Текст книги "Под дном морским (Затерянные миры, т. XXIII)"

Автор книги: Александр Клемент

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 8 страниц)

По лицу директора пробежала тень. Мистер Нильсен – американский корреспондент, а от американцев можно ожидать всего.

Действительно, как это раньше он не подумал об этом? Теперь надо спасать положение.

– Мистера Нильсена знает весь газетный мир, он отважный корреспондент. В его корреспонденциях, в их правдивости, в основном, конечно, не в деталях, мы до сих пор не имели оснований сомневаться. А вы, мистер?

– Я тоже могу вам представить доказательства не менее солидные, чем репутация мистера Нильсена.

Он положил на стол небольшой чемоданчик, открыл его маленьким ключиком и вынул оттуда несколько слитков золота, монеты разной чеканки, несколько жемчужин величиной с яйцо и горсть алмазов. Выложив все это перед директором, Макс добавил совершенно невозмутимым тоном:

– Это мои доказательства!

– Да, – промычал директор, – доказательства неопровержимые.

И уже совершенно в ином тоне обратился к Максу:

– Чем же может быть вам полезно наше агентство?

– Вы должны дать радио следующего содержания… – Макс вынул из бумажника записку и передал ее директору.

Пробежав ее глазами, директор несколько выпятил губы и расширенными глазами посмотрел на Макса.

– Но это значит погубить репутацию агентства. Мы первая крупная радиостанция к острову Ло-Хо. Волна радио, бывшего на «Разведчике», по своей длине достигает наших приемников – и не дальше.

– Я передаю в ваше личное распоряжение весь чемодан со всем его содержимым.

Директор изменился в лице, на лбу выступили капли пота. Такие подарки мог делать только тот, кто владел большими сокровищами.

В молчании прошло несколько секунд – Макс стоял с раскрытым чемоданом, а директор обшаривал глазами его содержимое.

– Хорошо.

– Честь имею кланяться.

На следующее утро мир облетело радио:

«Сообщения мистера Нильсена утка; подлинные сокровища в руках экспедиции ^„Искателя“. В распоряжении агентства имеются тому несомненные доказательства».

К вечеру того же дня к ректору местного университета явился Макс, безукоризненно одетый, в сопровождении Лоры.

Макс представился ректору, как глава экспедиции «Искателя», о которой сообщало радио, и просил у него разрешения ознакомить профессуру с теми открытиями, какие сделаны его экспедицией на острове. Во время беседы ректор не сводил глаз с Лоры, только из вежливости иногда поглядывая на Макса и поддакивая ему.

Опытный глаз биолога с обширным багажом археологических знаний сразу подметил особенные черты, отмечавшие Лору.

– Виноват, мисс, – обратился он к ней, – вы тоже были в экспедиции?

Впервые за все время Макс увидел на ее лице густую краску. Она понимала, что к ней обращаются. Это привело ее в такое смущение, что не положи ей Макс под столом руку на колено, она несомненно сбежала бы.

– Мисс не говорит по-английски? – спросил ректор у Макса.

– Нет, мистер, она изъясняется только на языке обезьян.

– Обезьян???

Ректор придвинул стул к самому столу. Вероятно, впервые в жизни досадовал, что стол так широк и не позволяет ему подойти вплотную к Лоре.

Макс продолжал:

– Эта мисс произошла от брака человека с очеловеченной обезьяной.

Такое сообщение выше всяких этикетов; ректор встал из-за стола, обошел его, подошел к Лоре.

Присутствие нового человека, его стремительные движения так подействовали на Лору, что она, позабыв обо всех наставлениях Макса, сорвалась со стула и одним прыжком очутилась в конце комнаты – и, так как туфли сильно стесняли движения, она их скинула. От быстрого движения лопнула спереди юбка.

Ректор, забыв свое положение, кинулся за ней. Одним прыжком она очутилась на письменном столе, где ее за ногу поймал Макс. Никакие окрики не помогали. На шум прибежала жена ректора, худенькая женщина, и широко открытыми глазами смотрела на эту картину. На столе, среди разлитых чернил, стояла Лора в одних чулках, с разорванным платьем; Макс держал ее за ногу, а поодаль стоял ректор с расставленными руками, точно он хотел поймать что-то, что не давалось в руки.

Приход новых людей как-то парализовал дальнейшее развертывание событий – Макс снял Лору со стола, оправил платье, усадил ее. Ректор принес туфли.

– Не извиняйтесь, – сказал он, видя, что Макс хочет что-то сказать. – Я должен перед вами извиниться за недоверие и научную бестактность. Я и мои коллеги к вашим услугам.

На следующий день вечером состоялось соединенное заседание всех научных обществ совместно с факультетами университета. Корреспонденты были в полном составе.

Макс, стараясь обойти вопрос о сокровищах, рассказал доподлинно все, что было, продемонстрировав Икара и Лору. Икара раздели, Лора же наотрез отказалась раздеться.

Максу задали бездну вопросов. Он извинился – он только начальник экспедиции. Отец и мать Лоры и Икара уехали на яхте – поэтому он может ответить только на ограниченное число вопросов.

Да, там, на яхте, последнее поколение, маленький Гоми. Когда яхта вернется на материк, он предоставит научным силам полную возможность изучить вопрос. Он очень жалеет, что у жены Икара беременность случайно закончилась преждевременными родами – но ребенок прекрасно сохраняется в спирту.

После доклада их окружили ученые и корреспонденты. Помня историю с Лорой и боясь внезапных вспышек гнева Икара, очень опасных при его исключительной силе – Макс держал обоих около себя, почти за руку. В помощь был Нос.

Когда окончился доклад, и Макс уехал на виллу, к нему тотчас же явилась вереница корреспондентов – и беседа затянулась до рассвета.

* * *

Следующие дни газеты только и говорили о Максе и экспедиции «Искателя».

Из радио экипаж «Разведчика» узнал, что за «люди» те «обезьяны», среди которых они жили на острове.

Это сообщение было сногсшибательным даже для мистера Нильсена.

Получив это известие, он тотчас решил отправить на материк интервью… но тщетно – сговориться с обезьянами он не мог.

Однако, это радио резко изменило отношение со стороны экипажа «Разведчика» к потомству Человека.

Макс долго колебался, не зная, оповестить ли мир о поддонном замке. Теперь каждое слово его делалось достоянием мира.

За последние четыре дня он прочитал восемь лекций и докладов перед самыми разнообразными аудиториями.

Наконец, он решился. Это был последний козырь. Теперь на время он станет в центре мирового внимания – а это было чрезвычайно важно для проведения задуманного плана.

Он направился с пиратом к тому же ректору и рассказал ему подробно о поддонном замке, не упомянув ни словом о сокровищах.

Но это уж было чересчур. Где же Аконт? Аконт на яхте «Искатель», ушедшей в неизвестном направлении, с ним красавица, а сюда он привез вот этого пирата. С этими словами он снял с него жилет и особые брюки на застежках, покрывавшие костюм, и представил его во всем блеске первоначального наряда, во всем вооружении, заменив предусмотрительно стальные клинки картонными (но это не нарушало картины, так как их не было видно).

– Скажите, это последняя тайна?

– Почти, – сказал Макс, и в углах его губ зазмеилась улыбка.

– Моего терпения, – сказал ректор, – до завтра не хватит. Разрешите сейчас созвать узкий кружок выдающихся знатоков тех областей знания, о которых вы упоминали. Кстати, тут есть, в научной командировке, единственный в мире знаток эпохи пиратов.

Последнее замечание не совсем понравилось Максу. Все ставилось в зависимость от этого единственного знатока – ибо такова психология толпы, все равно, как бы высока ни была квалификация ее членов – довольно одного слова – и ты осмеян. А иногда тысячи компетентных слов отскакивают, как мячи, от стены слепой веры в чудо.

Делать было нечего. Раз игра начата, надо ее продолжать.

Через три часа начался доклад. Макс добросовестно изложил все, что видел и слышал от Аконта и геолога, стараясь обходиться без отсебятины, – она могла бы исказить рассказ.

Когда двухчасовый доклад был окончен, Максу трижды пришлось повторить, что он кончил. Зал задвигался – но ни единого хлопка: точно какое-то оцепенение охватило слушателей.

– В чем дело?

Из третьего ряда поднялся человек: волосы на голове коротко острижены ежиком, ясная проседь, чисто выбритый, в пенсне. Обращаясь к Максу и слушателям, он произнес:

– Разрешите обнажить пирата до пояса.

«Каверза», – подумал Макс. Он начинал сильно, до дрожи, волноваться; стоило большого напряжения воли не выдать волнения.

Макс начал раздевать пирата. Руки дрожали. Это могло выдать его беспокойство. Поэтому он «в целях полной объективности» предложил раздевание проделать сказавшему.

Тот спокойно подошел к пирату, обнажил его до пояса, осмотрел спину, а затем, обратившись к зале, следившей за всем происходившим с затаенным дыханием, сказал громко и отчетливо:

– Да, это подлинный пират, – и, повернув его спиной к аудитории, показал знак под левой лопаткой. Это был треугольник с рассеченными углами. На скрещении линий, деливших углы, было темное пятно величиной с мелкую серебряную монету.

Затем, обратившись к Максу, он попросил разрешения сказать аудитории пару слов.

У Макса от волнения пересохло в горле; он хотел что-то сказать, но смог лишь промычать; только кивком головы вышел из неловкого положения. Руки и все туловище были сведены – точно они были чужие.

Он не расслышал даже речи – в ушах звенели слова «подлинный, подлинный». Ухо Макса уловило только следующее:

– У этого объединения – род пиратского ордена – центр был на острове Ло-Хо, а все члены ордена получали вот эту метку. Я случайно наткнулся на эти данные в одной испанской летописи.

Затем, обратившись к пирату, он сказал несколько слов на старинном английском наречии. Пират ожил. Глаза забегали, и он начал говорить и говорить, как могут говорить только люди, скованные долгим молчанием. Он говорил минут пять, страстно жестикулируя.

Когда он кончил, знаток пиратов обратился к аудитории и сказал:

– Я не вдаюсь в объяснения геологические и прочие – это дело специалистов, но могу заверить, что в остальном, по моим материалам, описание, данное докладчиком, целиком соответствует действительности.

Заседание было объявлено закрытым.

Трудно описать переживания, переливавшиеся по аудитории. В этот вечер много людей безмолвно пожимали руку Максу – многие пожимали пирату.

Он чувствовал себя именинником и безостановочно о чем-то говорил.

На следующий день пресса поставила Макса и Аконта в центре внимания всего мира. Полгазеты было занято докладом и интервью.

Макс, наконец, получил от правительства своей родины предложение возможно скорее вернуться домой. Он не заставил дважды повторить это предложение. На ближайшем пароходе члены экспедиции отплыли.

Проводы носили исключительно торжественный характер. В сотнях снимков Макс, Икар, Лора, Пират и Нос облетели весь мир. В течение ближайшего месяца не было ни одного журнала, где хотя бы одна страница не была посвящена им.

На пароходе Макс и его спутники продолжали оставаться в центре внимания, а щедрость Макса, его крупные пожертвования научным обществам, были предметом многочисленных разговоров.

Приезд на родину был триумфальным шествием, а прием на месте превзошел по торжественности все, что Макс когда-либо себе представлял.

* * *

Сообщения радиоагентства, лекции, доклады и интервью, передававшиеся по радио, совершенно сбили с толку мистера Нильсена и весь экипаж «Разведчика». Инженер понял теперь, откуда Черный дядя знал все ходы и выходы на острове и чего он искал, бродя по целым дням.

Но где были сокровища, которые, как теперь несомненно, вывез «Искатель»? Вот это представляло очередную загадку. Теперь все верили в свое близкое спасение, тем более, что в своем последнем радио Макс извещал мир и их, что через шесть месяцев он с новой экспедицией будет на острове.

Яхта «Искатель», выйдя из порта, обогнула материк и остановилась в открытом океане в том месте, где была назначена встреча.

Было жарко, воздух был раскален, и отсутствие ветра делало жару еще более несносной.

Вся жизнь была у радио. Там Макс, здесь экипаж жили одной жизнью и переживали одни и те же волнения.

Когда радио передавало доклад и Аконт услышал слова «да это подлинный пират» – он был так же взволнован, как и Макс на докладе.

Две каюты были соединены и из них сделан зал. Там стоял громкоговоритель. Из этого зала заставляла уходить только вахта. Но работавшие в смене так нервничали, что пришлось расставить несколько громкоговорителей. Они сокращали время; делали менее чувствительной даже жару.

Известие, что Макс уже на родине, было встречено громким – «Ура!» – и маршем, кто во что и на чем горазд.

«Искатель» жил душой на материке. Капитана качали при каждом упоминании его имени – старик ходил ежедневно именинником. Ему не терпелось. Он готов был тронуться – даже шепнул об этом Аконту.

– Разве Макс потерял ваше доверие? – ответил ему на это Аконт.

Да, он понял всю несуразность своего предложения. Надо терпеливо ждать.

Приближался день встречи, вернее, день, с которого начиналось ожидание встречи.

Красавица жила общей жизнью. Она начинала понимать, что ее объяснение ошибочно и, по-видимому, все произошло иначе. Но ее чувства к Аконту уже опередили всю научную часть происшествия. Она гордилась Аконтом, как некогда гордилась могуществом того пирата, которому принадлежала. Чутье говорило ей больше, чем ум. Аконт был главный, и это кружило голову. Она не отходила от него.

Утонченностью ласки она не уступала современным женщинам, а внимание и заботы, какими она окружала Аконта, могли сравниться лишь с исключительной заботливостью Генриха.

Орел страдала глубоко. Она не претендовала на чувства Аконта. Ведь она же сама делала то, что должно было погубить его; ведь только счастливый случай оставил его в живых.

Как вырвать это из прошлого? Как стереть из памяти? Каким каленым железом можно вытравить это из сознания?

Да, но любовь, такая любовь, которая залила ее сейчас всю; разве эта любовь не имеет права на прощение? Разве безграничное, беспредельное чувство, которое владеет ею, не имеет права на забвение прошлого?

Аконт был чрезвычайно внимателен, ласков, но и только. Она ловила глазами каждый его взгляд. Лежа, прежде чем заснуть, она перебирала в памяти все сказанное им, восстанавливала все его жесты… но… нет, это не то.

Теперь она была одета по-женски и все свое жалованье пустила на туалеты, чтобы быть одетой не хуже красавицы – и она достигла в этом отношении многого. По внешности она не уступала красавице. Темная, она была так же прелестна, как светлая красавица, и матросы заглядывались на нее все чаще и чаще. Но для нее существовал лишь один недоступный Аконт.

Жара сменилась ливнями и яхту поливало как из ведра.

Радио затихло. Макса сменили обычные концерты и доклады.

Это говорило за то, что день встречи приближался.

Дни шли, а Макса все не было. Подъем сменился упадком и на яхте от безделья начиналось разложение. Тогда Аконт, посовещавшись с капитаном, собрал всех и изложил им дальнейшие планы. По мере того, как он говорил, экипаж приходил в неописуемое волнение, а когда он кончил, у всех было одно желание – скорее за новое дело.

* * *

После окончания официальных торжеств, Макс был вызван к главе правительства.

Он сделал сжатый доклад и указал размеры привезенных сокровищ. Страна в это время усиленным темпом развивала свою промышленность и чрезвычайно нуждалась в деньгах.

Макс изложил план дальнейших работ. Глава правительства нашел их несколько фантастичными, но тут же прибавил:

– Вы хозяин клада – и ваше право им распоряжаться.

Макс передавал драгоценности в распоряжение правительства с тем, чтобы на национальных заводах, национальными средствами были выполнены все его заказы.

– Это на три года займет все наличные силы, оставит лишь минимум времени на удовлетворение текущих потребностей, – сказал Макс.

– Но это создаст исторический момент в индустриализации всей страны, – ответил глава правительства.

– Итак, – сказал Макс, – я могу рассчитывать на проведение моего предложения в законодательном порядке, после чего я попрошу вооруженную силу. Лишь под ее защитой мне удастся доставить все драгоценности. Прошу иметь в виду, что привезена едва десятая доля того, что мы видели; возможно, что очень многого мы еще не знаем.

Да, – прибавил Макс, – у меня просьба. Жизнь некоего гражданина находится в зависимости от судьбы экспедиции. Так как драгоценности поступают в ваше пользование, я прошу об его освобождении, тем более, что его дело связано с работами Аконта.

Макс назвал имя возлюбленного Орла. Освобождение было обещано.

Теперь надо было подготовиться к встрече с «Искателем». Глаза, сотни глаз, с сотнями намерений следили за Максом – и, не будь вооруженной силы, ему не удалось бы соединиться с «Искателем».

Государства, которым в разное время принадлежал остров, предъявляли свои требования – сначала правительству, а затем Максу, и угрожали отвоевать силой оружия право хозяина на половину и даже две трети найденного.

Дело осложнялось – и в настоящем и в будущем. Вокруг «Искателя» разгорелись страсти. Нашлись даже наследники пиратов, подавшие иски о наследстве.

Надо было всех обмануть и исчезнуть незаметно.

Военные суда, назначенные к отплытию, стояли в порту под парами, а в море стерегла орава судов различных наций. Ни войти, ни выйти.

«Искатель» шифром был об этом извещен по радио, но эта весть, объяснявшая задержку Макса, очень мало способствовала успокоению экипажа.

Оказалось, что доставить сокровища в порт не легче, чем их найти.

Макс придумывал комбинацию за комбинацией, но все отвергал, как непрактичные. Он по привычке помышлял о каком-либо аппарате Аконта, но Аконта не было, а без него не придумаешь. Приходилось не изобретать, а комбинировать уже изобретенное.

Исход был найден. По радио дано было знать, что экспедиция отплывает пятого ноября в сопровождении таких-то военных судов, а первого ноября погрузились в воду и ушли шесть подводных лодок в сопровождении Носа, снабженного письмами Макса.

Пятого ноября вышла в море экспедиция в ложном направлении, а за ней на приличном расстоянии следовал международный флот. Все было честь честью – преследователи были хорошо замаскированы.

Пятнадцать дней уже плавал Макс по океану и, когда получил сведения-шифр, что в лодки погрузили драгоценности, а на яхте оставлен только младший состав, он резко изменил курс и пошел к месту назначенной встречи. Теперь он был спокоен за судьбу драгоценностей.

Была инсценирована встреча. И в тот момент, когда «Искатель» поднял пары, из международного флота отделилось несколько судов тех наций, которые считали себя хозяевами острова в прошлом и настоящем. Они подошли к «Искателю» и объявили груз арестованным. Макс вступил в пререкания, отказался показать трюмы и с оставшейся командой перешел на военное судно.

Поспешили удрать, так как обман грозил сильным озлоблением.

Пока вскрывали заколоченные трюмы, экспедиция с Максом ушла далеко. Одно судно осталось в качестве хозяина «Искателя».

Поняв, что они обмануты, капитаны передали «Искателя» и, не сказав ни слова, удалились на свои суда.

«Искателя» взяли на буксир и, таким образом, все благополучно прибыли в порт.

Когда драгоценности были свезены в кладовые государственного банка и об этом оповестили мир, посыпались сотни солиднейших предложений с большими сроками кредита. Предупредительность к послам дотоле игнорируемой нации выросла, точно по мановению волшебной палочки. Спрос на валюту возрос невероятно и ее котировка сделалась необычайно устойчивой. Требования на иностранные паспорта многократно возросли.

Теперь республика диктовала свои условия. Никакого кредита – все оплачивается золотом и редкими каменьями. Срочность, точность и добротность исполняемых заказов – вот что требовалось.

Когда экспедиция приехала в столицу, началась новая эра чествований и докладов. Макс предоставил им проводить время по их собственному желанию.

Только через десять дней после окончания разгрузки все собрались вместе.

Макс изложил цель собрания. Правительством утверждено общество под названием:

«Общество по постройке подводного города»,

в распоряжении которого числится все вывезенное с острова.

Сейчас надо выбрать правление. Все прошло быстро, так как на стоянке все были подготовлены Аконтом.

Пожизненным председателем выбрали капитана, директором Макса, а научным руководителем Аконта. Были утверждены и остальные, намеченные Максом, кандидаты в разные органы общества.

Все, кто был на «Искателе», все стали пожизненными членами Общества. Кто был с «Разведчика», зачислили кандидатами. Это распространялось и на пирата, оставшегося на острове.

Запнулись при голосовании Орла. Предатель. Тут снова выступил Аконт. Его авторитет был слишком велик. Собрание утвердило Орла, но потребовало у Аконта в самом недалеком будущем рассказать об его тайне.

Так состоялось первое заседание первого в мире

«Общества по постройке подводного города».

Члены его восходили к 13–14 веку с одной стороны, с другой, как Гоми, начинали новую, освеженную породу людей.

Со следующего дня началась лихорадочная работа, невиданная в истории по своему размаху, работа по постройке первого в мире

города под водой.

* * *

Книга публикуется по первому изданию (М.: Пучина, 1927). В тексте исправлены очевидные опечатки; орфография и пунктуация приближены к современным нормам.