Текст книги "Вышибала"

Автор книги: Александр Ли

Соавторы: Давид Босс
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

2

Сегодня фраза «Мой дом – моя крепость» для многих утратила свою актуальность. Но только не в моем случае. Мы со Счастливчиком поднимаемся на мой этаж и выходим из лифта. Я пару минут вожусь с замками на входной двери. Даже самый виртуозный медвежатник бессилен против этой системы засовов и прочих запирающих механизмов.

Я захожу в прихожую и щелкаю выключателем. За то время, пока меня не было, здесь абсолютно ничего не изменилось. Счастливчик предлагал нанять уборщицу, которая приходила бы сюда время от времени вытирать пыль и все такое, но я отказался. Не люблю лишних людей. Вилли сам знает, что надо делать.

Я не спеша обхожу все комнаты. Странное ощущение, словно при встрече с близкой женщиной, которую давно не видел. Добротная дубовая мебель, венские стулья с виньетками, торшер в углу гостиной рядом с кожаным креслом. Кабинет с рабочим столом у окна.

Я подхожу к шкафу с книгами и достаю первую попавшуюся. Альбом репродукций Босха. Гениальный мастер, изобразивший ад в мельчайших подробностях. Теперь, в наши времена, весь ад в полном составе перетек с полотен на улицы.

– Тони, я пока накрою на стол! – кричит Вилли из кухни.

Мне грустно. Я возвращаюсь в гостиную и ставлю на проигрывателе пластинку Каунта Бейси. Джаз тридцатых годов будит воображение и успокаивает. Это музыка настоящих мужчин.

Вся эта современная техника лишена души, настоящего полета. Есть в ней что-то отталкивающее, как скрежет железа по стеклу. Сейчас по квартире разносится спокойная музыка. Ужин под джаз – мой давний ритуал, которому я никогда не изменяю. За исключением, конечно, последних десяти лет. Мои ребята часто называли меня старомодным. Что ж, если чувство вкуса и стиля теперь считается чем-то устаревшим и немодным, то мне жаль этот мир.

Вилли мои привычки не забыл. Скатерть тончайшего льна, белая, идеально отутюженная – где только он ее достал? Салфетки в кольцах, толстые стаканы для виски. Сервировка безукоризненная, и главное – мой хьюмидор, ящичек для сигар. Идеальный подарок от настоящего друга. После тюремного срока ничего так не хочется, как расслабиться в обществе хорошей сигары.

Но это удовольствие подождет. Прежде всего ужин! Теперь я хочу все делать не спеша и с удовольствием. Есть добротную пищу. Слушать хорошую музыку. Курить отборные сигары.

Мы со Счастливчиком садимся за стол. Я разливаю виски.

Внезапно идиллию Каунта Бейси прерывают крики за окном, переходящие в завывания боли и ужаса. Странно, сколько себя помню, в этом районе было достаточно тихо.

– Я же говорил, босс! Все сильно изменилось.

Я отодвигаю кресло, поднимаюсь из-за стола, подхожу к окну и отдергиваю портьеру. Напротив, через дорогу от моего дома, находится колледж. Там всегда училась приличная молодежь, имеющая четкие цели в жизни.

Я замечаю у входа подвыпившую компанию. За окном на верхнем этаже как раз происходит драка. Из здания выбегает рыдающая девушка. Следом за ней на крыльцо выходит детина внушительных размеров. Он достает из-за пояса пистолет и несколько раз стреляет беглянке в спину. Та взмахивает руками и падает посреди тротуара. Под ней растекается бурое пятно крови.

– Колледж шесть лет как закрыли, – комментирует происходящее Вилли, заметив мое недоумение. – Теперь там бордель с малолетками. Бывшие ученики, имевшие такую возможность, переехали с родителями в другие города. Остальные пошли в уличные банды. А девчонки оказались на панели. В первые годы среди старшеклассниц прокатилась волна самоубийств – не у всех выдерживала психика.

– И что, так каждый вечер?

– Нет, только раз в неделю. Это резвятся Сатанист Джек и его ребята. Они каждую пятницу приезжают и устраивают себе ночь веселья. Насилуют всех проституток без разбора. Пока не отключатся. Девчонки за это не получают совершенно ничего. Естественно, легавые имеют свою долю и закрывают глаза на все, что тут творится.

– Ты мне про него не рассказывал.

– Его легко узнать. У него нет левого глаза, поэтому Джек и носит черную повязку. Он и его банда контролируют этот район. Джек – больной на всю голову. Однажды, в приступе гнева, когда от руки Толстяка Билла в перестрелке погиб его брат, он разгромил целое кладбище, где были похоронены предки убийцы. Самого Билла Джек распял вверх ногами у входа, и тот мучительно умирал до самого рассвета. Когда утром приехали копы, они долго не могли прийти в себя. Могильные плиты разбиты и исписаны сатанинскими символами, часть могил разворочена. Из фамильных склепов Джек вытащил гробы и повытряхивал скелеты куда попало. Вся территория была усеяна костями, черепами, полуразложившимися телами покойников. После этого его и стали называть Сатанистом.

Во мне клокочет вулкан. Я готов сорваться с места и уложить всех этих ублюдков. Чтобы у меня под домом происходили такие мерзости – уму непостижимо! Ведь я выбрал этот район именно из-за его тишины и респектабельности. А тут такое! Стрелять в спину беззащитному человеку! Никогда не позволял подобной мерзости ни себе, ни своим людям, ни кому-либо еще в Бейсин-сити. Это был один из главных принципов синдиката – не опускаться до уровня первобытных дикарей.

Не удивлюсь, если эти новые хозяева жизни и руки после уборной не моют. Я глубоко убежден, что физическая и душевная гигиена неразрывно и тесно связаны. Человек, сморкающийся в рукав, при ближайшем знакомстве обязательно окажется сволочью и подлецом. Как же быстро опустилось наше общество до самого низшего уровня! Каких-то десять лет – и все достижения человеческой натуры, весь прогресс псу под хвост.

Я достаю из сейфа в кабинете старый добрый «кольт» «Анаконда» сорок четвертого калибра. Он меня ни разу не подводил.

– Не стоит кипятиться, Тони. Одному тебе с ними не справиться. – Вилли успокаивающе кладет мне руку на плечо. – Их здесь слишком много.

– Они посмеют стрелять в меня, Тони Денди, главу синдиката?

– Ты все еще живешь прошлым, босс. Нет уже никакого синдиката – он развалился чуть ли не сразу после того, как тебе огласили приговор. Эти люди не признают ничьего авторитета. Их бог – деньги и насилие.

Счастливчик прав. Идти на поводу у эмоций – большая ошибка. Нужно будет обдумать все завтра, на холодную голову. Но оставлять все как есть никак нельзя.

Мы возвращаемся к столу и принимаемся за индейку. За что я еще уважаю Вилли, так это за то, что из него вышел бы шикарный повар. Я разлил по стаканам виски.

Счастливчик переводит разговор на женщин. Эта тема далеко не столь болезненная для меня.

– Босс, хочу тебя как-нибудь познакомить со своей малышкой Джейн, – говорит он.

– Очередная блондинка с голубыми глазами? Не вижу смысла. Все равно через неделю будешь ходить уже с другой. Я прекрасно помню, что ты бабник похлеще меня.

– Тони, ты не поверишь. Я решил наконец остепениться и, как говорят моряки, бросить якорь. Мы уже полгода вместе. Я сам себе не верю. – Лицо Вилли озарила улыбка, полная счастья и юношеской мечтательности.

Никогда его таким не видел.

– Да ты влюбился, черт тебя побери. Поздравляю! Сколько еще сюрпризов и неожиданностей ждет меня в этом новом мире?

– Она тебе понравится.

Мы мирно беседуем. Давно я не общался с приятным человеком. В тюрьме в этом плане ощущается дефицит. В какой-то момент я замечаю, что крики и вопли на улице поутихли, снимаю с вертушки пластинку Каунта Бейси, ставлю альбом Гершвина и чувствую, что алкоголь слегка утихомирил мои нервы. Теперь можно расслабиться и раскурить сигару. Я иду в кабинет за любимым хьюмидором.

Внезапно раздается оглушительный взрыв. Облако пыли врывается из прихожей в гостиную. Чтобы вынести входную дверь, нужно немалое количество взрывчатки. Вилли мгновенно вскакивает из-за стола, в несколько прыжков пересекает комнату и оказывается рядом со мной, в кабинете.

Я пытаюсь сообразить, что происходит. Кому понадобилось врываться ко мне? Но времени на это нет. Нужно действовать.

– Босс, уходи, я прикрою! – кричит Вилли, захлопнув дверь и снимая пистолет с предохранителя.

Я прыгаю на стол, открываю раму и вылезаю на широкий бетонный карниз. Вилли закрывает за мной окно и завешивает его портьерой. С момента взрыва проходит секунд пятнадцать, и я слышу сквозь толщу стекла крики с требованием бросить оружие. Неужели копы? Что они тут забыли? Или, может, кто-то из новоиспеченных беспредельщиков решил поживиться моими скромными сбережениями?

Я сразу вспоминаю Сатаниста Джека – это его район. Я стою на карнизе лицом к стене, прижавшись к ней, как к горячей цыпочке на сеновале. Вниз не смотрю. Десятый этаж – это вам не шутки. Достаточно оступиться, и тело после удара об асфальт превратится в мешок с костями.

Я небольшими шажками продвигаюсь вдоль стены к окну гостиной, останавливаюсь и заглядываю в узкую щель между портьерами. Пыль в комнате немного осела, и я вижу семерых громил. Один из них – с черной пиратской повязкой на левом глазу. Сатанист Джек, сукин сын. Хватило у него наглости нагрянуть в мое логово.

Я двигаюсь дальше. Окно в кухне слегка приоткрыто, поэтому я слышу разговор, происходящий в квартире. Через дверной проем мне видно все, что там происходит. Я напряжен, как взведенный курок.

Если кто-нибудь решит выглянуть в одно из двух соседних окон, то у меня будет два варианта действий. Первый – выстрелить ему в голову и запрыгнуть внутрь, а там уже полагаться на удачу. Второй – оставаться на карнизе и рассчитывать на Вилли. Я задерживаю дыхание и прислушиваюсь.

– Эй, кто там? У вас есть минута на то, чтобы выйти с поднятыми руками. Иначе мы сначала вынесем эту чертову дверь, а потом угостим вас парочкой гранат. Не будьте дураками. Мы хотим просто поговорить.

– Вы хоть знаете, чья это квартира?! Имя Тони Тернера по кличке Денди ничего не говорит? – с вызовом кричит Вилли.

– Мне плевать на то, кто здесь живет. Я знаю лишь одно – этот тип не заплатил мне еженедельный взнос.

– Он только сегодня вышел на свободу. Да и не будет тебе Тернер ничего платить. Зря вы сюда вломились. Как бы не пожалели потом.

– Эй-эй, попридержи коней, сопляк! Это мой район. Я решаю, кто платит, а кто нет. А сегодня, между прочим, пятница – пора расчета. Этот день подходит к концу. Раз он живет здесь, то должен подчиняться моим правилам. В ином случае мы поселим тут другого человека. Я мог бы, конечно, простить на этот раз. Но сам пойми – порядок есть порядок. Если уступить сейчас – какой пример мы подадим всем остальным? Не исключено, что хозяину квартиры и дальше не захочется платить. А потом, того и гляди, пойдут слухи – мол, Сатанист Джек дал слабину, он уже не тот. Ладно, хватит разговоров. У тебя осталось полминуты.

Несколько секунд царит тишина.

– Я согласен, – звучит голос Вилли. – Выхожу.

Громилы синхронно снимают свои пушки с предохранителей и направляют стволы в сторону кабинета.

– Отлично. Только смотри, не вздумай хитрить.

Дверь медленно открывается, и в гостиную выходит Счастливчик с поднятыми руками. Один из головорезов быстро его ощупывает и делает Джеку знак, мол, все чисто.

– Руки на стол, ноги расставь пошире! – выкрикивает главарь.

Счастливчик не спеша подходит к столу и выполняет приказ.

– Эй, Фрэнки Красавчик, обыщи его, – приказывает Джек широкоплечему смуглому амбалу, лицо которого обезображено огромным шрамом, пересекающим его сверху вниз.

Порывшись в карманах Вилли, Фрэнки выкладывает на стол бумажник, ключи от лимузина и мобильник. Тем временем двое громил заскакивают в кабинет и через пару секунд выходят, разводя руками.

– Где второй?

– Тони вышел прогуляться, – отвечает Вилли. – Как-никак столько лет взаперти просидел.

– А вы случайно не педики с этим твоим Тони? – ехидно спрашивает главарь, косясь на идеально сервированный стол. – Ужин, бухло, салфетки. Еще бы свечи зажгли. Нормальные парни так вечера не проводят.

Громилы, торчащие рядом, громко гогочут. Счастливчик от подобного оскорбления стискивает зубы, но сдерживается и ничего не отвечает. Удивительная выдержка. Я знал, что Вилли – человек с железными нервами.

– Погоди!.. Вдруг ты мне лапшу вешаешь и нет никакого Тони Денди? – с сомнением в голосе спрашивает Сатанист Джек. – Может, ты и есть хозяин? Порезвился с какой-нибудь цыпочкой, выпроводил ее домой, а теперь пытаешься водить меня за нос? – Главарь банды подходит к Вилли вплотную, берет со стола нож и приставляет ему к горлу.

Я снимаю «кольт» с предохранителя и готов в любую секунду запрыгнуть в кухню. Пусть этот Сатанист только попробует сделать резкое движение.

Несколько секунд тот смотрит на Счастливчика в упор, потом говорит:

– А ты – крепкий орешек. Многие на твоем месте давно бы в штаны наложили. Ладно, некогда мне тут выяснять, что к чему. Вы двое остаетесь тут, – приказывает Джек паре головорезов. – Если через час никто не появится – пришьете этого смельчака. А мне пора обратно к девочкам. Да, и наденьте ему наручники, что ли. А то я вижу, что парень горячий, того и гляди башку снесет.

Бандиты заводят руки Вилли ему за спину и надевают на запястья железные браслеты. После чего они сажают его в кресло и приковывают лодыжки к ножкам.

– Вот так-то лучше.

Банда покидает квартиру. Счастливчик остается наедине с двумя головорезами. Оба как будто сошли со страниц дешевых криминальных комиксов. Короткие стрижки, низкие лбы, выпяченные массивные подбородки, маленькие свиные глазки.

Расклад сил меняется в нашу пользу. Эти новые хозяева города безжалостны, но непроходимо глупы.

Пока громилы уплетают индейку, успевшую остыть, запивая ее остатками виски, я осторожно приоткрываю окно кухни, пробираюсь внутрь и беру из мойки пару длинных вилок. Такими проверяют, достаточно ли прожарилось мясо. Открывать стрельбу опасно – на шум могут вернуться остальные.

Я делаю шаг назад, к стене, и задеваю бедром стул. Его ножка елозит по кафельному полу и издает противный звук. Я прижимаюсь к стене у дверного проема и держу наготове одну из вилок.

– Кажется, я что-то слышал из кухни. Иди, проверь, – доносится голос из гостиной. – А я присмотрю за ним.

Слышны громкие приближающиеся шаги. Видимо, у бандита подошвы башмаков подбиты железными пластинами. А я думал, что эта глупая деревенская мода давно прошла.

Громила заходит в кухню и не успевает даже вскрикнуть. Я резко всаживаю вилку прямо ему в глаз, подхватываю обмякшее тело, осторожно, чтобы не произвести шума, оттаскиваю его и кладу на пол у окна.

– Эй, Фил, ты где? – слышится через минуту встревоженный голос напарника. – У тебя все в порядке?

Я подхожу к холодильнику и громко хлопаю дверцей. Слышен звон бутылок с пивом и содовой, стоящих на ней.

– Ты что, нашел, чем еще заправиться? Не будь скотом, оставь и мне! Эй, отзовись!

Второй головорез держится осторожнее. Он идет бесшумно, мне видна лишь его длинная тень, падающая на светлый кухонный кафель. Я группируюсь и подготавливаюсь к удару. В дверном проеме показывается ствол пистолета. Я выбиваю оружие из руки бандита, хватаю его за запястье и вонзаю вилку ему в глаз. Кровь, смешанная с глазной жидкостью, брызгает на стену. Тело падает, как мешок с дерьмом.

Я спокойно включаю свет, отмываю от крови руки, потом роюсь в карманах покойников, нахожу ключи от наручников, освобождаю Вилли и говорю:

– Да, Счастливчик, я, конечно, не до конца верил твоим рассказам о том, что творится в городе. Но после всего этого вижу, что дело действительно дрянь.

Лишнего времени на разговоры у нас нет. Скоро Сатанист Джек хватится своих людей и нагрянет сюда снова, теперь со всей сворой. Увидев своих парней мертвыми, он не на шутку рассвирепеет. Поэтому нужно поскорее делать ноги. Я выгребаю из сейфа остатки наличных, коробку с сигарами, складываю в сумку оружие, патроны.

– Трупы забираем с собой, – говорю я Счастливчику.

– Это еще зачем?

– Получим фору по времени. Джек не сразу разберется, что к чему.

Кряхтя, мы заносим в лифт тела, завернутые в простыни. Время стоит позднее. На этаже и у подъезда нет ни души. Все уже давно сидят дома. Высовывать нос в темное время суток – весьма опасное для жизни занятие. Можно без этого самого носа остаться. Мы загружаем трупы в лимузин и уезжаем, выходим сухими из воды, хотя еще недавно я мысленно готовился к встрече со своими предками.

3

Церковь Привилегированного Прощения расположена в высотном здании, выстроенном в форме башни-пирамиды из зеркального пуленепробиваемого стекла. По периметру метровыми буквами вьется бегущая строка: «Только у нас! Ни один кающийся не останется без утешения. Акция месяца – одиннадцатый грех прощается бесплатно!» Эта же реклама крутится по всем телеканалам Бейсин-сити.

Да уж! Оптовая торговля отпущением должна приносить неплохой доход бизнесменам, живущим в нашем городе.

Рядом светится неоновое табло с подмигивающим Иисусом и надписью: «Хочешь выйти замуж невинной? Спроси меня как!» Ниже указан номер телефона.

Церковь стоит на холме и горит, как новогодняя елка. К парадному входу ведут широкие мраморные ступени. К боковым можно подъехать вплотную, что мы и сделали. Площадка в тени олеандров абсолютно пуста, над дверью горит корабельный фонарь.

Неизвестно откуда возникает юный служка. Он распахивает передо мной дверцу автомобиля, помогает выйти и напоминает, что парковка платная. Я не глядя даю ему купюру. В следующее мгновение крылья, нарисованные на спине, исчезают в темном проеме высоких дверей.

Вилли втаскивает падаль в зал по очереди, за ноги. Одна из вилок со звоном падает на каменный пол.

Из полутьмы зала бесшумно появляется дородная фигура. Это пресвитер, он же Силлаг Маккормак, Рыжий Сил, мой друг на протяжении первых семнадцати лет жизни, до моей стартовой отсидки. Я был единственным, кому он позволял себя так называть.

– Ты пришел покаяться, сын мой?

– Каюсь, отче.

– Ну и ладушки. Этих несчастных – в холодильник, мальчик покажет. – По мановению его руки из темноты выныривает тот же самый служка.

Они с Вилли тянут трупы куда-то вперед и вдаль.

– Впервые в нашем храме? Идем, я покажу тебе самый короткий путь к спасению.

– Я видел рекламу, отче. А как это действует на практике?

Вместо ответа пресвитер легким движением головы приглашает меня следовать за ним. В полутьме над алтарем на большом плазменном экране беззвучно идет фильм о страстях Христовых. Пресвитер хлопает в ладоши, и вдоль бокового придела зажигаются лампочки-свечи.

Это место больше всего напоминает старинный зал игровых автоматов. Только вместо «одноруких Джо» здесь стоят аккуратные белые терминалы с улыбающимся Иисусом. Между его рук, разведенных для объятий, светится надпись «Спасутся все». Из динамика льется тихая органная музыка.

На экране высвечивается перечень грехов. Напротив каждого – такса. Блуд и сквернословие обошлись бы мне по десять баксов за каждый. А вот убийство – сотня за одно тело.

На панели, огороженной от чужих взглядов, я нажимаю нужную комбинацию. Загорается надпись «Покаяться», и я сую две сотенных в приемник. Темный экран вспыхивает голубым светом, появляются облачка со щекастыми ангелами, дующими в трубы, и надпись «Мир тебе». Распечатку чека я отменяю – мало ли кто их проверяет.

Потом я еще раз просматриваю список грехов, недоуменно поднимаю глаза и спрашиваю:

– А как же грех Онана, Рыжий Сил? Где он, наш с тобой любимый с детства, самый невинный и приятный?

Пресвитер удивленно вглядывается в мое лицо, его рыжие брови ползут вверх. Потом огромные лапищи обхватывают меня, и я чуть не задыхаюсь в медвежьих объятиях, пахнущих дорогим табаком.

– Тони, старый ты пакостник! Вот уж разыграл! Давно в городе?

– Несколько часов. Но хотелось бы еще меньше. Однако ты не ответил, Сил.

Пресвитер печально махнул рукой:

– Не тот уже грешник пошел. А с появлением девочек из Старого города грех Онана можно считать уже добродетелью.

– Я всегда так и считал. В детстве.

– Да, веселые были деньки.

– Можно сказать и так.

– Не гневи Бога, Тони! Если бы тогда тебя впервые не упекли в тюрьму, кто знает, как сложилась бы твоя жизнь. А так ты стал легендой для всего города, главой синдиката. Мне вон двух лет не хватило, чтобы с тобой пойти. Помнишь ведь, что повязали-то нас вместе.

– Да, этот эпизод забыть трудно! Ведь почти получилось. Десять штук – как с куста! Если бы те легавые не проезжали мимо!.. Бог с ним, с прошлым. Ты как сюда попал? Место пресвитера церкви – последнее, где я мог бы представить себе Рыжего Сила.

– Ах, Тони! Так меня мог называть только ты, а теперь я прошу и тебя этого больше не делать. Попал я сюда по воле Божьей. Направили меня, малолетку, в церковь. Перевоспитываться, значит. Я прихожу, а дом Божий в полном запустении. Убого, тесно, как в конюшне. Священник – размазня. А люди мимо ходят солидные, и ведь за спасение все готовы делиться деньгами – только руку протяни. Главное – показать товар лицом. Пусть каждый думает, что именно он – лучший, единственный, достойный спасения. Так что я просек фишку, основал свою церковь, нашел последователей и помощников. Лет десять назад приехал сюда, возвел храм, поставил электронные боксы-исповедальни. И люди к нам потянулись. В воскресенье весь паркинг забит под завязку. Выездные проповеди с причастием, опять же. Клиника богоугодной хирургии очень популярна у цыпочек из Старого города. Да и у парней, которые родным лицом слишком засветились. Конференц-зал тоже не пустует. Тут очень серьезные люди стрелки забивают. Везде надо успеть, отовсюду процент капает. Так что, сын мой, добро пожаловать в храм. Кстати, что за покойники, из какой банды? Я должен знать.

– Да мутные какие-то. Напали на мою квартиру.

– И преставились в кухне, как я заметил, не так ли?

– Правильно заметил. Двух сотен зеленых хватит, чтобы отпеть и похоронить их?

– Сын мой, это плата за очищение твоей души от греха. А за утилизацию бренных тел такса другая.

– Узнаю старого доброго Сила Маккормака.

Пресвитер скромно опускает глаза и озвучивает сумму. Я плачу и интересуюсь, когда состоится отпевание и утилизация. Пресвитер с достоинством отвечает, что свято чтит сегодняшний день субботний, как и завещано в Святом Писании.

Насчет завтра он почти обиделся. Воскресная служба, проповедь, работа над спасением душ ближних своих, поддержанием их внутреннего спокойствия и равновесия. Так что не раньше понедельника.

Но оно и к лучшему. До понедельника прихожане еще тел подбросят. Пресвитер отпоет всех скопом. Да и договор с крематорием предусматривает скидки на оптовую поставку клиентов.

Насчет сохранности тел моих незваных гостей он просит не беспокоиться. Морозильная камера промышленная.

– Туда еще и мы с тобой поместимся! – Острит друг моего детства.

Потом он уже серьезно заглядывает мне в глаза и спрашивает, не хочу ли я поделиться чем-нибудь сокровенным, облегчить душу.

– Хочу, – с готовностью отвечаю я. – Желаю очутиться в надежном месте, принять ванну, слушать хорошую музыку, пить выдержанный виски и курить отборный табак. Это сильно облегчит мою душу, заодно порадует и тело.

– Сын мой, твои молитвы услышаны!..

– Насчет молитв. Я так и не понял про одиннадцатый бесплатный грех.

Пресвитер загадочно улыбается и говорит:

– Это и к лучшему, Тони. Бесплатных грехов не бывает.