Текст книги "Проклятый ангел"

Автор книги: Александр Абердин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц)

Этот мерзавец изнасиловал их практически одновременно, а они до этого вообще не знались с парнями и так их запугал жуткими рассказами о расправах над непокорными, что девушки не смели даже пикнуть. Их быстро обучили всему, чему нужно и уже через какую-то неделю стали снимать фильмы с их участием и тут им хоть в чём-то повезло, высокие и красивые, они сразу же понравились зарубежным покупателям свежей клубничке, а поскольку в обеих была видна особая стать, то им с тех пор пришлось сниматься только в элитных фильмах, без всяческих гнусностей. Им действительно приходилось часто выезжать для съёмок за рубеж и они работали с самыми выдающимися режиссёрами большого порно. Они даже трижды снялись у какого-то Тинто Брасса. Как только встречусь с ним, сразу же такое над ним сотворю, что его смерть будет всем остальным уроком. Пять лет назад Очкастый несколько смягчил свои жесткие требования по отношению к своим рабыням и рабам, которых он презрительно называл – мыши. Думаю, что из-за встречи с Дарваном.

Ну, а три года назад, когда спрос на Машу и Лику резко упал, он не бросил на «грязные съёмки», а отпустил на вольные хлеба и даже помог с трудоустройством и девушки было подумали, что они уже на свободе. Обе устроились на работу в престижное модельное агентство, поскольку обладали артистическим даром и очень хорошо разбирались в съёмочном процессе. Маша начала учить девушек основам сценического мастерства и занималась постановкой имиджа, а Лика стала фотографом, видеооператором и монтажером. Буквально всего за год они поднялись, как сказала Лика, из «грязи в князи» и даже купили себе квартиры. Маша приобрела себе ещё и «Мерседес», а её подруга накупила специальной съёмочной и монтажной аппаратуры, в которую вкладывала чуть ли не все свои деньги. А ещё Маша тайно, не говоря об этом никому, кроме Лики, год назад вышла замуж за Василия, с которым познакомилась в храме. Развязка наступила совсем недавно и я стал её свидетелем и самым непосредственным участником.

В общем история жизни этих двух жизнерадостных, несомненно талантливых и трудолюбивых девушек и очаровательных красавиц, продрала меня до костей и даже заставила если не разрыдаться, то глухо застонать. Ох, придёт однажды время казни и тогда и Очкастый, и его киллеры узнают, какова она из себя, месть ангелов и особенно та казнь, которой они могут подвергнуть таких гнусных выродков за все их злодеяния. Мы приехали в санаторий, поставили на стоянке «Хаммер» и пошли в номер Маши. В нём всё сияло чистотой и в вазах стояли свежие цветы. Наша третья ночь уже не была такой безумной, как предыдущая, хотя мы и не бездельничали. На следующий день мы встали довольно рано, в семь утра, позавтракали в VIP-кабинете санаторской столовой и принялись готовиться в дорогу. Я отправился люкс Очкастого, он находился рядом, а также обыскал ещё три номера, в которых остановились остальные бандиты, но так ни разу в них не ночевали. Ничего интересного я там не нашел, даже оружия и боеприпасов.

Когда я принёс чемоданы Очкастого в номер Маши, то достал из одного песочного цвета наряд для прогулок по горам, удобные кроссовки и оделся по-походному. Сегодня нам предстояло найти новую тюрьму на открытом воздухе для наших узников. Перевезти их туда я намеревался завтра. Однако, перед этим Лика переоформила наше пребывание в санатории, в результате чего пятеро отдыхающих из него съехало, а трое заселилось в один люкс. После этого мы доехали до банка, Лика поменял на рубли двадцать тысяч евро и мы поехали в горы, через посёлок Новокисловодский, где я удостоверился в том, что оба бывших бомжа работают хорошо и не пьют ни капельки. За это я вручил каждому по пятьдесят тысяч рублей подъёмных. Эти двое мужчин из-за своего пристрастия к спиртному потеряли в своей жизни всё, но теперь хотели вернуться к нормальной жизни. Мои деньги не решали всех их проблем, но могли им помочь в самый трудный и ответственный для них момент.

Лика и Маша тоже поддержали их тёплыми словами и сказали, чтобы они думали только о победе и верили в своё счастье, тогда у них всё обязательно получится, ведь исцеление от меня они получили и потому на здоровье им уже не приходится жаловаться. Да, это так, их обоих я вылечил весьма основательно и если они снова не сопьются, то проживут больше ста лет, а ведь одному было всего тридцать пять, а второму тридцать девять лет, возраст полного расцвета сил для мужчины. Мы проехали небольшое село Кичи-Балык, переехали по мосту через речку Кичмалку и снова повернули на восток, к Кабардинскому хребту, до которого только так и можно было добраться. Когда я сказал Лике, какое место мне требуется для тюрьмы на открытом воздухе, девушка сразу же открыла свой ноутбук, вошла в Интернет, погуглила в нём и вскоре стала показывать мне рельефную, трёхмерную карту, на которой я быстро нашел почти отвесную каменную стену над горной речкой, обращённую на юг. Как раз у подножия Кабардинского хребта на Кичмалке.

За рулём мощного, военного джипа сидел опытный, правда, слишком азартный, водитель и потому тяжелая машина, оснащённая пятисот с чем-то сильным двигателем, быстро ехала по горной дороге. Справа и слева от нас, словно раскинулись огромные зелёные волны, это бугрились предгорные альпийские луга. Погода стояла восхитительная, правда, было немного жарковато. Увы, но мы не могли открыть в бронированном «Хаммере» окна, они, из-за толщины стёкол, не были для этого предназначены, но кондиционер работал всю дорогу, так что воздух в нём хотя и был напитан яблочным запахом, радовал нас своей свежестью. Выезжая утром из санатория, мы услышали о смерти отдыхающего из Москвы, но спрашивать подробностей не стали. Ну, этот ладно, помер сам, по своей собственной инициативе, но мне в скором времени предстояло стать палачом всех остальных и чем ближе был этот час, тем поганее становилось у меня на душе. Разумеется, всё по той же причине, по которой я наотрез отказался стать военным, из-за своего миролюбия и неприятия насилия.

Наверное, это только на словах все ангелы крутые и решительные, как и я, а как доходит до настоящего дела, тем более такого, как покарать преступника, мы начинаем паниковать. Когда же мы подъехали к высокому, каменному обрыву, сложенному из плит желтоватого камня, и вышли из машины, то не смотря на безмятежный покой и воздух, напоенный запахом цветов, мне окончательно стало не по себе. Меньше всего мне хотелось ошибиться с Очкастым и его подручными, чтобы самому в итоге не сделаться злодеем потому, что не моё это дело, выступать в роли судьи людям. Не мог я и оставить всё без внимания и просто пройти мимо, а допрос, пусть и проведённый с помощью магии, абсолютно ничего не решал. Ну, узнаю я, что все шестеро являются отъявленными мерзавцам и что с того? Кто я такой, чтобы брать в свои руки этот чёртов меч правосудия. Пристрели я из чего-нибудь Порнушку и Беса, когда, открыв глаза, увидел направленные на меня пистолеты, мне бы сам Господь Бог не смог бы предъявить никакого обвинения.

Да, сейчас все шестеро преступников были мною пойманы, я мог изобличить их во всех совершенных ими преступлениях, вот только я не знал, где находится тот судья, в руки которого мне следует их теперь передать. Этот суд точно находится не на Земле, а до Высшего суда не могут докричаться даже ангелы живущие на Небесах. В общем положение моё, по здравому рассуждению, на самом-то деле сделалось ещё хуже, чем было в тот момент, когда я проснулся и увидел дула двух пистолетов, грозящих разнести в клочья и меня, и, что самое страшное, Машу. Поэтому я выбрался из «Хаммера», превращённого по словам Лики Очкастым в роскошный лимузин, помог выйти из машины Маше, сидевшей на переднем сиденье между мной и нашим очаровательным водителем, устало опустился на ближайший камень и принялся тупо смотреть на обрыв. Мне нужно было что-то срочно предпринимать, а что именно, я не знал. Моя затея приковать Очкастого и его киллеров к каменной стене над водой магическими цепями, как я хотел сделать это несколько минут назад, почему-то показалось мне в данную минуту верхом подлости.

По большому счёту сейчас все шестеро испытывали не такую уж и мучительную боль и это были скорее муки совести, нежели боль физическая, а это совершенно разные вещи. Магическая парализующая плеть, представляющая из себя мощнейший инструмент, в момент удара не только парализовала моих пленников, но и сделала их практически неуязвимым к любым внешним воздействиям кроме тех, которые мог оказать на них я сам, как её единственный повелитель. Или те люди, которые выполняли мои распоряжения, но при этом я находился рядом. Именно поэтому девушки и смогли разоружить их и вытащить всё из карманов. Постороннего человека магический заговор парализующей плети огрел бы так, что мало не показалось бы. В общем они всё слышали и видели, их скорее всего терзали муки совести, хотя это и не факт – (какая совесть может быть у Очкастого), им, несомненно, было страшно, но никакого особого дискомфорта все шестеро моих пленников точно не испытывали. Поэтому сейчас моя собственная совесть была чиста.

Да, но если я пущу в ход те пять новых магических заговоров, формулы которых мне удалось разработать и даже записать, повешу их голыми на каменной стене над Кичмалкой и приступлю к допросам, а допрашивать я могу одновременно только одного негодяя, для остальных пяти начнётся самый настоящий кошмар. Увы, но я, сдуру и со злости такого натолкал в магические заговоры, что все злодеяния, совершенные Очкастым и его приспешниками, померкнут перед моей собственной лютостью. Ну, и в кого я, ангел Авраэль ар-Тафир из Зебула, проживавший этом городе в районе Херувимов, Миртовый бульвар дом пятнадцать, квартира семнадцать, превращусь после этого, если стану так терзать совершенно беспомощных и потому безвредных уже врагов, в глазах других ангелов и демонов, но самое главное, перед ликом Всевышнего? Не иначе, как в самое настоящее дьявольское отродье, так хорошо описанное в Библии людей Земли, которую я довольно внимательно прочитал, хотя и ржал при этом чуть ли не ежеминутно, правда, молча, про себя. Нет, так делать ни в коем случае нельзя. Ну, и что мне тогда вообще делать? Освободить их и отойти в сторону, чтобы Очкастый снова творил на Земле свои злые дела? Нет, как раз именно так я не могу поступить, но мне ни в коем случае нельзя становиться преступником.

Ох-ох-ох, до чего же нелёгкая это задача, творить добро на Земле, тем более, что я уже почти восстановился и что самое любопытное, во мне стали мало-помалу оживать и проявляться стёртые моими палачами магические знания. Паршивый оказался у них Стиратель, а может быть с ним всё было в полном порядке и этим ретивым ангелам просто попался на редкость упрямый и несговорчивый арестант? Ладно, это всё мелочи по сравнению с тем, что же мне теперь делать. Сидя горячем от солнечных лучей камне на берегу горной речки, я вздыхал и делался всё мрачнее и мрачнее. Мои подруги, видя моё душевное состояние, молча сидели рядом со мной, взяв меня, на всякий случай, если я вздумаю утопиться с тоски, под руки. Моё же состояние в тот момент было близко к этому. Вот тут-то меня осенило, а ведь я даже толком и не поговорил с ними о киллерах Очкастого, относительно него мне и так уже всё было ясно, и спросил:

– Девочки, как вы считаете, что представляют из себя те типы, которых я взял в плен? Мамонт, Кот и те трое. С Бесом, как мне кажется, всё и так более или менее ясно. Он, судя по всему, конченый подонок. Скажите мне честно, из этих четверых хоть в ком-то осталось что-то человеческое или они такие же подонки и негодяи, как и их хозяин? Поверьте, это очень важно, я ведь всё-таки тот ангел, который столько лет имел самое прямое отношение к людским судьбам, а потому не могу, не имею права быть злым и бессердечным чудовищем.

Мой вопрос заставил девушек буквально вздрогнуть. Первой мне ответила, да, и то не сразу, а глубоко вздохнув, Маша, которая опустила голову и негромко сказала:

– Авик, по мне все, кто работает на Порнушку – мерзавцы, но если честно, то называть всех их бандитами, тем более киллерами, всё же нельзя. Особенно тех, кого ты назвал, Мамонта и его бойцов. Вот про Беса я точно могу сказать, он садист и убийца. Пусть и не на моих собственных глазах, но однажды он забил до смерти одну девушку, у которой хватило смелости попытаться убежать из того дома в Подмосковье, где меня и Лику держали, как в тюрьме, первые полгода. Мамонт работает у Порнушки недавно, меньше пяти лет, как раз с тех пор, как этот гад немного поутих и стал чуть ли не косить под Тинто Брасса. Вместе с ним к Порнушке пришел Вагон, а ещё позднее Кот и Юрец. Они все четверо даже и не менты кажется, а бывшие бойцы какого-то спецотряда, который расформировали пять лет назад. Порнушка имеет с ними что-то вроде договора, он платит им очень высокую зарплату, а они хотя и числятся у него охранниками, на самом деле являются своеобразным спецназом и берутся за дело только тогда, когда нужно настучать по башке каким-нибудь опасным бандитам. В общем его личная гвардия, которую Порнушка, честно говоря, побаивается. Во всяком случае Бес их всех четверых ненавидит и боится потому, что слабее, но он всё равно личный телохранитель Порнушки. У Беса есть своя собственная боевая группа, семь человек. Вот они действительно конченые ублюдки и подонки, да, к тому же ещё и убийцы все, а эти четверо… Авик, я даже не знаю, что их заставило пойти работать к Очкастому, но что-то точно заставило. Самый злой из них, это Кот. Он жутко ненавидит шлюх и, кажется, не верит в то, что многие девчонки это просто рабыни этого гада. Ну, злой он, правда, только на словах, а так я ни разу не видела, чтобы Кот хоть кого-то ударил. Он только и знает, что матерится и обзывается. Мамонт, как мне всё-таки кажется, попал к Порнушке не случайно. Авик, я краем уха слышала, что то ли его самого, то ли кого-то из членов его семьи Порнушка откупил от тюрьмы, но всё равно платит ему очень большую зарплату. Кажется пять штук евро в месяц. Ну, а самый добрый из них всех, это Юрец и я даже хочу попросить тебя отпустить его. Юрец друг Кота и я не понимаю, почему он на работает на этого гада, ведь он всё понимает и ему же очень стыдно из-за этого. Ну, а Вагон просто дурак. Мамонт их командир, а он готов пойти за своим командиром куда угодно. Вообще-то они все не какие-то там рядовые, а офицеры, вот только свою офицерскую честь променяли на деньги, раз стали работать на такую мерзкую и хищную тварь, как Порнушка. Мамонт и Вагон не прочь переспать с некоторыми девчонками, за Котом этого раньше никогда не водилось, а на моей памяти, ну, три года назад, я как-то раз переспала с Юрцом и он относился ко мне совсем не так, как все остальные мужики, по-человечески.

Лика слушала подругу молча, не перебивая, а когда Маша замолчала, сделала несколько дополнений из которых мне стало ясно, что не только меня и её подругу мучили те же самые мысли. Да, хотя четверо этих парней и работали на Порнушку, их никак нельзя было равнять с ним и Бесом и это было то главное, что я вынес из объяснений девушек, но самое главное произошло несколько минут спустя. У меня, вдруг, возникло такое ощущение, словно мою голову стискивает невидимый обруч, причём сдавливает её так, что у меня даже в глазах потемнело, а потом он со звоном лопнул и я стал прежним ангелом Авраэлем ар-Тафиром в том смысле, что ко мне вернулись все мои магические знания, нажитые тяжким и непосильным трудом начиная со школьной скамьи, в институте, а затем на курсах повышения квалификации, которые я посещал по году через каждые три, четыре года и получил в дополнение к диплому об окончании института с золотыми крыльями, ещё целых семнадцать дипломов. Вместе с этим я ощутил невероятное облегчение, а также на мои плечи лёг ещё и тяжкий груз ответственности.

Да, на деле вышло так, что мои судьи и палачи остались с носом и, как мне кажется, если узнали об этом, то скрипят зубами от злости. Ну-ну, поскрипите, а я порадуюсь, для меня это всё равно, что самая сладкозвучная музыка, ваш зубовный скрежет. Теперь я мог в любую минуту не то что изготовить себе золотой защитный нимб и белоснежные крылья, но даже крылатую колесницу модели «Сильфида 3000», а также много чего другого. Земля это вам не Небеса, уважаемые, с их вечным дефицитом металлов и многих других конструкционных материалов, из-за чего григори прут на себе с Земли такие здоровенные баулы. Здесь мне были доступны практически любые материалы для творения, а работать руками, пуская в ход магию, я всегда умел, этому меня научили ещё в институте. Вместе с тем, что в моём сознании разом засияли лунным серебром все магические формулы, которые были мне уже известны, я также понял, как мне и преступников покарать и от ответственности уйти.

Чёрт! Я ведь ангел из Управления Судеб! Более того, я всю свою жизнь, как только окончил институт Человеческих Судеб, только тем и занимался, что, будучи дипломированным инженером высшей квалификации, на самом деле ремонтировал, налаживал и настраивал прялки – Божественные Машины Прядения Нити Человеческой Судьбы. Как только человек появляется на свет, одна из прялок на Небесах немедленно начинает прясть нить его судьбы и делает это неоднократно. Человеческие Судьбы штука весьма переменчивая и потому в течении жизни иного человека прялки успевают изготовить до полутора сотен тонких, диаметром всего в сантиметр, бобин длиной в тридцать сантиметров и все они немедленно поступают по пневмопроводу в специальное Хранилище Судеб. Как ангел честолюбивый и далеко неглупый, я даже изобрёл новую модель прялки и изготовил её натурный образец, но не успел передать в Технический отдел на рассмотрение. В общем изготовить Божественную Машину Прядения Нити Человеческой Судьбы и настроить её так, чтобы она выдала свой вердикт, который я смог бы расшифровать на самом простейшем экране даже без специального магического компьютера, относительно каждого из шестерых пленённых мною людей, мне не составляло особого труда.

Если я изготовлю портативную прялку, а на это у меня уйдёт максимум два дня, то уже не я, а сам Бог скажет, что представляет из себя тот или иной человек и даже покажет мне, какова будет его смерть и когда она наступит. Так что мне лишь потребуется доставить человека в нужное место, а там хоть трава не расти. Не долго думая, я тут же подробно рассказал обо всём, включая сомнения, своим очаровательным любовницам и те, внимательно выслушав меня, сначала несколько минут молчали, а потом с радостным визгом накинулись на меня, мы как раз встали с надоевшего нам камня и прогуливались по бережку, и повалили на траву. В конечном итоге мы занялись любовью под палящими лучами солнца на берегу Кичмалки и нашим любовным ложем на этот раз было пышное, цветущее и потому невероятно ароматное альпийское разнотравье. После этого мы полезли в горную речку купаться и я, недолго думая, устроил в ней большой каменный бассейн, так как она была мелкой, который быстро заполнился чистейшей водой. В четыре часа дня мы поехали обратно в Кисловодск.

Глава седьмая
Божественная Машина

Прядения Нити Человеческой Судьбы

В санаторий мы вернулись к ночи и пока девушки готовили импровизированный ужин, по пути мы заехали в магазин и купили в нём продуктов, я занимался переноской арестованных в наш номер, а потом ещё и их сортировкой, выпрямлением и развешивания на стенах в зале. В нём я подвесил под самый потолок Мамонта – Бориса Ерофеева по паспорту, и его бойцов. Очкастый и Бес остались висеть в нашей общей спальной. Смерть от голода, как и муки голода, моим пленникам не грозили, а потому мы с чистой совестью поужинали всухомятку и легли спать, только спать и не более того. Рано утром, когда мои подруги ещё спали, я тихо покинул их, вышел из номера и вскоре сел в «Хаммер» и поехал покупать нужные мне материалы. Ехать мне пришлось в Пятигорск. Там выбор был побольше, а мне для работы чего только не требовалось, но в первую очередь высококачественный хрусталь и после двух часов поисков я его нашел. Для изготовления портативной прялки мне требовалась также плита из белого мрамора и высокооборотистый электродвигатель.

Ещё мне были нужны серебро и золото, а также высококачественная кожа, белый атлас и натуральные птичьи перья, желательно белого цвета, для чего я купил целых десять больших подушек и потом, уже возвращаясь в Кисловодск, съехал с дороги, распорол их, быстро перебрал и превратил в нужный мне материал для изготовления магических ангельских крыльев. В санаторий я вернулся под вечер, полный впечатлений, да, ещё и с материалами просто редкостно высокого качества. Хотя Маша и Лика звали меня к столу, я всё же первым делом превратил так называемый кабинет в нашем номере, в магическую мастерскую и разложил все материалы по полкам, чтобы завтра же, с утра заняться изготовлением прялок и не их одних. Девушкам крылья не были нужны, они ведь не умели летать с их помощью, а вот защитные серебряные нимбы им точно не помешают, как и мне нимб золотой, с которым они также не смогут совладать в силу своей неопытности, а мне лишние трудности были ни к чему. Только после того, как всё было готово к работе, я вошел в зал.

Маша и Лика сидели за столом насупившись. Пока я превращал кабинет в мастерскую, причём такую, которую не смогут увидеть горничные, ужин остыл. Ну, меня это нисколько не расстроило, несколько магических заклинаний, пасы руками и всё вернулось в своё первоначальное состояние, а лёд в хрустальном ведёрке превратился в разнообразные фигурки. Обе девушки ахнули и Лика, глядя на меня во все глаза, воскликнула:

– Авик, как ты это сделал? Ну, со льдом всё и так ясно, но что ты сделал с блюдами? Их снова, словно только что доставили с кухни и даже жареная форель, на которую уже было неприятно смотреть, сделалась ещё красивее.

Усмехнувшись, я ответил:

– Так это же сущие пустяки, Алика. Вот увидишь, через пару месяцев ты и сама сможешь делать и не такие вещи. Девочки, раз вы у меня стали ангельскими созданиями в прямом, а не переносном смысле этого слова, то я вас и магии обучу. Это не так уж и сложно, но вам придётся проявить очень большое усердие.

Маша издала странный звук и спросила:

– Вау, Авик, а разве люди могут стать магами? Ну, я в том смысле говорю, разве магия может существовать на Земле?

– А почему нет, Машенька? – Спросил я у девушки негромко смеясь – Между прочим григори, то есть ангелы наблюдатели, довольно часто посещают Землю и в полную силу используют магию и даже улетают на ангельских крыльях с огромными баулами в руках, возвращаясь с вашей планеты на Небеса. Правда, они при этом совершенно невидимы.

Лика удивилась и спросила:

– А почему с баулами, Авик.

Снова рассмеявшись, я ответил:

– О, солнышко моё, все григори помимо того, что они наблюдатели, ещё и челноки, а потому чего только не тащат с Земли на Небеса. Правда, в основном это самый разный ширпотреб, которым они потом торгуют. Сам я у григори ничего не покупал, у нас в Зебуле они практически не бывают, ведь все григори живут в столице Небес, в Хрустальном Аработе, но мне друзья несколько раз дарили на день рождения разные вещицы с земли и у меня были серебряные часы «Павел Буре», кинжал с резной рукоятью из какой-то там слоновой кости и самый последний подарок моего бывшего друга – электронная записная книжка, но она уже через пять лет перестала работать. Наверное сломалась. Хотя знаете, я сегодня поездил по складам и понял, если бы григори привозили с Земли хрусталь и мрамор такого качества, как те, которые я купил для изготовления прялки, то точно бы стал их постоянным покупателем. В жизни не видел материалов более податливых магии, чем эти, так что прялка у меня получится просто великолепная и тогда мы очень быстро узнаем, какова дальнейшая судьба наших пленников и чем закончится их заточение.

Так, благодаря вопросу Алики, мне удалось известить своих пленников о том, что их всех ждёт в самом ближайшем будущем. Подходить к стене и говорить им об этом мне было как-то неудобно. Мы приступили к ужину, пока он снова не остыл, а потом отправились спать и эта ночь была почти точно такой же, как и вторая. Наверное мы всё-таки зря бегали через зал в ванную комнату нагишом и даже не погасив в номере свет. Ну, что же, я ведь не обещал никому из пленников, что обеспечу им полную тишину и покой. На то, чтобы изготовить всё необходимое, у меня ушло целых пять дней и дольше всего мне пришлось повозиться даже не с прялкой, а как это ни странно, с магическим хитоном белоснежного атласа. Ну, мне просто хотелось изготовить его точно таким же, каким был тот хитон, который с меня сорвали, а ещё я изготовил золочёные магические сандалии и, папаша на Небесах наверное заулыбался, офицерский золотой пояс. Поэтому и фибулы на моих плечах тоже были изготовлены в виде лейтенантских погон командира взвода сил самообороны, да, именно такой офицерский чин я имел на Небесах, но воин из меня, честно говоря, был попросту никакой.

На шестой день, после того, как мы вернулись с завтрака и последовавшей за ним четырёхчасовой прогулки по парку, я приступил к работе с задержанными. На этот раз я был при полном параде, то есть мой магический хитон превратился в новенькие белые джинсы и белую льняную рубашку с коротким рукавом, а сандалии в белоснежные кроссовки. Да, и маску я снял тотчас, как только мы направились к местам моего прежнего обитания. Ещё у меня была с собой белоснежная барсетка, полная денежных купюр достоинством в пять тысяч рублей каждая. От нас троих исходила такая мощная волна целительной энергии, что мне практически ничего не стоило исцелять некоторых людей, в первую очередь детей, на расстоянии. Ну, может быть моё исцеление и не было полным, зато оно обладало одним очень важным свойством – я на полную мощность включал иммунную систему своих невольных пациентов, а также запускал механизм регенерации тканей. Полагаю, что теперь все они пойдут на поправку и года через три станут совершенно здоровыми людьми.

Достигнуто это было только за счет того, что все предыдущие пять дней ни двери, ни окна нашего номера не открывались больше, чем на пять-семь минут, чтобы Маша и Лика приняли из рук официантки блюда и вернули посуду уже чисто вымытой. В общем для этой прогулки мы довольно основательно копили энергию и теперь я активно выплёскивал её из себя и обошел всех своих знакомых. Некоторым из них я незаметно подкладывал деньги, так как знал уже, кому живётся особенно тяжело и трудно. В первую очередь нескольким старушкам, просившим подаяние. Их я не только исцелил и даже сделал так, что они сделаются немного моложе, сбросят лет по двадцать, но и помог им с деньгами. Надеюсь, что таким образом я смог скрасить их невесёлую, если не того хуже, жизнь. В общем я никого не оставил без внимания и с каждым из всех тех людей, с кем познакомился, включая даже парней-милиционеров, однажды разбудивших меня, мне удалось встретиться и поговорить хотя бы три минуты.

Боже! Как же легко и приятно мне сделалось после этой прогулки. Особенно радостно мне было вспоминать радостную, счастливую улыбку на лице бабушки Тани, добрейшего существа на свете, вынужденного побираться потому, что у неё на руках, после смерти внука и его жены, осталось трое малолетних детей. Думаю, что те триста тысяч рублей, которые она найдёт у себя под одеждой, а также то, что домой эта бабуля вернётся совершенно здоровой и вместе с тем принесёт в свой дом мощнейший заряд моей целительной энергии и сложнейшее по своей магической конструкции заклинание своим правнукам, помогут им в дальнейшей жизни. Думаю, что теперь бабушка Таня точно проживёт лет сто тридцать, если и того не больше. Так кто там сказал что-то про то, будто меня за это накажут? Да, в гробу я видал того, кто посмеет меня остановить, а точнее точно отправлю к Богу душу любого ангела, посланного с Небес остановить меня.

Когда я бомжевал в этом парке, у меня по крайней мере, в отличие от всех этих бедных и несчастных людей, было железное здоровье. Как же мне, ангелу, не помочь им, если из меня, Алики и Маши целительная энергия хлещет, словно кипяток из гейзера во время извержения? Да, на кой чёрт мы, ангелы, вообще тогда нужны в этом мире? Я очень люблю животных, хотя лишил жизни и съел одно из них, когда был очень голоден, да, и за столом я съедал каждый день в нашем номере немало мяса. Ел я мясо различных животных и на Небесах, хотя и не так часто, но ведь наши овощи и фрукты намного калорийнее и полезнее земных. Поэтому в этот день белочкам, собакам и прочим птицам доставались лишь крохи нашей целительной энергии, а вместе с ней и Божьей Благодати. Где ангел, там и Божья Благодать.

Наконец мы вернулись в чисто прибранный номер, в котором так и не завяли поставленные чуть ли не неделю назад цветы, и я приступил к работе. Первым делом я поставил вдоль стены четыре стула и усадил на них Мамонта с его бойцами. Потом я разложил на столе содержимое их карманов и поскольку память у меня фотографическая, ну, просто ангельская, то вложил в их бумажники столько денег, сколько до этого изъял. Порнушка взял с собой в дорогу изрядный запас наличности, почти двести тысяч евро, а потому недостатка в деньгах мы не испытывали. Попросив Машу и Лику вернуть всё владельцам, я вышел из зала в коридор. Девушки ещё ни разу не видели меня в ангельском хитоне. Они вообще не входили в мою мастерскую, когда я в ней работал, это могло не просто помешать, а очень сильно навредить мне. В общем обратно в зал я вернулся в белоснежно хитоне, пошитом по последнему слову моды. Со светящимся золотым нимбом над головой, с золотыми погонами на плечах и золотым офицерским поясом, да, ещё и с огромными белоснежными крыльями за спиной, я выглядел очень даже неплохо, как мне кажется.

Во всяком случае Алика и Маша громко вскрикнули. Маша немедленно бросилась ко мне в объятья, а Лика, как всегда, за своей цифровой фотокамерой. Наконец девушки угомонились и перестали громко охать и ахать, а также хватать меня за крылья и пытаться дотронуться до нимба, тот всё время увертывался от их рук. Одним мановением руки я отодвинул стол к противоположной от моих пленников стене, поставил Алику и Машу, одетых в самые нарядные платья светлых тонов, справа и слева от себя. Для вящей убедительности я сделал видимыми их серебряные нимбы студенток или школьниц старших классов, что привело к новой волне радостных возгласов и мне пришлось попросить их успокоиться. Правой рукой, на которой у меня была намотана парализующая плеть, я сделал плавный жест и все четверо пленников были освобождены от магического оцепенения. Надо сказать, что пребывание в одном номере с тремя ангелами пошло им на пользу. Все четверо явно выглядели лучше, чем в день своего задержания. Кот, почувствовав, что может говорить, воскликнул: