Текст книги "Что это было?"

Автор книги: Александр Катеров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 8 страниц)

– Ты чего здесь нашла?

Белка ответила мне лаям, а я увидел следы волка.

Я окликнул отца, и он раздраженно спросил:

– Что там еще у вас?

– Вот! – Я указал на следы, а он сказал:

– Это волк и что? Только зачем он нам? Пошли, Витя!

– Батя, это следы крупного волка…

– Сынок! Ты опять за свое?! Хватит, пошли.

Я подозвал Белку и громко сказал:

– Ты слышала – зачем он нам? Пошли, дела надо делать!

Отец оглянулся на мою шутку и строго посмотрел на меня. Я опустил голову и поспешил за ним, волоча за собой санки.

На поляне у большого валуна мы остановились, чтобы определиться с дальнейшими действиями.

Отец быстро распределил обязанности и сказал:

– Ты, Витя, пойдешь к молодняку и проверишь петли. Только иди прямо и никуда не сворачивай, а я пойду проверю яму вдруг там что-то есть. Все понял?

– Обижаешь, батя…

– Встречаемся здесь! – Сказал отец и мы расстались.

Уже на полпути до молодого леса меня догнала Белка. Она ткнула меня носом в ногу и стала нарезать круги по глубокому снегу, оглушая меня своим звонким лаем.

– Ты откуда взялась?

Собака только взвизгнула от радости и хватая снег на лету, бегала между деревьев.

– Что так и будешь бегать от меня до бати?

Она будто услышала мой упрек и, сделав круг между берез, с лаем убежала прочь. А я продолжил свой путь дальше.

На обратном пути я остановился у старого кедра, чтобы поправить снегоступы. Вдруг сверху на меня что-то упало. Это «что-то» сбило меня с ног и сорвало шапку. Это была рысь.

Крупная кошка рвала своими когтями мне одежду и пыталась вцепиться в горло. Окровавленными руками я сдерживал натиск зверя. Мои ноги были скованны снегоступами и мешали борьбе. Когда силы стали меня оставлять, зверь вдруг отступил.

Рысь пригнула голову и грозно зарычала. Оголив свои клыки, она смотрела в сторону, где в шагах десяти от меня стоял волк. Он, размахивая своим коротким хвостом, уверенно приближался к кошке. Та не сдавала свои позиции и, топчась на месте, готовилась к прыжку. Еще мгновение и два зверя должны были сойтись в смертельном поединке. И пока этого не произошло, я воспользовался моментом и, освободив ноги от снегоступов, достал нож.

Готовый защищаться, я посмотрел на хищников. Они сходились, и никто не хотел уступать. Оставалось совсем немного до начала поединка, как вдруг раздался лай собаки и громкие крики отца. Он шел мне на помощь и я, расслабившись, вздохнул. Поединок двух хищников закончился так и не начавшись. Рысь запрыгнула на кедр, а волк подошел ко мне. Он спрятал свои клыки и посмотрел на меня своими желтыми глазами. В них я увидел свое отражение.

Чуть слышно я проговорил:

– Спасибо тебе, «Серый»!

Услышав приближающийся голос отца, волк скрылся в зарослях молодняка, а с ветки вспорхнула большая черная птица.

– И ты здесь! – Сказал я и проводил ворона взглядом.

* * *

Уже дома, когда отец обрабатывал мне раны, я спросил:

– Теперь ты мне веришь?

Отец, не отрываясь от дела, ответил:

– Ты о волке? А я и говорил, что волк непростой…

– Я сейчас не о нем, батя.

– Ты о девице? Незнакомец – это она? – Ухмыльнулся отец.

– Так ты веришь или нет? – Настаивал я на ответе.

– Верю я, верю! Только где твоя Даша?

Я пожал плечами и опустил голову.

– Ты, сынок, не горюй. – Успокаивал меня отец. – Если дружки ее здесь, значит и она где-то неподалеку.

Отец подошел к иконе и перекрестившись три раза сказал:

– На все Божья воля, Витя. Бог даст – встретитесь.

Меня это мало утешало, но от таких слов мне стало легче на душе. Отец мне поверил и признал Дашу. И теперь в нем я видел своего союзника и друга.

Помолившись перед сном, я закрыл глаза, чтобы легче представить нашу встречу с Дашей.

Я уже пребывал в дреме, когда услышал голос отца:

– Сынок, ты спишь?

– Нет.

– Я вот все думаю, что они здесь делают, что ищут?

– Что опять клад?.. – Упрекнул я его.

– Думаю, что да. Но не за тобой же, красивым, они пришли? – Ответил отец и хихикнул.

Мы замолчали, не зная, что сказать друг другу. Пауза так затянулась, что я подумал, что отец уснул. Но вскоре он спросил:

– Ты чего молчишь, Витя?

– А чего говорить?

– Ну расскажи о своей Даше.

– О Даше? – Переспросил я и приподнялся на лавке.

Отец развернулся ко мне лицом и приготовился слушать. Я начал не сразу, так как был приятно удивлен его предложением. Потом я разговорился, и мы проговорили с ним до самого утра. Это было для меня так неожиданно, что я не мог остановиться и рассказал ему все, что знал и придумал о Даше.

Уже когда во дворе прокукарекал петух, я спросил:

– Ну и что ты скажешь?

В ответ я услышал ровное посапывание отца.

Глава 7.

Прошло уже много времени с того момента, когда я последний раз видел Дашу. Но я помнил нашу встречу и ее образ. Я вспоминал ее каждый раз и каждый раз вспоминал ее в своих молитвах.

Всю зиму мы работали в лесу; рубили лес, заготавливали бревна на большую избу, носили камни для восстановления забора, и выделывали шкуры зверей. Вечерами мы резали ложки и посуду, пополняя свой хозяйский скарб.

Мне уже исполнилось двадцать лет, но ничего в моей жизни не изменилось. Я по-прежнему проживал в долине с отцом, работал, мечтал и ждал. Дашу я так и не встретил и навязчивая мечта, стала потихоньку таять. Сны были настолько однообразными, что порой не хотелось ложиться спать. Временами на меня находила апатия и мне казалось, что ничего и не было со мной. Что был только один сон – добрый и красивый. А сама Даша – плоды моего воображения. Я изменился и стал угрюмым, и молчаливым. Я как-то сник, теряя надежду и это было заметно по моему поведению. Отец, понимая тому причину, помалкивал, давая мне самому разобраться со своими чувствами.

Но вот однажды после завтрака он спросил:

– Что с тобой происходит? Почему ты такой невеселый?

– А чему радоваться? – Сухо ответил я, а он продолжил:

– Как чему? Мы живы – здоровы, солнце светит, скоро весна. Как чему радоваться, Витя?

Я пожал плечами, а отец мне напомнил:

– Отчаяние – большой грех, Витя.

– А, что я? Я ничего…

– В тот то и дело, что ничего… – Упрекнул отец.

Он замолчал, а я, поймав удобный момент, сказал:

– Я схожу на речку – сетки проверю?!

– Иди, – ответил он, понимая, что я просто уходил от разговора.

Он вышел во двор, а я поругал себя за то, что обидел отца.

Но не успел я опомниться, как он вернулся и сказал:

– Сынок, пошли во двор у нас гости!..

Во дворе на березе я увидел ворона. Он сидел на ветке у самого крыльца. С минуту мы молчали, рассматривая друг друга, а потом ворон открыл свой клюв и произнес свое громкое «кар»!

– И тебе здрасти! – Улыбнулся я, а отец сказал:

– Ты, Витя, дай ему рыбки – угости гостя!

Птица захлопала крыльями и повторила свое приветствие. Я протянул ему рыбу, и он приблизился. Но взять с руки угощение он не решился. Тогда я насадил окушка на конец палки и протянул его птице. Тот взял рыбину и перелетел на крышу, где быстро разделался с гостинцем. Мы наблюдали за птицей, которая важно расхаживала по коньку крыши, издавая непонятные звуки.

Вдруг Белка сорвалась с места и залаяла. Проделав небольшой путь по двору, она замерла в стойке. Шерсть на холке поднялась дыбом и она, показывая свой белый оскал, зарычала.

– Ты чего, Белка? – Спросил я собаку.

Отец дернул меня за рукав и тихо сказал:

– А вот и второй! Там у сарая, посмотри!

Несколько минут мы были в оцепенении. Мы не могли проронить и слова, а волк вышел из укрытия и показал себя во всей красе. Это был крупный зверь серой масти.

– Батя! Это же наш волк!..

– Тихо, Витя, не шуми – сам вижу.

С крыши взлетела птица и переместилась на поленницу, ближе к волку. Они переглянулись и ожидающе посмотрели на нас.

– Ты смотри какая идиллия. Какое понимание? – Удивлялся отец, а ворон расхаживая по доске, пытался нам что-то объяснить на своем непонятном языке. Потом он громко каркнул и полетел к лесу. Волк последовал за ним.

– Да! – Мечтательно проговорил отец. – Чудо чудное! Кому рассказать – не поверят.

– Батя, я пойду за ними. Они куда-то нас зовут.

– Вместе пойдем! – Сказал он и пошел к дому.

На ходу он крикнул мне:

– Сынок, чего стоишь – собирайся!

Мы шли по следу волка, проваливаясь в глубоком снегу.

Пройдя три версты, мы остановились, чтобы перевести дух и поправить снегоступы.

– А волк-то не спешит. – Сказал отец, протирая лицо снегом.

– Я тоже это заметил. Он нас ведет, батя!

– Похоже… – Сказал отец и поманил меня за собой.

Уже на привале у большого валуна, который служил нам указателем, отец вдруг сменил тон и поменял тему.

– Что мы делаем с тобой, Витя?

– Как что? Идем по следу.

– Зачем и куда?

– Чтобы узнать… – Отвечал я, путаясь в догадках.

– Что узнать? – Раздраженно спросил отец.

Я затих, не зная, что ответить, а он продолжил:

– Хватит ерундой заниматься. Чего мы поперлись за ним? Зачем?

Отец стукнул себя по коленкам и сказал:

– Ну раз мы уже здесь, тогда пошли проверим яму ловушку – может чего попалось. Она здесь недалеко.

– А как же волк? – Спросил я.

Отец посмотрел на меня с упреком.

– Эх, Витя, Витя! Это волк. Бегать по лесу, это его стихия и двадцать верст – для него не расстояние. Куда он нас ведет и зачем? И конце концов – он зверь, он вышел на охоту…

Он посмотрел на меня и спросил: – Доступно объяснил?

Я сидел с понурой головой и рисовал узоры на снегу.

Отец вдруг смягчился и продолжил:

– Ладно, сынок, проверим яму и вернемся к твоему волку.

Я кивнул головой, а он ухмыльнулся и произнес:

– Ты чего головой киваешь как лошадь? Вставай и пошли!

Расстояние до ямы ловушки мы прошли молча. Я дулся на отца за изменение маршрута. А он что-то бурчал себе под нос, явно недовольный моим поведением. За поваленной елью, что служила нам ориентиром, я напомнил ему о приближении к яме.

Он поблагодарил меня и с улыбкой съязвил:

– Без тебя, Витя, я бы ни за что не догадался…

Я ухмыльнулся ему в ответ, а через минуту мы уже остановились, как вкопанные. Перед нами на краю ямы-ловушки стоял волк. Мы боялись пошевелиться, а волк бесстрашно смотрел на нас.

Ситуацию разрядил ворон, сидевший рядом на ветке. Он прокричал свое «кар», возвращая нас к реальности.

Мы переглянулись и шагнули вперед.

– Подожди меня здесь. – Сказал отец.

Я остановился и, вскинув ружье на плечо, направил его на волка. Тот не отступил, а только оскалил клыки и грозно зарычал.

– Опусти ружье. – Шепнул мне отец, продвигаясь к яме.

Осмотрев ловушку, он подозвал меня рукой. На дне ямы среди поломанных веток лежала девушка. В коротком тулупе и в мужской шапке, она наполовину была засыпана снегом. Она лежала неподвижно, и отец окликнул ее.

Ответа не последовало, и он обреченно произнес:

– Замерзла девка…

Я громко ему возразил и позвал Дашу, повторяя ее имя. Она открыла глаза, а я, отбросив ружье в сторону, спустился в яму.

Расположившись возле нее, я стал сметать с нее снег.

– Дашенька, это ты?

– Я знала, что ты меня найдешь, – Чуть слышно ответила девушка и тяжело вздохнула.

Я обнял ее, а она застонала.

– Тебе больно?

– Нога… – Пожаловалась Даша, а я стал успокаивать ее.

– Сейчас мы что-нибудь придумаем. Сейчас, потерпи.

Я поднял голову кверху и увидел, как отец, волк и ворон, молча наблюдали за нами.

– Ну, вот! Теперь все в сборе! – Сказал я и улыбнулся.

Даша улыбнулась мне в ответ.

Глава 8.

– Когда-то очень давно, – рассказывала Даша, – в долине у высокой горы проживало большое племя хантов. Это был миролюбивый народ. Они жили в согласии с природой и соседями. У хантов природа была Богом. Все вокруг для них было живым и даже снег, не коснувшийся земли, считался таковым. Место для стана было выбрано неслучайно. Плодородные земли долины, лес и река – способствовало для успешного проживания и процветания племени.

Так они прожили много лет, пока не стали появляться вооруженные люди. Это были, как правило казаки, отставшие от войска Ермака. Знахари племени лечили больных и раненых воинов и предоставляли им место для проживания. Среди хантов в стане появились русские, украинцы, черкесы и много других людей, разных национальностей. Обжившись, казаки стали притеснять истинных аборигенов, игнорируя законы и нравы племени. Как люди военные, они огородили общину высоким частоколом и поставили сторожевые башни, превратив мирное селение в неприступную крепость. Скоро община превратилась в большую деревню с каменными постройками и сооружениями.

Был у казаков и атаман – лихой вояка Федот. Он был в большом почете у жителей деревни, так как не один раз он показывал свою доблесть и смекалку, защищая деревню от набегов разбойников и татар. Правил Федот железной рукой и был беспощаден к трусам и предателям. Мирные ханты попали ему в опалу. Он считал их трусами и бесполезными людьми и поэтому выгнал племя за периметр крепости и обложил налогом. Федот обязал хантов снабжать деревню пушниной и продовольствием. Зачастую казаки просто грабили беззащитных людей, обрекая племя на вымирание.

Как-то при очередных поборах старый вождь проклял казаков своим заклинанием. В деревне начался мор и народ в крепости стал умирать от неизвестной болезни. Атаман Федот приказал привести к нему старого вождя. Его долго мучили и пытали. Федот требовал от вождя снять проклятие, а тот в свою очередь настаивал на свободе. Не найдя компромисса, жестокий атаман казнил непокорного вождя. На глазах у всего племени он расчленил его тело на части, а всех остальных заклеймил большой точкой на лбу.

Вскоре после этого в крепости случился пожар. Сгорело полдеревни и Федот, обезумевший от злости, приказал вырезать племя хантов. Уцелевшие от шашек казаков, ханты ушли на болото и в тайгу, подальше от жестокого атамана.

Даша тяжело вздохнула и продолжила:

– Мой отец, кстати, тоже был родом из казаков. Его дед и отец были соратниками Ермака. Тогда мы жили у озера Зайсан в небольшой деревне. Жили бедно, в семье было семеро детей, и мы еле сводили концы с концами. Когда отец прослышал о богатой деревни в долине у большой горы, то он и еще несколько семей отправились туда на поиски лучшей жизни. Мы долго шли по бесконечной тайге и часто останавливаясь на ночлег, разбивали лагерь. Казалось, что нашему путешествию не будет конца. Но однажды мы вышли к болоту, за которым возвышался высокий утес. Эта красивая и большая гора была символом солнечной долины. Мы уже праздновали победу, когда на наш обоз напали разбойники. Они грабили и безжалостно убивали всех без разбора. Моя несчастная мать успела спрятать меня в подоле своего сарафана, и я уцелела. Оставшись в живых, я плакала у тела матери. Всюду лежали убитые люди, и я дрожала от страха. Я была еще слишком маленькой, чтобы принять какое-то решение и поэтому оставалась у тел своих родственников и знакомых. От холода и голода я погибала в этом ужасном месте. Но мне повезло – меня нашла женщина с темной точкой на лбу, которая накормила меня и увела к себе домой. Так я оказалась на небольшом острове посередине болота.

Добрые женщины приняли меня, как родную. Бабушка Алсу часто рассказывала мне сказки своего народа. Она учила меня добру и любви ко всему живому. Учила рукоделию и вышиванию, а Ясмин – моя новая мама, учила меня таежной жизни – охоте и рыбалке.

В нашем доме всегда находилось место для животных, которым мы оказывали посильную помощь. Моя мать, часто возвращаясь из леса, приносила разных зверушек. То это был искалеченный заяц, то раненый глухарь, то лиса с капканом на лапе. Но однажды мама принесла двух волчат, потерявших свою мать. Волчица погибла в неравной схватке с медведем. Мы приютили и вырастили щенят.

А когда волки повзрослели и пришло время расставаться, они не оставили нас, а проживали вместе с нами на болоте. Каждый раз уходя в лес они с охотой возвращались к нам, чтобы погреться у огня и послушать бабушкины сказки.

Даша улыбнулась и сказала:

– Да, сказки…

– Алсу, когда они были совсем маленькими, рассказывала им сказки, как детям. А когда, они выросли, то возвращаясь из леса, они ложились у ее ног и слушали ее байки. Так проходило время, и мы сильно привязались друг другу.

Но случилась беда. Как-то ближе к вечеру, когда еще солнце не село за горизонт, в избу ворвался Лунк и стал истерически кричать. Лунк – это старый ворон, который живет у нас незапамятных времен. Он звал нас в лес, и мы последовали за ним. На опушке леса мы нашли чуть живого Ворута и бездыханное тело Еви. На поляне оставались следы схватки. На вытоптанной траве лежали выдранные клочки волчьей шерсти, а место поединка было окроплено кровью. Схватка с медведем для молодых волков оказалась роковой. Еви мы похоронили здесь на поляне, а Ворута забрали с собой.

Чудеса бабушки Алсу возродили волка. Поправившись, он стал выглядеть гораздо больше своих собратьев. Он поумнел и уже не оставлял нас надолго одних. Он оберегал нас и большую часть своего времени проводил с нами. Так проходило мое детство среди дикой природы и дорогих мне людей. Но я не одичала и не стала затворницей. С мамой мы ездили к ее родственникам на Иртыш и там на берегу великой реки мы проводили время с рыбаками и охотниками. От них я узнавала много интересного и нового для себя. Я слушала рассказы об истории и обычаях этого народа, о жизни хантов в Солнечной долине и мудром вожде Фибуле.

– Когда я стала постарше, – рассказывала Даша. – Бабушка Алсу стала меня учить грамоте и знахарскому делу. Я познавала кириллицу и учила глаголицу. Мама брала меня с собой в лес и обучала таежной жизни. Вскоре я свободно ориентировалась на местности и знала способы выживания в тайге. Однажды гуляя по лесу с Ворутом, я увидела заросли папоротника. Он рос на высоком пригорке у большой березы.

Поднявшись на горку, я заметила вдалеке большой утес. Мной охватило любопытство, и я залезла на дерево, чтобы рассмотреть гору получше. Когда кроны молодняка остались подо мной, я увидела великолепный пейзаж. Там за болотом стояла большая гора у подножия которой расстилалась зеленая долина. Рядом протекала речка, упираясь своим началом в небо, а неподалеку расположились строения человека, из трубы которого шел дым.

Не помня себя от восторга, я прибежала домой и все рассказала бабушке. Выслушав меня, она задумалась, а потом, усадив меня возле себя, начала свой рассказ.

Наш разговор поддержала мама, и мы проговорили до утра.

Мы слушали Дашу и замечали, как все становилось на свои места. То, что еще вчера было загадкой, сегодня находило свое объяснения. Оставался вопрос – что заставило Дашу появиться в долине. Но и здесь она не заставила себя долго ждать и поведала нам эту историю.

– Когда бабушка Алсу была совсем маленькой, – рассказывала Даша, – и она с родителями проживала на территории крепости, в деревне появился загадочный старец.

Звали его Лазарь. Люди его называли Божьим человеком. Он проповедовал православие и слово Божье. Его приняли хорошо и вскоре по его совету в деревне построили храм в центре деревни. Но после церковной реформы Никона среди православных появились разногласия. Многие не смирились с изменением канонов и обрядов. Верующие разделились на два лагеря. Кто-то поддерживал реформы, а кто-то нет. На стороне Никона был сам государь и атаман Федот принял сторону реформатора. Многие последовали его примеру, и старообрядцы попали в опалу.

В деревне начались гонения на староверов. Их силой принуждали к новой вере и это часто заканчивалось показательной казнью. Лазарь оставался приверженцем старых канонов церкви. Он проповедовал и призывал верующих не принимать преступных законов Никона. За это Федот изгнал его из храма, а потом за агитацию приказал отрезать ему язык. Но Лазарь не сдавался. Он писал свои проповеди на бумаге и продолжал бороться за свою веру. Обезумевший от злости Федот повелел отрубить ему кисть руки, но этим он только навел смятение в своих рядах. Люди ахнули, когда увидели, как отрубленная кисть Лазаря упала на землю, а пальцы сошлись в двуперстии, приготовленные к крестному знамению. После этого атаман выгнал раненого старца за пределы крепости, пригрозив смертельной расправой за появление его в деревне. Ханты подобрали и вылечили Лазаря. Они дали ему убежище в своей общине за пределами крепости. Здесь он молился и писал свои исторические труды о тяжбах смутного времени. Лазарь быстро подружился с хантами и в каждом доме он был желанным гостем. Его часто встречали с вождем племени. Они подолгу беседовали, сидя у костра, разговаривая на языке жестов. Старый вождь восхищался Лазарем и его непоколебимой верой в своего Бога. Он считал его героем, пострадавшим за веру. Позже вождь рассказывал своим соплеменникам о Лазаре и его подвиге. Он ставил его в пример, как символ несгибаемой веры… Вскоре Лазарь заболел и умер, оставив вождю все свое богатство – книги, иконы и крест. Вождь пообещал ему сохранить его сокровища для потомков.

Лазаря похоронили у подножия большого утеса. Кисть его руки с застывшим двуперстием, которую ханты сохранили после казни, уложили в золотой ларец и вместе с книгами и иконами схоронили в усыпальнице вождей и шаманов. Чуть позже, после того, как вождь проклял казаков, а Федот, расчленив его тело, разогнал хантов, на долину обрушились катаклизмы и стихийные бедствия. Деревня переживала тяжелые времена. Пожары, набеги разбойников и болезни. Люди стали покидать долину, называя ее проклятой. А когда на деревню с неба посыпались камни, уцелевшие люди навсегда покинули это место. С тех пор это место все обходили стороной – боялись, считая его заговоренным.

– Потом появились вы. – Сказала Даша и вздохнула. – Люди, которые не побоялись проклятия старого вождя.

– Но мы об этом не знали. – Оправдывался отец.

– А усыпальница вождей, – спросил я. – Как же сокровищница?

– Вот это и привело меня к вам. – Ответила Даша. – Ханты мирные люди, – продолжала она, – и прослышав о том, что в долине поселились люди, они решили узнать, что за смельчаки отважились на такой поступок. Жребий выпал на нас, и мы с мамой и бабушкой согласились выполнить это поручение. Конечно, это не было прихотью совета вождей – в долине лежат предки хантов и это место для них было священным. А поскольку я не была заклеймена ужасной точкой и являлась православной христианкой, я вызвалась разузнать все о людях, поселившихся в Солнечной долине.

Так я стала украдкой следить за вами и вашей жизнью. Однажды я так увлеклась, что приблизилась слишком близко к вашему жилищу и здесь произошло непредвиденное. Огромный пес набросился на меня, за меня вступился Ворут, а что было дальше вы знаете сами…

После чая Даша нам поведала, что племя хантов решило снять проклятие с долины. Для этого надо было проникнуть в сокровищницу и совершить обряд у праха старого вождя. Трудность заключалась в том, что местонахождение пещеры, где размещалась она было неизвестным, так как план захоронения был утерян.

Святилище племени находилось на месте бывшего поселения хантов, но с появлением казаков племя спрятало гробницу, забросав его камнями и землей. К пещере был выкопан подземный ход, о котором знал вождь и несколько приближенных ему людей. Но каким-то образом о кладе узнали казаки, которые стали разыскивать его, перекопав всю округу. Напуганные ханты разрушили все входы в пещеру, а камень, на котором был высечен план, сбросили в реку, тем самым обезопасив святилище от разорения.

Проклятие старого вождя и страх перед гневом предков, удерживал многих охотников разыскать клад. Со временем о святилище начали забывать и только с появлением людей в долине, заговорили о кладе и его реликвиях.

Вожди долго совещались пока пришли к единому решению. Конец сомнениям положил крест, возникший на горе. Это явление ханты приняли, как знак одобрения предков. Узнав обстановку в долине, ханты решились на переговоры. Они поручили мне оповестить вас о своем решении. Для меня это было в радость, и я отправилась к вам. В лесу я провалилась в яму и вот я у вас.

* * *

Три дня мы были под впечатлением рассказа Даши. Мы были потрясены известием, которое не только проливала свет на прошлое, но и вносило большие перемены в нашу дальнейшую жизнь. В ожидании предстоящего события мы были немногословны. Мы все больше молчали, занимаясь делами по хозяйству. Иногда, обронив несколько дежурных фраз, мы уходили в себя, думая каждый о своем. Отец, как никогда раньше, был молчалив и задумчив. Было заметно, что он переживает о предстоящей встречи с хантами и он, часто поглядывая в окно, цокал языком и поглаживал свою седую бороду. Я же думал о встречи с Дашей, припоминая минувшие дни, проведенные с ней. Мне было немного стыдно перед отцом за то, что я отошел от серьезных дел и думал только о своем личном и сокровенном.

Часто оставаясь один, я вспоминал и рассуждал вслух:

– Как быстро отец вылечил Дашу. И как быстро все пролетело. Будто и не было этого времени, когда я держал ее за руку и говорил слова любви. Это было для меня блаженством. В эти минуты я забывал обо всем и был счастлив замечать, что это взаимно.

– Да! – Сожалел я. – Как быстро пролетело время. Но мы скоро встретимся и все будет у нас хорошо! – Успокаивал я себя, продолжая мечтать о встречи.

Работая во дворе с отцом, я часто посматривал на место, где мы расстались с Дашей. Там за изгородью ее ожидал запряженный волк, а на бревне сидел старый ворон. Я закрывал глаза, представляя картину нашего прощания. Я вспоминал все до мелочей; то, как прилетел ворон с весточкой для Даши, то, как быстро она собралась в дорогу и, то, как я шел рядом, придерживая ее за талию. Я помнил ее поцелуй короткий и нежный, ее глаза, руки и слова: «До встречи, любимый»!

Строгий голос отца вернул меня к реальности:

– Все мечтаешь? Может ты все-таки поможешь мне?

– Иду! – Ответил я и поспешил к отцу.

Глава 9.

За окном была уже весна. Миновал целый месяц, как мы расстались с Дашей. Но вестей от хантов все еще не было. Отец успокоился и перестал мучить себя ожиданием. Для меня же каждый день без Даши был пыткой. Отец часто меня ругал, что я впадал в уныние и опускал руки.

– Как бы там не было, не забывай, что ты мужик!

Я только молчал в ответ и по-детски шмыгал носом.

– Что с тобой? Противно смотреть. – Говорил он. – Расквасился как баба! – Упрекал он меня, стараясь побольнее задеть за живое.

Но я продолжал молчать в свое оправдание, а отец заводился еще больше и приводил мне всякие жизненные ситуации…

Потеряв терпение, он произнес:

– Все, одевайся, пошли со мной.

– Куда?

– На кудыкину гору!..

Во дворе, едва поспевая за отцом, я позвал собаку.

Она не объявилась, и я спросил:

– А где Белка?

– Гуляет! Мы теперь взрослые стали – самостоятельные! – Съязвил отец и прибавил шагу.

Мы прошли двор и остановились у сарая. На зиму он превращался в мастерскую. Здесь отец мастерил всякие приспособления для рыбалки и охоты.

У входа отец задержался и сказал:

– А знаешь, я поначалу тоже загорелся предложением хантов, а потом успокоился и занялся делом. И ты веришь, помогает!..

Отец открыл сарай, и мы вошли в мастерскую. В центре стояли новые сани, очень похожие на те, что притащил волк в день расставания с Дашей. Я вспомнил, как отец сразу оценил достоинства этого изобретения хантов. Это были таежные нарды, которые имели большое преимущество перед нашими санками. Тогда отец и взял себе это на заметку, а теперь он с гордостью демонстрировал мне свое детище.

Я подошел ближе и, рассматривая изделие, произнес:

– Вот это санки! Ну ты даешь, батя!

– Ну, во-первых, это не санки, а нарты, а во-вторых, даю не я, а наши друзья с болота – я только скопировал их изделие.

Он невольно напомнил мне о Даше и мне стало грустно и не по себе. К горлу подкатил комок, и я вышел из мастерской.

– Ты куда? – Окликнул меня отец. – Ты еще упряжь не видел!

Взяв себя в руки, я вернулся в мастерскую, а отец, заметив мое настроение, сменил тему.

– Что же ты, сынок, так убиваешься?

Он подошел ко мне и заглянул мне в лицо.

Тяжело вздохнув, он сказал:

– Я тут подумал, сынок, а давай-ка мы денек другой подождем, да пойдем сами к ним, без приглашения. А чего? Как ты думаешь?

Я украдкой посмотрел на отца.

Он расхаживал по мастерской и рассуждал:

– Может что-то случилось, может они передумали? Ты согласен со мной? – Спросил он.

Я кивнул головой, а он, закрыв сарай, свистнул собаке.

Белка не откликалась, и отец выругался:

– Вот шельма! Ну, придешь ты домой…

Ночью, когда мы уже легли спать, отец вдруг заговорил:

– Вот ты, Витя, думаешь, что я сухарь, ничего не понимаю и не чего не чувствую. Нет, сынок, ты ошибаешься. Все я понимаю и все чувствую. Я ведь, Витя, тоже любил… Я считаю так, если это любовь, то ей не страшны ни расстояния, ни разлука. Все будет хорошо, если это настоящая любовь.

– А разве бывает другая любовь? – Спросил я.

Отец промолчал так и не ответив на мой вопрос.

В печи потрескивали дрова, а тусклый свет лампады освещал лики Святых своим маленьким фитильком.

Пауза затянулась, и я спросил:

– Батя, ты что уснул?

Он ответил не сразу.

Кашлянув в кулак, он сказал:

– Душу ты мне растревожил. Какой теперь сон? Я свое вспомнил.

Отец привстал с кровати и продолжил:

– Я ведь тоже был молодым и тоже влюблялся, а иногда мне казалось, что и любил… Только не сразу я разобрался в своих чувствах.

Отец умостился удобней на постели и продолжил:

– Помню, как-то рыбачили мы с пацанами на речке у самых порогов. А река там быстрая, вода холодная. Веревка не выдержала напора течения и оборвалась. Нас и понесло прямо на камни. Мальчишки, что со мной были, оказались порасторопнее меня – с лодки попрыгали, а я в ней по порогам… Лодку разбило, а меня в реку от камня, до камня. Где головой стукнусь, где ногой. Ну, все думаю, конец тебе пришел Иван Андрианович. Тело все болит – руки не поднять, воды наглотался до рвоты, а от холода судорога ноги сводит. Чувствую, что теряю сознание, когда слышу чей-то голос. Оглянулся девчонка подплывает, маленькая такая, но шустрая. Схватила меня за одежду и к берегу. Вытащила меня и спрашивает, что, да как? А я и слова сказать не могу, от холода зуб на зуб не попадает.

Кое-как добрались мы к ней до дома. Благо, что деревня ее рядом была. А деревня-то – так одно название. Рыбаки в ней жили, да охотники, а сама она неизвестной породы, то ли татарка, то ли нанайка, то ли еще кто?.. Помню, что звали ее Раис. Вот она и повела меня к себе в землянку. А там тепло, уютно и мятой пахнет.

– Сейчас я тебя лечить буду. – Заявила она с порога. – Утром, как новенький будешь!

Раздела меня догола и уложила в постель. Потом дала какой-то настойки и ко мне под одеяло…

Отец тихонько хихикнул, а я спросил:

– Ну и что вылечила?

– До утра лечила. – Ответил отец и проглотил слюну. – Я вот думаю, Витя, откуда у женщин столько тепла? Сама, как воробей, а огня, как у жар-птицы?..