздумьях, они всей компанией пришли на вокзал. До отправления автобуса, оставалось десять минут. Внутренний диалог ученика наконец остановился. Вот он шел с хаосом в голове и в какую-то секунду все это исчезло. Тело пылало жаром. Он перестал жалеть себя и, глядя на Раду с Грегори, ясно понимал, что они могут больше никогда и не встретиться. В этом состоянии легкого ума и тела, испытывающего напряжение, было все понятно. Мать на прощание обнялась с «волшебниками». То же проделал и Саша, осознавая, что, возможно, он это делает в последний раз. Обнимая свою возлюбленную, Саша заглянул в ее глаза. Они сулили удачу и уверенность в том, что все получится. Подобно жидкости, налитой в сосуд, Рада наполнила его сердце своими качествами, и после этого он преисполнился странным, тихим и еле уловимым знанием, говорящим ему все о том же.

Пока Грегориан заносил сумки в автобус, Рада шепталась с матерью. Та, не удержавшись, расплакалась. Только теперь, когда они стояли на перекошенных плитах атовокзала и прощались, Анна, будто перед смертью, смогла переосмыслить все, произошедшее за последние пять месяцев. Всю красоту и неугомонность, веселье и смех, чистоту и ясность, которую внесли эти славные люди в их с сыном жизнь. Саша, увидев искренние слезы матери, и сам был готов заплакать, потому что он так же, как и Рада вместе со своим спутником жизни, сейчас прощался с Анной. Он прощался с ней сейчас, потому знал, что после отъезда «волшебников» мать изменится и такую настоящую, какая она есть в эти секунды, ему, быть может больше не выпадет возможность увидеть. Больше не было мыслей и переживаний. Он сделался пустым и холодным. Автобус отбыл, и он не хотел смотреть ему вслед. Юный тантрик знал, что скоро они встретятся. Сын взял под руку мать, заглядевшуюся в сторону дороги, по которой, казалось, скользило транспортное средство, увозящее от нее, не от него, Раду и Грегориана, и развернув лицом к пятиэтажкам, зашагал с ней домой.

* * *

Как и было запланировано, на следующий день с тортом и цветами, в гости заявился весельчак Юра. Попав в дом, он немного растерялся, так как не привык бывать здесь без Радиной энергии наполняющей до краев своим светом все жилище.

– М-да, скучновато, однако, без Мастера! – выразился он, аристократично поправив пуговицу на рубашке.

С искренними пожеланиями он вручил подарки матери, прибавив:

– Я сегодня к вам с официальным визитом прибыл. Вот. Так что пройдемте на кухню-с.

Саша с восхищением смотрел на Юру. Он блистал в свете своей великолепно преподанной аферы. Матери Александра он провел целую пропаганду о том, какие у него отличные связи в Москве и сколько много денег у Саши вместе с ним получится там заработать. Саша сыграл, что загорелся Юриной идеей и радостно подначивал мать согласиться. Продолжая возбужденно рассказывать, гость до такой степени вошел в роль, что начал расписывать какой отличный ремонт можно было бы сделать после возвращения из Москвы. Сидя на стуле, он активно жестикулировал, указывая то на представляемые новые обои на кухне, то на застекленную по новому стилю лоджию. Анна была тронута, Юра ее не щадил, безжалостно обрушивая на голову своей жертвы все новые и новые образы благополучной жизни. После недолгих уговоров ее слабые оборонительные позиции были сломлены, и она, совсем растаяв, махнула рукой в знак согласия.

Когда нужно ехать? – спросила она.

Через два или три дня, – парировал тот.

Ну вы, ребята, даете! – возмутилась она, пытаясь стряхнуть с себя напористость Юры. – С недавних пор все моего сына прямо нарасхват!!! Только успела проводить наших Раду и Грегориана, как ты, Юрка, решил забрать его у меня.

После своих слов она как-то прищурилась, пытаясь сконцентрироваться и обдумать то, что сейчас сказала. Саша знал что в ее голову только что закрались сомнения относительно правдивости изложенного ими. Ученик Рады взмолился. Он отлично знал, что мать быстро попадала под влияние других людей и отдавал себе отчет в том, что если бы здесь были Лешка или сестра, которые оказались бы против Юриного предложения, то все их дело незамедлительно провалилось бы.

– Случайно вы не хотите вместе уехать вслед за Радой? – спросила она, въедливо поглядев на парней.

Сердце Саши отозвалось болью, ни в коем случае нельзя было медлить с ответом, иначе растерянность и продолжительное молчание могли их выдать.

– Ну, Анна Георгиевна, что вы такое говорите! – тот час развел руками Юра, показывая свое недовольство. – Как несерьезно это звучит!

Задеревеневшему от напряжения Саше пришла на ум спасительная фраза.

– Мать, духовная работа это одно, но деньги-то тоже надо зарабатывать. Без них же никак и никуда! Неужто ты подумала, что Рада успела мне за пять месяцев привить свои идеалы!? – как можно грубей постарался произнести Саша.

После сыновнего ответа мать чуть успокоилась и улыбнулась. Ей понравилась его реплика, преисполненная материализма. Пока Саша переводил дыхание, Юра его поддержал, продолжив:

– Если мы не уедем сейчас, то наши вакансии займут какие-нибудь барыги. Сами понимаете, в Москве приезжих, желающих подзаработать, хватает.

Анна, готовая заплакать, недовольно вздохнула.

– Ладно, едьте. С молодежью не поспоришь… Юра учтиво, по-джентльменски поцеловал ей ручку, а Саша,

победоносно зарычав, крепко обнял, чмокнув в щеку. От стеснения на лице у Анны проступил румянец, и расчувствовавшись, она отрезала себе два куска торта. Дальше незатейливая компания веселилась, попивая чай и рассказывая происшедшие ранее с ними истории, вызывающие продолжительный смех, перерастающий в завывание.

Встреча окончилась благополучно. Юра выполнил свое задание на пять баллов и ушел, гордый собой.

Мать, в отличие от Саши, измотанного сегодняшним психологическим напряжением, долго не могла уснуть, время от времени спрашивая у него: «Ты спишь?». Помня наставления Рады, что последние дни перед отъездом он не должен был быть с матерью излишне уступчивым, но и вместе с этим особенно раздражительным, чтобы не заострять в ней предчувствия энергетической разлуки, ему приходилось перебивать свой сон, промачивая слюнями слипшиеся глаза и в ответ говорить «нет мам, а что?».

Скажи мне, как матери, вы вправду с Юрой едете в Москву, или хотите сбежать к Раде?

Мы не хотим с Юрой сбежать к Раде, – убеждал он ее, улыбаясь темным силуэтам цветов, расположившихся на подоконнике. «Потому что я сбегу один», – мысленно добавлял сын, радуясь заранее, что скоро его здесь не окажется. Ему нужно было вставить в диалог что-то такое, после чего мать перестала бы его расспрашивать и дала спокойно выспаться. Такой фразой должно было послужить словосочетание, в котором прослеживались бы его внутреннее невежество и привязанность к прошлой жизни. Только таким образом стало бы возможным продемонстрировать Анне, что он все тот же Саша, наполненный кукольными желаниями, целями и идеалами, а не жаждой прильнуть к магической группе Рады, чтобы дружно шагать к Свободе. Настроение было отличное, хотя и полусонное. Недолго подумав, он подобрал соответствующие «магические слова» и спросил как бы невзначай:

– Мам, ты не против, если я завтра зайду к Гуронцу и еще нескольким друзьям и угощу их пивом в честь моего предстоящего отъезда?

Анне понравился Сашин вопрос. Фраза подействовала на нее успокаивающе, и она сразу же дала свое согласие, тут же погрузившись в сон, тихо монотонно засопев.

Убаюкав мать, он решил еще некоторое время не спать, предпочитая отдаться власти сна спонтанно, когда его счастливые раздумья растворятся в дымке грядущей ночи вместе с его сознанием. Лежа на кровати и глядя в потолок, по которому растягивались лучи от фар машин, поворачивающих на соседней улице к пятиэтажкам его квартала, ученик Рады чувствовал дыхание перемен. Это было вполне ощутимое и не обманывающее чувство, которое могли переживать все без исключения люди земли, необъяснимо, вдруг, подобно вспышке яркого света, знающие, что сегодня я доживаю одну жизнь, а завтра начну совсем другую. Вот и сейчас Саша знал, что один виток его жизни подходит к концу, и он стоит на пороге другой, более яркой, красивой, наполненной приключениями и событиями. Он прощался с этой комнатой, много лет спасавшей его тело от холода и жары, с матерью, посильно заботившейся о нем и растившей его, но однажды не принявшей его предназначение, с пьяными друзьями, сидящими сейчас под окнами и громко доказывающими свое присутствие на этой планете криками, песнями и матами. Прощался даже с собой, понимая, что на пути Тантры нет места ничему старому и невежественному. Прощался он и со всем городком, мысленно перебирая в уме его окрестности, море с пляжем, местных красоток, симпатизирующих ему, тренера по дзю-до с его учениками, скалы, внушающие тайну вперемешку со страхом, степь, простирающуюся на далекие километры, и Гу-ронца – единственного из «трезвых» друзей, не знающего, что послезавтра утром Сашки Нептуна здесь уже не будет. Хоть его поездка и была запланирована на два или два с хвостиком месяца, но все равно ему хотелось со всеми прощаться, ведь кто мог знать вернется ли он когда-нибудь сюда тем, кем он являлся сейчас. На последних этапах сознания, тонувшего в сладком сне, он вспомнил о велосипеде и тоже едва успел попрощаться с ним, как окончательно провалился в черную, мягкую и нежную массу, сулящую его телу хороший и благостный отдых.

* * *

Саша стоял с затупленной лопатой в руках на какой-то даче и с усмешкой вскапывал чей-то огород, земля которого играла с ним: «а мы на целине». За Юрину услугу он обещал ему тоже оказать в чем-то помощь, и теперь с радостью убивая дневное время, возился вместе с ним на даче одного из его многочисленных «родственников».

А ты молодец! – запыхавшись, восхищенно произнес Саша, надавливая ногой на орудие труда. – Ты здорово вошел вчера в роль, и устоял даже тогда, когда моя мать высказала свои догадки относительно нашей с тобой поездки на заработки.

Да чего там, я еще не в таких переделках бывал, – начал Юра длительный рассказ о своих злоключениях, в конце которых он всегда выходил сухим из воды, успевая при этом очаровывать женщин и затаскивать их в постель. Дон Жуан даже отвлекся от копания, чтобы посвятить Сашу, уже ни один раз пожалевшего, что похвалил его, в секреты эрогенных женских зон и подробного руководства по их использованию. Его биография, изрядно приукрашенная выдуманными на ходу событиями и свершениями, повергла слушателя в грусть. Наконец, под беззвучными многочисленными Сашиными проклятиями, рассказчик замолчал. Слушатель воспользовался этим временем, чтобы очистить свои мозги от ненужного опыта общения и задать вопрос, который, возможно, не вызвал бы у Юры столь продолжительного нудного ответа.

Скажи, а почему ты меня провожаешь, а сам не едешь с нами? Ведь ты ходил к Раде на занятия и хотел дальше обучаться.

Собеседник стал серьезным. Воткнув свою лопату в твердую землю, он почесал в затылке и подошел ближе к Саше.

Честно сказать?

Конечно, честно, – отозвался Саша.

Просто я не такой псих, – дружелюбно ответил он и улыбнулся. – Я не могу так вот взять и бросить все ради пути, я по структуре очень расчетливый. А вдруг у меня ничего не получится, что я буду потом делать?

Как это у тебя ничего не получится!? – удивленно вступился Саша. – Ты очень способный и талантливый человек. Мне сама Рада говорила, что у тебя есть отличная возможность добиться в духовном мире впечатляющих высот, ну и вообще, реализоваться как личность!!!

Возможно, у меня другое предназначение, чем у тебя. Если б Рада осталась в этом городке, то я бы продолжал ходить к ней на занятия, а так, жертвовать всем остальным, шагая в неизвестность и не зная, что со мной потом произойдет, нет, извини, не буду.

– Ты знаешь мое предназначение? – наивно спросил Саша.

Нет, но предположить можно, – усмехнулся он, – далеко пойдешь. Мы просто с тобой разные, вот и все.

Логично, что мы разные, – вставил ученик Рады, и они вместе захихикали.

Теперь он понимал, что Юра оказался в их деле просто союзником со своими целями. Им движил интерес, а Сашей потребность, поэтому он был не прочь заниматься, в общем, для саморазвития, но не был готов идти по пути Тантры, следуя за Радой как Саша. Он не вступал с Сашей в спор, не навязывал своего мнения, поэтому и сам Саша не хотел своими излишними вопросами конфузить парня. Похоже, что тропа у него действительно была другой.

Вечером Александр собирал свои вещи. Мать наготовила пирожков и, бережно завернув их в пакет, подала ему. Волнующим взглядом она рассматривала предметы, которые сын укладывал в клетчатую сумку среднего размера. Воспользовавшись вниманием матери, первыми он туда упаковал рабочую форму и старые ботинки, исписанные в Бурсе тетради с практическими рекомендациями по штукатурным работам, куда между страниц вложил несколько семейных фотографий.

В эту ночь ему не спалось. Пружинистая кровать, сопровождающая своим скрипом тщетные попытки заснуть в очередном положении, вызывала раздражение. «Благо, что сегодня мать перебралась в зал, а то и ей не дал бы отдохнуть», – думал он, откидывая от себя ногами одеяло. Зудящая и сделавшаяся монотонной боль в районе живота не давала покоя. Это не было тошнотой, предстоящим жидким стулом или причиной непереваренной пищи. Обычно бессонница его никогда не преследовала, и он быстро нашел ей ассоциацию. Однажды отсутствие сна он испытал в ночь перед областными соревнованиями по борьбе. Тогда он сильно волновался и пролежал на кровати с открытыми глазами до самого утра. Сегодняшнее ночное бдение тоже имело связь с волнением, но волнением другого плана – энергетического. Все его существо предчувствовало грядущую трансформацию сознания, и поэтому тело, пользуясь моментом, избавлялось от всех мешающих связей с миром, что вызывало боль в окружности пупка. Чтобы как-то облегчить свое состояние, он бесшумно, не включая света, пробрался на кухню, взял в зубы пирожок и взгромоздился на стул, на котором до этого все время восседала Рада. Перед отъездом она сказала ему, что единственным местом, где она оставит свою силу на несколько дней, послужит ее стул, и если Саше понадобится какая-либо помощь, то он сможет им воспользоваться. Сев на стул силы, Саша настроился на Мастера. Волна тепла проникла в сердце, и дурное состояние стало отступать. Он вдруг почувствовал как сильно полюбил Раду и привязался к ней. Она являлась для него самой родной из всех живущих на земле людей. Он подумал о том, в чем же заключалась эта привязанность. «Личностная любовь, секс? – перебирал он в своей голове, – нет, ее невозможно любить просто как женщину – здесь она абсолютно непреступна и видит насквозь все мотивы мужчины, ухаживающего за ней. За то, что она хороша как психолог, верна как друг? – Тоже нет, этого мало, чтобы я так тянулся к ней. Как духовного Мастера, Учителя? – Да, но если бы я ее не полюбил и не сблизился с ней, то вряд ли бы стал заниматься, ведь тогда у меня были бы другие женщины, а она очень строга в этом отношении. Я люблю ее всю, целиком, во всех образах, и поэтому моя жизнь немыслима без нее, она как часть меня, оторви которую – я не смогу вернуться назад, туда, откуда прибыл. Она та половинка, при воссоединении с которой я сумею достичь своей мечты и стать целостным. Она та, и я ждал ее всю свою небольшую часть жизни». Ему стало так легко и хорошо, что он и не заметил как задремал. Вскоре он очнулся. Потеряв нить своих размышлений где-то между сном и бодрствованием, он встал, отвесил магическому стулу низкий поклон и довольный, пошатываясь, направился в спальную комнату досыпать оставшийся кусочек предутренней ночи.