Текст книги "Молот"

Автор книги: Александр Авраменко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Император посуровел:

– Ты – потенциальныйПрогност. Спящий. Твои способности не могут быть разбужены, потому что у нас больше нет активаторов, пробуждающих из латентного состояния. Так что свои поиски можешь отложить на неопределенное время. Короче, не забивай себе этим голову, живи обычной жизнью. А теперь, извини. Мне пора. И я жду результатов осмотра твоей фэллы в ближайшее время.

С тихим щелчком сфера погасла, и принц замер в своем кресле, глядя остановившимся взглядом на то место, где только что висело объемное изображение отца. Потом поднялся и отправился к себе…

– Что скажешь, отец?

Тот сосредоточенно просматривал только что полученные от сына файлы. Закончив, поднял потрясенное лицо, медленно произнес:

– Она – интуит! Второе лицо после меня в рангах Империи. Без всякого сомнения! Я немедленно высылаю «Вампира» за ней. Корабль будет на Тевтонии через десять дней.

– Хорошо. А что со мной? Ты сделаешь меня Прогностом или нет?

Отец тяжело вздохнул:

– Ты этого хочешь? Уверен?

Михаил презрительно взглянул в сторону пылающих за окнами резиденции огней далекого Гроссбурга.

– Мне что, всю жизнь быть за твоей спиной? Видеть, как ты теряешь здоровье и собственную жизнь для того, чтобы защитить людей? Помнишь, ты мне сказал, что разделенная ноша становится легче? Так вот я тоже хочу помочь тебе в этом. Отец, решайся! Я знаю, что возможность создать активатор есть.

Иван внимательно взглянул на сына еще раз, затем повторил:

– Ты – уверен? Ноша Прогноста гораздо тяжелее, чем просто бремя власти. Не каждому под силу вынести ее…

– Я твой сын! И твоя судьба – моя судьба. Решайся!..

Император опустил голову и глухо ответил:

– Хорошо. Обещаю подумать.

– И как долго?!

– После твоего дня рождения я дам ответ.

Михаил впервые улыбнулся после возвращения отца из Запретного Мира:

– Я буду ждать, папа…

Глава 9

Утром после возвращения со стройплощадок наместник наведался к Файре. Он застал девочку сидящей возле окна и с отсутствующим выражением лица смотрящей в парк, окружавший резиденцию. Лишь при появлении Михаила она немного пришла в себя, торопливо вскочила с места, поклонилась:

– Господин…

– Давно проснулась? – Он улыбнулся ей не официальной, а обычной доброй улыбкой.

– Да, господин…

– Завтракала?

– Да, господин…

– Что ты все время: «господин» да «господин»? Хочешь погулять? У меня есть немного времени до приема просителей. Так что можем выйти на улицу.

– Спасибо, господин. Вы очень добры…

И вдруг сложила руки на груди, умоляюще взглянула на него:

– Что вы со мной сделаете, господин?

Михаил посуровел:

– Девочка, тебе все же придется отправиться в Метрополию. После вчерашнего медосмотра выяснилось, что твои способности крайне важны для Империи. Причем настолько, что Император послал за тобой свой личный корабль!

На круглом личике подростка появилось изумленное выражение.

– Сам Император?!

– Да, малышка. А пока тебе придется побыть у меня в гостях.

– Сколько еще ждать, господин?

– Восемь дней. «Вампир» уже в пути и минует Коридор Благого Намерения к исходу этого дня.

Девочка замерла, глаза подозрительно заблестели, но она лишь крепче сжала кулачки, затем тихо прошептала:

– Восемь дней… Всего…

И от того, какой она в этот миг была несчастной, Михаил пришел в бешенство. Империя! Все для Империи!.. Отец, наступивший на горло себе. Он сам, потерявший сестру… Миллионы убитых… И вот этот ребенок, себе на горе обладающий какими-то сверхспособностями, который тоже будет принесен в жертву молоту Империи!.. Да, скоро будет вторжение чужаков. Из-за этого отец так свирепствует и, не жалея ничего и никого, спешит построить военную машину, способную остановить нападение и тотальный геноцид. А если он ошибается? Сможет ли тогда жить спокойно, если вторжение не состоится?..

И вдруг все мысли вылетели у Михаила из головы, когда взгляд зацепился за перепуганное личико фэллы, бросился к ней, ухватил за плечи, чуть присел, заглядывая в широко раскрытые от страха глаза:

– Что с тобой, девочка?!

– Вы… Вы… У вас так лицо изменилось, господин…

Он выпрямился, погладил ее рукой по голове.

– Извини, если напугал.

Отступил на шаг и смущенно пробормотал:

– Я пойду. Дела. Ты не бойся. Если скучно – скажи. Хорошо?

– Хорошо, господин…

Михаил вышел из гостевой комнаты, провел по лицу ладонью, будто стирая морок. Какого… Девчонка заставляет его вести себя так, словно… Ладно. «Вампир» увезет ее к отцу, и тогда это колдовство исчезнет. Пусть царственный родитель разбирается с чудесами…

Время до дня рождения пролетело незаметно. Поездки, встречи с посетителями, совещания. Совместные ужины с девочкой фэллой, проходящие всегда в обычном полном молчании… Наконец настал и этот день.

Михаил не собирался устраивать пышных церемоний или большого праздника. Вовсе нет. Наоборот, хотел уехать в столицу Тевтонии и весь день провести один, гуляя по улицам либо посетив один из увеселительных парков города. Впрочем, поначалу была идея взять с собой Файру, но, подумав, он отказался от этой мысли, поскольку, несмотря на наступивший мир, граждане Ордена относились к фэллам, мягко говоря, не очень дружелюбно. Так что портить себе праздник не хотелось. Двадцать лет бывает лишь раз в жизни!

Глайдер высадил наместника, одетого в обычную одежду, на окраине Гроссбурга, и, оказавшись наконец в одиночестве, без сопровождения и пышных церемоний, парень вздохнул с облегчением. Тевтонский порядок сказывался во всем. И в чистых улочках, идеально ровно вымощенных брусчаткой. И в аккуратно одетых гражданах, наполняющих улицы. В стрелах готических соборов, уходящих в бесконечное небо, и в узких окнах домов, возвышающихся среди аккуратно подстриженных деревьев.

Ничто не напоминало о том, что десять лет назад здесь бушевала война, стершая город с лица земли… Поле правосудия, где была казнена командующая первой волной вторжения фэллов. Белый крест на земле до сих пор напоминает об этом событии. Громадный Орденбург – замок, где размещается правительство Тевтонии. Огненные черточки стартующих из портов кораблей и полосы линий орбитальных лифтов, исчезающих в бесконечности. И – улыбки на лицах людей, их вежливость друг к другу, одухотворенность и внутренний свет. Еще – общая схожесть между тевтонами и шрехтами…

Михаил купил сладкой воды у уличной торговки в колпаке отпущенницы, устроился на скамейке под раскидистым деревом и наслаждался ледяным напитком, рассматривая прохожих. Как же хорошо! Не надо постоянно быть в напряжении, думая, так ли он сделал шаг, тому ли уделил взгляд или улыбнулся и как это воспримет счастливчик! Как же хорошо было на Базе, где можно было быть самим собой, а рядом всегда находилась Аора…

Очарование дня исчезло мгновенно, едва Михаил вспомнил о сестре. Бумажный пакет из-под напитка полетел в урну, а наместник размашистым шагом двинулся к остановке общественного транспорта. Надо срочно куда-то отъехать, или он сойдет с ума!..

– Топлицзее. Конечная остановка, – мягко произнес динамик над его головой.

Ваген остановился, и пассажиры чинно, без суеты покинули транспорт. Ничего не оставалось, как последовать общему примеру и выйти из автобуса. Оказавшись снаружи, Михаил осмотрелся – неожиданно он оказался именно там, где планировал побывать. В самом большом парке развлечений Ордена! Аттракционы, сады, выступления лицедеев и жонглеров… А главное – озеро, по прохладной глади которого можно было покататься на раритете, настоящей деревянной лодке с веслами, которые приходилось приводить в движение самому, без помощи големов, наслаждаясь звуками музыки оркестра на берегу.

Так молодой человек и поступил. Заплатил пару мелких монет, получил специальный жетон, дающий право на получение доисторического транспорта, и с некоторой опаской ступил на дно утлого суденышка. Осмотрелся. Вроде ничего сложного в гребле нет. Оказывается, только с виду!

Не раз вымокнув под брызгами, летящими из-под весел, и умудрившись все-таки не опрокинуть свою лодку, Михаил выгреб на середину озера, где практически никого не было, и остановился. Аккуратно уложил весла на дно, сам откинулся на скамеечке, любуясь пышной зеленью берегов и гуляющими людьми. Было невероятно тихо и тепло. Ненавязчивая плавная музыка, исполняемая на старинных инструментах, переливы голосов певцов и певиц, свист водяных птиц, мгновенно облеплявших все пространство вокруг лодки, если ее владелец кидал им кусочек булки…

В неспешном созерцании минули почти два часа. Спохватившись, молодой человек с тоской взглянул на лежащее на дне весло и потянулся за ним. Как ни странно, но возвращение на берег прошло более удачно. Можно сказать, что вышел он из лодки практически сухим. Доплатив еще монету за просроченное время, Михаил направился дальше по парку, наслаждаясь статусом инкогнито.

Стрельба в тире из лука, где он позорно мазал каждый выстрел. Громадные качели, где, взлетая к небу, слышишь отчаянный визг красивых девушек, сидящих рядом, и видишь их испуганно зажмуренные глаза. Или обзорное колесо, неспешно возносящее тебя под самые облака, с прекраснейшим видом на расстилающуюся внизу панораму города…

Покой. Расслабленность. Он невольно пожалел, что не взял с собой Файру, но тут же отогнал это чувство прочь. Девочка еще увидит то, чего не могла представить даже в мечтах. Зачем ей, чужой, враждебный город? Завтра прибудет «Вампир», и ее судьба изменится навсегда… Впрочем, как и его. Сегодня отец огласит свое решение. Может быть, это последний раз, когда Михаил гуляет как обычный человек…

Вот и вечер. Солнце начинает помаленьку опускаться к земле. Пора возвращаться. Наместник остановился возле торговки мороженым, которое здесь называют сладким снегом. Что бы выбрать?.. Почти минуту смотрел на изготовленные из бумаги образцы, не в силах выбрать по вкусу. И вдруг – истошный крик за живой изгородью, а мгновение спустя – топот множества ног. Не раздумывая ни секунды, Михаил рванул прямо через кусты.

Отвратительная картина: с полсотни мужчин и женщин окружили старика-фэлла. Искаженные гневом лица и отчетливо ощущаемая аура жажды крови.

– Назад!

– Прочь пошел, защитничек!..

Удар деревянной тростью в лицо. Точнее, попытка. С семи лет Михаил учился у лучших имперских мастеров рукопашного боя. Сам настоял. И ни дня не пропустил, начиная с самого первого… Ушел от нападения легко. Только треснула кость руки нападавшего, да истошный вопль боли перекрыл гневные выкрики. Теперь тросточка – его оружие. Где же эти проклятые кнехты-правоохранители?! Когда не надо – тут как тут. А когда такая вот ситуация… Или они заодно с толпой?

Хлесткий удар в перекошенное злобой лицо следующего. Все равно не продержаться. Толпа слишком большая и прибывает каждую секунду. Убьют обоих… А тело тем временем действует на автомате. Удар, отбив, прыжок. Пока спасает лишь то, что людей слишком много и нападающие мешают друг другу. Пропал вечер! Исчезло очарование Тевтонии. Похоже, навсегда. Достали, гады!.. Лезвие длинного ножа полоснуло по бедру. Как больно-то! И неудобно. Огненная струя, медленно ползущая по ноге. Сразу – град ударов со всех сторон… Тьма подступает… И вдруг все кончается. Мгновенно. Грохот выстрелов. Крики. Кажется, подоспели охранители…

Шатаясь, Михаил выпрямился, ладонью рассеченной до кости рукой смахнул кровь с разбитых губ, сплюнул. Вытащил из петель брючный ремень, перетянул раненую ногу.

– Стоять! Не двигаться!

С недоумением перевел взгляд на возникшую перед ним с оружием наперевес девушку-охранительницу, с трудом шевельнул лепешками непослушных губ:

– Ты что, с ума сошла? Вызывай медикусов, немедля!..

И вместо ответа получил мощный удар окованным прикладом в лоб, валящий его в липкую тошнотворную черноту…

– Где я?

Слова с трудом вышли через пересохшее горло. Глаза с трудом сфокусировались, разглядев в полумраке единственной лампочки серый цементный потолок. Тело словно одеревенело. И дикая боль. Ногу словно проткнули раскаленным прутом…

Перед лицом возникло сморщенное лицо фэлла. Чем-то знакомое. Да это же тот старик, которого он защищал в парке! Значит, уцелел. Сразу стало легче.

– Ты очнулся, человек?

– Ж-живой…

В зубы ткнулась жестяная кружка. Вода! Теплая, противная, но бесконечно вкусная! Михаил жадно опустошил кружку в несколько глотков. Муть в голове окончательно прояснилась. Правда, боль не ушла, а только усилилась. С натугой, в несколько приемов юноша сел, привалившись к стене. Фэлл, напоив его, убрался в противоположный угол помещения, сел на корточки. Замолк, надвинув капюшон на голову.

– Где мы?..

Хотя ясно и так. Участок охранителей. Интересно, за что его взяли? Михаил оглядел себя. Самодельные тканевые повязки. Материал явно тот, из которого изготовлен и плащ сокамерника.

– Под арестом, тевтон, – пробурчал старик. – И не жди от меня благодарности за спасение.

– Я не прошу. Наоборот, благодарю тебя за то, что ты перевязал мои раны. И еще – я не тевтон.

Удивленный взгляд раскосых глаз:

– А кто же? Шрехт? Не похож.

– Из Империи. – Михаил перевел дух, отгоняя вдруг возникшую слабость, снова задал вопрос сокамернику: – За что тебя посадили?

– Я уцелел.

На некоторое время воцарилась тишина, потом фэлла вдруг словно прорвало.

– Моя внучка сбежала из дома, чтобы попросить у наместника Империи отменить решение правителя-тевтона отправить ее на учебу. И пропала. Последний раз ее видели здесь, в Гроссбурге. Да и резиденция имперского наместника недалеко. Я подумал, что поскольку она еще ребенок, не знающий ничего о внешнем мире, то пойдет в парк развлечений. И – ошибся, как видишь…

– Ничего страшного. Думаю, ты ее еще увидишь, старик. А теперь тебе не кажется, что нам пора выбираться отсюда?

– Но как?! Мы сидим с тобой в камере. Кто нас выпустит?

Михаил попытался улыбнуться и поморщился от боли – корочка на губах кое-где треснула, и брызнула кровь.

– Ты забыл, что я из Империи?

Он с трудом влез в карман, вытащил оттуда кусочек бумаги. Абсолютно обычный с виду. Сложил его вдвое, шипя от боли в поврежденной ударом трости руке. Фэлл с удивлением смотрел на эти манипуляции. Еще раз сложил листок. И еще, пока тот не стал квадратиком. Потом с размаху ударил по бумаге здоровой рукой и откинулся к стенке:

– Теперь осталось немного подождать…

И закрыл глаза, не заметив, как его сокамерник покрутил пальцем у виска…

Скрипнув, дверь открылась с такой силой, что казалось, ее сейчас сорвут с петель. В следующий миг в камере оказались две гигантские фигуры в черных доспехах. Фэлл сжался в ужасе, а непонятный круглоухий вновь усмехнулся, что на багровом, покрытом синяками и кровоподтеками лице выглядело жутковато.

– Меня – в лазарет, – негромко скомандовал Михаил. – Старика – в резиденцию. Охранителей – под арест до моего распоряжения! Всех, кто меня арестовывал и наводил порядок в парке.

– Служим Империи!

Синхронно грохнули латные рукавицы по броне. Еще миг – и в камеру скользнули гравиносилки. Шипя и отдуваясь от боли, Михаил переполз на них и едва ощутил мягкое покачивание, как вновь провалился во мрак беспамятства…

Колпак регенерационной ванны откинулся абсолютно бесшумно. Михаил ухватился за края капсулы и вылез наружу. Оставляя за собой мокрые гелевые следы, прошел в душ и встал под тугие струи. Красота! Поднес к глазам распоротую металлическим прутом руку – даже шрама не осталось! Технологии Империи на высоте! И тут же внутри вскипела злоба. Тевтоны перестарались. И охранители огребут по полной программе. Бросили его в камеру, не заботясь о том, что человек ранен и может истечь кровью. Если бы не старик…

Михаил насухо вытер тело, короткие волосы, облачился в мундир.

– Займемся делами, пожалуй…

На экране появился встревоженный полуночным звонком гроссмейстер:

– В чем причина столь неожиданного вызова, господин наместник?

Михаил с презрением взглянул на него, и тевтон подобрался, предчувствуя неприятности.

– Я арестовал ряд лиц из службы охранителей за покушение на убийство. Они подлежат моему личному суду и выводятся из юрисдикции Ордена.

Фон Вальдхайм оказался потрясен не на шутку.

– Покушение на убийство?! Кого?.. Охранители… Вы с ума сошли, господин наместник?

– Ничуть. Сегодня вечером в парке развлечений Топлицзее я, будучи инкогнито, попытался пресечь попытку самосуда над одним из фэллов. Вместо того чтобы оказать мне помощь, тем более что я был ранен, охранители меня избили и бросили в камеру участка, не оказав даже медицинской помощи. Если бы не старик-фэлл, которого мне все-таки удалось спасти, вашему Ордену пришлось бы отвечать перед Империей за смерть принца по всей строгости имперского закона. Надеюсь, вы знаете, что бы ждало вас лично и ваш народ? Все произошедшее в парке запротоколировано и подтверждено свидетельствами очевидцев. Имперская Служба безопасности подготовила все необходимые документы. Так что… Я ставлю вас в известность, господин фон Вальдхайм.

Михаил прервал соединение и довольно улыбнулся: теперь гроссмейстера ждет бессонная ночь. И не одна. А среди командования силами правоохранения полетят головы. И в прямом, и переносном смысле. И правильно! Порядок должен быть порядком. Наместник переключился на внутреннюю связь:

– Как там фэлл, которого доставили вместе со мной?

Охранник незамедлительно отозвался:

– Он вместе с внучкой в гостевой комнате. Рыдают, господин наместник… Получено сообщение от «Вампира». Корабль уже входит в систему Тевтонии. Два часа до выхода на стационарную орбиту.

– Отлично! Что там с охранителями, которых мы взяли в участке?

– В карцере они, господин наместник.

– Просто великолепно! – Михаил довольно потер ладони, затем вновь произнес в селектор: – Резиденцию – в глухую изоляцию! Всех граждан Ордена и слуг из Тевтонии – прочь из дома!

– Есть!..

За окном глухо, поскольку толстые защитные окна почти не пропускали звуков, взвыла сирена. Из земли по всему периметру выдвинулись толстые штанги силовых эмиттеров. Еще миг – и в черноте тевтонской ночи вспыхнул переливающийся алый колпак силового поля, который не смогло бы пробить ни одно оружие Ордена…

Михаил зловеще ухмыльнулся, затем поднялся с места. Пора разобраться с местными служителями порядка.

Карцер находился глубоко под землей и представлял собой отдельные камеры без окон, на одного человека, с тускло мерцающей под потолком световой панелью, едва позволяющей рассмотреть углы помещения. Кроме того, температура в камерах специально понижалась едва ли не до отрицательных величин, чтобы арестант не мог чувствовать себя комфортно. Но в этот раз для арестованных было сделано исключение: задержанные охранители стояли на коленях уже почти четыре часа, положив руки на затылок под дулами тяжелых бластеров в руках у молчаливых, закованных в броню имперских пехотинцев. При малейшей попытке переменить позу или хотя бы пошевелиться следовал удар нейрохлыстом, вызывавший истошный вопль боли у нарушителя порядка.

Наместник спустился на лифте и, выйдя из кабины, оказался как раз перед строем арестованных. Кивнул охранникам, медленно прошелся вдоль стоящих на коленях тевтонов. Затем остановился возле той самой девушки, что ударила его прикладом, взял ее за подбородок.

– Ты!.. – С отвращением оттолкнул, демонстративно вытер руки извлеченным из кармана платком, швырнул на пол, повернулся к охране: – Эту – наверх. Остальных – отправить на каторжные работы.

– Есть! Поднялись, твари!.. Шевелись, шевелись!..

И опять крики боли от ударов…

Михаил удобно расположился в кресле своего кабинета, ожидая, пока приведут задержанную охранительницу. Спохватился, попросил подать кофе. Едва отпустил солдата, принесшего напиток, двери распахнулись, и в кабинет втолкнули давешнюю девицу, поставили на колени. Наместник всмотрелся – да. Это точно она! То, что сотворила охранительница, тянет на целый букет статей: покушение на жизнь члена императорской семьи, оскорбление действием, неоказание помощи пострадавшему, могущее повлечь за собой фатальные последствия. И прочее, прочее, прочее… Короче, тут каторгой не отделаешься. Михаил сделал знак конвою:

– Оставьте нас одних.

Пехотинцы вышли, и наместник приказал девушке:

– Встань.

Та с трудом поднялась, стиснув зубы, чтобы сдержать стон от боли в затекших мышцах.

– Садись.

Еле передвигая негнущимися ногами, она приблизилась и без сил плюхнулась на стул перед столом. Михаил слегка откинулся в кресле.

– Ты узнаешь меня?

Выражение лица арестованной изменилось. Короткая игра эмоций, и на первый план выступил вначале страх, потом безотчетный ужас.

– Теперь ты догадываешься, почему вас арестовали имперские военные? И сообразила, на кого подняла оружие?

Тевтонка с каждой секундой становилась все бледнее, а Михаил продолжал уничтожать ее морально безразличным тоном:

– Представь, что было бы с твоей планетой, если бы я умер в камере? И вообще, почему вместо того, чтобы разогнать толпу и оказать медицинскую помощь, вначале меня обездвижили, а затем, пока валялся в беспамятстве, хорошенько отделали ногами? Ну?.. Я жду разъяснений!

Гробовая тишина и смертельная бледность на девичьем лице. Щелкнул селектор.

– Ваша светлость, тут перед резиденцией начала было толпа собираться, но на орбиту вышел «Вампир». Корабль ожидает ваших указаний. И из Гроссбурга подошли войсковые части Ордена. На данный момент все спокойно, кнехты стоят по периметру силового поля, никаких враждебных действий не предпринимают. Гроссмейстер и его супруга находятся перед входом в резиденцию и ждут отключения ограждения.

Михаил покосился на готовую лишиться чувств охранительницу:

– Вот видишь? Сам господин фон Вальдхайм здесь вместе с беременной… – Он налег на это слово, специально выделив и повторив: —…беременной женой. Она, вместо того чтобы спокойно вынашивать ребенка, должна теперь стоять ночью перед моим домом, чтобы вымолить прощение для всех своих сограждан. Ты же знаешь репутацию моего отца? Думаешь, он пощадит тех, кто поднял руку на его сына?

– По… пощадите! Умоляю! Простите меня!.. – Тевтонка рухнула на колени, обливаясь слезами, потом, не поднимаясь, подползла к его креслу, обхватила руками ноги и стала целовать ботинки, непрерывно лепеча: – Пощадите!.. Простите!..

– Тварь! – Ударом ноги Михаил отшвырнул ее к стене кабинета, нажал на кнопку селектора: – Капитан, отключите поле. Передайте гроссмейстеру и его жене, чтобы возвращались домой. Я не стану применять никаких санкций против Ордена. Охранители порядка из участка, где произошел инцидент, подпадают под юрисдикцию Империи, поскольку посягнули на имперского гражданина. Посему подлежат наказанию по законам Метрополии. И… верните в дом слуг. Арестованную из моего кабинета – обратно в карцер!

Он поднялся с места, взглянул на бьющуюся в истерике девчонку, потерявшую всякий человеческий облик и превратившуюся в обезумевшее от ужаса существо, затем вышел прочь…

Постучался в двери гостевой комнаты, услышав робкий ответ, вошел. Старик и его внучка сидели, обнявшись, на диване. Михаил улыбнулся им обоим:

– Не знаю, что и сказать вам. Наверное, хорошая ночь сегодня?

Девочка опасливо взглянула на него, потом в окно, где играли багровые отсветы включенного защитного поля:

– Что-то произошло, господин?

Михаил сделал успокаивающий жест, потом нашел взглядом стул, поставил его перед диваном спинкой вперед, сел, положив подбородок на скрещенные на спинке руки:

– Пришел твой корабль, Файра. Пора отправляться. Император ждет тебя.

– Сам Император… – эхом повторил старик, недоверчиво глядя на молодого человека.

– Да. Отец ждет.

– Я… Не хочу уезжать!

– Надо, девочка. Надо. Поверь, мы не вольны в своих поступках и желаниях. Даже наш сюзерен вынужден подчиняться обстоятельствам… А тебя ждет лучшее будущее, чем на твоей планете. Ты даже не представляешь какое!

Файра всхлипнула:

– Дедушка…

Старик взглянул на наместника, потом погладил по голове внучку.

– Иди, Фа. Раз сам Император призывает тебя, значит, это действительно важно!

– Дедушка…

– Иди.

Михаил протянул руку, вешая маячок на рукав платья фэллы. Короткая вспышка, и они остались в комнате одни. Старик секунду помолчал, потом произнес:

– Я еще увижу ее?

Наместник удивился не на шутку:

– Да что вы все, в самом деле?! На следующий год она приедет домой на три месяца. Так что, конечно, повидаетесь! Или выдумали, что ее забирают навсегда? Файра еще спасибо скажет, что вы отпустили ее в Метрополию.

– Надеюсь, что твои слова сбудутся, человек.

– Обещаю.

Михаил поднялся со стула.

– Отдыхай, отец. Утром я отправлю тебя на родину. Надеюсь, больше тебя ничего не задерживает на этой планете?

Старик горько усмехнулся:

– Теперь ты и сам увидел истинное лицо тевтонов?

Наместник лишь покачал головой в ответ, совсем как сиятельный отец дернув щекой, – крыть было нечем…