Текст книги "Ведьмина хижина"

Автор книги: Александр Матюхин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)

Глава четвертая. В которой Ликка знакомится с хижиной

Ликка и ведьма сделали всего несколько шагов, а тропинка хитро вильнула в сторону, деревья, будто по волшебству, расступились, и удивленному взору девочки открылась ведьмина хижина. Самая настоящая. Почти такая же, как на картинках в книжках. Уж сколько за сегодняшний день Ликка представляла себе эту хижину, сколько пыталась угадать, как она будет выглядеть, а все равно не угадала (правда, увидеть свисающих с крыши живых змей и толстый слой паутины с большими жирными пауками Ликка все равно не надеялась).

Хижина оказалась круглой, будто апельсин и низенькой до такой степени, словно кто-то сначала поставил фундамент, а потом плюнул на работу и сразу приделал к нему крышу. В целом хижина походила на прячущийся в земле гриб, который каким-то волшебным образом обзавелся кривым крыльцом (перильца овивал сплошь изумрудный хмель), круглыми оконцами, косой дверцей и пузатой трубой. Покатую крышу овальной формы покрывали сплошь пучки рыжей соломы и черные овалы гнезд. С краев крыши свисали лохмотья сухого голубого мха. Кружащих вокруг трубы воронов не наблюдалось. Впрочем, ворон на плече ведьмы не остался в долгу, взмыл в воздух и, оглашая окрестности утробным карканьем, принялся кружить вокруг хижины. Следом за ним взлетела метла метла, озорно выписывая в воздухе замысловатые кульбиты. Челма Сытконош, увидев это, остановилась и уперла руки в бока, укоризненно качая головой.

– Ведут себя так, будто месяц дома не были, – произнесла она, – а ведь только утром вылетели.

– Соскучились! – Пробормотала в ответ Ликка, внезапно ощутив очень легкий и пока еще не совсем важный укол где-то в глубине души. Возможно, это пробивался первый росток тоски по дому, которому суждено будет в скором времени перерасти в нечто большее. А, возможно, просто последствия от волшебного перелета. Кто знает?

К слову сказать, в лесу, как и в Ликкиной деревне, накрапывал мелкий весенний дождик. Ле-гонько так, шептался в листьях ('Кто эта незнакомка? Кто она?') и прибивал пыль на тропинке. Только дождик этот казался Ликке чужим. В нем не было воспоминаний о родной деревне, не пахло привычным Бурым морем. Дождь будто удивлялся внезапно возникшей здесь чужестранке и обходил ее стороной, не оставляя на одежде ни единой даже самой маленькой капли. И воздух вокруг был какой-то другой, непривычный. Воздух совсем другого мира… В этот момент Ликка на мгновение остро почувствовала себя самым одиноким человеком на свете. Но это быстро прошло, и, как обычно бывает у детей с хорошо развитой фантазией, Ликка ощутила зародившийся в груди задор и стремление познавать мир; тягу к приключениям и путешествиям… Библиотека, театральный кружок и повседневная деревенская жизнь остались где-то далеко-далеко. Хотелось идти вперед, не оглядываясь назад.

– Ну, чего замерла, как неживая? – спросила Челма Сытконош, которая, как оказалось, уже давно отворила дверь и теперь стояла на пороге с метлой в руке. Вокруг крыши кружил только ворон. Он по-прежнему не произносил ни слова. Вот ведь гордая птица.

Ликка смутилась, ойкнула и быстро поднялась по ступенькам. Ведьма посторонилась, пропуская девочку вперед. Ликке открылся небольшой, но чрезвычайно уютный коридор. Существует мнение (и его подтверждали многочисленные картинки в книжках и различные статьи из тех же самых книжек), что жилище ведьмы выглядит мерзко, отвратительно и отталкивающе, если не сказать большего. Жилище ведьмы своим внешним и внутренним видом должно внушать людям страх и, в некотором роде, уважение. Прежде всего, в жилище ведьм всегда должен царить мрак. В углах должны шевелиться зловещие тени, по коридорам – гулять холодный, неприветливый ветер, на полу непременно должен стелиться сизый туман (а если в тумане что-то с противным писком копошится, то вообще хорошо). Стены в обязательном порядке должны быть увешаны всевозможными атрибутами ведьмовства, которыми (и в этом нет сомнения) являются головы летучих мышей, хвосты крыс, чешуя рыб, языки тритонов, лошадиная шерсть, иногда – экзотическая голова крокодила с распахнутой пастью. Комнатки в ведьмином жилище должны быть маленькими, темными, с неровным земляным полом (туман, между прочим, тоже обязателен). Эти же комнатки должны быть заставлены всевозможными полками, на которых ютятся друг к дружке колбочки, баночки, мензурки и пузырьки. В каждой из колбочек, баночек, мензурок и пузырьков должна быть налита темная жидкость, которую при беглом осмотре неизменно путают с кровью. И, конечно же, ни одно ведьмино жилище не обходится без огромного ведьминого котла, внутри которого постоянно что-то варится. Из котла всегда должно ужасно вонять, плескаться через край кипятком, а по краям его неизменно должна собираться мутная темная пена. Хорошо бы, если бы на поверхности жижи взбухали отвратительные пузыри, которые бы лопались с оглушительным звуком. Также не стоит забывать про отвратительный запах, про крыс, про тараканов, про скелеты в шкафу и про какого-нибудь заблудившегося мальчонку, которого вот-вот должны съесть.

Но это все по книжкам. Хижина Челмы Сытконош выглядела совсем не так.

Прежде всего, здесь всюду горели свечи, уничтожая дрожащие тени в зародыше. Сквозь распахнутые окна лился приятный вечерний свет. Пол под ногами устилала ковровая дорожка, вдоль стен на высоких подставках стояли горшки с цветами. Рядом с порогом стояла обувница, поодаль от нее – вешалка, на которой висело несколько темных плащей и еще одна остроконечная шляпа. Комнаты оказались большими и просторными (и это несмотря на то, что снаружи хижина выглядела заметно меньше). Колбочки, мензурки, баночки и всевозможная стеклянная ведьмина утварь были аккуратно расставлены в шкафах вдоль стен. Всевозможных голов, хвостов и чешуек не наблюдалось вовсе. А котел с зельем стоял, где ему и положено стоять в приличных домах, то есть в камине. Да и зелья там никакого не было – на дне дрожала прозрачная вода.

– Будь как дома, но не забывай, что ты всего лишь ученица. – Напомнила Челма Сытконош. – На сегодня у нас дел нет. Можно немного отдохнуть.

– А у меня будет собственная комната? – Поинтересовалась Ликка.

– В некотором роде да. Только, будь добра, осмотри хижину сама и постарайся не набрать сотню вопросов, на которые мне потом придется отвечать. Настоящие ведьмы вообще стараются до всего доходить своей головой.

– Я постараюсь! – Честно пообещала Ликка.

– Вот и славно. – Челма Сытконош сняла шляпу и повесила ее рядом со второй шляпой (выглядели они абсолютно одинаково). – Осматривайся. Если понадоблюсь, я на метле летаю вокруг трубы… Шутка.

И хотя совершенно нельзя было понять, шутит Челма Сытконош или нет, Ликка предпочла поверить. Тем более, что другого выхода и не оставалось.

Ликка ходила по хижине до самой ночи, пока темнота не закутала лес за окнами в непроницаемое одеяло. Все здесь было странно и шло в разрез с самыми, казалось бы, правдоподобными описаниями из книг. В хижине обнаружились четыре спальные комнаты (уютные застеленные кровати, ночные лампы и расписанные под звездное небо потолки), кухня (стол для готовки и стол для еды с белой скатертью, много посуды в сушилке и погреб), уборная (ну, тут все понятно) и комнаты для посетителей (множество стульев, веточки мяты на столах, стеклянные графины с соком и бокалы). Полы устилали легкие ковры (казалось, что вязаные вручную), на окнах висели прозрачные занавески. Еще был вход на чердак (деревянная лестница с перильцами, для удобства). В общем, странная была хижина, обыкновенная, человеческая. Будто и не ведьмина вовсе. Таких хижин в Ликкиной деревне было очень много.

Пока Ликка бродила по комнатам (и все больше убеждалась в том, что изнутри хижина намного больше, чем кажется снаружи), Челма Сытконош переоделась в обыкновенный домашний халат серого цвета, с поясом и двумя большими карманами, и занялась готовкой.

Вернее, еда готовилась сама. И это, пока. Было самое необычное, что увидела Ликка внутри хижины.

Челма Сытконош села в кресло-качалку, взяла в руки широкий веер из павлиньих перьев и начала медленно раскачиваться, наблюдая за процессом готовки. Аккурат с очередным взмахом ее веера происходило следующее: поленья ровным строем шагали к печке и прыгали в огонь, кастрюля летела под кран, который наполнял ее водой. В это же самое время из разнообразных корзинок вылетали овощи. Они плавно пикировали на стол и складывались возле доски, где уже орудовал (самостоятельно) большой кухонный нож. Орудовал нож отменно. Нарезка овощей заняла не больше пяти минут. В тот же момент кастрюлька с водой прилетела на огонь. Вода закипела, доска для нарезки перемещала нарезанные овощи в кастрюльку, крышка закрывалась сама собой, лишь изредка открываясь, чтобы впустить половник, помешивающий варево, а еще щепотку соли или специи. Казалось, что Челма Сытконош даже слегка задремала, но веер в ее крепкой ведьминой руке продолжал делать взмахи, видимо, контролируя процесс готовки.

Вскоре, кухню наполнил чудесный аромат, от которого урчало в животе, а Ликка присела на краешек стула в кухне, чтобы перевести дух. Голова трещала от обилия впечатлений. Еще хотелось есть и спать. Ведьма, кажется, уснула окончательно и вовсе не собиралась показывать Ликке, где ей провести первую ночь в хижине. И уж тем более, никто не собирался Ликку кормить.

"Ну, что ж, не маленькая уже, – решила Ликка и поискала глазами посуду, которая бы не кружила по кухне.

Возле раковины стояла сушилка, набитая тарелками. Там же лежали вилки и ложки. Подойдя ближе, Ликка обнаружила, что вся посуда дрожит, будто от ожидания. Ложки тихо позвякивали от напряжения. Умели бы они говорить, наверняка поторопили бы Ликку. Кастрюля с булькающим супом услужливо отодвинула крышку. Половник зачерпнул сочное дымящееся варево. Тарелка выскользнула, едва Ликка взяла ее в руки, и сама подставила себя под половник, а затем пересекла кухню (ни капли не расплескав), и плавно приземлилась на стол. Ликка посмотрела на кухонный нож и на буханку хлеба, которая выползла из хлебницы и вразвалочку, будто ей было совершенно лень двигаться, направилась к доске. Нож, однако, не двигался. Лежал себе и лежал.

– Он вообще лентяй. – Сказала неожиданно Челма Сытконош, не открывая глаз. – На него при-крикнуть надо. Или сама порежь.

Ведьма поежилась в кресле и положила веер себе на грудь. Часть посуды, летающей по кухне, тотчас разлетелась по своим местам и замерла.

– Со стальными металлическими предметами вообще можно сделать так, – пробормотала Челма Сытконош и щелкнула пальцами, – Брысст! Огг! Хум!

В этот же момент нож стремительно пронесся через кухню и оказался в руке у ведьмы.

– Смотря, какими пальцами щелкать, – наставительно сказала ведьма, – и с какой интонацией говорить. А если хочешь нож вернуть обратно, то произнеси, значит, – хум, огг, брысст. И – оп!

Нож так же стремительно выскользнул из ведьминой руки и перенесся на стол. Ликке оставалось только удивленно моргать и пытаться запомнить заклинание.

– Твоя кровать во второй комнате. – Сказала Челма. – И я бы на твоем месте хорошенько выспалась, потому что завтра ожидается напряженный день. Постель расстели сама… простынь и наволочки ужасные неряхи… вечно им говорю, что… а они вот так… – шумно причмокнув губами, Челма Сытконош, кажется, заснула крепче прежнего.

Ликка же решила сегодня не заниматься экспериментами, поэтому просто взяла нож (ожидая, что он вот-вот оживет в ее руках) и аккуратно отрезала несколько ломтиков хлеба. Нож не ожил и никуда стремительно не улетел.

Да, уж. К волшебству еще придется привыкать и привыкать.

Суп оказался удивительно вкусным. Наевшись, Ликка тотчас почувствовала, что ее клонит ко сну. Решив не злоупотреблять наставлениям ведьмы, Ликка отправилась во вторую комнату. Заправив постель и выключив свет, Ликка забралась под одеяло, но уснуть не могла. Слишком много впечатлений за один день набилось в ее бедную голову. В наступившей тишине было слышно, как тихо шуршит по крыше дождь. Мутный, дрожащий свет луны пробивался в комнату и стелился на полу. Непривычно было спать на новом месте. До этого дня Ликка ни разу не ночевала где-нибудь кроме собственной спальни на втором этаже (один раз, правда, уснула перед камином в зале, но отец отнес ее наверх, укутав в теплый плед). Ликка ворочалась, как ей казалось, целую вечность, то позволяла легкой дреме окутать ее, то выныривала в ночь, будто из холодной воды. Лунный свет на полу сделался длинней. В какой-то момент Ликка вдруг услышала, как во входную дверь тихо постучали. Может быть, ей это показалось? Ликка открыла глаза. Тишину нарушил скрип кресла-качалки, затем раздалось шарканье тапочек по гладкому полу. Дрожащий свет одинокой свечи скользнул в щели между полом и дверью. Челма Сытконош шла открывать двери. Ликке стало интересно. И без того не шедший сон улетучился окончательно. Она выскользнула из-под одеяла, ступила ногами на ледяной пол… и застыла. Ликка была уверена, что перед сном на полу лежал мягкий ковер. Куда же он делся? Лунный свет, извиваясь, скользил по неровному земляному полу… А где же деревянный пол? Ликка обвела комнату взглядом и заметила, что комната существенно изменилась. В темноте с первого взгляда и не заметишь… Со стен исчезли картины, оставив пыльные темные квадраты, сами стены стали какими-то неровными, покосились, потолок опустился и покрылся широкими трещинами. На окнах больше не было занавесок – стекла плотно затягивала паутина. Убранство комнаты улетучилось, уступив место беспорядку. Все здесь оказалось не на своих местах. Создалось впечатление, что Ликка каким-то образом очутилась в настоящей ведьминой хижине (настоящей – если верить картинкам и описаниям в книжках, конечно). Даже пол под ногами покрылся витиеватыми коьлцами то ли дыма, то ли тумана. И стало как-то холодно и неуютно.

Ликка услышала: "Ну, проходите, коли так", затем скрипнула дверь, и кто-то прошел вместе с ведьмой мимо спальной комнаты. Ликка захлебывалась любопытством. О сне она и думать забыла. Пробежав на цыпочках по холодному полу, Ликка приоткрыла дверь (та оказалась вдвое тяжелей и намного толще предыдущей) и выглянула в коридор. Тут Ликку поджидало еще большее удивление: от благоприятного убранства коридора не осталось и следа. Теперь здесь обнаружились земляные стены, покрытые кое-где лохмотьями белого мха и серой травы, узкая земляная же тропинка, по краям которой ползли в разные стороны змейки тумана, кривые подставки под толстые сальные свечи (те чадили настолько сильно, что щипало в глазах от едкого дыма). Заметно тянуло земельным холодом и волшебством. Ликке даже показалось, что она слышит удаляющийся мышиный писк.

"Ну, раз так, вот вам двенадцатилетняя настойка из лебедковых личинок. – Доносился голос Челмы Сытконош из комнаты для гостей, – Приложите на ночь к больному и проследите, чтобы все вышло. Утром приходите. Запишем вас на половину двенадцатого…"

Чей-то женский голос невнятно затараторил слова благодарности. А Ликка так увлеклась изучением странного нового коридора, что не сразу заметила Челму Сытконош, застывшую в дверном проеме комнаты для гостей. В одной руке ведьма держала канделябр, другую уперла в бок.

– Ой, – вымолвила Ликка, – я тут проснулась от шума… а потом увидела пол… а потом… мыши?

– Настоящие ведьмы, – сказала Челма Сытконош, делая ударение на каждом слове, – никогда не позволяют себе ходить босиком по холодному полу. Немедленно обуйся! Простудишься, что мне потом с тобой делать?

И правда!

Ликка молча прошмыгнула в коридор и обнаружила на старой покореженной обувнице среди пыли и паутины свои туфли. Челма Сытконош прошла мимо, а рядом с ней семенила пожилая женщина, бледная и в пышном белом чепце. Женщина шептала слова благодарности и все норовила взять Челму под локоток, но ведьма деликатно не позволяла. Когда дверь за женщиной закрылась, Челма повернулась к обувающейся Ликке.

"Сейчас будут ругать" – подумала девочка.

Но вместо этого ведьма взяла Ликку за руку и повела узкой земляной тропой в комнату для гостей. Там царил полумрак, света едва хватало, чтобы осветить круглый деревянный стол в центре. Возле стола стоял кухонный котел, внутри которого что-то варилось и булькало. Под котлом дрожал робкий огонек, потрескивали дрова. По комнате витал едкий запах, будто в котле усиленно варили резиновые калоши. В дрожащих тенях купались кривые табуреты и низкие треножные стулья.

– Настоящие ведьмы, – сказала Челма, – всегда работают по ночам, а днем либо спят, либо занимаются домашними делами. Нет нам покоя.

Ликка оглядела настоящую ведьмину комнату с нескрываемым удивлением.

– А что все это значит? – спросила она.

– Люди должны видеть то, что им положено и не больше. Иначе, как же они будут нас бояться и уважать? Чистым домиком уже никого не удивишь. А представления о земляных полах, о страшных тенях, о котле с таинственным варевом настолько сильны, что люди суеверно хватаются за возможность поверить, будто они оказались в настоящей ведьминой хижине. – Терпеливо пояснила Челма Сытконош, а потом добавила. – Ох, я совсем не представляю, как сделать из тебя ведьму. Не начертила ни одного графика, не написала ни одного пособия. У меня даже книги по ведьмовству уже сотню лет спрятаны где-то на чердаке, и я боюсь, что не сразу смогу их отыскать. А все туда же, старая перечница – увидела весенний дождик и полетела искать себе ученицу. А что с ней делать и не знаю. Вот ведь даже забыла тебе рассказать о ночных преобразованиях. А ведь столько еще всего. В голове-то не удержать, а книги искать надо. Леший их разберет, куда засунула.

– Вы, главное, не волнуйтесь, – ответила Ликка, – я все хорошо усваиваю. Я в школе была одна из лучших учениц. Конечно, складывать и вычитать лучше меня умела Кайла Котонос, но она вообще, как говорят, вундеркинд. Зато я очень хорошо запоминаю. Вы то, что считаете нужным говорить – говорите, а с остальным как-нибудь разберемся.

Челма Сытконош вздохнула.

– Ну, тогда хорошо, – сказала она, – ко мне наверняка наведается еще несколько человек за ночь, так что отправляйся-ка спать и ничему не удивляйся. А завтра с утра разберемся с обучением… надо будет конспекты найти… попробовать.

– Найдем! – уверенно заявила Ликка, – еще как найдем!

В котле что-то забулькало с новой силой, вздулись изумрудные пузыри и запахло жареным. В этот же момент в двери снова кто-то постучал. Челма Сытконош хитро подмигнула, и они вдвоем пошли по земляному коридору.

– Теплые носки под кроватью, – сказала ведьма на прощанье, – выбирай любые. Если будет холодно, одеяла в шкафу, на средней полке. Не стесняйся.

Ликка юркнула в спальную комнату и прикрыла за собой дверь. Под кроватью отыскались три пары теплых вязаных носков – все подошли по размеру. Выбрав красивую пару, Ликка закуталась в теплое одеяло и быстро уснула крепким сном.

Глава пятая, в которой несколько странных совпадений приводят к не менее странным последствиям

Вот ведь странное явление. Раньше Ликке всегда казалось, что она будет очень переживать, когда уедет из дома. Ну, например, она не будет спать по ночам, бояться незнакомого места, непривычных звуков, непонятных теней. А еще Ликке казалось, что она очень сильно привязалась к маме, к отцу, к одноклассникам и, особенно, к библиотеке и своим книгам. Жизнь без них представлялась Ликке серой и скучной. Но вот случилось так, что судьба забросила Ликку далеко от дома, от книг и от друзей. И что? Куда делись детские страхи? Куда делось отчаяние от расставания? Растаяли, будто лед в стакане. И дело тут, наверное, не в одной только наследственности. А подстегивало еще любопытство. И стремление побыстрее чему-нибудь научиться. И желание стать ведьмой. И еще… и еще!.. Всего не перечислишь.

В общем, Ликке всю ночь снились сны о том, как она уже стала важной и мудрой ведьмой. Сны эти Ликке нравились. Ликка улыбалась и даже не ворочалась, хотя обычно по ночам скидывала подушку и подгребала ногами одеяло. А проснулась Ликка с абсолютной и бесповоротной уверенностью, что все в жизни у нее складывается просто замечательно.

С утра хижина снова выглядела по-другому. Пол в комнате снова стал деревянным, на стенах появились картины, а окна закрыли бархатные занавески (даже на подоконниках появились горшочки, правда без цветов). Вот только кое-где по углам висели лохмотья серой паутины, да мох пепельного цвета комьями рассыпался вдоль стен. В коридоре деревянный пол покрывал тонкий слой золотистого песка, а под потолком все еще вились клубы черного дыма. Там же, в коридоре, кружил ворон и гнал крыльями дым на улицу, сквозь распахнутую дверь.

На улице, между тем, встретила дивная весенняя погода. От вчерашней пасмурности не осталось и следа. Воспоминаниями о дожде служили разве что блестящие капли на чудных свежих листьях деревьев, обступивших хижину со всех сторон. Ликка замерла на пороге, подставляя лицо яркому солнышку, и потянулась. Настроение было приподнятое, хотелось немедленно, вот прямо сейчас приступить к учебе. Ну, или сначала позавтракать, а потом – сразу же учиться! В силу своего характера (а, может, по каким-то другим причинам), Ликка любила заниматься делами по утрам. Когда солнышко свежее, да все вокруг просыпается, как-то и работа хорошо идет, из рук ничего не валится, в голове все укладывается. Это после обеда можно себе позволить поспать часок-другой, а то и вовсе бездельничать, валяться с книжкой где-нибудь в саду за домом или на берегу Бурого моря, в тени покатого земляного вала, покрытого сплошь осокой, да улитками. А с утра руки чешутся чего-нибудь сделать.

В первую (и самую важную) очередь Ликка обежала вокруг хижины, но не с целью зарядки, а чтобы посмотреть, что же как преобразилось. Внешне, правда, изменения были совсем не выразительны. Можно даже сказать, их практически и не наблюдалось. По серой черепице полз мох, краска на ставнях местами облупилась, выпуклые стены закрывала густая поросль молодого вьюна. А на крыше, вокруг пузатой трубы, сидели вороны и смотрели на Ликку то ли удивленно, то ли с интересом.

– Чего смотрите? – Весело спросила Ликка и подмигнула (наверняка же увидят). – Бездельники! Летите, делами занимайтесь, а то все каркаете да каркаете! Вчера вас тут, между прочим, не было! Могли бы и встретить нового человека!

Тут, словно услышав ее, вороны разом взмыли в небо, на мгновение обратив день в ночь, и, оглашая лес дружным карканьем, скрылись далеко за макушками деревьев.

– Не стоит их пугать, – раздался из-за спины знакомый скрипучий голос, – настоящие ведьмы дружат с воронами.

У крыльца стояла Челма Сытконош. Выглядела она так, будто собиралась в очередное путешествие. Темный костюм, остроконечная шляпа и (главное) метла в руке являлись стопроцентным тому доказательством. Стоит ли упоминать черного ворона, сидящего на плече и кивающего головой. Он будто соглашался с каждый словом, произнесенным ведьмой.

– Я тоже буду дружить, – сказала Ликка, – вы же меня научите как?

– Невозможно научить кого-то дружить. Тут либо умеешь, либо нет. И никакое волшебство не поможет. – Поучительно заметила ведьма. – Мне нужно слетать в деревню по делам. Можешь приготовить завтрак и подождать меня на кухне. – Последнее предложение совсем не походило на вопрос.

– А?..

– Столовые приборы и продукты в полном твоем распоряжении, я уже позаботилась, – сказала Челма Сытконош, – скоро буду.

С этими словами она ловко оседлала метлу и взмыла в голубое небо. Только деревья весело зашумели листвой ей вслед.

Теперь предстояло подумать о завтраке. Ликка очень любила готовить на завтрак бутерброды с вкусным фруктовым чаем. Особенно ей нравились бутерброды с рыбой (тут уже не поспоришь – дочка пиратов). Следовательно, вставал вопрос – есть ли у ведьмы на кухне хлеб, рыба и чай?

Рыбы не нашлось. Зато хлеб лежал нарезанными ломтями на блюде на столе, а рядом примостился пузатый заварочный чайник, из тонкого носика которого вился вкусный запах лесных ягод. Тут же стояла тарелка с кусочками сыра, лежало несколько больших сочных яблок и (наверное, на всякий случай), мисочка со сметаной. Столовые принадлежности, как и еда, не изъявляли желания взмыть в воздух, а вели себя вполне обыкновенно. Портили общее впечатление ошметки мха, разбросанного в беспорядке по полу, цепляющегося за занавески и свисающего даже со спинки одного из стульев. Конечно, может быть он со временем бы и растворился, но садиться завтракать в подобной грязи Ликка определенно не хотела.

Под раковиной обнаружился веник и совок. Ликка порыскала по шкафчикам и на одной из полок, прямо за банкой с ящерицами (вчерашний подарок чародея) нашла несколько тряпок, которые вполне бы сошли для того, чтобы хорошенько протереть ими всевозможные поверхности.

Ящерицы зыркали на Ликку желтыми глазами и шевелили хвостиками. Судя по всему, сидеть в банке им было совершенно неудобно.

"Бедняги, – подумала Ликка, – сидят там, в тесноте. Тоже мне чародей. Додумался же засунуть их в банку. Не мог, что ли, найти место побольше?".

С этими мыслями она переставила банку на стол для готовки. Может, ящерицы и зачарованные, но капелька утреннего света им определенно не помешает.

После этого Ликка взялась за уборку.

Пыль немедленно встала столбом (а это, как известно, верный признак действительно хорошей уборки). Ошметки зеленого и белого мха полетели в мусорную корзину, какие-то фантики, бумажки, огрызки карандашей и яблок последовали туда же. Видимо, давно здесь не наводили хорошей уборки. Закончив подметать, Ликка встала в центре кухни, уперев руки в бока, и подумала о том, что неплохо было бы заодно и пол помыть. Ящерицы на столе молча ворочались и шевелили хвостами.

Набрав полное ведро теплой воды, Ликка принялась искать мыло. За этим занятием ее нашла Челма Сытконош, вернувшаяся из деревни.

– Уборка, это хорошо, – сказала ведьма, осмотрев кухню, – настоящие ведьмы любят чистоту. А почему не завтракаешь?

– Сначала уберусь. – Пропыхтела раскрасневшаяся от усердия Ликка.

Тут Челма Сытконош увидела банку с ящерицами и сказала:

– Так-так-так. А я совсем и забыла. – После чего подошла ближе.

– Они, наверное, голодные. – Заметила Ликка. Кусок мыла неожиданно скользнул из темного угла под раковиной прямо ей в руки.

– Может быть, – сказала Челма Сытконош, внимательно разглядывая ящериц, – какие-то они странные.

– Зачарованные! – Подсказала Ликка.

– Может быть. От Бруно можно ждать всего, чего угодно. – Пробормотала ведьма. – В любом случае, до обеда мы не узнаем. Ты тут заканчивай, а потом займемся обучением. Схожу на чердак, поищу что-нибудь из книг.

– А разве вам не положено спать?

– В каком смысле? – Нахмурилась ведьма.

– Вы же всю ночь работали, а теперь, стало быть, захотите вздремнуть.

Челма Сытконош покачала головой.

– Девочка моя. – Сказала она. – Если бы я тратила на сон столько времени, сколько мне бы хотелось, то никогда бы не стала настоящей, всеми уважаемой ведьмой!

– А вы всеми уважаемая?

– Непременно! – Отозвалась Челма Сытконош гордо и направилась к дверям.

Зачарованные ящерки проводили уходящую ведьму грустным взглядом. Ликке даже стало их немного жаль. Ну, и что, что зачарованные? В данный момент, в эту самую минуту они же настоящие! Живые! И голодные!

Ликка подошла ближе, размышляя, чтобы такого можно дать ящеркам, чтобы они хотя бы немного перекусили. И чтобы всем досталось. А что вообще едят ящерицы? Мух? Или траву? Или, может, ни то, ни другое, а что-то совсем необычное? У себя дома Ликке как-то и в голову не приходило кормить ящериц. В задумчивости она вертела в руках влажный кусок мыла.

И в этот момент, совершенно случайно, скользкое мыло выскочило из ее пальцев, описало в воздухе широкую дугу и врезалось в банку с ящерицами. Банка закружилась, накренилась, упала и со звоном раскололась надвое.

Ликка застыла в ужасе.

Ящерицы (а их было много) тотчас воспользовались неожиданно обретенной свободой и бросились врассыпную по столу. Несколько из них стремительно забрались по занавескам на верхние полки, куда Ликка даже не смогла бы допрыгнуть и (опять же совершенно случайно, а, может, и от испуга или безудержной радости от свободы) ящерицы принялись суетиться там и цеплять длинными хвостами многочисленные пузырьки, мензурки, склянки и баночки. Ну, а те не замедлили стеклянным градом посыпаться на пол.

Ликка с ужасом наблюдала, как огромное количество стеклянной посуды, наполненной (без сомнения) всевозможными магическими зельями, приправами и зачарованными каплями, падают и разбиваются с чудовищным, невообразимым грохотом. Ящерицы же метались по столу, по полу, по верхним полкам, цеплялись за занавески, затем опрокинули миску со сметаной, набросились на ломтики хлеба и даже на яблоки.

И в этот момент что-то оглушительно взорвалось. К потолку взметнулись клубы разноцветного дыма – это волшебные ведьмины зелья перемешались друг с другом и вызвали невообразимую реакцию. Пол под ногами задрожал. Ящерицы бросились врассыпную. Тут и Ликка сообразила, что пора уносить ноги. Но не успела она и развернуться, как в спину ударило что-то горячее и тяжелое. Поток сильного ветра подхватил ее, закружил по кухне, точно куклу, а затем вдруг швырнул точнехонько в окно. На какую-то долю секунды Ликка успела сжаться в маленький неприметный комочек. Ветер поднял ее куда-то вверх, к облакам, затем опрокинул вниз и, вдоволь наигравшись, бросил на траву. Ликка покатилась, не чувствуя ни низа, ни верха и совершенно не понимая, что происходит. А где-то грохотало, клокотало, взрывалось и ры-чало…

Ликка ткнулась носом во влажную землю, и некоторое время лежала, боясь пошевелиться. Ей казалось, что мир вокруг сгорел полностью, оставив лишь маленький кусочек земли. А вместе с миром сгорела и ведьмина хижина, и лес и деревня за лесом и все-все. Перед глазами плавали темные круги и хотелось кашлять, но не получалось. Это пепел от вселенского огня забился в горло. И вокруг остался один только пепел…

Потом шум как-то незаметно стих и в наступившей тишине Ликка услышала шорох листьев и взволнованное щебетание птиц. Где-то совсем недалеко каркали вороны. Еще какое-то время спустя Ликка решилась перевернуться и открыть глаза. Она увидела, что лес стоит нетронутый, как ни в чем не бывало. Увидела изумрудную полянку. Увидела кусты ежевики неподалеку. Вроде бы все было нормально и обычно. Никакого пепла, никакого огня. Конец света тоже не наблюдался.

Вот только хижина куда-то пропала.

Вместо нее в центре широкого овала примятой травы сидел ворон и косился на Ликку немигающим укоризненным взглядом.