Текст книги "Выстрел по «Ледоколу». Как Виктор Суворов предавал «Аквариум»"

Автор книги: Александр Кадетов

Приложение 2
ПРЕДАТЕЛЬ – НЕ ИСТОРИК ТЫ! (Поэма)
[Сюжет девятый из книги о бойце невидимого фронта «Через грань»]

Если бы то, что сказал В. Суворов сегодня, было сказано им во время войны, никто не сомневался бы, что он продался врагу.

Военный историк США Альберт Акселл

 
Ах, какое лето за окошком! —
Льют грибные, летние дожди,
Словно говорят.
«Бери лукошко,
По грибы немедленно иди!»
 
 
Так случилось, в это время Васин
На недельку в отпуск прилетел
И сказал, что с радостью согласен,
Укатить за городской предел…
 
 
Снова ощутить красоты края,
Где сосновый корабельный бор
Встретит вас, невольно поражая,
Строем из красавиц на подбор.
 
 
Где березки, вытянувшись в небо,
Кронами прошепчут с высоты
Свой упрек за то, что долго не был
Пленником их русской красоты…
 
 
Вновь стучит по стыкам электричка,
Вновь кричат над гнёздами грачи,
И опять, как в детстве, по привычке
В лес идем тропой от каланчи.
 
 
А меня, хоть повод и прекрасен,
Вовсе не грибы тянули в лес,
Для меня мой друг Алеша Васин
Был важнее всех лесных чудес.
 
 
И когда у каждого в корзине
До краёв легли боровики,
Прихватили в сельском магазине,
Чем грешат в России мужики.
 
 
В ожиданье нужной электрички,
Под дымок волнистый папирос,
Под сырок и холодок «Столичной»
Я затронул мучивший вопрос:
 
 
«Не пойму: кому же лже-Суворов,
Как предатель, люб и почему,
Рвутся помогать они без споров
Клеветать на Родину ему?
 
 
Зная, что продажный лжеписатель,
У британцев числясь в холуях,
Под диктовку тех, кто зря не платит,
Так Отчизну хаит – просто страх.
 
 
Передёрнув факты, как картёжник,
Обесчестив мертвых и живых,
Среди нас нашел, дивиться можно,
Тиражеров пасквилей своих».
 

 
Васин хмыкнул: «Не гадай, не надо:
Здесь врагам России Грызуны,
Что нас утопить в помоях рады,
Как похмелье пьяницам, нужны.
 
 
Посмотри, чем потчуют с экранов:
Сплошь убийства, пьянство и разврат.
Щедро сыплют соль на наши раны,
Всё, что было свято, не щадят!
 
 
Им нужны для этого подонки,
По уши погрязшие в грехах,
Дьяволу продавшие душонки,
С ложью, как со жвачкой, на устах.
 
 
Позабывшие о том, что у любого,
Как нам все религии твердят,
Выбор лишь один, и нет иного:
Либо рай, или дорога в ад!
 
 
И о том, что путь в горнило ада
Или в царство рая – в небеса,
Связывать с судьбой, увы, не надо —
Каждый это выбирает сам.
 
 
И что шанс спасенья – покаянье —
Лишь тому доступен, кто прозрел
И с пути грехов и порицанья
На достойный путь сойти сумел.
 
 
Атому, кто зло и подлость множит,
Без чего уже не мыслит жить,
Вряд ли покаяние поможет —
Кары за грехи не избежит».
 

 
Шанс: конспиративная квартира —
Кузница для ковки подлецов,
И кузнец от адского горнила —
Сатанист, но с ангельским лицом.
 
 
В арсенале для греховной цели
Деньги, пытки, козни шантажа…
Этим в ад здесь сманить сумели,
Если с червоточиной душа.
 
 
И Грызун не долго колебался
И не сильно совестью страдал —
На крючок серебряный попался,
Душу быстро Дьяволу продал.
 
 
Грех велик. Был шанс остановиться.
У страны прощенья попросить.
Предпочёл он клеветой отмыться:
Личный грех – на Родину свалить.
 
 
Думал, если будет лить помои,
Обвиняя Родину свою, —
Этим душу от греха отмоет.
Что сгубил по трусости в бою.
 
 
Мыслил как «историк» оправдаться,
Но, по воле прежнего врага,
Должен чем прикажут заниматься
И без меры под диктовку лгать.
 

 
И задача:
Опозорить Службу,
Ту, в которой Родине служил,
Ту, в которой крепко ценят дружбу,
И в беде не бросят с кем дружил.
 
 
Где на ветер не бросают слова,
Где своих, как трусы, не сдают,
И, как за себя, в ней за любого
Можно быть уверенным в бою.
 
 
То есть ГРУ – военную разведку.
Хоть её задачи чётко знал:
Лишь следить за супостатом цепко,
Чтобы тот внезапно не напал,
 
 
Не топтался по просторам нашим,
Не громил, что создано трудом,
Не врывался ураганом страшным
И бедою в каждый мирный дом.
 
 
Знал и то, что лучшие из лучших
Добровольно в эту Службу шли,
Ну а те, кто запятнали души,
В ней открыто места не нашли.
 
 
Но порой – в семье не без урода,
В стаде зло – паршивая овца,
И для ГРУ – защитницы народа,
Как чума – двуличность подлеца.
 
 
И Грызун
Не в бой, как вышло, рвался —
Карьеристом за кордон попал,
Лишь в бою с угрозой повстречался —
Струсил: ГРУ и Родину предал.
 
 
Не отверг и грязного заданья —
ГРУ представить службой подлецов!
Результат продажного старанья —
Пасквиль – Лже-«Аквариум» – готов!
 
 
Трус, прислужник, карьерист и гомик —
Чем клеймо – ПРЕДАТЕЛЬ – заслужил
Все на сослуживцев лжеисторик,
Исключив себя, переложил.
 
 
Показав, что средь пьянчуг и трусов,
Стукачей, развратников, тупиц,
Он – святой Советского Союза —
Был одним из самых светлых лиц.
 
 
Только он, как истинный разведчик,
Вербовал, секреты добывал,
Проводил, не зная страха, встречи
И проблем со слежкою не знал.
 
 
И, томясь в среде «дурного сброда»,
Он спасенья лучше не нашел,
Чем стезя предателя народа,
И к врагу в подштанниках ушёл…
 
 
Васин улыбнулся: «Как шедеврик?
Трудно без блевотины читать!
В этом весь наш правдолюб-изменник,
Раз начав – не прекращает врать.
 
 
Что не «эпос» – тем забавней сказки!
Цель – себя и шефов обелить.
Их архив – лишь дрожжи для закваски —
Тесто лжи – его удел месить…
 
 
От всего, что месит лжеписатель,
Прет спецслужб Британии душок,
Что прикрыть пытались, в результате
Выдает невольно их дружок».
 

 
Солнце в небе ласково сияло,
Плыли кучевые облака,
От «Столичной», что в тени стояла,
Мы лишь треть отмерили пока.
 
 
Рыжий кот, что грелся с нами рядом,
Съев кусок одесской колбасы,
Как звезда военного парада,
Хвост подняв и навострив усы,
 
 
Не спеша проследовал к перрону,
Разогнал проворных воробьёв
И в тупик прошествовал к вагону,
Где имел, как видно, стол и кров.
 
 
Осушив по стопке за удачу,
Под селедки редкостный посол,
Я, пробел в познаниях не пряча,
Стрелку перевел на «Ледокол».
 
 
В нём полки советские считая,
Пальцы рук и даже ног загнув,
Лжеисторик рьяно убеждает:
Мы втянули Гитлера в войну.
 
 
Жаль, ею наставник поскупился —
Дать ему считалку пожалел,
Без неё бедняга так трудился,
Что, чеша затылок, облысел.
 
 
Чтоб прозреть, тревожу Алексея:
«Разъясни: он прав или не прав?
Ведь не зря ж взбрела в башку идея,
Чтобы врать, все истины поправ!»
 
 
Алексей заметил: «Между прочим,
Лжец, погрязший в танках и полках,
Ими нам не зря мозги морочит —
Пыжится остаться в дураках.
 
 
Знает истину того, о чём долдонит
Всякому проверить не дано,
Ну а он за стерлинги хоронит,
Что известно всем давным-давно.
 
 
Пыжится освоить
Как «историк»!
Что на тех, кто платит, – нет вины!
Только СССР хулы достоин
Как зачинщик проклятой войны.
 
 
Нет уж тех,
Кто сдал фашистам чехов,
Кто одобрил Австрии аншлюс,
Предал Польшу, чтоб помочь с успехом
Взять фашистам под прицел Союз.
 
 
Этот бред в «республике последний»
Сам же лжеисторик развенчал:
Черчилль – это факт, уже не бредни —
Нас столкнуть с фашистами мечтал.
 
 
Находясь в тисках морской блокады,
Не имея средств спасти страну,
«Переплавив на мечи» ограды,
Шёл на всё, чтоб нас втянуть в войну
 
 
В МИД наш зачастили дипломаты,
Верность в клятвах музыкой лилась,
Лишь решили, что сплотиться надо, —
Гитлер в курсе…
Заявленье ТАСС
 
 
Наши планы, суть переговоров,
О войсках, что развернуть брались, —
Все с «лихвой» фашисты знали скоро,
Сдали те, кто в верности клялись.
 
 
ТАСС британцев уличило в этом,
Обвинен не кто-нибудь – посол!..
Та «лихва» и обернулась бредом —
Из которой выплыл «Ледокол».
 
 
Гитлер сам таил к нам волчий голод
И лишь повод проглотить искал,
И британцы дали этот повод,
Черчилль после радость не скрывал».
 
 
«Бьют друг друга, – подытожил тут же,
В роковой для новой жертвы час, —
Пусть, чем больше перебьют – тем лучи
Для него, конечно, не для нас…
 
 
В Мюнхене кровавый меч ковался,
Есть за что Британии краснеть,
Зря Грызун её отмыть пытался —
Вечно за брехню в Аду гореть!»
 

 
Солнце в небе к западу клонилось,
Средь листвы резвился ветерок,
У избушки, что в лесу курилась,
Что-то ел из миски кобелек.
 
 
А с избушки две вороны дружно
Вглядывались в то, что пес жевал,
И решили, что проверить нужно,
Чем он так усердно пировал.
 
 
Вмиг одна ворона приземлилась
Прямо перед самым носом пса
И нахально так вблизи крутилась,
Что у пса озлобились глаза.
 
 
И нахалку пес в порыве гнева
Прочь погнал от трапезы своей,
Но, пока он рядом с миской не был,
Клюв второй долбил добычу в ней.
 
 
Пёс погнался за второй воровкой,
Первая, не тратя время зря,
Подлетев, глотала со сноровкой
Из собачьей миски все подряд.
 
 
Оценив, как видно, степень риска
Проворонить пищу сгоряча,
Пёс уже не отходил от миски,
Доедал остатки, зло рыча.
 
 
Алексей смеялся: «Ну и птицы!
Показали на примере пса,
Что нельзя напрасно горячиться,
Даже если зло слезит глаза.
 
 
Время, успокоив вспышку злобы,
Даст её причину оценить,
Не спеша найти решенье, чтобы
Самому себе не навредить…
 
 
Но не зря судьбою жертв расправы
Лжеисторик головы кружил,
Цель все та же: увести от правды,
Грех виновных утопить во лжи!
 
 
Спрятать тех, кто их оклеветали.
Дали повод Сталину – убрать,
Обезглавив армию, мечтали
Нас, как Польшу, Гитлеру отдать.
 
 
Ну, а где пригрелся лжеисторик?
Чей холуй готов прикрыть грешок?
Там в архивах и порыться стоит,
Прёт оттуда клеветы душок!»
 

 
Подкатила наша электричка.
Опустевший – позади перрон.
Рельсов и вагонов – перекличка.
Без границ раздолье – с двух сторон.
 
 
За окном березок белизною
Отплясала роща, как пурга;
Речка серебристою змеею
Уползла в крутые берега.
 
 
Сквозь мостов стальную паутину
Зеркалом сверкнула моря гладь,
Наступило время, взяв корзину,
На прощанье руки лишь пожать.
 
 
Жаль, что день стремительно промчался,
И уже его не повторить,
Счастье в том – он в памяти остался,
Есть о чем, припомнив, погрустить!
 
 
Дома перед сном из интереса
Пролистал вновь пасквиль Грызуна,
В коем он, как тот кобель у леса,
Ради фунтов зло рычит на нас.
 
 
Отобрал у Сталина Победу,
«Злой марксизм» в свидетели призвав,
О своём уме, кичась, поведал,
Дураками всех вождей признав.
 
 
Пыжится казаться другом нашим,
Слово «наш» нередко применял,
Позабыв – для нас он враг со стажем
С той поры как шкуру поменял.
 
 
Кем он стал для проданной Отчизны,
С тем клеймом, которого не смыть,
Кем живет и будет – после жизни,
Я готов, чтоб помнил, повторить:
 
 
«Предатель – не историк ты!»
 
 
Резун, то бишь «Суворов», брось!
Не пыжься в бездне клеветы
Прикрыть с надеждой на авось,
Что не подлец – историк ты!
 
 
Когда начетчик и схоласт
Берётся что-то доказать —
Хорошего не жди, не даст:
Из дважды – два получит пять!
 
 
Когда предатель слезы льет,
Пытаясь тщетно доказать,
Что предал свой, любя, народ,
Не верь – привык уже не врать.
 
 
Ужасно плохо, если вдруг
Предатель он же и схоласт,
Не отделив котлет от мух,
Святое – клевете предаст.
 
 
Пример: творенье Резуна —
«Последняя республика»
Где автор, выжив из ума,
Грызег «очко» от бублика!
 
 
В нем, взвесив факты, а не бред.
Любой читающий поймёт,
Лишь «мух отделишь от котлет» —
Все понимай наоборот!
 
 
Коль совесть Дьяволу продал
Он грешным взором му…ка,
В любом святом, что в грязь топтал,
Мог видеть только «дурака»!
 
 
И оппоненты, и вожди
В его, предателя, строках —
Другого от лжеца не жди —
Все оказались в «дураках»!
 

Василий Ловчиков

Октябрь 2003 г.

Приложение 3
ИНТЕРВЬЮ С АВТОРОМ
Газета «Трибуна», среда 04.12.2002

Ищите мужчину?

Бывшие коллеги Владимира Резуна (писательский псевдоним Суворов) рассказали «Трибуне» сенсационные подробности его измены.

Вот уже более десятилетия полки книжных магазинов пестрят громкими названиями книг одного из самых скандально известных перебежчиков эпохи «холодной войны» – бывшего сотрудника женевской резидентл ры ГРУ Владимира Резуна, взявшего себе литературный псевдоним Виктор Суворов. «Аквариум» «Ледокол», «День М», «Контроль», «Освободители» – вот далеко не полный перечень произведений, подписанных этим псевдонимом. В книгах Суворова зачинщиком Великой Отечественной войны предстает не Гитлер, а Сталин, а методы работы советской разведки внушают благоговейный ужас непосвященному читателю. Как выразился один из наших историков, Суворов и стоящие за ним английские спецслужбы – мастера черное представлять белым, а белое превращать в голубое. И вправду: книги перебежчика, особенно в начале девяностых, были нарасхват, а сам автор получил ореол мученика и чуть ли не героя. Достаточно вспомнить строчки из суворовского «Аквариума», где бойко повествуется о том, как «прозревший» разведчик уходит из паучьих объятий тоталитарной системы. Вот он мчится на машине по гладкому автобану, а в ушах – отчаянный рык Высоцкого: «Идет охота на волков, идет охота на серых хищников, матерых и щенков!» Однако как и почему па самом деле уходил Резун-Суворов, автор «Аквариума» и «Ледокола» предпочитал скрывать. Но тайное стало явным. И оказалось, что в побеге отступника не было никакой героики, а были позорное малодушие и еще одни очень пикантные обстоятельства. Какие именно, удалось выяснить бывшему сослуживцу Резуна по ГРУ полковнику в отставке Александру КАДЕТОВУ. Недавно в издательстве «ОЛМА-пресс» вышла книга Кадетова, которая так и называется: «Как Виктор Суворов предавал „Аквариум“».

– Давайте вначале уточним: Александр Кадетов ваше настоящее имя или псевдоним, как и у Суворова?

– Псевдоним. Как и Суворов, я когда-то учился в суворовском училище. Думаю, что и он взял себе такой псевдоним именно по той же причине. Однако мне не хотелось бы называть своё настоящее имя и фамилию. Конечно, многие бывшие разведчики, которым довелось ранее работать в зарубежных резидентурах КГБ и ГРУ, не скрывают свое! о лица и подписываю! книги и мемуары подлинными фамилиями. Но, на мой взгляд, это не совсем правильно. Существую! элементарные понятия этики. Представьте себе, что книгу, пусть даже с отредактированными подробностями оперативной работы, издают на языке той страны, где раньше под «крышей» какого-нибудь торгового ведомства или редакционного корпункта трудился автор-разведчик. Это может иметь самые серьезные последствия для тех подданных этой страны, которые входили в круг его контактов. Ведь на Западе очень большое значение имеет общественное мнение. И если станет известно, что какой-нибудь бизнесмен или политик водил дружбу с работником российского полпредства или журналистом, оказавшимся разведчиком, то двери для него во многих домах окажутся закрытыми. И неважно, состоял ли он на агентурной связи или был просто приятным собеседником будущего писателя. Поэтому давайте договоримся о некоторых условностях. Называйте меня просто Александр Кадетов, и я буду спокоен за свою агентуру в тех странах, где мне довелось служить.

– Судя по тому, что сказано в вашей книге, вы работали бок о бок с Резуном.

– Мы служили в одном оперативном управлении. Он – под прикрытием представительства ООН в женевской резидентуре ГРУ. А я – в одной из соседних европейских стран. Был заместителем резидента, потом какое-то время исполнял обязанности резидента советской военной разведки в этом государстве.

– Что вас побудило взяться за журналистское расследование: это было задание руководства ГРУ или же ваша собственная инициатива?

– Ещё несколько лет назад, когда только начиналось победное шествие суворовского «Аквариума», меня задели за живое те ложь и откровенный цинизм, которые беззастенчиво использовал автор, описывая службу в ГРУ. Я поначалу написал рецензию на эту книгу, но ее не напечатали. Тогда обратился к своим бывшим руководителям с просьбой помочь в сборе материала для на писания книги-ответа предателю. Но уважаемый мною генерал, который был прекрасно осведомлен о деле Суворова, покачал головой: «А стоит ли? Собака лает, ветер носит». Но дальнейшие события показали, что на феномен предательства нельзя закрывать глаза, он подлежит глубокому изучению и преданию гласности. А то ведь дожили до того, что виноватых в измене как бы уже и нет. Всю вину теперь модно сваливать на систему.

– И вот вам все-таки удалось заполучить богатый и во многом уникальный фактический материал по истории предательства Резуна-Суворова. Так что стояло за его побегом: вызов системе или же нечто другое?

– Да какой там вызов! Этот человек был хронически не способен ни на какой более или менее решительный поступок. Те, кто работал с ним с 1974 по 1978 год в советской дипломатической колонии в Швейцарии, с брезгливостью вспоминают, как старший лейтенант, а впоследствии капитан Володя Резун раболепно угождал начальству – возил по магазинам жен сменявшихся резидентов, сочинял стихи к именинам их мужей. Единственное, в чем преуспел Резун, так это в составлении информационно-аналитических отчетов о военной технике противника, данные для которых он собирал преимущественно в открытых источниках, западных газетах и журналах. А когда пришлось выполнять оперативное задание «в поле» – по закладке тайника, у него сдали нервы. Струхнувшего Резуна тогда подстраховал оказавшийся рядом заместитель резидента по оперативной работе.

– В «Аквариуме» Суворов не без гордости пишет о том, как успешно работал в «добывании» – вербовал носителей важных секретов, удостаивался благодарностей Центра…

– Единственным его ценным, как тогда казалось, контактом был редактор журнала «Международное обозрение» англичанин Рональд Фурлонг, с помощью которого Резун раздобыл описание нового натовского танка «Леопард-2» и технические характеристики некоторых других видов техники, состоявшей на вооружении в странах НАТО. Но позже выяснилось, что Фурлонг был на самом деле кадровым сотрудником английской разведки СИС («Сикрет интеллидженс сервис») и всего лишь ловко играл роль вербуемого. На самом же деле на связи с Фурлонгом англичане завербовали самого Резуна…

– Вы утверждаете, что Резун попался на проявлении нетрадиционной сексуальной ориентации, что было засвидетельствовано скрытой видеокамерой, установленной на квартире и в офисе Фурлонга. А где же были прямые начальники Резуна, которые посылали его в разведку и наверняка знали о нем все, вплоть до седьмого колена?

– Во-первых, я это утверждаю на основе доподлинных фактов, которые стали мне известны. Вообще говоря, вербовка на гомосексуальной связи не приветствуется в спецслужбах Её Величества. Коллеги легендарного Джеймса Бонда очень дорожат своей репутацией. Но случай с Резуном – особый. Руководство швейцарской резидентуры СИС использовало своего сотрудника Фурлонга, что называется, втемную: он не подозревал, что о его любовной связи с русским уже известно ушлому резиденту Тиру. Но англичане хотя бы заранее вычислили среди своих «голубую ворону». А вот наши – проморгали. Что тут сказать? Во-первых, за основу отбора в зарубежные резидентуры бралась прежде всего пресловутая верность идеалам коммунизма, а уж потом – все остальные качества, жизненно необходимые для разведчика.

Этим во многом и объясняются ошибки при утверждении кандидатур в загранкомандировки. Таких трагических ошибок в прежнее время было, конечно, не так много. А предательство в ГРУ или КГБ и вообще было редким явлением. Однако даже отдельные случаи прожектерства, использования родственных связей или высокого служебного положения очень вредили разведке. Между прочим, сам же Резун в своей книжке написал: «Я знаю, что если меня в „Аквариум“ примут, то это будет большая ошибка советской разведки». В чем-чем, а в этом с ним можно полностью согласиться. К слову сказать, когда мое расследование предательства Резуна было опубликовано, со мной связался бывший начальник стратегического направления, курировавший в том числе и женевскую резидентуру ГРУ, капитан первого ранга в отставке Валерий Петрович Калинин. Когда речь зашла о «голубом» следе в деле предателя, Калинин признался, что в свое время подозревал Резуна в нетрадиционной ориентации. Но подозрения и факты – вещи разные.

– Насколько известно, вам удалось копнуть гораздо глубже, чем высокой комиссии, утверждавшей Резуна в загранкомандировку 28 лет назад…

– Если честно, это оказалось не таким уж сложным делом. Достаточно было ознакомиться с характеристикой на выпускника Воронежского суворовского училища 1965 года Резуна В.Б., где говорится о его средних умственных и физических способностях, застенчивости, робости, чрезмерной раздражительности. Эти перечисленные в скупых строках официальной характеристики черты заставили насторожиться. А более полную характеристику Резуну дали его однокашники по училищу. Выяснилось, что ещё с молодых ногтей низкорослый, толстозадый и румяный, как девка, Володя Резун страдал комплексом неполноценности. И, похоже, не было ничего особенно удивительного в том, что он не сумел отвергнуть домогательств курсанта К., который, по рассказам суворовцев, сжимал Резуна в крепких объятиях и заставлял отвечать на ласки. Вот такая патология.

– Вы пишете, что после вербовки сотрудниками английской разведки и вплоть до побега Резун, собственно говоря, еще и не успел выдать никаких секретов. Чего же было гнать лошадей и переправляться в Англию?

– Сказалась неуравновешенность этого человека и склонность поддаваться панике. Конечно, если бы после предъявленных англичанами улик Резун во всем сознался резиденту генералу Александрову, то «голубого» разведчика тут же отозвали бы в Москву и скорее всего погнали бы из ГРУ. Зато избежал бы клейма предателя. Но привычка к красивой жизни за рубежом оказалась так сильна, что перспектива отзыва на Родину представлялась ему самой страшной катастрофой. На этом и сыграли англичане. Они предъявили ему фальшивую телеграмму, якобы перехваченную ими в советском посольстве. Из телеграммы следовало, что советскому послу в Швейцарии Лаврову по распоряжению министра иностранных дел Громыко надлежит ближайшим рейсом «Аэрофлота» 10 июня 1978 года отправить Резуна с семьей в Москву. Увидев эту телеграмму, показанную ему накануне вечером, Резун пришел в ужас и тут же согласился с предложением английской разведки просить политическое убежище в туманном Альбионе. В обмен на защиту Ее Величества Резун принялся активно сотрудничать с британскими спецслужбами. Он сдал англичанам всех известных ему «крышевиков» – сотрудников советской разведки, которые работали в Швейцарии подприкрытием, выдал структуру женевской резидентуры, выболтал другие тайны.

– Почему-то многих перебежчиков иностранные спецслужбы, и в частности английские, раскручивают в качестве писателей. Взять Гордиевского, Литвиненко. А у Резуна и вовсе вышло уже десятка полтора произведений…

– Но если вы сравните стиль «Аквариума» и, например, суворовской же книги «Советская военная разведка» или «Ледокол», то нетрудно почувствовать, что эти труды вряд ли написаны одним и тем же человеком. Это объясняется просто: существовал заказ на написание той или иной книги, и над разработкой этого заказа, а также над его литературным исполнением работала целая команда специалистов.

– А известна ли вам реакция на ваше расследование самого Резуна-Суворова?

– Пока что нет. Ноя знаю одного журналиста, которому иногда из Лондона звонит Резун. По его словам, в последнее время предатель обыкновенно выходит на связь с Родиной совершенно пьяным. Если, прочтя мою книгу, Резун так сильно напьется, что не сможет наутро проснуться, то я огорчусь не сильно. Хотя мне, как офицеру разведки, хотелось бы присутствовать на суде над этим изменником и посмотреть ему в глаза. Предательство должно быть наказано. И не только жестокой ностальгией, запоями и презрением тех, кто знал предателя в его прошлой жизни. Впрочем, как говорят, самая суровая кара – это та, которая исходит из собственной души отступника…

Беседовал Дмитрий СЕВРЮКОВ