Текст книги "Пески смерти"

Автор книги: Александр Лидин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)

Глава 3

Застава «Пламенная»
1939 год. Туркестан

Это был великий поединок,

Против сотни дрался лишь один.

Но Страна Советов победила,

И боец советский победил.

С. Болотин и Т. Сикорская.

«Лейтенант Галимов»

Паровоз дал гудок и, выпуская облака белого пара, начал притормаживать. Василий распахнул дверь тамбура. Во все стороны расстилалась ровная голая степь, и лишь вдали, у самого горизонта, темной линией вытянулись покатые холмы. Красный Туркестан.

Нагнувшись за чемоданом, Василий поправил кобуру маузера, потом кивнул проводнику, спустился на подножку, не ожидая, пока поезд остановится, спрыгнул на песок насыпи и, отбежав в сторону от состава, замахал рукой. Пассажир сошел, можно ехать дальше. Поезд загудел и, так и не остановившись, вновь начал набирать скорость.

Василий огляделся. И хотя в Коммунарске глава НКВД заверял, что Василия всенепременно встретят, никаких встречающих видно не было, а было лишь крошечное здание станционного смотрителя, где, по идее, должен был располагаться и телеграф – обшарпанный дом, сложенный из кирпичей, о происхождении которых не стоило задумываться. Позади здания в тени сгрудилось несколько лошадей. Чуть поодаль на запасном пути застыли ржавая цистерна и дрезина.

«Вот тебе и прибыл, – подумал Василий и взглянул на солнце, которое только начало лениво выползать из-за горизонта. – Уже жарко, а что днем будет? Зря он во все это ввязался. Сидел бы себе сейчас в Ленинграде… или в камере на Литейном. Хотя, с другой стороны, это не Антарктида, никакой заграницы, а следовательно…» Нет, дальше думать об этом он не хотел.

Поезд уже укатил к самому горизонту, а навстречу Василию так никто и не вышел. Ну что ж, как там у мусульман? «Если гора не идет к Магомету…» И, перехватив покрепче ручку чемодана, Василий решительным шагом направился в сторону здания.

Оказавшись у плотно прикрытой двери, Василий поставил чемодан, а потом громко постучал. Пусть даже это общественное здание, входить без предупреждения как-то неудобно. На стук никто не ответил, тогда Василий резким движением распахнул дверь и шагнул в темное помещение. Тут же холодный ствол пистолета уперся ему в висок, а чья-то рука сзади выхватила из кобуры маузер…

Перед Василием на полу в луже крови лежал молодой красноармеец. Над ним с карабином наперевес замер местный абориген. Длинный драный полосатый халат, тюбетейка и длинные усы придавали ему неприятный, разбойничий вид. За широкий пояс у него был заткнут большой кривой нож.

– Добро пожаловать в наш аул, – растягивая слова, с акцентом произнес усач.

В комнате было еще человек пять бандитов в пестрых одеждах Востока, в углу жался старичок в форме железнодорожника. Еще один бандит стоял за спиной Василия, уперев дуло револьвера ему в висок.

– Так вот ты какой, агент из столицы, – продолжал усач.

Шагнув к Василию, он еще раз смерил его взглядом, а потом тихо усмехнулся.

– Прошу прощенья, я из Ленинграда, – вежливо поправил Василий.

– Какая разница, – вновь улыбнулся усатый. – Город с именем шайтана – вот откуда ты.

Пока шел этот бессмысленный диалог, Василий соображал. Нужно было выпутываться. Бандиты считали себя в полной безопасности, и это была их ошибка.

– Что ж посмотрим, что у тебя есть, – усач шагнул к Василию и, встав рядом с ним, собрался произвести обыск. Медлить было нельзя. Василий резко ушел вниз, одновременно выхватив нож из-за пояса главаря. Тот бандит, что держал его под прицелом, явно не ожидал такого маневра. Одним ударом Василий выпустил ему кишки, одновременно толкнул главаря назад, на остальных бандитов. Те сразу схватились за оружие, но в первое мгновение не могли стрелять, так как главарь загораживал цель.

Василий же не стал ждать, а спиной вперед вышиб дверь и откатился в сторону. Тотчас в то место, куда он упал, ударило с десяток пуль. Выхватив из наплечной кобуры револьвер, Василий пальнул сначала в дверной проем, а потом в окно. Один из бандитов взвыл от боли. Звон разбитого стекла, и оперативник выиграл еще несколько секунд – вскочив на ноги, метнулся за угол здания. Тут не было окон.

На несколько секунд Василий замер, соображая, что делать дальше, но в голову не приходило ни одной дельной мысли.

– Эй, комиссар, кончай шутки шутить, если не хочешь смерть принять лютую, – вновь раздался голос главаря. – Ты думаешь, хитрый и ловкий, да? Нет. Ты глупый. Сейчас мы будем резать телеграфиста, потом начальника станции. Будем резать, чтобы ты слышал, как они кричат. А потом оставим тут тебя одного. Тут нет ни еды, ни воды, а поезд придет нескоро. Мы приедем через три дня, и к тому времени ты не сможешь резво прыгать, как джейран, ты будешь… – дальше Василий не слушал. В том, что бандиты с легкостью могут воплотить в жизнь свои угрозы, он ничуть не сомневался. Только вот что теперь ему делать?

Развернувшись, он отбежал от здания метров на двадцать, плюхнулся на землю, так чтобы одновременно видеть то, что происходит слева и справа от домика станции. Выстрел, и одна из лошадей упала на землю, суча копытами в предсмертной агонии.

– Послушай ты, урод, если ты сейчас же не отпустишь пленных… обоих пленных, – тут Василий запнулся, он ведь не знал, скольких людей захватили бандиты. – Так вот, если ты не отпустишь всех пленников, я перестреляю твоих лошадей. Интересно, сможешь ли ты пешком добраться до ближайшего колодца? Сколько у тебя уйдет на это времени и что скажут твои люди?

– Хитрый русский, решил простого чабана обмануть, – интонации бандита изменились, а потом несколько пуль ударило в песок слева и справа от оперуполномоченного. Что ж, Василий так и думал. Бандитам будет толком не прицелиться, а выйти из укрытия они побоятся. Теперь, пока они думают, что делать, надо быстро перезарядить револьвер. Василий очень жалел, что маузер остался у бандитов. Ведь если пристегнуть деревянную кобуру к ручке, получается мини-карабин, целиться и стрелять удобнее. А так, хоть Василий и был знатным стрелком, но револьвер штука не слишком надежная. Однако выбирать не приходилось.

Достав револьвер, Василий сбросил куртку и кепку, набил куртку песком, чтобы издали казалось, будто на песке лежит человек, а сам отполз еще метров на десять. Только он успел устроиться на новом месте, как бандиты высыпали из здания. Двое появились из дверей, двое из-за навеса с лошадьми. Василий замер. Его противники тоже не спешили. Вот один из них присел на колено, вскинул ружье и выстрелил в куртку Василия, а потом что-то прокричал на гортанном лающем языке. Из домика смотрителя ему ответил предводитель бандитов. Еще пару шагов… дальше медлить было нельзя. Василий вскинул пистолет. Первая пуля ушла в молоко, вторая попала в лоб стрелявшему бандиту, третья в колено ближайшего басмача. Раненый, завывая, повалился на песок. Двое других, развернувшись, побежали назад в дом. Василий выпустил оставшиеся в барабане пули им вслед. Один из бандитов, споткнувшись, упал и остался лежать без движения. Или это был хитрый ход, или Василий и в самом деле попал. Еще раз перезарядить револьвер и разобраться с раненым. Нельзя оставлять живого врага у себя за спиной. А впрочем… В последний момент Василий передумал. Вражеский пленник – это «язык», он может рассказать много интересного. Подобравшись к извивающемуся на песке басмачу, Василий с легкостью обезоружил его, а потом скрутил ему руки его же ремнем. Теперь в его распоряжении оказался еще один револьвер и длинный прямой кинжал без ножен.

Эх, если бы можно было узнать, сколько бандитов в доме. Самое меньшее двое. Но их может оказаться больше, а тогда положение патовое. Василий не мог прорваться в здание, а бандиты не могли из него бежать.

Время шло. Солнце постепенно поднималось все выше и выше, начинало припекать.

– Ну как, Иван, сдаваться будешь? – вновь зазвучал голос предводителя. – Скоро тебе станет очень жарко.

– Хотел о том же тебя спросить… – откликнулся Василий. – У тебя не осталось людей. Сдавайся, и я не стану в тебя стрелять.

В ответ бандит подчеркнуто громко рассмеялся:

– Ты глупый! Что ты будешь делать один в пустыне? Сдавайся, и прежде чем убить тебя, я налью тебе чашечку чая.

Василий облизал пересохшие губы. Так лежать на солнцепеке можно до ночи, нужно было что-то придумать, только ничего толкового не шло на ум. Похоже, придется полезть напролом, надеясь на авось. А потом он заметил чью-то голову, показавшуюся над краем глиняной крыши. Вскочив на ноги, Василий бросился к стене здания, прижался к кирпичам, молясь, чтобы его маневра не заметили. Если бы его противники сразу послали кого-то на крышу, то песенка Василия была бы спета. Но они пошли в атаку, потеряли людей… Теперь же, с учетом наблюдателя на крыше, в здании оставалось от силы двое противников. С двумя-то он как-нибудь справится. Тем более что тот, кто на крыше, не мог видеть Василия, пока он стоял, прижавшись к стене.

Пора было действовать. Сжимая в каждой руке по револьверу, оперуполномоченный осторожно заглянул за угол. Никого. Два шага, и он уже стоял у окна.

Соглядатай на крыше недовольно крикнул что-то, и главарь ему ответил.

Может, и в самом деле их всего лишь двое?

Осторожно шагнув в дом, Василий увидел, что в комнате лишь один предводитель. Тот стоял спиной к Василию, выглядывая из окна, выходящего на другую сторону. «Вновь повезло», – подумал Василий и, вскинув револьвер, выстрелил. Бандит дернулся и рухнул лицом вперед, повиснув на оконной раме. Василий тут же перемахнул через подоконник. Теперь положение изменилось. Он был внутри, и еще один бандит снаружи. Неожиданно раздался выстрел, и пуля пролетела в нескольких сантиметрах от виска Василия. В углу комнаты на окровавленных тряпках лежал раненый басмач, тот, которого подстрелили в самом начале. Василий всадил в него пару пуль и шарахнулся в сторону, так как находившийся на крыше разбойник стал палить сквозь крышу, туда, где, по его мнению, находился оперуполномоченный. Одна из пуль вонзилась в пол у правой ноги энкавэдешника. Он выстрелил в ответ, отступив к стене, отделяющей главную комнату от подсобных помещений.

Неожиданно выстрелы прекратились. «Перезаряжает», – подумал Василий, а потом краем глаза заметил движение. Спрыгнув с крыши, бандит бежал в сторону ближайшего трупа своего товарища. Винтовку он бросил. «Ага! Кончились патроны!» – и, вскинув обе руки, Василий начал палить в спину убегающему врагу. То ли пятая, то ли шестая пуля достала басмача.

Тот споткнулся, мгновение постоял, словно недоумевая, что же с ним произошло, а потом упал. И тут Василий спохватился. Он нарушил одну из заповедей своего учителя Григория Арсеньевича Фредерикса. Не считал выстрелы! Сколько у него осталось патронов? Отбросив трофейный наган в сторону, он опустошил барабан своего револьвера и стал торопливо набивать его патронами. Однако ничего не происходило. Василий искоса бросил взгляд в угол, где раньше лежал избитый железнодорожник. Того на месте не было. «Вряд ли бандиты оставили пленных без присмотра. Значит, пленные внутри, и там как минимум еще один бандит, – решил Василий. – Хитрый. Затаился. Выжидает».

Ударом ноги распахнув дверь, Василий ворвался в соседнее помещение. Никого. Две двери слева и справа. Василий на мгновение остановился, раздумывая. Правая дверь чуть шевельнулась, и оперативник, не думая, всадил в нее две пули. Звук упавшего тела и тишина. Василий выждал, потом осторожно, боком подошел к другой двери, взялся за ручку, рванул на себя, одновременно вжавшись в стену. За дверью оказалась кладовка, заваленная различным барахлом.

Перебравшись к другой двери, Василий осторожно подергал ручку. Дверь открылась. На пороге, распластавшись, лежал человек в халате, сжимая в руке маузер, – маузер Василия. Комната, столь же крошечная, как соседняя кладовка, была пуста, если не считать троих связанных, сидевших у стены. Двое были в форме железнодорожников, а третий красноармеец, в такой же форме, как и убитый в первой комнате.

Василий подошел, разрезал веревки, помог старшему железнодорожнику подняться.

– Спасибо. Лихо ты их… – поблагодарил железнодорожник. Потупив взгляд, он растирал покрасневшие запястья.

– Да не за что благодарить. Я смотрю, у вас тут весело.

– Да, это вам не Коммунарск, – широко улыбнулся красноармеец. Улыбка совершенно не шла ему. Выглядел он серьезным, тощим, на голову выше Василия и лет на десять моложе. – Здесь басмачи крутом.

– Что ж вы их не приструните? – в свою очередь поинтересовался Василий. – Меня вот в Коммунарске товарищи из НКВД уверяли, что это очень тихий район.

– Тихий по сравнению с преддверьем ада, – проворчал пожилой железнодорожник. – Тут что ни человек, так басмач.

– Ну, это вы зря, дядя Паша, – возразил красноармейчик, отряхиваясь. – Есть ведь и правильные таджики…

– Еще прежний обер-полицмейстер до этой вашей революции говаривал: «Хороший азер – мертвый азер». Нелюди-зверьки полудикие, – вновь встрял железнодорожник и, кряхтя, вышел из каморки. – Вы только посмотрите, что натворили….

Второй железнодорожник – помоложе – угрюмый, небритый малый, молча, сгорбившись, отправился следом за начальником, осторожно перешагнув через убитого басмача.

– Это вас отправили меня встречать? – обратился Василий к красноармейцу.

– Да, если вы Кузьмин Василий Архипович.

– Нет, я – архангел Гавриил… А кем я еще могу быть?

– Не знаю, – пожав плечами, протянул красноармеец.

– То-то я смотрю, у вас тут каждый час пассажиры прибывают, пальцев на руках и ногах считать не хватит.

– Нет, но… – замялся солдат.

– Пошли давай, – приказал Василий, указывая на дверь. – Пробегись, оружие собери, негоже ему тут бесхозным валяться. – А потом, не глядя на солдата, отправился на поиски кобуры от маузера.

Кобуру он нашел под столом, заваленным обломками телеграфного аппарата.

* * *

Выстрелы они услышали издалека, как только перевалили через гряду холмов, отделявшую заставу от равнины, по которой протянулась железная дорога. Василий сразу натянул поводья и повернулся к своему спутнику. Красноармеец – «Александр Цветков, из рабочих», именно так он представился Василию – с недоумением приподнялся в седле.

– Что там происходит?

– Боюсь, ничего хорошего, – отозвался Василий и, развернув коня, направился к ближайшему холму. Спешившись у его подножия, оперуполномоченный поднялся на вершину и, вскинув бинокль, оглядел раскинувшуюся перед ним долину. Больше всего она напоминала огромный трилистник. Посреди одного из лепестков возвышалось странное сооружение, обнесенное высокой глиняной стеной. Судя по всему, это и была застава «Пламенная». С одной стороны от «Пламенной» сверкало небольшое круглое озерцо. Такое же круглое озерцо оказалось в центре другого лепестка, того, что располагался за заставой. Только было оно много больше и, в отличие от озерца у заставы, было окружено кольцом зелени. Третий лепесток – мертвая пустыня, в точности как та, по которой Василий и его проводник ехали от самого полустанка.

Что же касается заставы, там явно было не все в порядке. Даже без бинокля Василий отлично рассмотрел фигуры в халатах, расхаживающие внутри. Несколько из них, расставив на коновязи бутылки, развлекались стрельбой. Именно эти выстрелы и услышал Василий… Люди в халатах ничуть не походили на красноармейцев. Кроме того, ворота заставы были широко распахнуты и нигде ни одного часового. Посреди двора горел костер, на котором что-то варили в огромном котле. Чуть поодаль возвышалось два здания. Одно двухэтажное. Должно быть, там располагались рабочие помещения и казармы. Второе – приземистое, вроде сарая. Между зданиями протянулся навес с коновязью. В другом конце двора был колодец, возле которого лежала целая гора мешков. Сам же двор был обнесен невысокой глиняной стеной. По обе стороны ворот возвышались сторожевые башни.

– И что ты об этом думаешь? – спросил Василий красноармейца.

– Басмачи… – озадаченно протянул тот.

– И что они тут делают?

Красноармеец пожал плечами. Какое-то время он стоял молча, а потом неожиданно заговорил:

– Неделю назад наш патруль задержал караван с юга. Они везли чарас… Много чараса… Вон, видите, за воротами у стены груда мешков лежит? Наш командир товарищ Селезнев хотел отправить груз в Коммунарск. А пока оставил на заставе, чтобы ни грамма заразы не растащили. Здесь ведь пустыня, куда мешки денутся? А из Коммунарска должны были прислать конвой, только все не присылали. У них то людей не было, то… в общем, я не сильно знаю. А тот караванщик… ну, который старший… сказал, чтобы мы их отпустили, иначе нам же хуже будет. Только Селезнев разве кого из нарушителей отпустит? Он человек принципиальный.

– Вот и дождались, – Василий разглядывал крошечные фигурки басмачей. «Интересно, сколько их там?» А потом, неожиданно пораженный одной мыслью, стал оглядываться. Ведь если басмачи послали людей на станцию, то они вполне могли и патрули разослать. Он еще раз оглядел горизонт, но никаких всадников и часовых на вершине соседних холмов не обнаружил.

– Да нет тут никого, – словно прочитав мысли Василия, заметил красноармеец. – Никого нет до самого Коммунарска. Пустыня.

– И что теперь делать?

Красноармеец пожал плечами.

– Телеграф разбит, – спокойно продолжал рассуждать Василий. – Ближайший поезд через три дня будет. До Коммунарска дня за два, может, и доберемся, а может, и нет…

– Спрячемся, пока басмачи не уйдут. Переждем…

Василий повернулся к красноармейцу и с удивлением посмотрел на него:

– Там ведь могут остаться живые. Наверняка заставу захватили врасплох, так что…

– А что мы вдвоем сможем сделать?

– Ты лучше скажи, если кто в живых остался, где их могут держать?

– Вон там, видите, справа у дома низенькая дверь. Там подвал. Мы там караванщиков заперли.

– Понятно.

Еще раз оглядев открывшуюся панораму, Василий вновь обратился к красноармейцу:

– А на станции? Там цистерна стоит. Что в ней?

– Мазут. Она давно там стоит.

– Хорошо… – задумчиво отозвался Василий. План начал постепенно складываться у него в голове. – Поехали.

Быстро спустившись с холма, он вновь вскочил в седло и, развернув коня, поскакал назад, к станции. Красноармеец, недоумевая, последовал за ним.

– А что железнодорожники? Где они живут?

– Раньше жили в здании станции, а теперь у нас на заставе. Меняются раз в месяц…

– Женщины на заставе были?

– Нет, – покачал головой красноармеец. – Раньше были, а потом, когда наши разгромили банду Хасана, было решено отправить всех в Коммунарск… Тогда погибла жена товарища Селезнева, и остальных женщин отослали, от беды подальше. – Пожилого железнодорожника они встретили на полпути к станции. Оставив того, что помоложе, дежурить, старик отправился назад на заставу, но Василий остановил его.

– Не стоит ехать туда, – покачал он головой. – Там басмачи.

– И?..

– Вернемся на станцию. Есть у меня, Павел Филимонович, одна идея… – и, пришпорив коня, Василий поскакал дальше.

* * *

Василий замер в небольшой ложбинке. Вооруженный до зубов, он бросил косой взгляд на своего спутника – угрюмого железнодорожника. Того звали Кириллом, и он сам вызвался помочь. Только что-то в нем было не так. Вроде бы человек солидный, в форме, но мрачный какой-то, усталый, словно на плечах у него все тяготы мира нашего. И эта легкая небритость, и глубокопосаженные глаза, над которыми нависли черные кустистые брови, и высокий лоб со сверкающими залысинами… Ну не наш человек, и всё. Василий несколько раз пытался отогнать эти странные мысли и тем не менее не мог от них отделаться. Нет, будь у него какой-то выбор, он бы нипочем не взял этого типа с собой. Только выбора не было. Их и так было всего трое: он, красноармейчик, у которого еще молоко на губах не обсохло, и этот странный тип. К слову сказать, дядя Паша вздохнул с облегчением, когда Василий объявил, что Кирилл пойдет с ними.

– Я и сам все сделаю, не боись, – заверил он Василия. – В пять утра, говоришь, ничего, не проспим, сдюжим.

– Вы потом, главное…

– Да понял я, понял… Уеду куда подальше, чтоб эти нехристи меня не нашли…

Вот и время без пяти пять. Василий еще раз достал часы-луковицу, щелкнул крышкой. Да, самое время старику за работу браться. Хотя не станет он палить цистерну, пока красноармейчик не бабахнет. И тут неожиданно земля вздыбилась. Грохот получился чересчур сильным, и тут же к небу потянулся столб дыма. Расчет был прост: чтобы захватить заставу и освободить пленных, если такие найдутся, нужно было отвлечь внимание бандитов. Для этого Василий решил поджечь цистерну с нефтью. Но нужно было сделать это на заре, чтобы басмачи повскакали полусонные. Однако если просто цистерну запалить или даже рвануть, ничего не выйдет. Слишком далеко. Столб дыма на заставе, конечно, увидят, но слишком большое расстояние. Даже если цистерна рванет, получится лишь слабый хлопок, не более. А посему неподалеку от заставы Василий устроил шутиху. Взрыв… Басмачи проснутся, увидят дым и отправятся посмотреть, что происходит на станции.

Замысел сработал на все сто. Через минуту после взрыва, когда на фоне разгорающейся зари в небо вытянулся черный столб дыма, из ворот заставы вылетели полсотни всадников и с гиканьем понеслись в сторону станции.

Василий ждал, нужно было дать им отъехать подальше.

Неожиданно в лощинку, где они прятались, чуть ли не им на голову свалился красноармейчик.

– Ну как там? – спросил Василий.

– Знатно рвануло. Разве не слышали?

– Слышали, слышали, – отмахнулся Василий.

– И…

– Подождем немного. Нужно, чтобы они отъехали подальше, а то ведь могут вернуться.

Ожидание – самое неприятное в жизни. Нужно бездействовать, когда тело трепещет от избытка адреналина… Однако Василий умел держать себя в руках – жизнь приучила, чего нельзя было сказать о красноармейце. Он сидел весь сжавшись, в ожидании сигнала не сводил взгляда с Василия. А вот железнодорожник – другое дело, вел себя совершенно хладнокровно, словно всю жизнь провел в засадах и предстоящая вылазка нисколько его не волновала.

Василий же мысленно был далеко-далеко. В какой-то миг он поймал себя на том, что вспоминает о своем путешествии на холодный шестой континент. Было между этими пустынями что-то общее, только там был камень и лед, а тут камень и песок…

Небо уже просветлело. На востоке разгорелась ярко-красная полоса, перечеркнутая черным столбом дыма. После того, как стук копыт коней басмачей затих, стояла мертвая тишина, и лишь ветер иногда подвывал в пустых комнатах заставы.

– Значит, так, – начал Василий, когда решил, что выждал уже достаточно, – я пойду первым, один. Вы сидите тут и ждите моего сигнала. Потом бегом к ближайшей стене, там я вас встречу, – и, не глядя на своих товарищей, он выскользнул из ложбинки и помчался к заставе, надеясь, что все, кто остался, изучают столб дыма у горизонта и совершенно не следят за тем, что происходит с другой стороны.

Расчет оказался верен. Часовых на стене не было. Подпрыгнув с разбега, Василий ухватился за край стены и осторожно подтянулся. Еще мгновение, и он повис, разглядывая двор заставы. Тут почти ничего не изменилось. В центре двора горел костер, около которого на разложенных одеялах дремало четверо бандитов. Его один маячил на вышке у ворот. Из-за длинного темного халата и торчащей копьем длинной бороды выглядел он настоящим ассасином. Только вот сабля без ножен, заткнутая за пояс, выдавала в нем дилетанта, ничуть не заботившегося об остроте собственного клинка. Выхвати он рывком свою саблю, пояс был бы перерезан… Вторая вышка казалась пустой. Вот, пожалуй, и все. Не слишком-то бандиты заботились о собственной безопасности. Рывок, и Василий уже прятался среди теней у стены. Осторожно, так, чтобы не привлечь внимания, он выудил из-за голенища нож, позаимствованный еще в первой схватке на станции.

Бросок, и одному из басмачей – тому, что сидел по другую сторону костра лицом к Василию, – в горло впился нож. Какое-то мгновение басмач сидел неподвижно, а потом рухнул в огонь, и к небу взметнулся сноп искр. Прятаться дальше смысла не было. Вскинув револьвер, Василий несколько раз выстрелил. Ассасин на вышке взмахнул руками и рухнул вниз. Тем временем те, кто сидели у костра, повскакивали, схватились за оружие. Стали палить наобум во тьму. Они стояли у костра – прекрасная цель, – но не могли разглядеть Василия. Никогда не смотри на огонь – гласила одна из мудростей Григория Арсеньевича, которую Василий постиг еще в детстве. Если нападут враги, ты ничего не увидишь, а когда твои глаза привыкнут к темноте, может оказаться слишком поздно.

Так вышло и в этот раз. Василий расстрелял басмачей, как мишени в тире. Шагнул к костру, разглядывая поверженных врагов. Грубые, усталые лица, драные халаты – нищета, крестьяне, ради которых он воюет уже не первый год. Только глупые крестьяне, чей разум затуманен, забит всякими глупостями баев, ханов или кто там у них, ничего знать не желают. Вот и сейчас они погибли ради чужих идей, перемолотые жерновом революции… Или погнавшись за богатством, дарованным чарасом. Пожелали стать такими же, как те, кого всю жизнь ненавидели. Захотели богатства и власти…

Неожиданно Василий поймал себя на мысли: нужно позвать остальных. Но вместо этого Василий присел и внимательно посмотрел на темный дом заставы. Там могли скрываться враги… хотя сомнительно. Сейчас сам Василий стал отличной мишенью, и бандиты всенепременно должны были бы этим воспользоваться. Только никто не стрелял. Вывод напрашивался сам собой: или в доме остались бандиты, более искушенные в боевом искусстве, или больше на заставе никого не было.

Нет, прежде чем он позовет сюда этого неопытного солдатика и штатского, нужно самому осмотреть дом. Поднявшись, Василий левой рукой нащупал револьвер, заткнутый сзади за пояс, но доставать его не стал. Сюрприз.

В доме оказалось темно и пусто. Никого там не было. Однако ступать пришлось очень осторожно – на полу было полным-полно битого стекла, а также всякого мелкого мусора. На первом этаже разгромленные красный уголок, учебная комната и кабинет командира. На втором – комната командира и большое помещение с двухэтажными койками. Сейчас, лишенные одеял и матрасов, эти сооружения выглядели крайне угнетающе – комната, наполненная скелетами кроватей и жуткими искривленными тенями – порождением первых лучей рассвета. Если верить количеству кроватей, жило на заставе человек пятьдесят. Интересно, как же тогда бандитам удалось захватить заставу? Вояками-то они были явно никудышными… И в этот миг какая-то тонкая иголочка – некий сигнал-предупреждение, кольнула Василия, однако он не обратил на него внимания. Отмахнулся, как от ненужной помехи. Бандиты могли прийти ночью. Охранники типа этого красноармейца Цветкова… И все же было тут что-то не так.

Сбоку здания была еще одна дверь. За ней располагались кухня, столовая – длинный дощатый стол и две бесконечные скамьи по обе стороны – и жилая комната железнодорожников. Тут тоже похозяйничали бандиты. Большая часть посуды оказалась перебита, все перевернуто вверх дном. Пустая кладовка для продуктов. Интересно, куда делись запасы? Во дворе Василий ничего похожего не видел. Неужели бандиты забрали продукты… А мешки с наркотиками оставили? Глупость какая-то. Вообще все, что происходило с того самого момента, как Василий спрыгнул с подножки поезда, казалось ему глупостью неимоверной. Куда смотрят власти Коммунарска? Скоро юбилей – двадцатипятилетие Октябрьской революции, а тут в районе вовсю хозяйничают басмачи. Куда смотрит начальник местного гарнизона?..

Теперь остался лишь подвал, где, по мнению Цветкова, держали пленных. Когда Василий спросил угрюмого железнодорожника о том, что он про это думает, тот только пожал плечами. Может, оно и так, а может, и нет. Похоже, его ничуть не интересовала судьба товарищей. Впрочем, зачем же тогда он пошел с Василием?

Однако выйдя назад во двор, Василий был неприятно удивлен. У костра посреди двора сидел красноармейчик. Облокотив винтовку о плечо, он вытянул руки, грея их над костром.

– Замерз немного, – пояснил он, заметив Василия. – А ворота я запер.

– Но я же приказал…

Однако Василий не успел договорить.

Выстрел, и во лбу красноармейца Цветкова появилась дыра. Еще один выстрел, и Василий упал, схватившись за правую ногу. Боль была страшной – словно огненная спица пронзила бедро.

– Бросайте оружие, товарищ оперуполномоченный, – сказал кто-то из темноты.

Василий сразу узнал его – говорил угрюмый железнодорожник Кирилл. Только вот голос его теперь звучал бодро. Исчезли те самые угрюмые нотки. Эх, если бы не костер!.. Нужно было сразу затушить его. А так… Василию ничего не оставалось, как подчиниться приказу предателя. Если бы он видел его, то попробовал бы… по крайней мере можно было бы рискнуть, положившись на удачу. Только сейчас это было бессмысленно. Василий мог лишь примерно сказать, в какой стороне его противник, в то время как первая же пуля железнодорожника могла оказаться смертельной.

– Хасан скоро вернется. Он рад будет такому знатному гостю. А пока начинай разоружаться. Только делай это медленно, без фокусов, а то прыткий очень.

Осторожным движением Василий отбросил в сторону маузер, потом револьвер.

– Вот и ладно, – продолжал железнодорожник. – Теперь медленно встань…

Василий попробовал подняться, но с первой попытки не смог. Нога. Вот ведь досада. На земле, становясь все больше и больше, растекалась черная лужа крови. Сдернув ремень, Василий перетянул ногу чуть повыше колена. Кирилл молча наблюдал за действиями оперативника.

– Готов? Давай поднимайся!

– Зачем тебе все это? – спросил Василий. Морщась от боли, он смог наконец подняться. – Почему ты заодно с этими урюками?

– Ты лучше помолчи… – в голосе Кирилла зазвучали неприятные металлические нотки. – В этих краях вопросы задает тот, у кого в руках ружье… А поэтому я стану задавать тебе вопросы, а ты будешь отвечать.

– Тогда, может, лучше будет, если я сяду назад на землю? – предложил Василий. – А то стоять вот так, на одной ноге… – и он попытался было опуститься вниз, но тут же раздался выстрел и пуля взбаламутила песок у ног оперативника.

– Все ясно?

– Все, – кивнул Василий, покосившись на мертвого красноармейца.

– Ты будешь стоять столько, сколько я скажу, и жалобные завывания тебе не помогут. Ясно?.. Что ж, продолжим… Что тебе известно про Гоцлар?

Интересный вопрос. Василий опешил. Чего-чего, а подобного он не ждал. Откуда простому железнодорожнику известно про затерянный в пустыне город Старцев? А раз известно, то никакой это не железнодорожник, и басмачи оказались тут вовсе не из-за чараса. И станцию захватили, потому что ждали именно его. Но ведь его пытались убить, а это вовсе…