Текст книги "Атлантиды ищите на шельфе"
Автор книги: Александр Кондратов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 18 страниц)
Ольвия – на суше и под водой
В середине VI века до н. э. древние греки, выходцы из Милета, заложили на обрывистых берегах Днепровско-Бугского лимана город, названный Ольвия – «Счастливая» (такое же название-заклинание носит и город на Лазурном берегу Франции, наполовину затопленный водой, а также еще четыре-пять античных городов, ибо название должно было не просто дать имя городу, но и ограждать его от бедствий).
Ольвия на берегах Понта Эвксинского превратилась в богатый процветающий город, жителям которого не раз приходилось отстаивать свою независимость. Ольвию осаждал Зопирион, полководец Александра Македонского, однако без успеха. Отражала она и набеги кочевников-скифов, откупаясь от них данью. В середине I века до н. э. город был взят гетами, одним из фракийских племен, и полностью разрушен. Но, подобно фениксу, Ольвия вновь возродилась из пепла пожарищ. В эпоху великого переселения народов римский гарнизон Ольвии неоднократно отбивал натиск кочевников. Однако не смог устоять перед полчищами гуннов. Они-то и нанесли Ольвии смертельный удар. Древний город перестал существовать: лишь спустя полторы тысячи лет его руины были открыты русскими археологами.
Раскопки Ольвии начались в прошлом веке и продолжаются по сей день. Начал их академик П. И. Кеппен, открывший античный город на берегу Днепровско-Бугского лимана, а продолжали многие русские и советские археологи. В Ольвии обнаружены античные надписи на камне, водопровод и теменос – культовый центр каждого эллинского города, где росла священная роща и находились главные храмы. Сенсационные находки в Ольвии этим не исчерпываются, будущее сулит много новых открытий. И не только на суше, но и под водой. Ибо около четверти площади Ольвии находится на дне лимана.
Место, которое древние греки выбрали для постройки Ольвии, самой природой четко делится на две части: верхнюю и нижнюю. Первая расположена на лёссовом плато, вторая – под береговым обрывом, у лимана. Первую современные археологи называют Верхним городом, а вторую – Нижним, причем оба названия пишутся с прописных букв – как собственные имена. Еще в начале прошлого века П. И. Кеппен, описывая Ольвию, говорил о том, что пристань города «без сомнения, находилась не в крепости, а вне оной. Жители здешние утверждают, будто бы в верховую погоду, а особливо при северо-западном ветре, когда вода отступает от берега, видим бывает еще мост, у коего некогда приставали корабли; они прибавляют к сему и то, будто бы пристань сия некогда для прочности была залита свинцом».
В середине прошлого века граф А. С. Уваров писал в своем «Исследовании о древностях Южной России и берегов Черного моря» о том, что волны, беспрепятственно подмывая берег, обрушивают его и постепенно сокращают площадь Нижнего города, которая в древние времена «простиралась по крайней мере на десять сажен далее в лиман». Уваров полагал, что «ольвийцы, желая воспрепятствовать обрушиванию берега и намереваясь сделать тут удобную пристань, укрепили берег каменной постройкой, следы которой дошли и до нас», – это покрытые водой плиты, что лежат в двух десятках метров от берега и бывают видны, когда воду лимана сгоняет сильный ветер. В древние времена, считал Уваров, с высокого берега Верхнего города спускалась каменная лестница прямо к пристани Ольвии, длиной в 200 метров, сложенной из больших, «связанных между собою железными скобами, припаянными свинцом плит».
В начале нашего века детальные раскопки Ольвии провел Б. В. Фармаковский. «Остатки стен города, которые судя по надписям, здесь, у р. Буга, несомненно, должны были быть, находятся, очевидно, уже под водой, – писал он. – Очень может быть, что то грандиозное сооружение, которое находится под водою сажен на 10 от берега у южной части прибрежной Ольвии и которое было отмечено уже графом А. С. Уваровым и другими исследователями, представляет именно остатки прибрежных стен Ольвии, защищавших ее порт.»
В сентябре 1937 года профессор Р. А. Орбели провел первое подводно-археологическое исследование Ольвии. Первые же работы здесь «подтвердили наше мнение о том, что Нижний город ополз. Не осел, а ополз! Оползла вместе с ним и набережная, – писал Орбели, – Предполагаемая квадратура набережной – 11 100 м2… Для исследования территории причала, а также внутренней части сооружения необходим грунтосос». Но раскопки с помощью «грунтососа» проведены не были, и лишь в начале 60-х годов подводно-археологическое изучение Ольвии было продолжено – на сей раз уже не с помощью водолазов, как прежде, а самими археологами, вооруженными аквалангами. Профессора Рубена Абгаровича Орбели справедливо называют «отцом» советской подводной археологии. В 30-х годах он провел несколько экспедиций, целью которых был поиск затопленных городов. Водолазы в скафандрах были как бы «глазами» и «руками» Орбели. Изобретение акваланга позволило опускаться под воду ученым-археологам. В нашей стране первым таким археологом-подводником стал профессор Владимир Дмитриевич Блаватский, крупный специалист по античной археологии и античному искусству. Под его руководством в 1961 году большая экспедиция Института археологии АН СССР приступила к работам на дне Днепровско-Бугского лимана. Изучив и обмерив загадочное сооружение, находящееся вблизи от берега и именуемое то «пристанью», то «мостом», то «обломками стены», аквалангисты установили, что это развал, состоящий из многих десятков каменных блоков, достигающих 160 сантиметров в длину и 60 сантиметров в ширину и высоту. Неподалеку от него был обнаружен новый развал камней, а в сотне метров от берега – еще одно затопленное сооружение. Был составлен план затопленной части Ольвии, увеличивший размеры этого города на добрые 20 гектаров.
Новый этап в изучении «ольвийской атлантиды» начался с применения звукового геолокатора. Его открыт ленинградский археолог-подводник К. К. Шилик и геоморфолог Б. Г. Федоров, в 1964 году начавшие зондировать мутную воду лимана и его илистое дно с помощью геолокатора. В течение четырех полевых сезонов, с 1971 по 1974 год, вела работу Ольвийская подводно-археологическая экспедиция под руководством С. Д. Крыжиц кого и при участии К. К. Шилика. Она проводила уже не только разведку, но и настоящие раскопки, закладывая под водой шурфы. Подводные изыскания определили древнюю береговую линию лимана и четко обозначали границы Ольвии под водой.
От Ольвии до Диоскурии
Ольвия – не единственный город, часть которого поглощена водами Понта Эвксинского. Мы уже говорили об античном Одессосе, находившемся на месте нынешней Варны, и его затопленном древнем моле, На берегах Черного моря был и другой Одессос, расположенный неподалеку от Ольвии и острова Березань. «Перипл Понта Эвксинского» довольно-таки точно указывает его местонахождение. Одессос (или Одесс) должен был стоять на берегу устья Тилигульского лимана. Но обнаружить его здесь не удалось. И тогда исследования были перенесены под воду. Ведь в античное время берег моря проходил гораздо мористее, примерно в полукилометре южнее, чем ныне. Эта береговая полоса была уничтожена абразией – и, вероятно, под водой оказались и руины Одессоса. В 1981 году подводно-археологические исследования в этом районе провел кандидат исторических наук М. В. Агбунов и обнаружил, по его словам, следы античного поселения, поглощенного морем. Вероятно, это и есть Одессос.
Наступление моря, разрушительная работа волн уничтожили и древний античный маяк – башню Неоптолема (названную так в честь сына Ахилла), стоявшую на высоком обрывистом мысу у входа в основное устье Днестра, или, как называли его эллины, – Тираса. Ибо берег здесь отступил со времен античности не менее чем на 300 метров. М. В. Агбунов, проводивший здесь исследования, обнаружил на глубине нескольких метров обломки амфор и другой посуды, мелкие камни. Видимо, здесь надо искать руины башни Неоптолема, поглощенные морем.
Сходная судьба постигла и еще один античный город – Кремниски, который находился примерно в двух десятках километров к западу от башни Неоптолема. «Это расстояние приводит к левому берегу оз. Бурнас в район с. Лебедевка, – пишет М. В. Агбунов. – Но на коренном берегу здесь нет никаких остатков античного поселения, которое можно было бы отождествить с этим пунктом. И его локализация также долгое время была предметом оживленных споров и дискуссий. Палеографическая реконструкция показала, что в античное время берег здесь проходил также в нескольких сотнях метров южнее, т. е. мористее. За прошедшие столетия море уничтожило эту довольно широкую полосу степного плато. Полученная реконструкция натолкнула на мысль, что Кремниски давно разрушены. Проведенные подводные исследование подтверждают это предположение. Напротив Бурнасского мыса на дне моря на глубине 3–5 м выявлены следы разрушенного морем античного поселения. Аквалангистами найдены обломки амфор, лепной посуды, фрагмент мраморной плиты. Эти находки, надо полагать, связаны с городом Кремниски.»
Подводная археология помогает решать загадки не только древней истории, но и географии. Например, Плиний Старший сообщает об острове тирагетов, лежащем за Истром, то есть Дунаем: «За Истром же находятся города Кремниски, Эполит, горы Макрокремны, известная река Тира, давшая имя городу на том месте, где, как говорят, прежде была Оффиусса; обширный остров на этой же реке населяют тирагеты. Он отстоит от Псевдостомы, устья Истра, на 130 миль»… Что это за остров тирагетов? Одни полагали, что он находился между Днестром и его рукавом, Турунчуком, другие отождествляли его с Тендрой, третьи – со средней частью пересыпи Днестровского лимана, отделенной от остальной косы Цареградским и Очаковским гирлами. Однако все эти гипотезы основывались на том, что Нижнее Поднестровье осталось таким же, как во времена античности. На самом деле его очертания в ту пору были совсем иными. Днестровского лимана не было вовсе. На его месте существовала дельта реки из двух рукавов и обширный остров между ними. Ныне он исчез под водой. И так как Плиний сообщает о том, что остров «населяют тирагеты», следы их поселений надо искать на дне Днестровского лимана. Такие поиски и были проведены.
«Днестровский остров уже не одно столетие находился под водой. Его поверхность перекрыта толстым слоем ила, и найти остатки древних поселений оказалось нелегко, – говорит А. С. Голенцов, сотрудник Института археологии АН СССР. – Да и как их искать? Прочесывать дно лимана – дело безнадежное: работы десяткам аквалангистов не на один год. Ведь длина острова достигала тридцати, ширина – восьми, а местами до двадцати километров. И тут нам повезло: мы познакомились с краеведом А. Рогачевым, который все свободное время посвящал изучению истории и природы своего края. Несколько лет назад он впервые нашел на днестровской пересыпи выброшенные морем после большого шторма обломки древнегреческих амфор. Поиски захватили, увлекли, и каждое лето Рогачев нырял и доставал со дна моря древнюю керамику, а после штормов собирал ее на самой косе. Приморский край острова находился на дне моря на глубине до пяти метров примерно километрах в двух, от современной береговой линии. Этот район и предстояло исследовать. Только на третьем погружении аквалангистов посетила удача. Попался небольшой обломок амфоры. Невзрачный, сильно окатанный, зеленоватый от водорослей. Потом еще два небольших обломка, еще один… Но всех волновала навязчивая мысль: а не следы ли это кораблекрушения? Как всегда, победили настойчивость, вера: вместе с обломками амфор стали попадаться фрагменты гетских и скифских сосудов, однако на греческом судне не могло быть посуды местных племен. Значит, найдено поселение!»
Аквалангисты собрали свыше сотни черепков, составили общий план затонувшего поселения. А в километре западнее и в двух километрах восточнее удалось найти следы еще двух поселений на дне. Видимо, все эти затонувшие селения находились на острове тирагетов, поглощенном волнами. А так как среди обломков керамики есть и малоокатанные черепки с острыми краями старых сколов, есть надежда, что на дне лимана, под слоем песка, мог сохраниться культурный слой, не размытый волнами. Это означает, что тут можно вести не простой поиск силами аквалангистов, а настоящие подводно-археологические раскопки.
«Эта река Тира, будучи глубока и представляя хорошие пастбища для скота, доставляет торговцам много рыбы на продажу и безопасна для плавания грузовых судов. На ней лежит соименный ей город Тира, колония милетян», – сообщает «Перипл Понта Эвксинского». На месте античной Тиры был построен средневековый город-крепость, а ныне здесь стоит город Белгород-Днестровский. Археологи уже давно ведут раскопки античной Тиры, одного из крупных городов Понта Эвксинского.
Быть может, раскопки следует вести не только в земле, но и под водой? Ведь конфигурация суши в этом районе сильно изменилась с тех пор, как на берегах Тиры-Днестра основали свой город эллины… Подводную разведку провел в этом районе профессор В. Д. Блаватский около трех десятков лет назад. Он обнаружил скопление камней, которое принял за руины античных сооружений. Однако позже выяснилось, что это не так: камни под водой имеют более позднее и более прозаическое происхождение. Видимо, поторопились те ученые, которые нанесли на подводно-археологическую карту еще один «полузатопленный» город – Тиру… Или все-таки будущим исследователям удастся отыскать на дне Днестра следы античных построек?
О том, насколько могут быть интересны, спорны, запутанны поиски затонувших городов, говорит история поисков еще одного античного города на берегах Понта Эвксинского – легендарной Диоскурии, основанной, согласно мифам, участниками похода аргонавтов. Но не только в мифах встречаем мы рассказ об этом городе.
Поиски Диоскурии
Страбон сообщает, что Диоскурия «лежит в заливе» и «занимает самый восточный пункт всего моря», а потому и «называется уголком Евксина и пределом плавания». О Диоскурии (или Диоскуриаде) говорят Плиний Старший, Помпоний Мела и другие античные авторы. Из этих источников мы узнаем, что греки из Милета, основавшие Диоскурию, перешли под власть понтийского царя Митридата, противостоявшего владычеству Рима, что в конце концов римляне захватили этот город и основали крепость Себастополис не то в самой Диоскурии, не то рядом с ней, не то на месте разрушенного города.
В 1712 г. французскому путешественнику де ля Мотрею жители окрестностей Сухуми показывали какие-то древности и «медаль» (видимо, античную монету) с надписью «Диоскурия». В 1833 году его соотечественник Ф. Дюбуа де Монпере, осматривая руины античных городов в Причерноморье, высказал мысль, что Диоскурия находилась в трех десятках километров от Сухумской бухты, за Кодороским мысом. Однако Дюбуа ошибался. Местные краеведы еще в конце прошлого века сумели доказать, что Диоскурию надо искать в районе Сухумской бухты – и вести поиски не только на суше, но и под водой, ибо во время штормов на берег выбрасывались обломки посуды, античные монеты и другие предметы, говорящие, что на дне Сухумской бухты находится древнее поселение. Причем находок было так много, что для предприимчивых людей сбор их превратился в промысел: желающий приобретал у полиции за три рубля билет (не дававший, однако, права на раскопки в земле), и после сильного шторма приводившего в движение прибрежную гальку, щебень и песок, целые толпы бродили по берегу и рылись руками в песке в поисках ценных предметов – однажды удалось найти даже золотую царскую тиару.
Итальянский миссионер Арканджело Ламберти в своем «Описании Колхиды, называемой теперь Мингрелией», составленном в XVII столетии, говорит о Севастопольском аббатстве, «которое теперь поглощено водой», – то есть о территории, находившейся на месте древнего Себастополиса-Диоскурии. Море ведет наступление на берега Сухумской бухты в течение многих веков. Не поглотило ли оно руины Диоскурии?
В тридцатом томе «Известий Кавказского отделения Русского географического общества» за 1877 год сухумский краевед В. И. Чернявский сообщил, что летом 1876 года он «при содействии двух любознательных юношей, превосходно умеющих плавать и нырять, А. Н. Шан-Гирея и Г. А. Метакса, исследовал целый ряд остатков этого древнего города на дне прибрежья Сухумской бухты до глубины 4–6 метров. Оказались не только ряды остатков древних стен, выдающихся местами почти до поверхности моря на расстоянии саженей до 30–50 от берега, но также иззубренные волнами стены древнего замка, поднимающиеся еще с глубины около 6 метров настолько, что я мог, поддерживаемый плавательными снарядами, обходить вокруг по пояс и местами по шею в воде. Замок имеет два сомкнутых отделения, одно совершенно круглой формы, другое – четырехугольной; последнее было разрушено. Лежат они перед Сухумской крепостью против конца юго-западной трети длины ее фасада. Стены их покрыты водорослями, губками и множеством устриц и мидий, которыми также покрыты все подводные остатки стен от глубины 2–6 метров, исследованные мною».
Перед зданием местной таможни Метакс нашел, по словам Чернявского, не только погруженные в море стены (заметить их было нетрудно, так как местами они почти выступали на поверхность из воды), но и «выдающийся при размахах большой зыби круглый столообразный камень-останец, который он считал за древний колодец, набитый доверху камнем и песком», а также массивную стену, идущую параллельно берегу бульвара по дну бухты на глубине до 10 метров. «Не погруженный ли это остаток той стены, которая, по историческим свидетельствам, защищала уже при турецком владычестве город Сухуми от ярости наступающего моря и, как видно по всему, совершенно неудачно боролась с неумолимыми законами природы, – писал Чернявский. – Наконец, на другом конце города Сухуми перед госпиталем, на огромном расстоянии от берега, рыбаки давно производят собирание устриц и мидий руками со стен огромной башни, выдающейся с глубины около 10 метров и, кажется, на расстоянии до 200 сажен от берега; башня эта не доходит метра три до поверхности.»
О том, что под водой на дне Сухумской бухты находится город, писал в начале нашего столетия археолог А. А. Миллер в статье «Разведки на Черноморском побережье Кавказа». В 20-х годах М. М. Иващенко написал специальную работу, посвященную местонахождению Диоскурии, и пришел к выводу о том, что этот античный город тянулся «неширокой полосой по берегу моря на протяжении 1,5–2 километров по обе стороны р. Беслаты, причем часть его находится на дне Сухумской бухты». В конце 30-х – начале 40-х годов памятники Сухуми (начиная со времени основания города в VI веке до н. э. и кончая XIX столетием) изучал Л. Н. Соловьев. Он убедительно показал, что греческая Диоскурия, римский Себастополис, средневековый Цхум и современный Сухуми – звенья одной и той же цепочки, начало которой отделено от наших дней 25 веками (и Сухуми, стало быть, является одним из древнейших городов страны). Но древнейшие памятники, следы Диоскурии, надо искать не в земле, а под водой. На месте нынешней Сухумской бухты в эпоху первых греческих колонистов (VI век до н. э.) простиралась низменность, на которой находилась общая дельта рек Келасури и Гумисты. Но то ли изменила свое русло река Гумиста, то ли произошел грандиозный оползень, то ли в силу обоих этих факторов под водой оказались и низменность, и город Диоскурия.
В 1969 году вышла в свет монография «Древний Сухуми», автором которой был известный абхазский археолог М. М. Трапш, в течение многих лет проводивший раскопки древнего Сухуми и его окрестностей. «Остатки основной части древнего города находятся на дне Сухумской бухты, а на территории современного Сухуми располагались лишь его окраины», – таков был вывод М. М. Трапша. И вывод этот, казалось, подтверждали находки под водой, сделанные в 50-е годы. В 1953 году на дне Сухумской бухты, неподалеку от места впадения реки Баслы (или Беслаты, Баслетки) на глубине двух метров и всего в шести метрах от берега была найдена великолепная мраморная надгробная плита. Датируется она V веком до н. э., то есть временем расцвета Диоскурии.
Дно Сухумской бухты исследовало несколько экспедиций археологов-подводников. Работой аквалангистов руководили абхазские ученые Л. А. Шервашидзе и В. П. Пачулиа. В результате удалось открыть подводное продолжение мощных стен крепости Себастополис, находящееся под водой.
«Сменяя один другого, мы уходили на дно, чтобы тщательно, метр за метром, осмотреть грунт, проверить лежащие на дне камни. Время от времени приходилось приостанавливать работу, чтобы дать улечься темным клубам тумана, который образует потревоженный ил, – рассказывает о раскопках 1957 г. Л. А. Шервашидзе. – Развалины, которые мы собирались изучать, были сплошь покрыты водорослями и острыми ракушками. И прежде всего нам пришлось, вооружившись водолазными ножами, начать очистку поверхности стен. Лишь после этого стало возможно произвести обмер этих руин, снять их план, зарисовать характер кладки. Оказалось, что это остатки круглой башни с примыкающим к ней, еще больше, чем она сама, разрушенным помещением. Стены имеют толщину более метра и выложены из крупного, неоколотого булыжного камня на известковом растворе. Башня небольшая, ее наружный диаметр – около шести метров. В башне с одной стороны сохранился узкий дверной проем, с другой – три узкие оконные щели в виде бойниц.»
А вот описание исследований, проведенных десять лет спустя аквалангистами Сухумского морского клуба ДОСААФ: «Под водой перед нами возвышалась двухметровая стена. За ней смутно вырисовывалась другая… Стены сложены из крупного булыжника, скрепленного известковым раствором. Вдоль них между булыжниками тянутся пояса, составленные из нескольких рядов каменной кладки… Другая группа подводных развалин находится в ста метрах от берега. Это южная стена оборонительного комплекса Себастополиса длиной до двухсот метров. Здесь в свое время были обнаружены каменная ступа, фрагменты посуды, светильник… Остатки восточной стены лежат на небольшой глубине. Стены сложены из крупных булыжников. Изредка попадается кирпичная кладка. Всюду валяются обломки черепиц всех времен, куски керамики, черепки. В таком обличий трудно отличить римскую черепицу от византийской, византийскую от турецкой, турецкую от современной».
И все-таки благодаря этим черепицам удалось достоверно определить, что под водой находится большая часть крепости римского времени, Себастополиса. Если мысленно соединить остатки стен, погруженных на дно моря, образуется прямоугольник со стенами 100X200 метров. Три стены Себастополиса ушли под воду, четвертая, точнее ее остатки, находится на суше, у самого берега. Крепость в момент своего строительства не могла отстоять от берега дальше нескольких десятков метров. Это значит, что с начала нашей эры море поглотило полосу суши шириной около 100 метров… Но означает ли это, что еще раньше ушла под воду построенная эллинами Диоскурия? И что она находится еще дальше от берега, чем стены Себастополиса, и на больших глубинах?
Однако поиски Диоскурии под водой, неоднократно проводившиеся подробнейшие съемки дна Сухумской бухты не обнаружили даже крупных камней, не говоря уже о башнях, зданиях, стенах. «Около 20 морских разрезов, осуществленных геологом А. В. Живаго с помощью водолазных спусков и со взятием грунтовых проб, также не выявили древних остатков, – пишет кандидат исторических наук Ю. Н. Воронов в книге „Диоскуриада – Себастополис – Цхум“. – Аналогичные результаты были получены и при бурении дна Сухумской бухты, осуществленном перед началом строительства новой пристани. Автор этой книги в 1966 г. участвовал в обследовании дна бухты восточнее устья Беслетки. Никаких сооружений в пределах 200 м от берега найти не удалось, хотя тщательность поиска, проведенного аквалангистами Института океанографии АН СССР и Сухумской морской станции, не может подвергаться сомнению (были собраны мелкие предметы, вплоть до пуговиц).»
Одно время жила надежда, что Диоскурия на дне Сухумской бухты – это «подводные Помпеи», которые вот-вот удастся найти. И не только журналисты, но и многие ученые полагали, что находки под водой вроде надгробной плиты или украшений, говорят о том, что на дне Сухумской бухты лежит город, поглощенный волнами. «Согласно греческому мифу, один из главных центров древней Колхиды – Диоскурия – был основан Кастором и Полидевком, примкнувшим к аргонавтам. Ученые установили, что древняя Диоскурия находилась на месте нынешней Сухумской бухты. Тысячелетия назад в результате таинственной катастрофы она была поглощена морем. Вследствие этого бедствия на дне моря была „законсервирована“ культура греко-колхидского населения: остатки крепостей, древняя утварь, предметы украшения и драгоценности храмов, монеты, – писал профессор А. И. Немеровский в книге „Нить Ариадны“, посвященной истории классической археологии. – В силу резкого увеличения глубины Сухумской бухты и недоступности определенных глубин для аквалангистов, лежащий на дне моря город еще не раскрыл всех своих тайн. К тому же слишком велик нанесенный рекой слой ила. Возможно, что со временем будет открыт диоскурийский „форум“ и другие монументальные сооружения с многочисленными античными статуями и мозаиками.»
Увы, и по сей день ничего подобного найти не удалось и вряд ли удастся в будущем. Вероятнее всего, картина «подводных Помпей», как бы она ни была романтична, не соответствует действительности. На самом же деле эллинская Диоскурия мирно отжила свой век на суше, на смену ей пришел римский Себастополис. Руины обоих городов, в их приморской части, оказались под водой, ибо шло постепенное, но неотвратимое наступление моря на сушу: повышался уровень Черного моря, берег размывали штормы и просто прибой.
Вот почему после сильных штормов на сухумском пляже можно было собирать древние предметы, а после постройки набережной, приостановившей разрушение берегов, этот промысел прекратился. А недавний размыв берега в районе устья Беслетки позволил обнаружить на небольшой глубине и всего в шести метрах от берега надгробную мраморную плиту: под водой она оказалась не десятки веков назад, опустившись вместе с Диоскурией, а за несколько лет до ее находки (до этого же она была на суше!).
Все это заставляет нас признать наиболее убедительным вывод, сделанный Ю. Н. Вороновым: со времени основания Диоскурии, то есть с VI века до н. э., сколько-нибудь значительных изменений в конфигурации Сухумской бухты не произошло, и ширина полосы, отнятой морским прибоем у суши за последние две тысячи лет, не превышает сотни метров. «Эта полоса и занимавшая ее часть древней Диоскуриады погибли полностью и безвозвратно. Любая вещь, будь то камень, керамика или металл, попадая в полосу морского прибоя, в течение нескольких лет неизбежно стирается в порошок и иловыми наносами укладывается на дно. Следовательно, от тех участков древнего города, которые поглощены морем, ждать в исследовательском отношении уже нечего. Зато очень интересные материалы ждут ученых в той части Диоскуриады, которую еще не размыли волны».
Но как же быть с сообщением В. И. Чернявского о «затонувшем городе»? С романтическими описаниями «города, взятого волнами»? С книгой Джеймса Олдриджа «Подводная охота», в которой сообщается о том, что, по дошедшим до ее автора сведениям, на одном из зданий подводного города на дне Сухумской бухты сохранилось даже изваяние пловца?
Известный советский геоморфолог В. П. Зенкович в монографии «Берега Черного и Азовского морей» справедливо писал, что «придется заподозрить В. И. Чернявского в довольно сильном преувеличении». Остатки стен Себастополиса превратились у него в руины затонувшей Диоскурии. Диоскурия действительно была «взята волнами», но ими же и уничтожена, перемолота и перетерта прибоем, размывающим берега Черного моря. «Изваяние пловца» – плод недоразумения, неточного перевода: речь шла, видимо, о том, что пловец, доплывший до затонувшей стены и взобравшийся на нее, будет виден над поверхностью моря. Так что вопрос об открытии подводных Помпей пора бы и «закрыть».
