Текст книги "Правосудие бандитского квартала"

Автор книги: Александр Ли

Соавторы: Давид Босс
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Новелла 2

Стекольщик только что закончил свою работу – в двери моего офиса стоит новое стекло, такое, как я и заказывал. На матовом фоне серебрятся строгие буквы: «Джон Браун. Частный детектив». Офис, конечно, тесноват. Микроскопическая приемная, в которой с трудом хватает места для письменного стола и дивана для посетителей, а за ней расположен мой кабинет – он чуть просторнее.

В приемной обитает моя секретарша Кэт. Она тут как рыбка в аквариуме. Милая, разбитная девчонка. На нее можно положиться во всем – от варки кофе до слежки за моими подопечными. Но пока еще она не пришла. Хмурым дождливым утром мне пришлось тащиться сюда, чтобы встретить стекольщика. Офис, конечно, обходится мне недешево, зато он расположен в приличном и людном месте – напротив Медисон Холла.

Прежнее стекло не простояло и двух месяцев, его вынес собой один из моих клиентов. Не люблю распускать руки. Но этот наглец отказался заплатить оставшуюся по договору сумму лишь потому, что его жена, за которой он нанял меня следить, как оказалось, ему не изменяла. Можно было просто выставить его за дверь, денег я и так и так не получил, но не сдержался. Иногда со мной такое случается. Называю это обострением справедливости.

Если бы у меня был сын, то с ранних лет я бы каждый день говорил ему: «Когда вырастешь, даже не думай стать частным детективом». Мерзкая профессия вообще, и вдвойне мерзкая, если тебе выпало жить в Бэйсин-Сити. Приходится узнавать о людях такие мерзости, что впору разочароваться во всем человечестве. У меня пестрая клиентура – от миллионеров до проституток. И мне нет разницы, на кого работать, лишь бы платили. Обычно меня нанимают ревнивые мужья или жены, чтобы я следил за их «половинами». Чего я только не насмотрелся через подзорные трубы и объективы фотоаппаратов-телевиков. Можно сказать, я навидался всяких видов со всяких ракурсов и смыслю не только в судебно-прикладной анатомии. Когда завяжу со своей профессией, то вполне смогу написать толстую книгу о сексуальных извращениях и психических расстройствах.

– Я не опоздала? – вместо приветствия говорит мне появившаяся в приемной Кэт и с тревогой смотрит на настенные часы.

– Опоздать можно, когда есть дела, – отвечаю я.

Кэт хороша собой. При желании с ней можно было бы закрутить роман, несмотря на разницу в возрасте. Но это было бы против правил. Никогда нельзя вступать в интимные отношения с теми, кому платишь деньги, и с теми, кто платит их тебе.

– Ваша почта, мистер Браун. – Кэт кладет на стол стопку конвертов.

Быстро просматриваю их без особой надежды. Вот уже неделя, как у меня нет клиентов. Даже Кэт я задержал зарплату. Но она не напоминает мне об этом, входит в мое положение. Так, пришли счета по оплате аренды офиса, за прокат машины… А вот и что-то необычное. Внушительный конверт плотной бумаги, явно доставленный с нарочным – никаких почтовых штемпелей. Отправитель не проставлен. Надеюсь, что это не очередной псих, приславший мне белый порошок. В моей практике случалось и такое.

– Хотите, я распечатаю, – предлагает Кэт.

– Нет, я сам справлюсь, – отмахиваюсь я. – Лучше приготовь кофе.

На моем письменном столе полно всяких забавных вещичек, которые я держу, чтобы впечатлять посетителей. Тут и антикварный чугунный чернильный прибор, и каминные часы, и мраморное пресс-папье. Вещи эффектные, но, в общем-то, абсолютно бесполезные в наше время. Разве что можно при необходимости заехать тяжелым пресс-папье в голову невежливому посетителю. А таких хватает. Кому понравится, если я по заказу супруги уличу мужа в связях с несовершеннолетними – и не девочками, а мальчиками?

Взрезаю конверт серебряным антикварным ножичком для бумаги. Порошка – ни белого, ни синего – внутри нет, зато есть письмо, написанное, как ни странно, от руки. Читаю.

«Уважаемый мистер Браун. У меня к вам есть предложение, которое может показаться несколько странным. Я собираюсь нанять вас для одной работы. По некоторым причинам пока не могу назваться и не имею возможности лично посетить ваш офис для беседы. Предлагаю встретиться в заброшенном доме по адресу Кебич-стрит, семнадцать, сегодня в полночь. Ни в коем случае не пользуйтесь автомобилем. Приходите пешком. Деньги, присланные мной, являются задатком. Можете считать их своими, если решились на встречу со мной».

Я рассматриваю вложенный в конверт чек на пять тысяч на предъявителя и настолько удивляюсь, что даже забываю закрыть рот. Никогда прежде таким вот образом не обращались за моими услугами. Хотя клиентов со странностями я повидал немало. Город Пороков я знаю так же хорошо, как линии на своих ладонях. Кебич-стрит – одна из самых гнусных улочек в Старом Городе. Там всего два жилых дома. Я даже вызываю в памяти дом номер семнадцать. Старый, закопченный, трехэтажный с мансардой. В прошлом месяце там нашли два трупа. Судя по тому, что лица мертвецов и их гениталии были лихо изувечены, они стали жертвой группы проституток, которые контролируют этот район. Может, мужчины заслужили такую смерть? Вряд ли просто так им стали бы прижигать члены и протыкать их раскаленными стальными прутьями. Похоже, что они нечто подобное проделывали раньше с самими проститутками. Око за око, зуб за зуб.

Входит Кэт с чашкой кофе на подносе.

– У вас хорошие новости? – спрашивает она, глядя на мою улыбку.

– Кажется, я смогу заплатить тебе за прошлый месяц, – говорю я. – Только почитай сначала и скажи мне, не сошел ли я с ума.

Кэт садится и внимательно читает. Ее лицо становится озабоченным, а когда она откладывает письмо, то в ее глазах уже заметен откровенный страх за мою жизнь. И это приятно. Мило осознавать, что тебя любят и ценят не только за то, что ты платишь человеку деньги.

– Я могу и подождать с оплатой, – говорит моя секретарша. – У меня есть кое-какие сбережения.

– Которые ты сделала еще до того, как пришла работать в мое бюро, – уточняю я.

– Если вы из-за меня, то не стоит.

– Если бы у меня была другая работа, я, возможно, и воспользовался твоим великодушием, Кэт. Но у меня нет выбора. Сходи и обналичь чек.

– Я боюсь за вашу жизнь, мистер Браун.

– Я тоже опасаюсь. Но, если бы меня хотели убить, то не стали бы присылать чек, – спешу успокоить я девушку.

– Похоже, что писал сумасшедший.

– В любом сумасшествии присутствует своя логика. Вот только пока я ее не вижу. Я уже все решил для себя, и не спорь со мной.

Я чувствую себя благодетелем, осчастливившим секретаршу. Что ж, пока Кэт сходит в банк, я должен хорошенько подготовиться к странному ночному походу.

Старый Город – гнусное место, и населяют его далеко не ангелы. Женщины, а проститутки в особенности, удивительно мстительные твари. Они таят обиды, а потом при удобном случае выплескивают их. Обид на мужчин у проституток копится немало. И им не особо важно, виноват ты перед ними или нет. Для них ты мужчина, со всеми вытекающими из этого последствиями. С ними не срабатывает принцип «бей первым, тогда уцелеешь». Женщину нельзя ударить первым, даже если она шлюха. Приходится дожидаться, пока сам получишь удар.

Кэт права, что беспокоится за мою жизнь. Но мне прислали сумму, от которой я не могу отказаться в сегодняшнем положении. К тому же, надеюсь, перспективы дела, за которое мне предлагают взяться, меня не разочаруют. Так что я не сошел с ума, в моих действиях логика присутствует. Надеюсь, она есть и в поступках неизвестного заказчика. Гадать сейчас, кто он, бессмысленно. Нужно встретиться с ним на его условиях, тогда что-нибудь да прояснится.

Открываю старинный сейф. Люблю антикварные вещи. На верхней полке желтеет подмышечная кобура с коротким револьвером «Бульдог». Удобное оружие для ближнего боя. А еще мне может пригодиться мощный электрошокер. Большего пока не надо. Только тяжесть с собой таскать, все равно не успеешь воспользоваться.

Возвращается Кэт, кладет передо мной деньги в конверте. Она всегда аккуратна и исполнительна.

– Во-первых, – говорю ей. – Я заплачу тебе и за предстоящую неделю. А во-вторых, можешь быть свободна до завтрашнего утра.

– Вы только перезвоните мне после встречи с заказчиком. Иначе я не засну.

Приходится пообещать. Я с удовольствием закрыл бы офис и отправился к себе домой. В свою микроскопическую холостяцкую квартирку. Но оттуда слишком далеко идти пешком до Кебич-стрит. Поэтому можно вздремнуть и в офисе. Мне не привыкать. Сдвигаю стулья, накрываюсь пледом. Я умею высыпаться впрок…

Просыпаюсь без будильника, он у меня установлен в голове самой природой. За окном уже смеркается. Красноватая луна висит над набережной в потемневшем небе. Можно было бы, конечно, связаться с одной из знакомых проституток, чтобы она поручилась за меня в Старом Городе. Но что-то подсказывает мне – так поступать не следует. К тому же такая услуга обязательно потребует от меня встречной услуги в ответ. Не люблю быть должником, ведь никогда нельзя знать наперед, что от тебя потребуют.

Старые фонари отбрасывают от меня сразу три тени. Они, словно призраки, кружат возле меня. Вода за низким парапетом таинственно переливается. Пахнет влагой и гниющими водорослями. Сколько трупов навсегда исчезло здесь, этого не знает никто. Ну почему только такие мысли лезут мне сейчас в голову? Сзади доносится звук приближающейся машины. В таких случаях лучше не оборачиваться, вдруг твой взгляд не понравится сидящему за рулем. Слышится скрип тормозов, машина едет рядом со мной, стекло со стороны водителя ползет вниз. Это полицейский автомобиль. За рулем сержант Дуглас, рядом с ним молодой напарник.

– Куда направляешься, Джон? – спрашивает сержант. – Могу подбросить.

– Если я скажу тебе, что иду пешком в Старый Город, то ты ответишь мне, что нам не по дороге.

– Старый Город в такое время – не лучший выбор. Чертовски скверная у тебя работенка. Надеюсь, что мы еще когда-нибудь свидимся.

Сержант неторопливо проезжает мимо стоящего под фонарем уличного торговца наркотиками. Он его не интересует. Наверняка за это место полиции заплачено.

– Порошок не нужен? – интересуется у меня торговец.

По его помятому лицу нетрудно догадаться, что он и сам употребляет дурь. Так что его век здесь будет недолог. Я перевидал таких типов предостаточно. Залезет в деньги своего босса, не сможет вовремя расплатиться и окончит свою жизнь в одном из темных уголков нашего города. Говорить с ним бесполезно, потом не отцепишься, потому просто бросаю через плечо:

– У меня свой есть.

– Понятно, – звучит мне в спину разочарованно.

Торговцы наркотиками – люди безобидные. Другое дело – наркоманы, особенно те, кто ищет денег на дозу. И, кажется, впереди маячит подобный тип. Он нагло стоит посередине тротуара, в руке у него короткий обрезок стальной трубы. На вид ему нет еще и тридцати, и свое здоровье он еще окончательно не растерял. Напасть на торговца дурью он никогда не отважится. Тот работает на мафию, его прикрывает полиция. Себе дороже. А вот поздний прохожий для него – удобная мишень.

За тем, как между нами сокращается расстояние, с любопытством издалека наблюдает бездомный бродяга в широком помятом плаще, который служит ему и одеждой, и пледом. В руке он сжимает недопитую бутылку виски. Ему-то опасаться нечего. Спиртное наркоманов не интересует. А оставшиеся полпинты виски – все, что есть у бродяги ценного.

Напускаю на себя безразличный вид, хотя сам уже подобрался.

– Стоп, – произносит наркоман, когда нас уже разделяет пять шагов. – Куда разогнался?

В Городе Пороков лучше всего носить в нагрудном кармане долларов двадцать – пятьдесят. И сразу расставаться с ними, когда попросят. Не стоит ждать, когда их из тебя вытрясут. Но я не люблю, когда люди претендуют на то, что им не принадлежит.

– Не хочешь помочь? – наркоман поигрывает обрезком трубы.

Раздумываю, что лучше – отвести полу и продемонстрировать кобуру с револьвером или же взять в руку шокер?

– С какой стати? – спрашиваю я.

Этот вопрос ставит наглеца в тупик. Он привык, что добропорядочные люди, оказавшиеся перед ним, сразу соглашаются оказать помощь. И тут я понимаю, что погорячился. Наркоман не один, у него есть дружок, который абсолютно бесшумно заходит мне за спину. Самого его я не вижу, но на тротуар ложится тень. Длинные волосы всклокочены, в руке бейсбольная бита. Не подаю вида, что заметил его. Он-то уверен, что появился скрытно – не заметил, что фонари здесь отбрасывают три тени сразу. Скорее всего, парни решили не довольствоваться малым, а вытрясти все, что лежит в моих карманах. Для этого только и нужно заехать мне битой по затылку. От такого удара наверняка треснет череп. А мне это надо?

Бита взлетает вверх. Главное, не выдать себя раньше времени. От напряжения мне кажется, что время замедлилось. Бита пошла вниз. Я отпрыгиваю. Удар приходится по парапету. Массивная бита не выдерживает такого столкновения, ломается пополам, ощеривается острыми щепками. Успеваю выхватить пистолет и стреляю. Первый раз, как и положено, в воздух. Не хотелось бы, чтобы у меня отобрали лицензию. Второй раз выстрелить не успеваю. Я недооценил противника. Наркоман бьет обрезком трубы. Попал бы по пальцам – раздробил бы суставы. А так только выбивает оружие. Мой любимый «Бульдог» с жалостным звоном скользит по тротуару. Дотянуться до него я не успею.

Бандит с обломанной битой уже сосредоточился на мне после первого неудачного удара. Он пытается использовать обломок как пику – тычет им перед собой. Рискую схватить обломок рукой и резко тяну на себя. При этом нельзя выпускать из поля зрения второго – с обрезком трубы. Кое-что мне удается сделать. Я сталкиваю наркоманов, они падают друг на друга. Несколько ударов ногами. Неблагородно, конечно, бить лежачих, но и вдвоем на одного – тоже неблагородно. Так что мы временно квиты. Первым вскакивает тот, кто был с битой. Не раздумывая ни секунды, сую ему электрошокер в шею. Вдавливаю кнопку. Голубая молния разряда на мгновение озаряет набережную. Слышу запах паленой плоти. Парня отбрасывает назад, он ударяется ляжками о низкий парапет. Взмах руками, мелькают подошвы его туфлей, и он плюхается в воду, подняв фонтан грязных брызг.

Наблюдать за его судьбой у меня нет времени. Обрезок трубы – грозное оружие, если у меня вообще ничего нет в руках. Электрошокер не в счет. Мне им не дотянуться. Труба мелькает в свете фонаря, как нунчаки. Наркоман скалит зубы. Он уверен в своей победе. Приходится отступать. Обвожу взглядом пространство – иногда подручные предметы могут пригодиться. Ничего лучшего, чем обломок биты, не попадается. Что ж, сойдет и он. Вот только надо поднять его с земли. Но как? Наклонишься, сразу же получишь трубой по затылку. Тогда не стоило и начинать драку.

Бездомный бродяга на другой стороне проезда внимательно и с азартом наблюдает за тем, как я спасаю свою жизнь. Ему нечего опасаться – денег у него нет, а потому он и неинтересен никому.

Наркоман тупо оттесняет меня к парапету. Я умудряюсь поддеть обломок биты острым носком туфли, подбрасываю его и судорожно ловлю. Теперь мы почти на равных. Металл и плотное сухое дерево сходятся. Летят щепки. На губах у наркомана появляется злорадная улыбка. Он уверен, что еще пара таких ударов, и мое оружие будет уничтожено. Но у меня другие планы. Просто усыпляю его бдительность. Резко отступаю в сторону. Обрезок трубы рассекает воздух. А я всаживаю острые щепки биты в лицо наркоману. Жуткий крик летит над набережной. Наверное, все-таки я угодил в глаз. Толкаю парня в грудь, и он падает в воду.

На этот раз я могу посмотреть на него сверху. Вода расходится кругами, колышутся сорванные течением гнилые водоросли. Наркоман всплывает, хватает воздух ртом, отчаянно бьет руками. Его приятеля не видно, наверное, он утонул. Что будет с раненым, мне неинтересно. Он сам нарвался, сам выбрал свою судьбу. Пусть теперь сам и спасает свою шкуру или идет на дно вслед за своим приятелем.

Отряхиваю руки и смотрю на часы. Мне нельзя опаздывать. Невежливо не прийти вовремя и заставить ждать заказчика. Репутация частного детектива – самое дорогое, что у него есть. Только ее можно трансформировать в деньги.

Бездомный на другой стороне улицы явно доволен тем, что я вышел победителем. Он даже показывает мне оттопыренный большой палец. Мол, поздравляю. Интересно, показывал бы он этот жест, если бы в финал вышли наркоманы?

Но с бездомными без надобности лучше не разговаривать. Все окончится банальной просьбой «помочь». Так что лишь взмахиваю рукой и шагаю дальше. В спину мне летят всплески и крики покалеченного мной наркомана. Можно было бы набрать сержанта Дугласа, но жалко времени, которое придется потратить на оформление бумаг. Впереди меня, возможно, ждут великие дела и хорошие деньги.

Темнота по мере приближения к Старому Городу сгущается. Даже свет редких фонарей и тот кажется блеклым. Вот и та невидимая черта, которая отделяет это проклятое место от остального города. Даже дышится здесь по-другому. Воздух тяжелый и застывший, словно желе. Конечно, здесь лучше не появляться, особенно в такое время.

Зеленоглазая худая кошка перебегает мне дорогу и с опаской косится на меня. Был бы я настроен мистически, мог бы подумать, что это одна из шлюх превратилась в нее и сейчас побежит докладывать своим подругам о чужаке, рискнувшем зайти на их территорию.

Облезлые фасады домов. Мертвые окна. Закрытые ставни. Трудно понять, где живут, а где квартиры брошены. Мне чудится, что за мной наблюдает несколько пар глаз. Мне слышатся звуки осторожных шагов. Инстинктивно держусь подальше от стен. Иду посередине дороги. Кебич-стрит уже близко. Кажется, мне удалось добраться до цели невредимым. Но никогда не следует быть самонадеянным. Резко заводится мотор, свистят по асфальту покрышки, оглушительно грохочет музыка. Это совсем рядом, за углом.

Я еле успеваю отпрыгнуть в темноту ниши, прижаться спиной к шершавой, местами обсыпавшейся штукатурке.

– Боже… – шепчу я. – Только бы пронесло.

Из-за угла вылетает открытая машина, а в ней стая хищных проституток. Шлюхи выехали на «охоту», а не устроили девичник. Они настроены априори агрессивно к любому человеческому существу, которое хоть чем-то отличается от них – в плане физиологии или психики. Шлюхами не рождаются, ими становятся. Вот в чем опасность. Каждая из этих фурий когда-то имела шанс вести другую жизнь. Вот и готова мстить за прошлые и сегодняшние обиды.

Машина проезжает возле меня, и я уже готов с облегчением вздохнуть, как совсем некстати ярко вспыхивает ближайший от меня фонарь. До этого он тускло мерцал, а теперь словно сам дьявол его включил.

– Назад! – кричит обернувшаяся крашеная блондинка с шоколадным личиком.

На ней всего лишь две тонкие полоски голубой материи, слегка прикрывающие бедра и сиськи, на руке надет кастет с острыми шипами, наверняка содравший не один квадратный фут мужской кожи. Впрочем, вещица выполнена с претензией на произведение искусства.

Убегать бесполезно. Меня заметили. Побежишь – догонят, собьют с ног и сразу же начнут избивать. А так еще остается небольшой шанс договориться. Ведь прегрешения мои невелики. Я только оказался на их территории по делу.

Девицы обступают меня плотным полукольцом. За мной ниша в стене. В другое время можно было бы и полюбоваться молодыми, еще не попорченными возрастом, губительными привычками и пороком женскими телами. Передо мной их целая выставка, на все вкусы и предпочтения. Но сейчас мне не до этого.

Некоторое время мы изучающе смотрим друг на друга.

– Добрый вечер, дамы, – наконец произношу я.

Чем тут же вызываю дружный хохот. Это не тот соблазнительный женский смех, к которому привыкло большинство мужчин. Это грубый хохот. Сродни хохоту солдатни или моряков. Шлюхи вышли «охотиться», а не соблазнять. Теперь передо мной их истинное обличье. Их не заботит, мило ли или красиво они смотрятся. Дамы внушают ужас. Тут же вспоминается фраза одного умного человека: «Когда смотришь в бездну, не забывай, что и она всматривается в тебя».

– Дамы? – проговаривает слегка шепелявая блондинистая мулатка.

– И как это только язык повернулся у этого ублюдка назвать нас таким словом, – подключается жгучая брюнетка с явным испанским акцентом.

– Небось в мыслях всегда называет нас только шлюхами, – скалит зубы толстушка с рыхлой грудью.

Тут она права. Я в мыслях чаще всего называю эту породу женщин именно шлюхами. Не потому, что ненавижу их, – среди проституток немало милых и умелых в обхождении дам. А уж дур среди них значительно меньше, чем среди домохозяек. Опасности профессии заставляют шевелить мозгами даже самых неповоротливых. Просто я люблю точность в определениях. Для меня «шлюха» – это только профессия, а не состояние души. Но теперь я имею дело не с профессиональной стороной их жизни. Никто не собирается затащить меня в постель и получить с меня деньги за оказанные услуги. Шлюхи выехали поразвлечься.

Какой бы ответ с моей стороны ни прозвучал, он будет воспринят как вызов. Поэтому лишь вежливо улыбаюсь – считайте, как хотите. А хотят они одного – крови и чужой боли.

– Не почесать ли мне твоего «дружка» вот этим? – Мулатка проводит остриями ювелирного кастета по моей щеке. – Ты же любишь, когда его тебе чешут?

Шипы чрезвычайно острые.

– Но я ничего не сделал, – возражаю я.

Для них это не аргумент. Только в суде есть разница между совершенным и задуманным. Здесь это золотое правило не действует. Здесь не судят, тут чинят расправу. Об этом мне тут же и напоминают.

– Не сделал только потому, что мы поймали тебя раньше. Девочки, его надо обыскать.

Вообще-то я люблю, когда женщин интересует мое тело, когда они ощупывают его. Но теперь не тот случай. Ничто не укрылось от шлюх. На багажник машины выложено все. Желтая подмышечная кобура с револьвером, связка ключей от квартиры и офиса, электрошокер, портмоне, в котором лежат всего две купюры по пятьдесят долларов и пачка моих визиток, зажигалка, сигареты.

– Одного патрона не хватает, – замечает глазастая мулатка и тут же делает логический вывод: – Это ты пристрелил нашу подружку Мэри возле заброшенной церкви? Пристрелил, а потом изнасиловал уже мертвую?

– Я не страдаю некрофилией. И никогда не позволял себе насилия по отношению к женщинам прежде, чем они проявляли насилие по отношению ко мне, – говорю как можно спокойнее, потому как ситуация становится намного напряженнее.

Шлюхи уже готовы разорвать меня.

– Ну, конечно. Зачем тебе тогда электрошокер? Только затем, чтобы обездвижить одну из нас на темной улице и воспользоваться телом бесплатно.

Женская логика непобедима! Они всегда все извратят.

– И денег ты с собой не прихватил. Значит, не собирался платить!

– Вы ошибаетесь, – возражаю я. – У меня и в мыслях подобного не было.

– Тогда зачем ты пришел в Старый Город?

Хорошенький вопрос. Для меня ответ на него такая же загадка, как и для них. Но не станешь же пересказывать содержание странного письма, полученного мной утром. Если бы передо мной сейчас были не шлюхи, я попытался бы спасти свою жизнь силой. Но женщин нельзя бить первым. К тому же в уличной драке все решает не мастерство, а общая масса. Они повиснут на мне, свалят и затопчут, разорвут на части. Это то же самое, что пытаться боксировать со слоном. Он возьмет массой. Утешает пока лишь то, что меня временно не трогают, а разговаривают. Именно поэтому не выкладываю свои последние козыри. Будет лучше, если они доберутся до них сами. Тогда и веры у них в мою невиновность прибавится.

Мулатка потрошит мой бумажник. Деньги беззастенчиво засовывает себе в трусики, так, словно она стриптизерша и получила от меня награду. Мои визитки сыплются на землю.

– Частный детектив… Джон Браун, – читает она. – Значит, ты шпионишь в Старом Городе, – тут же делает она вывод. – Может, подскажешь имена наших подружек, которые сливают тебе информацию?

Естественно, у меня есть информаторы и среди шлюх. Без этого в моей профессии никак. Но теперь мулатка, сама того не подозревая, оказывается на правильном пути. На пути, нужном мне.

– Имя Джила тебе что-нибудь говорит? – спрашиваю я довольно нагло.

Джилу тут должны знать все. Ее история когда-то облетела весь Бэйсин-Сити. Клиент исполосовал все ее тело бритвой от макушки до пят, хотя и оставил живой. Он изуродовал девушку, когда развлекался с ней, подвесив к специальному приспособлению, из которого она не могла выбраться самостоятельно. Подонков в нашем городе хватает. Даже выйдя из госпиталя, Джила выглядела ужасно. Страшные шрамы обезобразили ее. Ублюдка, который ее изувечил, нашли через два месяца в подвале заброшенного дома с выколотыми глазами и отрезанным «дружком».

Убийство полиция пыталась повесить на Джилу, но у нее имелось железное алиби.

– Джила? – переспрашивает мулатка. – Это та самая, которая…

Я не даю ей договорить.

– Да, та самая… И кто, ты думаешь, помог ей отыскать подонка?

Это правда, Джиле я помог еще в начале своей карьеры. Не за деньги, естественно. Сам я не убивал – чту неписаный кодекс частного детектива. Всегда можно найти другого, согласного убить за определенную сумму.

– Ей помог ты?

– Можешь сама спросить у нее. Телефон подсказать?

Все-таки шлюхи не только жестокие, как дети, но и такие же наивные. Их настроение меняется импульсивно и практически мгновенно. Мне возвращают не только вещи, но даже две пятидесятки извлекаются из трусиков и ложатся в мой бумажник. В мгновение ока из смертельного врага я превращаюсь чуть ли не в их кумира. Даже Джиле никто не звонит. Подобная похвальба с моей стороны, если бы она оказалась враньем, означала бы однозначный смертный приговор.

– Вас подвезти? – спрашивает мулатка.

– Мне тут недалеко, – отвечаю я. – Дойду и пешком.

У меня просят несколько визитных карточек на память о нашей встрече. Раздаю охотно – лишние клиентки мне не помешают в будущем. На немедленные предложения отвечаю сдержанно.

– Я подумаю… У меня сейчас важный заказ… Как-нибудь потом.

Грохочущая музыкой машина уезжает. Шлюхи на прощание машут мне руками. Словно мы провели с ними приятный во всех отношениях вечер. Улица вновь становится мрачной и пустынной. Ветер гонит по тротуару обрывки газет, на углу вихрь закручивает в спираль пластиковые пакеты, и они медузами плавают в сгущающейся темноте. Фонарь, так некстати выдавший мое присутствие, почему-то вновь принимается тревожно мигать. Будто напоминает мне о том, что время не стоит на месте. Я должен спешить. Репутация для частного детектива – дело святое. Обещал быть на месте в полночь – опаздывать нельзя. Время – это в самом деле деньги. Не только потраченные, но и заработанные. Вот и семнадцатый дом по Кебич-стрит. С того времени, как я видел его в последний раз, мало что изменилось, разве что краска на фасаде осыпалась еще больше да кое-где обвалилась штукатурка. Дом по-прежнему навевает мысли о привидениях и спрятанных в кладовках скелетах.

Хрустит под ногами битое стекло. Ветер пересыпает опавшую листву, шуршит ею. В окне на втором этаже то затягивает гуляющим сквозняком, то выбрасывает наружу полуистлевшую занавеску.

Скрипят половицы. Брошенный дом живет собственной жизнью. Повсюду кучи хлама. Пыль. Паутина. Подоконники разбитых окон густо загажены птицами. Пара потревоженных моим появлением голубей шумно срывается с высокого лепного карниза, бьется в темной комнате о стены и вырывается на улицу.

Время – без пары минут полночь. Я не опоздал, несмотря на задержки в пути. Где же именно назначена мне встреча с таинственным заказчиком? Поднимаюсь на второй этаж по скрипучей деревянной лестнице с обломанными перилами.

Вот и обозначилось место встречи. В большой комнате, служившей раньше гостиной, стоят два стула – друг напротив друга. Поставили их недавно. На их сиденьях нет пыли. Сажусь и принимаюсь ждать.

То и дело сюда долетают звуки. Но все они приходят издалека. Вой полицейской сирены. Звук разбитого стекла. Гудок теплохода. Ветер гуляет в пустом доме. Шуршат сухие листья. Вот и полночь. Не происходит ровным счетом ничего. Даже местные призраки не дают знать о своем невидимом присутствии.

Неужели меня разыграли? Неужели приглашение – чья-то безумная шутка? Шутка за пять тысяч долларов? Так не бывает. Деньги всегда платят не просто так. Их даже не платят за сделанную работу. Платят за перспективу, когда уверены, что ты еще понадобишься в дальнейшем.

С Кебич-стрит доносится кряхтенье и шаркающие шаги. Ступают тяжело, как только может ступать мужчина. Можно было бы выглянуть в окно и посмотреть. Но, возможно, это просто случайный пьяница-прохожий, который не понял, куда его занесло в такое время. Ничего, шлюхи, выехавшие на «охоту», быстро его протрезвят.

Но нет. Я ошибся. Кряхтящий, кашляющий сворачивает к дому номер семнадцать. Его шаркающие шаги слышны уже на лестнице.

– Сто чертей мне в глотку… – разговаривает он сам с собой.

Человек явно не совсем адекватен. Только такого заказчика мне не хватало. Но аванс я уже взял и даже выплатил из него деньги Кэт. Она их заслужила. А вот заслужил ли я такого заказчика и как мне с ним разбираться – это еще вопрос.

В комнату вваливается – именно вваливается, а не входит – грязный, оборванный бездомный. Тот самый, который наблюдал за моими геройствами на набережной. Не обращая никакого внимания на меня, он садится на второй стул, опускает на пол недопитую бутылку виски. Вся его одежда – сплошное рванье. Лишь ботинки – крепкие, однако не чищенные с того дня, как попали к нему в собственность. Длинные волосы всклокочены и давно не мыты. Руки грязные, лицо закопчено, словно прошлую ночь бездомный грелся у подожженных автомобильных шин. Вполне возможное допущение. Правда, от него не пахнет. Хотя, возможно, «виноваты» в этом выбитые окна, ветер и сквозняк.

– Пошел вон отсюда, – говорю я.

Бездомный, наконец, удостаивает меня взглядом.

– Никогда не судите о людях по внешности, – сообщает мне наглец. – Я, конечно же, мог бы уйти – брошенных домов хватает, но не вижу в этом необходимости.

– У меня здесь важная встреча, – несколько меняю я тон, поняв, что пришелец не агрессивен. Ему, скорее всего, просто хочется выговориться.

Не зря же он беседовал сам с собой, когда поднимался по лестнице. Ему не хватает общения. Голос его звучит хрипло, будто он уже с неделю не произносил слов.

– Какое совпадение – у меня тоже здесь назначена встреча! – Он уже издевается надо мной. – Выпить не предлагаю, – прикладывается бездомный к горлышку бутылки. – Здесь не виски, а холодный чай.

– Пошел вон. – Я достаю из кобуры револьвер.

Неряшливый смеется. Мне непонятно его веселье.

– Здорово вы с двумя наркоманами управились. Это я их подослал.

Звучит как полный бред. Но впереди меня ждет еще более удивительное открытие. Бездомный снимает взлохмаченный сальный парик. Под ним обнаруживается очень стильная стрижка. Он сбрасывает лохмотья, под которыми темные брюки и светлая рубашка под галстук с запонками. Он сдирает накладную бороду и влажными салфетками – от них исходит лимонный аромат – протирает лицо и руки. Напоследок чистит использованными салфетками ботинки. Только после этого поднимает голову. На губах вежливая, но по-деловому сдержанная улыбка.