Текст книги "Дальше некуда"

Автор книги: Александр Белаш

Соавторы: Людмила Белаш
сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

– Никогда! Я отлично разбираюсь в навигации и астрономии. Один астролог мне показал, какие созвездия что означают… Наконец, у меня есть путеводная звезда – Венера.

– Дивов, это планета, блуждающее светило. Её положение на небосводе изменчиво, как сердце женщины. Вы понимаете, куда она вас может завести?

– К счастью и свободе! Громов, а в какой стороне Америка?..

– Оставьте штурвал в покое, – вежливо оттеснил его мичман.

– Я счёл себя вправе принять командование. Вы да я – других офицеров на корабле нет. Скирюк – штатский, а протоиерей – лицо духовное.

– Кис-кис-кис, – согнувшись, канцелярист обходил укреплённую на палубе шлюпку. – Господа, я не мог ошибиться. Я видел его. Он где-то здесь. Батюшка, стерегите с другой стороны; сейчас мы его поймаем.

– Не по сану мне котов ловить, – величаво отозвался Логинов. – Для этого есть диакон. Полноте, Скирюк, бросьте ваши хлопоты! Когда приступим к трапезе, он сам объявится. Да и откуда Ироду здесь взяться? Вам померещилось.

– С кого Сергей Петрович спросит, ежели котяра пропадёт? – донеслось из-за шлюпки. – Скажет: «Скирюк не уследил!» Котище-то казённый, на довольствии!

– А почему он у вас без мундира? – полюбопытствовал Дивов. – Был бы свой Кот-В-Сапогах, как у мсье Перро.

– Потому что по реестру кот не предусмотрен! – выглянув на миг, огрызнулся Скирюк. – Это при дворе есть государевы собаки и государынины кошки, а у нас только лошади-с! Да ещё гарнизонные свиньи!

– Так-так, мне уже интересно, – Дивов оживился. – И кем записан Ирод? Не томите, расскажите.

Встав с тяжким вздохом, Скирюк отряхнул панталоны, потом ладони.

– В ум не возьму, как наместник на кошака ведомость подписывает. Я разборчиво пишу: «Жеребец охотничий, кличка Ирод, шести лет, масти дымчатой. Выдать на кормление: свинины пять пуд, рыбы свежей семь пуд…»

– Мяу! Мяу! – заслышав о рыбе, Ирод выскочил на божий свет и, вздыбив распушённый хвост, стал виться и тереться о ноги канцеляриста.

– Ах ты, стервец! Ты зачем из дома убежал, на гукер влез?! А если мы в пучине сгинем?

– Мрррр! Мммяу! Уррр…

– Нечего врать. Не мог Сергей Петрович тебе разрешить. Блудень ты и своевольник! Иди в трюм с глаз моих.

– Сашка что-то о русалках сказал, – наморщив лоб, молвил Громов. – Опять же, раз мы в море, должен быть письменный приказ о том, куда и с какой целью направляться. А вы, вижу, даже фальконеты установили…

– Да, ваше благородие, четыре пушчонки есть, – ответил Бирюк невесело. – Со всем припасом, как велено уставом. Однако, орудьица слабые…

– Что ж тебе, Сашка, единорог сюда втащить? Ведь гукер опрокинется!

– Вот приказ, – Скирюк вынул из-за пазухи и подал мичману сложенную бумагу. – Но могу и устно изложить: я его писал, помню. Идти нам к острову Кимукотану, где иностранные промышленники бьют бобра. Сих браконьеров – изгнать, а водяных людей, в проливе обитающих – принять в российское подданство.

– Положим, я был пьян, – рассуждал Громов, разворачивая приказ Володихина. – Но вы-то, Скирюк, в запоях не замечены – с чего такую околесицу несёте? Я с восемьсот двадцать второго года эти воды знаю. Не раз ходил в гидрографические экспедиции. Лично измерил лотом Императорский разлом. И никаких водяных не встречал!

– Скромные они, пугливые, – ответил за канцеляриста Дивов. – На глаза не лезут, прячутся. Господа французы в революцию их настращали до крайности. Сами посудите, мичман – живёте вы во дворце подводном век, живёте два и три, как вдруг по рекам начинают к вам сплавлять невинно убиенных. Кто зарублен, кто застрелен, вода кровью замутилась… Ну и пустились нереиды вплавь куда глаза глядят, искать местечка поспокойнее. Сколько лет скитались, бедолаги.

– И вы туда же, Дивов.

– Читайте, Аркадий Кузьмич, читайте.

– Глазам не верю, – пробормотал Громов, вникая в строки приказа. – Чем вы опоили Володихина? Он ли с ваших бредней заболел, или вы его до одури наслушались?.. Или я всё-таки сплю? Кот, протопоп, вы при сабле… Что случилось?

– Видите ли, милейший Аркадий Кузьмич, – подступил Леонтий, – все мы по разным причинам попали на край бытия. Донесли, так сказать, крест и флаг до пределов зримого мира. Дальше, как учит Писание, лежит непостижимое. Я, честно скажу, опасался в путь пускаться, но затем подумал: «Если мы соизволением Господним сюда живыми добрались, то с Божией помощью и дальше ступим». С тем расцеловал и благословил матушку, а затем взошёл на гукер.

– Не верю, – твёрдо сказал Громов.

– Епитимью наложу, – предостерёг Логинов. – За неверие.

– Отец протоиерей, хватит мичмана морочить, – предложил Дивов. – Покажем ему наших попутчиков – и дело с концом. Я думаю, Аркадий Кузьмич уже подготовлен к лицезрению воочию. Дозрел.

– Ага! Ага! – согласно закивал Гончарь, облизываясь и взмахивая ручищами. – Позовите их, ваше благородие! Эх, хороши рыбёшки!..

Сашка Бирюк ничего не сказал, но весь вытянулся и издал нетерпеливый скулящий звук.

– Идёмте к фальшборту, мичман, – поманил его Дивов. – Отсюда видней.

– Рулевой, к штурвалу! Курс – зюйд-зюйд-вест, следи за ветром. Дивов – ну, если вы меня разыгрываете…

– Мадемуазель Жанна! – громко позвал корнет на языке Вольтера, обращаясь к волнам за бортом. – Жанна, поднимитесь, пожалуйста!

Названная мадемуазель показалась почти тотчас. Хвост или ножки – не разобрать было, что там плещет, но плыла она прытко, делая не меньше шести узлов и тем самым держась вровень с гукером. Гончарь от умиления длинно всхлипнул носом, а Сашка так и вовсе перевесился через планширь, чтобы получше разглядеть; Славке пришлось ухватить его за пояс. Солдаты, матросы, казаки – все легли пузом на фальшборт, в предвкушении разинув рты и свесив слюни. Гукер слегка накренился. Скирюк лез, толкался, подпрыгивал – тщетно!

Насчёт одежды у молодой и грациозной пловчихи было не густо. Шлейфом струились волосы; обольстительное тело едва облегала зелёная волокнистая пелена. Словно в сказке: «Явись мне ни одетая, ни раздетая».

– Сплю, – убедился Громов.

– Vive la Russie! [5]5
  Да здравствует Россия! ( фр.).


[Закрыть]– перевернувшись с живота на спину, русалка приветливо помахала Громову нежной рукой.

– И жемчужина в пупке! – простонал Бирюк.

Женщин без капризов не бывает. Жанна дала это понять, едва выглянув поверх планширя.

– Ой! Уберите зверя! Иначе я нырну!

– Пардон, какого ещё зверя? Где вы видите зверя?

– Вот он! Глядит! Он ужасный!

– Мрррр… – урчание звучало грозно. Ирод чуял рыбу и давал понять, что голоден.

– Скирюк, это ваша казённая скотина. Извольте сейчас же сграбастать кота и запереть его. Хотя бы в моей каюте. Он мешает нам вести переговоры.

Легко сказать – «сграбастать»! Канцелярист заметался по палубе, за ним забегали служивые, но кот оказался проворнее всех. Задачу решил Логинов, причём в своей излюбленной манере, которую хипанские шляхтичи именуют «побеждать, не прикладая рук». Не сходя с места, отец Леонтий поглядел на вымпел, треплющийся на грот-мачте и как-то отстранёно изрёк:

– А что, если камнем – в голову? Прямо в голову. Камнем.

Почему-то Ироду это страшно не понравилось и он молниеносно прошмыгнул в каюту. Лишь тогда Жанна, убедившись в отсутствии жуткого существа, приступила к рассказу. Начала она издалека:

– Monsieur, nous ne sommes que des pauvres voyageurs égarés dans ce pauvre bas monde…

Выслушав французскую ундину и уяснив диспозицию противника, Громов сухо спросил:

– Сколько у них орудий?

Жанна, висящая за бортом на штормтрапе, захлопала округлившимися глазами.

– Вы имеете понятие о корабельной артиллерии?

– Всё-таки ноги, – морпехи вполголоса спорили с казаками о нижней половине водяной мамзели. – Вон пятки виднеются. И коленки налицо. Сашка, где ты видал у рыб коленки?

– Мичман, – проникновенно обратился Дивов к командиру «Оказии», – вы ждёте от дамы ответа о числе пушек – и убеждены, что дождётесь?

– М-да, – Громов озадаченно потёр подбородок. – Но, может быть, среди них есть мужчины?

– Слышь-ка, Саня, – Гончарь ткнул Бирюка локтем в бок, – поди, они замужние! А мы-то разгубастились.

– Пьер! Пье-ер! – позвала Жанна, обернувшись к морю. – Будьте любезны подвсплыть!

С появлением Пьера служивые слегка шарахнулись от борта, Леонтий перекрестился, а Скирюк осознал, что ночные воспоминания об этой образине с лихвой заменят ему грузную поступь каменных мышей.

– Экий монплезир! – изумился Дивов. – Прямо античный тритон!.. Это, братцы, их мужчина – морского царя камер-юнкер. Любите и жалуйте, уж какой есть.

Уши приятеля Жанны походили на плавники, позади них явственно шевелились жаберные складки. Дружески ощерив жабью пасть с частоколами острых зубов, Пьер поскрёб в своих зелёных космах перепончатой когтистой лапой.

– Вот и пойми баб, кого им надо, – сбив шапку на затылок, Славка повторил жест Пьера.

– Крокодил им нужен, – отозвался Сашка, потрясённый контрастом между мужским и женским полом водяных. – Чем страшней, тем лучше. Эх-ма!..

– А рогов нету, – вглядывался унтер морских пехотинцев. Очень ему не хотелось, чтоб поход закончился погибелью души.

– Восемнадцатипушечный бриг, – кратко доложил Пьер скрипучим голосом. – Орудия калибром по двадцать четыре и тридцать два фунта.

Сашка с горечью скосился на трёхфунтовый фальконет. Пока подберёшься к ворогу на выстрел, гукер в щепы разнесут.

– Не благоразумнее ли будет идти за подмогой? – подсказал лазейку осторожный протопоп. – Александров-Паланский далече, но до Корабельного острова, пожалуй, в неделю доберёмся. Комендант отправит верховых в Новый Кронштадт, откуда нам пришлют помощь…

Жанна не понимала языка, но выразительный тон Логинова был внятней слов. Обвив штормтрап сильными ногами, она умоляюще заломила руки.

– О, не бросайте нас в беде! Эти разбойники каждый день ходят на промысел, бьют острогами и стреляют из мушкетов! Они хуже якобинцев!

– А у нас ничего нет, – добавил Пьер, зверообразно исказив лицо. – Лишь малое количество холодного оружия. Мы с ними не справимся. Они знают о нас и сутки напролёт несут охрану.

– Аркадий Кузьмич, – в Дивове взыграло ретивое, – если вы решите свернуть к Корабельному, дайте мне шлюпку. Возьму пяток людей посмелее и – я заморских гостей отучу спать по ночам. Ну, братцы, есть охочие? кто со мной?

– Я! – единым духом рявкнули Бирюк с Гончарём, после чего переглянулись, удивлённые друг другом, и Сашка прибавил:

– Это его благородие лихо задумали. Шевелить их надо шилом в зад, чтоб знали – мы их на прицеле держим. Спокою им не будет ни минуты. Батюшка! благословите головы сложить!

– И! и!.. что ты?! – замахал дланями Логинов. – Обожди кочан-то с плеч терять. Прежде, чем кидаться опрометью в битву, внемли слову Писания: « С сумкою и с пращею в руке своей выступил против Филистимлянина». Это ли не урок нам, не назидание? Своей малой силой надобно распорядиться умно.

– А не дадите шлюпку – на байдаре, один уплыву! – ярился Дивов, раздувая ноздри. – Я приказом послан в экспедицию, я обещал помочь русалкам – так и будет!

– Ah, mon cher, tu es un noble coeur! [6]6
  О, мой дорогой, ты благородное сердце! ( фр.).


[Закрыть]– восхитилась им Жанна.

– Байдара вместительна, ваше благородие, все влезем! – поддержал корнета Гончарь и почти сладострастно пророкотал, засучивая рукава: – Глотки рррезать будем… Нам война – мать родна!

– Так, – Громов пресёк воззвания и сомнения. – Байдары, гусарские рейды и повороты к иным островам отменяются. Курс прежний, на зюйд. Вы, корнет, правы – нельзя этих визитёров оставлять в покое. От их ядер и бомб есть лекарство – манёвр, быстрота и дистанция. Правы и вы, отец Леонтий – не числом надо брать, а умением.

– Это не я, это граф Рымникский, князь Италийский, – скромно закатил глаза Логинов.

– Мадемуазель и вы, месье, – обратился Громов по-французски к нереиде и тритону, – не бойтесь, мы с вами. Скажите, сколько вас и что вы умеете.

– Прикажете прибавить парусов? – осведомился боцман.

– Да. Поставить бом-кливер.

– Что за тарабарское у моряков наречие!? – Дивов вперился в переплетение снастей. – На бизань-мачте – бизань, на рязань-мачте – Рязань… То ли дело у нас в кавалерии! Всё ясно, как на ладони – шенкеля, трензеля…

Экспедиция мало-помалу приобретала целеустремлённый характер. В воздухе витал дух бури и натиска. Видимо, нанюхавшись пьянящего духа, Ирод в каюте командира изодрал когтями всё, что можно было изодрать. Обнаружилось это перед обедом, когда Леонтий уже начал читать: « Очи всех на Тя, Господи, уповают, и Ты даеши им пищу во благовремении», а возвестил о находке раскатистый, прочувствованный монолог мичмана, состоявший сплошь из морских терминов. Покраснел даже Пьер, плывший в семи футах под килем.

Трюмный отсек слабо и зыбко освещала лампа, пахнущая тюленьим жиром. В бочке под слоем спирта восково бледнело лицо в обрамлении пышно плавающих волос. Лицо казалось спящим, но это был бесконечный сон экспоната, предназначенного для Британского музея.

– Не иначе, она вас околдовала, – промолвил капитан Бернардо Квалья, наблюдая, как сэр Арчибальд вглядывается в черты русалки. – Вы слишком часто ходите в трюм смотреть на добычу. Велите перетащить бочку в свою каюту, тогда не придётся бродить взад-вперёд.

– Вы не понимаете значения трофея, – владелец брига «Предейтор» не отводил глаз от тонких черт застывшего лица. – У этих тварей водостойкая кожа. При надлежащей выделке… Ими наверняка заинтересуется Ост-Индская компания. И волосы. Замечательно длинные, прочные волосы. Наконец, это прямое доказательство того, что в глубине океана есть неизвестная нам жизнь. Учёные и препараторы музея будут счастливы.

Испанец достал гаванскую сигару. Угораздило же с кораблём продаться еретику-протестанту! Мысли, одна другой темней, угнетали Квалью. Польститься на посулы, стать из контрабандиста пиратом – ещё куда ни шло, но труп в бочке намекал на новые, куда горшие опасности.

– Подумаешь, диковина… Про них я услышал раньше, чем вы явились на свет. И видеть доводилось… Но чтобы ими соблазниться – упаси меня Пресвятая Дева! Я не монах, но дорожу своей душой и жизнью. Не к добру такие встречи, – покачал головой Квалья.

Его чертовски раздражал самодовольный англичанин, все затеи которого пахли тюрьмой, виселицей, а то и чем похуже.

– Вам угодно шпионить за русскими, сеньор? Да пожалуйста! Хотите втридорога сбыть мандаринам бобровые шкурки? Сколько угодно! Но задевать тех, кто владеет волнами – не дело, поверьте моему опыту. Пока мы на якорях, в тихой заводи – бояться нечего. Бриг обшит медным листом, коготками их не повредишь. Когда же выйдем на простор, онисебя покажут. Вам не выпадал случай штормовать в тайфун? От этого многие, кого я знал, пошли на корм акулам…

– Напрасное красноречие, – сэр Арчибальд, сверкнув моноклем, впервые удостоил его беглым взглядом. – При любой погоде я доставлю тело в Сидней, а затем и в Лондон. Но одной этой тушки мало. Ещё раз объявите: каждый человек с вельбота, добывшего живую русалку, получит в награду пятнадцать шиллингов.

– Хвала Всевышнему, в команде нет канаков с Марианских островов, – прикурив от лампы, как-то невпопад ответил Квалья. – Если бы кто-нибудь при них велел стрелять морских людей… пришлось бы вас заспиртовать в соседней бочке. В самом деле, не за борт же вас – там русалки ждут не дождутся. Накинутся как барракуды, вода вскипит…

– При чём здесь канаки? – доселе невозмутимый, сэр Арчибальд поёжился от слов капитана.

– Эти парни поклоняются Ктулху. Проклятые язычники, сеньор, что поделаешь!

– Ктулху? Странное имя. Я запишу его для этнографии.

– Да, занятный божок. Огромный осьминог с крыльями летучей мыши и копытами дьявола. Любит есть людей и обожает пытки. Говорят, он всплывает, получив семерых зверски утопленных… русалки уже утащили шестерых, так что вскоре вы пополните анналы этнографии ещё одним ценным наблюдением, сеньор. Может, даже зарисовать Ктулху успеете. Осталось решить, кто доставит ваш рисунок в Сидней. По мне, лучше доехать до Манилы в бочке спирта, чем угодить в клюв крылатого пульпа. Канаки верят, будто в утробе Ктулху не умирают, а растворяются как сахар, не переставая чувствовать.

– Занятно, – кивнул сэр Арчибальд, совладав с подкравшимся ознобом. – Надеюсь, вы не откажетесь подробно повторить это после ужина, под запись.

– Охотно, сеньор. Я знаю множество поверий Южных морей. Все они намекают, что надо убираться их тех мест, где творится небывалое.

– Зря стараетесь, Квалья. У меня есть миссия, она должна быть выполнена. Идёмте-ка наверх, здесь душновато. Настойка из русалки – отнюдь не благовоние.

Поднимаясь по ступеням трапа, хозяин «Предейтора» внутренне негодовал на испанца и разномастный сброд, называвшийся командой.

Филиппинцы, китайцы, креолы, метисы – все заметались, увидев блестящий цилиндр баронета.

Явление лощёного лондонского денди – в клетчатых шотландских панталонах, в приталенном твидовом сюртуке с перламутровыми пуговицами, в палевом жилете и розовом галстуке – означало, что рябой мордастый боцман примется втрое громче орать и хлеще орудовать линьком. На высокомерный взор Арчибальда отвечала дюжина ненавидящих, исподлобья.

Квалья понимал своих людей – им был обещан прибыльный рейд, а в итоге кое-кого недосчитались, и вряд ли этим кончится. Превратившись в зверобоев и шкуродёров, команда приобрела ещё больший страх перед морем. Тошно работать, ожидая, когда скользкие руки утащат тебя в мокрую могилу – как говорят немцы, «к голому Гансу».

– У вас не хватает британской флотской дисциплины, – непререкаемо заявил баронет. – Пеньковый воротник надёжно усмиряет недовольных.

– Шесть уволокли русалки, пяток вздёрну я, – Квалья пожал плечами, – а кто будет управляться с такелажем? Если нарвёмся на русских, придётся стрелять и маневрировать. Или в вашу миссию входит написать труд «Сибирские рудники глазами очевидца»?

– Сибирь потом. Сначала острова. С тех пор как сказано «Britannia, rule the waves!», [7]7
  Рули, Британия, морями! ( англ.).


[Закрыть]никто иной не смеет хозяйничать на море. Игра Испании давно закончена, – сэр Арчибальд снисходительно взглянул на капитана, – а русских следует раз и навсегда пресечь.

– Вижу парус! – выкрикнул баковый наблюдатель.

Квалья поднялся на мостик; ему подали подзорную трубу. Сэр Арчибальд с большим достоинством взошёл следом за капитаном, сохраняя на лице презрительное и несколько скучающее выражение.

– Mierda! [8]8
  Грубое испанское ругательство.


[Закрыть]Поздравляю, сеньор – вы их накликали, – Бернардо в досаде пожевал сигару. – Благодарение Богу, это всего лишь дозорный гукер с жалким вооружением. Позиция у нас прекрасная, подпустим их ближе и отправим на дно. Эй! Корабль к бою готовь!

Сигнальщик забарабанил долгую дробь.

– Канониров – к орудиям левого борта! Зарядить и ждать моей команды!

– Покажите мне образцовое сражение, – не сказал, а буквально приказал хозяин.

– А, разве это бой? – отмахнулся Квалья. – Это расстрел, сеньор. Мне, ей-богу, жаль топить молодчиков – но глядите, как нагло они приближаются! Кажется, могли бы сосчитать орудийные порты и сообразить, что случится дальше. Жаль их, por vida del demonio! [9]9
  клянусь самим сатаной! ( исп.).


[Закрыть]

Сэр Арчибальд следил за гукером, сожалея, что времена корсаров миновали, и ныне джентльменам не престижно перепрыгивать на вражеский корабль с саблей в зубах и пистолетами в руках. Он готов был лично сражаться с дикарями, людоедами и казаками, но эпоха велела иное: биржа, интриги, скачки, клуб, преферанс и охота на лис.

«Надо подобрать подходящий костюм, – решил он, наполняясь ощущением близящегося убийства, – и отплыть на вельботе, пометать гарпун в длинноволосых. Это спортивно, закаляет мускулы и волю».

– Красный паук с белыми полосками на синем фоне, – Дивов геральдически точно описал флаг противника. – Юнион Джек! Нет покоя от варягов: Бонапарта в двери выкинешь, так Ганноверская династия в окно лезет. Ну-с, Аркадий Кузьмич, дискутировать с ними будем или сразу по-нашему?

– С ворами дебатов не ведут, – сурово ответствовал Громов. – Но баланс сил не в нашу пользу, корнет.

– Думайте как вам угодно, мичман, а я намерен сейчас же, с налёта, взять англичанина на абордаж. Смелость города берёт!

– …и кандалы трёт. Воздержитесь.

– А я взбунтуюсь, мне не привыкать.

– А я вас повешу, согласно уставу.

– Что вы так несговорчивы?! У нас ребята удальцы, горят отвагой, оружие заряжено – пора за дело! Ручаюсь – возьму бриг на шпату, и вся недолга.

– Дивов, сердцем я всецело с вами. Но взгляните, они открыли порты. Их пушки втрое дальнобойней.

– Гусар ни бомб, ни ядер не боится! Прикажите мне атаковать! – наседал Дивов.

«Оказия» с зюйд-веста входила в южную горловину пролива. Сопки Кимукотана плотно топорщились елями и пихтами; кое-где красовались свежей зеленью лиственницы и сияли белизной берёзки. На фоне этого мирного пейзажа стоящий в бухте тёмный корабль с убранными парусами выглядел зловеще – и столь же мрачно курился вулкан Генеральный, громадой возвышаясь над островом.

– Корыто большое, – в своём духе оценил бриг Гончарь, – а народишка на нём мало.

– Верно Жанка говорила, – словно целясь, прищурился Бирюк. – Половина расплылась по берегам бобра колоть. Кто б намекнул их благородиям – чем на рожон переть, прошли бы частым гребнем вдоль пролива. Вполовину б им людей убавили. Может, Скирюка на это дело подзудеть? пусть скажет.

– Как же, выманишь его из трюма… Он с батюшкой так заховался – с фонарём не сыщешь и крюком не вынешь. Уже курки взвели, а тут Скирюк начнёт офицерам советовать! – возмутился Славка. – Станут они штатского слушать! Незачем. Расколбасим супостатов, так-растак!

– Конечно, мы их перебьём, – не возражал Бирюк. – Ежели они построятся в ряд на ровном месте. Однако, Славка, при эдакой диспозиции надо почётно ретироваться…

– Казак ты или не казак?! – надулся Гончарь от храбрости. – Мы – люди государевы! за веру, царя и русалок в бой идём. Смекай, Сашка – кто больше врагов порубит, тому Жанка улыбнётся.

– Мы, русские, такие! – подтвердил Сашка гордо и обречённо. – Себя не помня, всем идём на помощь! Ты только слишком вперёд не лети, за тобой не угонишься.

– Мне важно, чтобы англичане дали залп, – до поры Громов уклонялся от решительных действий. – Тогда мы сможем подойти, а у вас, корнет, появится полчаса для атаки. Как заберётесь, бейте канониров. Без артиллерии бриг – просто быстроходная баржа.

– Сейчас начнут пальбу, – пообещал унтер своим солдатам. – Тогда Аркадий Кузьмич на них прянет, и пойдёт заваруха. Не робей, ребята! Бросай кошки, лезь на борт, а мы с гукера огнём прикроем.

Два взгляда, два надёжных глазомера устремились друг навстречу другу. Квалья и Громов молча просчитывали расстояние между кораблями, ожидая нужной минуты, чтобы отдать команду.

Вот осталось пять кабельтовых свободной воды.

Вот уже корабли разделяет три кабельтовых. Квалья молчал. Сэр Арчибальд стал нервничать.

– Почему вы медлите?

– Сеньор, зачем стрелять впустую?

Всего два кабельтовых до гукера!

– Командуйте же наконец! – повысил голос баронет.

Но Квалья не спешил. Чем меньше дистанция, тем больше попаданий.

– Опасно ходим, – шёпотом вырвалось у кого-то из матросов Громова.

«Выдержке командира брига можно позавидовать», – мичман мысленно отдал должное противнику.

– Лево руля, – велел он штурвальному, затем шагнул к фальшборту и крикнул в воду по-французски: – Господа тритоны! дружно, вместе – навались!.. Дивов, атакуйте! Их наводчикам теперь придётся попотеть; надеюсь, вы проскочите.

– Шлюпку на воду! – радостно воскликнул Дивов. – Гончарь и Бирюк со мной, прочим оставаться на местах! Сашка, гранаты взял?

– Как велели, ваш-бродь!

– Чем поджечь – всё имеешь?

– И ещё у Славки запасное! – Бирюк поднял за кованое кольцо фонарь, где за слюдяными оконцами мерцал огонёк, как птичка в клетке.

– Тогда оба в шлюпку, живо.

– Что за выдумки?! – донельзя удивился мичман. – Вы собираетесь взять бриг втроём?..

– Вам люди нужнее, Аркадий Кузьмич, а мы и трое справимся. Гусарская сноровка никогда не подводила. Ребята! Передаю вас под начало господина мичмана! Ждите с победой!

На прощанье корнет оглянулся, чтоб взбодрить команду своим коронным, известным на всех Лотарях возгласом:

– Судя по боевому настроению, на этом гукере пидорасов нет!

– Так точно, ваше благородие!! – в один голос взревели служивые.

– Мрряу! – вспрыгнув на планширь, приобщился к проводам вездесущий Ирод. Он тоже пылал рвением и был как никогда похож на тигра, но ему обязательно надо было вернуться в Мариинский, чтобы всё доложить коменданту.

– Первое орудие – огонь! – гаркнул Квалья. Пушка ударила, выбросив струю клубящегося дыма. Ядро взметнуло воду в десяти ярдах за кормой гукера. Капитану показалось, что он слышит хохот со стороны русского кораблика. Там какие-то фигуры в лохматых шапках, в военной форме махали руками и потрясали оружием.

– Целься верней! Пятое и шестое – взять упреждение на корпус!

Он отлично чуял ветер и уверенно представлял себе возможности гукера. При тех парусах, какие поставлены русским команданте, и курсе, который он избрал, гукер должен идти вполветра, рискуя попасть на рифы. Но полуторамачтовая скорлупка рассекала воду заметно быстрее, чем могла – и ускоряла ход!

«Он что, решил пролететь над рифами, как гаваец на доске?» – Квалья невольно перекрестился. Кому не приходилось слышать о капитанах, ходящих при любом ветре и даже в безветрие?.. Это бывает с теми, кто не струсил подписать контракт с нечистым.

– Hombre! [10]10
  испанское одобрение, похвала вроде русского «Молодчина!» или «Вот это мужик!»


[Закрыть]– Бернардо не сдержался от похвалы в адрес русского, лихо выполнявшего самоубийственный манёвр. С таким сорвиголовой лучше на узкой дорожке не сталкиваться.

– Второе орудие…

Между тем гукер, уходя, открыл взору качавшуюся на волнах шлюпку.

– Канониры никудышные, – процедил сэр Арчибальд. – Кто это там на лодчонке? Вы хорошо их видите?

– Ума не приложу, зачем они расстались с экипажем. Может, дезертиры? бегут от ужасов царизма?.. Третье орудие…

– Дайте трубу.

– По-моему, у них белый флажок. Парламентёры.

– Позвольте взглянуть, капитан. Белый флаг?.. Это топор! малый нам угрожает! У него пистолеты за поясом. Двое других тоже вооружены.

– Выходит, переговоров не будет.

– Квалья, прикажите сосредоточить огонь на них.

– Вы шутите? – свирепо скосился Бернардо. – Здесь это называют: «Из пушки по воробьям»…

– Выполняйте.

– Что это – вода под ногами? – Дивов воззрился на дно шлюпки. – Ишь как плещется.

– Шлюпка гнилая, дно трухлявое! – надрываясь на вёслах, отозвался Сашка. – Мы спешили, кто её досматривал? За матчасть отвечает Скирюк – ох, если вернусь, я ему выскажу!

– Сдавайтесь! – ничего не замечая позади себя, горланил Гончарь как глухарь. – Вот я вас топором-то! Всех порешу!!

– Глянь в рундучке под кормовым сиденьем – нет ли котелка? – приказал Дивов. – Эту сырость надо срочно вылить!

– Доплыть бы – глядишь, на борт возьмут, – Сашка, бросив вёсла мотаться в уключинах, полез в корму. Шлюпка сбавила ход; рядом с ней шумно плюхнулось ядро.

– Возьмут они нас, жди!

– Ваше благородие, нет котелка! Верёвка, киянка, клёпок дюжина…

– Хватит в хламе рыться! Ну-ка, разуй меня! Сапоги ёмкие, черпать можно.

– Эх, чурбак бы какой в шлюпку кинули, за что держаться! – кряхтел Бирюк, ногой упёршись в банку и что есть силы стягивая с офицера сапог. – Никто о спасении не позаботился!

– Протопоп с нами, все спасёмся.

Плесь! Ещё одно ядро взрыло воду, столбом подняв белые брызги.

– Стреляете, сволочи?! – разорялся Славка, топчась с ноги на ногу, от чего шлюпка ходуном ходила. – Дай подойти – я вас так разуважу, одно мокрое место останется!

– Славка, обормот! чем ты уши заткнул?! садись на вёсла!! – возопил Сашкин голос. Оглянувшись, Гончарь с удивлением увидел, что шлюпка на треть полна воды, а корнет с Бирюком лихорадочно вычёрпывают её сапогами.

– Что такое? почему?

– А-а, это мы тонем! Чего ты заладил орать? Вперился туда, не дозовёшься!

– Да я никогда не оглядываюсь! И что нам теперича делать?

– Соси ворвань! – выругался Дивов. – Вёсла! Грести надо! Мигом!

– Щас! – Славка проломился на гребную банку, схватился и стал так наяривать вёслами вразнобой, что шлюпку понесло в пляс по кругу. Наводчик, не ожидавший этой циркуляции, дал маху – ядро опять бултыхнулось мимо.

– Виртуозные гребцы! – Квалья восхищённо затянулся сигарным дымком. – Танцуют на прицеле – не поймать!

– Сашка, гляди за фонарём! Гранаты не замочи!

– Не извольте беспокоиться, ваш-бродь, они сухоньки! А может, нам того… назад грести? Днище сочится быстрее, чем выплёскиваем.

– Поздно поворачивать, только вперёд! До брига куда ближе, чем до гукера.

– Или Петруху – ну, то есть Пьера – покликать? Подпёр бы нас снизу…

– И не жди. Они под ядра не поплывут.

Подтянув лямку, чтоб сумка с гранатами висела удобней, Сашка окончательно и сокрушённо осознал, что из воды помощи не будет. Трепетные русалочки сразу отказались идти в бой – понятно, бабы не вояки! – вызвались одни остроухие тритоны, но наверху не показывались.

– Эге-гей! Славка, наддай! греби чаще! Сашка, кончай черпать – скоро фитили запаливать!

– Они слишком близко, сеньор капитан. Уже невозможно целиться.

– Стрелки к борту, – приказал сэр Арчибальд. Взятых в поход метких ланкаширцев он с вельботами не отпускал, держал для безопасности при себе… особенно с тех пор, как русалки стали утаскивать под воду зверобоев.

– Там какие-то жлобы со штуцерами показались, – сквозь зубы объявил Бирюк, укладывая гранаты на банке, рядком у открытого фонаря.

– Поджигай, – тихо сказал Дивов и встал с улыбкой, делая рукой международный привет. – Hallo, boys! God, save the King! [11]11
  Привет, парни! Боже, храни Короля! ( англ.).


[Закрыть]

Стрелки тупо, с недоумением переглянулись, поднимая стволы.

– Давай. И сам тоже… – склонившись, Дивов принял от Бирюка пару гранат с дымящимися фитилями, затем распрямился и крикнул:

– Я хотел сказать – Боже, царя храни!

Четыре гранаты полетели на борт «Предейтора»; сразу же Дивов с Сашкой выхватили пистолеты и разрядили их в ланкаширцев, если не убив, то надёжно свалив троих. Почти тотчас на бриге грянули взрывы, фальшборт в нескольких местах треснул от осколков, а с палубы послышались вопли ужаса и боли.

Не дожидаясь, пока прогорят короткие фитили, корнет и казак живо метали гранаты одну за другой. Тем временем Славка, бросив вёсла, со свистом раскручивал над головой якорёк-«кошку» на цепи. Миг – и зубцы кошки впились в доски брига. Дивов первым ухватился за цепь и полез наверх, бросив через плечо:

– На штурм, ребята! Выживут только молодые и сильные!

Чугунный осколок гранаты смахнул с баронета цилиндр; напомаженную голову денди овеял ветерок смерти. Сэр Арчибальд заметно сбледнул с лица, даже монокль из глаза вывалился. Другой осколок, едва не коснувшись роскошных усов испанца, со свистом вышиб сигару изо рта. На пару секунд стоявшие на квартердеке остолбенели от неожиданности.

Запоздало застрекотала трещотка, призывая к отражению абордажа. Ловкий как кот Дивов мигом взобрался и перемахнул на палубу. Здесь царил переполох. Всё застилал дым от взрывов, в суматохе метались матросы, валялись трупы и корчились раненые.