Текст книги "(Не)Выйти из себя"

Автор книги: Александр Мурзаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

Глава 3. Ещё не ночь, но уже не вечер

Не притворяться, не бояться. С этими словами я стараюсь заснуть, и с ними же проснуться. Чаще всего без толку. Невротические зажимы срабатывают при первом попадании света на сетчатку, и я просто произношу эти слова, как молитву или гимн страны, которую никогда не построю. Остаётся созерцать развалины прошедших дней, недель, месяцев, лет и зим, чтобы хоть от чего-то отталкиваться при наблюдении за горизонтом. Раньше я бы сказал, что вид из окна моей кухни – отвратительный: завод; клубящиеся из труб серые облака; хмурые сопки; безысходность, все дела. Но сейчас я считаю этот вид одним из прекраснейших, которые я видел, а видел их, да, немного… Но этот горизонт, борющийся с заводским скрежетом, просто великолепен, особенно на каком-нибудь июньском закате. Такого вида больше нет ни в одном городе страны, да и мира. Очень важно понимать уникальность каждого места и человека. Тогда начинаешь ценить жизнь, а не перелистывать её, как ленту в «Инстаграме».

Мне пора отключаться в сон, но чувство недосказанности сильнее. Я не хочу покидать этот белый лист, покидать вас; момент истины во времени и пространстве, абсолютно надбезысходный. Когда я отходил смотреть телевизор, то перед этим выпил свои таблетки. Теперь они начинают действовать. Теряется нить, и мысли сливаются в одно аморфное облако в голове, не дающее сконцентрироваться. Веки начинают тяжелеть. Жжение в глазах. Синдром «сухого глаза»? Да главное, чтобы не сухой души! Надо же, у меня ещё хватает сил на восклицательные знаки… Интересно, что будет, если я выпью сейчас ещё кружку кофе? Давайте попробуем…

Ух, интересный эксперимент, и если я ещё вижу экран, то не всё так плохо. Я решил выпить всё-таки с сахаром, чтобы не слишком давило. До этого зачем-то постоял у окна, вслушиваясь в падающие капли снега, и всматриваясь в размытые огни завода. Потом достал кувшин с молоком, которое не добавил в итоге. Под треск часов выпил целую кружку последнего кофе, и поймал себя на мысли, что эта книга имеет большее значение, чем просто поделиться бытом почти сумасшедшего человека… После проверил плиту, всё ли отключено, капает ли кран, помыл ли достаточно кружку… Да, я не говорил, но у меня последние десять лет ярко выражается какая-то степень ОКР. Не уверен, что это особо влияет на общую картину, но времени и нервов пожирает достаточно. Хм, я говорил про тяжесть денег: да за один ОКР мне можно было бы выписать пенсию по невозможности нормально функционировать в обществе. Но наша медицина настолько ущербна, что лучше забыть о какой-то пенсии и начать писать книги.

Чувствуется заторможенность, будто я печатаю сейчас с бешеной отдачей по голове, вызывающей контузию восприятия. Мммммм. И спать захотелось ещё больше… Не перестаю удивляться своей перевёрнутой физиологией. Познай себя – и победишь весь мир. Мне легче познать весь мир, чтобы победить себя. В голове пустота, будто ничего и не происходило. Чувство близкое к безмятежности, но подозрительно глухое и холодное. Вспоминаю две свои первые книги. Контркультура, социальная фантастика, господи, что за бред! Не читайте их, не читайте это! Всё полный бред, раздражённого, современного отшельника, подвязанного за стены тусклой комнаты на краю чёрного и чёрствого городка, на краю страны, впадающей в необратимое отчаянье. Всё тщетно, разве нет?!

Я вернулся. Прошло несколько секунд, и дымка возбуждения прошла, осев на сердце, как обычно. Всё это дерьмо копится во мне и выходит через внутренний крик. Писал уже об этом, не буду повторяться. Этот цикл и есть моя жизнь последние полгода. Я и так был поломанным бродягой, но после коронавируса, хоть и в «лёгкой» форме, но была задета нервная система. О пандемии и её последствиях я искренне не хочу ничего писать. Думаю, все сейчас, в той или иной степени осознают, что это было какое-то странное глобальное мероприятие. Всё резко стихло, как и началось. Но сколько сломленных судеб и дел… Мне больно об этом размышлять. И меня тоже не обошла эта психологическая зараза, что и обоняние терялось, и дыхание было неровным, и психика немного полетела. Что тут скажешь. Кто-то явно неплохо наварился на этом безумии. Радоваться за них я не стану, пусть горят в аду. А мы продолжаем.

Уже 24.380 знаков. Мне пора бы заканчивать с этим экспериментом. Ноги трясутся, пальцы немеют, будто я на 35-градусном морозе, стою на остановке в ожидании священного автобуса. Но его всё нет, меня окутывает паралич, остановка обесточивается, вокруг тьма и ветер, на телефон приходит смс-ка от МЧС, штормовое предупреждение… Чёрт возьми. Кто бы предупредил меня лет пять назад, что будет такая космическая дыра. Ты ставишь под сомнение само бытие, а оно гонит тебя в кровать, словно на утро всё наладится, и цветы на подоконнике резко расцветут. Кстати, у меня нет цветов, но метафора красивая, хоть и глупая. Как мило, на улице, будто всё превратилось в кукольный городок. Все в мире, жвачке и порядке. Насколько же притягательна и обманчива эта картинка. Утопия, которую мы никак не можем заслужить.

Я люблю и ненавижу этот мир, как и себя. Чем больше осознаю это, тем менее безразличны мне окружающие. Познавая себя, свою боль, познаю и других. Нам всем тяжело. Мы вечные инопланетяне здесь, иначе бы бережней относились к природе, самим себе… Нас бросили насильно сюда, когда мы были маленькие и не могли осознавать происходящего. Все только плакали или смеялись. Теперь мы резко повзрослели, устраиваемся на работу и разрушаем всё, включая себя, в опротивевшем молчании. Мне пора спать, но я ещё вернусь.

Глава 4. Да наступил следующий день

На удивление я заснул быстро, и мне приснился забавный сон: Земфира со своей группой выступала в каком-то подвале; они были размером с микробов, играли на бетонной плите, к которой подведён специальный микроскоп, благодаря которому можно было их увидеть и услышать. Пфф, от моих снов нет толку, один смех, поэтому я не отношусь к ним серьёзно. Желание продолжать писать – отсутствовало, как и желание вообще что-либо делать. Значит, дело не в книге. Пусть она депрессивная, сложная для восприятия, болезненно искренняя, я чувствую, что в её продолжении кроется ответ… На улице по-прежнему пасмурно, холодный ветер, смех ворон, стаи голубей, монотонное движение. Моё настроение – никакое, отсутствует. Интересно, как долго это продлится. Я уже думал оставить таблетки и положиться на себя. Вдруг, это побочные эффекты. Вот она, наша медицина. Без комментариев. Перед тем, как продолжить писать, я немного поиграл на губной гармонике. Да, я немного музыкант, играю в местном кафе и на улице, когда тепло. Когда-то музыка спасала меня, но последние четыре месяца она стала мне противна. У меня и раньше бывали периоды затишья, но это что-то другое. Тектоническая переоценка ценностей. Никому не нужна моя музыка – вот и весь ответ. Стоять на улице и играть для пустого потока прохожих – так себе удовольствие, особенно когда тебе закидывают демонстрационно по десять копеек. Да, это были чудные времена, но я не музыкант, и времена сейчас не музыкальные. Я бы играл атональный джаз с какой-нибудь группой, но это уже другая история. Невозможно скрыть скрежет внутри. Принимая форму нот, он звучит отвратительно; слова в этом плане более безопасны. Да, некоторую «музыку» лучше держать в себе и не расстраивать людей. А вдруг, это так на меня повлияли слова о безнадёжности? Сложно сказать, что первично. Моё отношение к музыке просто отключилось, как и ко многим вещам. А может, в этом и есть выход: ничего не делать, всё бросить и отсутствовать везде? Нет, с моим мозгом такое не пройдёт; он взорвётся от первой попавшейся пылинки.

В моей комнате я стараюсь поддерживать абсолютный порядок. Без него мой разум не может быть в спокойствии, но и с другой стороны – этот порядок меня раздражает. Я вынужден балансировать между порядком и хаосом. Ко мне часто старается проникнуть кошка. Я очень хочу её впустить, но боюсь, что она занесёт пыль или ещё что-то на своих лапах. Это полный бред, я знаю. Мои игры разума, но у меня нет галлюцинаций, я не слышу голосов, а только звенящую пустоту внутри, стремящуюся к разрыву. Постирония, я не склонен к самоубийству, уж слишком силён инстинкт самосохранения. Тогда почему он не сохраняет мою душу! Где-то стоит, курит в сторонке, наблюдает, насколько же меня хватит? Что ж, ненадолго. Сегодня, когда я выходил из комнаты, ко мне резко забежала кошка, и моё сердце чуть не разорвалось, а потом я лихорадочно мыл полы в течение часа и думал, что в аду, наверное, спокойнее. А потом несколько раз я хотел бросить книгу, удалить всё и забыть как страшный сон. Но как удалить свою жизнь? Перезагрузить, выйти из себя и зайти снова. Я понял, что если не продолжу, то просто сойду с ума, хотя куда ещё больше…

На улице гудят грузовики и шумят истребители. Этот вой слился со мной, хоть я и не могу к этому привыкнуть. Часто посещают мысли, сорваться и убежать в другой край, там, где тепло и облачности поменьше. Но как гласит расхожая шутка, в России везде одна большая облачность. Мне пора бы стать уже буддистом, настоящим, а не по статусу в «ВКонтакте». Слиться с бытием, принять серую погоду, как самое прекрасное, что происходит в моей жизни, потому что иного нет. Найти восхитительное в безобразном и быть бесконечно благодарным Вселенной за это. Не думать ни о чём, а только чувствовать дыхание, видеть свет, ощущать всем нутром пространство, ценность каждого мгновенья. Кстати, местами Солнце пробивается сквозь густоту серости. Это обнадёживает. Хочется даже иногда выйти на улицу, но стоит лучикам опять скрыться, и желание скрывается вместе с ними. Может, это тоже одна из разновидностей метеозависимости? Солнце укажет, где веселье… Но где же ты?

Вспотевшее лицо, головная боль, чувство, что в воздухе зависла жжёная пыль. Я бы окунулся в ванну, но боюсь, что из неё меня уже не достанут,.. живым. Ха-ха, шутка. Чувство юмора, даже чёрного, очень важно на последних рубежах ментального выживания. Ещё иногда меня спасает одна мобильная игра. Что-то там тоже про выживание в постапокалиптическом мире, где после пандемии на Земле остались одни зомби, мутанты и 10% выживших, борющихся за каждую лужу воды. Выжившие, т.е. играющие настоящие люди, все готовы растерзать друг друга, а так называемые NPC – единственные мирные существа, с которыми можно встретиться. Хе-хе, актуально, но отвлекает от собственного апокалипсиса крайне редко. Мне не хватает реальности. Мой внутренний искорёженный мир начинает переходить границы и подменять собой действительность. Пора выйти из этой игры.

С чего начать? Спокойствие. И не принимать решений на сытый желудок, чтобы избежать подделок. Непонятно? Значит, вы ещё не были в этом состоянии, и я за вас искренне рад. Но остальные же, добро пожаловать! Не смотреть новости, только общие программы. Можно мультики, и не стесняться, что мне 32, а я смотрю «Симпсонов» или «Американского папашу», они для этого возраста и делались. Сладкое не исключать. Почему? Да потому что после него мне хорошо, например. Всё в меру. В бою все средства хороши. Выйти на улицу, поиграть в парке детский джаз? Почему бы, но пока нет. Доверять знакам: если бы не вероломное вторжение кошки в комнату, вы бы не видели этих слов; я просто решил, что домою полы и буду дальше писать. Не думать об эгоизме, тем более – окружающих. Такова природа. Надо просто уметь уважать чужие интересы, какой бы контраст они ни вызывали с вашими. И не завидовать, а наоборот радоваться, если у вас нет того, что есть у большинства. Выйти на дикую природу. Во двор, этого достаточно. Не считать дни и ночи, вся жизнь – один большой день, а потом вечная ночь. Беречь близких и друзей, особенно если не можешь уже беречь себя. Писать о том, что тебя беспокоит, а не то, что от тебя хотят прочитать – это не эгоизм, а искренность. Любая ложь вскроется, какой праведной мотивацией бы ни подкреплялась: правды не достичь, и будет вдвойне неприятно. Не стучаться в закрытые двери, за которыми и не ждут: ценнее будет та единственная, приоткрытая для вас. Не бояться ошибаться – ошибки и правильность, это всего лишь чьё-то восприятие. Заниматься тем, что внушает силы жить, а не выгоду. Если хочешь смотреть кино, смотри, не откладывай на потом, которого может уже и не быть. Хочешь спать… Да, хочу. Продолжим борьбу завтра.

Глава 5. Ещё один прекрасный день для борьбы

Я выпил таблетки, сверх дозы, чтобы быстрее уснуть, но не мог уснуть ещё около трёх часов. Наверное, всё-таки иногда надо соблюдать дозировку, или вовсе отказаться от этих химических костылей. Ближе к утру я, конечно же, отключился, и мне даже успел присниться сон, настолько короткий и ослепительно яркий, что еле запомнил его: вспышки в конце туннеля; символично, правда? Надеюсь, что в конце этого туннеля меня ждут ответы, а не очередные вопросы о том, куда он ведёт, откуда, и кто вообще его построил? До сих пор мной владеет фон тревожности. О чём я тревожусь, для чего? Как выбросить эти помехи из сердца и головы? Как начать жить, а не вечно стремиться сесть туда, где вокруг тебя всё расцветёт, всё идеально, полная гармония, радость и отсутствие всяких печалей. Осточертела погоня за безмятежностью и то, как она мне необходима, в то время как мозг не может принять одну простую истину: безмятежность – невозможна; она лишь единичные мгновения в череде волнений, беспорядков и распорядков. Ещё один вопрос мучал меня больше – что я буду делать, когда проснусь, и во имя чего? И должен ли я что-то делать? Должен ли я просыпаться после такой нещадной бессонницы? О, лучше не ставить такие Шекспировские вопросы! Мне как-то сказали, что они до добра не доведут. Я должен проснуться и что-то делать, потому что я ещё жив, а там – неисповедимы пути Господни.

Новый день раздавил меня. Зажевал, как плёнку аудиокассеты, на которой когда-то были записаны старые добрые песни. И дело не только в погоде. Уже стал привыкать к серо-голубоватому, вялотекущему небу, и нижайшему давлению. Солнце еле пробивается. В сердце зависло беспокойство. Кричу себе «прорвёмся!», но куда? Позади – пустота, а впереди её коварное эхо, посерединке я, вдавленный в кровать и срывающийся с неё, чтобы вспомнить, что ещё живой… Я опять никуда не вышел, опасное состояние. Стоит мне не выйти более трёх дней, тело сковывает комнатный паралич. С другой стороны, не знаешь, где найдёшь. Может, иногда имеет смысл никуда не выходить, лежать в кровати и созерцать потолок, практиковать буддизм? Откуда мне знать. Ох, я бы предпочёл быть просто в депрессии, чем во всём этом. Жив ли я вообще? И что это такое, быть живым? Краски моих чувств померкли после болезни. Я всё ещё такой же человек, но всё понемногу во мне на стадии, как бы отмирания, словно я проекция себя живого до коронавируса. Умирание в миниатюре. Ничего уже не может быть прежним. Самое время посмотреть «Ночь живых мертвецов». Да, ещё одна актуальная шутка, но не смешно, когда это касается тебя. Когда смерть была так близко и не спрашивала, готов ли ты всё бросить и покинуть этот мир. Теперь я бы покинул его, но остался жив. Большинство окружающих тоже не горят жизнью. Ходят, как проекции себя живых, но где-то в других местах и времени. В их глазах нет света, и боишься даже просто подойти, спросить «сколько времени?». Кажется, что уже нисколько, ни у меня, ни у них. Всё упущено за праздными днями. Все потеряли свои жизни, но бояться в этом признаться. Я их понимаю, ибо сам до сих пор не хочу это принимать, ищу оправдания, прячусь в комнате, которая, кажется, скоро примет форму моего невротического дыханья, и сожрёт меня.

Как ни странно, я вижу выход в себе и окружающих. Все люди прекрасны, просто кто-то на время теряет связь со своими чувствами. От этого они не могу воспринимать окружающих; проживают в своих замках и не понимают, где же она, та радость жизни, что нам обещали в детстве? Вот почему говорят, что важно сохранить в себе ребёнка и обещания, данные в детстве – мечты полететь в космос, желание стать супер-героем. То есть стать и оставаться просто человеком, чувствующим этот, прекрасно-пугающий своей неизведанностью, мир.

Я устал разделять бесконечную печаль. Эта ловушка образовалась во мне, во мне она и исчезнет. Это мой мозг, и я не позволю ему уничтожить мою жизнь! Я даже придумал экстремальный метод на случай, если совсем придавит: глубокий вдох, и на медленном выдохе повторять «я буду работать над этим, я буду работать над этим», пока воздух не закончится. Не думать о деструктивах, программировать сознание на решение проблемы, на то, что оно принадлежит мне, а не я ему. Это же так просто; а сколько сложностей можно преодолеть, не обращаясь к туманным таблеткам и специалистам! Надо по миллиметру отвоёвывать своё спокойствие. Да, ноги и руки трясутся, но я принадлежу ещё себе, и мне решать, куда подует ветер моей жизни – звучит, конечно, шаблонно и сверхлирично, но это правда, до которой надо ещё долго и мучительно копать в себе, чтобы понять.

День пролетел глыбой, незаметно, несколько раз сбив с ног, отдав на съедение дивану, оставив много размышлений обо всём и ни о чём. Для счастья человеку, правда, нужен человек. Но чтобы понять это, надо оказаться в беспощадном одиночестве, которое испытываешь, даже находясь среди людей, с открытыми глазами, но с закрытым сердцем. Здесь не может быть полумеров: либо ты живой, либо просто проекция себя, передвигающаяся в пространстве, тратя время… Я пойду спать, и попробую проснуться в себе новом, чувствующим, а не делающим вид. На пороге новой жизни, а не грёз о развалинах несуществующего мира. И если Вы не увидите продолжения этой истории, то у меня немного получилось. Но, возможно, я начну и продолжу писать какую-нибудь другую книгу. Берегите себя и своих близких. Жизнь прекрасна, если Вы позволяете ей быть. До новых встреч, на новых страницах.

Глава 6. Ничего не изменилось, но поменялось всё

Ничего не вышло, хорошего. Так бывает. Прошло несколько недель с моего предвкушённого восторга новой жизни, на новых страницах, но книга оказалась глубже моих страхов. Ко всему прочему одолела психогенная икота. Название прикольное, но состояние адское. Будто кто-то вставил раскалённый прут тебе в лёгкие и поворачивает с разной скоростью в зависимости от времени суток. Я не могу играть на инструменте, не могу сесть и успокоиться или посмотреть телевизор, почитать, да хоть что-нибудь сделать с этим миром. Вот так, очередной сюрприз от тела, которое, кажется, мне уже не принадлежит. И не спрашивайте, как же я в таком состоянии ещё что-то пишу. Удивительно, но во время письма промежутки между спазмами увеличиваются и у меня есть время подумать; буквально как существовать дальше, дальше этого предложения, страницы и т.д. В остальном же мне просто надо лежать в кровати и делать вид, что меня нет, чтобы не беспокоить окружающих своим иканием. Забавно, всякое лежание в кровати стремится к тому, чтобы встать и начать что-то делать, а «что-то делание» наоборот, закончить все дела и отдаться постели. Думаю, самое практичная сфера деятельности для человека – это постоянно лежать и размышлять, отвлекаясь разве что на приём пищи и уборную. В моём случае и это не сработает, т.е. каждый икотный спазм сбивает все цепочки мысли. Я был у врача, психиатра и невролога, оптимизм первого и экспресс-забота второго меня сомнительно воодушевили, хоть я и осознаю, что они не понимают, что со мной происходит. Ммм, временное утешенье, как бальзам на раскалённую диафрагму. Мне хотелось прокричать им в лицо, что всё намного сложнее и страшнее; что мне нужна комплексная диагностика, и не в этом городе, и не методом тыка в тёмной комнате. Я чувствую, как тело разрушается по неделям, а ведь мне всего 32 года. Нет, я не боюсь смерти или оказаться в ещё более болезненном состоянии. Мне просто осточертела эта видимость работы системы здравоохранения. Какого мать его хранения! Когда даже больничные коридоры осыпаются на твою голову, и стыдно почему-то тебе, а нет, кто за это отвечает… А это ещё кто? – звонок в дверь.

– Ох, Эд, это ты… сейчас не лучшее время для встречи.

– Но мы уже встретились, так что я всё понимаю, можно просто зайду на пару минут?

– Знаю я твои пару минут, хе-хе-хе, вот развеселил под начало дня! – закрывает дверь и проводит гостя на кухню. – А позвонить не мог?