Текст книги "Бешеные деньги"

Автор книги: Александр Белов (Селидор)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 13 страниц)

8

Первое, что увидел Пчела, выходя в шумный зал амстердамского аэропорта Схипхол, была табличка с надписью по-русски «Пчела» и довольно неумело нарисованным полосатым насекомым с жалкими крыльями. Табличку держал подтянутый парень с волосами до плеч. Пчела, недолго думая, направился прямо к нему.

– Привет, – сказал он и представился. – Я Витя. Тот самый Пчелкин, – кивнул он на плакатик.

– Привет, тезка. Я тоже Виктор. Зимчук, – уточнил он. – Валера сказал мне, что ты любишь всякие приколы. Прикольно же? – он с удовольствием взглянул на свое произведение.

– Прикольно, Витя. Ну, поедем, что ли?

– Поедем. По дороге и введу тебя в курс дела.

Вырулив по каким-то невероятным автомобильным развязкам, вскоре они выскочили на широкое многорядное шоссе. Плоскость ландшафта по обе стороны дороги нарушали только аккуратные домики под черепичными крышами, небольшие стада коров, бродящие по искусственным островкам зелени, кое-где попадались даже настоящие ветряные мельницы. Ближе к городу пошли высотные жилые дома, выкрашенные в разные цвета.

– Это их Черемушки, что ли? – поинтересовался Пчела.

– Нет, скорее Юго-Запад. Мы ведь именно с этой стороны к городу и подъезжаем.

– Слушай, а это что за хрень серая с зеркальными окнами? На наш Центр международной торговли смахивает.

– А это, Витя, центральная женская тюрьма Нидерландского королевства. Не хухры-мухры. Условия содержания, говорят, превосходные.

– Спасибо – не надо, – отмахнулся Пчела. – Разве что на экскурсию.

– Могу устроить.

– Ладно, Витя, проехали. Все-таки не настолько я люблю женщин.

– Ты прав, – заржал Зимчук. – Мухи отдельно, котлеты отдельно.

Чем дальше они въезжали в город, тем уже становились улочки и тем ниже были разнокалиберные, словно игрушечные, домики.

– Первые несколько дней поживешь у меня.

– Угу, – кивнул Пчела.

– А через пару дней у меня сосед с чердака съезжает. Я его для тебя уже забил.

– Какой еще чердак? Я что тебе, Карлсон? – огрызнулся Пчела, все еще не пришедший в себя после выпитого в самолете, да еще и ошарашенный всем увиденным по пути. Больше всего поражала реклама во всех мыслимых и немыслимых видах.

– Да ты не думай, Витя, – миролюбиво отозвался Зимчук. – Этот чердачок получше многих московских квартирок будет. Просто он и впрямь под самой крышей. Аж на третьем этажа. Без лифта. И райончик замечательный. Прямо рядом с Вондел-парком, там куча богатеньких живет. Так что, место что надо.

– Ладно, посмотрим. Тут с бабами, говорят, клево?

– Со всем тут клево, Витя, со всем! Поживешь – уезжать не захочешь. Ох ты, че-то про русских говорят. – Зимчук сделал погромче звук.

– А ты что, по ихнему понимаешь? – с уважением поинтересовался Пчела.

– Да я уж здесь четвертый год…

Зимчук вслушался в сообщение и объяснил:

– Каких-то двух русских замочили.

– У меня алиби, – дурачась, Пчела поднял руки вверх, изображая полную непричастность к каким бы то ни было разборкам. – А что за русские?

– Да хрен их разберет! Тут же нас всех называют русской мафией.

– Слышь, Вить, а работать-то с ними можно?

Зимчук посмотрел на Пчелу, как на дауна:

– Тезка, они ж торгаши до мозга костей. Они тебе за гульден… Ну, в общем, если у тебя есть бабки – то у тебя зеленый свет по полной. Кстати, держи свои. Это тебе на карманные расходы. По поводу остального с Валерой будем параллельно решать. – Он достал из внутреннего кармана пиджака пухлую пачку ярких купюр и передал Пчеле.

Тот повертел в руках пачку, рассматривая незнакомые денежные знаки с портретами каких-то старинных мужиков и прочими экзотическими птицами:

– Ничего, веселенькие.

– А то!

– А пока давай о делах перетрем…

9

Саша работал в своем кабинете с документами. И это не было шуткой секретарши. У Белова сидел человек из Министерства внешней торговли, который приходил дважды в неделю и на примере реальных контрактов учил основам бизнеса. А основа любого бизнеса, по глубокому убеждению сотрудника Министерства – это грамотно составленные бумаги.

– Александр Николаевич! – раздался по селекторной связи голос Людочки. – К вам Карельский.

– Пусть подождет. Я пока занят.

– Он говорит, это срочно.

– Хорошо. Пусть заходит. Извините, Сергей Викентьевич. С оффшором закончим в следующий раз. – Саша, улыбаясь, крепко пожал руку лощеному немолодому мужчине в ярко-синем галстуке с монограммой ручной вышивки – SV. Для себя Саша переводил это как «спальный вагон».

SV подчеркнуто вежливо откланялся…

– Что у тебя, Макс? – недовольно спросил Белов, глядя на вошедшего исподлобья.

– Хреновые дела, Белый.

Макс подошел к столу и выложил перед Сашей несколько фотоснимков.

– Ребята самолетом переслали.

– Какие-такие ребята?

– От Кабана.

Саша раскладывал фотографии на столе. Лицо его мрачнело с каждой секундой.

На полицейских снимках были мертвые Вовы. Вова Первый и Вова Второй.

– Так, Макс. Что-то я среди наших пацанов не вижу твоего протеже. Как его там – Вадик… Ухов, кажется?

– Саша, его среди убитых не было. Товар исчез.

– А бабки?

– Возможно, их и не было. Дело темное.

– Куда уж темнее! – заорал, приподнимаясь из-за стола. – Мои пацаны кровью умылись, а твой Ухов ни ухом ни рылом!

– Саша, мне пока нечего ответить. Но я разберусь. И обещаю, что разберусь по полной справедливости. Если мой виноват – ответит.

– Хорошо, иди. – Саша сопроводил Макса тяжелым взглядом.

Оставшись один, он еще раз просмотрел фотографии. К сожалению, он все это предполагал. Все Кос дурак со своим вечным ослиным упорством: давай попробуем, мы же все равно немного теряем. И впрямь – немного. А с уральскими братьями кому объясняться придется? Боцман – мужик серьезный. С товаром – хрен с ним, Фарик поймет. В конце концов, на этот убыток они закладывались изначально.

Ладно, пусть Макс разбирается, как все так срослось. Главное, схема не сработала. «А ты что, думал, что ларчик так просто открывался? Нет, Саня, ты так не думал. Значит, ты, Саня, пацанов на верную смерть посылал? Нет, шанс был. Но он пролетел мимо. Но кто-нибудь мне за это все равно ответит…» – И он с силой сжал шариковую ручку. Она с хрустом переломилась. Бросив обе половинки в корзину для мусора, Саша нажал на кнопку громкой связи.

– Люда, позови ко мне Фила. И соедини с Душанбе…

10

Квартирка и в самом деле оказалась клевой. Вообще, чем дольше пчела был в этом городе, тем больше удивлялся. Вот и с этой квартирой то же самое. Если посмотреть на их домик с улицы, то невозможно было бы представить себе, что в нем на самом деле целых три квартиры. По одной на этаже. И это при том, что весь домик-то шириной был с хорошую русскую избу о трех окнах.

Хитрость была в том, что дома в Амстердаме растут не вширь и ввысь, а вглубь. Квартира была длинной, как кишка. Окна главного фасада выходили на Вондел-парк.

А окна противоположные – в довольно обширный двор с деревьями, клумбами и даже маленьким фонтаном. Там у Пчелы был свой отдельный балкон, с которого по крутой лесенке можно было спуститься прямо во двор.

Всего в его распоряжении оказалось три просторных комнаты, маленькая кухонька и прочие места общего пользования. Мебель была самая простая, но из настоящего дуба.

У стен – стеллажи, на которых стояли книги на непонятном языке, большая кровать с толстенным матрасом, дерево в кадке – весь дом принадлежал одному хозяину.

Сам Зимчук и его подруга Мириам занимали второй этаж, а на первом жил какой-то художник. По внешнему виду – абсолютно сумасшедший. Но явно безобидный.

В общем, Пчеле в Амстердаме нравилось. Хотя города он еще толком не видел. В основном из окна машины. Дел было до хренищи.

День солидного российского бизнесмена Виктора Пчелкина был расписан буквально по минутам. Деловые завтраки переходили в деловые обеды, плавно перетекая в столь же деловые ужины, не оставляя сил на по-настоящему «деловые» ночи. Пчела даже ни разу не заказывал, что называется, «цветы на дом».

Кто бы мог подумать, что в этом маленьком европейском городе столько русских! И что нас здесь так любят. Точнее – наши денежки…

Первым делом Зимчук свел Пчелу с коллегами по спиртовому бизнесу. Недолго думая, Пчела заключил пару контрактов на поставку спирта из Москвы в Среднюю Азию. Но основное пока плохо вытанцовывалось. И Пчела понимал, что в тот бизнес, куда им надо протоптать дорожку, пути пока не было. По крайней мере прямого. Оставалось работать, работать и работать. Как завещал нам великий Ленин.

Проснувшись в двенадцать дня, Пчела потянулся. Сегодня пришло, наконец, время отдохнуть. По полной программе. А то крыша съедет.

Пчела поднял окно, выходившее на парк, и вдохнул влажного, но удивительно вкусного воздуха. И встал в стойку – охотничью.

По дорожке Вондел-парка шла девушка его мечты. Черные прямые волосы до пояса, низкая густая челка, ноги от ушей. Она, казалось, была столь близко, что ее можно было потрогать. Девушка вела на поводке длиннющую таксу.

– Девушка! – заорал он. – Выходите за меня замуж!

Совершенно неожиданно для Пчелы, девушка не только остановилась, но даже обернулась в его сторону и милостиво улыбнулась из-под челки. А такса подняла заднюю лапу и оросила куст. Это был кобель.

«Соперник, блин», – чертыхнулся Пчела, потому что кобель, сделав свое собачье дело, резко потянул девушку куда-то вглубь парка…

Пчела, натянув джинсы и футболку, через три ступеньки скатился вниз. В парке он был буквально через несколько минут. Но девушки и след простыл.

Пчела и почесал затылок:

– Ну, догнал бы, Пчелкин. И что бы ты ей сказал? Ай лав ю, гоу хом? Говорила тебе Майя Константиновна: учи, Витя, английский. А ты, Витя? – И он, махнув рукой, отправился бриться…

Размялись Витьки в громком баре на Рембрандт-плейн. От музыки, казалось, здесь дрожали стены. Разговаривать было просто невозможно. Да и лишнее это. Главное – Пчела научился объяснять тупому бармену, сколько ему нужно наливать в стакан виски. Вшивые европейские «дринки» по сорок граммов со льдом Пчелу никоим образом не устраивали. Тем более, что сегодня он решил наконец оторваться по полной.

– Витя! – Пчела только по губам мог читать то, что пытался ему сказать Зимчук. – Я уже оглох. Погнали! – и Зимчук постучал себя ладонями по ушам.

Сегодня ради праздника он свои длинные волосы укротил хвостиком.

– Слышь, Зима, а где у вас тут классного эля можно… – Пчела выразительно побарабанил пальцами по голу.

– Одно местечко, – загадочно сказал Зимчук. – Тут поблизости, инглиш паб. В гостинице Краснопольская.

– Польская, что ли?

– А хрен его знает. Пять звезд и бар соответственный.

Они вышли из одного вертепа, чтобы направиться в другой… Свернули с Рембрандт-плейн в сторону Дама…

Эль был, конечно, хорош, но обстановка в пабе Пчеле не приглянулась. И Пчела обстановке тоже не понравился. Надутые бюргеры со своими женами и дочками косились на него, как на зачумленного. И всего-то потому, что он приобнял пониже спины одну аппетитную официантку. А что, это Пчела, скажете, виноват, что она так зазывно вертит задницей?

– Пойдем, Вить, здесь это не принято.

– Да пошли они! Дам ей двести гульдей, сама за мной поскачет, – и Пчела с решительным видом полез за бумажником.

– Все, погнали, а то они полицию вызовут. Пошли лучше баб смотреть. – Зимчуку, все же удалось, не сильно растрепав хвостик, утащить Пчелу на свежий воздух…

Путь их лежал в места заповедные – знаменитый Красный квартал. Прямо напротив королевского дворца они в него и углубились. Границу обозначала огромная стеклянная витрина, буквально заваленная презервативами. Самым немыслимых цветов и в самых бредовых упаковках. Позолоченные ореховые скорлупки были еще самыми скромными.

Внутри же магазина под кодовым названием «Кондомерия» царило нечто и вовсе невообразимое. Пчела даже протрезвел. Чуть-чуть.

Хорошенькая, с лицом невинной старшеклассницы, продавщица с явным удовольствием демонстрировала Пчеле богатства этой пещеры Али-Бабы. Из банок горчицы выскакивали устрашающих габаритов фаллоимитаторы.

– Горчица с хреном! – восхитился Пчела. – Это я Космосу подарю. Его отец такого со своих симпозиумов почему-то не привозил.

Филу он выбрал изысканную коробочку для бисквитов, где на розовой бумаге рядком аккуратно лежали детородные органы из песочного теста.

– Пусть Валера с Тамаркой понервничают, – рассудительно объяснил он Зимчуку.

А чтобы чай удался на славу, в комплект к бисквитика он прикупил заварочный чайник с аппетитной розовой попкой. Наверняка копией той, что ему так и не дали ущипнуть в навороченном ирландском пабе с польским названием.

Секретарше Людочке он купил канцелярский набор. Подставкой для ручки там была бордовая лакированная вульва. Ну, а сама руска, естественно, изображала член. Маленький, но хорошенький. А набор ковриков для мыши демонстрировал разнообразнейшие позы из «Камасутры». То-то Людочка оторвется.

Самое сложное было выбрать подарок для Белого. Как только Пчела примеривался к какому-нибудь приколу, перед его глазами вставала Оля. То серьезная, то сердитая, то улыбающаяся.

– Переведи ей, – толкнул он Зимчука. – Есть ли у них что-нибудь поприличнее?

– Для молодых или пожилых? – ничуть не удивляясь, спросила девушка.

Пчела приосанился, приглаживая ладонью зачесанные назад волосы:

– Для молодой замужней дамы. Очень красивой, – уточнил он.

– У нас есть старинная фигурка из Франции. Восемнадцатый век.

– Покажите.

– Но это очень дорого.

– Я сказал – показывай.

Девушка ушла в глубину магазина и вскоре вернулась с деревянным футляром. Она достала оттуда завернутую в пергаментную бумагу фигуру. Это была обнаженная девушка. Точнее, женщина. Беременная, с заметно выпирающим животиком. Пчела взял медную статуэтку в руки – девушка была гладкой и почему-то теплой.

– Здесь есть секрет, – переводил Зимчук.

Продавщица нежно забрала у Пчелы фигурку, достала из футляра миниатюрный ключ и вставила его в пупок медной красавицы. Открылись створки на животе. А там, внутри, свернувшись, лежал человеческий детеныш. Сделано все было мастерски, можно было различить не только пуповину и черты маленького личика, но и пальчики на сжатых кулачках младенца.

– Беру, – Пчела ничуть не сомневался, это было именно то, что нужно.

До кучи Пчела, уже не сентиментальничая, набрал членов резиновых и пластмассовых, всех мыслимых размеров. И, естественно, презервативов.

– Это для пацанов, – объяснил он обалдевшему от его масштабов Зимчуку. – Только как мы все это поволочем? – задумался он, глядя на то, как ему упаковывают два огромных пакета.

– Витя, ты не в Союзе, ты в Европе, – снисходительно потрепал его по плечу Зимчук. И сказал продавщице. – Доставьте на Конингслаан, 25-си. Завтра к одиннадцати утра.

– Кажется, я себя обделил… – Пчела осмотрел витрину и ткнул пальцем в серебряную табакерку, – А вот это я возьму с собой. Не хочешь табачку понюхать? – И он открыл табакерку прямо перед лицом Зимчука.

Тот едва успел отмахнуться от дурацкого члена на пружинке и с глазами-бусинками, наряженного в кокетливую розовую беретку с желтым помпоном.

– Подарки для друзей – дело святое! – подытожил Пчела. – Пора добавить. Народ к разврату готов?

– Здесь народ к разврату всегда готов! Вперед, тезка! – они вышли на улицу.

На самом деле красивых обнаженных девиц в витринах близлежащих домов обнаружено не было. Не помогало даже то, что друзья подкреплялись в каждом встречном баре. Правда, некоторые витрины уже были прикрыты красными шторками.

– Работают люди! – приподняв палец к носу, сказал Пчела. – Уважаю!

Не зная, куда деть руки с увесистой табакеркой, Пчела, наконец нашел развлечение. Нажав на кнопку, он выстрелил членом с глазами и показал его тоскливой полной мулатке в бикини, сидевшей за стеклом секс-шопа в красном бархатном кресле. Мулатка даже глазом не повела, будто Пчела для нее не существовал, а был фантомом. Пчелу это только раззадорило. И он продолжил свои обезьяньи пляски перед следующим отсеком. Там наконец-то обнаружилось что-то вполне товарное. Две невероятно красивые девки обнимались, зазывно поводя язычками по ярким губам.

– А ты говорил! Зима, я к ним загляну? На полчасика?

– Окстись, Витя. Посмотри повнимательней.

– А что?

– Это не девушки, Витя.

– А кто?

– Кони в пальто, – заржал Зимчук. – Трансвеститы.

– Кто-кто? – Пчела чуть не выронил табуретку.

– Пидоры по нашему, по-русски.

– Твое-мое! Вот бы влип. Спасибо, брат, удержал. А это что за хрень?

– Секс-музеум это, Витя.

– Нет, вот эта баба на велосипеде. – Пчела показал пальцем на следующую витрину.

Большая, в человеческий рост кукла в короткой и пышной розовой юбке старательно крутила педали укрепленного на возвышении старинного велосипеда, то поднимаясь на седле, то вновь опускаясь. Именно в седле-то и заключалась соль композиции. Там, в те краткие моменты, когда всадница приподнималась, был виден огромный фаллос, на который без устали все садилась и садилась механическая кукла. Со счастливой улыбкой идиотки на фарфоровом личике.

Пчела пристроился позади велосипедистки и в такт ее движениям повилял бедрами. Ему даже поаплодировали зрители. Хотя и не слишком громко.

В общем, настоящий секс у них сегодня явно не вытанцовывался. Оставалось вернуться к магистральному пути – благо, баров у них тут и вправду было немерено.

А поутру они проснулись… То есть, Зимчук-то проснулся у себя, в объятиях длинноволосой Мириам. А вот Витя Пчелкин…

– Е-мое! Ты кто? – изумленно разглядывая абсолютно черное девичье тело, спросил Пчела.

Тело зашевелилось. У тела обнаружилось довольно симпатичное, хотя и с сильно приплюснутым носиком, личико.

– О, май лав! – протянула девица к нему руки.

– Лав-лав, откуда ты взялась? – отодвинулся Пчела. – Ни хрена не помню! – Стукнул он себя кулаком по лбу. Голова загудела в ответ. – Ладно, давай сваливай! – И он сделал вполне определенный жест в сторону двери.

Девица мгновенно изменилась в лице:

– Мани-мани, май рашн френд.

– Сколько я тебе там обещал? – Пчела нашарил на полу свои джинсы и выудил бумажник.

– Ту хандрид.

– Ни хрена себе, попользовался! Ван хандрид и энаф!

– Ту хандрид, – покачала головой негритянка, ловко одеваясь.

Пчела протянул ей две купюры. Розовую и синюю. Итого сто пятьдесят гульденов.

– О… – начала было негритянка, но, увидев помрачневшую физиономию Пчелы, быстро заткнулась. Тем более, что она-то наверняка помнила, что договаривались они на сотню.

Лишь только дверь закрылась за экзотической ночной бабочкой, как звякнул дверной звонок. Так и не успевшему похмелиться Пчеле пришлось спускаться вниз.

Широко улыбающийся и опять же черный посыльный вежливо протянул ему два пакета. Пчела автоматически принял их и кивнул. Но негр чего-то ждал. Ясно чего.

– Иди, иди. Сестра твоя уже получила, – буркнул Пчела. Что он им, миллионер, что ли?

Поднявшись наверх, он машинально заглянул в пакеты. Подарки пацанам были завернуты в хорошую папиросную бумагу. И шуршали, будто жили какой-то своей таинственной жизнью. Интимной, не иначе.

11

Стрелку забили в парке 50-летия Октября, возле метро «Проспект Вернадского». Хотя Введенский считал это обыкновенной оперативной встречей.

Они подкатили одновременно. Саша в темно-синем БМВ. Игорь же Леонидович – скромненько, на бордовой «девятке».

К центру парка они пошли каждый своей тропой. Когда встретились на аллейке, тянувшейся меж чахлыми липами, Игорь Леонидович улыбался. Белов, напротив, был мрачен. Он лишь едва заметным кивком головы ответил на приветствие Введенского.

– Что такая мрачность во взоре? – поинтересовался Введенский, присаживаясь на скамейку.

Подобрав полы черного кожаного плаща, Саша тоже присел в некотором отдалении от своего куратора. Достав из внутреннего кармана пачку фотографий, протянул их Введенскому:

– А вы сами полюбуйтесь. Эти пацаны и на вашей совести, между прочим.

Введенский ничего не ответил, лишь внимательно перетасовал фотографии. И, лишь вернув их Белову, как нечто, вовсе его не интересовавшее, он сказал:

– Александр Николаевич! Давайте не будем включать эмоции. Вы сами отправили своих уральских коллег, – слово «коллеги» он произнес с нескрываемой иронией, – почти на верную смерть. Вы просто очень плохо, непростительно плохо подготовили операцию.

– А вы, такой умный, за этим что, наблюдали?

– С интересом.

Саша напрягся:

– Тогда какого хрена вы вообще нужны?

– Знаете, Александр Николаевич, пока еще не вам решать, кому мы нужны и кому не нужны…

– Типа ваша хата скраю, а деньги пополам?

– Ну, зачем же так грубо, Александр Николаевич? Я вам напоминаю, но в последний раз. Вы еще по земле ходите только благодаря нашему вниманию и заботе.

– А вот за это вам низкий поклон! – Саша даже приподнялся со скамейки, чтобы ернически поклониться Введенскому: в ножки благодетелю.

– Так, Александр Николаевич, – в голосе Введенского прорезались настоящие, чекистские, металлические нотки, – если вы решили паясничать, то давайте разговор наш перенесем на другое время. Если же мы встретились по делу, то давайте конструктивно.

– Ладно, проехали. – Саша поправил шарф и сел на скамейку рядом с Введенским. – Скажите, что там, наверху? Как все пойдет дальше?

– Наверху идет страшная грызня. За власть. Но нас с вами это не касается. Пока. Все, что касается нашего сотрудничества, скорее всего в ближайшее время будет развиваться в нужном направлении.

– Меня первым делом интересует таможня. И информация по нашим западным «коллегам», – Саша слово «коллеги» произнес, идеально повторив давешнюю интонацию Введенского.

Введенский озадаченно приподнял брови:

– Да в вас актер погибает, не иначе? – но тут же тон его вновь стал деловым. – С таможней поможем. Это не вопрос. А по западным коллегам… Что, кстати, вы сами могли бы мне рассказать?

К такому экзамену Саша был готов. Эти гэбистские штучки он нутром чуял.

– По моим оперативным данным, – при этих Сашиных словах брови Введенского вздыбились домиком, – интересующий нас европейский рынок на сегодняшний день поделен между тремя основными кланами. Два наших. Третий – какого-то албанского отморозка. Прямо «трио бандуристов». Последнее время они сосуществовали довольно мирно. Но, насколько мне известно, им на пятки наступают югославы и поляки. Хотя силенок у них маловато. Они в основном берут демпингом. И, похожи, их за это будут сильно мочить. На их примере и собственном провале, я понял, что до тех пор, пока эти три силы в сговоре, нам светит только мясорубка. По мелочи, конечно, снять можем, но это ведь не основная наша задача, не так ли?

– Правильно мыслите, Белов.

– У нас есть три пути. Первый – нелегально пытаться сбывать большие левые партии в обход. Второй – сдавать им товар по дешевке. В первом нас рано или поздно схватят за яйца. Во втором – меня не поймут мои партнеры из Средней Азии.

– Хорошо, Александр Николаевич. А третий путь?

– Заставить крыс перегрызть друг друга. И…

– Занять их место?

– Правильно мыслите, Игорь Леонидович, – Саша сделал паузу. Он достал сигарету и не спеша закурил. – Вы позволите? – запоздало поинтересовался он у Введенского.

– Да уж курите, курите, Белов. Это не самая главная опасность для вашего здоровья.

– Спасибо на добром слове, Игорь Леонидович.

– Давайте по пунктам. Что вас интересует прежде всего?

– Основные фигуранты. Ближний круг. Связи. Партнеры. Прикрытие. Организационные ресурсы. Привычки. Слабости, любовницы, хобби. Родственники. Любимые блюда, напитки и домашние животные. Может, вы записывать будете, Игорь Леонидович?

– Запомню.

– Ну, в общем, вы меня поняли?

– Да, задание не из легких…

– А кому сейчас легко? Думаете, вон тем? – Саша сигаретой показал на несколько высотных домов из желтого кирпича, что в народе именовалось «Царским селом». – Они-то думали, что у них все схвачено навеки. А оно вон как обернулось.

– Саша, не будьте наивным. Очень многое из того, что сейчас происходит с нашей стороной, готовилось людьми, живущими в этих домах. Кстати, во-он тот, левый, это домик нашего Министерства. Но это так, лирика. Тот режим, который был, себя изжил до последней капли. Режим, но не люди. Конечно, часть тех, кто был наверху, станут просто пенсионерами. Но далеко, далеко не все. Понимаете ли, Саша… Александр Николаевич, в любом обществе при любом строе существует элита. Одни попадают туда по праву рождения. Другие по долгу службы. Третьи благодаря необычайным способностям. В будущем и у вас может появиться шанс стать одним из тех, кто реально влияет на происходящее в стране.

– А для этого обязательно надо дружить с вами?

– Да, Александр Николаевич. Обязательно. Мы постараемся ответить на все ваши вопросы в самое ближайшее время.

– Постарайтесь, постарайтесь, а то ведь денежки и в оффшоры могут уплыть, – как бы между прочим заметил Саша.

– Похоже, неплохо вас учит Сергей Викентьевич…

– И все-то вы знаете, – почти с восхищением заметил Саша.

– Положено, – скромно ответил Введенский.

Зато Саше было явно не положено знать о том, что SV много лет состоял в действующем резерве КГБ СССР, как и многие другие сотрудники его «выездного» ведомства.

Введенский поднялся и кивнул, прощаясь.

– Будьте здоровы, Игорь Леонидович, – бросил ему в спину Саша. И словно в ответ на эти его слова Введенский закашлялся.

Саша едва сдержал неожиданно подступивший, какой-то детский смех. И что это он все – «мы», «мы». Тоже мне, Николай Второй!

Он не сразу поднялся со скамейки. И только когда с серого неба закапал мелкий холодный дождик, резко встал, отряхнул плащ и пошел к ближайшему телефону-автомату, стараясь не наступать на продолговатые желтые листья.

Сегодня он обещал Оле китайскую кухню. Надо было подтвердить заказ…

– А вот это, Оль, и есть настоящие утиные яйца.

– Что это они такие черные?

– Прищемили.

– Не пошли, Белов, – Оля мелко и непедагогично затряслась от смеха.

На горячее была утка по-пекински. Порция – как на роту солдат. Ее привезли целенькой, с хрустящей корочкой и прямо на глазах ловко разделали на мелкие-мелкие кусочки. Есть ее надо было, заворачивая мясо в пресные блинчики, подсыпав зелень и обмакивая в густой коричневый соус.

– Вкусно, Саш! Только нам это в жизни не съесть.

– С собой заберем. Завтра съедим. Или пацаны подтянутся.

– Давай без пацанов, – в момент напряглась Оля.

– Давай! – легко согласился Саша. – Хотя…

– Что «хотя»? – Оля встрепенулась, оторвавшись от утки.

– Да ты же говоришь, что нельзя…

– Чего нельзя? Саш, давай раскалывайся!

– Да тут, понимаешь ли, паца-аны, – тянул Саша кота за хвост.

– Ну? Что пацаны? Что пацаны?

– Точнее, один пацан…

– Говори, говори, а то не буду эту дурацкую утку есть. С яйцами. – И она засмеялась, поняв, какую несусветную глупость сморозила.

– Ладно, Оль, ешь спокойно, дорогой товарищ. Пчела нам подарок из Амстердама прислал.

Саша залез в пакет, который забрал из офиса по дороге в ресторан и достал оттуда деревянный футляр.

– Подвинь птицу, – попросил он, но Оля уже и сама сдвинула блюдо на край стола.

Из футляра Саша достал медную фигурку обнаженной женщины.

– Какая прелесть! – Оля восхищенно рассматривала тонкую старинную работу. – А что это? – спросила она, когда Саша протянул ей крошечный ключик.

– Пирожок-то с начинкой, – пояснил Саша. – Ты ей животик открой.

Строки на животе статуэтки распахнулись, и Оля восхищенно вскрикнула:

– Господи! Прямо чудо!

Она разглядывала малыша, свернувшегося клубочком в животе у медной женщины, и сразу вспомнила Вьюгину. Ее счастливые и гордые глаза, когда она демонстрировала ей свое произведение – полуторамесячную дочку.

– Саш, – сказала она. – А давай ребеночка родим.

– Непременно, – веселился Белов.

– Саш, я серьезно, – сказала она еще тише.

– Серьезно? – Саша тяжело замолчал.

Она, ничего не говоря, сидела и просто смотрела на мужа. Просто смотрела.

– А если серьезно, – медленно начал Саша и взял ее руку в свою. Беременная красавица стояла между ними. – То пока подождем.

Олины глаза наполнились слезами. Она уже не в первый раз начинала этот разговор, но Белов всякий раз сворачивал на шутливый тон. Сегодня он впервые говорил на эту больную для нее тему серьезно.

– Оль, не время. Подожди, все у нас будет, – увещевал Саша, а сердце его сжималось от тоски. Ведь она просила так редко. А ребенок… Он сам мечтал о ребенке. Но теперь, когда его обложили, как волка, красными флажками, теперь, когда начиналась серьезная война, ребенок – это была роскошь. Непозволительная роскошь. – Все у нас будет маленькая, потерпи! – тоскливо повторил он.

Оля поднялась из-за стола:

– Поехали!

– Ты чего? А утка? А чай с пирожными в кунжуте?

– Сыта. По горло, – резко ответила она.

Сашин взгляд из нежного стал жестким. Ох, как не любила Оля такой вот его взгляд! Она сразу пошла на попятную, села за стол, поправила салфетку:

– Ладно, Белов. Проехали. Утку берем с собой. А где же наш чай?

– Сейчас принесут. Да вон – уже несут, – и, пока Оля отвернулась, он быстро спрятал фигурку в пакет. Сам дурак. Вместе с Пчелой-оригиналом.

Про то, как на Пчелин подарок – эротический набор отреагировала Людочка, он решил сегодня Оле не рассказывать.