Текст книги "Петербург аномальный"
Автор книги: Александр Потапов
Соавторы: Людмила Осокина,Юлия Максименко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)
Круги на снегу
В 2007 году (10 февраля) в парке Интернационалистов (рядом с пр. Славы) на заснеженном поле образовались круги: в большем – меньший и так далее. Жильцы ближайших домов сделали их фото с верхних этажей. К сожалению, уфологи исследовать их не успели: тёплая погода стёрла все следы.
Треугольник над Светлановским
В 2008 году (19 февраля) несколько человек шли по Светлановскому проспекту в сторону проспекта Тореза. Была ночь – 03.15. Объект треугольной формы размером примерно в половину лунного диска долго висел в небе на одном месте. НЛО имел серебристо-голубой цвет, снизу мигали два огонька (красный и зелёный). Очевидцы понаблюдали за необычным минут двадцать и двинулись дальше.
Рис. 8. Круги в парке Интернационалистов
Рис. 9, 10, 11. Портрет пришельца, созданный со слов очевидцев
Рис. 12. Этот снимок сделан в Выборгском районе Санкт-Петербурга 19 июля 1999 года
В заключение заметим: когда речь заходит об НЛО, существ, управляющих ими, называют инопланетянами. А ведь об их инопланетном происхождении нас никто не извещал. Поэтому вывод о «космической прописке» остаётся под вопросом... Вот что по этому поводу говорил авторитетный американский исследователь НЛО Джон А. Киль: «Летающие тарелки не прилетают с какой-то далёкой планеты и не являются представителями какой-то таинственной цивилизации. Они – наши непосредственные соседи, часть другого пространственно-временного континуума, где жизнь, материя и энергия радикально отличаются от нашего».
Очень может быть, всё так и есть, и, тем не менее, это лишь гипотеза. Истинное положение вещей покажут дальнейшие исследования уфологов. И ещё – прислушайтесь к мудрому совету уже упомянутого Джона А. Киля: «Шутки с НЛО так же плохи, как шутки с чёрной магией... Лёгкое любопытство к НЛО может превратиться в разрушительную одержимость...»
Наш « Бермудский треугольник »
Говорил, ломая руки,
Краснобай и баламут
Про бессилие науки
Перед тайною Бермуд.
В. Высоцкий
Рис. 13. Питерский «Бермудский треугольник»
«Бермудский треугольник» всё ещё остаётся самым знаменитым из загадочных мест, связанных с исчезновением людей и транспортных средств. Но с XV века, когда там были отмечены первые случаи пропажи судов с экипажами, список подобных аномальных зон постоянно пополняется. Теперь на земном шаре их множество. Здесь люди встречают пришельцев, заболевают или, наоборот, выздоравливают. В нашем городе – это так называемый «Петербургский Бермудский треугольник». Одна из его сторон проходит от Сенной площади, пересекая канал Грибоедова, до Вознесенского проспекта. Вторая следует по нему и упирается в улицу Декабристов. Третья соединяет последнюю с Сенной площадью. В него входят Кокушкин мост и Столярный переулок. Эти места упоминают в своих не лишённых мистики произведениях Ф.М. Достоевский (1821-1881), Н.В. Гоголь (1809-1852), М.Ю. Лермонтов (1814-1841). Причины происходящих здесь явлений пока не объяснены, но сами факты зафиксированы. О притяжении «треугольника», которое испытывали на себе великие русские писатели, и попытку анализа такого явления даёт член Союза писателей Санкт-Петербурга и Ленинградской области Юрий Раков:
.
Рядом с Сенной площадью прячется между двумя старыми домами, пожалуй, самый коротенький в городе переулочек. Он соединяет Садовую улицу с набережной канала Грибоедова. Этот переулочек и перекинутый через канал мостик названы по имени купца, некогда владевшего находившимся поблизости кабаком, Кокушкиными. За Кокушкиным мостом проходит Столярный переулок. Шестнадцать домов (девять по чётной и семь по нечётной стороне) составляют его. Большинство домов построено в первой половине XIX столетия. Внешне здания не очень примечательные, в основном в четыре этажа, с балконами и скошенными углами, с тёмными подворотнями и как близнецы-братья похожими друг на друга дворами-колодцами.
В начале XVIII века здесь существовала тесная застройка Переведенской слободы, в которой жили главным образом мастеровые, приписанные к Адмиралтейству. Частые пожары уничтожали деревянные постройки, и на погорелых местах возводили каменные дома. Так стал формироваться Столярный переулок. Три улицы, пересекавшие его – Большая, Средняя и Малая Мещанские, – своими названиями свидетельствовали о социальном составе населения, проживавшего здесь: ремесленники, мастеровые, бедные чиновники низших классов и мелкие торговцы, принадлежавшие к мещанскому сословию. Среди ремесленников и мастеровых было немало сапожников, жестянщиков и столяров. Переулок изобиловал питейными заведениями. Они были в каждом доме: кабаки, трактиры, рюмочные, полпивочные лавочки. А рядом дышало «брюхо Петербурга» – Сенная с её знаменитым рынком. По булыжной мостовой Столярного и Мещанских тянулись к Спасу-на-Сенной богомольцы. Тянулись мимо питейных и мелочных лавочек, мимо тенистых дворов, в колодцах которых стояла вода цвета ржавчины. От Екатерининского канала (его часто называли в прошлом канавой) веяло прохладой и запахом свежей рыбы, которую привозили на лодках для торговли.
В конце 1829 года в большом доме у Кокушкина моста, принадлежавшем в то время купцу и ростовщику И.Д. Зверкову, поселился никому ещё не известный Н.В. Гоголь-Яновский. Живя в этом доме № 18/69 (он был тогда на два этажа ниже), Гоголь пытается устроиться на службу в департамент, пробует свои силы как чтец, но его преследуют неудачи. Наконец он принят в департамент на набережной Мойки, 66, на самую низшую чиновничью должность. Он должен главным образом переписывать бумаги. Одни чиновники строчат ответы на письма и запросы, другие переписывают их начисто, третьи регистрируют и подшивают бумаги. Итак весь день. Стоит в залах скрип гусиных перьев и шелест бумаг. Зелёные вицмундиры весь день перед глазами. Жизнь Гоголя разделилась на две половины. Одна медленно тянулась в департаменте, где он натягивал на себя мундир Поприщина, вторая начиналась к вечеру в доме Зверкова. Гоголь брал перо, садился поближе к окну, чтобы не жечь свечи, и писал, вспоминая родную Васильевку в Малороссии.
Так создавались «Вечера на хуторе близ Диканьки». И первое впечатление от Петербурга у кузнеца Вакулы из «Ночи перед Рождеством» будет весьма напоминать удивление провинциала Гоголя при первом его знакомстве с городом на Неве: «Боже мой! Стук, гром, блеск, по обеим сторонам громоздятся четырёхэтажные стены...»
У Гоголя была характерная черта – он любил направлять своих героев в те же места, где побывал сам. Так произошло и с домом Зверкова. Автор «Записок сумасшедшего» привёл к нему Поприщина, привёл тем же путём, каким сам возвращался домой из департамента: «Перешли в Гороховую, поворотили в Мещанскую, оттуда в Столярную, наконец к Кокушкину мосту и остановились перед большим домом. “Этот дом я знаю, – сказал я сам себе. – Это дом Зверкова ”. Эка машина! Какого в нём народа не живёт: сколько кухарок, сколько приезжих! А нашей братьи чиновников – как собак, один на другом сидит».
А теперь на некоторое время расстанемся с Гоголем и его Поприщиным. Откроем неоконченную повесть М.Ю. Лермонтова «Штосс» и отыщем в ней страницу, где автор рисует утро у Кокушкина моста: «По тротуарам лишь изредка хлопали калоши чиновника, – да иногда раздавался шум и хохот в подземной полпивочной лавочке, когда оттуда вытаскивали пьяного молодца в зелёной фризовой шинели и клеёнчатой фуражке. Разумеется, эти картины встретили бы вы только в глухих частях города, как, например... у Кокушкина моста».
Герой повести Лермонтова Лугин ищет дом Штосса у Кокушкина моста, в котором хочет снять для себя квартиру. Он стоит у самого моста. Не это ли дом Зверкова, так хорошо знакомый и Гоголю, и его Поприщину?
Рис. 14. Кокушкии мост через канал Грибоедова, соединяет Кокушкин и Столярный переулки
В новой квартире Лугина висит на стене портрет «человека лет сорока в бухарском халате, с правильными чертами, большими серыми глазами». В выражении этого лица «дышала такая страшная жизнь, что нельзя было глаз оторвать». Лугина приковывает к себе этот портрет.
В полночь к художнику неожиданно является некто с колодой карт. Этот незваный гость своим видом напоминает мужчину в бухарском халате на том портрете. На предложение гостя сыграть с ним в карты Лугин отвечает согласием. Он спрашивает, как звать пришедшего. Тот говорит, ухмыляясь: «Что-с?» Возможно, перед Лугиным сам хозяин дома Штосс. Карточная азартная игра, в которую они играют, называется тоже штоссом. Помните, в штосс играл и пушкинский Германн. Лугин ставит деньги на семёрку. Каждый раз, когда он вот-вот должен выиграть, перед его взором возникает видение молодой красавицы, как будто обещающее ему любовь и блаженство. Но художник проигрывает, и чудное видение исчезает.
И ещё не раз ровно в полночь приходит к Лугину новый знакомый с колодой карт. И каждый раз Лугин проигрывает. Повесть была не закончена Лермонтовым. Мы так и не узнали, что же произошло с Лугиным, который близок к помешательству. Автор «Штосса» прочёл отрывок из этой повести в доме поэтессы Е.П. Ростопчиной при свечах и закрытых дверях по всем правилам святочного рассказа. Слушатели были удивлены и отчасти напуганы услышанным.
«Штосс» не похож ни на одно произведение Лермонтова. В нём густо замешаны и мистика, и фантазия, и реалистические зарисовки. Какая-то тайна и неясная цель скрыты в этой незавершённой работе.
В лермонтовском «Штоссе» можно найти мотивы, звучащие в нескольких петербургских повестях Гоголя: «Портрет», «Невский проспект» и отчасти «Записки сумасшедшего». В самом деле, желание Лугина любой ценой удержать возле себя туманное видение красавицы напоминает художника Пискарёва из «Невского проспекта», который устремляется за красоткой, оказавшейся на самом деле продажной женщиной. И в «Штоссе», и в «Портрете» Гоголя оживает изображение мужчины в восточной одежде с удивительно выразительными и приковывающими к себе глазами. Лугин и Поприщин из «Записок сумасшедшего» приходят, очевидно, к одному и тому же дому у Кокушкина моста. И несчастного Лугина тоже ждёт, скорее всего, палата умалишённых, как Поприщина и пушкинского Германна.
Можно предположить, что созданный в 1841 году лермонтовский «Штосс» явился своего рода подражанием некоторым петербургским повестям Гоголя, которые были опубликованы за несколько лет до этого.
Кокушкин мост и Столярный переулок объединили нескольких литературных героев. Неподалёку от дома Зверкова находился дом купца Алонкина, где жил Достоевский, а чуть дальше по Столярному стоит тоже угловой дом Раскольникова (Гражданская, 19/5). Эти два дома находятся в охранной зоне Достоевского.
Первый путь Родиона Раскольникова, когда он совершал «пробу» своего будущего преступления, шёл от его дома на углу Средней Мещанской и Столярного (Гражданская, 19/5) до Кокушкина моста и далее по набережной «канавы» до Средней Подьяческой. Интересно, что если встать на скрещении Гражданской и Столярного у дома Раскольникова, то ваш взгляд, куда бы вы его ни бросили, упрётся в стены домов. Эта замкнутость петербургского пространства подчёркивает безвыходность положения, в котором оказался герой «Преступления и наказания».
Кокушкин мост и Столярный переулок перебрасывают нас из района шумной Сенной и Садовой в тихий и словно погружённый в воспоминания мир литературных персонажей Гоголя, Лермонтова и Достоевского. Этот уголок города, кажется, скрывает тайну своего притяжения, которое испытали на себе великие русские писатели.
В последнее время много говорят о наличии под Петербургом так называемых «геопатогенных зон», образованных геологическими разломами. Город стоит на стыке Балтийского щита с Русской платформой.
По свидетельству заслуженного геолога России, кандидата геолого-минералогических наук Е.К. Мельникова, геоактивных зон (это определение более точно, чем геопатогенная зона) под землёй Питера насчитывается примерно 25. Учёный считает, что наличие геоактивных зон отрицательно влияет на самочувствие, поведение и творческую энергию человека при условии длительного пребывания в этой зоне. Одна из таких зон находится в районе Сенной. Геологический разлом идёт от площади (место, где находится павильон метрополитена) до канала Грибоедова и далее по нему до Вознесенского проспекта, поворачивает на этот проспект и проходит по нему до Офицерской улицы, а затем следует обратно до Сенной. Вот такой получается своего рода «Бермудский треугольник» Петербурга. В него целиком входит охранная зона Достоевского, а значит, и Кокушкин мост, и Столярный. Может быть, в этом и заключён секрет притяжения, испытанного великими русскими писателями и их мистически настроенными литературными героями.
.
« Гиблые места »
По причине попадали,
Без причины ли —
Только всех их и видали:
Словно сгинули.
В. Высоцкий
Нередко можно услышать в чьём-нибудь разговоре выражение «плохое место». Как правило, связано это с какой-то областью, где у повествующего были или нелады со здоровьем, или там часто происходили всевозможные неприятности. В настоящее время гиблые места принято называть аномальными зонами, биопатогенными или геопатогенными (ГПЗ). Исследователи более предпочитают употреблять термин – геоактивные зоны. Занимается их изучением наука эниология. Пока о ней известно немногим, хотя её проблемы сродни экологическим. Если экология изначально возникла как наука об отношениях растительных и животных организмов, а потом стала рассматривать закономерности взаимодействия общества и окружающей среды, то к явлениям, которые исследует эниология, относятся патогенные факторы и геоактивные зоны.
Что представляют собой «гиблые места»? Прежде всего это такие места, где проходят природные водотоки, несущие в себе потоки ионов и других энергоактивных частиц. Также это и различные технопатогенные области, где имеется излучение от линий электропередачи, электромагнитное излучение кабелей, вибрация, теплотрассы. Длительное пребывание человека в таких местах ведёт к быстрой утомляемости, падению иммунитета, развитию повышенной раздражительности, снижению быстроты реакции у водителей автотранспорта.
Рис. 15. Большой концертный зал «Октябрьский»
К слову, перечисленным объясняется и нередко повторяющиеся в одних и тех же местах катастрофы и преступления. В месте пересечения дорог с геопатогенной зоной чаще всего погибают и получают увечья люди. Во время пребывания человека в зоне разлома, где обычно находятся подземные источники, у него начинают происходить непроизвольные сокращения мышц. Они-то, по мнению специалистов, и являются причиной несчастий на дорогах. Непроизвольные мышечные сокращения рук и ног у водителей автомобилей приводят к чрезвычайным происшествиям на дорогах. Когда в геоактивной зоне располагается учреждение или жилой дом, то работающие или живущие здесь люди заболевают различного рода недугами в несколько раз чаще, чем вне её. Показано также, что геопатогенные зоны оказывают влияние и на психическое состояние человека. Появляется сильная утомляемость, депрессия. Подсчитано, лишь 5 % людей способны находиться в местах с повышенным энергетическим фоном без ущерба для здоровья. Чем объясняется такая неприятность? Всё довольно просто. Мантия Земли выделяет радон, гелий, ртутные пары и прочие опасные для людей газы.
В области разломов земной коры, и особенно в их узлах, происходят изменения магнитных и электрических полей, быстрое развитие различных патогенных микроорганизмов, нарушения ионного состава атмосферы и много других неблагоприятных для человека факторов. Разумеется, они оказывают на здоровье и поведение людей негативное воздействие. Нужно отметить, практически все мегаполисы мира возведены в подобных областях, так как строили их у воды, а большинство рек, озёр, морей образовались именно на разломах. Северная столица не исключение.
Уменьшение количества отрицательных ионов приводит к нарушению электромагнитного баланса клеток организма и падению его устойчивости к действию неблагоприятных факторов.
Заболеваемость ишемической болезнью сердца в местах геопатогенных зон возрастает почти в 3 раза! А это в свою очередь повышает смертность. К слову, подсчитано: частота обращений за медицинской помощью в поликлиники у тех, кто проживает над разломами земной коры, вдвое выше, чем у других. В ГПЗ дети болеют в 3-4 раза чаще, число поражений лейкозом увеличивается в три с половиной раза. Здесь необходимо заметить, что в некоторых крупных городах до 40 % жилых зданий располагается в геоактивных зонах.
Наши далёкие предки именно такие места и называли «гиблыми». Возникает вопрос – как же они определяли, где можно строить себе жильё, а где нет? На Руси при возведении городов нередко строители делали следующее. В тех местах, где предполагались жилые кварталы, над землёй вешали куски сырого мяса. Там, где оно быстро портилось, никто никогда ничего не строил. Справедливости ради заметим: иногда здесь возводились храмы и монастыри. Однако делали это, вероятно, для того, чтобы нейтрализовать молитвами «гиблое место». С развитием цивилизации о таких мелочах просто забыли, решив, вероятно, что всё это не более чем суеверие.
Можно ли сейчас без специальных приборов распознать геопатогенную зону? Ответ будет положительным. В «гиблых местах» отлично растут ольха, ива, осина, дуб, ясень и вяз. Хвойные деревья, а также берёза и липа заболевают, на них появляются наросты, возрастает число уродливых форм, прежде всего – деревьев с раздвоенными стволами. Остро реагируют на воздействие разломов кустарники: смородина недоразвита, малина сохнет и пытается «покинуть» зону. В 2-3 раза снижается урожайность картофеля над геопатогенной зоной, быстрее скисают вина и гниют овощи.
Домашние животные (кроме кошек) пытаются убраться восвояси из ГПЗ. Здесь мыши ведут себя возбуждённо и не роют себе нор. Между тем муравьи и змеи в «гиблых местах» чувствуют себя превосходно. Красные муравьи строят муравейники, гады ползучие зимуют и производят потомство. В Петербурге с пресмыкающимися проблема, а вот с муравьями её нет. Они живут где хотят, поэтому для человека думающего эти мелкие создания могут быть своего рода индикатором ГПЗ.
Кстати, пернатые и некоторые домашние питомцы (млекопитающие) тоже могут дать подсказку, пригодно ли данное место для жилья хомо сапиенса. Исследователи установили – там, где повышен энергофон, нередко гнездятся вороны. В ГПЗ любят отдыхать кошки, но мяукающие существа никогда не устраивают там постоянного логова. Собаки как можно быстрее покидают подобные места. Будьте наблюдательны: предупреждённый – вооружён.
Где же в Петербурге находятся наиболее известные « гиблые места » ?
Одна из таких зон – Московский парк Победы. Он был заложен в октябре 1945 года на территории довоенного кирпичного завода. Многие посетители парка утверждали, что во время прогулок они чувствовали слабость, дурноту, возникало психоэмоциональное напряжение. Позже стало известно – здесь в период блокады Ленинграда был крематорий, где велись массовые захоронения погибших людей (до 30 тысяч ежедневно). По разным данным, в его печах за годы войны было сожжено от 600 тысяч до миллиона жителей города-героя. Служители церкви утверждали, что всему виной души погребённых не по христианскому канону. Тонкие тела напоминали о себе до тех пор, пока в парке не был установлен православный крест. После этого, как говорят, гулять там стало значительно комфортнее.
Концертный зал «Октябрьский». Его возвели на месте греческой церкви Св. Дмитрия Солунского. По имеющимся в исторической литературе сведениям, при ней находилось ещё и кладбище. После постройки про «Октябрьский» стали говорить, будто его служащие часто страдают различными недугами, нередко умирают, а у посетителей обычно начинаются головные боли и ощущается разбитость.
Рис. 16. Парк Победы
Литейный мост. Известно, что при строительстве его опор погибло более ста человек. Тела большинства из них так и не были обнаружены. В полицейских архивах XIX в. сохранились жалобы жителей ближайших домов, что из-под моста «вылазит всяка нечисть, поганые рожи корчит да срамные слова кричит». На этом мосту нередко совершаются преступления, а некоторые лицезреют фантомы[2].
Набережная канала Грибоедова. Она входит в число самых загадочных мест Петербурга. Здесь совершались громкие преступления – от убийства императора Александра II до убийства депутата Галины Старовойтовой.[3]
Рис. 17. Тихие уголки Парка Победы
Рис. 18. Литейный мост
Медный всадник. Аномальные свойства издавна приписывались и некоторым петербургским памятникам. Безусловно, самый главный и самый известный призрак Санкт-Петербурга обитает у главного памятника города – Медного всадника. И, естественно, это призрак Петра Великого. Многие помнят историю о том, как Павел, поздно вечером прогуливаясь по Сенатской площади, повстречал случайного прохожего, закутанного с головы до ног в глухой плащ (повстречал, несмотря на царскую охрану). Незнакомец поровнялся с царём, и Павел почувствовал, как его левую сторону (а прохожий шёл именно слева) сковал могильный холод. «Бедный, бедный Павел...» – отчётливо проговорил незнакомец, затем проследовал к зданию Сената и пропал с глаз. Современники считали, что это был дух Петра I, предсказавший гибель своему потомку и преемнику.
И сегодня никто из горожан, даже те, кто сильно навеселе поздней порой возвращаются домой через площадь Декабристов, в припадке пьяной храбрости не посмеет повторить вызов безумного Евгения. Вряд ли кто открыто признается в этом, но большинство петербуржцев верят в подлинность истории, рассказанной Пушкиным. Впрочем, народ всегда ассоциировал памятник Петру с его духом. Легенда о том, как появился памятник, гласит, что Пётр выехал на горячем коне к берегу Невы, сказал: «Всё – Божье и моё!» – и перепрыгнул реку. Повторил: «Всё – Божье и моё!» И снова перелетел на другой берег. Но тут возгордился он и сказал так: «Всё – моё и Божье!» И в наказание окаменел.
Рис. 19. Набережная канала Грибоедова
Рис. 20. Медный всадник
О появлении в Санкт-Петербурге, на берегу Невы Медного всадника народ сложил ещё и множество других песен, легенд и преданий. Одно из них было записано В.Я. Евсеевым в 1945 году в Карелии. Вот краткое содержание. Царь Пётр узнаёт, что в Финляндии есть чудесный конь, и решает им завладеть. Для этого он направляется в финские земли, где устраивается конюхом у князя, содержащего чудесного коня в крепости. Когда конюху разрешают поехать на чудо-коне, тот перескакивает на нём стены твердыни и мчится в Питер. «Ещё и теперь он там верхом на нём сидит около реки». Конечно, это только легенда. На самом деле всё было иначе.
Однажды в Канцелярию строений пришёл житель Устюжского уезда Семён Вишняков и сообщил, что в Лахтинском лесу есть большой камень, именуемый местными жителями Гром.
Название он получил потому, что во время грозы от него откололся значительный кусок валуна. Французский скульптор Этьен Морис Фальконе едет в Лахту и осматривает исполина. Он ему нравится, и мастер доставляет глыбу в Санкт-Петербург.
Между тем название Гром для больших камней на Руси редкое, если не единственное. Игорь Маланин утверждает, что в XIV веке лахтинский камень-титан не мог называться Громом. А тогда как? Конечно, Конь! К тому же известны старые документы Канцелярии строений Санкт-Петербурга, в которых указано, что недалеко от Гром-камня в Лахте есть деревня под названием Конная (Конная Лахта). Название Гром лахтинский Конь-камень, несомненно связанный с культом коня, получил после того, как в него попала молния, образовав трещину.
Как видим, получается, Пётр I сидит, таким образом, не на одном коне, а сразу на двух! Знал ли Морис Этьен Фальконе, что сажает российского императора и на языческую святыню Конь-камень? Ответа пока нет. Но очень может быть, необъяснимые явления с Медным всадником – это проделки языческих богов. По представлению служителей церкви, они олицетворяют нечистую силу: чертей, бесов и др.
Рис. 21. Невский проспект
К слову, необычными свойствами обладают и другие памятники архитектуры. Например, Пётр I у Михайловского замка шевелится, и это легко увидеть, если посмотреть на него белой ночью ровно в три часа. А Смольный собор при приближении к нему необъяснимым образом удаляется – словно врастает в землю.
Кошмарная тайна Обводного канала
Природа этих явлений пока не известна, но отмахнуться от них нельзя, не рискуя погубить науку.
Академик В. А. Трапезников
Когда-то выдающийся французский астроном, математик и физик, иностранный почётный член Петербургской АН (1802) Лаплас Пьер Симон (1749-1827) сказал: «То, что мы знаем, ограничено, а чего не знаем – бесконечно». Данное изречение полностью подтверждает история, которую Виктору Степакову удалось найти в семейном архиве родственников известного ленинградского психиатра Ю.Р. Ефимсона (1894-1980). Давно в Санкт-Петербурге ходили слухи о таинственных случаях суицида, творящихся на Обводном канале. Подтверждением их стали записки упомянутого эскулапа, названные «О случаях самоубийств на Обводном канале».
Однако, прежде чем перейти к повествованию В.Степакова, кратко расскажем, что собою представляет данный водоём. Обводный канал считается крупнейшим гидрографическим сооружением в границах Северной столицы. Он вытекает из Невы в районе Александро-Невской лавры и впадает в реку Екатерингофка в самом устье Невы. Длина канала 8 километров. Впервые о нём начали говорить в 1776 году как о южной границе Петербурга. В то же время определилось его радиальное, по сложившейся уже тогда городской традиции, расположение. Канал должен был пересекать все основные магистрали – Петергофскую дорогу, Измайловский и Московский проспекты, Литовский канал и Шлиссельбургский тракт – и служить отводом воды из Невы в период наводнений. Его строительство началось в 1803 году и закончилось в основном к 1835 году. Руководили работами инженеры И.К. Герад и П.П. Базен. На берегах его почти сразу стали появляться промышленные предприятия. Именно они надолго и определили отношение к каналу горожан. Водоём был грязным, замусоренным отходами производства, и просто ассоциировался с тяжёлым трудом рабочих фабрик и заводов. Именовали его не иначе как «канава», или «городской ров». Иногда, в отличие от старого, Екатерининского, канала – «новая канава». А в связи с быстрым ростом на его берегах фабрик и заводов уже в середине XIX века в Петербурге бытовала пословица: «Батюшко Питер бока наши вытер, братцы заводы унесли годы, а матушка канава и совсем доконала».
Рис. 22. Крепость Ландскрона
Рис. 23. Боткинские бараки
Обводный канал со временем и в самом деле сделался сточной канавой с дурным запахом и нехорошей славой. В 1928 году в сатирическом журнале «Пушка» можно было познакомиться с характерным диалогом-анекдотом: «А дет тут Обводный канал?» – «А вот идите прямо, и где запах, нос зажмите, туточки и канал зачнётся». Пройдёт совсем немного времени, и Обводный канал в фольклоре назовут «Обвонным». Даже появятся частушки: «Утки плавают в Обвонном. Им канал как дом родной. Хоть живут в стихии водной, Только пахнут не водой».
Итак, что же удалось обнаружить в архиве родственников психиатра Ю.Р. Ефимсона Виктору Степакову? Приводим повествование автора, опубликованное в книге «Мистический Петербург», с сокращениями:
Рис. 24, 25. Набережная Обводного канала
.
Участок Обводного канала от Боровского моста до устья Волковки в Петербурге издавна считается местом нехорошим, даже проклятым. А началось всё зимой 1923 года. Во время прокладки теплотрассы в районе нынешнего автовокзала рабочие глубоко под землёй наткнулись на некое каменное сооружение – гранитные плиты, расположенные в виде круга. Поверхность их была испещрена непонятными надписями и знаками, а под центральной плитой обнаружились истлевшие человеческие кости. Прибывший на место находки археолог Гвоздицкий был потрясён. После беглого осмотра он вынес приговор: находка уникальна, поскольку является прекрасно сохранившимся капищем, или захоронением, относящимся к XI-XII вв. и имеющим, скорее всего, скандинавское происхождение... В итоге судьба уникальной находки оказалась печальной. Ломовые извозчики отвезли гранитные плиты в камнерезальную артель для мостовых «Свободный труд», где из них напилили поребрики для мостовых Лиговского проспекта. Человеческие останки сложили в несколько мешков и вывезли на свалку.
.
Тёмные воды смерти
В полдень 12 апреля того же года с Боровского моста в Обводный канал бросилась прачка. С этого момента Боровский, Новокаменный, Предтеченские мосты и железнодорожный виадук близ Волковки стали излюбленным местом городских самоубийц... Пик самоубийств пришёлся на осень 1923 года. Милиция была вынуждена выставить на мосту и виадуке посты, чтобы всеми мерами препятствовать попыткам граждан преждевременно свести счёты с жизнью. Тем не менее, в том году воды Обводного канала навсегда сомкнулись над головами 89 человек. Спасти удалось лишь одного... Мясопатамскому повезло – вместо глубины он угодил на мелководье, где и сидел с отбитыми ягодицами, пока его не вытащили пожарные.
Рис. 26. Обводный канал, окрестности.
Неудавшегося самоубийцу отвезли в приёмный покой городской барачной больницы (Боткинские бараки), оказали необходимую помощь, после чего им занялся известный психиатр Ефимсон. О чём беседовал врач с пациентом, осталось тайной, но то, что случай неудавшегося суицида был явно неординарным, это факт. В таком виде, как после долгой беседы с Мясопатамским, коллеги никогда не замечали светоча психиатрии. В крайне возбуждённом состоянии Ефимсон метался по больнице, бормоча одну и ту же фразу: «Этого не может быть! А впрочем, кто знает...»
С 1924 года самоубийства на Обводном резко сократились... В 1933 году канал вновь захлестнула эпидемия суицида, и опять на том же участке – от Боровского моста до железнодорожного виадука. 107 случаев самоубийств было запротоколировано 28-м отделением милиции, на территории которого находился этот участок. Между тем Ефимсон внимательно наблюдал в психиатрическом отделении выловленных из канала новых пациентов. А всё свободное время доктор проводил в архивах, разыскивая документы, в которых содержались бы сведения о каких-либо таинственных происшествиях, связанных с районом Обводного канала и речкой Волковкой. Поиски привели его к археологу Гвоздицкому. Их встреча состоялась незадолго до войны. Гвоздицкий рассказал о находке 1923 года и даже показал ряд рисунков, надписей и знаков с каменных плит, воспроизведённых по памяти. Выходило следующее: обнаруженные плиты представляли собой ритуальное капище. Первоначальная датировка оказалась неверной. «Тут я маху дал», – искренне сокрушался археолог. Отдельные из высеченных на плитах каббалистических символов появились в Европе не ранее конца XIII – начала XVI века. Расшифровать надписи не удалось, так как язык, на котором они были выполнены, являл дикую смесь древнееврейского и латыни. По мнению специалистов, надписи могли быть каким-то пророчеством или заклятием, на что указывало как наличие символов, так и расположение плит. «Впрочем, всё это весьма гипотетично, – в конце беседы заключил Гвоздицкий. – Истина, к сожалению, уничтожена вместе с камнями».
