Текст книги "Советия"

Автор книги: Александр Лазаревич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 22 страниц)

5.6.5. Горбачев и Перестройка.

5.6.5.1. Горбачев: избранный проиграть?

В 1985 году, после двух старцев, Андропова и Черненко, умерших на своем посту буквально через год после избрания, Политбюро избирает молодого Генерального Секретаря ЦК КПСС, Михаила Горбачева. Почему именно его, а не другого относительно молодого члена тогдашнего Политбюро, ленинградского партийного лидера Романова – вопрос достаточно темный. Существуют подозрения, что к этому делу приложило руку ЦРУ (почти детективную историю об избрании Горбачева можно найти в книге А.Зиновьева "Русский эксперимент"). Но вне зависимости от того, был ли такой выбор результатом злого умысла или просто случайностью, Горбачев, как человек добравшийся до Политбюро в основном посредством аппаратных игр, объективно был для Запада предпочтительнее Романова, который, кроме аппаратных игр, еще говорят, разбирался в экономике. Обработка Горбачева началась еще за несколько месяцев до его прихода к власти, когда он, еще никому не известный на Западе рядовой член Политбюро был приглашен в Англию и был принят английской королевой – честь, которой удостаивались лишь избранные главы государств. Впоследствии игра на тщеславии Горбачева станет излюбленным приемом Запада, кульминацией чего станет присуждение ему нобелевской премии мира в тот самый момент, когда в его собственной стране начнут разгораться очаги многочисленных гражданских войн. Им манипулировал Запад, и что еще хуже, им манипулировала так называемая "советская творческая интеллигенция", в значительной своей части состоявшая из потомков утративших свои состояния в ходе революции или пострадавших в период сталинских репрессий. Это были люди затаившие зло на советскую власть и ностальгировавшие по выдуманной ими России, которую они якобы потеряли. А Горбачев, стеснявшийся своего не интеллигентного происхождения, благоговел перед подобного рода интеллигенцией.

Горбачев пришел к власти в тот момент, когда советская страна созрела для перемен и жаждала их. За 70 предшествующих лет, советская власть превратила страну неграмотных крестьян, в страну почти 100% грамотных, преимущественно городских, жителей. Сделав это, она заложила фундамент для установления более цивилизованного общества. К середине 1980-х годов, большинство населения стало понимать, в чем состоят преимущества правового государства, свободы слова, регулярных выборов, и прочих демократических институтов. Советским народом нельзя было больше управлять так, как на протяжении веков управляли крепостными крестьянами цари. История дала Горбачеву шанс создать такое цивилизованное демократическое правовое общество, основанное на советской гуманистической эгалитарной традиции – и он этот шанс упустил.

Когда Горбачев объявил Перестройку, советский народ с энтузиазмом поддержал его лозунги ускорения научно-технического прогресса, построения правового государства и введения гласности в государственных делах. Вряд ли есть основания сомневаться в добрых намерениях Горбачева. Но его трагедия состоит в том, что в самый критический момент на посту Генерального Секретаря оказался человек пусть и с благими намерениями, но по масштабу личности не соответствовавший вставшим перед ним титаническим задачам. Ему предстояло сражаться сразу на нескольких фронтах. С Западом, желавшим поражения СССР в холодной войне и низведения его до статуса второстепенной и неядерной державы. Со сталинистами внутри страны, желавшими возврата страны в сталинисткое прошлое. С православием, желавшим разрушить советскую атеистическую культурную традицию и снова стать государственной религией. С потомками "бывших", желавшими возврата в дореволюционное прошлое. С националистами, желавшими разорвать страну на куски. С мафией, не желавшей установления правового государства. С вороватыми чиновниками, желавшими "прихватизировать" народное добро. Все эти сражения он проиграл.

Сегодня уже бессмысленно гадать, что было бы, если бы на посту Горбачева оказался более способный руководитель, и был ли шанс на победу в этих сражениях. Ясно, что к концу 1980-х годов СССР оказался в критической точке. В ней все сошлось воедино: внутренние экономические проблемы СССР, как неизбежные, вызванные объективной динамикой роста, форсированной индустриализацией страны и гонкой вооружений, так и субъективные, порожденные идеологическим догматизмом. К экономическим проблемам добавился идеологический кризис, вызванный как идеологическим догматизмом, так и общемировым кризисом гуманистической идеологии. Было ясно, что дальше в том виде в каком СССР существовал до этого момента, он уже существовать не сможет. Должен был произойти фазовый переход, трансформация в иную форму существования. Но из критической точки можно попасть в очень разные состояния: можно выйти на новый уровень развития, а можно и скатиться в хаос. Причем для того, чтобы выбрать тот или иной путь достаточно иногда малейшего толчка в том или ином направлении. (Мне очень нравится аналогия с мячом на вершине горы – малейший толчок может предопределить, по какому склону он покатится, и в зависимости от направления этого слабого толчка мяч может попасть в совершенно разные места, отстоящие друг от друга на сотни километров). Толчком, предопределившим направление, по которому мы покатились, оказался крестовый поход Рейгана против "Империи Зла". Рейган предпринял все меры к тому, чтобы тогдашнее советское руководство выбрало именно его рецепт преобразования страны.

5.6.5.2. Рецепты Рейгана и идеология "перестройщиков"

5.6.5.2.1 К чему приводит демократия, не ограниченная идеократией.

Рецепт процветания страны, любой страны, по Рейгану был прост до идиотизма. Он основывался на вере в бога, в "невидимую руку" рынка, и в мудрость народа, осуществляющего выбор посредством всеобщего демократического голосования. Похоже, что Рейган был довольно простодушным человеком, и искренне верил в эти немудреные идеологические догмы, забывая о том, что религия до реформации и после реформации – это, с экономической точки зрения, две совершенно разные вещи; что "невидимая рука" не спасла США от Великой Депрессии начала 30-х годов; и что всеобщее голосование появилось в самих Штатах далеко не сразу первоначально имели право голосовать только белые мужчины, обладавшие немалым имуществом (так называемый имущественный ценз). Всеобщим избирательное право в США стало лишь после того, как была построена пропагандистская машина для промывания мозгов избирателям.

Теоретически возможны такие условия, при которых демократия сможет приносить пользу, как всему обществу, так и отдельным его членам. Необходимым (но, возможно, недостаточным) условием для этого является наличие среди населения не менее 51% очень хорошо образованных людей, способных принимать ответственные решения на основании понимания того что для них объективно выгодно, а что нет, не поддаваясь при этом давлению пропаганды. (Как показала история Перестройки, в нашей стране это условие не выполнялось).

С другой стороны, бывают такие условия, при которых демократия способна превратиться в орудие диктатуры. Возьмем такой "теоретический" пример. Допустим, в некоторой демократической стране имеется некая "олигархия", составляющая менее одного процента населения, но захватившая контроль над средствами массовой информации, прежде всего телевидением (это не противоречит предположению о том, что страна демократическая процесс монополизации средств массовой информации может происходить в силу чисто экономических причин, никак не связанных с политическим строем страны). Допустим также, что кроме этого одного процента населения существует еще 10-15% процентов населения получающего какие-то, пусть даже незначительные, выгоды от того, что у власти находится "олигархия". Назовем эти 10-15% процентов социальной опорой режима. Среди любой популяции всегда найдутся еще 10-15% населения, легко поддающихся внушению и "промыванию мозгов" с помощью телевидения. Власть "олигархии" может быть объективно невыгодна этим легко внушаемым людям, но они все равно будут поддерживать режим по принципу: "нынешняя власть отняла у меня все, но я благодарен ей за то, что она дала мне свободу!". Если сложить "социальную опору" с "внушаемыми", получим 25-30% политически активного населения, которое обязательно придет к избирательным урнам и проголосует за власть "олигархии". А если теперь еще учесть политическую апатию остального населения (старательно культивируемую "олигархией"), в результате которой на избирательные участки приходит меньше 50% от общего числа избирателей, то эти 25% политически активных сторонников "олигархии" оказываются в большинстве. Таким образом, формально ничуть не нарушая принципов демократии, 10% населения легко могут осуществлять диктатуру над остальными 90%.

Отечественные чиновники, будущие "прихватизаторы", увидели для себя в такой "рыночной демократии" большие перспективы. К концу 80-х годов основными направлениями "реформ" стали не ускорение научно-технического прогресса (о нем прочно забыли), и не строительство правового государства (это было им уж и вовсе ни к чему), а приватизация (то есть раздача государственного имущества в собственность тем, кто это имущество не создавал) и государственная поддержка религии (прямо по Марксу – если есть антагонистические классы, то нужна и религия как "опиум народа"). Чиновники жаждали сбросить с себя "намордник" коммунистической идеократии, не дававший им воровать всласть. Только так можно объяснить тот парадоксальный факт, что газеты и журналы, контролировавшиеся коммунистической партией, во время перестройки начали вдруг печатать антикоммунистические статьи.

Народ, в массе своей не понимавший, что коммунистическая идеология в первую очередь защищает именно его права, ограничивая произвол бюрократии, не воспротивился такому повороту, тем более, что он уже был соответствующим образом воспитан передачами "Голоса Америки" и "Свободы". На последовавших "свободных" выборах большинство народа голосовало так, как ему сказали против коммунистов. Но даже при всем при этом, на референдуме о сохранении СССР народ проголосовал за обновленный СССР. Народ хотел именно этого – обновления СССР, а не его разрушения. Но остановить запущенный механизм разрушения было уже не под силу никому. Разыграв в августе 1991 года потешный "путч", номенклатура, жаждавшая вырваться из ограничений накладываемых на нее коммунистической идеократией, использовала его в качестве предлога для того, чтобы потребовать роспуска коммунистической партии. Распустив партию, Горбачев лишился реальных рычагов управления страной. С этого момента его судьба и судьба всей страны были предрешены. Страна рассыпалась на части. Тут совпали интересы Запада, который желал ослабления, а если можно, то и уничтожения СССР, интересы местных националистов, которые всегда этого желали, и интересы местной бюрократии, получившей возможность создать множество новых доходных мест – ведь теперь каждой из пятнадцати республик нужны были свои государственные органы, заменявшие единые центральные органы, свои посольства за рубежом, погранпосты и таможни на границах между республиками и т.д. и т.п. В одной только Российской Федерации численность чиновников, управляющих государством в три раза больше чем в СССР, хотя сама РФ в два раза меньше Советского Союза. Мафия также хорошо погрела руки во всеобщем хаосе и при отсутствии ясных законов.

Все выиграли, проиграл только народ.

5.6.5.2.2. Экономическая идеология "перестройщиков" или безумства "невидимой руки" без мозгов

Здесь стоит повнимательнее приглядеться к той экономической идеологии, которую подсунули нам "перестройщики". Официально они уверяли, что хотят полностью деидеологизировать советское общество. Но на самом деле ни одно общество не может существовать без идеологии. Используя компьютерную метафору, можно сказать, что идеология является "программным обеспечением" общества. Даже те государства, которые провозгласили полный отказ от какой-либо идеологии, на самом деле пропагандируют идеологию невмешательства государства в дела общества, предполагающую, что общество сможет нормально функционировать благодаря процессам самоорганизации, помощи так называемой "невидимой руки".

Идеология "перестроичников", приведшая нас к катастрофе 1991 года, как раз и базировалась на такой наивной вере во всемогущество процессов самоорганизации, в "невидимую руку" рынка, которая, стоит лишь дать всем "свободу" (т.е. попросту говоря пустить все на самотек), сама собой построит наилучший из миров. Вера эта была тем более наивной, что наш противник в холодной войне вовсе не собирался прекращать эту войну на том лишь основании, что мы провозгласили переход к "новому мышлению". Противник продолжал войну организованно, целенаправленно, и больше полагаясь на тщательно спланированную пропагандистскую компанию, чем на некие процессы самоорганизации. И довел холодную войну до победного конца – до нашего полного развала. В этом ему очень помогла наша вера в "невидимую руку". Мы не осознавали тогда, что "невидимая рука" возможно и эффективна, но ужасно глупа, поскольку реагирует только на текущую ситуацию, но совершенно не способна видеть будущую перспективу. Образно говоря, "невидимая рука" всегда готова зарезать курицу, которая смогла бы через месяц снести золотые яйца, только потому, что сегодня из этой курицы можно сварить бульон (что и произошло с отечественной наукой и высокими технологиями).

Как только мы положились на "невидимую руку" и сняли у себя все протекционистские барьеры, охранявшие нашу экономику, неконкурентоспособную на мировом рынке уже хотя бы в силу нашего холодного климата, "невидимая рука" тут же ее и уничтожила. (В то же время даже США не считают для себя зазорным заниматься протекционизмом). Идеология – программное обеспечение общества, но вместо операционной системы нам подсунули вирус, который пожег все наше "железо".

Нам внушали, что рыночная экономика сама по себе, автоматически, ведет к техническому прогрессу. Немногие из нас тогда понимали, что это положение является идеологическим мифом, придуманным на Западе во времена холодной войны. В середине 20 века экономика и на Западе и в СССР была смешанной, рыночноплановой, однако потребности идеологической войны вынуждали Запад рядиться в тогу чистых "рыночников", а СССР приходилось представлять дело так, что рыночного сектора экономики у нас не существовало (разумеется, он существовал, но существовал в основном в виде "теневой" экономики). Исходя из идеологических соображений, Запад всегда старался приуменьшить роль государства в техническом прогрессе. Но если мы попытаемся проследить историю любого изобретения сделанного во второй половине 20 века, то обнаружим, что оно первоначально было разработано по заказу государства (чаще всего, министерства обороны) и лишь потом внедрялось в народное хозяйство. Что касается эффективности внедрения уже готового изобретения, то тут действительно рыночная экономика демонстрировала свои преимущества перед плановой.

Понять, почему рыночная экономика позволяет эффективно внедрять уже сделанные изобретения и разработанные технологии, но практически неспособна вести новые исследования и разработки без вливания денег со стороны государства, очень легко. Представим себе двух конкурентов. Один изготавливает свой товар (например, компьютер на электронных лампах, занимающий несколько комнат и потребляющий электроэнергию вырабатываемую целой электростанцией) по старой технологии, а другой задумал изобрести совершенно новую технологию, которая потенциально, лет через 10 позволит производить новый, очень прибыльный товар(компьютер на полупроводниках, умещающийся на одном рабочем столе и потребляющий энергии не больше чем телевизор), отсутствующий у конкурента. Но для проведения разработок, чтобы платить зарплату инженерам, ему нужны деньги. Где их взять? Если он попытается переложить расходы на покупателей, увеличив цену своих ламповых компьютеров, то покупатели перестанут покупать у него, а начнут покупать компьютеры у его конкурента, по более низкой цене. Разработчик разорится, изобретение не появится на свет. Конечно, он может попробовать взять деньги в банке, но никто не даст ему денег на десять лет просто так – банк потребует каждый год выплачивать проценты с займа и разработчику все равно придется увеличить цену на свою продукцию, и он все равно, в конце концов, разорится и изобретение не появится на свет. Так бы оно и было на самом деле, и мы до сих пор не увидели персональных компьютеров, если бы вдруг в 1957 году СССР не запустил спутник раньше американцев, а затем, в 1961 году и первого человека в космос. Американское правительство восприняло это как оскорбление, и заявило, что первым высадит человека на Луну до конца 1960-х годов. Но с полетом на Луну есть одна закавыка – на борту лунного посадочного модуля должен стоять свой собственный персональный компьютер. Если для полетов по орбите вокруг Земли достаточно было громоздких компьютеров на Земле, передающих результаты расчетов на борт по радио, то для полета на Луну радио не годиться – радиосигнал идет с Земли до Луны целую секунду, и пока результаты расчетов земного компьютера летят через эфир, лунный посадочный модуль уже может разбиться о лунную поверхность. Без бортового компьютера лунному модулю просто не обойтись. Но компьютер должен быть маленьким и потреблять мало энергии – масса и расход энергии на лунном корабле – величины очень критичные. И вот американское правительство берет деньги американских налогоплательщиков, идет к фирмам – производителям компьютеров и говорит: "вот вам деньги, пять лет на разработку". Они в ответ: "Вообще-то нужно или десять лет, или в два раза больше инженеров, и соответственно в два раза больше денег." "О'кей. Вот вам еще денег" – говорит правительство – "но чтоб через пять лет миниатюрный компьютер стоял на лунном корабле!". Через пять лет компьютер готов, а у фирмы-разработчика остаются на руках результаты исследований и разработок, проведенных за счет казенных денег. И тут фирма-разработчик оказывается в ситуации, когда ей достаточно поработать еще годик, чтобы сделать из уникального изделия для лунного корабля серийное изделие настольный компьютер для офиса. Разработчик берет в банке заем на год, через год первым выбрасывает новый товар на рынок, огребает с этого дела сверхприбыль, выплачивает банку проценты, но все равно оказывается в барыше. После этого новую технологию начинают перенимать конкуренты, действуя самыми разными способами – от покупки лицензий до промышленного шпионажа. Теперь им уже ничего другого не остается делать, иначе они разоряются и выходят из игры. Повторяю, в распространении уже существующих технологий рынок действительно очень эффективен.

Из этого примера видно что:

Во-первых, крупные технологические разработки, требующие больших и очень долгосрочных капиталовложений, результаты которых не всегда предсказуемы (может получится, а может и нет – ни один коммерческий банк под это денег не даст), могут появиться только благодаря вмешательству правительств. Сама по себе рыночная конкуренция крупных скачков в технологии обеспечить не может.

Во-вторых, для того, чтобы правительство вмешалось, необходимо чтобы правительство само было поставлено в условия конкуренции с другими странами. Причем конкуренции не обязательно рыночной – это может быть конкуренция в военной области (пример гонка вооружений между США и СССР), или конкуренция в пропагандистской области (гонка за высадку первого человека на Луну). Но она может быть и рыночной по форме (оставаясь политической по существу) – например, Япония, проиграв вторую мировую войну, решила отказаться от политики военных завоеваний, и начала экономическое завоевание рынков других стран. Для этого японское правительство создало целый ряд научных центров, содержащихся за казенный счет, но отдающих результаты своих разработок частным японским фирмам. Результаты такой государственной политики всем хорошо известны – японские фирмы добились господства на мировом рынке бытовой электроники, и играют существенную роль на автомобильном рынке даже в США.

Еще одно чисто идеологическое представление, которое нам вдалбливали в головы "перестройщики", состояло в том, что рыночная конкуренция способствует более полному удовлетворению потребностей людей. И в некоторых случаях такое представление соответствует действительности. Но когда к этому утверждению добавляют "всегда способствует", оно тут же превращается в еще один идеологический миф. Представим себе, например, двух программистов. Один создает полезные и познавательные учебные компьютерные программы для детей, а другой пишет компьютерные игры типа Doom, ничему детей не учащих и создающих у них почти наркотическую зависимость от игры. Ясно, что в условиях рынка первый разориться, а второй будет процветать – если только в этот процесс не вмешаются какие-либо внерыночные силы. В данном случае, такими силами могут быть просвещенные родители, которые не будут давать своим чадам деньги на "наркоподобные" игры. Но это если родители "просвещенные", т.е. выросли "не при рынке", и понимают, что программы, написанные первым автором полезнее для их детей, чем написанные вторым. А если родители сами воспитаны на Doom'е? У меня вообще есть сильное подозрение, что в условиях рыночной экономики, не ограниченной никакими другими, внеэкономическими факторами, цивилизация сможет просуществовать не долее жизни одного поколения.

Нас пытались убедить, что высокое качество западных товаров объясняется рыночной экономикой и конкуренцией. Однако, одна только возможность потребителя судиться с производителем некачественной продукции (и выигрывать у него ощутимые для производителя суммы) может улучшить качество продукции гораздо быстрее, чем рыночная конкуренция (если рыночная конкуренция вообще способна улучшать качество продукции – обратите внимание, что во всех странах, производящих качественную продукцию, существует развитое правовое государство, поэтому у нас нет достаточно данных, чтобы однозначно утверждать, что причиной высокого качества является рыночная экономика, поскольку причиной вполне могла быть правовая система).

Я не специалист в области экономики и могу ошибаться в деталях, но мне кажется, что в целом представление о рыночной экономике как единственном источнике прогресса и всяческих благ это большой идеологический миф, и мы на него попались. Под лозунгом о ненужности идеологии и под видом отсутствия какой бы то ни было идеологии нам всучили совершенно негодную идеологию. И мы как всегда принесли здравый смысл в жертву этой негодной идеологии.

Прошу понять меня правильно. Из всего вышеизложенного вовсе не следует, что рыночная экономика "плоха" в каком бы то ни было смысле. Экономика – это инструмент, с помощью которого общество достигает поставленных перед собой целей. Инструмент может быть подходящим или неподходящим для решения той или иной задачи. И даже для решения одной и той же задачи в разных исторических условиях могут потребоваться разные инструменты. И некоторые из инструментов не могут работать, когда их используют отдельно от некоторых других необходимых дополнительных приспособлений.

Прогресс при рыночной экономике обеспечивается не самими рыночными механизмами, а их внеэкономическими регуляторами и ограничителями – такими как культура, право, идеология. Если же никаких ограничений нет, то самым экономически выгодным занятием оказывается самое обыкновенное воровство. С точки зрения соотношения "затраты/прибыль", обыкновенное воровство значительно превосходит инвестиции не только в исследования и разработки новейших технологий, но даже в производство товаров по давно известным технологиям. Новейшая история России самым наглядным образом продемонстрировала это положение.

Да и вся история человечества показывает, что "дикий" капитализм в чистом виде – это страшная разрушительная сила. Развивались и процветали только те страны, в которых капитализм был уравновешен идеологией, в которых идеология служила обоснованием жесткой трудовой этики.

США зародились в 18 веке как страна с очень жесткой религиозной идеологией пуритан, и лишь в 50-е годы двадцатого века, когда страна достигла высокого уровня благосостояния, ограничения, налагаемые жесткой пуританской трудовой этикой, стали ослабевать. Точно также послевоенная Япония, с ее культом служения императору и трудовой этикой, смогла подняться из руин только благодаря тому, что перед народом была поставлена новая задача – снова построить Великую Японию, но на этот раз не путем военных захватов, а путем завоевания рынков, и японские рабочие в 50-е – 60-е годы трудились на фабриках словно самураи на поле битвы.

Еще один пример, о котором сегодня уже начинают забывать это невероятно быстрое восстановление СССР после второй мировой войны, опиравшееся на трудовую этику "коммунистической религии". И в современном Китае бурное развитие экономики опирается на коммунистическую идеологию.

У предпринимателя должно быть определенное представление о сверхзадачах его деятельности, о высших целях и идеалах, о его миссии в обществе. Иначе капитализм превращается в разрушительную борьбу всех против всех, обрекающую большую часть общества на страшную нищету и страдание.

5.7. Последствия гибели СССР

5.7.1 Последствия гибели СССР для советского народа

Последствия гибели СССР для народа оказались ужасны.

Относительно изолированная от всего мира плановая советская экономика постоянно нуждалась в рабочих руках, и, как следствие этого, поощряла рождаемость. В результате население СССР значительно превысило то количество людей, которые могли бы прокормиться на территории СССР, если бы она была частью мирового рынка, и трудовые ресурсы могли бы свободно ее покидать. Как уже было сказано выше (См. раздел 5.4.5.2.), производство большинства промышленных товаров на территории такой холодной страны как Россия экономически менее выгодно, чем в теплых странах. Если бы Советский Союз не был страной, экономически изолированной от остального мира, значительная часть существовавших в нем промышленных предприятий просто никогда не была бы построена точнее часть из них была бы построена, но в более теплых краях. Соответственно, рабочие руки, занятые на этих предприятиях так никогда бы и не родились, поскольку у их родителей не было бы работы и не было бы денег, чтобы вырастить детей, либо их родители уехали бы в теплые страны, туда где можно найти работу, и родили бы их там, в теплых странах.

Но история сложилась так, как сложилась, и на территории одной только Российской Федерации после распада СССР оказалось 150 миллионов жителей, в то время как в условиях свободной рыночной экономики эта страна может прокормить, по разным оценкам, только от 15 до 50 миллионов человек населения (последняя цифра является экстраполяцией населения Канады, которое составляет 30 миллионов человек, на почти в два раза большую территорию России. Канада берется для сравнения, поскольку климат в этой стране похож на российский, но она развивалась в условиях открытого рынка). Это означает, что как только "реформаторы" решили ввести капитализм и интегрировать Россию в мировую экономику, как минимум две трети населения – 100 миллионов россиян – автоматически оказались "избыточным населением". Причем уезжать большинству из этих людей некуда граница по прежнему на замке, только теперь не изнутри, а снаружи, поскольку Запад не способен обеспечить работой население России, превышающее по численности население крупнейших западноевропейских стран. Иными словами эти люди обречены "реформами" на вымирание, и вымирание это уже началось – по официальным данным население Российской Федерации сокращается ежегодно на 700 тысяч человек.

Начиная свои реформы, реформаторы обещали нам более эффективную экономику, но забыли сказать, какую цену в человеческих жизнях придется заплатить за переход от одной экономической системы к другой.

Еще в 1948 году Генеральная Ассамблея ООН в международной конвенции по предотвращению и наказанию за преступление геноцида дала юридическое определение геноцида и признала геноцид преступлением согласно международному праву. В соответствии с этой конвенцией любое из следующих действий предпринятое с целью устранить конкретную национальную, этническую, расовую или религиозную группу составляет геноцид: (1) убийство членов группы, (2) нанесение серьезных телесных или психических травм членам группы, (3) преднамеренное создание для группы таких условий жизни, которые рассчитаны на то, чтобы убить ее, (4) принятие мер нацеленных на предотвращение рождаемости внутри группы, и (5) насильственное отнятие детей у группы.

Повторяю, любое из этих действий. Если рассматривать советский народ как этническую группу, то по отношению к ней применяются экономические меры, нацеленные на предотвращение рождаемости внутри группы (пункт (4) выше). В какой -то мере применимы пункты (3) (условия жизни) и даже пункт (2) (серьезные психические травмы). Правда для того, чтобы официально признать эти действия геноцидом, необходимо доказать их преднамеренность. Есть ли здесь на самом деле элемент преднамеренности может определить только международный суд (аналогичный Нюрнбергскому процессу над нацистскими преступниками). Пока такой суд не состоялся, мы можем с уверенностью утверждать лишь одно большинство реформаторов всегда открыто признавало свою ненависть ко всему советскому и отрицало свою причастность к советскому народу, называя себя "россиянами".

Существуют различные оценки того, насколько снизился уровень жизни народа после распада СССР. Все эти оценки ненадежны, поскольку шкала цен существенно изменилась – одни товары стали относительно дороже, другие относительно дешевле. Некоторые из наиболее нахальных реформаторов даже берутся утверждать, что жить стало лучше (жить стало веселей?) на том сомнительном основании, что раньше, мол, полки магазинов были пусты, а теперь они ломятся от товаров (аргумент сомнителен хотя бы уже тем, что переполненные полки магазинов не обязательно свидетельствуют об изобилии товаров – они могут также свидетельствовать об отсутствии у населения покупательной способности). Но есть два статистических показателя которые позволяют судить об общем уровне, и даже качестве, жизни. Это – рождаемость и продолжительность жизни. Правда рождаемость, если рассматривать ее саму по себе ни о чем не говорит – низкая рождаемость может быть свидетельством как очень низкого, так и очень высокого (как в западной Европе) уровня жизни. Но когда снижение рождаемости наблюдается в сочетании с непрерывно сокращающейся продолжительностью жизни – это явный признак резкого снижения уровня жизни. С момента распада СССР в России и большинстве других бывших советских республик отрицательный прирост населения (попросту вымирание) сочетается со стремительным сокращением продолжительности жизни населения, что немыслимо для промышленно развитых стран.