Текст книги "Пески смерти"

Автор книги: Александр Лидин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц)

– Отвечай! И не вздумай сказать, что слышишь это название в первый раз.

Василий сглотнул. Стоять на одной ноге становилось все тяжелее. А в довершение всех неприятностей по заставе расползся запах горелой плоти. Никто ведь и не подумал вынуть убитого басмача из огня. А может, он был и не убит вовсе, а сильно ранен и потерял сознание. Однако теперь это уже не имело никакого значения.

– Я жду!

Снова выстрел разворошил песок под ногами Василия.

– Что тебя конкретно интересует?

– Всё!

– И с чего же начать?

– Послушай, не морочь мне голову. Через полчаса здесь будут люди Хасана. Они не такие милосердные, как я. Они живо выпытают у тебя, все, что им нужно. Поэтому лучше сам мне все расскажи…

– Но я практически ничего не знаю.

– Врешь!

Василий прищурился. Его глаза, постепенно привыкшие к темноте, безошибочно различили черную фигуру на фоне начинающего светлеть неба. Вот этого «железнодорожник» не учел. Собравшись с духом и набрав в легкие побольше воздуха, Василий резко качнулся назад, словно не удержал равновесие, упал на спину и резко крутанулся прочь от костра, туда, куда отбросил револьвер. Две пули впились в песок у него за спиной. Еще одно движение. Вторая пуля в ту же ногу и почти в то же самое место. Василий взвыл от нестерпимой боли, но пальцы его уже нащупали рукоять револьвера.

Первый выстрел.

Темная фигура покачнулась.

Второй выстрел, и фигура согнулась вдвое.

Пуля чиркнула по песку рядом с ухом Василия, но это была чистая случайность. Теперь «железнодорожнику» оказалось не до оперуполномоченного. Завывая, он корчился на песке.

Сначала Василий попытался встать, но понял всю бессмысленность этой затеи. Тогда, изо всех сил отталкиваясь от земли левой рукой и здоровой ногой, он пополз к раненому врагу. Но почти сразу остановился, сел. Прицелился. Выстрелил. «Железнодорожник» взвыл от боли. Теперь роли переменились.

– У меня в барабане еще три пули, – начал Василий. – Так вот, если хочешь умереть, то ответишь на два моих вопроса, после чего твои мучения прекратятся раз и навсегда. И хватит завывать, у меня к тебе три вопроса. Первый: как тебя зовут?

– Да пошел ты…

– Ответ неправильный… – и очередная пуля вошла в запястье руки «железнодорожника», который пытался дотянуться до пистолета.

– Карл Кляйн.

– Уже лучше, – улыбнулся Василий. Подобный способ допроса ему не нравился, но ничего другого он придумать не мог, к тому же нужно было спешить. Самое большее через час тут появится подкрепление, и тогда… Впрочем, это следующая проблема, а сейчас сложилась такая ситуация, когда загадывать вперед было бессмысленно.

– Для немца ты слишком хорошо говоришь по-русски.

«Где-то я уже это говорил», – пронеслось в голове у Василия, но сейчас было не время и не место предаваться воспоминаниям.

– Второй вопрос: кто тебя послал?

– Вилигут…

– Хорошо.

– Ты обещал… – зажимая живот, простонал Карл, корчась на песке. – Ты обещал…

– Последний вопрос: зачем ты здесь?

Но «железнодорожник» на этот вопрос не ответил. Дернувшись всем телом, он замер. В первый момент Василий даже не понял, что случилось. А потом, поняв, мысленно обругал себя последним идиотом. Немец умер, так и не сказав ему ничего существенного. Из разговора с Кляйном он понял две вещи: басмачи по той или иной причине ищут таинственный город Старцев, и в этих поисках тем или иным образом замешано Аненербе. Кроме того, он в одиночестве оказался во дворе заставы, куда вот-вот вернутся люди некоего Хасана. Чудная перспектива. Единственной надеждой был тот самый подвал, куда Василий забыл заглянуть.

До двери подвала оказалось метров двадцать, и это были самые длинные метры в его жизни. Где-то на полпути Василий понял, что не доползет. И еще, посмотрев назад, он увидел протянувшийся кровавый след. По нему бандиты живо его отыщут. И все же… Подвал был единственной надеждой на спасение. Напрягая все силы, Василий полз к заветной двери. Уже рассвело. Солнце взошло, осветив догорающий костер, окруженный шестью трупами. Но…

Вот за воротами застучали копыта, и тогда Василий понял, что не успеет. Последние три метра встали непреодолимой преградой. Что ж, по крайней мере, он дорого продаст свою жизнь. Бандиты надолго запомнят…

Перевернувшись на спину, Василий перезарядил револьвер и стал ждать.

В ворота влетел первый всадник, пронесся мимо костра, натянул поводья… Высокий, тощий, в длинном халате и чалме, с кривой саблей в дорогих ножнах, он больше походил на араба. Василий уложил его с первого выстрела. Но не успел мертвый басмач выпасть из седла, как через открытые ворота толпой въехало сразу человек десять. Василий вскинул револьвер. Руки его дрожали от усталости – все-таки он прополз большую часть расстояния до подвала. Ему не хватило каких-то полчаса. Правда, следы… они все равно бы остались, но сейчас Василий об этом не думал. Он планомерно стрелял, разряжая револьвер в массу всадников. Сколько человек он убил? Одного? Двух? Трех? Он так и не понял.

Когда патроны в барабане закончились, он попытался перезарядить револьвер. Но руки едва слушались его. Перед глазами плыли красные крути. В какой-то момент он различил, как чей-то поставленный командирский голос прокричал:

– Не стрелять. Возьмите его живьем.

И тут же на него накинулось десяток бандитов. Они схватили Василия, стали выворачивать руки. А он все машинально жал на курок, однако боек лишь глухо щелкал по пустым гильзам.

Василий отчаянно отбивался. Но что он мог противопоставить десятку врагов, тем более раненый, распростертый на земле? Кому-то он все же заехал по бритому черепу рукоятью револьвера. Но этим, пожалуй, все и ограничилось. Сначала он почувствовал, как чьи-то цепкие пальцы вырвали оружие из его рук. Потом на него обрушилась волна вони – запах потных тел и перепрелых тряпок, а в конце его приподняли, пытаясь поставить на ноги. Василий сопротивлялся, но боль в дважды простреленной ноге была чудовищной. Она отнимала большую часть сил. И вновь Василий, не устояв, рухнул бы на землю, если бы не басмачи, удерживающие его в вертикальном положении. А в конце страшный удар обрушился ему на затылок.

Кровавый туман, стоящий перед глазами, поплыл. Здоровая нога Василия подкосилась, и он упал на колени. От этого боль в бедре стала еще сильнее. И тут сознание милостиво оставило его, погрузив в черный омут полного неведения.

* * *

Мерно покачивались носилки. Нещадно палило солнце. Но не это «разбудило» Василия. Последнее, что он помнил – боль, страшная боль в ноге. Сейчас никакой боли не было. Наоборот, он ощущал странную легкость во всем теле. Он словно парил над землей, мерно покачиваясь в такт… но чему в такт, он так и не понял.

А потом раздались голоса. Странная речь, в которой слышались гортанные звуки. И отдельные слова, которые Василий если и не мог перевести, то узнал непременно. Например, «русишен швайн».

Первым желанием Василия было открыть глаза, но он сдержался. Лучше пусть окружающие думают, что он без сознания. Быть может, за ним тщательно следят, и стоит дрогнуть реснице… А вот о том, что произойдет после этого, Василий старался не думать. Тут все было не так просто: бандиты-басмачи, немецкий агент, внедренный как железнодорожник, его вопросы и странная осведомленность в делах Василия…

Нет, лучше пока не двигаться и попытаться узнать, что нужно от него его похитителям. Вот только обидно, что говорят они на немецком, а не на русском…

И еще один вопрос, куда его везут? На базу басмачей, спрятанную где-нибудь далеко в горах? Все может быть… все может быть. Но главное в том, что он жив и не связан.

Василий попытался пошевелить раненой ногой. Получилось, хоть и больно. Значит, не все так плохо. Однако с костылем далеко не уйдешь. Да еще и сам костыль найти надобно. А пока… пока пусть все считают, что он по-прежнему пребывает в царстве Морфея…

Но не тут-то было. Неожиданно на его голову обрушился настоящий водопад. Вода попала в нос, стало нечем дышать. Инстинктивно открыв рот, Василий начал отплевываться. Потом, поняв, что его хитрость разгадана, открыл глаза.

Он лежал на носилках, которые везли два ишака – один спереди, второй сзади. А рядом с ним на арабском жеребце гарцевал европеец в костюме, очень похожем на военную полевую форму. Рядом с ним ехал азиат в парчовом халате, расшитом золотыми нитями.

– Добро пожаловать в мир живых, Василий Архипович, – улыбнулся Василию европеец. Голос у него был неприятный, резкий, словно кто-то водил напильником по стеклу, и еще акцепт. – А то вот мы с князем Хасаном даже заволновались, не переусердствовали ли наши парни.

– Не могу сказать, что рад пробуждению, – в тон незнакомцу ответил Василий. – Тем более что, похоже, наша встреча не сулит мне ничего хорошего.

– Ну, это как посмотреть, – вновь улыбнулся незнакомец. – Вот, например, мой друг Хасан хотел снять с вас кожу заживо, а потом обварить в раскаленном масле… – небольшая пауза, видимо, предназначалась для того, чтобы Василий почувствовал всю безысходность своего положения. – Оно и понятно, Василий Архипович, вы постреляли его людей, потом разбудили ни свет ни заря этой дурацкой выходкой с цистерной. Старик-железнодорожник нам все рассказал… не сразу, но рассказал… Знаете ли, у каждого убитого вами воина есть сыновья и братья… вы знаете, что такое кровная месть… Да… – тут незнакомец опять покачал головой. – И тем не менее я уговорил своего друга Хасана, – кивок в сторону парчового халата, – оставить вас в живых. А ведь вы, Василий Архипович, и меня обидели, убили господина Кляйна. Хороший был агент, пусть земля будет ему пухом…

– Значит, ты тоже ишачишь на Вилигута? – усмехнулся Василий.

– Фи, – протянул незнакомец. – Мне всегда говорили, что русские в сути своей хамы и свиньи, а теперь я и сам убеждаюсь в этом.

– Оскорблять раненого может каждый, – ответил Василий, стараясь говорить в тон незнакомцу. – Но приличные люди, прежде чем стращать тысячью одной смертью, представились бы. Иначе обидно, а вдруг тебя пугает какой-то урод, который и ружье держать в руках не умеет.

– Ну, насчет ружья, не сомневайтесь… Извиняться тоже не стану. Ну а что до имени, можете называть меня Вальтером.

– Вальтер Хек? – вырвалось невольно у Василия.

– Да, – кивнул незнакомец. – Гауптштурмфюрер СС Вальтер Хек к вашим услугам.

– А как там поживает старая лиса Вилигут?

– Понятия не имею, – вздохнул гауптштурмфюрер. – Это Карл Кляйн работал на старика Карла. Смешно, не правда ли. Карл на Карла?.. Я же подчиняюсь лишь самому рейсхфюреру. Так что прошлые ваши расхождения во взглядах со стариком Карлом не в счет.

– А ты считаешь, что у нас расхождений во взглядах не будет?

При слове «ты» Хек поморщился, однако продолжал говорить все тем же вежливым, полушутливым тоном:

– Вы же понимаете, что я спас вас от рук людей Хасана не просто так?

– Наверно, решил сыграть со мной партию в поддавки?

– Не угадали. Я хочу, чтобы вы открыли мне место расположения руин Гоцлара. В поисках этого города я потерял слишком много людей. Я чувствую, что этот город где-то рядом, но пустыня вещь обманчивая…

– А если я скажу нет? – поинтересовался Василий.

– Я очень надеюсь, что мы с вами договоримся, иначе я не стал бы лечить вас и не взял бы с собой, а еще там, на заставе, отдал людям Хасана. Так что подумайте, прежде чем отказывать мне в моей просьбе.

Глава 4

Шогготы
1939 год. Пустыня Каракумы

Ой вы кони, могучие кони!

Ой вы кони, стальные бока!

Мы за счастьем поедем в погоню,

Мы любого осилим врага.

В. Лебедев-Кумач.

«Песня трактористов»

Лагерь разбили часов в семь, когда край солнца уже спрятался за горизонт. К этому времени Василий успел возненавидеть пустыню. Во-первых, эта безумная жара, от которой некуда деться, во-вторых, жажда. Все время хотелось пить, и дело тут было скорее не в обжигающих солнечных лучах, а в лихорадке. Губы, казалось, превратились с жесткие шелушащиеся подушки, в горле аж саднило. В какой-то момент он хотел позвать кого-то, попросить воды, но потом подумал, что не стоит показывать врагам свою слабость. Носилки покачивались. Василий никогда не страдал морской болезнью, но эти монотонные движения могли свести с ума кого угодно. Что же до ран, то, судя по всему, лекарь басмачей – настоящий волшебник. Боли не было, но хотя Василий и чувствовал раны, все было не так страшно, как показалось ему в первый момент. Обе пули прошли через мягкую ткань навылет – одна выше колена, вторая ниже. Василию повезло, кость ни там, ни там не была задета…

А однообразность путешествия! Они ехали по голой равнине, где взгляду не за что было зацепиться. Носилки не позволяли видеть, что творится впереди, и Василий мог смотреть только налево и направо, строя предположения о конечной цели их путешествия. Хотя в этом у него сомнений не было – они направлялись в Гоцлар – город Старцев, а точнее, к той точке, откуда можно будет начать поиски руин.

Не так представлял себе это путешествие Василий по пути из Ленинграда в Коммунарск Приметы, по которым можно отыскать тайный город, он запомнил, оставив дневники барона в Северной столице, у себя в квартире, в тайнике. Однако бандиты Хека забрали у него предписание для начальника заставы «Пламенная» «…О необходимости оказания всяческого содействия и выделении поисковой группы – не менее пяти человек, поступающей в полное распоряжение товарища Кузьмина». Так что они знали, что оперуполномоченный может отыскать затерянный город. А из-за простреленной ноги он оказался в полной власти бандитов. Он не мог даже пытаться сбежать. Что же до басмачей, то они скорее всего тоже знают отправную точку поисков, вот только что делать дальше… Он-то знал, куда идти, и бандиты об этом знали, а так как он находился в их полной власти… В общем, никуда он деться от них не мог.

И вот первый привал – по расчетам Василия, им предстояло три дневных перехода до той точки, откуда следовало начинать поиски. И первый из переходов остался позади…

Когда лошади остановились, Хек вновь подъехал к носилкам.

– Сейчас будет привал, мы поужинаем, и потом я хотел бы побеседовать с вами.

Он развернул было лошадь, собираясь уезжать, но Василий остановил его:

– Я понимаю, зачем это тебе, гауптштурмфюрер, но почему с тобой люди Хасана? Я целый день ломал над этим голову. Сомнительно, чтобы их интересовали загадки древних цивилизаций. Неужели господин Гиммлер платит такие большие деньги…

– Вы слишком узко мыслите. Впрочем, согласно теориям Третьего рейха, ваш народ изначально, по названию, раб. [1]1
  «Slave» – «невольник, раб», «slav» – «славянин».


[Закрыть]Что же до людей Востока, они могут быть какими угодно, но только не податливыми рабами. Попробуйте договориться с ними, и очень скоро вы поймете, что, несмотря на любые обещания, они будут делать исключительно то, что выгодно им. В этом основная ошибка ваших идеологов. Вы считаете, что народы Востока можно перевоспитать. Это ерунда. Их можно подчинить, как это сделал ваш Буденный, но перевоспитать… – тут гауптштурмфюрер покачал головой. – Это невозможно.

– И все же, насколько я понимаю, Хасан и его люди подчиняются вам?

– Скажем так… У нас сходные цели.

– То есть? – удивился Василий.

– Люди Хасана, как и я, хотят найти Гоцлар… Да и вы, судя по тому, что доложили мне наши агенты, направляетесь туда же.

– Но…

– Поговорим об этом за ужином.

Вскоре были разбиты палатки. Басмачи запалили костер, на котором тут же стали готовить что-то в большом котле. После чего Василия напоили свежей водой. Ее в мятой фляге принес один из басмачей. Вода была вкусной, холодной – лучшее лакомство после долгого дня пути. Оттого, что вода была свежей, Василий решил, что лагерь разбит возле одного из тайных колодцев. Это для красноармейцев пустыня была непроходимым песчаным морем, а басмачи знали в этом море каждый крошечный островок. Тогда возникал вопрос, почему они до сих пор не смогли обнаружить руины древнего города, тем более что, по словам гауптштурмфюрера, его долго искали.

«Ладно, – решил Василий, – всему свое время. Рано или поздно узнаем и это».

Потом неожиданно откуда-то из-за палаток раздался странный голос – кто-то монотонно завел вечерний намаз, читая нараспев аяты. Тут же бандиты, все как один расстелив коврики, опустились на колени, повернувшись в сторону Киблы, стали приносить земные поклоны, вторя невидимому мулле.

– Алиф. Лам. Ра. Мы ниспослали тебе Писание, чтобы ты вывел людей с дозволения их Господа из мраков к свету – на путь Могущественного, Достохвального, – мысленно повторил следом за ними Василий, хотя, быть может, мулла читал совсем другой аят. А потом на всякий случай добавил: – Иже еси на небеси…

После намаза к носилкам подошло еще несколько басмачей. Один из них помог Василию сесть на краю носилок, второй протянул ему импровизированный костыль, заканчивающийся не острием, а небольшой дощечкой. В первый момент оперуполномоченный с сомнением посмотрел на это приспособление, но потом, попробовав, убедился, что тот достаточно прочен, чтобы выдержать вес его тела, и хотя ходить, опираясь на костыль, было не так уж просто и вовсе не безболезненно, Василию ничего не оставалось, как подчиниться.

Вначале его отвели к колодцу – бездонной дыре в песке, рядом с которой возвышалась груда больших камней. Тут Василию дали возможность умыться, а потом препроводили в одну из трех палаток. Там его ждал походный стол, за которым, словно король, восседал гаупштурмфюрер Хек. Справа от него сидел предводитель басмачей. Было видно, что за столом Хасану непривычно. Он все время ерзал, то, опуская руку, хватался за походный стул, словно проверяя, надежна ли его опора.

– Прошу к нашему столу, – радушно приветствовал Василия гауптштурмфюрер. Незаметным жестом он отослал конвоиров.

Хасан лишь буркнул что-то неразборчивое.

– Вот и наш уездный предводитель команчей выразил свою радость…

– Мне кажется, он сказал что-то другое.

– Разумеется, – ответил гауптштурмфюрер, и лицо его расплылось в широкой улыбке. – Дословно это будет звучать примерно так: «Еще один иноверный пес». Но отнеситесь с пониманием. Люди Востока – дети природы. Они сама непосредственность, говорят только то, что думают. К тому же вы перебили его людей. Так будем же снисходительны, – а потом, повернувшись к Хасану, выдал длинную фразу на непонятном языке, и вновь повернулся к Василию: – Я сказал нашему другу, что вы очень рады его компании и приложите все усилия, чтобы открыть нам тайны Гоцлара. Ведь так?.. – Хек вопросительно взглянул на Василия, но тот молчал, словно воды в рот набрав. Чтобы размягчить ситуацию, Хек добавил: – Хасан ни слова не понимает ни по-русски, ни по-немецки – идеальный союзник. А вы пока присаживайтесь, – и Хек жестом указал Василию на свободный стул.

Сделав два неуклюжих прыжка, Василий присел, оказавшись напротив Хасана по левую руку от немца.

– Что ж, – продолжал словоохотливый гауптштурмфюрер, – рад, что мы вот так вот по-дружески собрались тут, – потом он выдал две фразы на туркменском и, поставив перед каждым из трех по маленькому стальному стаканчику, наполнил их. – К сожалению, это всего лишь шнапс, а не ваша водка… – и еще одна фраза по-туркменски. После чего гауптштурмфюрер провозгласил тост. – За то, чтобы наши поиски оказались успешными. За Гоцлар!

Василий хлебнул шнапса. Напиток был и в самом деле отвратительным. Он напоминал фруктовую водку, разбавленную вдвое, да к тому же теплую. Краем глаза он заметил, что гауптштурмфюрер выпил, а Хасан даже не притронулся к налитому стаканчику.

– Я вот хотел бы спросить… – начал он, обводя взглядом угощения, расставленные на столе, – несколько вскрытых консервных банок с непонятными надписями по-немецки и плетеное блюдо с фруктами. Только сейчас он понял, насколько проголодался, а рюмка шнапса лишь обострила чувство голода. Однако переборов себя – в первую очередь дело, а потом потребности тела, – Василий продолжил: – Я многое могу понять, но какой интерес Аненербе в древних руинах?

– А вас зачем сюда прислали?

– Ответ вопросом на вопрос…

– Хорошо, – улыбнулся Хек, и Василий в очередной раз поймал себя на мысли, что в улыбке немца было что-то хищное, лживое и очень неприятное. – Договоримся таким образом: я отвечу на ваш вопрос, а вы на мой. Таким образом, ни один из нас не останется внакладе.

Однако Василий отрицательно покачал головой.

– А он? – Василий кивнул в сторону Хасана. – Мы договоримся, если ты, гауптштурмфюрер, пообещаешь, что после того, как я расскажу о причинах моего тут появления, ты объяснишь, зачем эти руины басмачам и зачем вам груз чараса. Он ведь больших денег стоит.

Гауптштурмфюрер задумался, потом обратился к Хасану, и они о чем-то заговорили, причем тон немца оставался по-прежнему слащавым, а бандит отвечал резко и с неприязнью. Наконец их препирательства закончились, и Хек вновь повернулся к Василию.

– Мой друг согласен… Что же касается чараса… Это отдельный разговор… Итак…

– Начинай, – кивнул Василий.

– Все очень просто. Как вы знаете, одна из ключевых фигур Аненербе – господин Карл Вилигут. Именно он является вдохновителем идей Гиммлера, а также самого фюрера. Однако не стану вдаваться в детали их взаимоотношений… Так вот, доподлинно известно, что бригаденфюрер Карл Мария Вилигут является наследником древней линии арийских королей, а корона его хранится в императорском дворце в Гоцларе. История немцев начинается где-то около 228 000 года до нашей эры. В те времена Землей правили Старцы – ужасные создания, деградировавших потомков которых можно и по сей день встретить в отдаленных уголках планеты. Кстати, они встречаются и в здешних краях. Должен сказать, это очень опасные создания… Собственно, наша история началась с того момента, когда предки бригаденфюрера из рода Адлер-Вилиготен, вступив в союз с другими племенами, разгромили Старцев и помогли установить мир после долгого периода войны, чем и ознаменовали наступление «второй Бозо культуры», символом которой стало основание города Гоцлар. Произошло это примерно в 78 000 году до нашей эры… – тут гауптштурмфюрер сделал паузу, внимательно глядя на Василия, словно ожидая, что его речь произведет некий громоподобный эффект, но Василия этот рассказ ничуть не тронул. Пауза затягивалась, и, поняв, что желаемого он не добился, гауптштурмфюрер продолжал. – Однако совсем недавно, в результате неких археологических находок, стало известно, что Гоцлар изначально был городом Старцев. Победив их, люди обосновались в их жилищах. Однако через несколько лет случилось ужасное: Старцы вернулись в город. Воспользовавшись тайными путями, недоступными для людей, они пробрались в самый центр Гоцлара и устроили грандиозную резню. Тогда погибло много тысяч людей, однако предкам Вилигута удалось бежать из разрушенного города. Вот, собственно, и вся история. Касательно целей моей миссии, то мне нужно вернуть законному владельцу корону – корону первых немецких королей, в которой заключена невероятная мистическая сила. Вот и всё.

– А ваши поиски в Юсуповском дворце?

– Я искал координаты Гоцлара. А нашли их вы.

– И все же почему…

Гауптштурмфюрер поднял руку, останавливая Василия.

– Мы же договорились. Теперь ваша очередь сказать, зачем вам, точнее вашему руководству, нужен Гоцлар.

Василий глубоко вздохнул. Сказать правду? Впрочем, можно и так. Он ведь ничем не рискует. Все, что он может сказать, – общие слова, ничего конкретного.

– Мы ищем Гоцлар, потому что это часть головоломки, связанной с тайной Великого Ктулху. Старцы были его врагами. Они воевали с ним много лет, а соответственно, при удачном стечении обстоятельств я надеюсь обнаружить координаты Р'льеха или узнать способ, каким можно разбудить Древнего бога…

– Так вас больше интересует Великий Древний… – задумчиво протянул гауптштурмфюрер. – Занятно…

– Нет, наша молодая республика не отказалась бы заполучить и тайны цивилизации Старцев, – возразил Василий, – но я лично оказался втянут в это дело… – он не стал продолжать, поняв, что и так сболтнул лишнее. Но гауптштурмфюрер, казалось, этого не заметил. – Что ж, а теперь расскажите мне о Хасане и его людях.

– Минуточку. Увы, несмотря на то, что все мы вместе собрались за этим столом, между нами, кроме политического, существует и языковой барьер, а так как я единственный, кто может общаться с обеими сторонами, то я вынужден, прежде чем продолжить, перевести ваш ответ моему другу Хасану, – гауптштурмфюрер повернулся к предводителю басмачей и начал говорить.

Василий не понимал ни слова. В какой-то момент у него возникло странное ощущение, что гауптштурмфюрер обманывает его самым чудовищным образом, но с этим он ничего поделать не мог. Сколько раз он говорил себе, что надо пойти на рабфаковские курсы и выучить какой-то из иностранных языков, например, немецкий или французский, а может быть, и модный испанский, и каждый раз появлялось какое-то новое дело, задание… А потом, разве после мировой революции пролетариат не будет говорить на едином международном языке?.. Кстати, а откуда гауптштурмфюрер Хек так хорошо знает русский? Он-то точно не из обрусевших немцев. Как там… истинный ариец. А говорит практически без акцента.

– Еще раз прошу прощения, я перевел господину Хасану ваш ответ, пусть немного неточно, но суть я передал, – все так же вычурно вежливо продолжал немец. – Что же до местных легенд… Вы слышали об арабе Аль-Хазреде? Это автор знаменитого «Некрономикона» – одной из главных книг, посвященных Великим Древним. Если Ктулху находится в сфере ваших интересов, то вы, несомненно, слышали и о книге, и об Аль-Хазреде.

Василий только пожал плечами. Это арабское имя ни о чем не говорило ему. Что же касается «Некрономикона»… Помнится, барон Фредерикс поминал эту чудовищную книгу, когда рассказывал о Старцах. Или он слышал о «Некрономиконе» от кого-то другого?

– «Некрономикон»?.. – задумчиво переспросил Василий.

– Что ж, напомню. Подлинное содержание этой книги остается загадкой. Но тем не менее известно, что там описываются многие секреты Земли и космического пространства. В книге упоминаются некоторые истинные божества – обитатели Земли, предшествующие человеческой расе. Они олицетворяют собой принципы времени, пространства и бесконечности, темные и светлые аспекты мира, вечный хаос и силы природы. Согласно «Некрономикону», наша Земля обладает таинственной силой, которая воплощена в Верховном божестве Древних богов – Ктулху. Там же говорится о приходе расы Древних и падении человечества, как только Ктулху будет разбужен. Некоторые главы «Некрономикона» перекликаются с идеей Апокалипсиса в Книге Иоанна. С помощью этой книги можно вызвать всех этих могущественных богов, а также различную нечисть других миров.

– Но как столь опасная книга могла вообще появиться на свет?

– Написал «Некрономикон» Аль-Хазред, примерно в первой половине восьмого века от Рождества Христова. Несколько раз эту книги переводили на разные языки, хотя общепринятое название взяли от греческого перевода. Его сделал православный ученый из Константинополя – Теодор Филет, приблизительно в середине десятого века. На латынь «Некрономикон» перевел Оле Ворм. Причем в предисловии он заявил, что арабский оригинал утерян. Перевод Ворма издали два раза в пятнадцатом веке в Германии и в семнадцатом в Испании. Последнее издание было сделано достаточно большим тиражом, и книга была запрещена папской церковью. Большая часть тиражей была уничтожена. Отпечатанный греческий же перевод хранился сначала в Италии, а потом был перевезен в новый свет, где погиб во время пожара в Салеме, уничтожившем библиотеку Пикмана. Ныне, как полагают свой экземпляр есть у ученого и мага Джона Ди. Говорят, он сделал перевод на английский, однако до нас эта книга дошла лишь в отрывках. И все же, несмотря на усилия папских агентов, по слухам несколькими экземплярами «Некрономикона» владеют различные учреждения и люди на Западе. Говорят, эта книга есть в Британском музее, библиотеке университетов Гарварда, Буэнос-Айреса и Мискатоника. Еще один экземпляр хранится в библиотека Аркхема, штат Массачусетс. И это все издания на латинском языке, из отпечатанного в Испании тиража. Еще с десяток экземпляров хранится у частных лиц и коллекционеров.

– Интересно, кто же мог создать подобный том. Вряд ли у такой книги было много авторов.

– Точно. Согласно легендам, ее написал один безумец – Аль-Хазред. Он жил приблизительно в VII веке нашей эры. Будучи родом из Саны, он с детства интересовался древностью и в одиночку исследовал руины Вавилона, пещеры Мемфиса. Десять лет он провел в великой аравийской пустыне – Руб-эль-Хали, там, где, по поверьям арабов, живут демоны и злые духи. Аль-Хазред, как и вы, господин Кузьмин, искал тайны древних цивилизаций. Видите ли, согласно его же собственному признанию, отцом его был джинн, воспитан он был как принц королевского двора и соблазнил одну из дочерей правителя Йемена. Та родила. В те времена на Востоке были суровые законы. Когда это дело открылось, младенец был убит, и Аль-Хазреда заставили отведать его сырой плоти, после чего труп сожгли. Самого же поэта кастрировали. Ему отрезали нос и уши, исполосовали шрамами все тело. Все думали, что он умрет. Однако он выжил и поклялся отомстить. Для этого начал изучать некромантию, посещать запретные места, вроде Гоцлара. Долгое время он блуждал по миру. Занятия некромантией открыли ему заброшенные пещеры и колодцы, которые уходили глубоко под землю. Он отказался от своей веры и начал поклоняться древним титанам, которых обожали духи пустыни… С помощью колдовства он хотел восстановить свои изувеченные и отрезанные члены, вернуться в Йемен с триумфом и потребовать себе в жены принцессу. С помощью магии он скрыл свое лицо, так что оно казалось таким, как у нормального человека, и бродил по миру в поисках тайной мудрости. В Сизе, в земле Египта, он узнал от тайного культа языческих жрецов с бритыми головами путь к воскрешению мертвых и научился тому, как заставить их выполнять его распоряжения. В Халдее он в совершенстве овладел искусством астрологии, от евреев в Александрии получил знания забытых языков и сведения, как использовать голос для произнесения варварских слов заклинания, поскольку, хотя жестокий царь лишил его всех дарований, красота и сила его голоса у него остались… На принцессе Аль-Хазред так и не женился. На старости лет он поселился в Дамаске и жил в великой роскоши, так как за годы своих скитаний он собрал неисчислимые богатства, став самым богатым человеком в мире. Однако он перед смертью призвал мертвых, и те спрятали его сокровища, в равных долях распределив их между храмами трех древних городов, одним из которых был Гоцлар.