Текст книги "Тупики на раздолье. Юмористический эротический роман"

Автор книги: Александр Лекомцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

– Я не Маугли, – возмутился молодой Кадабракин, – и зовут меня Абран… Абран Плюсович. А вот вы отправляете малышку голой на улицу да ещё с флагом…

– Моя девочка появилась в обнажённом виде и с флагом Европы на людях в знак протеста против всего того, что здесь существует. Но я решила отыскать её, чтобы тоже раздеться и присоединится… к моей девочке.

– Вы, Симона Лазаревна, – от удивления глаза Абрана едва не выкатились на асфальт, – решили… того раздеться и перепугать население этого славного микрорайона? В чём же перед вами виноваты люди?

– Во всём! А протестовать имеется необходимость под флагом Европы и в раздетом состоянии! Такой вот организованный протест очень стремительно перетечёт в митинг.

– Мне жаль вашу маленькую девочку малышку… Вы впутываете ребёнка…

– Но я доложу вам, что она хоть и малышка, но одновременна уже и взросленькая. Ей три недели тому назад исполнилось тридцать шесть с половиной лет.

Старуха встала со скамейки, плюнула себе под ноги и яростно и демонстративно растёрла плевок подошвой импортной туфли, украшенной замысловатой фурнитурой из жёлтого металла. Она гордо отправилась в соседний сквер, чтобы отыскать свою «малышку» и присоединится к ней.

Посидев ещё несколько минут под тенистыми кронами лип и частично успокоившись, Абран решил отправиться на железнодорожный вокзал. Правда, времени было ещё море, но ничего он погуляет в одиночестве и в ожидании там, на лоне природы. Но только поднялся со скамейки, как в сквер ворвалось небольшое скопление народа, человек сто, окруженных несколькими десятками вооружённых до зубов омоновцев, как водится в специальных трикотажных масках с прорезями для глаз, с автоматами, в бронежилетах…

В самом центре, размахивая голубым со звёздочками флагом Европы в припрыжку бежала к памятнику какого-то культурного деятеля былых времён абсолютно голая, худосочная женщина. Она протестовала.

Абрану показалось, что омоновцы вот-вот схватят несчастную и далеко не симпатичную угловатую женщину и торжественно повезут в свои апартаменты для дальнейших разборок. Но он ошибся. Протестующая дама с голой задницей и всем остальным, не выпуская из цепких рук, голубого флага, она пробилась сквозь толпу и присела рядом с Кадабракиным. При этом она крепко обняла его за шею и почти мужским басом прорычала:

– Не подходить! Один шаг в мою сторону – и я перегрызу себе, а потом и этому юноше горло.

Омоновцы, на всякий случай, остановились, а вместе с ними и все протестующие, мучительно соображая, каким образом можно совершить такое действие злодеяние.

– Пусть перегрызает! – сказал тучный омоновец, – я понял, это её спонсор из Канады Нестор Кручко.

– Я никакой не спонсор, – Абран отпихнул от себя голозадую даму, – я просто кормил в этом сквере голубей! У меня есть и свидетели!

– Зашифровались гады, – сказал второй омоновец,– в свидетели даже птиц записывают.

Надо подождать!

– Имей в виду, кормилец, голубей, – крикнул Абрану тучный омоновец, – если ты сейчас мне вывихнешь руку, то получишь реальный срок отбывания на специальной зоне продолжительностью до пяти лет! Предлагаю сдаться и сдать оружие и наркотики!

Ситуация была не только экстремальной, но и почти безвыходной. Но даже невезучему молодому Кадабракину, чья жизнь состояла из сплошных тупиков и капканов, выставленных на его тропах и дорогах, тоже иногда, один раз в полтора года, но везло. Именно, такой фарт, то есть удача, навестил его и сейчас.

Стремительно между омоновцами, протестующими и скамейкой, где сидел Кадабракин в объятиях худосочной обнажённой дамой с голубым флагом, проехала группа велосипедистов-любителей самых разных возрастов. Абран вскочил на ноги, оттолкнув от себя протестующую даму и схватив правой рукой брезентовую сумку со спиртным и продуктами питания.

– Теперь не торопись, незнакомец, – успокоила его голая дама с флагом, – мы уйдём отсюда спокойно. Этот общегородской велопробег будет продолжаться не меньше полутора часов.

Тут уже и улыбающийся Кадабракин вспомнил, что сегодня, в честь очередной годовщины открытия в Екатеринбурге знаменитого Ельцинского центра. Великолепно, что головная группа велосипедистов перепутала широкую мощёную тропу в сквере с той широкой дорогой, по которой им предстояло катиться от старта до финиша. Слава создателю! Оказывается, иногда наблюдается и посмертная польза от тех президентов, которым при жизни не удалось порадовать свой народ.

Абран и обнажённая дама с флагом Европы спокойно и без лишней суеты перебрались в соседний сквер, находящийся в метрах трёхстах от опасного места. Он находился в возбуждённом состоянии и даже не замечал того, что идёт с обнажённой дамой под ручку. У него в правой руке – брезентовая сумка; у неё, в левой – флаг.

Чтобы немного успокоиться, прийти в себя, они решили минут десять-пятнадцать посидеть на скамейке. У молодого Кадабракина времени было воз и маленькая тележка, а у протестующей худосочной дамы и того больше. Она ведь и сейчас продолжала… протестовать.

Правда, в этом сквере народу находилось мало. Да и те, что имелись, увидев обнажённую женщину, худосочную и с кожей цвета летней придорожной пыли, рядом с молодым качком-мордоворотом, спешно ретировались. Бережённого не только бог бережёт, но и быстрые ноги. Тут, как раз, в любом возрасте уместна определённая физическая подготовка, пусть даже в рамках ГТО.

Улыбающаяся обнажённая дама с относительно миловидным лицом типа королевского пингвина узнала его имя сообщила, что её зовут Эвредика и она профессиональная протестующая. Заработки неплохие, за активную деятельность полагаются и премиальные…

Зарубежные благодетели платят исправно и довольно щедро. Чем сильнее и ярче смута в России, тем лучше и качественнее живётся таким, как Эвредика. Они теперь тоже – одна из ярких европейских ценностей и заодно грозное оружие против тех стран, которые пока окончательно не одемократились.

– Что ж не будем терять времени, – сказала она, встав на ноги, – и начнём активно протестовать. Наши действия привлекут десятка полтора любопытных. А там уж соберётся и толпа, и волнения перерастут в митинг. Потом подтянутся и журналисты из ряда зарубежных средств массовой информации.

Воткнув древко знамени в щель между зелёными деревянными планками, в спинку скамейки, Эвредика встала напротив Абрана. Картина, конечно, рисовалась потрясающая. Голубое развевающееся полотнище со звёздочками, голая тётка со своим тщательно выбритым буро-коричневым хозяйством, расположенным напротив носа молодого Кадабракина. Шелест листвы и яркие лучи летнего солнца.

Опустив от смущения глаза вниз, Абран тихо и довольно робко сообщил, что ему протестовать не хочется и, в принципе, его всё устраивает. Кроме того, он откровенно признался, что чувствует себя не совсем в своей тарелке, находясь рядом с голой дамой. Такое происходит первый раз в его юной жизни.

– Хорошо, если ты такой скромный, Абран, – примирительно сказала она, – я буду стоять почти боком, а ты закроешь глаза. Эффект получится потрясающий,

– Что я должен делать?

– Ничего особенного. Ты с закрытыми глазами будешь легонько теребить мои губы пальцами правой руки. Время от времени, конечно, можешь отдыхать или менять руки.

За хорошую работу получишь пятьдесят долларов наличными. Главное привлечь и заинтересовать людей. Чем больше, тем лучше.

Не осознавая почему, но Абран пошёл на эту афёру. Скорей всего потому, что он ещё не в состоянии был осознать и понять суть происходящего.

Он плотно закрыл глаза, чтобы не видеть форменного безобразия, быть, как бы, в стороне от происходящих событий, то есть не при делах. Его высоко поднятая рука сначала нащупала её лоб, потом нос и, наконец-то, тонкие и ехидные губы Эвредики.

– Так твоя рука, Абранчик, очень быстро устанет, – сказала она. – Зачем высоко тянуться? Всё гораздо ближе, чем ты думаешь. Ведь имела в виду совсем другие губы.

Заодно я и ты, коллективно, раза два-три получим удовольствие.

Решительно и ловко она схватила обеими руками ладонь правой руки и ловко засунула три мощных и самых длинных пальца молодого Кадабракина себе в… промежность. При этом она настоятельно рекомендовала студенту проникать ими глубоко и шевелить, шевелить, шевелить, чтобы по всем направлениям достичь желаемого эффекта. Приятное, как водится, с полезным.

Надо ли говорить, что Абран получал какое-то удовольствие, время от времени орошая свои плавки обильной семенной жидкостью. Он не желал открывать глаза уже потому, что просто не намеревался испортить себе настроение от внешнего вида тридцати семилетней, прошедшей огни и воды, Эвредики. Она тоже что-то ведь чувствовала и производила разного рода телодвижения и даже протяжно вздыхала и всхлипывала.

Всё явственней и чётче слышались голоса людей и даже музыка, но открывать глаза Абран не собирался. Что ж там скрывать, он поучал некоторое удовольствие. Он даже уже понимал, чувствовал, когда следует останавливаться, давать возможность отдохнуть своей правой руке.

Чья-то рука засунула во внешний карман его штормовой куртки какую-то бумажку. Проникновенный женский голос доверительно сообщил ему, что он – молодец, и ему выплачено за… протест не пятьдесят, а сто долларов.

Через некоторое время он, всё-таки, и насладился, и слегка пристал. Да и уже ощущал, что туда, во влажное и глубокое место, входит уже не три его пальца, а вся ладонь. Он приоткрыл для начала один глаз. Но этого было, вполне, достаточно для того, чтобы истошно завопить и войти почти в шоковое состояние. Перед ним стояла обнажённая мама Эвредики, которую величали Симона Лазаревна. Что там описывать? Худой и большой скелет, прикрытый обвисшей бурой кожей…

– А где, Эвредика, – открыв и второй глаз, прошептал Абран, – где одна?

– Она уже давно протестует в другом месте, – ответила Симона Лазаревна. – А вы, непременно, одарённый и способный мальчик. При таких чувствительных пальцах вы задорно бы играли на скрипке, и всё человечество повально не вспомнила бы о Паганини. На крайний случай, можно было бы сделаться и процветающим вором-карманником.

Окончательно опомнившись и частично придя в себя, Абран схватил в правую, изрядно увлажнённую руку брезентовую сумку и бросился бежать. Передвигаясь прыжками, как австралийский кенгуру, он летел на перрон вокзала с такой скоростью, что его не смогли догнать даже несколько ретивых забугорных телевизионных съёмочных групп. Возможно, все они желали поинтересоваться, как лично он относится к возможности созидания в России политической партии, члены которой принадлежали бы к самым разным группам нетрадиционных сексуальных направлений.

Усталый, но счастливый Абран влетел в вагон электрички, будто шаровая молния в силосную яму. Нашёл место, посмотрел на циферблат часов и окончательно успокоился. Он потерял не так уж много времени, а ведь во время его… протеста молодому Кадабракину казалось, что проходят не минуты, а долгие часы.

Жуткая образина

Но, всё-таки, в предвкушении возможного близкого счастья и неуёмной радости Абран нарисовался в живописных ромашковых полях на два часа раньше намеченной встречи, строго, на берегу речки. «Но если так уж получилось, – решил Кадабракин, – то немножко поброжу среди ромашек». Да ведь и правильно задумал. Стоит отдохнуть и набраться сил перед ответственным жизненным шагом, чтобы делать потом остальные, твёрдые, широкие и размашистые.

Обидно, но зачастую в повседневной жизни мы не замечаем самого главного, и примеров тому тьма. Взять, допустим, те же цветочные поля. Ведь хочется иногда наплевать на всё, сесть на электропоезд и отправиться за город, чтобы хоть, как-то, слиться с природой.

Если какому-то господину или даме приятен до устойчивого урчания в животе запах полевых ромашек, то ему или ей необходимо срочно отправиться на электричке за город, в поля. Там тьма-тьмущая этих удивительных цветов. Можно упасть в них – и наслаждаться, и наслаждаться. До изнеможения. Ведь приятно, согласитесь, ощутить себя единым целым с великим и необозримым миром, с ромашками, в конце концов.

Вы будете лежать, непременно, животом вниз и блаженно радоваться собственному существованию. Но при этом, конечно же, учтёте, что в таких местах сельские животноводы пасут коров, которые от страха или внезапного удивления, могут вас просто затоптать. При таком стечении обстоятельств невозможно даже будет им предъявить претензий потому, что вы с любопытством будете наблюдать с определённой высоты за своим раздавленным телом.

Но если этого по счастливой случайности не произойдёт, то у вас обязательно возникнет и конфликт с пастухом. Если он, не задумываясь, ударит вас пару раз хлыстом вдоль спины, то будет по-своему прав. Ведь вы своим видом пугаете представителей крупного рогатого скота и этим самым отрицательно влияете на удои молока, его качество и вводите коров в некоторое заблуждение и в неустойчивое психическое состояние.

Животные ведь твёрдо знают, что в ромашках никто не должен лежать, а тут… пожалуйста. Неувязка получается. Лежит человек, причём, животом вниз, как глубоководная рыба.

Относительно успокоившийся Абран Кадабракин в ожидании встречи со своим другом детства Филимоном Дубоглазовым решил, как раз, и погрузится в мир природы, в частности, ромашек. Большая коричневая брезентовая сумка со спиртным и некоторой закуской лежала далеко в стороне, а он, Абран, примостился в небольшой ложбинке, вдали от городской суеты.

Лежал на левом боку и блаженно думал про свою непутёвую жизнь, состоящую из сплошных тупиков. Его зёлёный джинсовый костюм по цвету так сливался с травой, что молодой и симпатичный Кадабракин был практически незаметен в густой траве. Кузнечик, но только… крупный.

Даже с вертолёта с помощью самых современных оптических приборов его вряд ли бы обнаружили. Впрочем, никто бы этим и никогда не стал заниматься по той причине, что он, Абран, по большому счёту никому не был нужен.

Он в очередной раз внимательно посмотрел на циферблат своих шикарных, почти швейцарских, часов, но китайского производства. Времени было достаточно для того, чтобы побыть немного наедине с собой.

Повернувшись на правый бок, Абран привычным и отработанным движением расстегнул ремень джинсовых штанов и вывалил свой огромный елдак прямо на траву, при этом напугав полутораметровую гадюку. Придя в себя, змея поспешно уползла прочь от опасного места. Ведь такой странной… рептилии, сросшейся с человеком, она ещё никогда не видела.

Неоднократно добрые люди говорили Абрану, что такой толстый и увесистый орган, непременно, должен после смерти его обладателя находиться в одном из павильонов выставки достижений отечественного народного хозяйства. Ведь будет чем удивить иностранных гостей. А то ведь привыкли твердить: «В России ничего нет! Ничего нет!».

Но вот увидят такое и густо покраснеют, потом даже извинятся, может быть, и на одной из площадок ООН. Там они непременно заявят, что в России имеется самое главное, причём, огромное, увесистое… Да и своим неповторимым народом она богата.

Возможно, в будущем пенсионеры нашей огромной страны, забыв окончательно свои обиды на весьма и весьма странное в своём поведении и мудрое отечественное правительство, гуртом повалят в столицу – посмотреть на чудо чудное. В долги вечные влезут, но придут, приедут, приплывут, прилетят на эту самую выставку. Зачем, спрашивается?

Да только с той целью, чтобы окончательно убедиться в том, что вечный образ великого фаллоса есть отныне и навсегда их настоящее и будущее. Им это показали в Москве, чтобы они в своих надеждах, планах и местах всегда отталкивались от предмета, увиденного собственными глазами. Хватит сказок! Пора мыслить реально.

Нежно погладив левой рукой конец своего «монстра», Абран проникновенно сказал: «Никому мы с тобой не нужны. Несправедливо получается».

Он вдумчиво, постепенно ускоряя темп, начал заниматься самым обычным онанизмом. Ведь спорт – это спорт, а физкультура – совсем другое дело. Но делал это профессионально. Со стороны могло показаться, что массивная мясистая игрушка находится в руках настоящего мастера своего дела, который, как минимум, успешно закончил учёбу на специальных трёхмесячных курсах в этом… направлении.

За странным процессом самоудовлетворения наблюдала любопытная сорока. Высунув голову из густой травы, она пыталась понять, что же, всё-таки, происходит. Но такая любознательность обошлась птице очень дорого. Мощная струя сперматозоидов из пениса юного Абрана Плюсовича угодила сороке в голову. Получив резкий и мощный гидравлический удар, она резко взмыла вверх. Но это были последние мгновения её жизни. А ведь невнимательный молодой Кадабракин очень любил птиц и даже кормил их хлебом в городах и весях нашей необъятной страны.

Смачно и довольно громко сматерившись на своём родном языке, гордая и свободная птица рухнула камнем вниз. Уходя в мир иной, она так и не поняла, что же с ней произошло. Но разве же в минуты блаженства мог Абран обратить внимание на чьё-то горе? Нет, конечно. Он блаженно лежал на спине и смотрел в высокое синее небо, а его фаллос мирно дремал, завалившись на бок. Кадабракин от недавнего удовольствия прищурил глаза. Всё плохое мигом забылось. Он сейчас был слит воедино с великим и необозримым миром.

Хотя времени до встречи с Филиком у него оставалось ещё много, но он решил идти на то место, где очень скоро у речки Зелёная они поставят палатку и будут активно отдыхать эти два выходных дня. А что? Имеют полное право.

Он взял за «загривок» своего верного друга и спутника по жизни и собрался уже было бережно спрятать в штаны, как говориться, надёжно упаковать своё добро, но не успел… Абран ясно и отчётливо увидел, как над ним склонилась страшная уродливая рожа с огромными толстыми и круглыми щеками. Если точнее, то жуткая образина. Вокруг единственного огромного глаза и маленького плотного рта вились чёрные густые волосы.

Разумеется, Абран был отважным человеком, но тут, потерял дар речи. Даже что-нибудь несуразно промычать не смог. Он ничуть не сомневался в том, что его просто хотят сожрать живьём и непременно так и поступят.

Но тут он глубоко заблуждался. Щекастый монстр, издав рёв, как сразу пара десятков мотоциклов «EKONIK SPORT – 006», плюнул на его лицо чем-то жидким, зловонным и, явно, марсианским. Частично задыхаясь и на полном серьёзе теряя сознание, Кадабракин, всё же, успел своей крепкой ладонью ударить его по толстой щеке.

Всё же, войдя через несколько минут в своё замутненное сознание, Абран вскочил на ноги и воплями бросился в сторону речки, держа свой сексуальный прибор в руках. Он стремительно влетел в мутные воды и мгновенно погрузился в них с головой. Не сказать, что бы он внезапно посчитал себя белым лебедем, но где-то, около этого. Вода вокруг него мгновенно стала буро-жёлтой. Но если бы на этом всё заканчивалось. Вокруг Абрана стала всплывать дохлая рыба. Да ещё и лягушки.

Совершенно не понимая, что он делает и зачем, Кадабракин начал судорожно выбрасывать на берег самых крупных карпов, сомов и щук. Ведь даже после нагрянувшей на него недавней внезапной опасности, парень помнил, что отдыхать им с Филиком предстоит здесь ещё и завтра. Поэтому можно разжечь костёр и сварить уху. Не всё же питаться картонной колбасой, консервами и разного рода зарубежными фасфудами. А сегодня была только начало субботы.

Но тут внезапно вспомнил, что там, в травах, рядом с опасным местом, в зарослях ромашки, находится его большая брезентовая сумка со спиртным и закуской. Надо было перебороть страх и возвращаться за ценной поклажей. Подумав минут пять или чуть больше и набравшись смелости, он поднялся наверх, к краю поля, и зашагал в сторону недавно произошедшего события.

Он шёл по полю на цыпочках, осторожно, как великан, но с перебитыми ногами… Расстояние, которое Абрану пришлось преодолеть, показалось ему долгим многокилометровым походом сразу с десятью нагруженными рюкзаками на спине. Однако Абран нашёл сумку со спиртным и продуктами. Вздохнул с облегчением и отправился назад, к реке, в условленное место. Ведь совсем скоро там должен появиться Филик и, конечно же, с ним… замечательная, прекрасная девушка.

В принципе, ничего страшного не произошло. Не съел же, в конце концов, его страшный гуманоид, который, наверняка, явился сюда с недавно открытой американцами планеты Кеплер. Явно, намерения этого жуткого инопланетянами было не дружественными. Кадабракина радовало и то, что одежда на нём почти высохла. Правда, активно попахивала чем-то мерзким, абсолютно инопланетным.

Вернувшись к реке, Абран в спешном порядке достал тонкое одеяло, разложил на нём продукты, раскрыл консервы, порезал колбасу и сало, достал пару бутылок с водкой, фруктовую воду, пластмассовые стаканчики. Наполнил один из них и выпил залпом. После пережитого и в привокзальном сквере, и на ромашковом поле он имел на это полное право.

На душе и на сердце стало спокойнее, и он собрал в один из больших целлофановых пакетов добытую им рыбу, слегка дурно пахнущую, но, наверное, не отравленную.

Вскоре появился и Филик с двумя большими рюкзаками за спиной, в одном из которых была упакована большая четырёхместная палатка.

– Что, Абранчик, – поинтересовался он, снимая с плеч тяжёлый груз, – кормить меня сырым горохом, не появлялась здесь ещё твоя невеста, Снежана?

– Нет, не появлялась, Филимон.

– Странно, добить меня железным коромыслом. Она… исполнительная и ответственная девушка, и никому не отказывает. А на халяву прибежала бы сюда, как рысь. Что-то непредвиденное произошло. Но, может быть, Абранчик, она скоро нарисуется. А ты почему такой печальный и сосредоточенный?

Кадабракин пока неопределённо пожал плечами, пока ничего рассказывать не стал. Они выпили по стаканчику водки и, Абран, собравшись с духом, поведал другу историю, в некоторых подробностях, обо всём том, что совсем недавно с ним произошло и рядом с вокзалом, и здесь, у реки.

После услышанного Дубоглазов почесал своё крутой затылок, не зная, какое давать тому, что он сейчас услышал, определение. Он только и сказал:

– Угораздило же тебя связаться с голыми старухами из пятой колонны! Хорошо ещё, что тебя ни замели омоновцы, а то бы уже прямо сейчас уже парился на нарах, век мне питаться ливерной колбасой!

– Ну, за что, Филик, меня судить и отправлять на зону? Я ведь, всего лишь, кормил голубей и никому не причинял зла.

Но всегда патриотично настроенный Дубоглазов категорически возразил и упрекнул своего друга детства и юности за то, что тот пошёл у двух голых старух, сделав им принародно эротический массаж и великую рекламу.

– Тебе, наверное, будет очень приятно увидеть себя, Абран, по телевидению или в социальных сетях под странным голубым флагом Европы, – заметил он. – Думаю, что нет. Никто и ни в чём ведь разбираться не будет. Все добрые люди увидят, что ты активно протестуешь, но довольно… странным образом.

– А что теперь желать, Филимон?

– Ничего! А твои честно заработанные сто долларов в знак протеста и солидарности с патриотическими силами страны мы пропьём, рвать мои волосы на заднице! Ты везде и всюду натыкаешься на какие-то преграды и неприятности. А человек должен быть пусть не трусливым, но очень осторожным.

Они выпили ещё. Помолчали немного.

Закусив куском колбасы Филимон начал разбирать ещё и то, что произошло совсем недавно с его другом на ромашковом поле. Он деловито заметил:

– Обычное дело с тобой здесь произошло, глотать вчерашние гвозди. Сейчас все самые мерзкие существа из-под земли повылазили. Да и все порталы открылись. Видать, они не могут понять, что происходит в России с пенсиями, увеличенным сроком выхода стариков на заслуженный отдых, бесплатным образованием, медициной и прочим. Наверное, их это очень удивляет.

– Их удивляет, а нас нисколько. Согласен, Филимон, что со мной страшного ничего не на цветочном поле не произошло. Просто на меня среди ромашек напало что-то страшное и, надо сказать, наверное, потустороннее. Мерзкая, жуткая и уродливая образина. Ведь если бы не удача и моя находчивость, то тебе сейчас не с кем было бы пить водку и беседовать на самые разные темы.

Моргнув сразу двумя глазами, Филя пожал руку друга:

– Хорошо, что всё обошлось, и ты живой, Кадабракин. Но водку бы я нашёл с кем пить. Здесь, вообще, никаких проблем бы не наблюдалось. Но, главное, что ты отбился от… нечистой силы. Правильно поступил.

– Я отбился, но с трудом. Когда-нибудь я, Филя, расскажу тебе о нашей с ним битве подробнее. Но мои рассказы о хулиганских действиях представителя потустороннего зла не принесут тебе радости.

– Верно. Не принесут, паковать меня в рогожный мешок! Но ты – молодец! Отбился. Давай за это выпьем, а всё остальное приложится!

Они так и поступили, закусив колбасой и салом.

Им стало чуть-чуть веселее. Но, всё-таки, факт внезапного и странного нападения не выходил из головы Абрана и не поддавался никакому объяснению. Даже не факт, а манера поведения страшного чудовища. Никакая формальная логика не смогла бы объяснить разумность странного и хулиганского поступка существа, явившегося на ромашковое поле близ села Кривое из другого мира. Аномальная зона, получается, даёт о себе знать даже здесь, на периферии, а не только в столице.

К ним абсолютно неслышными шагами подошла девушка или молодая женщин, примерно, двадцати двух-двадцати трёх лет. В цветистом сарафане и домашних тапочках. От её внезапного появления Филик, от неожиданности, чуть не поперхнулся водкой, а вот Абран резво вскочил на ноги. Взгляд у симпатичной рыжеволосой, молодой дамы был каким-то рассеянным, можно сказать, рассредоточенным.

Кадабракин вопросительно посмотрел на друга. Тот определённо ответил:

– Нет, это не Снежана. Та брюнетка, черноглазая, а это вот рыжая и с синими глазами, бросать меня в канализационный колодец!

– Не надо никого и никуда бросать, парни! – сказала дама. – Я Мария, по отчеству – Степановна, а по фамилии – Стрелкина. Мне совсем не нужна ваша водка. Я не пью. А если делаю это, то очень редко и мало.

– Тогда чего же вам… тебе о нас нужно? – почти возмутился Дубоглазов. – Но если хочешь, то мы нальём. Спиртного у нас море и закуски всякой хватит. Мы всегда отдыхаем… с запасом.

Конечно, на несколько минут она присела рядом с ними, но только затем, чтобы сказать что-то важное.

Улыбнувшись с некоторой тоской, она тихо произнесла:

– Сколько же ещё невинных душ пострадает здесь, на этом гиблом месте.

– Если вы, Мария Степановна, работник рыбной инспекции и увидели, что у нас в пакете свежая карпы, – вежливо пояснил Абран, – то мы их поймали почти что честным… способом. У нас нет ни сетей и даже динамита.

– Мне ваша рыба до фонаря! Я хочу сказать, что вы, господа, находитесь в страшной аномальной зоне, – пояснила Стрелкина. – Очень опасное место. В целях сохранения ваших жизней я вам советую сесть на электричку и вернуться домой. В уютной обстановке можно принять горячую ванну, почитать книгу про храбрых полицейских, выйти в интернет или посмотреть телевизор.

– Что там смотреть, Маша? Лично мне не совсем приятны твои назойливые советы. Больше ты о нас ничего не хочешь? Стучать меня лопатой по спине! – запротестовал Дубоглазов, – мой товарищ, конечно, невезучий, у него вся жизнь в тупиках, но вот я… Уж, как-нибудь, мы оба с ним выйдем из самого опасного положения. Мы – отважные!

Мария сообщила, что и сама-то не очень везучая, но вот о них заботится. Сердце у неё доброе. Хоть они ей и не знакомые, и уже пьяные, но, всё-таки, люди.

Она давно заметила, что село Кривое, ромашковое поле, речка Зелёная практически оккупированы страшными существами не земного, а какого-то другого происхождения. Стрелкина убедительно попросила, чтобы друзья её выслушали. Много это времени не займёт, но пользу принесёт основательную. Они просто, в целях своей безопасности, обязаны выслушать её.

Рыжеволосая, совсем молодая женщина начала свой рассказ издалека. Спокойно, неторопливо и обстоятельно. Сразу же с того, что её личная семейная жизнь оказалась неудачной, и теперь она в разводе и даже вернула свою девичью фамилию.

В прошлом году, когда Мария почти только что вышла замуж за красивого и лихого парня Жору, местного рабочего птицефабрики, и начались всякого рода неприятности. Вся беда заключалась в том, что Георгий ни с того и ни сего вдруг начал резко употреблять спиртное. Может быть, на него, каким-то образом, повлияло постоянное дружеское общение с курами, а может…

Но дело в том, что прошлым летом примерно же в это время он на ромашковом поле в полном и гордом одиночестве напился до умопомрачения. А поскольку всё произошло в самой настоящей аномальной зоне, то и результат получился неутешительным.

Молодой и перспективный рабочий и скотник, кандидат в мастера спорта по бодибилдингу Георгий Терентьевич Полутряпкин, приняв изрядную дозу спиртного, разделся догола и пополз по ромашковому полю в неизвестном направлении. Как он объяснил позже, таким способом лечил радикулит… утренней росой, хотя все происходило вечером. По этой причине и ряду других ему никто особо и не поверил.

Его угораздило подползти прямо к доброй бабушке Пилохиной, которая мирно пасла на краю поля своих коз. Немного, семь голов. Когда же Полутряпкин, в которого вселился потусторонний демон, встал в полный рост и с африканским воинственным кличем «батанга» бросился на одну из коз, то старушка Анфиса Семёновна незамедлительно рухнула в обморок. Благо рядом с ней находились двое крепких внуков, которые стремительно связали возмутителя спокойствия и прямо в таком виде доставили в сельское отделение полиции села Кривого.

Так получилось, что Жора не смог отделаться денежным штрафом и пятнадцатью сутками ареста. В конечном счёте, его успешно обвинили в попытке изнасилования пожилой чёрной козы. Напрасно Полутряпкин отшучивался во время многочисленных допросов, ему грозило до восьми лет лишения свободы.

Правда, строгая женщина, сорокалетняя судья Аделаида Фоминична Кульковская, глубоко ушедшая в себя и активно думающая о том, как ей излечиться от хронического запора, невпопад спросила у обвиняемого, участника судебного процесса:

– Так вы признаёте, Георгий Терентьевич, что имели намерение принудительно склонить чёрного козла к половой, интимной связи?

Глаза Полутряпкина от удивления округлились в десятый раз. Но тут, как раз, грамотный юрист, в данном, случае адвокат Арнольд Арнольдович Каримчук выразил справедливый протест, обращаясь к судье:

– Я очень бы хотел, ваша честь, чтобы вы моему клиенту во время судебного процесса не наносили оскорблений.