Текст книги "Ответный удар"

Автор книги: Александр Лавров

Соавторы: Ольга Лаврова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц)

Сцена девятая

Просторная комната на даче Воронцова. Камин, рояль, стилизованная мебель. Воронцов, Ляля с Лёлей. Немного на отшибе Ферапонтиков сам с собой играет в карты. Приглушенно звучит музыка.

Ляля. Планы? Планов много. Вот надеемся недели через две махнуть в Будапешт. Повезем коллекцию осенних моделей.

Лёля. Вы не бывали в Будапеште?

Воронцов. Увы, нет.

Ферапонтиков. Разве нам можно?

Лёля. Отчего же?

Воронцов. Как вы похожи и непохожи... Ляля почти не задает вопросов.

Лёля. А мне вот любопытно знать, чем вы, собственно, занимаетесь!

Воронцов. Я бы, пожалуй, сказал, но этот мерзкий человек не позволит (оглядывается на Ферапонтикова).

Ферапонтиков(не отрываясь от своей игры). Еще бы!

Лёля. А мне кажется, вам самому нравится окружать себя тайнами.

Воронцов. Ах, Лёля!.. Лёля и Ляля... Давайте лучше танцевать!

Лёля. Вы танцуете? Надеюсь, такой вопрос дозволен.

Воронцов. Дозволен, моя прелесть! Но в нем заключен обидный подтекст. «Боже мой, думаете вы, наш Евгений Евгеньич собирается танцевать? Через полторы минуты начнется одышка, и через пять он свалится замертво!..» Ну-ка, попробуем!

Прибавляет громкость. Танцует с Лялей, потом с Лёлей.

Лёля. Евгений Евгеньич, сколько вам лет?

Воронцов(смеется). Государственная тайна.

Лёля. Вы были женаты?

Воронцов(после паузы). Да. Мы работали вместе... Моя жена... погибла.

Ферапонтиков(в притворной панике). Девочки, Евгения Евгеньича нельзя расстраивать! У него завтра эксперимент!

Воронцов(Лёле). Вы, очевидно, спросите какой?

Лёля. Нет, я устала спрашивать и не получать ответа.

Ляля. Наконец-то!

Воронцов. Не обольщайтесь, Лялечка, это временное затишье, и надо им воспользоваться, чтобы выпить. Пошли-ка, Федя, организуем. А девочки пока посудачат на мой счет.

Воронцов и Ферапонтиков выходят.

Ляля. Посудачим?..

Лёля. Занятный дядька. А дача – просто обалдеть!

Ляля. Но верно, в нем что-то есть?

Лёля. Много чего в нем есть, Лялька. Только не пойму, что именно. Жаль, староват, а то бы...

Ляля. Что?

Лёля. Женила бы его на тебе, и стала бы ты у нас знатной дамой!

Ляля. И каждый день ездила бы на машине в Дом моделей – на всех вас любоваться!.. Знаешь, иногда его немного жаль... иногда чудится, что он не настоящий... Хочется понять.

Лёля. Не задавая вопросов?

Ляля. Ты же видишь – вопросы бесполезны.

Лёля. Евгений Евгеньич... А знаешь, порой мелькает что-то неприятное. Может быть, от присутствия этого Феди... Но безусловно большое обаяние.

Ляля. Лёлечка, уступаю. И оцени мое благородство: вместе с дачей, машиной и телохранителем!

Смеются. Входит Воронцов, за ним – Ферапонтиков. Он несет поднос с шампанским, фруктами и легкой закуской.

Воронцов. Вот, Федя, меня уже обсудили и надо мной посмеялись.

Ляля. Да нет, мы не над вами.

Воронцов. Тогда над Федей. У него такое свойство – вызывать смех... пока с ним не познакомишься поближе.

Лёля. А если поближе?

Воронцов. Если поближе?.. Видите, Лялечка, у нее уже наготове ворох новых вопросов. Поближе он ужасен, мой Федя! Но предан как пес... За сколько ты меня продал бы, Федя?

Ферапонтиков(вздрогнув). Кому?

Воронцов. Я знаю? Кому-нибудь.

Ферапонтиков. Смотря и какой валюте.

Воронцов. Скажем, в долларах... нет, доллар неустойчив, советую в рублях. (Пауза.) Ну – за сколько?

Ферапонтиков. Да вот все считаю-считаю... нет, больно дорого выйдет, Евгений Евгеньич. Никому не по карману.

Воронцов. Так, Федя... Ну, у всех налито? Выпьем за именинника!.. Как, я не сообщил, что сегодня день рождения моего кота? И вы его не видели?! Федя, немедленно доставь Мурлыку! Он либо в спальне, либо на террасе.

Ферапонтиков уходит. Слышен удаляющийся зов: «Мурлыка!.. Мурлык, Мурлык... Кис-кис-кис...» Воронцов и девушки пьют. Потом Воронцов запускает обе руки в карманы, вынимает что-то и прячет, за спиной.

Воронцов. Девочки, у меня для вас по сувениру. Ляля, в какой руке?

Ляля. В левой!

Воронцов(протягивает ей, а затем Лёле по коробочке). В левой! В правой!

Девушки раскрывают коробочки и обе ахают.

Лёля. Какая прелесть! (Осторожно вынимает кольцо.)

Ляля. А у меня сережки...

Воронцов. Примерьте, по-моему, вам пойдут.

Ляля. Ох, они кому угодно пойдут. Но... это вы называете «сувенир»?.. Нет, Евгений Евгеньич, не сердитесь, я не могу взять. И вообще...

Воронцов. Ляля! Неужели вы способны так обидеть одинокого человека...

Ляля. Поставьте себя на мое место...

Воронцов. Нет, это вы станьте на мое место! У меня в гостях два очаровательных создания, все чудесно, я отдыхаю душой, танцую и предвкушаю удовольствие от подарка... и вдруг!

Ляля. Они слишком дорогие.

Лёля. А я-то уж вовсе ничем не заслужила.

Воронцов. Что за гадкое слово! Почему вы должны что-то «заслуживать»? Нет, вы обе просто невозможные девчонки!

Ляля. Евгений Евгеньич...

Воронцов(не слушая). «Дорогие»... ну не смешно ли!.. Ах, Феди нет, и я наговорю лишнего... Не расстраивайте меня. (Понижает голос.) Завтра эксперимент. И небезопасный!

Девушки в нерешительности переглядываются. Им действительно не хочется обижать Воронцова.

Воронцов. Если будете хорошими, я спою.

Лёля. Вы и поете?

Воронцов. Иногда пытаюсь.

Подходит к роялю, поет старинный романс, чуть «с надрывом». К концу в дверях появляется Ферапонтиков.

Лёля. Евгений Евгеньич, да вы могли бы стать певцом! Как жаль...

Воронцов делает резкое движение.

Ферапонтиков. Ой, девочки, думайте что говорите! Певцов навалом, а Евгений Евгеньич – один!

Воронцов. Ладно, Федя. Девушки больше любят певцов... Мурлыку не нашел?

Ферапонтиков. Нигде не отзывается.

Воронцов. Покыскай в саду.

Ферапонтиков уходит.

Воронцов. Выпьем еще, пока не выдохлось.

Ляля. Лучше еще спойте, Евгений Евгеньич.

Воронцов. Выпьем и споем. (Наполняет бокалы девушек.) За молодость и счастье!

Пьют, и Воронцов снова поет. С котом под мышкой, входит Ферапонтиков.

Воронцов. Молодец, Федя! Представь юбиляра дамам.

Сцена десятая

Кабинет Томина. Он говорит по телефону.

Томин. Видите ли, преступники опытны... Верно, я тоже не новичок... Разумеется, ищу и, разумеется, надеюсь найти... Нет, разъяснять свою методику не имею права... Да, можно пожаловаться начальству, но это вряд ли ускорит дело... Нет-нет, не обижаюсь, но поймите: я не бог, я только майор!.. Когда вы вернетесь?.. До свидания, счастливой, вам командировки! (Положил трубку, беззлобно.) «Уже три недели!» Ей мнится – протекла вечность. Врезала бы приличный замок в дверь – было бы что носить... Хорошо хоть уедет пока, все-таки передышка.

Сцена одиннадцатая

Кабинет Знаменского. Входит Медведев.

Знаменский. А-а! Входите-входите, исчезнувший. Скопин уже не раз справлялся о ваших успехах. Чем порадуете?

Медведев. Я помню, что обещал в понедельник, да вот... Вылезли некоторые обстоятельства, и оказалось, что нет мне иного пути, как на свалку!

Знаменский. Зачем уж такие крайности! Неудачи у всех бывают.

Медведев. Да я же не фигурально – про свалку! В самом доподлинном смысле! (Достает из папки документы, показывает их Знаменскому.) Вот. Моралёв аккуратно заказывает машины, причем обычно даже две. Шоферы разные. Но соль не в том. В путевых листах везде черным но белому написано, что утиль забирают не из моралёвской лавочки, а с городской свалки!

Знаменский(просматривает путевые листы). Что за ерунда?

Медведев. Только на первый взгляд, Пал Палыч. Сунул я нос глубже, и открылись мне разные разности. Чтобы запастись утилем, не обязательно сидеть в приемном пункте. На свалке наберешь чего хочешь. Иной палаточник только так и выкручивается. Видит он, что план горит, – и туда. В ближайшей пивной сколотит команду алкоголиков – те уже знают, поддежуривают. За час набьют ему машину доверху. А когда все погружено, он губы скривит: кости, мол, гнилые, металл ржавый, – сунет на три бутылки, и прощай. Лично был свидетелем подобной сцены.

Знаменский. Что же получается – сноровка плюс нахальство, и Моралёв действительно мог таким манером регулярно добывать цветмет?

Медведев. Нет, у него это все равно липа. Больно много. Да и не один он там желающий... Между прочим, знаете, свалка – это здорово интересно! Нет, не смейтесь, честное слово. Свозят туда все на свете. А уж народ толчется – нарочно не придумаешь. Мальчишки шныряют, что-то друг у друга выменивают – провода, подшипники... Потом, гляжу, бородатый парень в заокеанских джинсах какую-то чугунную корягу тащит. Я говорю: «Кто на помойку, а иной – с помойки...» Так он меня своими очками насквозь прожег. «Дурака, говорит, издали видно. Это ж, говорит, антикварная вещь, напольный канделябр!»... Завсегдатаи есть, представляете? Старичок, например, гуляет с палочкой, будто по бульвару. Встретил знакомого, поздоровался. «Жду, говорит, новую партию макулатуры. А вы?» «А я, – это тот ему, – все пружину настоящую не найду!» Наверно, мастерит что-то. Любопытно, честное слово! Да вот поедете – увидите.

Знаменский. Вы и меня собираетесь туда заманить?

Медведев. И вас.

Короткая пауза. Знаменский раздумывает.

Знаменский. Допустим, свалка для Моралёва – перевалочный пункт... Да, вероятно, его «поставщику» удобней вывозить отходы под видом мусора... Ну, и как мы станем эту публику ловить?

Медведев. Поймаем! Тут в чем хитрость: забрать с поличным, пока товар у Моралёва в руках.

Знаменский. Значит – от погрузки до разгрузки.

Медведев. Вот именно – только от и до. В пути. А раньше и потом с него взятки гладки.

Знаменский. Так... Но Моралёв не один. Кроме «поставщика» есть кто-то свой и на складе и на свалке.

Медведев. На свалке уж точно. Там и припрятать надо и присмотреть за этим металлом, а то другие старатели в момент растащат.

Знаменский. Тогда придется нам сразу в трех местах. Первую машину перехватить на складе – выяснить, кто ее примет. Вторую – хорошо, если б вторая, – ту задержать на дороге. А на свалке зафиксировать, кто руководил погрузкой.

Медведев. Ясно! Теперь только дождаться, когда Моралёв закажет транспорт, и действуем!

Сцена двенадцатая

Комната на даче Воронцова. Это своего рода контора, в которой хозяин принимает посторонних. Воронцов сидит за большим канцелярским столом, вокруг стоят Моралёв, Бах, Ферапонтиков и кладовщики Миша и Гриша. Моралёв – наглый парень лет 28, на нем кричащий костюм, сверхмодный галстук. Бах – хмурый, замкнутый, на вид лет 45, но, может быть, на самом деле он моложе. Одет неброско. Миша и Гриша – каждому под 40, здоровые, рослые мужики с явными признаками любви к спиртному. Сейчас они «при параде» – в накрахмаленных сорочках и туго затянутых галстуках. Воронцов достает из несгораемого ящика пять разной толщины конвертов.

Воронцов. Михаил, тебе. (Миша любовно берет протянутый конверт и кладет в карман.) Гриша!

Гриша(суетливо делает то же самое и, отступив на прежнее место, заглядывает в конверт, но пересчитать деньги не решается). Как обычно, Евгений Евгеньич?

Воронцов. Тут не базар, не обсчитывают. Следующий – Ферропузиков!

Ферапонтиков(после небольшой паузы). То есть... я?

Воронцов. Кто же еще? Хватай-налетай.

Ферапонтиков(подобострастно хихикая). Вечно вы меня именуете всяко-инако.

Воронцов. Люблю вариации. Так берешь свою долю или уже не нуждаешься?

Ферапонтиков. Господь с вами, как можно! (Принимает конверт в обе руки.) Спасибочка!

Воронцов. Борис Львович, прошу вас.

Бах берет конверт довольно равнодушно, постукивает им по ладони, складывает и сует в задний карман брюк.

Воронцов. Сказали жене, что вас перевели на персональную ставку?

Бах. Сказал.

Воронцов. Обрадовалась?

Бах. Да. Побежала покупать в букинистическом словарь Брокгауза и Ефрона. Томов около 60, что ли...

Воронцов. Тяжелый случай. Женщина с интеллектуальными запросами – это, пожалуй, единственное, отчего у меня сдают нервы.

Бах. Оставим. Все-таки я для вас еще Бах, без вариаций. Не Моцарт или, скажем, Штраус.

Воронцов. Не надо всуе поминать святых имен. (Моралёву.) Юрочка – твое.

Моралёв(не вынимая рук из карманов). Я на том же проценте больше не работаю. Или прибавка, или...

Воронцов(начинает тихо). Или ты пробочкой вылетишь со своего тепленького местечка... Мой юный друг, когда ты доживешь до моих лет и вдоволь понюхаешь тюремного воздуха – вот тогда ты, возможно, кое-что поймешь. (Повышая голос – Моралёв морщится.) И получишь право разевать пасть!.. (После паузы, спокойно.) Не пригрезилось ли тебе, что ты независимый бизнесмен и сам себе хозяин? Нет, мальчик, хозяин я, потому что в моих руках ничейная земля, святое место, где только и возможна «кража до востребования». Попробуй пригнать свои машины прямиком на завод. Борис Львович тебя попросту не узнает и будет абсолютно прав. Так что цыц!.. Говорят, купил в Измайлове ЗИМ?

Моралёв. Не я купил – брат. У меня только доверенность.

Воронцов(остальным). Учитесь! Какой мудрый полет мысли! Разумеется, братцу, закройщику ателье, подержанный ЗИМ вполне по карману. И не важно, что он в жизни не садился за руль. Наивная козявка!

Кидает конверт на край стола. Моралёв угрюмо забирает его. Среди остальных происходит некоторое движение, оттого что напряженность разрядилась и церемония вроде бы завершена.

Воронцов. Прошу внимания, официальная часть не закончена. Сядьте!

Все выжидающе рассаживаются.

Воронцов. На повестке короткое сообщение. (Он говорит радостно и дружелюбно.) Сегодня у нас своеобразный юбилей, и я хотел бы всех поздравить. Как выражаются ученые люди, количество перешло в качество: общая сумма совершенных нами хищений достигла той величины, которая предусмотрена уже иной, чем прежде, статьей Уголовного кодекса. И статья эта гласит: «Вплоть до высшей меры!»

Долгая пауза. Воронцов наблюдает за произведенным впечатлением.

Воронцов. Итак, мы теперь не просто расхитители, но «особо опасные»! Согласитесь, это ко многому обязывает. (С грустью Моралёву.) А ты, козявочка, на ЗИМе катаешься, чтобы на тебя пальцами указывали! Не можешь, как все, на «Жигулях» ездить? (Кладовщикам.) Гришенька с Митенькой из ресторанов не вылезают! (Ферапонтикову.) Ты дачу строишь с балконами!

Ферапонтиков. Один всего... один балкончик...

Бах(после паузы). Ко мне претензии есть?

Воронцов. Пока единственная: такой торжественный день, а вы не в духе.

Снова все молчат.

Моралёв(взрываясь). Нет, черт возьми!.. Почему я должен знать, сколько до меня нахапали?! Какое мое собачье дело?..

Миша(робея). Я вот тоже... недавно это...

Воронцов. Ай-я-яй, типичная правовая неграмотность. Для состава преступления, друзья, важен общий размер ущерба, нанесенного государству всей шайкой. (Подчеркнуто весело.) Ясно, шайка?.. Посему так: живем тихо, работаем еще год – и в разные стороны. А пока чтобы никакого шороха купюр! Если не нравится – встань лицом к стенке и постой подольше, подольше и понюхай кирпич... Отныне на всех нас дуст ветерком из могилы. Не простужаться!.. А теперь пошли, стол накрыт.

Сцена тринадцатая

Вечер. ЗИМ, который ведет Моралёв, останавливается у одного из домов. Рядом с Моралёвым Бах.

Бах. Спасибо, что подбросил...

Моралёв. О чем речь...

Бах. Гляди, не гони назад, а то коньячком от тебя...

Моралёв. Ладно... Небось не впервой.

Бах. Ну, будь здоров...

Моралёв. Пока... (Включает зажигание и опять глушит мотор.) Пожалуй, и не уснуть сегодня, а? Умеет паскуда припугнуть. Как он про кирпичную стенку-то, а?

Бах. Это верно, что Воронцов сидел раньше?

Моралёв. Может, и врет.

Бах. А что за разговоры, будто он певцом был?

Моралёв. Это точно. До войны консерваторию кончил.

Бах. Машину продашь?

Моралёв. Может, продам, а, может, и нет. Я на испуг короткий. Сегодня потрясусь, завтра развеселюсь... Главное, сам живет как король, а мы – чтобы тише воды!..

Бах. Как по-твоему, есть шанс завалиться?

Моралёв(почти шепотом). Об этом нельзя думать, понимаешь, нельзя!.. Будем думать – сами накличем... Забыть надо о Петровке, будто нет ее вовсе!.. Забыть! Нет ее!

Сцена четырнадцатая

Квартира Баха. Это самая обычная двухкомнатная квартира в пятиэтажном блочном доме. Обставлена разрозненной мебелью из недорогих гарнитуров. Особого уюта не чувствуется, словно люди живут здесь временно. Входит Бах, его встречает жена – не очень заботящаяся о своей внешности худощавая блондинка. Она моложе Баха лет на пять. В лице, манере держаться сквозит какая-то непрактичность.

Бах. Думал, уже легла...

Жена. Хотелось дождаться... Выпьешь чайку?

Наскоро собирает на стол. Бах в ее отсутствие вынимает часть денег из конверта, перекладывает в нагрудный карман.

Жена. И как там старый приятель?

Бах. У него... язва желудка. Надо было навестить... (Доставая деньги.) Вот тебе прогрессивка. А это —Светке на туфли: спит и видит новомодную «платформу».

Жена. Знаешь, Светка меня огорчает... Зачем ты поощряешь ее щегольство и тягу к материальным благам?

Бах. Брось, Маша. Лишняя пара туфель, новая сумочка – не велик разврат...

Жена. Но ей только восемнадцать!

Бах. Женщина всегда должна быть женщиной.

Жена. А не синим чулком, как я?

Бах. Ты не синяя, ты голубенькая. Митя под стать тебе, он пойдет в науку. А Светка...

Жена. Дурочка?

Бах. Зачем? Добрая милашечка... Не всякий способен быть счастливым по твоему образу и подобию.

Жена(помолчав). Думаешь, я не понимаю? Ты смертельно изголодался по настоящей работе! Эта нелепая должность мастера... Ну, хорошо, Волков страдал манией величия и не простил тебе публичной насмешки. Но он больше не директор! Почему ты смирился?

Бах. Ах, Маша, Маша, как много ты не знаешь и не сможешь понять...

Жена. Боря, милый! Я об этом говорю первый раз. Все не хватало духу трогать эту тему. Но больше не могу уже. Ты угнетен, непохож на себя, и с каждым месяцем все хуже... Так можно дальше?

Бах(помолчав). Я заурядный стареющий тип, Машенька. Как тебя угораздило выйти за такого?

Жена. Мы сегодня говорим друг другу странные вещи, Боря...

Бах(неожиданно для себя). Послушай, ты не могла бы махнуть на меня рукой? Плюнуть – и все, а?

Жена. Махнуть рукой?.. Да я у тебя в неоплатном долгу, если на то пошло! По существу, я со своей наукой паразитировала на тебе многие годы!

Бах. Брось...

Жена. А кто чертил? Кто делал по ночам расчеты? Перерыл для меня буквально горы журналов и справочников?..

Бах. Брось, черновая работа.

Жена. Где бы была моя диссертация, если б ты не укачивал сначала Светку, потом Митю, не бегал по магазинам и в прачечную!

Бах. Машенька, ты талантливей и умней меня.

Жена. Во-первых, это не доказано, а во-вторых, большинство мужчин все равно поступило бы наоборот!

Бах(пытается закончить разговор шуткой). Слава богу, хоть когда-то одному мужчине удалось проявить благородство...

Жена не отвечает, в упор смотрит на Баха, тот не выдерживает взгляда, опускает голову, делает вид, что занят чаем.

Жена(после долгой паузы). Боря, не ставь на себе крест... Давай уедем!

Бах. Куда...

Жена(подходит к карте на стене – это обычная школьная карта – и прикасается пальцем к какой-то точке в Сибири). Примерно сюда.

Бах. Давай. Чем дальше, тем лучше.

Жена. Боря, там пускают сложный металлургический комплекс.

Бах. Медведи водятся?

Жена. Наверняка!

Бах. Тогда решено!.. (Вскакивает, подходит к жене.) Нет, ты что – серьезно?!

Жена. Абсолютно серьезно. С меня уже месяц требуют: «да» или «нет».

Бах. Господи, конечно, да! Что же ты молчала?!

Жена. Дети, Боря... Если удастся взять, то только одного Митю. Светка же не бросит институт... Я не решалась тебе сказать.

Бах(разглядывает карту). Мать честная, это сколько же километров... от всего этого! Лайку заведем... Будем с Митькой на медведей ходить...

Жена. Значит, ты согласен ехать?

Бах. Только бы взяли!

Жена. А Светка?

Бах. Светку мы выдадим замуж. Все равно к тому идет, Машенька.

Жена. То есть?..

Бах. Я уже посвящен. В разгаре роман с одним аспирантом. Приличный вроде парнишка.

Жена. И я ничего не знаю?!

Бах. То у тебя доклад, то конференция...

Жена. Нет, просто невероятно! С отцом задушевные разговоры, а я в стороне!

Бах. Не обижайся, Машенька. (Снова подходит к карте.) Ну почему ты не сказала раньше!.. Эх, если б выгорело!

Сцена пятнадцатая

Загородное шоссе. Стоит патрульный мотоцикл, рядом Медведев в форме ГАИ. Проводив глазами проехавший грузовик, говорит в радиотелефон.

Медведев. Вызываю Каму, вызываю Каму... Докладывает Медведев. Номер 17-35 сейчас проехала мимо. Будет на складе минут через двадцать пять... Да, жду вторую...

Сцена шестнадцатая

Криминалистическая лаборатория. Знаменский и Кибрит. Кибрит укладывает что-то в сумку.

Знаменский. А это что?

Кибрит. Старые туфли. Переобуюсь по дороге и буду ходить по твоей помойке. Потом можно там и бросить.

Стук в дверь, входит Томин. На нем продранный ватник без верхних пуговиц.

Томин. Не пугайтесь, это я.

Знаменский. Хоро-ош...

Кибрит. Да, живописен.

Томин. Станешь живописен: три нераскрытые кражи на шее!.. Пока некоторые витают в эмпиреях, я просто скатываюсь на дно.

Кибрит. Какие там эмпиреи! Знаешь, куда мы собираемся? На свалку. Ждем только сигнала.

Томин. Вот те раз! И я туда же! Ну до чего же земля круглая! А что у вас вдруг на свалке?

Знаменский. Комбинации с утилем. А у тебя?

Томин. Все эти проклятые кражи! Никаких концов. Единственная сейчас ниточка – что каждый раз поблизости маячил мусоровоз. Вот и тяну эту ниточку, вживаюсь в помоечную среду. Набираю битыми самоварами на бутылку, слушаю пьяные разговоры. Похоже, кто-то там кормится перепродажей ценных штучек... Слушайте, братцы, подвезите! В общественном транспорте меня презирают, а идти в таком виде к начальству машину просить... Я не доезжая выскочу, ладно? А по дороге обменяемся информацией.

Знаменский. Уважим просьбу?

Кибрит. Так и быть.

Звонит телефон. Знаменский снимает трубку.