Текст книги "Персона нон грата"

Автор книги: Александр Лаптев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

Глава 8. Свобода

Коридор несколько раз раздваивался, и Андрей всякий раз поворачивал то влево, то вправо, стараясь уйти как можно дальше. Вдруг он увидел углубление в стене. Не веря глазам, приблизился… Перед ним бы грузовой лифт – широкий, массивный, с металлическими дверцами. Андрей надавил пластмассовую кнопку, вспыхнул зелёный светоиндикатор, где-то в самой глубине мягко заурчал мотор. Гудение приблизилось и стихло, разошлись металлические панели, и Андрей увидел ярко освещенную кабину, в которой могло разместиться двадцать человек. Он шагнул внутрь и нажал на кнопку с цифрой «2».

Путешествие было недолгим. Никакой план не успел составиться у него в голове. Андрей просто вышел из лифта и размеренным шагом пошёл по коридору. Впереди маячила решётка, пересекающая коридор, а за ней прохаживался дюжий охранник, заложив руки за спину. Он, конечно, видел, как Андрей вышел из лифта и теперь приближается к нему. Катастрофа казалась неизбежной, до решётки оставалось несколько метров. Охранник уже стал поворачиваться к нему, как вдруг открылась неприметная дверь слева по ходу, и из неё быстро вышел мужчина в чёрном костюме и со злым лицом. Он держал перед собой какие-то бумаги, губы его шевелились; едва не столкнувшись с Андреем, он умчался в сияющую даль. Андрей и сам не понял, как это получилось, но он вдруг шагнул к двери и, уверенно распахнув её, вошёл внутрь. В комнате никого не оказалось. Светился разноцветными огнями пульт справа на стене, посредине стоял массивный стол со множеством каких-то аппаратов. У противоположной стены рядком выстроились стулья. Окна были закрыты толстыми плотными шторами. Андрей быстро прошёл к окну и откинул штору. Решётки не было! Сердце радостно забилось. Однако, присмотревшись, он заметил тонкий провод – он разделялся в левом нижнем углу и через подоконник уходил вниз. Сомневаться не приходилось – это была сигнализация. Из коридора донёсся какой-то шум, донеслись обрывки разговора. Всё ближе… Секунда – и Андрей влез с ногами на подоконник, задёрнул штору и замер.

В кабинет вошли двое. Разговаривать они начали ещё в коридоре.

– Сколько это будет продолжаться? Вчера у вас тело исчезло, сегодня свет погас, а завтра потолок обрушится на голову?

Ответа не было. Доносилось лишь какое-то сопение, означавшее, должно быть, раскаяние.

– Вы установили причину перегрузки сетей? Можете сказать? Или опять скажете – нонсенс?

– Мы ищем, Константин Фёдорович. К утру всё починим. А пока что включили аварийное освещение.

– Аварийное освещение они включили! А до этого вся больница целый час сидела в темноте.

– Тридцать минут.

– Пусть так. Вы знаете – что может случиться за тридцать минут? И почему вообще идет речь о каких-то минутах, когда вы уверяли нас, что аварийное освещение включается автоматически? Так почему, я вас ещё раз спрашиваю, столько времени весь больничный комплекс был без электричества?

Проштрафившийся сотрудник этого не знал. Он виновато сопел и шоркал подошвами.

– Прошу завтра к девяти представить мне полный отчёт. И чтобы там не было ваших «по всей видимости» и «надо думать»! Я не потерплю расхлябанности! Вы меня поняли?

– Да, я всё понял.

– Можете идти.

Оставшись в одиночестве, хозяин кабинета долго ещё издавал разнообразные хрипы, переходил с места на место и что-то бормотал. Потом вдруг сел за стол и склонился над бумагой. Исчеркав лист вдоль и поперёк, уставился на него, затем решительно скомкал и бросил в мусорную корзину. Андрей с интересом наблюдал за его действиями в узкую щель между портьерами. Один раз тот обернулся и пристально посмотрел на штору, за которой стоял Андрей. Но тут же отвернулся, затем поднялся со стула и, щёлкнув выключателем, стремительно вышел из кабинета.

Выдержав небольшую паузу, Андрей отодвинул штору и неловко прыгнул на пол, едва не подвернув ногу. Получить перелом в такой ситуации было бы совсем некстати. Убедившись, что нога в порядке, стал разглядывать пульт с мигающими огоньками. Вскоре он убедился, что перед ним схема сигнализации больничного комплекса. Подошёл ближе, присмотрелся. Так и есть: вот продольный разрез здания, вот подземные этажи, а вот внешнее кольцо; всё вместе охвачено сетью мерцающих пурпурных огней, исполосовано зелёными линиями и сходится в единый узел, расположенный под землей. А вот и система блокирования. Приглядевшись, он увидел сенсор, отключающий систему оповещения. Долго не раздумывая, надавил на него пальцем, и сразу тревожно замигал красным цветом индикатор, загудел, набирая обороты, сигнал тревоги. Андрей отступил в испуге, но было уже поздно. Тогда он стал нажимать на все сенсоры подряд, пока весь пульт не озарился багровым светом. Покончив с автоматикой, двинулся к окну, прихватив по пути металлическое кресло с кожаными подлокотниками. Откинул одной рукой тяжелую портьеру, размахнулся и метнул тяжёлый снаряд в центр стекла. Раздался страшный грохот, осколки посыпались на подоконник; железное кресло, пролетев сквозь двойные стёкла, растворилось в ночи.

Странным образом чередовались обдуманные поступки с нелепыми выходками. Андрей и сам не смог бы объяснить – зачем разбил стекло. Ведь можно было открыть раму обычным порядком, избегнув ненужного шума. Сознание его то затмевалось непроницаемой пеленой, то вдруг озарялось ясным светом, и тогда он мог рассуждать спокойно и взвешенно. Смахнув с подоконника осколки, Андрей разомкнул шпингалеты и распахнул створки наружу. Перегнулся через подоконник. Окно выходило на обратную сторону здания; впереди расстилался пустырь, вдали смутно маячила ограда из высоких стальных прутьев. Андрей ещё раз посмотрел вниз. Но в темноте ничего нельзя было рассмотреть. Быть может, там была клумба с цветами. Он прыгнет на нее и даже не ушибется. А если там бетонные плиты, да ещё какая-нибудь хитроумная ступенька? Малейшей неровности будет достаточно, чтобы подвернуть ногу. Или даже свернуть шею – но это если уж очень сильно повезёт. Андрей поднял голову и увидел тяжёлую портьеру, свисавшую с потолка. Решение созрело мгновенно: он схватил двумя руками нижний край портьеры и с силой дёрнул на себя – плотная ткань всей массой обрушилась ему на голову. Кое-как выпутавшись, опустил один конец за окно, а другой зажал между подоконником и рамой. Потом взялся крепко за портьеру и, оборотившись к окну спиной, лёг животом на подоконник и стал медленно сползать в пустоту. Он уже почти касался ногами земли, когда портьера, не выдержав веса, сорвалась. Лететь было недалеко, и Андрей даже испытал разочарование, что всё так быстро закончилось. Под ногами и в самом деле оказался бетон. Тяжёлая штора бесформенной кучей лежала среди битого стекла. Андрей собрал её в охапку и быстрым шагом пошёл прочь от здания – прямо на частокол из прутьев, выступающих из тьмы подобно копьям сказочных богатырей, охраняющих это совсем не сказочное царство. Не то, чтобы он хотел оставить себе что-нибудь на память об этом приключении – тяжёлая портьера нужна ему была для другого. Когда Андрей приблизился к частоколу, он вполне оценил свою предусмотрительность. Острия имели устрашающий вид, Андрею живо представилась ему картина окровавленного тела, нанизанного на металлический штырь. Но выбора у него не было. Сложив ткань пополам, он прицелился и перебросил половину портьеры на другую сторону. Затем ухватился за холодные стальные прутья, сделал глубокий вдох и резко подтянулся… Он плохо помнил, как оказался на другой стороне. Отпечаталась в памяти отчаянная борьба на самом верху, когда он судорожно цеплялся за трёхгранные острия и всё ждал, что сейчас полетит головой вниз. Потом тело каким-то чудом перевалилось на другую сторону, и он съехал по ворсистой ткани на землю. Твёрдо встал на ноги и не оглядываясь побежал по тротуару, прочь от мрачного заведения. Он вдруг почувствовав животный страх, подумал, что его могут схватить именно теперь, когда он почти уже спасся. Это было бы обиднее всего.

Часть II. Вне закона

Глава 1. Безнадёга

Пока человек не думает о смысле своего существования, пока он занят сиюминутными делами – сам того не ведая – он счастлив! И он счастлив исключительно в эти минуты и часы! – когда каждодневная рутина забирает его без остатка, не позволяет одуматься и поднять глаза к недостижимым звёздам. Но горе тому, чья голова вдруг очистится от повседневной суеты, чьё сердце забьётся ровно и покойно, кто отринет каждодневные привычки и привязанности. Такой человек с удивлением оглянется вокруг себя, потом присмотрится внимательнее, застынет на секунду с неопределённой улыбкой на губах и, словно бы в смущении, опустит взгляд. На лицо его ляжет тень, которая со временем обратится в скорбь. Потрясённый открывшейся картиной, человек почувствует отвращение к жизни; ибо он почувствовал нечто такое, что лишило его душевного равновесия, выбило почву из-под ног. А причина в том, что этот человек узрел истину – неприглядную, убийственно-холодную, от которой леденеют философы и мудрецы. Он понял, что в его никчемной жизни нет ни цели и ни смысла. Всё напрасно, и ни к чему все потуги и мучения, потому что конец у всех один – мрак небытия, томление смерти, гниение и тлен. Вот что рискует увидеть человек, нашедший в себе силы взглянуть в лицо правде. Такому прозрению могут способствовать разные причины. Смерть близкого человека, предательство друга, мучительная неизлечимая болезнь или крах последней надежды – таких причин не так уж и мало в этой жизни. Но каждый идет к прозрению своим путем. Ступил на этот путь и Андрей. Он встал на него в тот момент, когда выбился из общей колеи и бросил вызов всему миру.

Торопливо шагая по ночному городу, он всё острее чувствовал присутствие в природе чего-то грозного и глубоко равнодушного ко всем его бедам. Преодолев несколько кварталов, перейдя пару мостов и поплутав по закоулкам, он остановился возле многоэтажного дома. Шагнул к скамейке и осторожно присел, словно боялся, что она развалится под ним. На душе стало неуютно. Что дальше? Пойти домой? Но там его сразу схватят. А если бы и не схватили? Вернуться к своим близким лишь для того, чтобы через месяц-другой умереть у них на глазах? Пусть уж лучше они ничего не знают. Ведь скоро к ним придёт другой Андрей – здоровый и жизнерадостный. И все будут счастливы. Так для чего же затеял он всё это? Быть может, прав был доктор, когда предлагал ему быструю и безболезненную смерть? Если бы он послушал доктора, его бы уже не было на свете. Он стал бы эфиром, ветром, запахом, распался на триллионы невидимых частиц, каждая из которых обрела бы свободу и, кто знает? – начала бы самостоятельную жизнь – там, в неведомых глубинах материи, среди первозданного хаоса и непознанных причин и следствий. Что там, за чертой смерти, в мире без времени и без всяких ориентиров, в пространстве небытия? Если бы теперь Андрею предоставили выбор, он без колебаний выбрал бы смерть. Почему же ему не дали возможности всё как следует обдумать? Какая это малость – позволить человеку самому принять решение о том – быть ему в этом мире или не быть.

Устав от тягостных размышлений, он поднялся. Пока не рассвело, нужно было на что-то решиться. Самое простое было вернуться в клинику. Хотя и обидно это, особенно после всего случившегося. Его станут допрашивать о причинах побега, да как он всё это устроил, да были ли у него сообщники!.. Нет, это не выход. Пусть теперь сами побегают за ним. А он ещё поживёт немного, подышит воздухом, посмотрит на солнце. А кроме того, он сделает звонок жене. Просто послушает голос Лены – ведь это будет в последний раз! Андрей почувствовал сердцебиение, ему мучительно захотелось немедленно исполнить своё намерение. Но была глубокая ночь, в такую пору звонить нельзя. И усидеть на месте он тоже не мог. Хотелось мчаться сквозь спящий город, пересекая погружённые во тьму улицы, ни о чём не думая, остро чувствуя, как ледяной воздух, вливается в лёгкие и добавляет живительные силы.

Он двинулся вдоль массивной выщербленной стены. Это было старинное здание в двенадцать этажей; остальные дома в этом полузаброшенном районе были ему под стать. Здесь жили старики – молодёжь не хотела селиться в этих катакомбах. Свет во всех окнах был потушен, кругом была глубокая тишина. Андрей представил множество людей, что лежат в своих постелях за прочными каменными стенами, и остро позавидовал им. Эти люди ни о чём не беспокоятся и даже не понимают своего счастья! Андрей поменялся бы в эту минуту с любым, самым дряхлым стариком. Последний обитатель этих трущоб был счастливее его. А он теперь вообще никто, не имеет права дышать воздухом, ходить по тротуарам, смотреть на ночные окна. Он снова остановился, провёл ладонью по лицу. Что за странные мысли лезут ему в голову? Почему это он не имеет права ходить по тротуару и дышать воздухом? Каждый человек имеет право на жизнь, каким бы жалким он ни казался другим людям. Никто не может брать на себя функции Господа Бога. Не тобою устроен этот мир – не тебе и решать его судьбу. В твоих руках лишь твоя собственная судьба – позаботься о ней и удовольствуйся этим.

Остаток ночи Андрей бесцельно бродил по улицам. Однако, сам того не ведая, он двигался в определенном направлении: прочь от страшной клиники и – ближе к дому. Дома его никто не ждал, но ноги сами вели его к родному порогу. Он перемещался по довольно замысловатой траектории. Огибая центр города, двигался по огромной дуге, плутая по окраинам и пересекая дороги, о существовании которых даже не подозревал. Решил идти, пока не рассветёт. А когда взойдёт солнце, он придумает что-нибудь.

Через несколько часов, уже в предрассветной мгле, Андрей свернул в подворотню, пересёк скверик, окруженный высотными домами, и вошёл в крайний подъезд. Он так устал, что чуть не свалился на пол прямо у входа. Подвал оказался заперт, и Андрею пришлось тащиться наверх по каменным ступеням. Из последних сил взобрался на двенадцатый этаж для того только, чтобы обнаружить огромный замок на люке, ведущем на чердак. Андрей спустился на пол этажа присел в уголке, прислонившись к тёплой батарее, и почти сразу уснул.

…Кто-то энергично тряс его за плечо. Голова моталась из стороны в сторону, но он упорно не хотел просыпаться. Но проснуться всё же пришлось. Он заставил себя открыть глаза. Перед ним стояла женщина огромного роста (так ему померещилось с пола). Она стояла перед ним словно башня и что-то говорила. Андрей никак не мог разобрать. Он попытался встать, но тело казалось чужим, руки не слушались, никак не получалось опереться на подламывающиеся кисти.

– Вам плохо? Что с вами? Вы больны? Скажите адрес. Я сообщу вашим родным…

Вопросы сыпались как горох из дырявого мешка.

– Ничего не нужно, – сипло проговорил Андрей. – Я сейчас уйду…

Он ухватился за батарею и попытался встать. Но тело налилось свинцом. Что-то случилось с ним, пока он спал. Силы оставили его.

Женщина быстро наклонилась и, приобняв одной рукой, потянула вверх. Андрей ничего не успел сообразить, как уже стоял на ногах. Кровь резко отхлынула от головы, в глазах потемнело; Андрей привалился к стене и закрыл глаза, стараясь удержать равновесие.

Женщина во все глаза смотрела на него.

– Вы серьёзно больны! Вам нужен врач.

– Ничего, всё нормально. Я сейчас пойду.

– Как же вы пойдёте? Я вас могу подвезти. Куда вам нужно?

Андрей едва не назвал свой адрес, но вовремя передумал.

– Если вам не трудно, отвезите меня… – И он назвал заброшенный район, который приличные люди обходили стороной.

Женщина задумалась на секунду, потом кивнула.

– Хорошо. Я вас отвезу. Сможете сами спуститься?

Сможет ли он спуститься? Что за вопрос! Он чувствует себя уже гораздо лучше. Оттолкнувшись от стены, сделал шаг, затем другой. Взялся за перила и стал спускаться по ступенькам.

– Да куда вы идёте? Ведь есть же лифт!

Женщина шагнула за выступ, послышался звук электромотора.

Андрей заглянул за выступ и невесело усмехнулся. Если бы он с самого начала догадался проверить все закоулки тамбура внизу, ему не пришлось бы тащиться из последних сил на такую верхотуру.

Выйдя из подъёзда, Андрей сразу увидел новенький автомобиль, кузов которого искрился в лучах утреннего солнца. Женщина быстро сошла по ступенькам и отомкнула дверцу.

– Ну, что же вы стоите?

Андрей медленно подошёл, осторожно взялся за платиновую ручку и бесшумно открыл дверцу. Поставил ногу на ступеньку и оказался вдруг в уютном салоне, глубоко погрузившись в мягкое кресло с высокой спинкой. Женщина внимательно наблюдала за ним. Неизвестно, что она подумала, только она молча села в машину и включила зажигание. Движения ее были уверенными и точными. Автомобиль плавно покатился. Женщина больше не смотрела на странного попутчика, словно забыв о нём.

«Странная какая-то, – подумал Андрей, наблюдая за ней сбоку. – Посадила незнакомого человека к себе в машину. А если я преступник какой-нибудь? Почём она знает?».

Машина плавно притормаживала у светофоров, ехала ровно и аккуратно. Андрей вполне оценил эту спокойную манеру. Сам он ездил несколько иначе. Обогнать всё, что двигалось по дороге – было для него делом чести. Проскочить на красный свет – верх удовольствия. Но каким же глупым теперь всё это ему казалось! «А интересно, смог бы я так же вот встретив незнакомого человека, предложить ему свою помощь?»

Мысли перескакивали с одного на другое. Не подозревая того, он выдавал своё настроение мимикой – лицо его то мрачнело, то смягчалось внутренней улыбкой, то становилось задумчивым.

– Может, позавтракаем? – вдруг предложила женщина таким обыденным тоном, словно обращалась к давнему знакомому.

Андрей сглотнул слюну. У него кружилась голова от голода. Самое время проглотить десяток горячих сосисок, облитых густым сладким соусом, а потом выпить стакан сладкого кофе. Он стиснул челюсти и отвернулся.

Женщина заметила вспыхнувшие голодным блеском глаза, исказившееся в какой-то немыслимой судороге лицо. И уже не ни о чём не спрашивая, свернула на обочину и остановилась.

– Я сейчас приду.

Быстрым шагом пересекла дорогу и вошла в мозаичную дверь, рядом с которой на большом чистом окне красовалась огромная кружка с блюдцем, над которой клубился пар, а рядом стояла корзиночка, полная печений и конфет. Андрей сглотнул слюну и отвернулся.

Через минуту женщина вернулась, держа в одной руке бумажный пакет, а в другой – большой пластмассовый стакан, от которого за несколько метров слышался кофейный аромат. Открыла дверцу со стороны Андрея и протянула угощенье.

– Берите. Это я вам купила.

– А вы?

– Я уже позавтракала.

И, давая понять, что тема исчерпана, включила зажигание и медленно стронулась с места.

В пакете Андрей обнаружил совершенно фантастический чебурек! – невероятных размеров, весь в золотистом масле, прямо с жаровни. Делать было нечего – пришлось заняться этим чудом кулинарии, пока он не залил жиром всё вокруг.

Очень скоро высотные здания уступили место полуразрушенным домам; потянулись грязные тротуары, ровная дорога закончилась, обратившись в полосу препятствий из ухабов и камней. Машина въехала в старый город – туда, где обитали неудачники – отверженные обществом личности, о которых законопослушные граждане старались не вспоминать. Полупустые улицы, неряшливо одетые женщины, влекущие за собой испуганных детей, неработающие светофоры, битое стекло. Андрей с удивлением глядел в окно.

Несколько минут прошло в напряженном молчании.

– Куда теперь? – спросила женщина таким тоном, словно всё прекрасно понимала – и растерянность спутника, и то, что здесь его никто не ждёт.

– Здесь, пожалуйста, остановите, – неуверенно молвил Андрей.

– Где?

– На углу.

Женщина не стала допытываться. Доехав до перекрестка, притормозила.

– Может вас куда-нибудь в другое место отвезти?

– Нет, спасибо. – Андрей открыл дверцу, поставил ногу на тротуар. – У меня, к сожалению, нет с собой денег.

Женщина лишь улыбнулась и согласно кивнула. Андрей вылез из машины, не зная, что дальше делать. Дверь оставалась открытой.

– Спасибо вам. Вы меня очень выручили. Даже не знаю, что бы делал без вас.

Женщина вышла из машины, приблизилась к нему.

– Вот моя визитка, – протянула прямоугольник из белого картона с золотистым ободом. – Я не знаю, конечно, ваших обстоятельств, но если вам понадобится помощь, позвоните. Сделаю всё, что смогу.

Андрей молча отступил, убрал руки за спину.

– Почему вы не хотите взять? Я никому про вас не скажу, вы напрасно боитесь!

– Извините, я не могу.

Резко повернулся и торопливо зашагал по тротуару, чувствуя на спине пристальный взгляд. Он хотел поскорее остаться один. В какой-то момент оглянулся: женщина всё стояла возле машины и сверлила его взглядом. Он махнул ей, чтобы уезжала, и двинулся дальше.

Эта встреча живо напомнила ему о том, что он навсегда утратил. Он не мог теперь ездить на автомобиле. Не мог зайти в кафе и заказать завтрак. Не мог появиться в людном месте. И он потерял право на доброту и внимательность со стороны окружающих. Было потеряно всё, чего он добился упорным многолетним трудом; прошлое ушло безвозвратно. «Что же дальше?» – спрашивал он себя в который раз. Ответа на этот вопрос по-прежнему не было.